Текст книги "Вне эфира (СИ)"

Автор книги: Domi Tim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

«Ничего такого, Энди, ты просто облегчишь совесть и позволишь заниматься делом профессионалам, – говорило подсознание. – Ты никого не предашь, ты обезопасишь себя, Кима, помощь копам поймать маньяка, выполнишь своей гражданский долг». В конце концов, тот парень в тюрьме мне угрожал. В детстве я дал себе обещание, что в случае экстремальной ситуации выключу лояльность, сделаю по-своему, даже если придётся врать, например, любовнику. Если эта ситуация ещё не стала такой, то она очень ловко прикидывалась.

Я планировал усидеть на двух стульях: не нужно приводить в пример пословицы по этому поводу. Я ведь не один такой на свете был – мечтающий, что однажды встречу интересного и симпатичного мужчину. Не раскрашенного драг квин, не сверхуверенного в себе альфа-самца, а, не побоюсь этого слова, личность. Мне двадцать четыре, для Нью-Йорка – почти подросток. Я даже не предполагал, что жизнь сведёт меня с таким, как Ким, ещё и настолько скоро.

И что теперь, я должен опасаться за будущее из-за угрозы придурка Ллойда?

– Итак, мистер Флинн.

– Я хотел вам кое-что рассказать.

– По поводу ноутбука? Мистер Даймлер что-то скрыл? Он вас шантажировал? Угрожал? Может быть, даже бил? – Я подтянул воротник на рубашке, чтобы скрыть свежий засос.

Почти в каждом детективном сериале находилось место хорошему парню, которого подозревали в чём-то нехорошем, задавали неудобные вопросы, пытались вывести из себя. Только в фильмах не предупреждали – не повторять подобного в домашних условиях, поскольку ощущение оказалось не из приятных.

– Мне угрожал другой человек, и Ким здесь ни при чём.

Около локтя появилась чашка с кофе, от которой я неловко отказался – пью чай.

– Недавно я посетил Джимми Ллойда – того, который сидит в тюрьме за убийство Кристины Бейли. – Я положил руки на стол. – Он фактически проговорился, что каким-то образом связан с Химиком: сказал, что Химик будет следить за мной. Причём, сказал это, ни с того, ни с чего.

Детектив приподняла бровь.

– Не хотите облегчить мне работу, не так ли?

– О чём вы?

– Рассказать все с самого начала, Энди. В прошлый раз мы с вами общались в гостиной вашего друга насчёт смерти Кристофера Пратта, а точнее, его ноутбука. Вспомнили?

– Я уже сказал про ноутбук.

– А теперь вы приходите и утверждаете, что знаете человека, связанного с Химиком.

В глубине души я соглашался с Уолш, со стороны выглядело немного странно. Но ситуация завела меня в тупик. Те же сериалы научили одному, уверен, работающему приёму – полицейским можно сказать только часть правды. И как бы им ни хотелось сунуть нос мне за пазуху, работать придётся с тем, что досталось. Уолш придётся работать с тем, что досталось.

– Я пришёл к Ллойду по работе. Нужно было кое-что выяснить по поводу происшествия двухгодичной давности, оно к нынешнему делу отношения не имеет. И никто не заговаривал о Химике, понимаете? Он сам внезапно сказал о нём… Если вы заинтересованы в зацепке по делу Химика, то устройте ему допрос с пристрастием, как вы это умеете. Расспросите о гибели девушки, Кристины, из-за которой он и попал в тюрьму, и выйдите на неуловимого Химика.

– Энди. – Детектив схватила меня за локоть, когда я поднялся на ноги.

– У вас есть право меня задерживать?

– Я не буду вас задерживать. Лишь хочу уточнить, что вы выглядите не очень-то и обеспокоенным, как для человека, которому угрожают. Я думаю, вы не глупый парень и слышали о процессуальных тонкостях; а если не слышали, то я вам скажу, что нам нужны доказательства, чтобы поднять дело. Пустяковое дело, по которому найден виновный, ваших слов недостаточно.

И тут я вспылил.

– Детектив Уолш, вы ведь тоже кажетесь умной женщиной, если вам в руки попадает определённая информация, её стоит проверить, правда? А теперь, извините, мне надо идти.

***

Я вылетел из участка, боясь, что Уолш не то погонится за мной, не то позвонит; но из издания никто не выбежал, а телефон продолжал молчать. Мой поход в полицию, стоящий стольких нервов, оказался абсолютно бесполезным. Полицейские не всегда оказывались проницательными добряками, готовыми нарушить правила, чтобы выйти на негодяя-преступника.

Надо было продумать спич, составить список, а не идти с пустыми руками. Я не ожидал, что детектив поступит так по-свински, надумал лишнего: что в отделении все буквально будут плясать вокруг меня с информацией.

Пока я добрался домой, почти убедил себя, что Ллойд поприкалывался над нами. Разозлился, что Ким записал его в «типичные заключённые», и решил отомстить. А под душем снова пришёл к выводу, что тот был связан с Химиком. Во время чтения книги меня посетило краткое умиротворение – зачем Химику общаться с отбросом вроде Ллойда? Заключённый наверняка захотел привлечь к своей персоне внимание, да и только. И так весь вечер…

***

Звонил телефон. Показалось. Нет, всё-таки он звонил.

Я со стоном перекатился на спину и дотянулся до мобильника. Мокрый, взвинченный, старающийся прогнать из сознания сон, в котором призрак сначала кормил меня помидорами, затем распорол живот и начал доставать помидоры оттуда, чтобы снова запихнуть в рот.

– Алло?

– Надеюсь, ты выспался, Энди. Судьба та ещё сучка: у нас выезд.

– Который сейчас час?

– Довольно-таки неудобный для звонка, полагаю, – рассмеялся Ким и следом чертыхнулся. Наверное, бегал по своей квартире в поисках одежды. – Я захвачу камеру из офиса, а потом мы со Стенли заедем к тебе по дороге к месту преступления. Ты там встаёшь?

– К месту преступления? – Эта фраза здорово взбодрила.

– О да. Но не просто к месту преступления, а к особенному месту преступления. Помнишь девчонку, которую ФБР не уберегло от Химика? Наверняка помнишь. Так вот, её дом сгорел дотла. – зазвенел голос Кима. – То есть ужасно, конечно, но такое пугающее совпадение. Словно на самом Химике лежит какое-то проклятие и он распространяет вокруг смерть…

– Он и так распространяет смерть – через записки.

Я опёрся о локоть, пытаясь взглянуть на часы.

– Тесла, отстань! Ладно, поговорим позже.

– Окей.

Надо было сказать Уолш больше. Едва мой мозг стал способен соображать, как я вернулся к событиям вчерашнего дня, и в голове вспыхнула мысль. Надо было рассказать всё. Теперь получалось, что я предал доверие Кима, не добившись результата. Я покрутил в руках визитку детектива, а потом спрятал её в прикроватную тумбочку на тот случай, если решусь на повторный звонок. Восприняла ли она мои слова всерьёз? Поговорит ли с Ллойдом? Господи, а ведь мне раньше не приходило в голову, что привлечение полиции приведёт к возможному ускорению нашей казни. Пару секунд я размышлял над тем, чтобы вывалить это на Кима, но пришёл к безутешному выводу – его и это не остановит; к тому же мы поссоримся.

В дверь постучали, когда я натягивал брюки.

Я поздоровался со Стенли и пропустил его внутрь. Наш водитель накинул куртку на что-то напоминавшее пижамную футболку и постоянно зевал, заставляя меня делать то же самое. Он взял в руки купленные в Нью-Йорке часы, покрутил их так и эдак и положил на место.

– Симпатичная квартирка.

– Спасибо, вы серьёзно? Не различаю сарказм спросонку.

– А сам как думаешь? Этот слой пыли настоящее произведение искусства.

Я скорчил гримасу.

– Вы как обычно. Проясните, куда мы едем?

– На поджог.

– Это я понял, куда именно, в какой округ?

– Давай быстрее, Энди. Ким тебя в клочья порвёт, если мы опоздаем.

***

Как мне объяснили в машине, сгорел дом, в котором жили родители Кейси Спейл. Она умерла ровно в тот день, когда я впервые попал в офис Седьмого. О её гибели мне сообщил Ким; точнее, не мне, а коллегам в ньюсруме. Я тогда подумал, что в Нью-Йорке к такому стоило привыкнуть.

Семейство Спейл проживало в Бронксе, в пяти минутах езды от меня. От двухэтажного дома остался только один этаж, когда мы приехали на место события. Перекрытия провалились внутрь, а огонь продолжал вздыматься в небо, освещая улицу на несколько миль. Около здания стояли пожарные машины и несколько десятков сочувствующих соседей и незнакомцев.

– Преступник хотел убить всех, кто находился в доме, поджог совершён ночью, – размышлял вслух Ким, поглядывая на горящее здание. – Найдены два трупа, её родители.

– Цепочка смертей.

– Да, принцип домино, – кивнул Ким. – Сначала несчастные случаи, потом жертвы Химика, потом тот парень, выживший после записки, теперь семья жертвы. О, кстати, ты слышал, что мать ещё какой-то там жертвы тоже скончалась? Кажется, смерть разгулялась.

– Мне это очень не нравится.

Ким моих слов уже не услышал: пошёл искать людей для синхрона.

Возможно, до него пока не доходило, но я ждал, что вскоре станет понятно, как глубокого мы забрались. На обратной дороге Ким шёпотом сказал, что попросил своего детектива раскопать, с кем и как часто видится Ллойд. И во мне впервые за день проснулось иное, помимо беспокойства, чувство – интерес. Я ни разу не видел детектива, его звали Терри (хотя не факт), он прекрасно справлялся со своей работой, и мне бы хотелось пожать ему руку, ей-богу. А может, спросить совета насчёт сложившейся ситуации: Терри был специалистом. Ну, нет, делать это опять через голову Кима я не стану. Как минимум двадцать четыре часа я вообще ничего не буду делать, хорошенько обдумаю следующий шаг, чтобы не получилось, как с детективом Уолш.

К сожалению, мне никто не сказал, что следующие сорок восемь часов перевернут мою жизнь с ног на голову сами по себе, чужими руками, и мне не придётся что-либо предпринимать.

========== Глава 7 Мертвецы не рассказывают сказки ==========

Я проснулся с отвратным настроением, хотя частично компенсировал дефицит отдыха и собирался на работу к десяти. Сначала грешил на ситуацию с Химиком, но в конце концов смирился и признал: ночная съёмка оказала на меня гораздо более сильное влияние, чем хотелось думать. Горящий дом – о чём я размышлял, смотря на него? Выбирал максимально выгодный ракурс. Но память заботливо сохранила картинки в голове и потом меня начали доставать мысли вроде, выбросили ли они вещи дочери? Может быть, отдали благотворительным организациям или создали настоящий алтарь, как родители Лилу Честферд? Имели коллекцию DVD? Собирали открытки? Почитали творчество Уэллса? Голосовали за республиканцев?

Были тысячи вопросов об их жизни, на которые мне никто не даст ответа. Пламя забрало то, что доказывало существование мистера и миссис Спейл. От них остались только пометки в многочисленных картотеках и электронных базах правительств США.

По пути на работу, подключив телефон к наушникам, я позвонил маме. Она взяла трубку на четвёртом гудке и начала разговор с обеспокоенного: «Что случилось, сынок?».

– Ничего, мам, я просто позвонил.

– Извини, малыш, но ты же знаешь: на ум приходит худшее.

– И не говори.

Она помолчала секунд пять.

– Энди, что-то случилось со швейной машинкой?

– Что? – Я рассмеялся. – Нет, конечно же нет.

Мы с мамой жили в разных мирах: я переживал за свою жизнь, а она – за машинку.

– Смотри мне. Если честно, тётка так и не оставила свою идею с продажей, – мама выдохнула в трубку, и я представил, как она остановилась в коридоре и прислонилась к стене. – Но ведь не она её покупала, верно? Значит, и не ей решать, что продавать, а что нет.

– Конечно, мам.

Мы проговорили минут пять: я уточнил, всё ли хорошо у домашних. Мамин голос подействовал умиротворяюще: они в Миссури, в полной безопасности, вдалеке от Нью-Йорка и Химика. В подростковом возрасте мы говорили: «Какая скука, у нас все как всегда, жесть», а теперь я готов был прыгать от радости, что близкие находились именно там, в захолустном городишке.

***

В редакции произошли перестановки – в углу появилась тумбочка с фотографией Кристофера. На столешнице лежали пудреница, две мягких игрушки, аккумулятор от камеры – скорее всего, старый – и флажок Соединённых Штатов. Вещи, каким-то образом связанные с Крисом. Я задумался над тем, чтобы принести из дома старый фонарик. Если у меня и было яркое воспоминание с Кристофером, так это та самая съёмка без света.

Ещё один примечательный момент – на плакате с характеристиками обнаружилась моя фотка. На том самом, который мне впервые показал Крис. Снимок был не самым удачным, с «фейсбука», да и слово под ним написали одно, но у меня в груди словно вспыхнуло солнышко.

«Вероятности!»

Это точно сделал Ким. Означало ли это, что он принял меня в команду? Означало ли это хоть что-нибудь помимо желания сделать мне приятно? Сев на своё привычное место в операторской, я вернулся мыслями к Химику и детективу Уолш. Визитка была со мной, ждала своего часа в заднем кармане джинс. Сегодня утром я слабовольно достал её из тумбочки. Но что, если детектив затаила на меня обиду? Если позвоню ей, придётся выложить правду. Всю, без вариантов. Ким точно окажется втянутым, к тому же, я мог разозлить и так буйного Химика.

– Энди, я тебя повсюду ищу. Телефон для имиджа, что ли, носишь?

– Что?

Ким бесцеремонно поднял меня, схватив за руки, и потащил к лифту. Нам навстречу шла Лея: её за талию приобнимал высокий блондин. Я неприлично долго пялился на них, пытаясь переварить простой и очевидный факт – она не встречалась с Крисом и не питала к нему особенной симпатии. А то, что плакала в день его смерти, – обычное для девушки дело.

– Пообедаем в одном чудесном кафе, где готовят пиццу. – Ким не отрывал взгляда от смартфона и быстро что-то печатал. – Ну, и ещё там есть глубоко уважаемая тобой запеканка.

– Отлично.

Даже если бы кафе оказалось великолепным и невообразимо прекрасным, день, как уже упоминалось, был испорчен. По дороге мы перекинулись парой фраз, я честно попытался поднять себе настроение, потерпел поражение и оставшуюся часть пути молча смотрел в окно.

Когда мы сели за столик в непримечательной забегаловке, к которой пришлось ехать сорок минут, я едва сдержался от едкого замечания. Типичный «вагон» со столиками в один ряд меня не вдохновил. И ради этой банальщины мы потратили столько времени?

Ким к тому же вёл себя странно: постоянно оглядывался по сторонам, потом уставился в одну точку правее моей головы и периодически пропускал мимо ушей реплики. Я развернулся, пытаясь понять, куда он с такой регулярностью втыкался. В кафе кроме нас отдыхала парочка за тридцать, мать с ребёнком, бросающим фасоль на пол, и читающий подросток.

– Не смотри туда. – Ким схватил меня за запястье и развернул к себе.

– Что там такое?

– Ничего, абсолютно.

– Опять ты мне чего-то недоговариваешь? – Я стушевался, вспомнив, что в подобном можно упрекнуть и меня. – Ким, я же вижу. Почему мы вообще сюда приехали?

– Это хорошее место.

– Ну да, заказанную еду мы ждём уже полчаса, а ты всё время куда-то пялишься.

Он закатил глаза, начало фразы утонуло в заливистом хохоте ребёнка.

– …вести себя нормально, окей?

– Почему мы сюда приехали?

Он промолчал.

– Ладно, я ухожу.

– Ты чего? – Ким второй раз за день дёрнул меня за локоть, и я, не особо понимая зачем, агрессивно вырвался из его непрочного захвата. – Энди, ты чего?

– Не каждый день всякие Ллойды угрожают, что натравят на меня Химика.

– Ты преувеличиваешь. Он сказал, если уж цитировать, что Химик за нами следит. Ну и что, что следит? Пусть себе следит, любуется. Уверен, за нами многие следят, а мы этого не замечаем: АНБ, например, соседи, или вон та официантка. Думает, что я позарюсь на эту солонку.

– Ким.

Я ощутил стыд за свою выходку и смягчился. Можно на минуточку предположить, что Ким смотрел на проблему шире, а я поддался панике.

Ну вот, он умудрялся переубедить меня одним своим видом.

– За крайним столиком сидит Эллиот Майере, – прошептал он, склонившись ко мне, когда я уселся обратно. – Именно с ним подсудимый Ллойд встречается чаще всего. Сделаю смелый вывод, чувак его информатор. А информатор регулярно общается с женщиной. Согласен, такое случается. Но с этой дамочкой он видится почти каждый день. При этом их переписка в «фейсбуке» выглядит странно, не как у любовников. Чего ты так смотришь? Это детектив узнал. Я решил больше не использовать твой рабский труд и поручить взлом страничек его помощникам.

Ну да, а наша с Кимом переписка в «фейсбуке» была такой романтичной.

«Где флэшка?»

«Завтра не в десять выезд, а в девять».

«Ты возьмёшь камеру?»

«Люфта опять нет! Ты это СПЕЦИАЛЬНО?»

– О нет, только не опять. – Я на секунду закрыл лицо ладонями. – Я подумал, может, мы занимаемся чем-то более будничным, обычным… Подбираем героя для сюжета…

Ким сочувственно покачал головой.

Действительно, с чего я взял? Он так сильно увлёкся расследованием, что заговорил о нём спустя три минуты после оргазма. Это как раз и показывало степень заинтересованности мной и собственно расследованием. Подумать про Энди – три минуты, подумать над тем, как раскрыть Химика, – остальное время, пока не сморит сон. Я бы не удивился, найдя такой график у Кима в ежедневнике. Но у Кима не было ежедневника: свои записи он вёл в пяти разных блокнотах сразу. Он пытался навесить мне на уши лапшу, что каждый ежедневник был для определённого сорта информации, а потом забыл и схватил первый попавшийся, собираясь на работу.

– Энди. – Ким развёл руки в стороны. – Так ты хочешь узнать больше?

– Не уверен.

– Странная переписка! – Ким хлопнул по столу. – Сплошные «да», «нет», «да», «нет», понимаешь? Какой-то шифр. Она может быть как-то связана с катастрофой. Или с Химиком. Пожалуйста, отклонись немного, ага, чуть-чуть, мне надо сделать фото.

Я сидел неподвижно, пока Ким щёлкал парочку.

За что мне это?

Чтобы злиться, психовать или предъявлять претензии, необходим эмоциональный ресурс. Кажется, я успел его исчерпать. Устал уставать и переживать о том, что творилось вокруг. Скоро превращусь в ворчливого мудака и буду кидаться попкорном не только в героев слезливых мелодрам, но и в политиков, звёзд шоу-бизнеса и – о да! – всяких журналистов.

– Фотки я отправлю детективу, чтобы он выяснил, что это за женщина. Она сидит с фейкового аккаунта. Причём очень безвкусного, с аватаркой Дженнифер Лоуренс.

– Притянуто за уши… Ким, ты куда?

Он вскочил из-за столика, едва парочка вышла из кафе. Вернулся уже с салфеткой в руках. На ней были написаны какие-то символы, мне совершенно непонятные. Господи, этот человек становился совершенно невыносимым и действовал мне на нервы. Девушка – наверное, по привычке – рисовала на салфетке. Только параноик стал бы уделять этому внимание.

Ким положил салфетку посередине.

– Дай-ка мне ту книгу с надписью про кости, – и протянул руку.

– Как ты узнал, что она у меня с собой?

– Я не знал, я надеялся: ты должен был отдать её Кансу вчера, а утром он внёс в мою жизнь немного разнообразия посредством телефонного звонка. Я оставил ему свою визитку – не стоило этого делать. Он сказал, что будет теперь сообщать мне о своих выставках.

Ким выхватил книгу и раскрыл на страничке с подписью.

– И-ден-тич-но, – триумфально выдохнул он.

Только графологу под силу определить, принадлежали ли слова на книге и символы на салфетке одному человеку, но того факта, что они были похожи, с завитушками на букве «с» и «к», оказалось достаточно, чтобы вогнать меня в трепет предвкушения.

– Девушка связана с Ллойдом, постоянно общается с его информатором, – Ким с удовольствием смаковал своё открытие, – но она также связана с убийцей Кансом. До тебя доходит, да? Она связана с двумя выжившими организаторами несчастных случаев!

– Может, она тоже организатор?

– А книгу зачем тогда подписала? Нет, тут что-то серьёзнее, поверь.

Мы замолчали, пока официантка методично расставляла на столе посуду. От неё пахло кухней. Аромат вызвал в моей голове образ матери: что-что, а готовила она потрясно. Спустя четыре месяца в Нью-Йорке я наконец начал скучать по дому и обращать на такие вещи внимание.

– Видишь, Энди, зацепка за зацепкой, и ты у цели!

– Да уж, я никогда не оказываюсь там, где мне нужно, но оказываюсь в месте, куда меня приводит Вселенная, – криво усмехнулся я. – Книга Дугласа Адамса, если что.

– Мне нравится эта концепция.

– Ну, ещё бы.

Ким участливо пододвинул ко мне тарелку с чем-то, что по замыслу шеф-повара должно было стать запеканкой. Пахло весьма неплохо, но на вид было как кремовый суп.

– И каким будет твой следующий шаг?

– Подожду, что скажет по поводу нашей красавицы детектив: кто она такая, может, училась на химическом факультете. – Ким положил в рот кусочек свинины и улыбнулся. – А ведь наши улики – такой пустяк для полиции. Они бы на них даже не обратили внимания, гарантирую!

– Да-а-а, Уолш мне так и сказала.

Мой взгляд скользнул по мужчине за соседним столиком, который пытался заполнять бумаги и есть одновременно. В итоге он едва не подавился пиццей и измазался в ней – на щеке остался красный след от помидора, а с губ свисали тонкие нити расплавленного сыра.

Прошло секунды три, прежде чем я понял, что сморозил.

О, чёрт. Дурацкий язык.

– Уолш сказала? – с фальшивой сладостью повторил Ким. – Позволь спросить – когда?

– У тебя дома.

– У меня дома? – Пауза. – Ты меня за идиота держишь?

Ким кое-как расплатился за еду, брезгливо бросил на стол деньги, как будто именно они наушничали детективу, и молча вышел на улицу. Я успел поверить, что на этом ссора и закончится, но, опять-таки, – он не был клёвым парнем. Это проявлялось не только в его нежелании приносить завтраки в постель, но и в готовности как следует повыяснять отношения.

– Ну и?

Мы стояли по обе стороны от теслы и разговаривали через крышу.

– Послушай, я просто испугался. Ты не хотел идти в полицию, хотя я столько раз просил. Но это не имеет значения, уже не важно. Уолш не приняла мои слова всерьёз, да я даже и не сказал ей ничего особенного. Только попросил навестить этого Джимми Ллойда в тюрьме.

– Энди, если бы ты захотел выстрелить в меня, но пистолет заел, ты бы тоже сказал: «Ай, ладно, забей, я же в тебя не выстрелил в итоге»? – ядовито произнёс он.

– Странное сравнение.

– Прекрасное сравнение, как по мне, чтобы ты понял, насколько нелепо это звучит. Сначала сделал гадость за моей спиной, а когда не вышло – оправдался, что ничего не срослось.

– Я не сделал гадость, а просто первый раз за время знакомства с тобой сделал так, как посчитал нужным я, а не ты. Конечно, тебе это не понравилось, ты же у нас не любишь «личного мнения».

Ким сощурился.

– Что, скажешь «нет»? Я сотню раз тебе говорил, что надо отдать дело детективам. Ты послушал?

– Нет, я сказал, что делать этого не буду, но кто тебе давал право принимать за меня решения? – Он с силой открыл водительскую дверь и разблокировал пассажирскую.

Я сделал глубокий вдох и нажал на ручку.

– Да пойми же ты, я это сделал, чтобы защитить тебя и себя.

– Скорее, только себя. – Ким чертыхнулся и начал выбираться обратно. – Забыл из-за тебя записку той девки в кафе. Молись, чтобы её не выбросили в мусор, предатель.

***

Записка осталась невредимой, но мне это не помогло. Ким сердито молчал всю дорогу, а я молчал, не давая ему повода вновь меня обвинить. Мы приехали в офис и продолжили делать вид, что друг друга для нас не существовало. Лучше не маячить рядом и дать Киму отойти, подумалось мне. Обычно я так и поступал, когда с кем-то ругался. Но попробуй тут не помаячь, если запланирован выезд.

Ким составил план, что и как нужно снять в офисе Exxon, и передал мне его по дороге к месту назначения. Вырвал лист из одного из своих многофункциональных блокнотов. Без каких-либо комментариев. Естественно, о том, чтобы провести вместе вечер, речи тоже не шло. Я тоже на него злился: за «предателя», за игнор, за то, что сделал меня виноватым. Если рассматривать ситуацию комплексно, то Ким буквально вынудил меня так поступить. Но нет, Ким не рассматривает комплексно ничего на свете, у него есть только собственное мнение.

Мнение такое: я должен осознать всю тяжесть своего проступка и страдать.

Ладно-ладно, признаю: поступок не супер. Но Ким ведь чётко дал понять, что не пойдёт в полицию. Так что бы поменялось, попроси я его в очередной раз? В тот вечер, после поездки к Ллойду, он и того лучше – напился. Логично, что я пошёл к Уолш в одиночку.

И ведь Ким даже не оценил моё желание не подставить его: я не стал посвящать детектива во всё, что знали мы. По сути, стремление не втянуть в эту историю Кима и сыграло со мной злую шутку.

***

А теперь, дамы и господа, посмотрите на самого крупного лузера в Нью-Йорке, который сам проболтался о проступке и не сумел как следует объяснить, что не такой уж и мудак. Теперь я имел полное моральное право позвонить детективу и поведать абсолютно всё, но оттягивал момент. Правда, Уолш ясно дала понять, что считает Кима причастным к этой истории; в каком бы виде её ни представляла себе эта женщина, мои метания она могла счесть доказательством. Надо отвлечься. Я сел за компьютер, открыл папку с техническим заданием.

Чтобы не сотворить очередную глупость, лучше поработаю.

Гениальное решение, к тому же пополню казну.

– Итак. – Я включил настольную лампу и пододвинул клавиатуру. – «Вибратор S24, созданный из безвредных и гипоаллергенных приятных на ощупь материалов, поможет вам испытать настоящее наслаждение. Подойдёт как для игр наедине с собой, так и для того, чтобы разнообразить ваш досуг с любимым человеком. Томный вечер станет ещё интереснее…»

***

Писать о вибраторах на ночь глядя не такая уж и хорошая идея – пришлось самоудовлетворяться в постели. Причём со всеми последствиями самоудовлетворения я и уснул. Начал утро с холодного душа и горячего чая, привёл себя в порядок. Как мне любезно подсказала Лея, сценплан Кима должны вычитать только к двенадцати; а где же быть журналисту, как не дома в девять утра в таком случае? Поскольку мне всегда было легче говорить с людьми, находясь рядом – не по телефону и не через социальные сети, – я предпринял радикальный шаг: поехал к нему. Вот сейчас и объясню, что как раз таки Ким для меня кое-что значил, равно как и его упёртое стремление расследовать дело самому.

Сохо в этот час не выглядел таким потусторонним и европейским, как вечером: сразу несколько машин пересекали улицу, выезжая со дворов; внося свою лепту в утренние пробки, водитель школьного автобуса парковался около остановки, гудела малышня. Всё казалось обычным и привычным. Всё, кроме записки:

«196(1)6(1)10(2)63(3)1(2)4(3)55(1)20(4)39(4)12(1)28(4)4(2)18(4)63(2)47(3)58(6)», лежавшей под дверью Кима. А на ней, прямо посередине, отпечаток кроссовка.

Так. Я глубоко втянул в себя воздух.

На мои плечи опустился неимоверный груз, стало нехорошо. К ощущению падения прибавились звон в ушах и головокружение. Словно я стремительно спускался по лестнице и последняя ступень исчезла; словно не раскрылся парашют; словно я прыгнул в воду, а потом вспомнил, что не умею плавать. Схватившись за дверной косяк, я постучал онемевшей рукой. Как же мучительно долго тянулись мгновения, пока Ким шёл к двери, и как же быстро они пролетели.

Он открыл дверь, прижимая бутылку к голове.

– Тебе плохо? – без приветствия начал я.

– Похмелье. А ты что здесь делаешь, предатель?

Ким заметил записку мгновением спустя, раскрыл глаза шире, словно проверяя, не кажется ли ему это. Опустился на корточки, уставившись на послание, как будто перед ним лежал интересный музейный экспонат, не более. Я так и застыл, стоя напротив с вытянутой рукой.

– Это она?

– Думаю, что записка настоящая.

– И это значит… – Я похолодел.

– Нет, уверен, Химик не отравил меня. – Он поднялся на ноги. – Жди здесь и ни в коем случае не касайся записки. Я сейчас вернусь, возьму щипцы и файл, чтобы упаковать её.

Окей.

Передо мной лежала записка: та самая, которая предшествовала смертям. Её назвали чёрной меткой, предзнаменованием. А Ким утверждал, что его не отравили. Боже, как мне хотелось, чтобы так оно и было! Хотя бы разочек в моей жизни могло случиться чудо?

– Это отпечаток моего кроссовка. – Ким вернулся и аккуратно подцепил щипцами лист. – Вчера я вернулся домой в одиннадцать, был слишком… В общем, её не заметил. Химик подложил записку днём или утром. Скорее днём, чтобы я увидел её, возвращаясь с работы.

– Уверен, что ты в безопасности?

– Энди, он не травит людей на расстоянии. Всё это чушь, должно быть что-то проще, понимаешь? – Ким положил записку в прозрачный пакет. – Люди стремятся упрощать: ты вот, например, пошёл в полицию, ведь это был самый простой вариант. Я ведь прав?

– Но записка…

Ким провёл меня в дом и закрыл дверь.

– Именно, записка. Что фигурирует в каждом убийстве Химика? Разные люди, разные боро, между ними ничего общего, но неизменной остаётся лишь эта записка. И я подумал: что, если она не играет роль только предупреждения? Может быть, она и есть орудие убийства?

– Логично, но почему никто до сих пор не догадался?

– Да потому что записки попадали в руки полиции слишком поздно. Некоторые не попадали вовсе, поскольку жертвы выбрасывали их, сжигали или рвали в приступе ярости. Химик специалист по ядам, которые начинают действовать через три дня, то есть, он может отсрочить смерть. И я думаю, он мог с лёгкостью создать яд, который распадается через три-четыре часа.

– Стоп, я не успеваю за мыслью.

Ким достал второй прозрачный пакет и аккуратно, не касаясь подошвы, упаковал в него правый кроссовок. Положил обе улики в рюкзак и начал натягивать футболку.

– Это моё предположение и только.

– Но звучит оно уж как-то очень уверенно, будто ты думал над этим месяц.

– Я думал над этим… Долго.

Я уселся на диван, переваривая информацию, пока он на ходу пил кофе. Оружие, замаскированное под предупреждение. Стал бы Химик так рисковать? Некоторые записки все-таки попали в руки полиции, пусть и не сразу, их должны были досконально изучить.

– Это слишком просто.

– В этом-то и дело, – хмыкнул Ким.

– Нет, погоди, слишком просто и опасно. А если одна из его жертв окажется замужем за полицейским? Ну, предположим. И записка попадёт в руки специалиста мгновенно. Он поймёт, в чём дело, и полиция сразу же скажет людям, чтобы не прикасались к запискам.

– Не исключаю, что мы что-то упустили из виду. Но, Энди, ты серьёзно веришь в какую-то магию? Гипноз? – пренебрежительно произнёс он. – Он действует иначе. Я уверен в этом!

Ким собрался к знакомому графологу: хотел выяснить, совпадает ли почерк на записке с тем, что мы видели на обложке книги и, самое главное, – на салфетке. Графологу, правда, придётся довольствоваться только фотографией записки, а Кансу – подождать свои книги ещё пару дней. Ким почему-то уверился, что девушка, которую мы видели в кафе, могла оказаться Химиком. Повторял, что таких совпадений не бывает. Если он получил записку, значит, сумел подобраться к Химику опасно близко. Мне предстояла другая миссия – отвезти записку и кроссовок в одну из частных лабораторий, сотрудники которой привыкли не задавать вопросов.