Текст книги "Гарри Поттер и новая семья. Второй курс (СИ)"

Автор книги: DVolk67

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Ну почему опять! – Чжоу готова была расплакаться. – Гарри, я видела, что в тебя угодил бладжер, но клянусь, мне и в голову не пришло, что он заколдован...

– Все нормально, – Гарри улыбнулся. – Ты же не виновата, что у меня судьба такая дурацкая, вечно на неприятности нарываться.

– Я хочу победить сама, а не из-за твоих неприятностей! – упрямо произнесла девушка. – В следующий раз, если только почувствуешь, что что-то пошло не так, сразу подавай знак! Будем играть по-честному. И еще... Прости, я не могу изменить счет, но вот, возьми снитч... Ну, как залог дружбы и...

Чжоу запнулась и слегка покраснела, и Гарри подумал, что смущение ей очень идет. Он машинально перебросил метлу в левую руку, собираясь взять снитч, но не удержал древко, и метла, упав, больно ударила Чжоу по носу.

– Ой, извини, – теперь уже Гарри залился краской.

– Твоя рука! – воскликнула Чжоу. – Я видела, как тебя ударил бладжер, там наверняка перелом!

– Перелом? Где перелом? Кто перелом? Я мастер по лечению переломов! – услышали они уверенный голос преподавателя защиты. – Так, Гарри, не шевелись, это займет всего пару секунд! Брахиам Эмендо!

Ну что ж, перелом он действительно вылечил, а то, что при этом из руки Гарри исчезли все кости – это была, как выразилась мадам Трюк, неизбежная в квиддиче случайность.

– Вырастить новые кости очень легко, – сказала ему мадам Помфри. – Ты и пикнуть не успеешь, мальчик. А ну-ка, держите его!

Уизли и Малфой привязали Гарри к койке, Дамблдор одним ловким движением распорол руку сверху донизу, и мадам Помфри принялась запихивать в нее кусающихся, брыкающихся и царапающихся котят.

– Ровно тридцать штук, милый, – произнесла она. – По одному котенку на каждую косточку, здорово, правда?

– Гарри, потерпи, это же не больно, – ласково улыбнулась Чжоу. – Тебе же нужна здоровая рука, чтобы меня обнять.

Она протянула ему снитч и поцеловала в губы. Гарри еще успел подумать, как это странно, что Чжоу пришла к нему в палату совсем голая, в одних лишь квиддичных гольфах и перчатках, но в этот момент Рон изо всех сил врезал ему битой по руке и Гарри, вскрикнув, проснулся.

– Ах, зачем Гарри Олсен не послушал бедного Добби... – услышал он.

– Добби? Что ты тут делаешь? – Гарри протер глаза, пытаясь проснуться. Он еще не совсем отличал сон от яви.

– Добби предупреждал, Добби пытался предотвратить, Добби думал, что Гарри Олсен не попадет в школу... – причитал домовик.

– Так это все-таки был ты? – зашипел на него Гарри. – Наши машины, тот барьер на вокзале...

– Увы, – печально вздохнул эльф. – Бедный Добби хотел как лучше, но разве может один слабый домовик помешать тому, кто победил самого Темного лорда... Но Добби честно пытался, Гарри Олсен, сэр, хоть ему и пришлось прижечь руки утюгом...

Он вытянул вперед перевязанные какими-то грязными тряпками руки, и тут Гарри осенило.

– Так бладжер тоже твоя работа? Ты меня чуть не убил!

– О нет, нет, – замотал ушами домовик. – Добби никогда в жизни не осмелился бы поставить под угрозу драгоценную жизнь Гарри Олсена. Наоборот, если бы Гарри Олсен поехал домой с переломами, он оказался бы в безопасности!

– Ты же знаешь, что я не могу покинуть школу, – рассердился Гарри. – Мои родители – маглы, им нельзя...

Он осекся, сообразив, что если Добби поймет, что Гарри не может покинуть школу сам, то чего доброго, попытается его как-то подставить, чтобы добиться исключения. С точки зрения домовика лишение палочки и запрет на магию могли оказаться приемлемой ценой за спасение жизни «драгоценного Гарри Олсена».

– Послушай, Добби, – произнес он. – Я не покину школу, но если ты и правда хочешь мне добра, то лучше расскажи, что замыслил Люциус Малфой. Это ведь он твой хозяин, верно?

Добби усиленно закивал.

– Добби не может ничего сказать, Гарри Олсен, сэр, – зашептал он. – Добби может лишь предупредить... помочь... Вам надо уехать, потому что в Хогвартсе уже творятся страшные вещи, но то, что случилось – это лишь начало. Теперь, когда Тайная комната снова открыта и история готова повториться...

Домовик зажал руками рот, в его глазах мелькнул ужас, и прежде, чем Гарри успел что-то предпринять, он щелкнул пальцами и исчез.

15 ноября 1992 года

– Снова открыта... – задумчиво протянула Элин. – Выходит, что-то подобное уже было, но почти никто об этом не знает. А те, кто знают, предпочитают не распространяться.

– В твоей книге ничего про это нет? – спросила Гермиона.

– Нет, – покачала головой Элин, – но она издана в 1898 году. Если бы комнату открывали до этого, там бы наверняка было упоминание. Значит, ее открыли в последние сто лет...

– Но все же достаточно давно, чтобы об этом успели позабыть, – добавил Гарри.

– Может, расспросить призраков и портреты? – предложила Гермиона.

– Можно попробовать, но вряд ли из этого выйдет толк, – ответила Элин. – Они могут рассказать только о том, что случилось до их смерти. После этого им известно только то, что касается их самих или их... гм, «служебных обязанностей». Вот как отец Себастиан помнит каждого, кто учился на Пуффендуе с тех пор, как он стал факультетским призраком. Но вся остальная жизнь проходит для них, словно в тумане. Я это еще в прошлом году выяснила, когда расспрашивала про Фламеля. Про него никто из тех, кто умер до XV века, даже не слышал.

– Может, найти кого-то, кто умер недавно? – задумался Гарри. – Хотя как это сделаешь, они же все в мантиях, которые лет триста не менялись... А на то, чтобы расспросить каждое привидение в Хогвартсе, у нас жизни не хватит.

– Значит, остаются преподаватели, – хмыкнула Гермиона. – Кто у нас в школе дольше всех? Директор нам вряд ли что-то скажет, профессор Флитвик... Ну, я могу попробовать... Кто у нас еще остается?

– Кто там? – подозрительно спросил Хагрид, не открывая дверь.

– Хагрид, это мы, – удивленно произнесла Гермиона. – Неужели не узнаешь?

– А, ну вы это... заходите, конечно, я завсегда рад, – дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы ребята смогли протиснуться внутрь.

– Ты что, опять дракона выращиваешь? – подозрительно спросила Элин. – К чему такие предосторожности?

– Да нет, я так, – лесничий махнул рукой. – Боялся, что за мной придут, значит, потому как я... А, не важно. Все в порядке будет.

По лицу великана было видно, что он отнюдь так не думает.

– Хагрид, ты ничего не знаешь про Тайную комнату? – спросила Гермиона, когда ребята расселись с кружками вокруг стола.

– Да нет, откуда, это ж типа легенда... – лесничий так усердно старался не смотреть ребятам в глаза, что им все стало ясно.

– Хагрид, ну пожалуйста, это важно! – взмолилась Элин. – Одного ученика уже заколдовали, в любой момент может появиться новая жертва! Если ты что-то знаешь...

– Да не хочу я об этой комнате говорить! – взорвался Хагрид. – Меня из-за нее исключили... Ну вот, опять я проболтался. И так всегда! Я-то, старый дурак, думал, что вы ко мне просто так в гости приходите, по-дружески, а вы каждый раз что-то выпытывать начинаете!

Ребятам стало невыносимо стыдно. Соскочив с табуретов, они молча подошли к Хагриду и обняли его, благо, лесничий был достаточно большим, чтобы им троим хватило места.

– Ты нас прости, пожалуйста, – шмыгнула носом Элин. – Но просто жизнь такая, что приходится все самим узнавать. А ты про школу знаешь больше всех... ну, кроме директора, но он нам ничего не говорит.

– И правильно делает, – строго сказал Хагрид. – Тайная комната – опасное дело, вот что я вам скажу. Я, правда, не знаю, кто там сидит, но его даже Арагог боится, а это... Ну вот, опять! Давайте лучше чай пить, а то я еще что-то разболтаю.

Элин решила, что спрашивать о том, кто такой Арагог, было бы слишком невежливо. Судя по имени, это явно был очередной хагридов питомец, и знакомиться с ним у девочки не было совершенно никакого желания. С Хагрида сталось бы и с василиском подружиться, если бы они не вымерли лет четыреста назад.

– Какая же я дура! – читавшая при свете ночника Элин в сердцах стукнула кулаком по подушке. – Я давно должна была проверить!

– Ты о чем? – лежащая на соседней кровати Гермиона оторвалась от учебника магловедения за третий курс, который они с Элин по очереди читали по вечерам вместо юмористического журнала, периодически радуя друг друга перлами вроде «пистолет – это железная дудка, из которой маглы выдувают пули».

– А можно потише! – раздался недовольный голос Сьюзен Боунс. – Тут кто-то заснуть пытается.

– Давай сюда, – Элин подвинулась, пуская к себе в кровать подругу. – Квиетус! Пусть детки спокойно спят, пока взрослые делом заняты.

– Взрослые, ага, – хихикнула Гермиона, разглядывая Элин, лежавшую на животе и болтавшую в воздухе босыми ногами. Будучи старше большинства однокурсниц, та все еще была похожа скорее на десятилетнего ребенка, чем на тринадцатилетнего подростка.

– Вот, смотри, – Элин подвинула ей свой любимый архив «Ежедневного пророка». – В этом году в Хогвартс поступли... бла-бла-бла... Рубеус Фридвульф Хагрид,[12] Гриффиндор. Это номер за второе сентября 1940 года.

– Ну и? – не поняла Гермиона. – Мы и так знаем, сколько ему лет, он же нас на свой день рождения приглашал. И раз его исключили из-за Тайной комнаты, значит, ее открывали между 1940 и 1947 годами, это и так было понятно... Хм, интересно, это как-то связано с войной с Гриндевальдом?

– Это связано кое с чем другим, – Элин перелистнула архив вперед до места, заложенного закладкой. – Я решила посмотреть, с кем он учился, и нашла вот это. Седьмое июля 1945 года.

– В этом году Хогвартс окончили... Томас Марволо Риддл?! – ахнула Гермиона. – Староста Слизерина, диплом с отличием, награда за особые заслуги перед школой... Эль, мы обе такие дуры! Нам надо было сразу проверить, как только мы узнали его настоящее имя!

– Вот и я про то же, – согласилась Элин. – Выходит, Хагрид учился одновременно с ним, и как раз тогда, когда комнату в прошлый раз открывали. Ты веришь в такие совпадения?

– Нет, конечно, – кивнула головой Гермиона. – А что в газете написано про нападения?

– В том-то и дело, что ничего, – ответила Элин. – Я, правда, просмотрела очень бегло, но никаких аршинных заголовков «в Хогвартсе напали на ученика» не нашла. Впрочем, ничего удивительного, ты же видела нынешние газеты. В них про Колина тоже ничего не написано, то ли потому, что власти не хотят лишний раз пугать народ, то ли им всем просто начхать на «грязнокровку»...

– Не говори так, – строго произнесла Гермиона. – Большинство вовсе не считает нас какими-то ущербными.

– Да при чем тут ущербность, – пожала плечами Элин. – У Колина родители – маглы, в волшебном мире нет ни связей, ни знакомств, вот никому и не интересно, что там с ним случилось. И это сейчас, а полвека назад все еще хуже было... Да к тому же еще и война шла, всем просто не до того было. Хотя если бы нападений было много, то наверное, про это что-то написали бы.

– Ну хорошо, – Гермиона устроилась поудобнее, подтолкнув под себя подушку. – Значит, Том – наследник Слизерина и он в прошлый раз открывал комнату. Что там было, мы пока не знаем, но, наверное, что-то ему помешало...

– Или он тогда еще не хотел убить всех нечистокровных, – добавила Элин. – Не сразу же он стал чудовищем.

– Может быть, – не стала спорить Гермиона. – Далее, он ее закрыл и передал ключ кому-то из сторонников, в ком тоже течет кровь Слизерина... Хотя почему «кому-то»? Малфою и передал... Знаешь, Эль, я начинаю думать, что это все же он. Ну не бывает таких совпадений!

– Не знаю, – Элин с сомнением пожала плечами. – Я не думаю, что Драко нам врал, да и подставлять своего единственного сына Люциус не стал бы... Нет, это вряд ли. Но вот использовать кого-то втемную... Кого-то, кем можно потом пожертвовать, а еще лучше – нанести вред противнику...

Девочки переглянулись.

– Джинни! – произнесли они одновременно.

[12] Второе имя Хагрида нигде не упомянуто, так что пусть будет Фридвульф, в честь матери.

16 ноября 1992 года

– Студенты, прошу минуточку внимания! Тише! Прошу вас, успокойтесь! – Локхарт тщетно пытался привести к порядку толпу школьников, заполнявшую Большой зал.

– Позвольте мне, коллега, – пришел ему на помощь Снейп. – Кхм.

В зале моментально воцарилась мертвая тишина.

– Хорошо ли вы меня видите, студенты? – спросил Снейп.

– Хорошо, профессор Снейп... – нестройно отозвались ученики.

– Хорошо ли вы меня слышите, студенты? – продолжал профессор.

– Хорошо, профессор Снейп...

– Подойдите ближе, студенты... Еще ближе...

– Ты куда?! – Элин удержала шагнувшую было вперед Гермиону. – Это всего лишь старый Снейп выделывает круги в пыли...

Гарри тихонько хихикнул.

– А, большое спасибо, профессор, – поблагодарил коллегу Локхарт. – Итак, сегодня я начинаю вести занятия в Дуэльном клубе. И для начала покажу вам несколько простейших приемов, которые, однако, не раз спасали мне жизнь, как вы все уже, вероятно, знаете из моих книг. Мой ассистент, профессор Снейп, любезно согласился мне помочь с небольшой демонстрацией. О, не переживайте, с профессором зельеварения все будет в полном порядке!

– А вот насчет профессора защиты я бы не была так уверена, – прошептала Элин.

– Тише! – шикнула на нее Гермиона. – Это будет очень интересный бой. Я уверена, что профессор Локхарт сейчас покажет, как... ах!

Как раз в этот момент Снейп снес Локхарта с помоста простым Экспеллиармусом.

– Опаньки, – удивилась Элин. – Ты была права, это не так бесполезно, как кажется. Профессор, можно вопрос?

– Ну конечно, кто бы сомневался... – Снейп тяжело вздохнул. – Слушаю вас, мисс Олсен.

– Почему ваш Экспеллиармус сбил профессора Локхарта с ног? – спросила Элин. – Он же должен только вышибить оружие из рук.

– Показываю еще раз, – Снейп медленно повторил движение палочки. – Видите доворот в конце? И в словесной формуле «Экс-спеллиармус» – первая С тянется, а последняя, наоборот, практически не произносится.

Элин хотела попросить Снейпа повторить движение еще раз, но поднявшийся на ноги Локхарт не дал ей это сделать.

– Отлично, отлично, профессор. Я, разумеется, сразу разгадал ваш маневр и специально поддался, чтобы показать студентам, как действует это заклинание, – самодовольно сказал он. – Думаю, одного показательного выступления достаточно, теперь давайте разобьем студентов по парам. Запомните, дети, вы должны использовать только одно заклинание, то самое, которое показал вам мой коллега.

– Ну что, попробуем новую версию? – предложила Элин.

Гермиона кивнула, и подруги разошлись в стороны, готовясь к дуэли. Оставшись в одиночестве, Гарри завертел головой, отыскивая знакомые лица.

– Седрик, эй! Не хочешь потренироваться? – заметил он Диггори.

– Прости, но не сегодня, – тот показал на стоящую рядом с ним Чжоу. – Я уже договорился.

Гарри кивнул другу и снова зашарил глазами по залу, но все, кого он знал, уже разбились на пары.

– Извини, ты не согласишься меня поучить? – услышал он тихий голос.

– Джинни? – Гарри изумленно уставился на девочку. После того происшествия с кошкой это был первый раз, когда она с ним заговорила. – Конечно, всегда рад... Ты запомнила то движение, которое показал профессор Снейп?

– Да, – Джинни повторила взмах палочкой. – Экспилиамрус.

– Экс-пел-ли-ар-мус, – поправил ее Гарри. – Боже, я становлюсь похож на Гермиону...

Добившись правильного произношения, он встал за спиной у Джинни, взял ее за руку и помог воспроизвести нужное движение.

– Вот так, – удовлетворенно произнес он. – Теперь я отойду на пару шагов, а ты попытайся выбить палочку у меня из руки.

Но как Джинни ни старалась, заклинание упорно не хотело получаться. Впрочем, судя по всему, девочку это мало волновало, по ее лицу было видно, что она думает о чем-то другом.

– Все нормально, – попытался ободрить ее Гарри, – с первого раза ни у кого не получается. Если хочешь...

– Так, дети, минуточку внимания! – прервал их довольный голос Локхарта. – Я вижу, вы уже освоились... Хотя я и просил ограничиться только обезоруживающим заклинанием, но конечно, молодость, горячая кровь... Думаю, стоит научить вас защитным чарам.

Локхарт сделал запутанный финт, в результате которого его палочка вылетела из руки и приземлилась точно в руки Лаванды Браун, охнувшей от восторга.

– А, похоже, моя палочка немного расшалилась... Ну не важно. Итак, мне нужны добровольцы.

– Мистер Малфой, продемонстрируйте нам чары простого щита, – спокойно произнес Снейп.

Драко вышел на помост и выполнил заклинание, создав безупречный, на взгляд Гарри, щит.

– Отлично, отлично, – обрадовался Локхарт. – Кто второй?

– Мистер Олсен... – начал было Снейп.

– Я готов! – Рон Уизли выскочил на помост, не дав договорить профессору. – Потанцуем, Малфой?

– Тише, тише, только разоружающее заклинание и чары щита! – всполошился Локхарт. Готовы? Раз, два, три!

– Слагулус эрукто!

– Протего! Таранталлегра!

– Фините! Инкарцеро!

Оба противника, разумеется, даже не вспомнили про Экспеллиармус, вываливая друг на друга весь свой арсенал. Причем, если умение Малфоя драться для Гарри не было секретом, то скорость, с которой Рон Уизли отражал его заклинания и накладывал свои, стала для него настоящим сюрпризом. Да и не только для него, судя по тому, что довольное выражение постепенно сползало с лица Снейпа.

– Твой брат хорошо дерется, – заметил Гарри.

Джинни вдруг всхлипнула, но Гарри уже не успел этому удивиться.

– Диффиндо! – выкрикнул Рон.

Драко отпрянул, но режущее заклинание все же задело его руку, и на помост упали первые капли крови.

– Ну хватит, – не выдержал Снейп. – Прекратите дуэль! Прекратите, я сказал!

– Серпенсортия! – выкрикнул Малфой, не слушая своего декана.

Огромная змея вылетела из его палочки и метнулась в сторону Рона.

– Не двигайтесь, Уизли! – выхватив палочку, Снейп вскочил на помост, но Локхарт, стоявший ближе, успел первым.

– Аларте Аскендаре! – торжественно произнес он.

Змея подлетела метров на десять и шлепнулась прямо перед замершим от ужаса Джастином Финч-Флетчли.

– Убей грязнокровку! – зашипел Рон, и Гарри поперхнулся от изумления. – Стой, не смей! Отойди от него! Сгинь!

Змея, раскачивавшаяся прямо перед носом Джастина, издала громкое шипение, и Гарри на один ужасный миг решил, что она сейчас ударит. Но вместо этого змея начала съеживаться, словно воздушный шарик, из которого выпустили воздух, и через секунду от нее остался лишь тающий в воздухе дымный след.

Только теперь Гарри понял, что все это время забывал дышать. А еще через пару мгновений до него дошло, что на его груди плачет навзрыд Джинни Уизли.

– Рон очень изменился за лето, – рассказывала Джинни. – Когда он только вернулся из Хогвартса, он был такой счастливый. Все болтал о том, как здорово быть ловцом, как он в следующий раз поймает снитч... Вместе с близнецами учил меня всяким трюкам, шутил над Перси, все как всегда. А потом словно что-то случилось. Он стал какой-то... странный. То есть, вроде все как обычно, ничего нового, а потом раз! – и в следующую секунду это уже не Рон, а кто-то другой... Начал вдруг говорить, что наша семья занимает неподобающее ей место, что мы чистокровные и достойны большего. Начал много говорить о тебе, Гарри, что, мол, он еще тебе покажет...

– Помните, что рассказала Миртл?.. – начала было Гермиона.

– Потом! – прервала ее Элин. – Что было дальше, Джинни?

– Сперва я этого не замечала, – продолжала девочка. – У Рона и раньше иногда настроение портилось, и он становился таким противным... Но это было понятно, то его Короста укусит, то вместо новой палочки старую дадут, то Малфоя вспомнит, а он же его ненавидит, потому что... ну, долгая история... Но летом эти приступы стали приходить все чаще и чаще. А когда мы приехали в школу, все стало совсем плохо.

Джинни с тоской посмотрела на Гарри.

– После того случая на вокзале он тебя возненавидел еще больше, чем Малфоя, – сказала она. – Твердил, что если бы ты на него не настучал, то все было бы в порядке, и никто не заметил бы, что он на машине прилетел. А когда я попыталась возразить, он на меня наорал... Это было так страшно, он никогда раньше на меня не кричал, даже когда мы сильно ссорились. Я... Я была такая эгоистка, я стала его избегать, не хотела видеть....

Джинни закрыла лицо руками и разревелась.

– Если бы я раньше догадалась... – глотая слезы, прошептала она. – Если бы пыталась что-то сделать... А я... Я от него отвернулась...

– Ну-ну, тише, ты не виновата. – Гермиона обняла Джинни и протянула ей платок.

– Виновата,– помотала головой Джинни. – Я должна была понять, что с ним что-то не так, должна была что-то сделать, а я...

– Но ты делаешь это сейчас, – ласково сказала ей Элин. – Неужели остальные ничего не замечали?

– Фред с Джорджем заметили, – ответила Джинни, – но они решили, что Рон просто влюбился и страдает. Все допытывались, на кого он глаз положил, да советы давали... А Перси и раньше был вечно учебой занят, а как стал старостой, так вообще с нами почти не общается. Но это все не главное, я бы и сама, наверное, решила, что у Рона просто характер испортился, если бы не тот случай.

Джинни замолчала, словно набираясь смелости.

– В тот Хэллоуин, когда нашли кошку, – наконец, решилась она, – я заметила, что Рона не было в Большом зале. – Он пришел позже вас, и, кажется, старался, чтобы его не заметили. И лицо у него было не такое, как обычно... Не доброе и не злое, а какое-то растерянное, что ли. Мне показалось, что ему очень плохо, я подошла, чтобы поговорить, и увидела, что у него на руках и мантии следы крови... Ну то есть, я сперва не поняла, что это кровь, думала, может он замарался во время еды, с ним такое часто бывает. А потом узнала про эту надпись...

– Почему же ты сразу все не рассказала? – спросила Гермиона.

– Но он же мой брат, – удивилась Джинни. – Какой бы он ни был, но он – мой брат, и я его люблю! А его после того случая с машиной предупредили, что еще один проступок – и его сразу же исключат. Я думала, что может быть, это была просто злая шутка, что он просто невзлюбил Филча за то, что тот заставил его отчистить все таблички в Зале наград... Это было плохо, я знаю, но я не могла его просто так выдать...

– А когда напали на Колина? – спросил Гарри.

– Это было хуже всего, – всхлипнула Джинни. – После победы в квиддиче я впервые увидела, что Рон улыбается. Он даже сам ко мне подошел и попросил прощения. Я думала, что все будет в порядке, но утром нашли Колина. Тогда... тогда я пошла к Рону и сказала, что все знаю, что это уже не шутки и что он сам должен пойти к преподавателям, может быть, его тогда простят... А он... он был такой несчастный... Он сказал, что плохо понимает, что происходит, и ему нужно время, чтобы разобраться. И еще попросил, чтобы я почаще была с ним. То есть, не вообще всегда рядом, а просто чтобы он меня видел где-то поблизости, потому что я его успокаиваю.

– И ты решила дать ему время? – спросила Элин.

– Да, – кивнула Джинни, – когда он со мной говорил, то выглядел почти нормально, я подумала, что, может быть, все образуется... Ну, то есть он сделал ужасные вещи, но ведь никто не умер, верно? Но сегодня он попытался натравить змею на Джастина...

– Он не пытался ее натравить, – возразил Гарри. – То есть, сначала он и правда приказал ей «убить грязнокровку», но тут же поправился и велел его не трогать. А потом он сказал «сгинь» и змея сгинула... Да что я тебе говорю, ты же сама все слышала.

Гарри остановился, увидев, что Джинни в ужасе зажала рот руками, а Элин и Гермиона смотрят на него, как будто он объявил себя наследником Гитлера.

– Я сказал что-то не то? – удивился он.

– Как бы тебе объяснить, братец, – осторожно сказала Элин. – Видишь ли, никто из нас не понял, что именно Рон сказал змее, потому что никто из нас не владеет змеиным языком. А змеи по-человечески обычно не говорят.

– Давайте проверим, все ли я понял правильно, – произнес Гарри. – У змей есть свой язык, парселтанг, который почти никто не знает. По легенде, первым змееустом в Британии был сам Салазар Слизерин, и достоверно известно, что некоторые (но не все) его потомки тоже умели говорить со змеями. И, наконец, предполагается, что последним волшебником – змееустом был Том Риддл... То есть, Сама-Знаешь-Кто, – добавил он, заметив недоуменный взгляд Джинни. – Все правильно?

– Еще говорят, что на парселтанге говорят только темные волшебники, – тихонько добавила девочка.

– Это глупость, – решительно возразила Элин. – Люди просто боятся змей, вот и выдумывают невесть что. На самом деле змеиным языком владели очень сильные волшебники, но далеко не только темные... Тот же Салазар Слизерин, который вовсе не был темным магом.

– И еще Гарри, – добавила Гермиона. – Ты же не думаешь, что он – темный маг?

Джинни покачала головой.

– Хорошо, вернемся к Рону, – сказал Гарри. – Мы знаем, что в нем словно боролись два человека и что у него вдруг проснулось умение, которое есть у Тома... О чем это говорит?

– В него вселился дух Тома! – осенило Гермиону. – Он пытается им завладеть, а Рон сопротивляется. Должно быть, когда дух вылетел из Квиррелла...

Она осеклась, вспомнив, что прошлогодний визит Тома Риддла в школу – это вообще-то секрет.

– Надо идти к профессору Спраут, – решительно заявила Элин. – Джинни, извини, но сейчас речь уже не о том, чтобы оставить Рона в школе, а о том, чтобы сохранить ему жизнь.

– Я уже поняла, – грустно сказала Джинни. – Надо сказать, пока он никого не убил по-настоящему. Может быть, тогда ему хотя бы палочку оставят и разрешат учиться дома...

Но этим планам не суждено было сбыться. Кабинет профессора Спраут был пуст, как и кабинеты Флитвика, Макгонагалл и Снейпа. Посовещавшись, ребята решили идти к Дамблдору, но уже возле самой горгульи их перехватил Филч.

– Вы в курсе, который час? – ворчливо спросил он. – А ну, марш в свое общежитие!

– Мистер Филч, нам очень надо к директору, – попыталась было спорить Элин.

– Директор занят, – решительно произнес завхоз, – он с вечера с деканами совещается, и нечего его отвлекать. Марш-марш, я сказал, у вас две минуты до отбоя! Если пойдете очень быстро, я вас так и быть, не успею догнать.

– Может, прокрадемся обратно под мантией? – предложил Гарри, когда они отошли от Филча достаточно далеко.

– Бродить по школе по ночам, когда рядом может оказаться неведомое чудовище? По-моему, это не лучшая идея, – ответила Гермиона.

– Что ж, – вздохнула Элин, – будем надеяться, что за ночь ничего не произойдет. Ох, не нравится мне это, но ничего не поделаешь. Но завтра с утра первым делом – к профессору Спраут! И Джинни... Попроси Луну, чтобы она с тобой посидела, пока ты не заснешь, хорошо? Она умеет успокаивать.

– Я знаю, она отгоняет нарглов, – впервые за много дней Джинни улыбнулась.

Рон сидел в опустевшей гостиной, неотрывно глядя на языки пламени в камине. Сразу после возвращения в общежитие вокруг него образовалось пустое пространство, как вокруг прокаженного, но ему было все равно. Он не обращал внимания ни на косые взгляды и перешептывания за спиной, ни на попытки близнецов с ним заговорить, ни на требовательный писк голодной Коросты. Можно было подумать, что он вообще умер, если бы не рука, тихонько поглаживающая тонкую тетрадь в потертой черной обложке.

Только когда последний ученик покинул гостиную, Рон пришел в себя. Согнав с колен обиженную крысу, он подсел к столу, на котором кто-то из одноклассников оставил перо и чернильницу, открыл тетрадь и вывел на первой странице:

«Том, что ты творишь?»

«А ты сам как думаешь?» – ответил дневник.

«Я думаю, ты хотел убить Джастина. Если бы я тебе не помешал, змея бы его растерзала».

«Она бы ничего ему не сделала, – возразил дневник. – Я хотел его лишь напугать, чтобы он сбежал из школы обратно в свой поганый мир».

«Ты врешь», – написал Рон.

«Да, – после паузы ответил дневник. – Прости, я должен быть честен с тобой. На самом деле я просто сорвался. Это было глупо, мы навлекли на себя подозрения, но в тот момент я не мог мыслить здраво. Все потому, что я ненавижу таких, как он, магловских аристократов![13] Я вырос в приюте, Рональд, и очень хорошо помню, как туда приходили все эти разодетые в шелка дамочки со своими детишками, чтобы изобразить благотворительность. Это было трудное время, каждый день тысячи людей теряли работу и стояли в очереди за бесплатной баландой. А эти богачи, наживавшиеся на чужом горе, раз в год заявлялись к нам в приют, чтобы показать, какие они щедрые! Однажды на Рождество такой вот Джастин со своей мамашей вошел в нашу комнату и начал раздавать подарки. Все остальные дети радовались, но когда очередь дошла до меня, я швырнул плюшевого медведя ему в лицо и сказал, что мне не нужны подачки. Сказал, что однажды стану великим и тогда он сам придет ко мне за милостыней. А этот урод лишь рассмеялся и ответил, что это ему суждено стать великим, а моя судьба – умереть в нищете...»

Рон не отвечал.

«Ты ведь прекрасно меня понимаешь, – продолжал дневник. – Тебе повезло больше, чем мне, у тебя есть семья. Но посмотри, как приходилось пробиваться твоим старшим братьям, как лезет из кожи вон Перси, лишь бы стать лучшим. И все ради чего? Ради того, чтобы такой вот Джастин просто пришел на все готовенькое и купил бы то, что по праву принадлежит настоящим волшебникам? Разве это справедливо?»

«Это из-за Малфоя у нас нет денег, – ответил Рон. – Джастин не чистокровный, но он мне ничего не сделал».

«С Малфоем ты тоже разберешься, – заверил его дневник. – Ты же видел, что я могу, когда ты не сопротивляешься. Немного тренировок, и мы размажем его по стенке. Но для этого ты должен мне довериться».

Рон задумался.

«А Джинни? – написал, наконец, он. – С ней ты тоже предлагаешь разобраться? Она ведь думает, что это я открыл комнату. Она вот-вот расскажет все директору».

«Джинни – член семьи, – поспешно ответил дневник. – Мы должны о ней заботиться, даже если она и делает глупости. Просто дай ей поговорить со мной, я сумею ее убедить».

Рон откинулся на спинку кресла и начал задумчиво грызть перо.

«Ну же, Рональд, решайся! – появилась в дневнике новая запись. – С моей помощью ты возьмешь то, что тебе положено. В тебе есть все, что нужно, – ум, сила воли, решительность, отвага... Все то, что делает тебя настоящим гриффиндорцем!»

«Том, а на каком факультете ты учился? – спросил вдруг Рон. – Ты ведь никогда не говорил об этом».

«На Слизерине, – после некоторого колебания ответил дневник. – Видишь? Я честен с тобой, Рон. Я знаю, что ты не любишь наш факультет, и знаю, почему. Но поверь, пятьдесят лет назад он был совсем не таким, как теперь».

«Я знаю, что ты слизеринец, – ухмыльнулся Рон, выводя ответ. – Я видел табличку с твоим именем в Зале наград».