Текст книги "Вне эфира (СИ)"

Автор книги: Domi Tim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Нам открыла дверь женщина за пятьдесят с прекрасной фигурой. Она поздоровалась с Кимом и провела нас в кабинет. Пока мы шагали по дому, я не заметил ничего подозрительного – услышал чью-то брань, доносившуюся с нижнего этажа, и только. Кабинет Эльфи (наверняка это её не настоящее имя) также выглядел подчёркнуто нормально. Маленькая комната, освещаемая несколькими лампами, с рабочим столом посередине и двумя креслами для посетителей. Эта дамочка собирала седые волосы в конский хвост, носила массивные серьги с камнями розового цвета и выглядела довольно привлекательно и сексуально в свои годы.

– Ким, давно тебя не было видно…

– Да ладно, я появляюсь на экране каждый день.

– …У меня в кабинете. – Они обнялись. Когда Ким отстранялся, она смачно схватила его за задницу. И судя по его реакции, это было не впервой. – Чего тебе надо?

– Нужна информация, как обычно.

– Садись. А это кто? – Она посмотрела на меня своими тёмно-синими акульими глазами.

– Заинтересованное лицо.

– Заинтересованное в чём?

– А о чём я тебе рассказать пытаюсь, а?

На столе у Эльфи стояло пять статуэток с изображениями древних богов, крем для рук, антибактериальный гель, влажные салфетки и стопка бумаг. Значит, она была помешана на чистоте, увлекалась мифологией и имела математический склад ума, раз вела бухгалтерию своего заведения. Или нет. Я не Шерлок, но порой развлекался с умозаключениями насчёт других людей.

– Ита-а-ак, – протянула Эльфи.

– Это не для расследования, не для новостей вообще, я по личному вопросу. Мой друг посещал твоё заведение несколько раз; по крайней мере вывод я сделал, обнаружив у него на ноутбуке твою программку. Мне нужно знать, бывал он здесь или нет, и как часто.

– Ты же знаешь, я не требую предъявлять документы на входе.

– У меня есть фото.

– И по-хорошему: я гарантирую своим клиентам анонимность.

– Знал, что ты это скажешь.

Итак, они хорошо знакомы. Ким знал повадки Эльфи; не ходил ли он в клуб в частном порядке? Мне стоило огромных усилий не представить Кима в ошейнике. И я проиграл сражение – в паху потяжелело. Я поменял картинку на Дональда Трампа без одежды, чтобы побороть возбуждение. Простите, господин президент.

– Дэйв Лауэр.

– А что с Лауэром? – расслабленное состояние Эльфи как ветром сдуло.

– Мужчина, тридцать пять лет, задушил себя в клубе три месяца назад с помощью пластикового пакета на голове. Полиция сочла это самоубийством, и никто не стал упоминать о том, что он был посетителем одного уютного клуба. – Ким самодовольно прищурился. – Но раз уж я работаю в новостях – какое везение, не так ли? – могу исправить это печальное обстоятельство. Хочешь? Твои клиенты будут дико рады тому, как именно ты гарантируешь анонимность.

В кабинете воцарилась тишина. Ким смотрел на Эльфи, Эльфи – на Кима. Между ними разве что не искрило от напряжения, но кто-то должен был признать поражение первым.

– Как, говоришь, зовут парня?

– Кристофер Пратт.

– Не знаю такого.

– А в лицо?

Ким достал из кармана фотографию Криса. На снимке он обнимался с брюнеткой на фоне Эмпайр-стейт-билдинга. Солнце слепило им глаза, скользило по кудряшкам Криса и рыжим волосам его спутницы. Девушка казалась жизнерадостной и беззаботной, под стать своему другу.

Кажется, Ким стащил фото из дома Кристофера. Какая предусмотрительность.

– О боже, ну разумеется, я знаю этого человека. Его зовут Люком.

– Как давно Крис, м-м-м, то есть Люк, к тебе ходит?

– Уже два года. – Эльфи бросила снимок на стол. – У него были некоторые специфические пожелания, и мы сблизились на этом фоне. Впрочем, я не ожидала, что он назовёт настоящее имя. Да и что мне с имени? Я знаю о нём гораздо больше, дорогой мой.

Логично, что Кристофер назвался другим именем – он был публичной личностью, мог потерять работу из-за всплывшего компромата или стать горячей сплетней жёлтой прессы.

– А эти люди не были твоими клиентами?

Когда мы уже собирались уходить, Ким, достал из кармана веер фотокарточек мужчин и женщин. Некоторых я узнал – остальные жертвы Химика. Эльфи отрицательно помотала головой.

– Ладно, на этом всё, ведь ты больше и не скажешь.

– Разумеется.

Я задержался буквально на секунду, заглядевшись на аквариум с золотыми рыбками. Эльфи бесшумно подплыла ко мне, точно акула, и схватила за предплечье костлявыми, но сильными пальцами. Я сжал губы от дискомфорта и резкого аромата её парфюма.

– Ты знаешь, как я не люблю посторонних ушей?

Я отодвинулся, тут же уткнувшись затылком в стену.

– Не знаю.

– А что ты знаешь, малыш?

– Э-э-э, американский флаг на Луне давно уже стал белым от радиации.

***

Я догнал Кима на лестнице и отмахнулся от его вопроса, почему задержался. Мы покинули клуб и, не оглядываясь по сторонам, пошли по Уэбстер-авеню без маршрута и целей. Вот так я, стараниями Кима, заглянул в ещё один тайный уголок жизни местных.

– Эльфи сказала, что Крис впервые пришёл к ней два года назад. Я знаю, почему.

Я искоса посмотрел на Кима.

– Почему?

– Два года назад у него умерла невеста, Кристина. Она стажировалась на канале, когда случилась… Автокатастрофа, её сбила машина. Это она была на том фото, кстати.

В молчании мы прошли мимо двух заправок, наполнивших мои лёгкие парами бензина, а на следующем перекрёстке я, не евший с двух часов дня, испытал приступ голода из-за McDonald’s. Но рассказ Кима будто притупил ощущения; мне пришла в голову наивная мысль, что Кристофер и Кристина смогут воссоединиться на небесах, если они вообще существуют.

– Крис переживал по этому поводу?

– Честно? – Ким горько усмехнулся. – Мы думали, что он справился. Однажды он пришёл на работу, открыто сказав, что больше не нуждается в особом отношении или в жалости. Что мы будем напоминать ему о прошлом, а он хочет забыть и жить дальше. Я подумал: «Хорошо, что он это пережил». А оказалось, он просто начал избавляться от душевной боли в БДСМ-клубе.

Я не успел ответить: у Кима завибрировал телефон. Каким-то шестым чувством я понял – звонили из полиции. И я знал, что скажет детектив.

– Мистер Даймлер, – заговорила Ронда Уолш. Я стоял рядом и слышал её голос, доносящийся из микрофона, так же хорошо, как и Ким. – Кристофера Пратта обнаружили на стоянке.

***

Знаете, что Ким сказал, когда полицейская отключилась? Мы остановились напротив ирландского паба, откуда доносился галдёж, звон стаканов и чья-то брань – в общем, организовали себе великолепный антураж для серьёзного разговора. Тогда он признался: «Крис не рассказывал мне о фонарике на телефоне. Я узнал, что ты забыл свет, от знакомого из CNN».

Очень вовремя, Ким!

Я уже полтора дня, как мне казалось, жил в ожидании этой новости (не о накамерном свете, бога ради, о смерти Криса), но оказался к ней не готовым. Ограничился кивком, пребывая в шоке сначала от вестей Уолш, затем – от реакции на всё это Кима. И теперь, лёжа на полу в квартире, терзался сомнениями. Крис оказался скрытным парнем – Ким его не знал. Возможно, переживал личную драму, но это ведь не моя забота, так? Почему же я чувствовал себя такой сволочью? Мы с Кимом разошлись, не сказав друг другу ни слова. Я видел, как ему хотелось спрятаться в такси, чтобы подумать. И теперь жалел, что не сподобился на банальные слова утешения. Позвонить?

Или не надо?

Я прокрутил в голове разговор: ярко представил, как мнусь и произношу клишированное «мне очень жаль» или ещё более заезженное «он был хорошим парнем», а Ким бесцветно отвечает «спасибо за сочувствие». Пришлось отбросить идею со звонком. Я встал с пола, уселся за стол и включил компьютер. На сайте Седьмого канала не было упоминания о смерти Криса, зато на радио трещали о новом убийстве; правда, журналисты не докопались до имени погибшего.

История с Химиком набирала обороты.

***

Радиоприёмник соседа возвестил о наступлении понедельника; в окно заглядывали хмурые тучи, срывался дождь – погода была под стать моему настроению. Я взял велосипед под мышку. Оставалось только надеяться, что ливень начнётся не раньше, чем доберусь до офиса.

Жители Бронкса сегодня выходили на работу неспешно, словно после кутежа. Проезжая мимо лавки с замороженными фруктами, я услышал, как пожилая женщина отчитывала ребёнка: «Ставь ящики на прилавок осторожно, к тому же не стучи, болит голова…». Как я тебя понимал, женщина! Все выходные провалялся кровати, делая редкие вылазки к компьютеру и на кухню, а ощущения испытывал, словно бежал, не останавливаясь. Из достижений: я вымыл грязную посуду в квартире и добавил шестьдесят долларов в свою копилку «на чёрный день». Из поражений: так и не выкинул Кима из головы. Всего за несколько дней я привык к его обществу и теперь ощущал одиночество в его отсутствие.

Чем занимался Ким? Вёл ли расследование дальше, организовывал вечер памяти? Каким делам он посвятил выходные, я только догадываться.

Первые капли застали меня около бизнес-центра, где располагалась редакция. Я поставил велосипед на стоянку, вошёл в лифт, примеряя задумчивый вид. Итак, огромная производственная машина под названием Седьмой канал продолжала работать, но различия с тем, что я увидел в первый день, поражали. Когда я пришёл сюда в прошлый понедельник, оказался в обществе довольных жизнью и положением людей: они флиртовали, кокетничали друг с другом, делились историями и прихорашивались почти у каждой зеркальной поверхности.

Разговаривали громко, смеялись, обнажая зубы. Сегодня в ньюсруме было аномально тихо. Большинство журналистов сидели в наушниках, склонившись ниже к мониторам, хотя я знал, что утром, до вычитки сценпланов, у них работы немного. Конечно, не все дружили с Крисом, но внезапная смерть, произошедшая на их глазах, в любом случае заставляла задуматься.

– Привет, Энди. Ким просил найти его.

Мисс короткая юбчонка-тире-Кэтрин вышла из уборной с носовым платком в руках. Я поблагодарил её и пулей рванул к пустой комнате, где мы с Кимом узнали про увлечения Криса и договорились встретиться снова. Я постучал, услышал: «Подождите, мне нужно одеться». Приятно знать, что он не терял чувства юмора в такой ситуации, но я вошёл сразу.

– Доброе утро. Ты хотел меня видеть.

Ким пригласил сесть на привычное кресло, а сам закрыл дверь и проделал ту же самую последовательность действий, что и позавчера: надел перчатки, вытащил из шкафа ноутбук, дал перчатки мне и только после этого положил мне на ноги девайс.

– Я не хотел тебя дёргать в эти выходные: сам понимаешь, у нас они бывают не часто. Но сегодня придётся вернуть ноутбук полицейским. Уолш активно интересуется им – ещё чуть-чуть, и я стану подозреваемым номер один. Майкл тоже обеспокоен этой ситуацией.

«Майкл обеспокоен» – так Ким решил описать ссору на повышенных тонах, от которых на кухне чашки звенели. Случилась она в пятницу.

Весь отдел слушал, как Ким и Майкл пытались прийти к соглашению по поводу сюжета о смерти Криса. Редактор стоял на позиции, что никакой информации по этому вопросу быть не должно, пока полиция не разобралась с делом, ну, а Ким плевать хотел на полицию и утверждал, что общественность должна узнать. В итоге первыми информацию распространил CBS, нанеся Седьмому личное оскорбление.

Я выдавил из себя «Ясно».

– Давай сосредоточимся на «фейсбуке» и почте, которые не успели посмотреть в прошлый раз. У нас сегодня первый выезд на задание в двенадцать, можем пару часов посвятить этому делу?

– Конечно.

А чем же ты занимался все выходные? Разумеется, я не задал вопрос вслух. Хотя кольнула обида: свободное время Ким посвятил другому или другим. А вслед за этим в голову пришла крамольная мысль, что зачатков дружбы между нами не образовалось – Ким использовал меня в своих интересах, а я надумал всякого. В конце концов, с чего я счёл его благородным?

Ким попросил изучить программы, проверить, не было ли у Криса скрытых папок. Интересно, почему он принял меня за гениального хакера? Я понятия не имел, как должны выглядеть тайники, и решил обращать внимание на всё необычное.

Кое-что мы накопали, но не так много, как ему хотелось. Ким записал упоминания магазинов, ресторанов и кино в переписке Криса, стараясь составить расписание. А потом позвонил детективу и эмоционально рассказал, что нашёл ноутбук Кристофера, и нет, не трогал его, да, позвонил сразу, не показывал никому и сам в него не влезал.

Уолш сообщила, что приедет через час. Оставалось минут двадцать на то, чтобы стереть следы активности, но где-то на периферии мыслительного процесса меня не оставляла идея, что мы пропустили нечто важное. Я кликнул на иконку, куда вводится имя пользователя в «фейсбук», и повнимательнее пригляделся к перечню логинов. Мы видели их раньше, но не стали терять время, сойдясь на том, что в «фейсбук» с ноута мог заходить кто угодно. Я бы и остался приверженцем этой версии, если бы не разглядел во втором логине знакомое имя Люк.

– Чёрт возьми.

– Что там у тебя? – Ким заглянул в экран, склонившись ко мне.

– Второй логин с именем Люк! С именем, которым Крис представился в клубе.

***

Давайте, как говорил Ким, будет мыслить логически.

Для общения с хозяйкой БДСМ-клуба не имело смысла заводить новую страничку, ведь заведение разработало удобное ПО, в котором присутствовала функция сообщений. Использовать одно и то же имя для сомнительных дел, пожалуй, правильно: не велик риск запутаться в личинах. Но чем занимался Кристофер, что ему понадобилась запасная страничка? Чтобы знакомиться с девушками для одноразовых встреч, смотреть порно или ролики БДСМ, постить дурацкие мемчики? Не все жители Нью-Йорка смотрели Седьмой канал и запоминали, как звали того кучерявого журналиста – так что Крис имел возможность представляться кем угодно. Я взломал и эту страничку; мы попали в профиль с минимумом информации и без фотографии. Львиная доля диалогов действительно велась с девушками, и предметом разговора выступали встречи.

Но нас привлёк Томас Джефферсон, с которым Крис договорился о фальшивых документах. Если запасное имя для защиты репутации, зачем водительское удостоверение и паспорт? К тому же вход на страницу Люка предусматривал двухфакторную авторизацию. Для входа в «фейсбук» требовался пароль, отправленный на почту, а вход в почту подтверждался при помощи сообщения на мобильник.

Это делало невозможным вход на страничку Кристофера с паролем и логином с любого другого устройства, помимо этого ноутбука. По крайней мере, мне в голову не приходило, как обойти ограничение, а ноутбук предстояло отдать Уолш через каких-то десять минут.

***

Сара Андерсен, психолог, с которой мы желали обсудить судьбу парня, избежавшего гибели от рук Химика, оказалась брюнеткой в облегающем брючном костюме. Типичной бизнес-леди, способной дать фору по красоте и грации Элис. Она провела нас в комнату с видом на Гудзон.

– Добрый день, мистер Даймлер, примите мои соболезнования, – слова слетели с её языка естественно и казались полностью искренними. Моя шея начала гореть, когда я вспомнил, что так и не поговорил нормально с Кимом о Кристофере.

– Благодарю, мы хотели побеседовать с вами по поводу Роберта Лейтца. Того парня, что сумел избежать печальной участи. О последствиях такого инцидента для психики.

– Конечно. Вы и вправду считаете, что его записка подлинная?

– Об этом мы тоже хотели поговорить, – улыбнулся он, усаживаясь на кресло, которое обычно занимали пациенты. – Но если вас интересует официальная версия, то источник в полиции сообщил: графологическая экспертиза показала совпадение.

Я установил камеру на расстоянии десяти сантиметров от плеча Кима; Сара попросилась отлучиться в дамскую комнату, чтобы припудрить носик. Её кабинет находился в бизнес-центре не самого лучшего качества – может, поэтому пришлось ждать минут десять. За это время мы с Кимом вернулись к разговору о найденных в ноутбуке Кристофера доказательствах его двойной жизни. Для Кима это стало настоящим шоком – как я понял, он то выдвигал безумные теории, вроде сотрудничества Криса со спецслужбами, то убеждал меня в обыденности ситуации.

Я же осознал только одно: Крис жил на две жизни.

Банальная мысль, но если копнуть чуть глубже?

Когда Сара вернулась в комнату, я понял, о чём должен спросить её.

– А что вы знаете о раздвоении личности? – ненавязчиво поинтересовался я, цепляя ей на блузку петличку. Сара выдохнула и обдала меня ароматом арбузной жвачки.

– Мы всё ещё говорим о Роберте Лейтце?

– Не совсем. – Если Ким это слышал, он догадался о моих намерениях, я не хотел сталкиваться с ним взглядом. – На самом деле это личная просьба о консультации.

– Что ж, раз вы здесь, почему нет? Раздвоение личности в научных кругах зовётся расщеплением личности, это к слову. Что вы хотите знать о заболевании, Энди?

– Часто ли оно встречается?

– Нет, безусловно. В психиатрии – это феномен. Хотя подобного рода симптомы можно встретить у бывших военных – например, у серийных убийц, социопатов. Они воспринимают действительность несколько иначе, деля её на определённые сегменты.

– Человек, обладающий расщеплением личности, может вести нормальную жизнь?

– Повторюсь, расщепление личности – это очень, очень редкое заболевание. За весь мой десятилетний опыт в психиатрии мне ни разу не встречались такие люди. Но я читала об этом. И исходя из мировой практики, – Сара говорила медленно и осторожно, – пациенты ведут более чем нормальную жизнь. Многие могут контролировать смену личности, находясь в любой ипостаси, знают о существовании другой личности, о том, как эта личность относится к его другу или врагу. Если вы ведёте к тому, могут ли они успешно скрывать свою проблему от окружающих, то мой ответ – да, даже от самых близких. Они могут жить нормально, не испытывая дискомфорта. А порой мозгу приходится работать даже больше: две жизни – вдвое больше эмоций, информации…

В секундной тишине послышался выразительный кашель Кима.

– А что может привести к расщеплению личности?

– Психологические травмы. Особенно сильно им подвержены дети, но во взрослом возрасте тоже случается. Аварии, автокатастрофы, стихийные бедствия, потеря любимого – всё оставляет след на психике. Какой бы ни была травма, люди создают личность, чтобы убежать от проблемы. Вторая личность обычно не знакома с проблемами первой. Можно говорить о выборочном восприятии отдельных элементов действительности. Боль потери, одиночество – мозг блокирует их, и человек живёт будто ничего не произошло. Некоторые со временем уже не возвращаются к первой своей личности и живут только со второй.

Я поблагодарил Сару и почти не удивился, когда Ким позвал выйти на минутку. Он пригвоздил меня к стене вопросом: «Ты думаешь, у Кристофера было раздвоение личности?»; я мягко коснулся его плеча, успокаивая.

– Я просто предположил…

– На каких основаниях?

– Крис сделал документы для клуба, – начал я, собирая в голове факты.– Неудивительно, правда? Но у него была страничка в «фейсбуке», он вёл переписку с людьми от своего имени, встречался с девушками. Ты, вот, говоришь, что Крис рассказывал тебе всё. Но разве ты знал о второй странице, о Люке, о встречах, об этом клубе и фальшивых документах?

Ким отошёл от меня на шаг, и я перестал балдеть от его запаха.

– Сара сказала, что причиной часто становится психологическая травма. А теперь вспомни, когда Крис обратился к тому парню с просьбой сделать фальшивые документы? – Продолжал я.

– Два года назад.

И тут меня осенило. Вот оно! Я схватил Кима за галстук.

– Почему он никому не сказал, что получил записку от Химика? Мы нашли ответ! Мы были знакомы с Крисом Праттом. Записку получил не Крис, её получил Люк.

***

Стоило признать, теория базировалась на пустом месте. Моё откровение не повергло в такой же священный шок прозрения и Кима. Правда, он решил поделиться тем, чем занял выходные. Ким ездил по друзьям и знакомым Криса, спрашивая, когда они в последний раз виделись и не вёл ли он себя подозрительно. Результаты мини-исследования загнали его в ещё большую депрессию. Крис до последнего строил планы на будущее, приглашал к себе на следующей неделе, принимал участие в благотворительной акции, запланированной на двадцатое число. В итоге Ким признался, что моё предположение позволяло объяснить хотя бы что-то.

– Я хочу попасть в места, которые упоминал Люк в переписке с девушками. Помнишь, была стоматология, презентация книги… Сможем узнать больше, где он был в последние дни, или даже подтвердить теорию про две личности, хотя я и сомневаюсь…

Ким любезно предложил понести штатив, пока мы шли по направлению к машине. Я слушал его вполуха, стараясь по возможности противиться второй за сегодняшний день догадке, посетившей голову без спросу. Но чем больше времени проходило, тем сильнее во мне зудело желание сказать: дело не только в Кристофере. Раз уж я втянут в это дело, имел право знать.

– Ты можешь ответить честно, если я тебя кое о чём спрошу?

– Нет. – Он остановился в двух метрах от автомобиля и переложил штатив в другую руку.

– Когда мы были у Эльфи, ты дал ей посмотреть фотографии других погибших. Логично предположить, что раз уж БДСМ-клуб оказывался личной тайной посетителя, то Химик мог выбирать себе жертв именно там – гарантированное алиби. Но зачем тебе это выяснять?

Ким показательно поклонился.

– Ты отлично справляешься с разгадками моих мотивов.

– Но это же убийство, Ким! Наша работа – делать новости, а не лезть в такое…

– Да неужели? – протянул он.

Ким сел в машину, и я замолчал – не говорить же о расследовании в присутствии водителя. Тихонько злился всю дорогу до редакции и понимал, что Ким плевать хотел на моё мнение.

Во время катавасии я на время забыл о невыпущенном в эфир сюжете по стрельбам, а сегодня Киму пришлось рассказать, в чём дело. Оказалось, произошло ЧП: Ким пошёл сливать видео на облако, и что-то пошло не так – файлы пропали. Потом они выяснили, что в той же папке (за день) были видео с идентичными номерами (удивительное стечение обстоятельств!). Ким не обратил внимания и нажал «не заменять видео», подумав, что выскочила стандартная плашка «вставить».

Из восьмидесяти семи файлов нетронутыми остались семь. Конечно, Ким получил огромный втык от редактора; конечно, переснять сюжет было невозможно; конечно, видеоролик не вышел в эфир. Но Ким этого так не оставил: придумал легенду про потерянное видео, продлил аккредитацию, снял стенд-ап на милитари-площадке, каким-то совсем чудесным образом заполучил видео ВВС США, договорился с двумя генералами… Это я к тому, что в случае с Кимом говорить о полумерах не приходилось. Если ему ударило в голову, он доведёт дело до конца.

И я серьёзно боялся, что расследование Ким тоже доведёт до конца.

***

Во вторник я узнал, что на четверг намечены похороны Криса. Я-то позабыл, что должны быть похороны. Днём в редакции стало тихо, но до этого в кабинете Майкла разразился очередной скандал. Он рвал и метал, когда выяснил, что найденное тело Криса не подлежало захоронению, поскольку оно – улика в деле. А значит, вся похоронная процессия сводилась к декларации хороших слов на фоне портрета Кристофера. Он высказал это полицейским, но те, естественно, ничего нового не ответили. Уолш повторяла «вы должны понять», «для общего блага», «ведётся расследование». Майкл вспылил и назвал их мягким синонимом слова «тупые».

Тем временем весь отдел работал под девизом «Сцепить зубы и выпускать новости». Ким начал туманно намекать на расследование, так что сегодня, снимая сюжет о волонтёрах, я ни на чём не сосредотачивался до конца: ждал, ждал, ждал момента расспросить его как следовало. Но посторонние некстати оказывались поблизости. Ким два раза просил водителя заехать «кое-куда». Сначала – в книжный магазин, затем – в стоматологию. Торжество на его лице меня воодушевило и напугало одновременно. На обратной дороге Стенли забежал в магазин купить минералки; не теряя времени, я приступил к расспросам, на что Ким ядовито ответил:

– Энди, я думал, тебе это неинтересно.

– Интересно, если спрашиваю.

– Но это же убийство. – Он развернулся в полоборота, улыбнувшись. – Жуткая вещь, оператор не должен вмешиваться, это не его работа. Ну, я прав, коллега?

– Ладно, ты отомстил, окей? И доказал, что обладаешь отличной памятью.

Он быстро заморгал, продолжая мило растягивать губы.

– Ты не расскажешь? Если не хочешь, то так и скажи, и я отстану.

– Мне просто нравится, когда ты просишь.

Стенли вернулся в машину, и мы отправились в путь. По дороге нам позвонила Лея. Я, как и Ким, поприветствовавший её словами «Уже едем», подумал, что она хотела напомнить о следующей съёмке. Но потом Ким сказал: «Что-что?» и ещё «Ты не шутишь?». Я занервничал – уж слишком много случилось за последние дни. В трубке я слышал тихий голос Леи, но я не разобрал ни слова.

Такой уж у Леи водился характер – её сложно было не ревновать к каждому. Девушка имела уникальный дар – находить подход к любому коллеге. Или, скорее, быть одинаковой с каждым, не обращая внимания на статус, пол, особенности темперамента и настроение.

Лея струилась доброжелательностью, ни одна проблема не выводила её из равновесия, и я ни разу не слышал, чтобы она повышала голос или чтобы с ней самой ругались. Так что каждый звонок Леи Киму я внимательно слушал, хотя и понимал, что вёл себя неправильно.

– Ладно, тогда мы едем. – Ким положил трубку и уставился перед собой. – Наш интервьюируемый умер. Роберт Лейц, который избранный, взял и покончил с собой.

– Так что, едем в офис?

– Да. То есть, нет! – встрепенулся Ким. – Едем к дому Лейтца. Как я не подумал?

– Так он же умер, ты сам сказал.

– Вот именно, и это новость! Давай, Стенли, быстрее!

К моменту нашего прибытия вокруг дома стояло две группы журналистов и один фургончик, предназначенный для прямого эфира. Нам с Кимом предстояло выходить в эфир завтра во время дневного выпуска новостей с репортажем из гей-парада, и меня немного напрягала ответственность; хотя настоящая ответственность лежала на Киме.

– Будем ждать? – Я повернул камеру к дому, в котором продолжали копаться полицейские. – Или запишешь пока стенд-ап?

– Энди, не мешай, я и пытаюсь прочитать информацию, чтобы составить текст. А ты, – он обвёл рукой подстриженный газончик, – поснимай пока машины полиции, окей?

Я набрал достаточно видео, но чтобы не бездельничать, начал снимать лица журналистов крупным планом. Кадры можно поставить на слова о массмедиа, приехавших на место преступления. Я предположил, что тело Роберта забрали судмедэксперты и никаких «горячих» кадров не перепадёт. Полиция также отделается коротким, похожим на пресс-релиз, выступлением, репортёрам едва ли дадут заглянуть в открытую дверь дома.

– Какая ирония: он выжил в схватке с Химиком и сам лишил себя жизни.

Ким подошёл ко мне сзади и положил руку мне на плечо.

– Ещё не доказано, что это самоубийство, – ответил я. – Возможно, Химик просто завершил своё дело. А если он был одним из тех, кто призывал Химика по «твиттеру» и «фейсбуку»?

– А Химик сидел и читал «твиттер», ну да, – фыркнул Ким. – Ты, я смотрю, любитель конспирологии. Наверное, много книжечек про лунную миссию прочитал и про 9/11?

– Что? Почему это?

– А что, нет?

– Нет, вообще-то. – Я ни с того ни с чего решил проверить, хорошо ли прижаты на штативе створки, удерживающие ножки, чтобы отвести взгляд. – Я считаю, что Вселенная хаотична и нет никакой судьбы. Чем дольше мы живём, тем больше становится хаоса на планете.

Ким выгнул бровь.

– Платон?

– Нет, второй закон термодинамики.

– Ах, точно, – поджал губы он, – забыл, что ты физик. А мне нравится думать, что у каждого из нас есть предназначение, что существуют события, которые точно произойдут. Вселенная так или иначе, рано или поздно приведёт нас к тому, что нам предназначено свыше.

– А как же свобода воли?

– А как же замысел творца? – парировал он.

– Ты католик?

– Нет, атеист.

Мы получили комментарий полиции, хотя он не сильно отличался от того, что я спрогнозировал; а когда приехали обратно, нас ждал шведский стол памяти по Крису. В ньюсруме к центру сдвинули несколько тумбочек, разложили канапе, фрукты, купили виски. Я встал между Элис и Кэтрин, Ким – напротив. Первой слово взяла Эшли, с которой у нас сформировалась привычка не здороваться друг с другом. Несколько роковых стечений обстоятельств (сначала я не признал в ней коллегу, потом был слишком поглощён мыслями о начальстве, а вишенкой на торте стал четверг, когда я перепутал её с героиней сюжета), и девушка убедилась, что не нравилась мне. Я дал себе обещание обязательно купить ей цветы в знак примирения после первой зарплаты.

– Крис был профессиональным и талантливым парнем, – начала она, промокая глаза салфеткой. – Я не хочу быть банальной, но ведь он был хорошим человеком. Знаете, как сложно найти хорошего человека в наше время? Я не понимаю, почему бродят всякие психопаты…

– Справедливость восторжествует, – пафосно заявил Ник, и кто-то цокнул языком.

– Какая справедливость? Человека больше нет!

– Вы можете не ссориться хотя бы сегодня? – вспылила Кэтрин.

– Мы можем, наверное, шотландка.

– Я из Северной Ирландии, тупица!

– Да какая разница. – Ник влил в себя весь бокал залпом.

– Я с ним больше работать не буду, слышали?

– Я страдать не буду.

– Ах ты, географический импотент!

Элис накрыла ладонью рот и заплакала. Остальные держались нормально, Лея медленными глотками пила сок, а Ким не прикоснулся к своему бокалу. Мне казалось, что его щёки на прошлой неделе были порядком полнее, костюм опрятнее, а причёска ухоженнее.

– Ребят, я… – Они как по команде повернулись в мою сторону – я даже дыхание перевести не успел и сразу же пожалел, что открыл рот. – Я только хотел сказать, что тоже потерял Криса.

Да я король пафоса, мать вашу.

В общем, это был сложный день. И когда я на выходе из ньюсрума пристал к Киму с просьбой рассказать, что он выяснил, то был готов к тому, что он меня пошлёт.

– Ох, Энди, у тебя врождённая способность выбирать правильное, прямо-таки идеальное время. – Он перевёл дыхание. – Хотя, если у тебя нет проблем со сном на чужой кровати, можем поговорить у меня дома – поспишь в гостевой, утром подброшу тебя на работу. Идёт?

– Дома? – тупо переспросил я.

– Да. В качестве бонуса есть вино.

– Я не очень люблю алкогольные напитки. Но я не против, только мой велосипед…

– Занесёшь на ресепшн, я договорюсь с охраной.

– Ладно. А на чём мне завтра ехать сюда?

– Я подвезу тебя, сказал же. – Ким открыл двери, ожидая, пока я выйду.

А, точно. Все мы немного плохо соображали.

***

– Итак, значит, стоматология.

– Стоматология. – Мы с Кимом вырулили на шоссе. Я невольно вспомнил, как несколько дней назад мы ехали на презентацию и единственное, что меня беспокоило, – как пройдёт предстоящий приём. Ни я, ни Ким тогда не знали, что Кристофер был уже обречён. – Я проверил места, где Крис должен был появиться, но не пришёл. Он, оказывается, был у стоматолога, только упоминания визита мы нашли на странице Люка, а не на его основной страничке.