Текст книги "Осенние (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– А ты? – пальцем приподняв козырёк кепки и насмешливо разглядывая меня, спросил парень. – Нарисуешь портретик?

Только хотела сказать, что я не профессиональный художник и что ему могут не понравиться мои примитивные рисунки, как вдруг вспомнила, что рядом со мной – весомая отмазка! И, мило улыбнувшись, объяснила:

– Если муж разрешит – тогда буду.

Костя подошёл ко мне со спины, обнял, прижимая к себе (я, не оглядываясь, сразу вцепилась в его руки – надёжно!), и самодовольно сказал:

– Угу.

Парень, кажется, разглядел на наших пальцах обручальные кольца и разочарованно отвернулся от нас, а мы не сразу, осторожно повернулись к Женьке, который сидел на корточках, прячась за нашим камнем, и внимательно рассматривал густо заштрихованный чёрным карандашом рисунок.

– Как ты думаешь – что это? – снова встревоженно спросила я.

– Ну, я на рисунке жив, здоров… – медленно сказал Женя. – А этот появился в бейсболке среди чёрного. А что, если… Костя, у тебя время ещё есть?

– Выходной – сколько угодно могу работать и здесь, – сказал Костя и улыбнулся. – Если только не забежать погреться кофейком где-нибудь. (Я машинально выдохнула ртом и проследила за быстро исчезающим прозрачно-белым облачком пара. Мда… Кофеёк сейчас – это здорово!) Что придумал?

– Сейчас перезвоню нашим: пусть сделают скидку побольше этому парню – я ребятам доплачу потом. Но только бы не упустили его – нарисовали бы, – вслух рассуждал Женя, быстро сообразив ситуацию. – А мы с Алёной попробуем нарисовать его одновременно. Я спрячусь подальше, чтобы он меня не заметил. Да и чего меня замечать, если он не знает, кто я… А Алёна будет писать его с этого места. Я скажу ребятам, чтобы его повернули к ней лицом. Что-то мне кажется… – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Думаешь – это предупреждение? – задумчиво сказала я. – Было бы здорово. Тогда те, кому грозит опасность, не будут сердиться, что им не дают их же портретов. Костя, ты согласен подождать?

Он посмотрел на камень и кивнул.

– Приступайте. А я тут за вами пригляжу.

Не очень-то прячась (парень ведь и в самом деле не знает в лицо не знает, чьи рисунки рассматривал), просто не оборачиваясь, Женя, серьёзный и собранный, как никогда, быстро ушёл чуть в сторону. С собой, чтобы ему не возвращаться к своему месту, мы дали ему мою папку и несколько чистых листов. Карандаш у него был свой – машинально взял, когда мы его позвали к себе.

– Знаешь, что самое интересное? – пробормотала я, пристраивая сумочку на колени вместо опоры папки – для листов. – А ведь этот парень шёл именно к Женьке. Хороших портретистов на курсе у Женьки много. И он сам говорил, что не очень охотно рисует портреты. Конёк у него всё-таки акварель… Спросить бы Михаила, шёл ли он целенаправленно именно ко мне…

– Они как будто за помощью к вам идут, – тихо подытожил Костя, приглядываясь к парню в бейсболке, который уже сидел на камне, а кто-то из предупреждённых однокурсников Жени начал его рисовать. – Или их тянет именно к вам. Подсознательно. Ты позволишь посидеть рядом? Посмотреть, как это будет?

– Он ещё спрашивает, – проворчала я, отодвигаясь.

Он сел, но не просто рядом, а положил одну руку на плечо мне – так, что я словно в кресле оказалась – в мягком и тёплом.

Я взглянула на «натурщика». Тот сидел всего метрах в пяти от нас. И, видимо, ему сказали, что сидеть может спокойно и свободно. Поэтому он время от времени посматривал по сторонам, а однажды даже к нам с Костей повернулся – улыбнуться. Его друзья тоже позировали ребятам неподалёку.

Кончик карандаша коснулся белой бумаги. Бейсболку парень снял, и я неуверенно провела первые линии его лица, собираясь затем заняться его длинноватыми волосами, которые сразу начал трепать ветер…

… Кто-то сильно держал мои руки и не давал двигаться. От испуга и неожиданности я начала вырываться из рук неизвестного.

– Отпусти! Ты что?!

– Пришла в себя? – тихо спросил Костя, крепко обнявший меня – и так, будто спрятав меня всем своим телом. – Точно – пришла? Сиди смирно – я пошёл к Женьке. Кажется, у него то же самое. Э, нет. Лист я забираю с собой. Пока не вернулся – не смей рисовать его. Ясно?

– Ясно, – прошептала я ошеломлённо. Но сидела на месте недолго – быстро вскочила с камня и побежала за Костей. Мне необходимо было увидеть, как выглядит человек в момент автописьма. Как выглядит человек, который рисует смерть. Рисунка моего я не видела ещё, но сообразила сразу, что именно там получилось и почему Костя так резко вывел меня из автописьма.

Женя сидел на скамье, неподалёку от своих ребят. Здесь было много кустов шиповника, уже облетевших, хотя кое-где всё ещё цвели на корявых ветках сладко пахучие маленькие розы бледно-малинового цвета.

Чуть обогнав Костю, но взяв его за руку, я подошла с ним к скамье.

Молодой художник сидел, глядя на натурщика отстранённо. Неподвижные зелёные глаза словно заледенели на одной точке. Не на бумаге. Но руки… Они двигались так, что при общем бесстрастии Жени казалось – живы лишь они. Выглядел он мало того что странно, так ещё и даже пугающе. В общей толчее этого пока никто не замечал, но ведь на него в любой момент обратить внимание могут!

Неужели и я так выгляжу, когда меня застаёт автоматическое письмо?!

Костя облизал губы, остановился, снова повелительно кивнув мне стоять на месте. Затем приблизился к Жене и легко ударил ребром ладони по его кисти. Секунды… Пальцы Жени разжались будто сами. Карандаш выпал и, ударившись о землю, рикошетом отлетел куда-то под ближайший камень. Рука с распяленными пальцами застыла в воздухе. Левая продолжала сжимать листы.

Холодные глаза Женьки будто облились жизнью. Он заморгал – и я вспомнила, что делаю то же самое, когда уходит состояние автописьма. Неужели в этом состоянии глаза не моргают и поэтому сохнут? Из-за этого кажутся колючими…

– Жень, – тихо позвала я, присаживаясь рядом. – Ты как?

Костя, чем-то раздражённый, сел рядом со мной и высказался:

– Так нельзя! Вы оба в таком состоянии беспомощны. А если кто-нибудь подойдёт и что-нибудь с вами сделает? Дураков на свете много! Ну ладно – Алёна под моей защитой, а ты? Нужен кто-то, кто бы тебя сторожил во время автописьма!

– А кому довериться? – хмуро спросил Женя, разглядывая рисунок.

Я тоже осторожно вытянула из пальцев Кости свой лист.

И мгновенно перевернула его. Не хочу видеть такого! Не хочу!

– Сложный случай, – уже спокойней сказал Женька, морщась от жалости. – Наверное, опять авария. – А потом потряс кистью. – Чёрт… Больно. Это ты как?

– По точкам бил, чтобы карандаш упал, – отозвался Костя. – По Алёне понял, что просто так тащить – будешь сопротивляться.

– Если б ты сам не узнал, что у меня тоже автописьмо… – вздохнул Женя. И пожал плечами. – Нет у меня никого, кому довериться можно в этом деле. Способность ведь эта редкая… Алёну, что она скрывает её, я понимаю. Но… Нет, не знаю, кто может помочь. Разве что будем с Алёной по отдельности рисовать…

– Не пойдёт, – спокойно сказал Костя. – Сегодня у Алёны, считаю, был прорыв в этой способности. Она предугадала, кто именно погибнет. И предугадала, к кому подойдёт будущая жертва. А если в следующий раз к вам подойдут двое? И вы будете сидеть, одновременно погружённые в автописьмо? Скрыть не сможете – тем более от своих однокурсников. Если при вас не будет кого-то рядом. Алёну теперь я точно одну на Арбат не отпущу. А ты, Женя…

– Знаю, кому можно довериться, – задумчиво сказала я, глядя поверх разноголосой толпы на тёмно-серое, быстро двигающееся небо. – У нас есть Михаил. Он знал всё с недавнего времени. Пришёл ко мне выяснять отношения. Вера настроила его, что я ведьма и заколдовала тебя, Костя. Мама знала, что я приду вот-вот, и предложила ему подождать меня в моей комнате. Михаил увидел твои портреты и портреты Валеры. И догадался, что мы спасаем людей. Жень, он тебе хоть раз проговорился про меня?

– Нет. Не было, – удивлённо сказал Женька.

– Вот и я о том же… Он вроде болтун, но тайны хранить умеет. Мы расскажем ему про тебя и о проблемах, связанных с состоянием автописьма. Вы будете договариваться, когда приходить на Арбат. Он будет тебя сторожить. Пока.

– В смысле – пока? – насторожённо спросил он.

– Ну, я девушка романтичная, – легкомысленно сказала я. – Возможно, у тебя появится подруга, которой ты сможешь довериться во всём – не только в автописьме. Тогда Михаилу не надо будет тебя охранять. Вот и всё. – И улыбнулась ему.

Женька пожал плечами и неуверенно усмехнулся.

Мы договорились, что начнём работать с парнем в бейсболке сразу же, как будет свободное время и дома. И распрощались с ним. Жене ещё надо было втихаря забрать свои вещи пока тот парень не ушёл. А мы пошли вниз, к площади, где Костя оставил свою машину. По дороге Костя вдруг обернулся к небольшому кафе.

– Хочешь мороженого?

– Ммм… Не знаю.

– Значит – хочешь. Бери ключи и иди к машине. Я догоню.

Стоя у машины, я затаённо вздохнула, задумчиво проведя ладонью по мокрой от мелкой мороси крыше. Сегодня выходной, а завтра Косте – на работу. Как он воспримет, что сегодня день и вечер пойдёт не определённой, уже сложившейся в нашем доме традиции? Что я буду нервничать, психовать и, возможно, даже плакать от злости, что портрет парня в бейсболке сопротивляется моему желанию помочь этому человеку?

Размышляла я недолго.

Мою застывшую на крыше машины ладонь неожиданно обвеяло ветром и обсыпало мелкими разноцветными листьями. Я взяла один – ядрёно-жёлтый кленовый лист с багряной обводкой по краям. И обернулась.

Костя стоял рядом и задумчиво смотрел на меня, будто забыв о мороженом в руках.

– Помнишь, как я тебе помогал с рисунком Иришки? – всё так же задумчиво спросил он. – Держал за руки, обнимал? Тогда же очень быстро всё произошло. Ты ведь меня не будешь отталкивать, если я тебе буду помогать и сейчас? Алёна, скажи! Мне хочется, мне интересно помочь этому парнишке!

– Мне хочет помогать сама осень! – смеясь, с облегчением сказала я. – Разве я могу хоть в чём-то отказать мужчине-Осени? Ой… – «Особенно, когда он так целуется!» Последнее, конечно же, я уже могла только додумать!