Текст книги "Гарри Поттер и новая семья. Второй курс (СИ)"

Автор книги: DVolk67

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

«Ты меня проверял? Что ж, я знал, что ты умен, Рональд, – ответил дневник. – Ты прав, никому нельзя доверять. Мне – можно».

«Тогда ответь еще на один вопрос. Это ты открыл Тайную комнату и заколдовал миссис Норрис и Колина Криви? Только не ври».

«Я не буду врать, – ответил дневник. – Я расскажу тебе все, что ты захочешь, но и ты тоже должен будешь довериться мне. Ты согласен?»

Рон не отвечал.

«Давай, Рональд, – настаивал дневник. – У нас очень мало времени, ты должен успеть спрятать дневник, пока его не нашли. Сделай это, и я помогу тебе стать тем, кем ты должен стать. Ты превзойдешь всех своих братьев, превзойдешь Малфоя, превзойдешь этого выскочку Олсена, превзойдешь даже самого Дамблдора... Со мной тебя ждет великое будущее!»

Рон засмеялся.

«Ты прав, – написал он. – Однажды я стану великим... нет, величайшим волшебником в мире! Я стану лучшим ловцом в истории квиддича. Или самым сильным аврором. А может быть, даже самим министром магии. Я еще не решил. Но я сделаю это сам, без твоего черного колдовства».

«Моя магия не черная...» – начал было дневник, но Рон не дал ему закончить.

«Ты слизеринец, а слизеринцам нельзя верить. Ты говоришь на парселтанге, а это умеют только темные маги. Ты воспользовался мной, чтобы открыть Тайную комнату, и едва не убил Колина и Джастина. А сейчас ты думаешь, что сможешь заколдовать меня. Ты дурак, Том. Прощай».

Не дожидаясь ответа, Рон швырнул тетрадь в камин, подхватил Коросту и, не оглядываясь, направился к своей спальне. То, что пылающий в камине огонь не причиняет дневнику Тома ни малейшего вреда, он не увидел.

[13] «Знаете, меня собирались отправлять в Итон» – говорит о себе Джастин в каноне. Итонская школа – одна из самых дорогих и привилегированных в Британии, следовательно, его родители не просто богаты, но и, скорее всего, принадлежат к высшему британскому обществу.

========== Глава 7. Признание ==========

17 ноября 1992 года

– Добрый день, господин директор. Вы меня вызывали? – опасливо произнес Рон, входя в кабинет.

– Здравствуй, Рональд, – поприветствовал его Дамблдор. – Проходи, садись.

Рон уселся в единственное свободное кресло и настороженно покосился на сидящих рядом Снейпа и Макгонагалл.

– Хочешь рахат-лукум?

Добродушный взгляд директора заставил Рона вздрогнуть.

– Извините, что-то не хочется, – произнес он.

– Ну, как хочешь, – не стал настаивать Дамблдор. – А я, пожалуй, угощусь... М-м-м, так какой цвет мне подходит сегодня? Фиолетовый? Нет, пожалуй, красный будет лучше. Как раз под цвет моих носков.

Директор осторожно взял сладкий кубик, положил его в рот и прикрыл глаза от удовольствия.

– Знаешь, мой мальчик, как я определяю, верит ли мне собеседник или нет? – спросил он. – Я предлагаю ему угощение и смотрю на реакцию. Это самое обычное лакомство, но тот, кто мне не доверяет, никогда не согласится принять его из моих рук. Люди почему-то думают, что я хочу накормить их каким-то особенно коварным зельем, веритасерумом или еще чем похуже...

– Или просто не любят сладкое, – проворчал из своего угла Снейп.

– Нет, – покачал головой Дамблдор. – Сладкое любят абсолютно все, это аксиома... Но не будем отвлекаться. Будь добр, Рональд, посмотри мне в глаза.

– Чего это? – насупился Рон.

– Сделай одолжение старику, – ласково повторил директор.

– Не буду я вам в глаза смотреть, вот еще, – Рон для надежности даже закрыл глаза рукой и отвернулся. – Знаю я ваши шуточки, вы же легилимент, мигом мне в голову залезете, а это незаконно, между прочим, и вообще...

– Рональд Уизли! – четко произнес Дамблдор, из облика которого вдруг исчезло все добродушие. – Посмотри мне в глаза!

Рон попытался зажмуриться, но его веки словно сковало льдом, а голова сама собой повернулась к директору. Несколько минут парень сидел, вцепившись в подлокотник кресла и не отрывая взгляда от бездонных голубых глаз, в которых не было ни единой искорки тепла. Наконец, его тело обмякло и едва не упало на пол, если бы Макгонагалл, сорвавшись с места, не успела его подхватить.

– Уф-ф-ф, – с облегчением произнес Дамблдор. – Силен, гад, даже в таком состоянии... Северус, друг мой, не мог бы ты... А, спасибо, ты как всегда вовремя.

Директор поспешно опрокинул в рот содержимое поданного зельеваром пузырька, достал из рукава ярко-фиолетовый платок и аккуратно промокнул им вспотевший лоб.

– Можете показаться, молодые люди, – весело произнес он. – Теперь это безопасно.

Четверо ребят, стоявших тесной кучкой, скинули с себя мантию-невидимку и отстранились друг от друга. Директор улыбнулся, увидев, что Гермиона отошла от Гарри даже слишком поспешно, а вот Джинни Уизли, наоборот, явно помедлила, прежде чем оторваться от мальчика, и тут же засуетилась, стараясь усесться на диванчик между ним и Гермионой. Причем делала она это настолько «незаметно», что даже Гарри, кажется, понял ее намерение.

Впрочем, сейчас Дамблдору было не до запутанных отношений внутри этой четверки.

– Как ты себя чувствуешь, мой мальчик? – участливо спросил он Рональда.

– Хорошо, – удивленно ответил тот. – Только слабость какая-то...

Снейп молча подал ему еще один флакон с зельем, который парень без колебаний выпил.

– Теперь рассказывай, – сказал директор. – Начиная с первого сентября.

– Когда я встретился с Гарри и Элин на платформе, – начал Рональд, – я сначала обрадовался, а потом увидел «Нимбус-2001», разозлился и... Дальше я плохо помню, все как в тумане. Я как будто раздвоился, когда Элин предложила поехать на магловской метре, одна часть меня обрадовалась, потому что это здорово, я очень хотел посмотреть, как маглы без магии управляются. А другая... Она почему-то решила, что волшебнику на магловском транспорте ездить нельзя, а надо полететь на машине. Хотя машина же тоже магловская, хоть и летающая, глупость, правда? Я нагрубил ребятам, чтобы они от меня отстали, и улетел.

– Так я и думал, – удовлетворенно кивнул директор. – А когда еще ты чувствовал подобное раздвоение?

– На Хэллоуин, – ответил Рональд. – Утром я услышал, как Хагрид сказал, что отведет Гарри в Годрикову лощину, на кладбище. Я еще подумал, что, наверное, грустно, когда у всех праздник, а у тебя в этот день родители погибли. Но вторая часть меня вдруг разозлилась, потому что это же несправедливо, что Олсену ни за что слава досталась и теперь все с ним носятся, как будто он герой... Я ничего не помню после этого, очнулся только вечером, когда подошел к дверям Большого зала. У меня на руках и мантии были какие-то следы, я сперва не понял, а потом Джинни сказала, что это кровь... И тогда я понял, что сделал ту надпись, хоть и не помню, как. Я тогда жутко испугался, потому что меня же за такое точно исключат...

– О, тут я вас могу огорчить, мистер Уизли, – улыбнулся ему Дамблдор. – Избавиться от домашних заданий вам будет далеко не так просто.

Рон облегченно рассмеялся, поняв смысл сказанного.

– Следующий раз был после квиддича, – произнес он. – Я услышал, как Гарри меня хвалит и говорит, что он сам так не может играть... Это было так здорово, понять, что я чего-то добился, что стал в чем-то лучшим... А другая часть опять разозлилась, потому что решила, что Гарри просто издевается надо мной и хочет унизить, потому что мне-то пришлось долго работать, чтобы хоть чего-то достичь, а ему вся слава досталась даром...

Рон виновато посмотрел на Гарри.

– Я сейчас понимаю, что это неправильно, – сказал он. – Если бы мои мама с папой умерли, я бы никакой славы не хотел. Но тогда я от злости чуть сознание не потерял... И опять ничего не помню, я очнулся только ночью в коридоре над телом Колина. Я решил, что убил его, хотел пойти к профессору Макгонагалл, но опять испугался. Когда Джинни подошла ко мне утром и спросила, что происходит, я отговорился тем, что мне нужно разобраться... Но я соврал, я ни в чем не разбирался, просто думал, что если пройдет время, то все само как-то разрешится. А потом была эта дурацкая змея.

– Вот это особенно интересно, – произнес Дамблдор. – Откуда ты знаешь парселтанг?

– Ну, у нас же древняя семья, – пожал плечами Рональд. – И у папы, и у мамы много предков – волшебников. Наверное, среди них был кто-то из потомков Слизерина. Когда я увидел змею, то жутко испугался, вот умение и проснулось... Такое ведь бывает, правда?

– Да, такое возможно, – кивнул директор. – Рассказывай дальше.

– Когда змея очутилась перед Джастином, я опять раздвоился. Финч-Флетчли постоянно рассказывает всем, какие его родители богатые, да в какую он школу должен был пойти, если бы не получил приглашение в Хогвартс. И меня опять взяла злость, я приказал змее напасть на него. Змея послушалась, я знаю, и уже приготовилась ударить, но тут я понял, что сейчас убью человека... Это была словно вспышка, я понял, что так же нельзя, я ведь не убийца! И приказал змее исчезнуть. Потом весь вечер я думал, а утром решил, что обязательно признаюсь. Только меня все равно что-то держало, я не понимал, почему. Мне до сих пор казалось, что я, может, как-то выпутаюсь, но это было неправильно, конечно... Ну... вот и все.

– Очень интересно, – протянул Дамблдор. – Выглядит точно как Daemoniorum possessionem... Северус, ты заметил?

– Разумеется, – кивнул Снейп. – Очень интересный эффект, впервые вижу его вживую. Мистер Уизли не просто не может рассказать о своем дневнике, он не может даже думать о нем.

Рон в панике рванулся, пытаясь встать, но его торс словно засосало в спинку кресла, а руки оказались обмотаны слоями ткани, выросшей из подлокотников.

Элин в очередной раз поразилась, каким разным может быть директор Дамблдор. Всего несколько секунд назад он выглядел как добрый доктор Айболит, беседующий с больным слоненком, сейчас же в директорском кресле сидел даже не Верховный чародей Визенгамота, а скорее Верховный инквизитор, допрашивающий упорствующего еретика.

– Откуда у тебя этот дневник? – требовательно спросил он. – Говори!

– Я не знаю, – совершенно безэмоциональным голосом ответил Рон. – Он был в моей сумке после того, как мы вернулись с покупками из Косого переулка.

– Как он выглядел?

– Как тетрадь. Обложка черная, потертая. На первой странице было написано «Т.М. Риддл».

Джинни ойкнула от неожиданности, но Дамблдор, не отрывая взгляда от Рона, предостерегающе поднял руку.

– В нем были какие-то записи?

– Нет.

– Что ты с ним сделал?

– Я читал «Квиддич сквозь века». Я захотел нарисовать схемы, про которые прочитал. Я написал: «Заметки Рональда Билиуса Уизли, будущего капитана сборной Гриффиндора по квиддичу». Я не успел написать ничего другого, потому что надпись исчезла. Я увидел, как на ее месте появился ответ: «Здравствуй, Рон. Меня зовут Том». Я понял, что дневник волшебный и может разговаривать. Я спросил: «Кто ты, Том?». Том ответил: «Я студент Хогвартса. Много лет назад я создал этот дневник». Потом он добавил: «Со мной очень давно никто не разговаривал. Какой сейчас год?»

– И ты начал рассказывать? – задал следующий вопрос Дамблдор.

– Да, – все таким же ровным голосом отвечал Рон. – Мне стало жалко Тома, потому что очень скучно сидеть столько времени внутри книжки. Я рассказал ему все, что знал про последние пятьдесят лет. Я рассказал ему про свою семью. Том сказал, что он сирота, но всегда мечтал иметь много родных, как у меня. Я сказал, что это не всегда весело, потому что у родителей не хватает денег на нас всех. Потом я рассказал про папу и Малфоя. Том сказал, что это несправедливо, когда одни богатые, а другие бедные. Он сказал, что с его помощью я смогу стать великим и исправить несправедливость.

– Понятно... – директор замолчал, о чем-то напряженно думая. – Рон, это очень важно. Том рассказал тебе про Тайную комнату?

– Нет, – коротко ответил Рон.

– Но ты думаешь, что это он ее открыл?

– Я не знаю. Я не помню, что со мной было. Том предложил показать мне сильную магию. Я согласился. Потом я ничего не помню. Потом я очнулся перед входом в Большой зал. Потом я спросил Тома про Тайную комнату. Он сказал, что все расскажет, но позже.

– А во второй раз? – продолжал допытываться Дамблдор.

– Я сказал Тому, что победил в квиддиче. Он меня похвалил. Он сказал, что с настоящей магией я смогу еще больше. Я сомневался. Мы спорили. Потом я ничего не помню. Потом я очнулся над телом Колина. Я понял, что это сделал я. Я испугался.

– Ты совсем ничего не помнишь? – уточнил Дамблдор. – Даже малейшая деталь может нам помочь, Рональд.

– Я помню, что сопротивлялся, – после минутной паузы произнес Рон. – Я помню, что Зверь хотел убивать. Я помню, что мне было очень плохо. Я помню, что старался изо всех сил. Я... помню...

Не закончив, Рон закрыл глаза и обмяк в кресле.

– Достаточно, Альбус, – поднялась со своего кресла профессор Макгонагалл. – Нельзя больше мучить мальчика.

– Уже, уже, Минерва, – успокоил ее директор. – У меня остался всего один вопрос. Где сейчас этот дневник?

– Я его сжег, – ответил Рон. – Я понял, что Том злой. Я понял, что сделал ужасную вещь...

– Сжег? – удивился Дамблдор. – Ты уверен? Это очень важно, Рональд, ты точно видел, как он сгорел?

– Я не видел, как он горел, – едва слышно пробормотал Рон. – Я бросил его в камин и ушел. Я посмотрел в камин утром. Дневника там не было.

– Альбус! – возмущенно воскликнула Макгонагалл.

– Да, да, конечно, – Дамблдор устало откинулся на спинку. – Отдыхай, Рональд. Минерва, будь добра, отнеси мистера Уизли в больничное крыло, ему нужно будет восстановиться. Передай Поппи, что по симптомам это похоже на Daemoniorum Possessionem, плюс истощение от снятия блоков.

– Если позволите, директор, я не совсем согласен с вашим выводом, – заявил Снейп, когда Макгонагалл, подхватив тело Рона, вышла из кабинета. – Внешне похоже на одержимость, но есть еще что-то... Мне кажется, мистер Уизли уже был истощен, когда вошел в этот кабинет. Очень похоже на то, что дух не просто овладевал им, но и медленно тянул силы.

– Именно это и делает дух, не так ли? – удивился Дамблдор. – Поэтому носитель и не может прожить долго.

– Но не в данном случае, – возразил Снейп. – Этот дух, очевидно, был привязан к дневнику, а не к телу, что само по себе очень странно... Если честно, я даже начинаю сомневаться, что это именно дух, а не что-то другое. Вы заметили, что на одежде Уизли нет ни малейшего следа эктоплазмы? Но чем бы он ни был, боюсь, силы ему нужны были не просто для того, чтобы удерживать мальчика. Знать бы, для чего именно...

– Ну если ты так говоришь, – директор в сомнении покачал головой. – Полагаюсь на тебя, Северус. Как только что-то узнаешь, обязательно дай мне знать.

– Разумеется, – Снейп подошел к двери и, обернувшись, посмотрел на сидевших в уголке ребят. – Если мне позволено будет сделать еще одно замечание, сэр... В ближайшее время в вашем кабинете образуется минимум четыре детских трупа. Уизли умрет от волнения, Олсены от любопытства, а Грейнджер – просто так, за компанию.

«Снейп умеет в юмор?» – из всего, что Элин сегодня узнала, этот факт поразил ее больше всего.

– Я, конечно, не могу допустить, чтобы дети пострадали... – улыбнулся ребятам Дамблдор, когда Снейп вышел из кабинета. – Спрашивайте.

– С Роном все будет в порядке? – взволнованно спросила Джинни.

– Насколько я могу судить, да, – ответил директор. – Он перенес суровое испытание, но ничего непоправимого, к счастью, еще не произошло. Хотя и очень жаль, что вы не поделились своими подозрениями сразу же, как только поняли, что с ним происходит что-то неладное.

Джинни виновато потупилась.

– Я боялась, что его исключат... – произнесла она, глядя в пол.

– О, я вас ни в чем не обвиняю, – успокоил ее Дамблдор. – Просто имейте в виду, что Том Риддл... Вы ведь знаете, кто это? Так вот, Том очень хитер, и если когда-нибудь в будущем вы увидите что-то подозрительное, не держите это в себе. Если боитесь сказать о чем-то преподавателям... Такое бывает, я понимаю, я ведь сам был когда-то подростком... Что ж, тогда обратитесь к своими братьям, к родителям, в конце концов, к друзьям.

– Сэр, – не выдержала, наконец, Гермиона, – а что именно произошло с Роном? «Daemoniorum possessionem» – это ведь «одержимость демонами»?

– О да, – кивнул директор. – Никаких демонов, конечно, не существует, но название пошло еще из средних веков. Тогда так называли состояние, в котором волшебник начинал ощущать в себе «вторую личность», иногда безымянную, а иногда – некоего «демона» с заковыристым именем, вроде Ксенос Морион, Хгутурхтук Ургпелагуа или, скажем, Крадущийся Осквернитель. Позднее было доказано, что в большинстве случаев это всего лишь психическое заболевание, довольно легко излечимое на ранних стадиях, но название осталось прежним.

– Вы сказали, «в большинстве случаев»? – уточнила Элин. – А в меньшинстве?

– От вас ничего не скроется, мисс Олсен, – улыбнулся Дамблдор. – Да, в некоторых редких случаях оказывалось так, что человеком на самом деле кто-то овладевал. Нет, разумеется, не демон, а всего лишь человек, который... скажем так, находился в альтернативно мертвом состоянии. С одним из таких случаев вы сами недавно столкнулись.

– Но Рон вел себя не так, как Кви... – Элин осеклась, посмотрев на Джинни.

– Ладно, чего уж там, – махнул рукой директор. – Мисс Уизли, профессор Квиррелл, о котором вы, вероятно, слышали, был одержим духом Тома Риддла. Прошу вас никому не рассказывать об этом, хорошо?

Джинни кивнула, и Элин еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Объявить девочке, что «случайно» услышанная ею новость – очень большой секрет, и попросить никому о ней не рассказывать... Лучшего способа, чтобы разнести какой-то слух, трудно было даже представить.

Заметив ее взгляд, Дамблдор весело подмигнул Элин и снова повернулся к Джинни.

– Так вот, – продолжил он, – Квиррелл впустил в себя духа по своей воле. А вот Рональда Том захватывал обманом, умело играя на его тайных желаниях, а для такого проникновения требуется намного больше времени. Именно поэтому он до сего дня мог проникать в разум Рона лишь на короткое время, полностью подавляя его личность и, разумеется, тщательно стирая все воспоминания на случай разоблачения. К счастью, он просчитался, видимо, решив, что Рон слишком глуп и слабохарактерен, чтобы сопротивляться ему. Но ваш брат, мисс Уизли, при всех своих недостатках твердо знает, что хорошо, а что плохо. Настолько твердо, что даже в полностью подавленном состоянии он нашел в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться Тому. А уж то, что он сумел сам, без посторонней помощи, понять суть происходящего и избавился от дневника – и вовсе чудо.

Дамблдор замолчал и бросил взгляд на настенные часы с двенадцатью стрелками, висевшие напротив. Судя по всему, увиденное его совсем не обрадовало, потому что, нахмурившись, он достал из кармана золотые часы, открыл крышку и некоторое время сосредоточенно разглядывал циферблат. Не удовлетворившись и этим, директор закатал рукав мантии и посмотрел на обычные электронные наручные часы с калькулятором, красующиеся на его запястье, а затем поднес их к уху.

– Кажется, мне пора, – озабоченно произнес он. – Если у вас нет больше вопросов, молодые люди...

Когда движущаяся лестница уже почти довезла ребят до выхода, Элин вдруг хлопнула себя по лбу.

– Ой, я сейчас, – воскликнула она. – Подождите меня, я кое-что забыла.

Пробежав вверх по ступенькам, она проскользнула обратно в кабинет и встретилась взглядом с Дамблдором, который все сидел за столом, очевидно, ожидая ее.

– Сэр, – произнесла она тихонько, – скажите, ничего ведь еще не кончилось?

– Боюсь, что нет, мисс Олсен, – так же тихо ответил директор. – Том Риддл наверняка позаботился о том, чтобы его дневник нельзя было так просто уничтожить. Вопрос лишь в том, в чьи руки он попал.

Элин на секунду заколебалась.

– За два дня до школы я сделала еще одно пророчество, – решилась она, наконец. – «Хранитель дважды ошибется, потеряв больше, чем отдал. Лев освободится и змея ударит, но множество уменьшится, приблизив падение падшего. Ворон нарушит клятву, барсук защитит, а долг хозяина будет уплачен рабом». Про Малфоя-старшего мы вам уже рассказали, я думаю, что он и есть хранитель, а значит, дневник – это нечто большее, чем просто ключ от Тайной комнаты. Ну и сейчас уже понятно, что освободившийся лев – это Рон.

– Спасибо, что сказали, – Дамблдор помолчал. – Мисс Олсен, сделайте одолжение, если вы еще что-нибудь предскажете, пожалуйста, сообщите мне об этом сразу, а не через три месяца. Договорились?

– Хорошо, – ответила Элин, – сообщу. А можно мне...

– Узнать, что случилось полвека назад? – перебил ее Дамблдор. – Конечно, мы обязательно поговорим об этом, но потом. А пока вы и сами можете попытаться это выяснить. У вас вроде бы неплохо получается, не так ли? Считайте это дополнительным домашним заданием, если хотите.

Бум-тик-буль-пшшш...

Директор мирно дремал в своем кресле, убаюканный мерным шумом, издаваемым расставленными по кабинету механизмами. Появись сейчас в его кабинете кто-то из молодых соратников, он бы, наверное, решил, что великий волшебник с возрастом совсем сдал, раз позволил себе погрузиться в сон, в то время как в мире происходят важные и опасные события, требующие его неотложного внимания. Что ж, Дамблдор действительно был стар... достаточно стар для того, чтобы понимать простую вещь: важных дел всегда слишком много, а свободного времени, наоборот, мало, и раз уж у тебя случайно нашлись лишние полчаса между одним событием и другим, их следует провести с максимальной пользой.

Стоящий за спиной директора прибор, внешне похожий на гибрид водопроводного вентиля и йоркширкского пудинга, издал тихий свист. Дамблдор открыл глаза, зевнул, сладко потянулся и успел принять максимально торжественный вид ровно за секунду до того, как отворилась дверь его кабинета.

– Добрый день, господин директор, – голос Люциуса Малфоя можно было мазать на хлеб вместо варенья.

– Добрый день, лорд Малфой,[14] – радушно поприветствовал его директор. – Не желаете ли чаю? Может быть, сладостей?

– Благодарю вас, я сыт, – Люциус изящно опустился в стоящее напротив директорского стола кресло. – Итак, он пойман?

– Морщерогий кизляк? – поднял бровь директор. – Боюсь, вас ввели в заблуждение. Экспедиция в очередной раз вернулась ни с чем, и я даже начинаю думать, что это занимательное животное вообще не существует.

На лице Малфоя не дрогнул ни один мускул. Он слишком давно имел дело с Дамблдором и давно привык к его манере вести разговор.

– Я имею в виду злоумышленника, совершившего это ужасное нападение на маглорожденного ученика, – произнес он.

– О, боюсь, пока нет, – ответил директор. – Я догадываюсь, кто он, но поймать его пока не смог.

– Вот как? – удивился Люциус. – Интересно. Не требуется ли вам моя помощь в поимке? Мы вдвоем, несомненно, легко справимся с задачей. Думаю, для начала нам стоит проверить больничное крыло, что-то подсказывает мне, что преступник сейчас там.

– Ваше предчувствие вас обманывает, – улыбнулся Дамблдор. – В больничном крыле сейчас находится только один ученик, Рональд Уизли. И он не преступник, а жертва.

– Вот как? – повторил Малфой. – Он тоже окаменел? Какая неприятность...

– К счастью, нет, – ответил директор. – Злоумышленник подсунул мистеру Уизли темный артефакт, дневник некоего Т.М. Риддла... Вам ведь знакомо это имя? Отлично. Под влиянием данного артефакта молодой человек... Скажем так, произвел некие действия, о которых он сожалеет. К счастью, у мальчика хватило силы воли, чтобы вовремя уничтожить эту дьявольскую вещицу.

А вот теперь лицо Люциуса Малфоя явственно дрогнуло.

– Уничтожить? – быстро спросил он.

– Мальчик полагает, что да, – произнес Дамблдор, с нескрываемым удовольствием глядя на собеседника. – Во всяком случае, вечером он бросил ее в огонь, а утром ее там не оказалось. Обычно бумажные тетради в огне сгорают, не так ли?

– Обычно да, – кивнул Малфой.

На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь убаюкивающим тиканьем и бульканьем.

– Вы ведь понимаете, – нарушил молчание Малфой, – что если предать это дело огласке, то публика вряд ли поверит, что Рональд Уизли действовал не самостоятельно? Особенно если у вас не будет никакого материального доказательства его невиновности. Подумать только, сын Артура Уизли нападает на маглорожденного, такой скандал... Я уже представляю, с какими заголовками выйдет «Ежедневный пророк»...

– Публика – возможно, – неопределенно махнул рукой Дамблдор, – но что нам до нее? Значение имеет лишь мнение нескольких разумных людей. А они, несомненно, поймут, что второкурснику было не под силу наложить столь мощные заклятия. И наверняка захотят узнать, откуда мальчик достал дневник Волдеморта.

При этом имени Малфой скривился.

– Вряд ли у них получится это сделать, – произнес он.

– Кто знает? – пожал плечами директор. – Может получится, а может и нет... По счастливой случайности, мне точно известно время и место, а это изрядно облегчает задачу, не так ли?

– Несомненно... – Малфой встал. – Что ж, я рад, что все закончилось благополучно. Не смею больше отнимать ваше драгоценное время.

Люциус вышел, и директор, проводив его взглядом, удовлетворенно вздохнул, откинулся на спинку кресла и уже через минуту заснул. Он спал глубоко и спокойно, зная, что ровно через двадцать минут проснется. Это было одной из привычек, выработанных у него годами.

[14] В данном фанфике «лорд» – титул лица, имеющего пожизненное или наследственное право заседать в Визенгамоте. К «родомагии» и «лордам» из фандома он никакого отношения не имеет.

22 ноября 1992 года

За ту неделю, что Рон лежал в больничном крыле, вся школа окончательно уверилась, что именно он и есть настоящий наследник Слизерина. Тот факт, что ни один Уизли никогда прежде не был замечен в ненависти к маглам, воспринимался как самое надежное доказательство его вины, ведь такая прекрасная маскировка однозначно была под силу только очень хитрому темному магу!

Неудивительно, что когда в воскресенье вечером парень вошел в Большой зал, от него, словно от брошенного в пруд камня, покатилась волна молчаливого удивления. Все разговоры в зале смолкли и несколько сотен пар глаз неотрывно смотрели на того, кто, как полагали, уже должен был ехать в Лондон, а то и вовсе сидеть в Азкабане.

– А, наконец-то вы снова с нами, – поприветствовал его Дамблдор. – Студенты, прошу минуточку внимания! За победу над страшным чудовищем и проявленные при этом морально-волевые качества я награждаю мистера Рональда Уизли десятью баллами!

Удивленный гул пронесся по залу. Награда от директора разом опрокинула все построения сплетников, считавших Рональда наследником Слизерина, более того, выходило, что он, наоборот, победил это чудовище. Хотя никто и не понимал толком, как и когда он ухитрился это сделать. Наколдованная Малфоем змея на «страшное чудовище» все же не тянула.

Рон бросил тоскливый взгляд на ломившийся от еды гриффиндорский стол, но чувство долга все же пересилило в нем чувство голода. Пройдя через весь зал к пуффендуйцам, он остановился перед Элин и Гарри и смущенно заковырял носком ботинка пол.

– Я это... ну, извиниться хочу, – пробормотал он. – Меня все Том накручивал против вас, говорил всякие гадости... И... ну, спасибо, что помогли меня вытащить. Я, типа, вам должен и все такое...

– Все в порядке, Рон, – кивнула ему Элин. – Ты отлично справился. А долги... В нашей школе их отдают очень быстро, не сомневайся.

– Ага. Ну, я это... пошел? – Рон окончательно смутился и почти бегом направился к столу своего факультета, где его уже ждал радостно улыбающийся Локхарт.

– Моя школа! – гордо произнес профессор защиты, похлопав Рона по плечу. – Надеюсь, тебе помогли знания, почерпнутые из моих книг? Хотя что это я, очевидно же, что помогли. Но ты просто обязан рассказать мне все подробности, сразу после ужина я жду тебя в своем кабинете.

– Извините, профессор, но мне нельзя, – ответил Рон. – В смысле, мне директор запретил что-то рассказывать. Это вроде как большой секрет.

– Но для меня-то можно сделать исключение, – настаивал Локхарт. – В конце концов, я преподаю защиту, у меня профессиональный интерес.

– Директор сказал, что нельзя рассказывать вообще никому, – Рон не знал, как избавиться от назойливого преподавателя. – Он несколько раз это повторил, профессор. Вот если он мне сам скажет, что можно, тогда я с радостью.

Предприняв еще несколько безуспешных попыток, разочарованный Локхарт наконец-то оставил парня в покое, и тот смог усесться за стол и наброситься на еду.

К тому моменту, когда Рон закончил расправляться с жареным цыпленком и двойной порцией картошки, абсолютно все присутствующие были уверены в том, что история с Тайной комнатой закончена и что наследником Слизерина оказался таки Малфой, которого не выгнали из школы исключительно из-за заступничества отца.

Лишь немногим хватило сообразительности понять, что про Тайную комнату директор вообще-то не сказал ни слова, также как и не уточнил, над каким именно чудовищем Рональд Уизли одержал победу.

28 ноября 1992 года

– Ну что, нашли что-нибудь? – Гермиона закончила делать выписку из последнего фолианта и вопросительно посмотрела на товарищей.

Самый дальний стол в читальном зале был уставлен целыми стопками классификаторов, бестиариев и зоологических атласов, в которых друзья пытались найти хоть какие-то сведения о чудовищах, парализующих своих жертв. А поскольку чудовищ волшебная зоология знала очень много, начать они решили с тех, которые упоминались в книге Элин, то есть со змей, пауков, кокатриксов и гигантских жаб.

– Давайте я начну, – произнес Гарри. – Вот что я нашел в «Бестиарии»: «Кокатрикс, также именуемый куролиском, есмь существо страшенное, тело ящерицы, крылья нетопыря, а морду и ноги петуха имеющее. Два у него змеиных хвоста, одним он жертву хватает и оплетает, другим, коий жалом скорпионьим снабжен, убивает. Однако ж может убить и взглядом, чем василиску подобен. В том же и погибель сокрыта – стоит куролиску зеркало показать, как он сам себя собственным взглядом уничтожает. Иногда. Токмо не всегда такой фортель удается. Вылупляется кокатрикс из яйца, петухом семилетним снесенного, и только тогда, когда звезда Сириус восходит. Яйца, в навоз теплый погруженные, должна высидеть жаба, иначе ничего не получится, превратятся яйца в болтуны, и все тут».[15]

– Убивает взглядом... – задумчиво произнесла Гермиона. – Ну, в принципе, подходит. На теле миссис Норрис и Колина никаких ран не было.

– Да, но есть еще кое-что, – покачал головой Гарри. – И Скамандер, и «Классификатор» Министерства магии однозначно утверждают, что жертвы кокатрикса не превращаются в камень, а просто падают замертво. Он же так охотится, а какой ему прок с добычи, если она в камень превратилась? Камнем сыт не будешь. Ну и кроме того, кокатрикс, будучи крупной летающей тварью, панически боится закрытых помещений. В замке ему было бы слишком тесно.