Текст книги "Бремя чести (СИ)"

Автор книги: Darling Jen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

– Пф! Красиво, некрасиво… По совести говоря, не сильно меня это все и волнует. Знаешь, что меня заботит больше всего? В этом проклятом городишке цены настолько упали, что мне, кажется, не удастся отбить даже десятую часть денег, которые я потратил на снаряжение. А шкуры, которые я привез? Эри, ты бы их видел! Расцветки – волшебные, мягкость – невероятная, про густоту меха я вообще молчу! – Слэм расстроено пожал плечами, – ну их, этих варваров, уеду в столицу, и поглоти их всех Свардак.

– Ведь никуда ты не уедешь, – лукаво подначил его Экроланд. – Зная тебя, можно предположить, что ты скорее пойдешь и откроешь в Вусэнте пункт для раздачи мяса нуждающимся, и будешь днями пропадать в лесу на охоте.

– Нет, это скорее похоже на тебя! – заявил Слэм, со смаком откусывая аппетитный шматок мяса с тощей куриной ножки. – Хотя из вас, рыцарей, такие получаются охотники, что хоть плачь. Любой захудалый аристократишка даст вам фору в сто очков в этом деле. Для них-то это любимейшее развлечение!

– Охота – занятие тех, кто не чтит Заветы Талуса, – Экроланд нахмурился. – Я еще в силах понять, когда убивают зверей ради еды, но чтобы превращать убийство в забаву... Такое могло придти в голову только последователям Темного.

– Благородные лорды всегда были в чем-то хуже народа, потому как жили получше, – заметил Слэм. – Так было, так есть, и вряд ли что-то изменится. Я эти ваши Заветы видел одним глазком, и с тех пор мне кажется, что ни один человек, даже самый фанатичный, не умудрится исполнить их все.

– Жить в точности по Заветам по силам только какого-нибудь святого, – улыбнулся Экроланд. – Но чтобы заслужить благосклонность Талуса, надо ежечасно, ежеминутно стараться.

– Нет, это не по мне! Что может быть лучше, чем жить по своему желанию, делать то, что хочешь, и не зависеть в своей жизни ни от каких богов!

– Кто бы говорил, – усмехнулся в усы Экроланд. – Сам-то ты частенько выполняешь приказы.

– Так на то я и слуга Майринды, чтобы слушаться жриц! И к тому же мне за это платят хорошие деньги, – Слэм пожал плечами и резко сменил тему, – а что, Вил по-прежнему живет в Медовых Лужайках?

– Да. Он работает у меня конюхом и, по-моему, ему это даже нравится. Он уже привык к нашим лошадям, а поначалу все изумлялся, какие они, мол, голые, на его-то родине все коняги мохнатые, что твои шкуры. Завел себе двух помощников с окрестных деревень, которые к нему привыкли и уже не мыслят своего мастера без татуировок и колец, – тут рыцарь не смог сдержать улыбки. – И госпожа Сакара стала к нему куда как добрей.

Слэм недовольно поморщился при упоминании о татуировках и привычным жестом поправил прядь волос на виске. Он долго мялся, смотрел в пустую кружку и явно не решался что-то сказать. Экроланд с возрастающим нетерпением смотрел, как рейнджер мучается, и, наконец, резко сказал:

– А ну давай, Слэм, выкладывай. Что там у тебя на уме?

– Слушок один по городу носится… Не успел приехать, а уже услышал его дважды. Прямо скажу, нехороший слушок. Люди судачат: то ли ты поклоны Неназываемому отбиваешь, то ли ведьма тебя какая приворожила… – решился, наконец, Слэм.

Экроланд нахмурился. Ему очень не понравилось, что рейнджер подозревает его в чем-то. Раньше они оба посмеялись бы над этими нелепыми слухами, а теперь Слэм, забыв про веселье, ждет опровержения своим словам. Конечно, даже узнав, что рыцарь переметнулся на сторону не то что Секлара, а самого Неназываемого, Слэм не кинется тотчас его убивать, а просто забудет о том, что на свете существовал рыцарь Экроланд Гурд. Дело в другом. Раньше в их дружбе не было места подозрительности. Тем не менее, Экроланд рассказал Слэму обо всем, что случилось за время похода, ничего не утаивая. Когда же он поведал о визите в храмовую школу, Слэм сжал кулаки размером с пушечные ядра:

– У, тварь Рапен! Чувствую, он слухи распускает, больше-то некому! Наделает он еще бед!

От возмущения усы Экроланда встопорщились, как две щеточки. Весьма чопорно он изрек:

– Хотя я и очень высокого мнения о твоем чутье, не стоит употреблять такие слова, когда говоришь о святом отце, Слэм. Он великолепно справляется со своими обязанностями, ну а то, что мы не ладим, так то наши, можно сказать, семейные неурядицы.

Рейнджер посмотрел на рыцаря с заметной жалостью во взгляде и молвил:

– Эри, ты как был дубом, так дубом и остался. Посмотри на себя в зеркало, седой уже весь, а наивен, словно телок. Как ты не понимаешь, что священник этот заодно с Сегриком, и оба спят и видят, как бы половчее тебя спихнуть пониже! Теллер хочет стать паладином, а ты для него – досадная помеха, – Слэм выдохся и раздосадовано прицокнул языком, видя, что на лице у рыцаря разлилась безмятежность. – Ну как мне объяснить тебе! А с Рапеном они давно спелись, так что им ничего не стоит подстроить тебе какую-нибудь пакость. И то, что у тебя в доме находится эта девушка, во сто крат увеличивает опасность. Берегись, Эри! Мало тебе варвара, мало тебе гномов, так тут еще и ведьма!

– Вот слушаю тебя, Слэм, и удивляюсь. Твои слова показались мне очень странными. Над Сегриком и Рапеном сияет свет, они живут во славу Талуса и ничего против меня не замышляют.

Слэм скривил губы, но смолчал. Он знал, что если его другу втемяшилось в голову, что некто хороший, то пусть трижды этот некто будет убийцей и насильником, Экроланд мнения об этом человеке не переменит.

– Кстати, – вспомнил рыцарь, – сегодня вечером одна известная тебе молодая особа решила нанести визит в Медовые Лужайки.

Слэм застыл и медленно перевел взор на рыцаря, а потом в окно. В широко распахнутых глазах появилась мечтательность, а губы вышептали два коротких словечка:

– Кармина Улин?

– Именно. И мне подумалось, что, хотя вы с госпожой Сакарой друг друга не перевариваете, ты мог бы заехать ко мне поужинать.

– Ради прекрасных глаз Кармины я и не на то способен! – громко воскликнул Слэм, так, что на него стали оборачиваться посетители. Он поймал на себе взгляд какого-то купца и подмигнул ему. Купец нарочито небрежно отвернулся. Шуметь днем в «Левушке» считалось крайне неприличным.

Экроланд знал, что сердце Слэма тоскливо ноет с той самой поры, как рейнджер увидел юную деву на балконе Холла. Взгляд ее голубых глаз пронзил его насквозь, и теперь Слэм мог днями шататься вокруг дома Улинов, надеясь, что она выйдет прогуляться. Самое забавное для рыцаря заключалось в том, что Кармина знать не знала, ведать не ведала о чувствах, обуревавших рейнджера.

Теряясь в догадках, зачем Кармине понадобился он сам и Медовые Лужайки, рыцарь, тем не менее, не забыл о своем друге. Вечером будет благовидный предлог их познакомить.

***

Кармина выглянула в окошко кареты и увидела, что пейзаж изменился. Глухой, дремучий лес сменился славными рощицами, появились небольшие ухоженные фермы. Экроланд слыл рачительным хозяином, заботящимся о своих крестьянах. До Медовых Лужаек было подать рукой.

Кармина часто удивлялась, зачем столь богатому и успешному рыцарю ютиться в такой глуши, когда бы он мог спокойно переехать в Силвердаль и, купив там особняк, жить на широкую ногу до самой старости. «И завещать все свое состояние бедным», – ухмыльнулась она, потому что у Экроланда не было детей, которым он мог бы оставить все нажитое состояние.

Девушка знала, что рыцарь появился в Вусэнте много лет назад. «Тебя еще и на свете не было!» – припомнила она слова отца. Почти сразу Экроланд купил Медовые Лужайки у какого-то разорившегося аристократа и прочно здесь обосновался.

Когда же речь заходила о причинах, по которым рыцарь оставил столицу, начинались недомолвки, шепотки и таинственные вздергивания бровей. Во всяком случае, сколько она ни расспрашивала, ни мать, ни отец, ни вхожие в дом рыцари ничего не говорили. Она даже подозревала, что никто вокруг и не знает толком ответы на ее вопросы. Кармине было до жути, до колик интересно, что за тайны хранит в себе статный рыцарь. Не иначе, считала она, любовная история! Со временем девушка надеялась разрешить эту загадку.

– Эй, кучер! Куда ты так гонишь? От тряски у бедной леди голова заболит! – донесся снаружи повелительный окрик. То было ее сопровождение, от которого она открещивалась всеми мыслимыми и немыслимыми способами, да не получилось. Если бы бездельник Грего не ошивался возле кухни леди Улин, а, как все порядочные оруженосцы, тренировался с мечом в казарме, то ехать бы Кармине сейчас одной.

Конечно, ей было известно, что где-то здесь орудует банда гномов под предводительством Трогина, но она пребывала в уверенности, что вряд ли они осмелятся напасть на карету с гербом Улинов на дверцах.

Ни один гном, даже самый сумасшедший и озверевший, не решится совершить налет на карету, принадлежащую самому магистру рыцарского Ордена. Краем уха Кармина слышала совершенно невероятное предположение, что Экроланд то ли приручил этих гномов, то ли подкупил их, и теперь они не нападают ни на него, ни на фермеров, живущих на его землях. Но она надеялась, что это не более чем слухи: ей не хотелось, чтобы Экроланд выступал против воли Наместника, ведь это может повредить его репутации.

Проехав по аллее, усаженной низкими деревцами, карета остановилась у главного входа. Лакей отворил дверцу кареты, и Кармина выпорхнула наружу. Сегодня она нарядилась с особым тщанием, на ней красовалось платье, за которое лорд Улин выложил немало золота лучшему портному Вусэнта. Густо-красный цвет в складках казался фиолетовым, юбку усыпали бледно-желтые цветки, а в середке у каждого блистал маленький рубин. Лиф совершенно неприличным образом обнажал верхнюю часть груди, а руки и плечи скрывала лишь едва заметная газовая накидка пастельно-розового цвета. По правде сказать, мать не одобрила бы ни поездки дочери к Экроланду, ни тем более столь откровенного наряда, но именно сегодня она поехала навестить старую боевую подругу и обещала вернуться только к вечеру. Что же касается лорда Улина, так он лелеял мечту превратить Гурда в зятя, и хотя не одобрял поведения дочери, но покамест ни в чем ей не препятствовал.

Престон учтиво поклонился и распахнул перед девушкой обе створки входной двери. Она ступила в дом, где ей навстречу уже шел Экроланд, ради такого случая сменивший обычную домашнюю одежду на изящный камзол.

– Леди Кармина! Для меня честь принимать тебя в своем доме.

– Сэр Эри, – девушка слегка зарделась. – Я тоже рада вас видеть.

Рыцарь провел гостью в гостиную, где уже суетилась Эста, расставляя за небольшим столиком напротив камина чайные принадлежности.

– Вы не возражаете, если перед ужином мы выпьем по чашечке чая? – вежливо поинтересовался рыцарь.

– Ничуть. Говорят, это полезно для аппетита, – ответила она, но язык ей повиновался плохо, и она сочла за благо молча занять место за столом.

Кармина села на стул с высокой резной спинкой, осторожно расправила юбки и осмотрелась. Она бывала здесь только раз, когда рыцарь устроил бал в честь своего дня рождения, и было это давным-давно: прошлой осенью. Тогда Кармина чувствовала откровенную скуку, поскольку Экроланд пригласил в Медовые Лужайки только каких-то стариков, совершенно позабыв о юных рыцарях.

Осмотревшись, не видит ли ее кто-нибудь, она начала нетерпеливо постукивать ножкой: соперница все не приходила и не приходила… «Прихорашивается!» – с внезапной злостью подумала она.

По лестнице уже спускалась Дженна. Заранее предупрежденная Эстой, она постаралась не ударить в грязь лицом и выглядела великолепно. На ней идеально сидело с виду простое светло-зеленое платье, но тот, кто знает в тканях толк, мог безошибочно утверждать, что стоило оно немало. Эста достала его словно из волшебного горшочка, наотрез отказавшись говорить, откуда на самом деле взялся столь изумительный образчик портновского искусства. Увидев Дженну, Экроланд слегка переменился в лице, но быстро совладал с собой и сказал:

– Леди Кармина, позвольте представить вам Дженнайю...

Он запнулся на мгновение, пытаясь сообразить, назвать ли подлинную фамилию бывшей ведьмы, или все же не стоит, но девушки не обращали на него внимания. Кармина вскочила и острым взглядом пронзила соперницу, Дженна отвечала ей той же монетой.

Сойдя с последней ступеньки, Дженна замерла, а потом присела в реверансе, настолько низком, что ее колени почти коснулись пола. Кармина скопировала реверанс, а затем отступила на два шага и вновь его повторила.

Ей была известна эта игра. «Танец приветствия». Мода на него пришла из Силвердаля, где с помощью подобного приветствия девушки из высшего света могли похвастать грацией и изящностью движений.

Дженна присела в целой серии небольших реверансов, причем каждый раз ее ступни неуловимо перемещались по полу, рисуя на паркете круг.

«Цапля в кустах». Что же, ей есть, чем ответить этой ведьме! Кармина ухитрилась проделать ту же серию, приседая гораздо глубже, хотя мать ее этому и не учила.

Дженна слегка улыбнулась и сотворила нечто такое, что действительно можно было назвать танцем. Она оборачивалась вокруг себя, плавно вздымала руки, и все это время приседала в реверансах, которые были то почти незаметны, то глубоки настолько, что ее колени едва не касались пола.

Кармина принужденно рассмеялась:

– Да, Дженнайя, такому я не обучена!

Дженна искоса посмотрела на нее, а затем мирно предложила:

– Хочешь, я научу тебя?

– Хочу, – ответила Кармина.

«В какой деревне учат таким танцам приветствий, хотела бы я знать!» – чуть не сорвалось с ее языка.

Со стороны кухни послышался грохот, звон посуды и невнятные ругательства. Эста стрелой понеслась туда. Спустя мгновение она появилась и, всплеснув руками, сказала:

– Сэр Эри, скажите мастеру Долу, что это моя обязанность – накрывать на стол. Если он еще чего-нибудь уронит, не видать нам чая, как своих ушей!

– Вот вздорная девчонка! – проворчал Слэм, неся огромный поднос, уставленный всевозможными розетками с вареньем, вазочками со сластями и чашками. – Эри, не слушай ее. Даже Тим сказал, что ты не очень-то и дорожил тем глупым старым кувшином.

Экроланд поспешил церемонно представить своего друга. Кармина разглядывала рейнджера и поражалась, сколь он велик. Иные дали бы голову на отсечение, что в крови Дола есть примесь великанской. «Должно быть, этакой махине невозможно бесшумно ходить по лесу», – подумала она. Заметив, что и Слэм смотрит на нее, Кармина покраснела и перевела взгляд на Экроланда. По крайней мере, рыцарь не выглядит столь внушительно! «И не пялится на меня столь откровенно», – с горечью добавила она про себя.

За чаепитием разговор зашел о варварах. В последнее время все про них только и говорили. Дженна слушала с нескрываемым интересом про набеги на прибрежные поселения и сражения у подножия Вишневых гор. Кармина поначалу только и думала о том, как половчее скрыть зевоту, но стоило зайти речи о рыцарях и отце, всю сонливость как рукой сняло, и девушка включилась в беседу.

– Если будет война, то только слаженные действия городской стражи и Ордена смогут нас защитить, – сказал Экроланд.

– А слаженных действий от них ни за что в жизни не дождешься, – ответил Слэм, прихлебывая из чашки, казавшейся в толстых пальцах хрупкой, горячий ароматный напиток. – Как же, позволит Наместник распоряжаться в его разлюбезной армии! Скорее уж лорд Улин передаст ему свои полномочия.

– Папа никогда не пойдет на это! – гневно возразила Кармина, – и вообще, никакой войны не будет!

Слэм посмотрел на нее с сожалением:

– Если Наместник разрешит торговлю, то не будет, это да. Но, во-первых, торговать нечем, скоро и у самих будет голод, а, во-вторых, уже поздно. Шаг сделан.

– Такой суровой зимы не помнят даже старожилы, – согласился Экроланд. – Знаете, иногда мне приходит в голову мысль, что варвары по-своему правы. В конце концов, Наместник может попросить у короля прислать продукты, но он на это не пойдет из-за гордости. Или стоит сказать – гордыни?

– Располагайся Вусэнт хотя бы на сотню миль южнее, – пробормотал Слэм, – и проблем бы не возникало. Хотя, понятное дело, на его месте был бы другой город.

– Что они возомнили о себе, эти варвары? – спросила Кармина рассержено. – Почему это мы должны им давать все, что они ни попросят? Пусть войдут в состав королевства, вот тогда и будет разговор!

– Все не так просто, леди, – вежливо ответствовал Экроланд. – Речь идет уже о большем. Раньше мы торговали с варварами, потому что только они могли нам продать столь много красивейших вещей, в том числе изумительные шкуры зверей, что круглый год обитают в снегах. Уж прости, Слэм, но ни один рейнджер в Край Зимы и не сунется, а ведь только там водятся снежные барсы, ледяные медведи и белые цесарки, чье оперение так любят наши придворные дамы. А теперь, когда у варваров голод, и они не могут себя прокормить, они попытались обратиться к нам за помощью. Небескорыстной, надо сказать. Если бы Наместник намекнул им, – хотя бы намекнул! – что у нас у самих маловато припасов, они бы, скорее всего, умерили запросы. Но нет, Наместник дал понять, что они попрошайки, и требуют слишком многого. А гордость варваров всем известна.

– А почему варвары не могут обратиться к королю? – с живейшим интересом спросила Дженна.

– Увы, король отказался иметь какие бы то ни было дела с варварами еще после Войны. Для него все, кто исповедует иную веру, чем положено, уже враг. Только Наместник из-за своей жадности не боится накликать гнев короля, торгуя с варварами.

Дженна неторопливо налила себе еще чаю и между делом внимательнее присмотрелась к Кармине. Эста рассказала ей, что дочь магистра положила глаз на Экроланда и не намерена отступать. И откуда только эта проныра обо всем узнает? Иногда Дженне казалось, что сплетни и слухи сами залетают Эсте в ушки. Еще вчера девушки обсудили создавшуюся ситуацию, и решили, что у Кармины нет ни малейшего шанса, но вот почему, Эста отказалась объяснять. Дженна даже подумала, что, может быть, рыцарь в нее влюбился? А как иначе объяснить все его странные взгляды и запинающуюся речь?

Но весь вечер Экроланд вел себя крайне ровно, выказывая обеим девушкам равную долю уважения и почестей. Дженна даже начала немного злиться, видя, как рыцарь отстраненно вещает о положении дел на границе, тогда как Слэм вовсю таращит глаза на Кармину. «Голову даю на отсечение, что неспроста Эри познакомил эту парочку, – подумала Дженна. – Кажется, рейнджер давно уже втрескался в эту гордячку, а случай познакомиться с ней выпал у него только сегодня».

Во время обильного ужина, который обошелся без единого намека на рыбные блюда, Кармина присмотрелась к Слэму и спросила:

– Мастер Дол, а что означает ваша татуировка?

Слэм оказался захвачен врасплох. Откинув от себя вилку, которая со звоном упала на тарелку, он попытался прикрыть висок прядью волос, сильно покраснел и скосил на Кармину глаз:

– Э-э-э… Леди, что вы имеете в виду, о какой татуировке речь?

Кармина не поняла, с чего это рейнджер вдруг так покраснел, безбоязненно протянула руку и откинула каштановую прядь, желая рассмотреть висок получше. Слэм, почувствовав руку девушки на волосах, застыл с вытаращенными глазами и боялся пошевелиться.

– Ой, какие хорошенькие листики! Нарисовано словно тончайшим пером. Зачем вы скрываете такую красоту?

Экроланд отвернулся и сделал вид, что закашлялся, но Дженна видела, что его душит смех. Потом он обернулся и сказал Слэму:

– Хочешь, я расскажу девушкам о твоей татуировке? Это наверняка их развлечет!

Рейнджер нерешительно посмотрел сначала на одну, потом на другую. Девушки завизжали, прося рассказать им всю историю целиком. Известное дело, нет никого любопытней особ женского пола. Незаметно вошла Эста и села на пол у камина, тоже готовясь послушать. От такого внимания Слэм покраснел, как рак, но махнул рукой, и Экроланд начал рассказ.

Дитя леса, баловень Тариселя, – иначе Слэма в детстве и не называли. Когда-то он был другом каждому живому существу в лесу, от маленькой пичужки до громадных бурых медведей, а сами деревья питали его энергией, бегущей по стволам.

Сирота, он воспитывался двумя королевскими лесниками в укромной чаще близ Силвердаля. Лесники любили рассказывать, как к малютке, еще ползавшему по земле, частенько приходили поиграть эльфы из Эссилена. Прекраснейшие в мире существа брали его на руки и носили по лесу, клали на мягонькую травку на поляне и водили вокруг хороводы, пели ему старые песни, баловали и щекотали.

Они предназначали его на почетную роль эльфийского избранного.

До двенадцати лет вел Слэм безоблачную жизнь, постепенно постигая тайны леса. Мало помалу забав становилось меньше, а работы и учебы больше. Ему следовало без запинки перечислять названия всех трав, деревьев, кустарников, мха, грибов, животных и птиц. Слэма учили искать заповедные тропы, по которым звери ходят на водопой, он должен был разбираться в следах всех живых существ. Лесники ежегодно получали от эльфов кошель, полный золота, и не препятствовали обучению.

Слэм довольно быстро понял, что избранный эльфами перестает быть человеком. «У тебя будет хитиновый покров, – нашептывали ему эльфы долгими вечерами у костра, когда он отупевал от эльфийского вина, настоянного на гремучих травах и особых грибах, и тягучих, гипнотизирующих песен. – Он неподвластен никакому оружию. Твои глаза будут зорче орлиных, уши услышат комариный писк за милю, и голыми руками ты одолеешь любого зверя».

Так они долгое время улещивали Слэма, расписывали ему красоты будущей жизни, исподволь готовя его к предстоящему обряду инициации. Мальчик с детства был приучен к мысли о своей необыкновенной судьбе: сказки и песни сделали свое дело, поэтому он выполнял все наказы наставников. В одну из ночей он прошел первое испытание, и в награду получил татуировки на висках.

И быть бы ему избранным, сражаться против рейнджеров, заклятых врагов всех последователей Тариселя, но злой рок заставил его увидать эльфийку-наставницу в ином, греховном свете. Тут надо отметить, что даже в юные годы Слэм отличался необыкновенной силой и столь же необыкновенным упорством в достижении намеченных целей.

О любви к прекрасной эльфийке Экроланд поведал очень осторожно и большей частью туманно, дабы не уронить друга в глазах девушек, которые настолько заслушались, что напрочь забыли про остывший ужин.

– Влюбившись в эльфийку по уши, Слэм сразу стал проявлять к ней повышенное внимание. Наставница не приняла ухаживания человека всерьез, некоторое время даже насмехалась над ним, но когда прозрела, что он и вправду пытается добиться от нее благосклонности, с негодованием его отвергла. Ярость застлала Слэму глаза кровавой пеленой, и он согрешил.

Гнев эльфов был ужасен. Во-первых, избранный должен быть невинным, иначе ему не пройти обряд инициации. Но это было не столь важно в свете того, что человек посмел совершить насилие над девушкой эльфийской расы.

Вероятно, не миновать Слэму скорой и страшной смерти, но ему помог случай.

Вследствие политических интриг императора Эссилен объединился с Рабадом против Твердикана, и рейнджеры, посланные жрицами Майринды со всех уголков обширной страны, стали безжалостно истреблять эльфов и друидов.

Так Слэм не стал избранным. Убежав от лесников, он попросился в один из отрядов рейнджеров и с легкостью прошел все необходимые испытания.

Девушки, завороженные рассказом Экроланда, с восхищением смотрели на Слэма, а тот под их взглядами все больше и больше краснел, и, в конце концов, воскликнул:

– Ну, все… Довольно, Эри! Тебе летописцем надо было стать, не иначе.

– Ладно тебе! – Экроланд шутливо поднял руки, делая вид, что сдается. – Клянусь, милые дамы, что все так и было.

– Сэр Эри, – с притворным страхом воскликнула Кармина, – вы тоже, прежде чем стать рыцарем, были приверженцем Секлара?

Спросила она с тайной надеждой, что рыцарь рассмеется и поведает без утайки, каким образом он попал в Вусэнт, но Экроланд возмутился и сухо сказал:

– Леди Кармина, ты меня обижаешь. Я не знаю других богов, кроме Талуса, и верю только ему одному.

Дело близилось к полуночи, поэтому Кармине пришлось собираться домой. У двери, заботливо придерживаемой Престоном, она напоследок обернулась. Рейнджер так и сверлил ее взглядом, от которого Кармину на мгновение бросило в жар, а Экроланд рассеянно ворошил дрова в камине и, казалось, уже забыл про гостью.

***

Грего пальцем дотронулся до лица и зашипел от боли. Под глазом у него набухал безобразный фиолетовый фингал. Аткас, сидевший напротив, держался руками за живот, в который получил чувствительный пинок.

Юноши зло косились друг на друга, как два задиристых петушка, но ни один не желал вновь затеять драку. Как выяснилось, их силы были примерно равны, никто не одержал верх.

Снаружи быстро вечерело. Еще немного, и в конюшне будет настолько темно, что хоть глаза выколи.

Аткас, поминутно оглядываясь на оруженосца Сегрика, зажег лампу и подвесил ее под потолок. И что это на него нашло? Грего зашел в конюшню, как обычно пробормотал какую-то язвительность, а через секунду они уже колошматили друг друга так, что во все стороны летела солома. Даже Стролл, которого, казалось, ничем уже не удивить, тихонько заржал.

Грего небрежно сказал, пытаясь вести себя так, будто ничего и не случилось, словно это не он минуту назад лежал на полу конюшни и отчаянно лягался:

– Сэр Сегрик приглашает сэра Экроланда к себе к завтрашнему обеду.

Аткас позавидовал умению рыжего оруженосца взять себя в руки и попытался так же спокойно ответить:

– А разве ты не должен передавать такого рода приглашения лично?

– Я по уставу обязан сообщать о них тебе, а ты уже передавать своему рыцарю, – объяснил Грего. – Но мне уже недолго побегушками заниматься!

– Это почему же?

– Когда сэра Сегрика произведут в паладины, – важно ответил Грего, – меня сразу сделают рыцарем. Ну, то есть я буду допущен к обряду посвящения. Таков обычай!

– Это почему же именно твой рыцарь станет паладином? – набычился Аткас. – Вот увидишь, произведут сэра Экроланда!

Тут они снова чуть не подрались, но вошел мастер Вил. Грего как стоял, так и замер с выпученными глазами. Из его горла вылетел какой-то квохчущий звук, а рука потянулась к поясу, где находился кинжал, но варвар пророкотал:

– Спокойно, парень! Не то хуже будет, – и предостерегающе положил руку на рукоять топора, стоявшего в стойке у входа.

Видя, что Грего застыл и не способен даже слова вымолвить, мастер Вил взял лопату и, насвистывая простенький мотивчик, вышел, даже не оглянувшись.

– Эт-то что он у вас тут делает? – запинаясь, спросил Грего. Его лоб усеяли капельки пота.

– Мастер Вил работает у сэра Эри конюхом, – сказал Аткас, наслаждаясь эффектом, который произвели его слова на рыжего оруженосца. Неужели Грего струсил?

Здоровый глаз Грего нехорошо заблестел:

– Но все варвары давно изгнаны из Вусэнта! Так приказал Наместник еще месяц назад.

– Так-то оно так, да у сэра Экроланда множество причин на то, чтобы держать мастера Вила у себя, – уклончиво ответил растерявшийся Аткас. Он и не думал, что к варварам у Наместника столь сильная ненависть! Потом он с торжеством воскликнул, – к тому же, Медовые Лужайки находятся не в Вусэнте!

Грего не нашелся, что сказать, но глазом блестеть не перестал. Оруженосец Сегрика вытянулся в струнку, словно гончая, напавшая на след и, как с унынием подумал Аткас, он наверняка найдет для себя или своего рыцаря выгоду из этого положения.