Текст книги "Вне эфира (СИ)"

Автор книги: Domi Tim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Вы что, поссорились?

– Нет; то есть да, но ненадолго. Не в этом дело.

– Энди, выкладывай.

Алекс произносил моё имя иначе, чем Ким. Из уст младшего брата оно всегда звучало так многообещающе, что ли. Но Алекс просто не оставлял мне шанса промолчать.

Он вытаскивал правду, не применяя ни малейшего принуждения.

– Я предложил ему пожить вместе какое-то время, чтобы родители с сестрой нормально сосуществовали в квартире. Тут очень мало места, а с отелем вышли проблемы.

– У тебя нет денег на отель? А сказать об этом не мог? Я сижу за компьютером и в режиме онлайн выберу приличное заведение, – ухмыльнулся Алекс, и я услышал стук пальцев по клавиатуре. – Надо что-то недалеко от Бронкса, но поприличнее, четыре звезды подойдёт?

– Нет, Алекс, подожди с бронированием отеля. Дело не в этом. Он сказал, что против моего переезда. И мне бы не хотелось его беспокоить. От этого никому не станет лучше. – Кровь прилила к моему лицу, как будто я делился с ним чем-то интимным.

– Ты его не побеспокоишь, он тебя даже не заметит. Ну же, Энди, помоги мне.

– А-а-алекс, – протянул я.

Сколько можно заставлять меня делать то, чего делать нет желания?

– Энди.

Мы оба рассмеялись, он замолчал.

– Ты говоришь, Ким может покалечиться?

– Ким может что угодно в таком состоянии. Одна ночь. Ты можешь с ним даже не разговаривать.

В трубке послышался чей-то возглас и следом недовольное ворчание.

– Ну вот, он уже возмущается, да?

– Нет, – едко произнёс Алекс. – Он разговаривает со своим котом об инвестициях. Приезжай.

***

Я собрал немного вещей, чтобы не беспокоить Кима просьбами дать мне щётку или майку для сна. Ограничился самым необходимым: взял белье, две сменных футболки, зубную пасту, щётку, расчёску и пузырёк снотворного. Мама всё это время бегала за мной по квартире, талдычила, что я драматизировал и без всякой на то причины собирался сорваться с дому. И это говорил человек, приехавший на четырёхчасовом рейсе из Миссури, словно меня хотели линчевать!

Потом она употребила вина и заявила, что я не должен сразу же бежать к Киму под порог, как сучка, только потому что он немножко напился. Мама знала толк в том, когда ситуация с алкоголем могла выйти из-под контроля. Это ещё ничего: раньше мы с ней заговорили о моих с Кимом отношениях, и она спросила, какое у меня сложилось о нём мнение.

Я что-то лепетал о доброте, профессионализме и чувстве юмора, а затем мама выдала: «Как можно было не сложить мнение о том, кто на тебя верхом каждый день садится?».

У меня даже в сердце закололо: я не готов был совершать каминг-аут таким образом.

Оказалось, она забыла, что Ким не был моим начальником, поэтому так выразилась.

– Квартира в вашем распоряжении, только не подожгите её.

Я вышел за двери и посчитал про себя до двадцати, чтоб успокоиться. Ничего, Энди, мама протрезвеет и потом вы поговорите. Что ты такой чувствительный, в самом деле? Тебя полгорода считало убийцей, а ты расстроился из-за реакции нетрезвых родителей на твой визит к Киму.

Я сделал ощутимый крюк, пешком прошёлся от Кипс-Бея до Ист-Ривер – зелёного парка с детской площадкой, – но попытка проветриться не увенчалась успехом. Слишком много людей. Я сел в метро, забился в угол вагона и всё равно не избавился от ощущения, что на меня пялились.

Но я же не параноик, чтобы звонить телохранителю или просить Алекса спасти меня.

Около дома Кима и днём, и ночью дежурили журналисты – хотел бы я почувствовать к ним нечто вроде солидарности…

В этот раз мне тоже пришлось пробираться к дому по газону к задней двери: всю подъездную дорожку забили операторы. Я набрал в лёгкие побольше воздуха и открыл дверь ключом, оставленным Кимом ещё бог знает когда на всякий случай. Дверь поддалась только наполовину, я кое-как пролез в открывшийся проём и чуть не споткнулся о человеческие ноги.

– Господи. – Я сбросил рюкзак со спины и склонился к Киму. Вот сейчас ему бы не помешала мятная жвачка. В коридоре не горел свет, и я не знал: был ли он способен злиться?

– Ветхозаветный, если точно.

Он сидел на полу и пил виски из бутылки.

– Можешь не обращать на меня внимания, Энди, – желчно отозвался Ким и посмотрел на что-то позади меня. Я тоже повернулся: в коридоре стоял Алекс с видом хозяина положения.

Вот оно что.

Не было никаких разговоров с Теслой об инвестициях, Ким слышал наш с Алексом диалог.

– Извини, – снисходительно улыбнулся он и кивнул на мои вещи. – А это что?

– Я подумал, вдруг придётся задержаться на пару дней и проконтролировать Кима.

– Исключено.

– Но почему? – Я последовал за ним на кухню, окончательно запутавшись.

То приедь, то уходи. Разбираться с двумя братьями – увольте.

– Потому что журналисты на лужайке, Энди, записывают время твоего прихода и ухода. Если ты останешься на несколько дней, дашь им повод. Они подумают, что либо вы гомики, либо замышляете что-то страшное. Одна ночь в принципе таких подозрений не вызовет.

– А что я хороший друг, решивший поддержать его, они не подумают?

– Нет. Ты же встречаешься с журналистом, знаешь, как они мыслят. – Алекс занял место около стола, и я увидел, что до этого он резал овощи для какого-то блюда – готовил.

В комнате витал аромат мяса, соуса, кориандра и других специй.

– Так, – я выдержал паузу, – он тебе рассказал?

– О чём?

Господи, а я так наделся, что Алекс из понятливых.

– О том, что мы встречаемся.

– Нет, не рассказывал, но это очевидно, разве нет? Очевидно для меня.

Я кивнул, не желая продолжать тему.

– Я всё-таки хочу остаться у Кима. Мои родители приехали из Миссури на судебный процесс. Вот причина, по которой я решил переехать. Ты же уже однажды доносил до сведения СМИ нужную нам информацию, может быть, и на этот раз выйдет, а? – взмолился я.

– Может быть, я подумаю. – Он грациозным движением стряхнул овощи на сковородку. На секунду мне даже показалось, что Алекс меня не услышал. – Так, а что случилось? Ты же вообще не хотел сюда ехать. Упрашивать пришлось, хм, выполнить свои обязанности бойфренда.

– Я подумал, что, возможно, мне стоит быть рядом.

Впервые на лице Алекса появилось что-то похожее на одобрение.

Он резко сменил тему и сообщил, что готовил стейк с гарниром из овощей, чтобы нам с Кимом было чем подкрепиться сегодня вечером, ночью или утром. Ну, точно заботливая мама. Дождавшись, пока он закончит рассказывать о чудесном рецепте, я вернулся в прихожую, помялся немного на входе в коридор, но потом присел рядом с Кимом. Он смотрел на противоположную стену; я сделал то же самое. Мысленно попросил его довериться, поделиться.

– И долго ты собираешься тут сидеть? – Но не выдержал первым.

– Пока все мои няньки не разойдутся по домам.

– Тогда я принесу тебе сюда подушку, потому что лично я планирую остаться на ночь, – подчёркнуто бодро произнёс я. На самом деле Ким не был уж таким «в стельку пьяным», как сказал Алекс. Но на его месте я бы тоже не рискнул оставлять Кима одного. Он выглядел разбитым – люди в таком состоянии непредсказуемы, могут закатить вечеринку со шлюхами или попытаться выброситься из окна.

– Делай, что хочешь.

Ким допил бутылку и швырнул её мимо меня: она чудом не разбилась о паркет. На мои ноги улёгся Тесла, и я погладил его за ухом, удивляясь, что кот выбрал моё общество. Наблюдал как в пустой бутылке отражается лунный свет. Кажется, ситуация усугубилась.

***

– И часто с ним такое происходит?

Я вернулся на кухню, где Алекс сидел за столом, разбирая бумаги; его стейк с овощами достиг последней стадии приготовления. Я задал вопрос первым, чтобы Алекс не начал выспрашивать, как там Ким и сделал ли я с ним что-нибудь. Нет, ничего не сделал, сдался и ушёл. Я тупица в отношениях, что поделать? К тому же на пьяных людей у меня аллергия. Буду следить за Кимом всю ночь, но объясняться придётся утром. А можно и не объясняться, просто уйти.

– Ты имеешь в виду алкоголь? – Я кивнул. – Ну, Ким всегда старался убежать от проблем, алкоголь – одна из возможностей. – Алекс равнодушно пожал плечами.

– Разве он бежит от проблем?

– Бежит. – Он отвлёкся от бумаг и пододвинул их мне. – Знаешь, что это? Страховки, сообщения о возмещении ущерба, судебные иски – не волнуйся, фигня. Да, я его адвокат, но, как правило, клиенты стараются быть в курсе ситуации, интересуются. Только не Ким. Он даже слушать меня не захотел. Подумаешь, с ним хотят судиться. Тебе ведь, например, интересно?

Я встал на сторону Кима и уверенно заявил:

– Это нормальная реакция.

– Хорошо, приведу тебе ещё один пример. У нас в детстве была собака Бентли. Она прожила всего одиннадцать лет – резко заболела, отказали почки. – Алекс отвернулся к плите. – Ветеринар сказал, что ей осталось несколько дней, можно усыпить, можно подождать. Родители не стали поступать гуманно и заставили Бентли мучиться ещё два дня: они были католиками. И все это время я был с ней рядом, Энди. Я смотрел, как она не могла доползти до воды, чтобы попить. Я делал ей уколы, чтобы она не страдала. Но ей было так больно от малейшего движения, что, когда я брал её на руки, она почти теряла сознание. Я просыпался ночью и шёл к ней, чтобы убедиться, что она ещё дышит; что ещё мучается и, не знаю, попрощаться.

– Зачем ты это рассказываешь?

– И тогда я усвоил, как мне кажется, хороший урок, а Ким убежал. Уехал в университетское общежитие, сказал, что не сможет этого пережить. Здравая мысль, он не запомнил Бентли мёртвой, у него нет этих воспоминаний. Но это не отменяет очевидного – он сбежал от проблем.

***

К одиннадцати вечера я остался на первом этаже один. Помог Киму дойти до кровати, закрыл за Алексом дверь и… Остановился посреди комнаты, не зная, что предпринять дальше. Спать не хотелось, я знал – если пойду в кровать, то буду лежать и пялиться на потолок несколько часов, а потом отключусь, и мозг, продолжающий активно работать, подкинет мне кошмар.

Снотворное тоже не спасёт от тревожных снов.

Лучше провести это время более продуктивно, например, осмотреть владения Кима. Алекс всеми этими речами о том, каким был его брат, как хорошо они друг друга изучили, какими Ким обладал недостатками, здорово выводил меня из себя. Я не мог ничего противопоставить: во-первых, был знаком с Кимом слишком мало, во-вторых, понимал, что с братом он вёл себя не так, как со мной. Можно было махнуть рукой, но я и правда не знал, чем себя занять до утра или до появления желания поспать.

Я включил лампу на столе перед диваном; рядом лежали счета, выписки и чеки.

Электрический камин не работал, широкий плазменный телевизор отражал шарик света, книжный шкаф вроде бы остался прежним. Одна из записных книжек Кима была небрежно воткнута между двумя книгами Клер Макинтош. Странный выбор для чтения – один из романов этой женщины был настолько пропитан радикальным феминизмом, что едва не столкнул меня в мизогинию.

– Я не лезу не в своё дело, не лезу…

Я потянулся к блокноту, между страницами которого лежала ручка. На одной стороне Ким написал несколько столбиков цифр, на второй – около пятидесяти букв, которые совершенно не складывались в слова. Вернувшись к столу, поближе к свету, я посмотрел на код ещё раз. Он показался мне знакомым. Между цифрами Ким поставил скобки, необычная манера писать числа… Необычная манера, которую использовал один человек – Ребекка Льюис.

Этот был тот самый шифр из её записки, а Ким пытался его разгадать. Узнал бы я правду, разгадай Ким код? Или он бы рассказал об этом в последний момент, как про письмо? Могла ли разгадка шифра помочь мне понять, зачем Льюис убила Мелиссу? Если да, то Ким должен был сказать.

Я смотрел на эти цифры, а в голову ничего не приходило.

Ким попробовал подставить под цифры буквы, он делил их, умножал, потратил на всё это, наверное, уйму времени. Но в запиской книжке не было разгадки, или он её не написал. Я потёр глаза: голова привычно начинала побаливать, стоило загрузить чем-то мозг; виски сдавило, как перед мигренью. Нужна подпитка: на кухне я видел сок! Надеясь обойтись без света и не побеспокоить Кима, я продвигался к холодильнику почти на ощупь, пока не столкнулся с кем-то.

– Энди.

– О господи. – Я машинально схватился за сердце и отпрянул назад.

– Подумал, что я привидение? – Вторая фраза Кима была пропитана привычной доброй насмешкой. Он держал бутылку минералки около виска, как в тот раз, когда нашёл записку на пороге. – Ты сам не лучше – подкрадываешься тихонечко ко мне.

– Я не подкрадываюсь.

Часы на панели возле плиты показывали полвторого ночи. Оказывается, я посвятил шифру Кима гораздо больше времени, чем думал. Хотя стоило, наверное, просто спросить.

– Так ты что-то хотел? – Он кивнул в сторону холодильника.

– Ага.

Ким отодвинулся, давая пройти, включил кухонную подсветку.

Тишина угнетала, но я не мог найти подходящей темы. Молча достал кувшин и налил себе полстакана ярко-оранжевой жидкости, ожидая, когда Ким спросит, зачем я приехал. Опять выскажет претензии, что я стал парнем на побегушках у Алекса…

Прохладный сок взбодрил, я улыбнулся, бросив на него взгляд через плечо.

– Так что, вы поладили с Алексом? – первым заговорил Ким, я молча уставился на него. – Только, умоляю, затыкай его, когда начнёт рассказывать истории из детства.

– Он рассказал про Бентли.

– Про Бентли? – Ким повторил мои слова; я понял: затем, чтобы дать себе время. – Он носится с этой историей с тех самых пор, как я бросил его. Ничего в ней нет.

– Я и не сказал, что в ней что-то есть, – поспешил объясниться я. – Подумал, что тебе будет интересно или, не знаю, важно знать, что он… О чём мы говорили с ним.

– Ты встал на сторону Алекса?

О, ну разумеется, для Кима эта история что-то значила, для них обоих.

– Вовсе нет.

Он подошёл ко мне вплотную, словно пытался прочитать ответ по мимике.

– Я хотел узнать о тебе больше, вот и все.

– Энди, ты же осознаёшь, что ты услышал только одну сторону? – Он легонько коснулся моей руки. Ладонь у Кима оказалась ледяной после бутылки, и я невольно вздрогнул. – Я принял решение, что видеть этого не хочу. А он строил из себя героя перед родителями. И именно поэтому его так задело моё решение уехать. Потому что он тоже хотел уехать, но не мог. Родительский любимчик с гипертрофированным комплексом ответственности. Если бы Алекс поддержал меня, мы бы усыпили бедную Бентли и она бы не мучилась.

– Ты имел право уехать, – искренне сказал я.

– И я уехал. Родители хотели, чтобы я наблюдал агонию своей собаки. А я просто сказал «нет». Нужно уметь говорить «нет», Энди, даже своим близким или друзьям.

Я поставил стакан на стол, обнимая его.

– Ты был сложным ребёнком.

– Поэтому вырос злопамятным. Так что, мистер Флинн, вам придётся отработать свои грешки за сегодняшний вечер. – Рука Кима поползла с моей спины на бедро.

– Какие грешки?

– Неправильный вопрос. Спроси: как отработать?

***

На следующее утро я завтракал с Кимом на диване в гостиной. Его ежедневник лежал на столе: я так и не вернулся сюда вчера, чтобы его убрать, пришлось констатировать:

– Нашёл твой блокнот с шифром; хотел спросить, ты его не разгадал?

Мы соблазнились булочками в пекарне напротив.

Пока я отсыпался, Ким принял душ и принёс вкуснятину. А я лежал в его кровати и наслаждался приятной усталостью в ногах; тем, что вокруг были его запах, его вещи, личная среда. Наконец мне представилась возможность засунуть нос в его вещи. Осмотреться. Киму был не чужд беспорядок – чего стоили одни только коробки, которые он так и не разобрал, когда переехал в этот дом. Объяснил мне, что понял: ставить всё равно некуда – и оставил в спальне. А ещё в комнате было много бумаги: всякие сценпланы, блокноты, книги, – оно заполнило всё свободное пространство, и бороться было бессмысленно.

Ким схватил записную книжку, отодвинув чашку с кофе. Расслабленно положил голую пятку на стеклянную поверхность.

– Нет, ещё нет. А ты что думаешь, Энди?

– Я об этом не думал особо, – виновато сказал я и тут же ощутил, как запрыгали мысли и предположения. – Ты проверял алфавит, как я понял, почему?

– Это банальная мысль, но маньяки обычно пользуются шифрами с общедоступными кодами – я читал в Интернете. Им нравится думать, что жертва может разгадать код, а может и не разгадать.

– Значит, нам нужен какой-то общедоступный интерпретатор.

– Да, и книги отпадают, слишком узко.

Льюис всё же действовала прямолинейно, хотя и пыталась придать этому сакральный смысл. Письмо на электронку с инструкциями – и жертва попадала в её сети; а записка с вирусом, который распадается через несколько часов, выносила смертный приговор. Если же кто-то смел ослушаться, то она убивала его, несмотря на наличие или отсутствие гена зла.

– Она искала ген зла. Может быть, что-то связанное с генетикой?

– Хорошая идея, – кивнул Ким, – информацию можно найти в Интернете, но это должно быть что-то лёгкое. Что-то доступное пониманию каждому. Есть такое в генетике?

– Едва ли карту генов можно назвать таковым.

Его рука поглаживала меня по затылку.

– Давай думать, что ещё упоминалось в её письмах?

– Зло в сообщении на электронку, случайности, случаи, – медленно перечислял я. Стоило произнести это вслух, как я снова подумал о Мелиссе и о том, какой бесполезной выглядела её смерть. Я пережёвывал эту мысль столько времени, что она уже не казалась мне страшной или странной. – Но в квантовой физике в основном оперируют формулами.

– Ещё кое-что вспомнил, самое главное: она написала в письме слово «яд».

Я пока не понял, к чему он вёл.

– Яд – поэтому её и начали называть Химиком. А что тебе первое приходит на ум, если подумать о химии? – Наверное, впервые с того дня, как мы встречались в редакции после убийства, у него так заблестели глаза. – Ну же, думай. Ты же мастер гениальных догадок.

– Химия?.. Химия – это химические элементы.

– Они размещены в периодической системе; в ней есть такие цифры?

Он схватил со стола блокнот: первым было написано сто девяносто шесть.

– Если о количестве элементов, то их точно меньше. – Осторожно уточнил я. – Но там есть и другие характеристики у элементов. Указанные в квадратиках с элементами.

– Какие?

– М-м-м. Валентность, относительная атомная масса ещё, не знаю.

Ким уже искал в телефоне эту таблицу. Мы склонились над смартфоном, высматривая нужное число. Я держал в руках блокнот, где Ким выписал шифр, а он телефон.

196(1)6(1)10(2)63(3)1(2)4(3)55(1)20(4)39(4)12(1)28(4)4(2)18(4)63(2)47(3)58(6)

– Вот, смотри, есть сто девяносто шесть!

– Это золото.

– Впиши букву «з», видишь единичка в скобках?

И как он… Додумался!

– Затем шесть. Шестёрка у лития, и тоже единичка.

После третьего числа мы уже не сомневались, что нашли ключ к шифру. Первые три цифры составили слово «Зло». И Ким был прав: она выставила ответ напоказ; оставалось понять, что Льюис хотела сказать своим жертвам. Едва ли можно впихнуть в двадцать букв что-то важное.

– Шестьдесят три – «д», один – «о», четыре – «л». Что у нас тут?

– Второе слово – «должно».

Ким усмехнулся, и я снова уставился на его зубы.

– Пора узнать, что должно случиться со злом по мнению Химика.

Шифр поддался нам за семь минут:

– «Зло должно умереть».

Мы переиграли Ребекку после её смерти, но ничего не получили. Разве Кристофер был злом? А Мелисса или Лилу Честферд были злом? Правильно, что Ребекка умерла, подумалось мне, но я не решился произносить это вслух. Мысль оказалась странным и внезапным откровением. В предыдущие несколько дней я позволял себе робко задумываться над тем, какого гнусного человека застрелил Ким, но до прямого признания не доходило.

***

Иногда Алекс предпочитал работать у Кима дома. Тогда к нам заваливались также его помощники с секретарём, и о покое можно было не мечтать. Мы с Кимом запирались в комнате и просто лежали на кровати, лениво обсуждая какие-то мелкие дела, только там прятались от гиперактивного адвоката. Но перед первым заседанием с присяжными Алекс сидел на кухне один, сгорбившись перед ноутбуком. Его поза показалась мне напряженной и усталой, а я не мог сосредоточиться последние двадцать четыре часа. При одной мысли, что скоро придётся встретиться с людьми, которые решат мою судьбу, к горлу подкатывал ком.

– Чем занимаешься?

Алекс поднял голову и скривился.

– Энди, а чем я могу ещё заниматься? Как обычно, пытаюсь вытащить ваши задницы. К слову, ты задумывался над бессмысленностью этого выражения? Как будто для человека зад важнее всего. Хотя, если он гей, стоит над этим задуматься. – Он ехидно улыбнулся и отставил стул рядом с собой. – А ты только по мальчикам, да? Трудно, наверное, было жить на Среднем Западе.

– Давай… Сменим тему.

– А у Кима была девушка, до тебя.

Алекс опять это делал: вываливал на меня информацию, которую я знать не хотел. Даже забавно, что Ким предупредил об этой черте характера своего брата, хотя легче не стало. Конечно, у Кима были до меня любовницы и любовники. Я же не идиот, уж точно понимал, что не первый. Но зачем мне знать истории или имена, у меня и без того проблем хватало.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь.

– Моя девушка. Он чуть с ней под венец не пошёл. Как каждому из нас хочется думать, что мы особенные, а не очередные, скажи? – Он почти мечтательно вздохнул. – Смотри сюда, это список присяжных. У стороны защиты и прокурора есть право удалить из списка присяжных по два человека, не объясняя причин. Прекрасное право, только двое – мало. Приходится дотошно выбирать: остальных можно поменять, только доказав, что они необъективны к моим клиентам.

– И кого мы убираем? – спросил я, пытаясь переварить информацию про девушку.

– В общем, нам не выгодны люди, имеющие положительный опыт с полицией. Они подсознательно будут доверять прокурору. Конечно, не останутся равнодушны к моей речи, тем не менее. Нужны люди, считающие, что государство в лице полиции поступило с ними нечестно.

– И как это можно выяснить?

– Через Интернет: в том числе не совсем законным путём. – Алекс сжал моё плечо. – Энди, судебный процесс – грязное дело, доверь это плохим парням вроде меня.

Я остался сидеть рядом с Алексом, соприкасаясь с ним коленями.

Кем же была эта роковая дама, сумевшая разбить сердце братьям? Они казались мне довольно требовательными к женщинам: достаточно было посмотреть на Алекса – к такому не побоятся подойти только самые смелые. Может быть, я и не был объективен в отношении Кима, так как считал его обалденным самим по себе и, естественно, ожидал от него самовлюблённости и нарциссизма. И всё же. Раза три я открывал рот, чтобы спросить, и останавливал себя. Алекс рассказал мне о женщине ровно затем, чтобы я задумался. Но что было, то прошло? Я не стал продолжать разговор с Алексом и ничего не сказал Киму. Мне не хотелось повторять предыдущую ошибку и видеть, как Ким вздыхает:

«Ты опять услышал только одну сторону».

Если Ким захочет, сам поделится со мной. Но даже в этом случае я не знаю всей правды.

Так зачем начинать копаться в давних историях?

***

Мы ехали в машине на первое слушание с присяжными.

От моего дома до первой развилки нас сопровождали активисты с трогательными плакатами: «Убийцы должны сесть в тюрьму!» или «Не позволим оклеветать невинную девушку!». Меньше всего дёргался по этому поводу Алекс. Он сказал, что защищал в своей жизни разных подонков, в том числе и тех, кого хотела линчевать толпа. И, разумеется, адвокат тут же попадал под раздачу – мол, как можно защищать интересы такого монстра? Одно время ему приходилось ходить с охраной. «День, два, и им надоест», – пожал плечами Алекс и углубился в бумаги. Я попрощался с ним и Кимом, как будто нам предстояла долгая разлука, и сел в такси.

Алекс настоял на том, чтобы я приехал в суд вместе с родителями.

– Когда всё это закончится, Энди, тебе нужно уехать домой, – возмущённо сказала мама, пока девушка пыталась доказать нам что-то через стекло, хлопая по нему ладонью. – У нас в городе тихо и спокойно, сможешь отдохнуть и прийти в себя после этого бардака.

– Домой?

– В Ханнибал.

Я промолчал, отвернувшись к окну.

Не время говорить об этом, но не планировал возвращаться в Миссури. Это даже прозвучало дико. Во-первых, здесь был Ким; во-вторых, бегство из Нью-Йорка, если, конечно, нас не запрут в тюрьму, я считал проявлением малодушия и слабости. Я ведь приехал сюда строить карьеру, а теперь что, волочиться обратно? Не я начал херню с записками, чтобы прятаться.

Хотя меня никто бы не осудил, поступи я как Элис. Вчера мы проводили её до аэропорта. Она была с чемоданом и новой работой. Кабельный канал предложил вакансию на вечерних новостях. Своеобразное понижение, но неплохой вариант, если учесть, что половина работников Седьмого вообще погибла. К тому же подальше от Нью-Йорка – Элис его возненавидела.

– Мой предок взял билет на чёртов «Титаник», знал об этом? – спросила она, а я отрицательно мотнул головой. – А муж моей сестрички-бедняжки сгорел заживо во Всемирном торговом центре. А теперь я чуть не лишилась жизни из-за психопатки-истерички. И знаешь, с меня хватит.

– Я бы не стал так говорить о Нью-Йорке, учитывая, что твой самолёт будет взлетать по нью-йоркской ВПП, – усмехнулся Ким, и она не сильно двинула его в плечо.

– Ну ты и мудак, Ким. Иди сюда, я тебя обниму.

Потом она прижала к себе меня, обдав приятным цитрусовым ароматом. Самолёт взлетел без эксцессов, а через два часа Элис уже запостила в инстаграм фото с нового рабочего места и написала «Жизнь продолжается, смотрите CW сегодня вечером».

В суде не осталось ни одного свободного места. Прокурор и Алекс доброжелательно поздоровались в центре зала, потом каждый направился к своей команде. Наверное, их связывала длительная история ненависти. Я старался ни на кого не смотреть и не встречаться глазами с присяжными, хотя постоянно ощущал на себе их взгляды. Хотелось взять Кима за руку, но Алекс бы убил меня. Он три раза повторил, чтобы мы не выпендривались.

– Начну с одного из беспочвенных обвинений прокуратуры, – сказал Алекс, когда судья предоставил ему слово. – Прокурор несколько раз заявил о том, что мои подзащитные якобы виноваты во взрывах по улице Стор-стрит и в бизнес-центре, где располагался Седьмой канал. Сторона защиты хотела бы вызвать свидетеля, Морана Бауэра, эксперта по безопасности и установке защитных систем, чтобы прояснить, эм, некоторые моменты.

Бауэр оказался мужчиной в теле. На суд он надел белую рубашку и широкие чёрные брюки.

– Скажите, мистер Бауэр, какие меры безопасности устанавливаются в бизнес-центрах, чтобы не допустить незаконного проникновения? Нас интересует типичная модель.

– Если в бизнес-центре функционируют хотя бы несколько офисов, то должна быть служба безопасности, обычно их офис располагается на первом этаже или под ним.

– Чем эта служба занимается?

– Под наблюдением должны находиться все здания: то есть на каждом этаже устанавливаются камеры, в обязанности работников входит наблюдение за состоянием экстренных систем.

– Правильно ли я понял вас, что незаконное проникновение в здание является сферой ответственности службы безопасности?

– Я протестую, – вклинился прокурор. – Представители службы безопасности, к сожалению, погибли во время обрушения, и мы рассматриваем…

Алекс поджал губы:

– Вы, может быть, дадите мне закончить?

– Протест отклонён, – сказал судья, – продолжайте, мистер Даймлер.

Бауэр дождался, пока Алекс повторил вопрос:

– Помимо службы безопасности, ответственность, конечно, ложится и на сотрудников ресепшена.

Следующим в суде появился мистер «Приятного дня», сотрудник ресепшена.

– В офисе Седьмого действовали ключ-карты на основе электронного кода. К тому же пройти мимо нас могли только люди с картами работников или временными картами, – рассказывал он, переводя взгляд то на Алекса, то на судью. – Временные карты мы выдаём только после предъявления документов, они также являются именными.

– То есть вы утверждаете, что пройти в офис инкогнито – а я напомню: взрывчатка была заложена в офисе именно Седьмого канала – невозможно?

– Ну… – парень занервничал. – В некоторых случаях ключ-карта не требуется.

– В каких случаях?

– Когда к нам приходят ремонтные бригады – например, сантехники, компьютерщики, у них мы требуем только удостоверение, что они работают в компаниях.

Алекс с триумфальным выражением лица попросил включить присяжным запись с камеры, находящейся на ресепшене. В нужный день дежурила девушка: кажется, её звали Лекси. Видео длилось тридцать секунд: за это время секретарь перекинулась несколькими фразами с мужчинами в светло-бежевой форме и пропустила их внутрь.

– Я обращаю внимание присяжных на этих посетителей, они представились сотрудниками компании «Интер Корпорэйшн», пришли ремонтировать интернет.

– И?

– Этих мужчин звали Саймон Барк и Эдвард Коулс, – растягивая слова, ответил Алекс. – Проблема заключается в том, что в «Интер Корпорэйшн» не работают Барк и Коулс. Итак, либо миссис Льюис владела экстрасенсорными способностями и могла видеть будущее, либо, что более вероятно, планировала взрывы до того момента, как мои подзащитные с ней встретились. Я попросил бы сторону обвинения впредь воздержаться от нападок на моих клиентов.

Я с облегчением выдохнул, мне слушание давалось с трудом.

Несмотря на то что Алекс всегда предупреждал нас о новых уликах и я был в курсе, осознание того, что Ребекка вовсе не мстила нам, убивая тех людей, а целенаправленно планировала теракт со столькими жертвами, вгонял меня в эмоциональный ступор. Как к этому подойти? Она посчитала нужным убить стольких ради нас? Или планировала повесить эти взрывы на меня и Кима? И зачем тогда подкинула Киму записку под дверь и предупредила?

Мелькнувшая в голове догадка заставила вздрогнуть: а что, если нас хотела убить не только Ребекка? Может быть, она написала записку, а теракты осуществил кто-то из её последователей, оставшихся в живых? Но кто? Зачем? Где его искать? Опять столько вопросов.

Позже Алекс наслаждался нашим вниманием и похвалой, сидя в баре.

– С прокурорами иначе нельзя, – разглагольствовал он со стаканом в руках. – Они же не просто на стороне закона, друг мой. Они полагают, что и являются законом. Наша система правосудия довольно прогрессивная, но на практике имеет ма-а-ассу недостатков.

– Каких, например?

– Да хотя бы прокуратура! Офис прокурора всегда хочет только одного: доказать в суде вину подозреваемого, подтвердить свой статус – и точка. То есть виновен ли он на самом деле – никто даже не пытается разобраться, плевать. Мы, адвокаты, вынуждены играть по тем же правилам. И мы, и они, по сути, боремся за свою репутацию, а не за клиента.

– Даже нарушая закон?

– Да плевать мне на закон, Энди. У нас суд присяжных: главное, убедить их, что клиент не плохой человек, раскаивается в содеянном, занимается благотворительностью.