Текст книги "Гарри Поттер и новая семья. Второй курс (СИ)"

Автор книги: DVolk67

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Правда, потом, чтобы заплатить Тиберию, папе пришлось Нору заложить и еще у маминых родителей одалживать. Мы с ними совсем недавно расплатились. А машины Малфой все равно забрал в уплату долга, и их сейчас в Америке делают. Оказывается, те помощники, которых папа нанял, на самом деле на Малфоя работали и все, что папа делал, записывали и повторяли. Понимаешь? Папа эти летучие машины придумал и своими руками собрал, а Малфой теперь с этого денежки гребет!

– Погоди-ка, – задумалась Элин. – Я была в Америке этой зимой, видела их летающие автобусы. На них еще эмблема в виде ММ – она изобразила на стекле символ, похожий на перевернутый логотип Фольксвагена.

– Магомобили Малфоя! – сплюнул Рон. – Папа хотел назвать машину «Милая Молли», в честь мамы, но Малфой даже это у папы украл! Теперь ты понимаешь, почему я их всех ненавижу?

– Понимаю, – кивнула Элин. – Спасибо за предупреждение, Рон, если Малфой подсунет мне какой-нибудь договор, я буду очень осторожной.

Она не стала говорить, что решение Уизли-старшего вести дело с враждебной семьей кажется ей очень и очень странным. Рон явно что-то недоговаривал, или, возможно, сам не знал все до конца, и Элин решила, что при случае постарается выслушать и противоположную сторону.

5 июня 1993 года, Малфой манор

Драко всегда любил отцовский кабинет. Он научился читать, изучая корешки книг, стоящих в высоких, до потолка, книжных шкафах (каждый том в которых – Драко это точно знал – был поставлен туда отнюдь не для красоты). Он изучал географию по огромному глобусу с совершенно неправильными очертаниями континентов, но зато с людьми в чудных костюмах, с идущими через пустыни караванами и плывущими прямо в пасть к чудовищам парусниками. Он научился терпению, часами сидя напротив работавшего отца, – Люциус никогда не прогонял сына, если тот сидел тихо и не мешал. И Драко, в свою очередь, точно знал, что как бы ни устал отец, но в конце дня он откинется на спинку кресла и расскажет ему, что именно и почему он сделал.

Но сегодня Драко впервые пришел в этот кабинет не для того, чтобы чему-то научиться, а для того, чтобы потребовать ответа.

– Зачем?

Люциус Малфой не ответил, рассматривая сына так, как будто видел перед собой незнакомого человека.

– Я и не заметил, – наконец, произнес он, – что мой сын стал уже совсем взрослым...

– Зачем, папа? – повторил Драко.

– Я ошибся, – после паузы ответил Люциус. – Надеюсь, ты понимаешь, что тобой я жертвовать не стал бы ни при каких обстоятельствах?

– Конечно, понимаю, – кивнул Драко. – Но зачем ты вообще это затеял?

Малфой-старший вздохнул.

– Почти за два года до своего исчезновения Темный лорд узнал о некоем пророчестве, которое якобы предсказывало его падение, – произнес он. – Не знаю, кто его произнес, как оно звучало и почему Лорд поверил в него, но... Он испугался, Драко, я видел это. О, разумеется, он старался не показать свой страх, но я знал его достаточно хорошо. Вскоре после этого он отдал мне дневник, который он вел, когда был подростком, и который использовал потом в каком-то своем ритуале. Лорд велел мне хранить его, как зеницу ока, а если однажды с ним что-то произойдет – подсунуть его одному из учеников Хогвартса. Я спросил, что именно делает эта вещь, и Лорд, засмеявшись, ответил, что когда-то хотел с ее помощью очистить школу от грязнокровок. Мне этого было достаточно, отец рассказывал мне про открытие Тайной комнаты в то время, когда в Хогвартсе учился мальчик по имени Том Риддл.

Потом Лорд исчез, но я не стал выполнять его поручение. Сперва потому, что это было слишком опасно – на моих друзей шла охота, мне и самому еле удалось отвертеться. Ну а потом... Я решил, что задание «хранить» дневник противоречит заданию «отдать». Ведь в Хогвартсе сидел Дамблдор, у которого хватило бы сил для того, чтобы обнаружить и уничтожить эту вещь.

– А на самом деле? – спросил Драко.

– Тебя не обманешь! – улыбнулся Люциус. – Конечно, это было оправдание для Темного лорда, на самом же деле я подозревал, что дело не в изгнании грязнокровок, а в чем-то большем. Лорд ведь не умер окончательно, это я знал точно, потому что его метка поблекла, но не исчезла. А это значило, что его первой целью было возвращение к жизни... И я очень сильно сомневался в том, что мне нужно его возрождение. Я посоветовался с отцом, и он полностью поддержал мое решение. Надо объяснять, почему?

– Не сейчас, – покачал головой Драко. – У меня есть предположения, но я хотел бы проверить их сам.

Малфой-старший одобрительно кивнул.

– Долгие годы метка молчала, – сказал он, – и я начал думать, что Лорд никогда не вернется. Но в позапрошлом году она снова проявилась, не так сильно, как раньше, но все же я начал беспокоиться. А прошлым летом, незадолго до конца учебного года, я получил письмо: «Почему мой дневник все еще у тебя?» Правда, ответить я не успел – спустя несколько дней произошла эта странная история с Квирреллом, и хотя про нее больше молчали, чем говорили, но я все же смог выяснить, что именно там произошло. Глупец попытался возродить Лорда, действуя под самым носом Дамблдора, и провалился, естественно. Но следующая попытка могла оказаться более успешной, и я больше не мог отговориться непониманием приказа. Единственное, что я мог сделать – отдать дневник самому никчемному из всех учеников Хогвартса.

– Рону Уизли, – кивнул Драко.

– Поначалу я думал о девчонке, – Люциус дернул плечом, – но рядом с ней крутились эти Олсены... Пришлось отдать дневник ее брату в надежде, что этот растяпа быстро попадется. Желательно после парочки нападений, чтобы можно было поднять шум... Правда, у пацана все же оказалось достаточно мозгов, чтобы вовремя избавиться от дневника и выйти сухим из воды, но по большому счету это было неважно. Главное, что я выполнил указание Лорда, ну а что его план провалился – это ведь не моя вина, не так ли?

Пока не случилось второе нападение, я думал, что Дамблдор завладел дневником и оставил его себе для изучения. Ну а потом... Я запаниковал, сын. Если Зверь напал на чистокровную, то кто окажется его следующей жертвой? Когда Гринграсс потребовал отставки Дамблдора, я поддержал его, надеясь, что директор уже знает, как можно обезвредить дневник, и не захочет уходить. Да, да, глупое решение, теперь-то я это понимаю.

Ну а то, что дневник попадет в твои руки, мне и в голову не могло прийти. До сих пор не понимаю, как такое могло произойти.

– Я нашел его у себя на подушке через три дня после случая в дуэльном клубе, – ответил Драко. – В нем была записка: «Хочешь обрести силу? Спроси меня, как». На обложке было истинное имя Лорда, вот я и...

– Почему ты не сказал мне? – спросил Люциус.

– Том не велел, – смутился Драко. – Это было первое, что он предложил мне: «давай сделаем твоим родителям сюрприз».

– А на самом деле? – усмехнулся его отец.

– Тебя не обманешь... – вздохнул Драко. – Я хотел стать другом Темного лорда. Не сыном Люциуса Малфоя, а Драко Малфоем. Понимаешь меня?

– Отлично понимаю, – кивнул Люциус. – Я ведь и сам когда-то хотел стать не просто сыном Абраксаса Малфоя... – он помолчал. – Что ж, если это все...

– Последний вопрос, папа, – поспешно сказал Драко. – При чем тут Добби?

– А, – Люциус довольно улыбнулся. – Эта идея пришла мне в голову в самый последний момент. Я же не мог просто подойти к Дамблдору и сказать ему, что в школе будет открыта Тайная комната. Вот и послал домовика к его подопечным. Правда, этот идиот перестарался, едва не убив Олсена, но в итоге все обернулось к лучшему, не так ли?

– Он не проболтается? – уточнил Драко.

– Нет, конечно, – ответил отец. – Во-первых, освобожденный эльф все равно обязан молчать обо всем, что узнал на службе, а во-вторых, я с самого начала приказал ему забыть о приказе и поверить, что он действует сам, по своей воле, да еще и в тайне от меня... По-моему, получилось неплохо. К тому же растяпа Олсен вообразил, что обязан домовику за предупреждение, и попросил освободить его в уплату моего долга.

Люциус фыркнул.

– Ну ладно, с прошлым разобрались, – сказал он. – Теперь давай поговорим о будущем. Сын, насколько обоснованны слухи о твоих отношениях с мисс Паркинсон?

Драко глубоко вздохнул. К этому разговору он готовился последние полгода.

– Мы состояли в интимной связи, – ответил он.

– Даже так? – поднял бровь Люциус. – Не «любим друг друга»? Не «трахаемся»?

– Ты учил меня точным формулировкам, папа, – кивнул Драко. – Я проводил с ней время не только для того, чтобы обеспечить алиби. Мне действительно это нравилось, но я никогда не думал о ней как о будущей жене.

– Она оказалась настолько плоха?

– Что? Нет! – Драко очень старался не показать смущение, но отца он, разумеется, не обманул. – Совсем наоборот, все было здорово... Ну, то есть в первый раз было странно, у нас же не было опыта, но мы старались, и кажется, потом начало получаться, хотя я... Ты смеешься надо мной?

– Самую малость, – улыбнулся отец.

– Я имел в виду ее характер, – Драко постарался справиться со смущением. – Она устроила публичный скандал, да и потом постоянно пыталась меня ревновать... Все время требовала, чтобы я уделял ей внимание... Мне кажется, что такое поведение не вполне подобает моей будущей супруге. Да и поговорить с ней, честно говоря, было не о чем.

– Я понял, – кивнул Люциус. – И ты мог бы не подыскивать настолько формальные выражения, сын. Если ты хочешь сказать, что Панси Паркинсон – тупая ревнивая истеричка, то так и говори.

– Я не могу так говорить о девушке, с которой... – начал было Драко.

– Это похвально, – перебил его отец, – но было бы гораздо лучше, если бы ты не играл словами, а сразу отказался бы от отношений с ней. Ты обязан был это сделать!

Он вскочил на ноги и принялся расхаживать по кабинету, не глядя на сына.

– Ты представляешь, каких трудов мне стоило отбиться от Сирила Паркинсона, когда он заявился ко мне с требованием немедленно объявить о вашей помолвке? – воскликнул он. – Я с трудом уговорил его подождать до твоего выздоровления, но больше тянуть не могу. Завтра они с Панси прибудут к нам в гости, чтобы услышать ответ, а после ваших столь долгих отношений я не смогу оскорбить их отказом. Так что можешь начать привыкать к тому, чтобы называть Панси «моя будущая любимая супруга».

– Но папа... – начал было Драко.

– Раньше надо было думать! – жестко ответил Люциус. – Пойми, в том, что ты начал в столь юном возрасте, нет ничего плохого, ни один мужчина тебя за это не осудит. Но Панси Паркинсон принадлежит к благороднейшему семейству, и ты поступил очень необдуманно, когда не порвал с ней сразу же после того, как понял, что у вас не может быть совместного будущего. Мы одно из безупречных семейств, Драко, а это накладывает определенные обязательства. После полугода публичных отношений отказ будет воспринят...

– Она бесплодна, – прервал Драко отца.

Люциус Малфой осекся на полуслове и изумленно посмотрел на сына.

– Она что?!

– Панси Паркинсон бесплодна, – повторил Драко. – У нее не может быть детей. Если мы поженимся, род Малфой пресечется.

– Ты уверен? – спросил Люциус.

– Не на сто процентов, – ответил Драко, – но скорее всего, так и есть. Том сказал, что немного ошибся в формуле, когда накладывал на нее заклинание взросления, и теперь Панси для него бесполезна. Он не сказал, почему, но когда я узнал суть ритуала...

Малфой-старший глубоко задумался.

– Ты никому не говорил об этом? – спросил он после долгого молчания.

– Разумеется, нет! – воскликнул Драко. – Хотя я думаю, что Эл... Олсен может сама догадаться, она достаточно умна, чтобы сложить два и два. Но она не знает, что бесплодие – результат заклинания, а не врожденный порок.

– Хорошо... – Люциус кивнул. – В таком случае, конечно, помолвки не будет, хотя истинную причину отказа ты им не назовешь. Понятно, почему?

– Потому что если они узнают о бесплодии, то обвинят меня... – Драко осекся. – Прости, папа, мне на секунду показалось, что ты хочешь, чтобы это я отказал Паркинсонам...

– Да, именно так. Ты сам будешь с ними говорить, – ответил отец. – Тебе пора привыкать к тому, что я не всегда буду тебя прикрывать. За свои необдуманные проступки ты и расплачиваться будешь сам. Ты скажешь, что у вас слишком большой процент общих предков. В обычных случаях троюродное родство считается безопасным, но поскольку ты единственный наследник и от тебя зависит существование всего рода, то после долгих размышлений ты решил не рисковать.

Драко представил себе, какую истерику закатит Панси, и пришел в ужас. Одна надежда на то, что в присутствии взрослого она будет сдержаннее, чем обычно... Впрочем, с нее станется попросить отца оставить их наедине...

– И если она захочет поговорить с тобой наедине, – словно прочитал его мысли Люциус, – а она захочет, не сомневайся... Так вот, ты к ней пальцем не притронешься, ты понял? Делай что хочешь, умоляй ее о прощении, говори, что твое сердце разрывается от отчаяния, но интересы рода превыше чувств. И запомни, отныне никаких отношений с этой девушкой у тебя быть не должно. Если я узнаю, что ты не сдержал свои руки... или другие части тела... Я лично найду тебе невесту по своему вкусу, не считаясь с твоим мнением, и возьму с тебя такие обеты, что ты даже смотреть на других девушек не сможешь. Ты понял?

– Да, папа, – понурился Драко.

– Вот так! – Люциус постепенно успокоился и вернулся в свое кресло. – Если бы ты просто пару раз приятно провел с ней время, все было бы нормально. В конце концов, все понимают, что у молодых людей есть определенные потребности, сдерживать которые не просто бесполезно, но и вредно. И если бы ты связался с девицей попроще, из тех, кому можно спокойно отказать, я бы тоже слова тебе не сказал. Но полгода с девушкой из древнейшего и благороднейшего рода, при том, что все окружающие уже видели вас парой и ждали лишь официального подтверждения – это уже не простая интрижка! Ты обязан был быть готовым к серьезным обязательствам. Постарайся запомнить это, сын, и не заставляй меня больше краснеть за тебя.

– Да, папа, – повторил Драко.

1 июля 1993 года, Азкабан

– Так это, стало быть, и есть знаменитый Сириус Блэк?

Скорчившийся в углу Бродяга уставился на незнакомца в зеленом котелке. Еще один друг? Но этого человека он не знал. Зато стоявшего рядом с ним Зеда Мэйнарда, старшего надзирателя сектора содержания неисправимых преступников, наоборот, знал слишком хорошо. И уж он-то совершенно точно не был его другом.

Бродяга бросил взгляд на свернутую газету, торчавшую из кармана Зеленого Котелка. Что-то привлекло его внимание... Он не мог понять, что, но Хозяин, который последнее время чувствовал себя намного лучше и уже мог смотреть на мир его глазами, вдруг забился внутри черепа и зашелся беззвучным криком.

– Совсем спятил, господин министр, – произнес Мэйнард. – Воображает себя собакой, бегает по камере на четвереньках, гавкает, вшей ищет...

– В точности, как Локхарт... – задумчиво произнес Фадж. – Хм. Не поэтому ли Дамблдор им заинтересовался?

– Этого нам господин Верховный чародей не докладывал, – ответил Мэйнард. – Он только посмотрел на него и назад пошел. Я ж все время рядом с ним стоял, все видел.

– Н-да... Ну что ж, сумасшедший он или нет, я обязан спросить, – министр принял официальный вид. – Господин Блэк, есть ли у вас какие-нибудь жалобы или пожелания?

Впервые за много лет Хозяин смог взять контроль над их с Бродягой общим телом.

– Господин министр, – прохрипел он. – Газета... пожалуйста, дайте мне!

– Надо же, – усмехнулся Мэйнард. – Молчал столько лет, а как вас увидел, так заговорил! Уважает, видать, власть-то. Хоть и пожиратель, а тоже соображение имеет.

Удивленный министр опустил взгляд и только сейчас заметил, что из его кармана торчит свежий номер «Пророка». Он смутно припомнил, что читал его перед самым отъездом в Азкабан. Потом его отвлек Дамблдор, заглянувший в Министерство по пустяковому поводу, и он, должно быть, машинально сунул газету в карман.

– Ну, полагаю, от этого не будет вреда, – произнес он, бегло просматривая заголовки.

Ничего особенного в этом номере не было – статистика чемпионата по квиддичу, фотография выигравших в лотерею Уизли, очередной пересказ истории со зверем в Хогвартсе, обсуждение запрета на импорт ковров-самолетов, светская хроника... Но, конечно, для того, кто просидел двенадцать лет в Азкабане, любая строчка будет глотком свежего воздуха.

Свернув «Пророк» в трубочку, он просунул ее сквозь решетку. Блэк, вцепившись в газету, бросился в дальний угол, повернулся к решетке спиной и скрючился над своей добычей, словно боясь, что ее сейчас отнимут.

– Хогвартс! Он в Хогвартсе! – услышал министр возбужденное бормотание. – Все эти годы... месть...

– Что это его так взбудоражило? – удивился Фадж.

– Да кто ж его знает, господин министр, – ответил Мэйнард. – У него в мозгах, поди, уже все перепутано за столько лет...

Несколько секунд Фадж раздумывал, не приказать ли ему отнять газету у заключенного, но решил, что это лишнее. В конце концов, какая разница, о какой такой «мести» думает Блэк? Из Азкабана-то он даже после смерти не выйдет.

Бросив последний взгляд на узника, Фадж направился к выходу. Надзиратель услужливо пропустил министра вперед и, когда тот отошел от камеры, уголками губ улыбнулся Бродяге.

– А ты небезнадежен, дорогой, – шепнул он. – Пожалуй, сегодня ночью я тебя навещу.

Здесь, в камерах для неисправимых преступников, свет не гас никогда. Официально считалось, что это ради безопасности, чтобы заключенные не смогли сделать что-то, скрывшись в темноте. На самом деле это было дополнительным наказанием: исходящий от стен и потолка свет не давал теней и лишал глаза привычных ориентиров.

Обычно его это раздражало, но сейчас Сириус был даже рад, что может без помех рассматривать свою добычу. Съев принесенный тюремщиками ужин (этим вечером им обоим понадобятся силы), он вернулся в свой угол и вновь принялся разглядывать фотографию многочисленного семейства, позирующего на фоне пирамид.

Уизли... Сириус помнил это имя, он встречался с Артуром и Молли на собраниях Ордена и пару раз ходил с ними на операции. Правда, происходило это довольно редко, все-таки супруги больше были заняты детьми, чем борьбой с Волдемортом. Напрягшись, Сириус припомнил, что незадолго до того рокового дня Артур принес на собрание пыльную бутылку из старых запасов. Кажется, тогда у него родилась долгожданная дочь... Да, точно, вот она стоит рядом с отцом. Совсем большая и, судя по дате, уже должна пойти в Хогвартс... А Гарри, выходит, на год старше нее...

Сириус перевел взгляд на десятого человека, присутствующего на фотографии, и почувствовал, что злость, заполнившая его сознание, помогает соединиться его сущностям. Еще немного...

Лязг открываемой решетки вывел его из оцепенения.

– Ты уже готов, лапочка? – услышал он насмешливый голос Мэйнарда. – Инкарцеро, кстати. Не волнуйся, это будет быстро и не больно.

Надзиратель довольно заржал.

– Ох, кого я обманываю! – выдавил он сквозь смех. – Это будет больно, милый. Смотри, я принес парочку игрушек, тебе понравится.

Он перевернул связанного заключенного на спину и начал расстегивать ширинку.

– Открой ротик, дорогой, – произнес он, спуская штаны. – У меня большие планы на этот вечер! Надеюсь, ты никуда не торопишься?

– Тороплюсь, – ответил Сириус.

Щелкнули зубы, Мэйнард заорал от боли и упал на колени, держась руками за пах. Окровавленная черная пасть приблизилась к его лицу, выплюнула то, что держала в зубах, и превратилась в человеческое лицо.

– Открой ротик, дорогой, – произнес Сириус, запихивая окровавленный обрубок поглубже в горло тюремщика. – У тебя большие планы на остаток этой жизни.

Патронус Мэйнарда исчез, и Сириус почувствовал, как встрепенулись дементоры, почуявшие в камере беззащитную жертву. Подхватив с пола палочку тюремщика, газету и камень Дамблдора, он успел обратиться в пса за секунду до того, как в камеру влетел первый дементор. Бродяга внутри его головы привычно осклабился, но на этот раз Тварям было не до него. Истекающий кровью тюремщик казался им намного более привлекательным лакомством.

1 июля 1993 года, больница св. Мунго

«Светит месяц, светит ясный,

Светит белая заря.

Осветила путь дорожку

Мне до милого двора...»

– И давно он так, коллега? – поинтересовался у врача солидный пожилой мужчина в мантии строгого покроя.

– Со вчерашнего дня, профессор, – ответил молодой доктор. – Поначалу буянил так, что даже связывать приходилось, но после того, как ему вручили эту... как вы сказали, миссис Ковальски? Balalajka? Вот с тех пор он только и делает, что на ней играет.

– Гхм, да. Ну что ж, коллеги, давайте осмотрим пациента. Миссис Ковальски, будьте добры, отнимите у него этот инструмент.

– Отлезь, гнида! – вскинулся Локхарт, когда дюжая медсестра протянула руки к балалайке.

– Я тебе отлезу! А ну дай сюда! – прикрикнула та.

Локхарт испуганно пискнул и сжался в комок.

– По-другому никак, – пояснил профессору врач. – Пытались добром, но все без толку. Он понимает только окрики.

– Вот как. Гхм, да. Что ж, посмотрим... – профессор внимательно осмотрел покрытые шерстью конечности, проверил белки глаз и зубы, затем достал из нагрудного кармана слуховую трубочку и приложил ее ко лбу пациента. – Больной, думайте... не думайте... думайте... глубже... еще глубже... не думайте... думайте... Хм. Что ж, да, пожалуй... Гхм. Да, все ясно.

– Что? Что ясно? – спросил его врач.

– Ясно, что это очень сложный случай! – поднял палец профессор. – Пациент считает себя псом, частично превратившимся в человека. Такие случаи науке известны, но удивительно, что судя по изменившейся внешности, он и является получеловеком-полусобакой. Стопроцентное замещение духовной и физической сущности. Уникальный случай... Гхм. Да.

– Мы обследовали его мозг, – заметил третий врач, – и знаете, что самое удивительное? У пациента каким-то образом появился собачий гипофиз.

– Неужели? – профессор задумчиво почесал бороду. – Весьма странно, гхм. Полагаю, нам надо обсудить дальнейшие диагностические процедуры. И лечение, конечно же. М-м-м, да. Шансов на успех, конечно, мало, но наш долг сделать все, что в наших силах, и... да, миссис Ковальски, верните больному его музыкальный инструмент, а то он уже начал нервничать. Кстати, откуда он тут?

– Подарок анонимной поклонницы, – ответил врач. – Вчера прислали с утренней совой. Как ни странно, пациент умеет на ней играть. Возможно, научился во время своих путешествий?

– Возможно, возможно... Что ж, не будем мешать ему музицировать.

Профессор в последний раз посмотрел на пациента и вышел из палаты, мурлыкая себе под нос: «Светит месяц, светит ясный... Тьфу, черт, вот же привязалось. От Севильи до Гренады...»

– Говорят, он лично победил Чудовище в Хогвартсе! – шептала молоденькая медсестра, пока врачи покидали палату. – Сам, в одиночку, спустился в подземелье и встретился с василиском, представляете?

– А я читала в «Пророке», что он, наоборот, этого василиска вызвал, – возражала другая. – И что если он выздоровеет, его будут судить. Да только он неизлечим, раз уж сам профессор сказал...

– Знаете, что написала про него Скитер? – говорила третья медсестра. – Что он и подвиги-то свои не совершал, а все украл у других. Дескать, выпытывал у настоящих героев, как они с чудищами справлялись, а потом – бац! Стирал память и писал новую книгу!

– Не верю! – возражала молодая. – Эта стерва вечно пишет всякие гадости!

Продолжая перешептываться, медсестры вышли из палаты и заперли дверь. Впрочем, перебирающий струны Гилдерой это даже не заметил.

«Мне не спится, не лежится,

И сон меня не берет.

Я сходил бы к милой в гости,

Да не знаю, где живет...»

За много миль от этого места «неизвестная поклонница Гилдероя Локхарта» сидела на палубе круизного лайнера с томиком Булгакова в руках и счастливо улыбалась своим мыслям.

Продолжение следует...

Третья часть находится в процессе написания и будет готова, вероятно, ближе к концу лета.

Всем спасибо за добрые отзывы и ценные замечания! :)

========== Примечания и ссылка на продолжение ==========

Уважаемые читатели, опубликована третья часть:

– фанфикс: http://fanfics.me/fic116254

– фикбук: https://ficbook.net/readfic/6700281

По мере выхода, новые части будут добавляться в сборники:

– фанфикс: http://fanfics.me/serie1596

– фикбук: https://ficbook.net/collections/8701234

Некоторые пояснения

Глава 1

Журнал «На помеле» – журнал «За рулем».

А.Н. Оним – от слова «аноним».

Я.С. Лурье. «Легенды западной Европы в летописании и восприятии нового времени» – Идею о том, что легенда о Тайной комнате со временем неизбежно должна была исказиться, я взял из работы известного советского и российского историка Якова Соломоновича Лурье «История России в летописании и восприятии Нового Времени». http://www.russiancity.ru/books/b75.htm

Глава 2

Хранитель дважды ошибется, потеряв больше, чем отдал. Лев освободится и змея ударит, но множество уменьшится, приблизив падение падшего. Ворон нарушит клятву, но барсук защитит, а долг хозяина будет уплачен рабом. – Первая ошибка – подсунуть дневник Рону, вторая – выгнать из школы Дамблдора. Малфой потерял не только ключ к тайной комнате, но и крестраж. Освободившийся лев – Рон, а вот во фразе «Змея ударит» все подумали на василиска, но ведь животные символизировали факультеты! И «змея» – это не сам василиск, а Снейп, который его убил. «Множество уменьшится» – на один крестраж меньше. «Ворон» – Локхарт, а «Барсук» – Элин. Долг Малфоя уплатил Добби.

Vulpes Lagopus – полярный лис, он же песец.

Альфред Лебон – Альфред Нобель.

Брэдли, Омар – В пятой книге упомянут охотник когтевранской сборной по фамилии Брэдли. Ну а Омар Брэдли – американский генерал во время Второй мировой войны.

Вам не кажется, что у этого джема немного странный вкус? – странно, что никто не увидел отсылку к «Приключениям Шурика». https://youtu.be/xJ5iHFSdAU4?t=37m25s – примерно так читает Гермиона за обедом.

Собачья петрушка, слезы девственницы, истинная любовь – способы лечения ликантропии из первой части игры «Ведьмак». С их помощью Геральт пытается помочь капитану вызимской стражи Винсенту.

«Бестиарий» Сапковского – реальная книга польского писателя Анджея Сапковского.

Глава 3

«Темна вода во облацех» – отсылка к «Понедельник начинается в субботу» Стругацких. Недоброжелатели писали эту фразу на дверях отдела предсказаний и пророчеств.

...привычно предсказала одному из игроков смертельную опасность – во время матча Гарри на самом деле подвергся смертельной опасности, так что Трелони не такая уж и бездарь, как кажется.

Глава 4

Рокси и Велма – героини мюзикла «Чикаго»: https://www.youtube.com/watch?v=8Z8PVETVPwc

Карамель Тобби Треб – карамель Берти Боттс.

Краткая и пространная хроники – отсылка к краткой и пространной повестям о Мамаевом побоище, двум наиболее древним источникам, рассказывающим об этой битве. Подробности – в работе Я.С. Лурье, упомянутой выше.

Кадоган коротышка – сэр Кадоган, чей портрет охранял вход в общежитие Гриффиндора в третьей книге. По канону, прославился своей победой над виверной. Название рода Фуллхарди – от английского foolhardy (отчаянный).

Эмерик Злыдень и Эгберт Окаянный – по канону Эгберт убил Эмерика, чтобы завладеть старшей палочкой. И нет, упоминание о существовании одного из даров смерти за две сотни лет до братьев Певереллов – не ошибка, а задел под будущую историю.

Корвин Гонт – персонаж взят с Pottermore. Правда, я «повысил» его до декана Слизерина, т.к. простой ученик вряд ли мог спрятать вход в Тайную комнату так, что его не нашли в последующие двести лет.

Глава 5

Слизеринский Принц – здравствуй, фанонный штамп.

Должо-о-ок – Водяной из фильма «Варвара краса – длинная коса». https://www.youtube.com/watch?v=VY1iby_deq0

Глава 6

Это всего лишь старый Снейп выделывает круги в пыли – Снейп, будучи полукровкой и живя в обычном мире, наверняка читал Киплинга и не удержался от того, чтобы продемонстрировать свое отношение к ученикам – бандерлогам. Ну а Элин, разумеется, не могла не увидеть отсылку к своей любимой «Книге джунглей» и немного ему подыграла.

Глава 7

Люди почему-то думают, что я хочу накормить их каким-то особенно коварным зельем – здравствуй, еще один фанонный штамп.

Ксенос Морион – отсылка к замечательному фанфику «Школьный демон».

Хгутурхтук Ургпелагуа и Крадущийся Осквернитель – имена демонов из вселенной Warhammer.

Он спал глубоко и спокойно, зная, что ровно через двадцать минут проснется – цитата из «Семнадцати мгновений весны», если кто-то вдруг не опознал.

Гигантская жаба – отсылка к дополнению «Каменные сердца» для игры «Ведьмак III».

Глава 8

Кот не работает – отсылка к «Понедельник начинается в субботу» Стругацких. Упомянутый далее Соловецкий институт – НИИЧаВо, а волшебный компьютер – «Алдан», в который Федор Симеонович Киврин вселил чью-то бессмертную душу.

Профессор Симплтон – от английского simpleton (простак). Намек на то, что американский профессор – полная противоположность интригану Дамблдору.

Констанция Бонасье – из «Трех мушкетеров». Правда, там она не дочь галантерейщика, а его жена, но это все Дюма наврал.

Из двадцати восьми «истинно чистокровных семейств» двадцать семь оказались напрямую связаны с Уизли – к XX веку единственными, кто не был с ними связан, оставались Гонты. Таким образом, Морфин Гонт был последним настоящим чистокровным волшебником в Британии.

Элизабет Дулиттл – героиня пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион». Цветочница, которая стараниями профессора Хиггинса превратилась в настоящую леди.

Конни и Карло Рицци – дочь и зять дона Корлеоне из «Крестного отца».

Глава 9

Доктор О. Хитисхарт – Oh, It hurts. В переводе на русский – Ай, болит.

Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие: к нам едет Дамблдор – вся эта сцена – отсылка к «Ревизору» Гоголя.

Передавай сыну привет – для тех, кто не разобрался в этой Санта Барбаре, поясняю. Фрэнк Эпплби (сын Хамфри) женат на Вайлде Эпплби (племяннице Фаджа). Соответственно, их дочь, Тамси Эпплби (охотница сборной Пуффендуя) – внучка Хамфри и внучатая племянница Фаджа. И хотя в самом фике это не упоминается, но темный цвет кожи Тамси – от жены Хамфри. Да, да, можете считать, что ради политкорректности автор вставил в текст афробританку. :)

Состоянье у тебя истерическое... – дуэт короля и принцессы из «Бременских музыкантов» https://www.youtube.com/watch?v=Z9GGuxAdhY8

Глава 10

Отвушшш дшшшви прошшшен – от польского «otwórz drzwi, proszę» (откройте дверь, пожалуйста). Польский язык с его обилием шипящих – идеальный кандидат на роль парселтанга.