Текст книги "Дорожная Пыль в стране магов (СИ)"

Автор книги: Дорожная Пыль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

что заключенный в одиночной камере, знающий, за что

сидит, признающий свою вину и справедливость возмездия,

самый свободный человек? К тому же получается, что

свобода – это только особенность познания. Например,

известно, что у материального тела шесть степеней свободы.

Стало быть, пока мы не осознали этот факт, подобная

свобода отсутствовала? И, вообще, зачем нужно бороться за

свободу? Можно просто осознать необходимость несвободы,

и всё, – Кэкэ задумчиво сел на диван.

– Может быть, вы и правы, и я не свободен, но я – не воин, а в

ваш мир через дыру прошёл!

– Ты прошёл через дыру как кусок дерьма. Ты всплыл здесь

не по своему желанию. Ты был не свободен. Ты был во

власти дыры. Это она транспортировала тебя своей силой...

Ладно, что я на тебя набросился!? Мойся на здоровье. Сейчас

я поймаю этого пижона.

123

С этими словами он прошёл в ванную комнату, нагнулся, и

через некоторое время на его ладони уже сидел паучок. Кэкэ

держал его нежно, как близкого друга.

– Пойду, отнесу его на кухню. Там мух больше. Пусть

подзаправится.

124

13. Математический Бог

Весь предшествующий опыт убеждает нас в том, что

природа представляет собой реализацию простейших

математически мыслимых элементов.

А. Эйнштейн

На следующий день Кэкэ пригласил гостя прогуляться по

окрестностям. Дорожная Пыль с радостью согласился: он

полюбил эту северную природу, особенно здесь, рядом с

огромным пресноводным энергетическим аккумулятором

тепла и ветра, изменившим северные ландшафты, придав им

суровый, неприступный и одновременно экзотический вид.

Они вышли из дома и почти тут же оказались в еловом лесу,

выстланном зеленым мхом. Неспешно двигаясь вверх, уже

через несколько минут Кэкэ и Дорожная Пыль оказались на

скалистом обрыве, с которого открывался прекрасный вид на

дом Кэкэ. Обрыв был выше крыши дома, где-то на уровне

семиэтажного здания. Они сели на краю обрыва,

наслаждаясь солнцем, воздухом и гранитной бездной.

– Ты, наверное, хочешь от меня узнать что-то не только о

мухах? – спросил Кэкэ, глядя вдаль.

– Да. Но я ничего не знаю и поэтому ничего не могу

спросить.

– Ты намекаешь на то, чтобы я начал с начала, которого ты не

знаешь, и закончил концом, которого ты не ждёшь? Хитёр

бобёр, – Кэкэ закатил глаза вверх, как бы рассматривая

облака. Пауза длилась недолго. Наконец, он махнул рукой. -

Как гуманист, прощу на первый раз тебе эту наглость. Был

бы ты магом, тебе несдобровать...

Ты знаешь, что такое математическая теория? Ладно, я

тебе напомню. Прежде всего, математическая теория

включает в себя набор аксиом. Аксиомы – это недоказуемые

125

истины теории. Мы просто считаем их верными либо в силу

их очевидности, либо по соглашению. Потом в

математическую теорию входит набор правил, с помощью

которых из этих аксиом мы можем получать теоремы – новые

истины теории. Обычно под набором правил понимают

принятые математиками способы правильного мышления.

Какие способы правильного мышления допустимы, а какие –

нет, это вопрос философский, и здесь, как водится, у

профессионалов нет согласия. Причин к тому много, но итог

таков: единого мнения о допустимых способах правильного

мышления нет, а значит, нет и единой математики. Есть

фрагментированная область математического знания. Ну, да

бог с ней.

Представление математического знания в виде аксиом и

правил вывода позволяет доказывать новые теоремы,

используя которые можно доказывать ещё теоремы; и так до

бесконечности, получая всё новые и новые математические

истины. Здесь, как обычно, тоже есть место для споров.

Одни говорят: раз все истины теории можно получить из

аксиом с помощью правил вывода, стало быть, все теоремы

теории уже содержатся в аксиомах и лишь извлекаются из

них с помощью правил вывода. Другие же утверждают, что

доказательством новых истин создается новая информация. Я

держусь того мнения, что для Бога имеет место первая

ситуация, а для человека – вторая. Что ты завис? Я непонятно

объясняю? Хорошо, давай так.

Возьмём геометрию Евклида. Аксиомы и правила вывода

позволяют получать теоремы, которые описывают свойства

пространства. Мы можем взять любую истину евклидовой

геометрии и опытным путём проверить те соотношения,

которые она описывает. Говорят, что у этой теории есть

модель, в данном случае – окружающее нас пространство.

Когда есть модель, в которой выполняются аксиомы теории,

126

в ней автоматически выполняются и все истины, известны

они нам или нет. По существу, модель реализует теорию и

все ее истины. Тот, кто сумел создать модель, сумел

выполнить все истины теории и одноактно представить их.

Ты знаешь, кто у нас ведущий специалист по моделям? Не

будем всуе упоминать его имя. Если же модели нет, то наш

удел – кропотливо, шаг за шагом доказывать всё новые и

новые теоремы теории, расширяя свои познания.

Кэкэ наклонился, собрал несколько ягод брусники и

закинул их себе в рот.

– Обожаю бруснику! Идеальная приправа к мясу, -

удовлетворённо улыбнулся он, – О чём я там говорил? А-а-а!

Понятное дело, аксиоматизация любой области знания

позволяет представить её в необыкновенно компактном виде.

Поэтому элегантность, завершённость и практичность этого

подхода сделали его эталоном научной строгости. По этой же

причине аксиоматизация различных знаний о нашем мире

стала важнейшей задачей науки. Когда я говорю об

аксиоматизации некоторых знаний о мире, я смотрю на эту

часть мира как на модель некоторой математической теории

и пытаюсь сформулировать аксиомы этой теории. Понятно?

– Подожди, Кэкэ, – прервал его Дорожная Пыль. – А с чего это

ты вообще решил, что в основе мира должны лежать

аксиомы?

– Ну, маги это видят непосредственно, хотя можно дать и

логическое объяснение. Наш мир управляется законами.

Одни законы являются следствиями других. Поэтому твой

вопрос можно переформулировать так: если двигаться от

законов следствий к законам причинам, конечна ли будет эта

цепочка? Другими словами, придём ли мы к некоторому

перечню начальных законов, которые, конечно, и будут

аксиомами? Это очень похоже на подобную же схему. Вот

смотри. Каждое событие является следствием каких-то

127

других событий. Если взять на какой-то момент времени все

события, то возникает вопрос: можно ли, двигаясь от

событий следствий к событиям причинам, дойти до каких-то

начальных событий, которые являются причиной всех других

событий и причиной самих себя. Если да, то эти

первособытия вполне можно назвать Богом. Почему нет?

Они причина всего сущего и причина самих себя. – Кэкэ

замолк и какое-то время рассматривал свои кроссовки. – Что-

то меня опять занесло не туда. Мы же говорили о законах.

Да? Так вот, что даёт нам уверенность в том, что можно

прийти к начальным законам-аксиомам? Во-первых, такую

уверенность нам дают успешные попытки аксиоматизации

ограниченных частей мира. Скажем, математическая физика

– хороший пример попытки аксиоматизации знаний о мире.

Во-вторых, когда мы начинаем развивать любую теорию,

двигаясь от аксиом к следствиям, количество следствий будет

постоянно увеличиваться. Это означает, если мы, наоборот,

пойдем в обратном направлении от законов-следствий к

законам-причинам, то число таких законов по мере

приближения к аксиомам будет уменьшаться. Но это

уменьшение не может происходить бесконечно, и мы, в конце

концов, должны упереться в аксиомы. Мы и на самом деле

видим, что по мере приближения к пониманию

фундаментальных основ мира, число базовых законов

сокращается. Хороший признак, не правда ли? Разумеется,

если бы мы знали истинные аксиомы мира и имели

инструмент, который по ним мог создавать модели, то мы

могли бы создавать миры, подобно Самому…, – и Кэкэ

закатил глаза вверх, показывая туда же большим пальцем.

Дорожная Пыль сосредоточенно слушал его и машинально

палочкой подкатывал к своим ногам сосновые шишки.

– Скажи, мне, – прервал он молчание, – в теории, о которой ты

говоришь, есть только законы, а мир, – он глубоко вздохнул и

128

взглядом обвёл вокруг себя, – ну, это не только ведь законы. –

Он взял ближайшую шишку и протянул её Кэкэ. – На,

возьми. Как ты думаешь, сколько законов я сейчас тебе

передал?

– А ты приколист, – улыбнулся Кэкэ, – Я же тебе говорю:

«Мир – это модель теории. Мир – это нечто реализующее

аксиомы теории и все их следствия». Это может быть

программа на компьютере, как в фильме «Матрица», или

какая-нибудь другая штукенция. Тебе не всё равно, если мы в

этом живём, радуемся, страдаем и умираем? Какая разница,

что понимается под словом «материя»? Разве кто-то может

сформулировать определение, не зацикливаясь, и не

подменяя одно другим». У одной и той же теории может

быть несколько моделей, но они будут функционировать

одинаково. Мне этого вполне достаточно.

Но вот теперь пришло время задать себе такой вопрос:

насколько произвольно можно выбирать аксиомы из уже,

допустим, известного списка, чтобы при наличии

необходимого аппарата получать реальные модели мира?

Здесь есть несколько важных моментов.

Во-первых, желательно, чтобы аксиомы были независимы.

Другими словами, ни одна из выбранных аксиом не должна

быть лишней, без которой можно обойтись: этим

минимизируется их необходимое число. Хотя, когда они

зависимы, ничего страшного тоже не произойдёт.

Во-вторых, аксиомы должны быть непротиворечивы. Это

значит, что из выбранных аксиом нельзя вывести некоторую

истину и одновременно её отрицание. Понятно, что у

противоречивой системы аксиом модели быть не может, так

как реальная модель не может быть такой и не такой

одновременно. Известно, например, что математическая

логика имеет непротиворечивый набор аксиом.

Наконец, необходимо знать, полна или не полна система

129

аксиом. В полной системе аксиом для любого правильно

построенного утверждения можно получить доказательство

либо его истинности, либо его ложности. То есть, в

отношении любого факта теории можно установить, истинен

ли он. Например, математическая логика имеет полную

систему аксиом. В неполной системе существуют такие

факты теории, в отношении которых нельзя установить их

истинность или ложность. Это означает, что к исходным

аксиомам можно добавить такое недоказуемое утверждение

или его отрицание и получить две разные теории: у одной

присутствует указанное утверждение, а у другой – его

отрицание. Если теперь перейти к модели теории с неполной

системой аксиом, то при наличии такого недоказуемого

утверждения уже приходится иметь две модели,

соответствующие двум новым теориям. Вот и получается,

что неполные теории как бы расщепляются на множество

теорий и соответственно требуют множество моделей. Ну,

что я тебя ещё не утомил? – поинтересовался Кэкэ. – Эти

начальные вещи ты должен хорошо понять, чтобы не мучить

меня потом лишними вопросами.

Он встал, постоял в задумчивости, потом снова сел, и

снова встал. Было видно, что он хочет что-то сказать, но не

знает как. Наконец, он сел, подышал на стёкла очков и

протёр их вынутым из кармана платком.

– Тут такое дело... Не знаю, стоит ли тебе сейчас говорить об

этом...

– Говори, конечно. Я же ради этого и пришёл к тебе.

Кэкэ внимательно посмотрел на Дорожную Пыль, как бы

оценивая на глазок его возможности.

– Как бы тебе сказать... Я, видишь ли, по молодости не очень

доверял тому, что скажу тебе сейчас. Во-первых, хочу сказать

о непротиворечивости. Курт Гёдель показал, что

непротиворечивость арифметики нельзя доказать средствами

130

самой арифметики. Но арифметика реализуется в

окружающем нас мире и не только в нашем. Значит, она

непротиворечива. Это понимают все, хотя доказательства мы

пока не знаем. Итак, получается, что оно обязательно есть,

хотя и неизвестно нам.

– Так здорово же! В чём проблема?

– Ты наверное плохо понял меня. Давай ещё раз. Арифметика

непротиворечива. Так? Это доказательство не может быть

получено средствами самой арифметики, но оно как бы есть.

Значит, важнейшая информация об арифметике, в данном

случае о её непротиворечивости, находится как бы вне

арифметики. Но тогда и информация о теории,

представляющей мир, зачастую находится вне этой теории.

Ты понимаешь, что это такое? Важнейшая информация о

мире, который является воплощением некоторой теории, не

может быть получена только исследованием этого мира. Для

ее получения мы должны обращаться к чему-то более

высокому, не от мира сего.

– Ты про Бога, что ли?... Слушай! Может быть это и есть то

самое доказательство непротиворечивости арифметики?

– Не понял. Ты о чём? – удивился Кэкэ.

– Ну, как же? Арифметика реализуется в нашем мире? Да!

Наш мир существует? Да! Противоречивый мир мог бы

существовать? Нет! Значит, арифметика непротиворечива! И

все эти рассуждения, как ты видишь, находятся вне

арифметики. Ну, как тебе такая мысль?

– Ну, ты даёшь! Во ученичёк свалился на мою голову! Не

сидится им на помойке и всё тут. Ладно. Мы вернёмся к

этому. Обязательно вернёмся. Теперь о неполноте. Тот же

самый Курт Гёдель показал, что арифметика неполна. То есть

в ней есть такие утверждения, которые нельзя ни доказать,

ни опровергнуть. Он даже построил такие утверждения. Так

вот, они очень странные. Вернее не так. Они отражают

131

известные логические парадоксы. И по началу создаётся

впечатление, что этим всё и ограничивается, и что всё это

очень искусственно и не по делу. Шли годы, я знакомился с

другими доказательствами, другими интерпретациями. Моё

мнение менялось. Сейчас я серьёзно отношусь к этому. Это

не выверт и не экзотика. Вот что я хотел тебе сказать. Для

того чтобы что-то изменить, нам пришлось бы пересмотреть

саму логику. Таких безрассудных смельчаков я не знаю. Это

всё равно, что бросить вызов Господу.

– Слушай, у тебя как-то странно получается: говоришь об

арифметике, а потом РАЗ (!) и перепрыгиваешь на мир. Не

очень-то сопоставимые масштабы. Не кажется тебе? Может

быть в этом ошибка?

– Хорошо, давай, ещё раз вернёмся к миру как модели

системы аксиом. Возьмём арифметику с ее аксиомами Пеано.

Арифметика точно и безусловно реализуется нашим миром.

Ты можешь это проверить на яблоках, спичках,

калькуляторах или как ещё тебе заблагорассудится. Вообще

невозможно себе представить мир, в котором она не

выполняется. Если захочешь, я потом как-нибудь тебе это

поясню. Итак, аксиомы арифметики входят в множество

аксиом мира. И получается, что если уж у арифметики есть

эти проблемы, то и в более сложной системе аксиом,

включающей арифметику, они есть и подавно. Поэтому

любая система аксиом мира неполна. Тут и к бабке ходить не

надо. Что это значит для самого мира? Итак, в теории есть

недоказуемое утверждение, а значит, в миру ему

соответствует неопределённое свойство. Понимаешь? В

реальном мире, который соответствует неполной системе

аксиом должны быть неопределённости, когда ты

принципиально не можешь понять, что же там на самом деле,

потому что на самом деле там именно неопределённость Ты

мне ничего не хочешь сказать? – спросил Кэкэ и

132

вопросительно посмотрел на Дорожную Пыль. – Ладно,-

махнул он рукой, – проехали. Эти неопределённости могут

разрешаться с помощью какой-нибудь системы выбора. Что

это значит? Это значит, что, как я тебе говорил, недоказуемое

утверждение можно добавить к системе аксиом. А можно

добавить его отрицание. И мы тогда получим две различных

системы аксиом, которым будет соответствовать два уже

немного различающихся мира. Но это породит новые

недоказуемые утверждения, потому что неполнота системы

аксиом означает невозможность вычерпать недоказуемые

истины простым их добавлением к аксиомам. В миру это

будет отражаться в виде расщепления мира на два новых.

Итак, принятие решения по неопределённости удваивает

количество миров и порождает в них новые

неопределённости. Вот так и происходит развитие

мироздания: уточнение, принятие решения, расщепление,

появление новых неопределённостей, и так по кругу. Так что

существование множества миров в мироздании совершенно

необходимая вещь. Да, что я тебя убеждаю?! Ты же сам

прямой свидетель этого, – хлопнул себя по коленкам Кэкэ.

Дорожная Пыль хотел спросить что-то важное, но видимо

никак не мог сформулировать это. Так часто бывает: хочешь

спросить что-то важное, а спрашиваешь какую-то глупость.

Наверное это происходит потому, что плохо понятое важное

даже при изменении одного слова легко превращается в

глупость.

– Вот хочу тебя спросить, – выдавил, наконец, из себя

Дорожная Пыль, – Почему бы Господу не иметь одну модель

аксиом мира? Очень частную, но одну?

Кэкэ засмеялся, встал и отряхнул с брюк хвойные иголочки.

– Ну, ты фрукт! Сам прошёл между мирами, а тупишь не по-

детски. Как бы тебе сказать? Иметь один мир ему не очень

интересно, скучновато и невыгодно.

133

– Не понял?

– Вот смотри. Чтобы запускать спутники, нужны космодром,

глобальная система управления, посадочный комплекс и

многое другое. Будешь ты пускать один спутник в год или

тысячу, всё это надо иметь и оплачивать. Поэтому, если уж

ты пускаешь спутники, надо стараться запускать их как

можно больше; только так и сэкономишь. Тоже и с мирами.

Понял? Конечно, я шучу, но лишь отчасти. Немецкий

математик и философ Готфрид Вильгельм Лейбниц

сформулировал принцип максимального разнообразия.

Этот принцип означает, что Господь реализует всё, что

может быть реализовано и не противоречит существующему.

Этот принцип трансформируется в различных науках по-

своему. Например, в биологии – это теория гомологических

рядов Вавилова. Это биологическое подтверждение тезиса

Лейбница. Вот ещё пример. Математика – весьма

абстрактная наука. В ней можно встретить массу теорий,

зачастую не связанных с жизнью и имеющих чисто

интеллектуальный интерес. Но вот чудо, которое никто не

может объяснить. Практически любая математическая теория

в конце концов оказывается необходимой для описания

каких-либо явлений мира. Фантастика! Замечательное

подтверждение тезиса Лейбница! Так что, дорогой, Господь с

необходимостью поддерживает множество миров. Ах, да!

Миры нужны и для того, чтобы такие, как мы, могли

путешествовать по ним. Теперь понял?

– Что-то пить хочется, предусмотрительно перевёл разговор

Дорожная Пыль.

– Тогда вставай. Тут рядом родничок из под скалы

пробивается. Маленький такой, но вода вкуснющая! Я

недавно окопал его и обложил камнями, чтобы вода

набиралась. Пошли.

Они прошли буквально сто метров и оказались у скалы, где

134

под ёлкой пробивался родничок. Правда, вода в искусственно

созданной ванночке оказалась мутной и непригодной для

питья. Кэкэ даже расстроился.

– Вот же гадёныш, – почёсывая подбородок, сказал он. -

Сейчас жарко. Так, понимаешь ли, какой-то хорёк приходит

сюда купаться. Вон, посмотри, его следы. И купается он так

конкретно, что муть стоит несколько часов. Получается я

ванночку для него сделал.

– Не расстраивайся – дом-то рядом. Паучка ты от ванны, а

хорька ванной спасаешь. Какая разница, согласись? Кэкэ

посмотрел на Дорожную Пыль, улыбнулся и они не спеша

стали спускаться вниз к дому.

135

14. Правдивая легенда

Нам надо держаться вместе,

Чтобы не висеть по одиночке

Бенджамин Франклин

После прогулки и интеллектуальных посиделок на

скале Кэкэ и Дорожная Пыль вернулись домой. Дверь им

открыла женщина лет пятидесяти, стройная, сухощавая, с

узким лицом и густыми светло-русыми волосами.

Совершенно очевидно, что в молодости она была

неотразимой красавицей, хотя и сейчас её привлекательность

никуда не делась, лишь приняла слегка подвяленный вид.

Никакого макияжа, острый взгляд ясных, подвижных глаз.

Дорожная Пыль давно заметил, что привлекательные лица

можно условно разделить на две группы. В первую группу

относятся лица с неустойчивой пропорцией. Про себя он

называл их симпатичными лицами. Привлекательность таких

лиц неустойчива и даже незначительные возрастные

изменения могу превратить их во вполне заурядные, как,

впрочем, и наоборот. Другое дело лица с устойчивой

пропорцией. Он называл их красивыми. Красивые лица

обычно остаются таковыми с детства до старости. Сейчас

136

перед ним было явно красивое лицо.

"Везёт же мне здесь на красивых женщин, – подумал

Дорожная Пыль, – просто эстетическое удовольствие

получаешь, как паучок из ванны".

Сразу же с порога Кэкэ был вручен пакет с мусором, и он

покорно проследовал на помойку. Женщина оценивающим

взглядом посмотрела на Дорожную Пыль: «Так! Это что за

алкаш!?»

– Я не алкаш, я – Дорожная Пыль, человек помойного мира.

А вы, позвольте, кто?

– Меня зовут Люция. Я иногда захожу сюда проведать этого,

с позволения сказать, мага, прибрать и что-нибудь ему

приготовить.

– Так вы домработница? Можно я буду звать вас Люсей? Мне

так привычнее.

– Домработница – это у вас там, на помойке, а Люська – это

кличка собаки. Никогда не смей меня так называть!

– Хорошо Люся, как скажете. А вы нерусская?

– Я, кажется, тебя предупреждала, – грозно нахмурилась она.

– Ты что, вздумал со мной шутки шутить!?

– Вы, Люся, наверное злющая прибалтка? Ну, что, угадал!?

Было очевидно, что сейчас разверзнутся небеса, вспучится

земля, и закипит пресное море.

"Чего это меня так заклинило?" – не на шутку испугался

Дорожная Пыль.

Неожиданно она отвернулась от него, и было видно, как

затряслись её плечи. Она молча смеялась! Наконец, она

повернулась к нему, ее глаза искрились смехом.

– Ты и вправду дурак, а я сначала не верила.

– Почему это я дурак!?

– Так разговаривать с феей Правды может либо

сумасшедший, либо полный дурак. Ты, вообще осознаёшь

свои риски!? От тебя бы уже давно и светящегося яйца не

137

осталось!

– А что, сегодня постный день, и вы дураков не мочите?

– Нет, день сегодня скоромный. Просто мне мои

родственницы уже все уши по мобильнику прожужжали:

"Пожалей его, не сердись на него, прости его". Что это они за

тебя так заступаются!? А!? Разве нынче неурожай на

дураков!? Особенно эта, малАя, племянница моя.

– Скажите, фея, почему у вас такой грозный вид и почему вас

все боятся или должны бояться? – решил сменить тему

Дорожная Пыль. Люция на секунду задумалась и пропустила

его в комнату.

– У правды тяжёлая миссия. Кому может нравиться правда!?

Каждый из вас врёт по меньшей мере раз пятьдесят в день и

не замечает этого; врёт просто так, врёт с умыслом.

– Если вы инициируете людей к правде, многие уже должны

были бы жить не по лжи. Разве нет?

– Дело в том, что ложь нужна не только лгущему. Как раз

основным потребителем лжи является наше окружение.

Попробуй хотя бы один день контролировать себя и говорить

только правду. Ты увидишь, как будут недовольны этим

окружающие: они буквально будут требовать от тебя, чтобы

ты солгал там, там и ещё там. Вот почему инициация к

правде редко даёт плоды. Я как бельмо на глазу в мире магов.

Мне пришлось стать очень сильной, чтобы не стать мёртвой.

И потом... – здесь она задумчиво замолчала и досадно

махнула рукой, как будто бы собравшись уходить.

– Нет, нет. Подождите Люция! Вы что-то хотели сказать. Не

так ли? Давайте, уж, договаривайте.

– Видишь ли, наше восприятие устроено так, что мы не

можем непосредственно воспринимать мир, не имея хотя бы

самой простенькой системы интерпретации. Мир слишком

велик, и система интерпретации как бы снимает сливки

восприятия. Мы видим мир лишь в части наиболее важной

138

для нас, для нашей жизни. По мере развития человека от

ребенка к старику на его систему восприятия начинают

влиять его убеждения о том, как устроен мир. Человек видит

то, что считает правильным. Например, какой-нибудь

анархист читает анархистские газеты, общается с подобными

себе, смотрит соответствующие передачи по ящику и в итоге

в потоке событий он постоянно находит подтверждение

своим убеждениям. Тоже самое происходит и с либералом.

Любой человек совершает хорошие поступки и не очень

хорошие. Если кто-то по каким-либо причинам взъелся на

другого человека, то он автоматически начинает замечать и

отбирать только отрицательные поступки. В итоге через

некоторое время у него формируется ОБОСНОВАННОЕ

досье мерзавца. Короче говоря, человек видит лишь тот мир,

на который направлен луч фонарика его веры. По этой

причине у людей разная правда, потому что у них разные

воспринимаемые части мира. В итоге люди обоснованно

формируют разные схемы событий, хотя истинные события

не укладываются ни в одну из схем. Они открыты для одной

информации и игнорируют другую. Они сами искажают мир

и создают ложь внутри себя. Осознают ли они это?

Принимают ли это в расчет? Нет! Лишь те немногие, что

сумели достичь ясности! Люди своей верой сами себе

выкалывают глаза. Им так удобней жить. Вот почему участь

правды совсем не завидна.

Люция замолчала и с любопытством и незаметной улыбкой

оглядывала незваного гостя. Это можно было понять по

усилившемуся блеску ее глаз.

– Мне мой предыдущий учитель говорил про веру совсем

другое, – после некоторой паузы сказал Дорожная Пыль. – Он

говорил, что вера лежит в основе нашей жизни и без неё мы

просто не можем существовать.

– Ты верно про Сэсэ говоришь? Толковый маг тебе попался.

139

Так ты, значит, везунчик? Да? Видно кто-то там, – она

показала глазами вверх, – пасёт тебя не по детски. Ладно,

будем соответствовать, коли так. Вера, как и всё, что нас

окружает имеет две стороны. Ведь что такое вера? Вера – это

принятие без весомых аргументов. С одной стороны она

позволяет действовать, даже когда ты ещё не знаешь. В этом

своём качестве она напоминает мораль. Но вера делает

человека беззащитным по отношению к тому, во что он

верит. Все манипуляции людьми основаны на вере или

доверии. И это возможно лишь потому, что верующий

принимает всё за чистую монету. Религиозные секты,

любовные аферисты, карьеристы – все они используют веру

или её разновидность – доверие.

– Но тогда получается, что манипулирование людьми

неистребимо? – сказал Дорожная Пыль.

– В целом, да. Но только в целом. Каждый может закрыть

возможность манипулирования собой, превратив веру в

знание.

Дорожная Пыль вопросительно смотрел на фею Правды.

– Что ты сказала? Я ничего не понял.

– Я сказала, что веру можно заменить знаниями. Нет, не

информацией из книжек и сети, а настоящими прожитыми

знаниями. Когда это происходит, никакие манипуляции

невозможны. Допустим, ты знаешь, что Бог есть и это не

вера, а глубокие знания, основанные на прожитом тобою

опыте. Какая секта сможет манипулировать тобой? Тебе

будет смешно их слушать. Путь человека к правде обязывает

его постоянно работать над заменой веры на знания, и тем

самым увеличивать свою защищенность. Он защищен не в

том смысле, что больше ничего не хочет слышать о том, что

знает. Он защищен тем, что стоит на позиции ясности. Такие

люди прежде всего и в отношении себя не допускают веры.

Они антиманипуляторы, антиКарнеги. Таких людей даже не

140

огорчает, когда люди предают их. "В самом деле, кто я такой,

чтобы окружающие хранили верность мне", – думают они, -

"Это же просто смешно". В противоположность им

маленькие бедняжки причитают: "Как вы смогли? Я же верил

вам! Вы предали меня. Вы обманули моё доверие". – И

плачут и хнычут и моргают.

– Как же всё не просто – грустно подытожил Дорожная Пыль,

– Я смотрю, и в мире магов проблем не меньше, чем у нас. А

вот ваша дружба с Кэкэ связана с его правдивостью?

– Нет, она связана с его силой. Кэкэ – великий маг. Пока я

вместе с ним, я в безопасности. Да и ему тоже легче и

безопаснее.

– Что-то сила его не очень заметна, – почесал голову

Дорожная Пыль. – Странный он какой-то: мухи, мироздание,

ну, и... вообще...

– Ты ещё не понял? Кэкэ – необычный маг. Исаак Ньютон,

величайший физик и математик, главным делом своей жизни

считал работы по теологии, а отнюдь не то, за что его ценят.

Кэкэ подобен Ньютону: он не ценит свои магические

достижения, из-за которых маги преклоняются перед ним и

боятся его. Ему как раз интересны другие вещи, которые

большинство считает глупостью или блажью. Это касается и

изучения животных, и его исследований в области

этнографии и этимологии. Сейчас, например, он работает

над изучением происхождения названий поселений магов.

Ему даже удалось восстановить одну древнюю легенду.

Она подошла к книжному шкафу и достала оттуда папку с

рукописью.

– На вот, почитай на досуге. Только Кэкэ не показывай.

За дверью послышались шаги, вошел запыхавшийся Кэкэ.

Дорожная Пыль успел спрятать папку за спину. Кэкэ с

Люцией ушли на кухню и там несколько минут шептались.

Наконец дверь открылась, и они вышли в комнату. Великий

141

Маг смущенно потупил глаза и даже не сказал, а как будто

попросил: «Слушай, нам надо с Люцией отлучиться

ненадолго по своим делам. Не скучай, займись чем-нибудь, а

мы вернёмся часа через два». Дорожная Пыль про себя

улыбнулся и понимающе закивал головой. Чтобы скоротать

время до их возвращения, Дорожная Пыль уселся на диван и

раскрыл папку.

Сказание о Лахденпохье, двух братьях и одном

богатыре

Случилось это в стародавние времена, когда солнце было

квадратным, а у змей ещё были маленькие ножки. В то пору

земля эта называлась «Очень Северная Карея», а жители,

соответственно, очсевкарейцами. Жили тогда на хуторе

Риеккала два брата-близнеца Лахденпох и Лахденнах.

Мужики они были ладные, но до работы очень не охочие.

Бывало, уже солнце встанет, а они всё по лавкам лежат да

лениво переговариваются:

– Ну, что, Лахденнах?

– Да ну, Лахденпох!

И опять молчат. Хозяйство у них, значит, запустело, а из еды

были только кистепёрые рыбы, потому как они сами из воды

выползали и даже в дом заглядывали. Бывало, заглянет рыба

в дом, а кто из братьев её первый увидит, зараз в неё лаптем

киданёт. А в лапте-то у каждого камень был. Так вот и

питались, так вот и постились.

В тот день, когда мысли Бога стали законами природы,

приходит Лахденпох с «до ветру» и говорит:

– А, что, брат, Лахденнах, не жениться ли нам на какой-нидь

чудовищно красивой очсевкарейке? И порядок в доме, и

каша на столе, и этот..., как его... в тепле?

Задумались братья, закручинились, слёзы льют горючие. Где

142

им девицу такую чудовищную взять!?

А в те времена в деревне Тиурула жила прекрасная

Тиккурила. Бывало, её отец зайдёт в коровник, нюхает,

нюхает, а потом позовёт дочку и спрашивает: «Ти курила!?»

А она ему: «Что вы, тятенька, такое наговариваете!? Почём

вы взяли!?» А сама, значит, курила. А говорила, что нет. Во

всём остальном девица знатная: две руки, две ноги и между.

Прослышали братья об чудесности её и решили

посвататься. Позвали сваху, задачу ей оперативную ставят:

мол, давай, сосватай нам девку тиурульную. Сваха дивится:

где ж это видано – двоих за одну сватать! В таких делах

третий – лишний. А братья её успокаивают: «Не боись, карга:

третий не лишний, третий – запасной». Тут им сваха и

призналась: мол, положил на эту девицу глаз змий поганый