Текст книги "Бремя чести (СИ)"

Автор книги: Darling Jen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)

Они очутились в небольшой каменной комнатке, совершенно пустой, если не считать ветхой табуретки со сломанной ножкой. В два окна, расположенные друг напротив друга, залетал снег. Целый сугроб намело возле одной стены. Другая стена получала вдосталь тепла от камина, разожженного в башне, и снег там полностью растаял. Ручейки стекали в трещины в полу.

Аткас прилип к окошку, выходившему на двор у северных ворот. Бой предстал перед ним словно на ладони. Открыв рот, он смотрел, как защитники Вус-Тенгерта пытаются сдержать натиск варваров. У одного из рыцарей сшибли шлем, и Аткас узнал в нем сэра Энсиваля. Седые волосы рыцаря развевались на ветру, а сам он, точно молоденький юноша, кружил вместе с метелью и нес вокруг себя смерть.

Во второе окно бездумно уставилась Дженна, машинально потирая запястья. Она еще ощущала на них неприятную тяжесть браслетов. Внезапно глаза ее расширились от страха.

– Аткас! Смотри скорее!

Юноша, с трудом оторвавшись от своего наблюдательного пункта, с неохотой приблизился, но его напускное безразличие тотчас улетучилось, стоило ему увидеть то, на что показывала Дженна.

В незащищенные южные ворота, распахнутые настежь, ворвался всадник, закованный в броню и державший в руке меч. Оруженосец, следивший за южными воротами лишь потому, что других приказов не поступало, попытался преградить всаднику дорогу, но тот ногой отшвырнул парнишку прочь и, резко осадив коня, спешился.

У ворот поодаль Тьего поднял голову и направил на прибывшего глаза-камни, намереваясь защищать Вила до последнего.

– Сегрик… – прошептала Дженна.

– Надо его остановить! – беспомощно воскликнул Аткас.

Но остановить Сегрика вряд ли было под силу и кому-нибудь посильнее и поопытнее молодых людей. Подобно тайфуну он помчался, набирая скорость, вперед, к сражающимся рыцарям, и как нож в масло вонзился в толпу, смерчем раскидывая вокруг себя варваров.

До укрывшихся в пристройке донеслось несколько приветственных криков. Рыцари заметили подкрепление и оценили его.

– Так он… Он вовсе не нас преследовал! – от удивления Дженна не смогла сдержать смех. – Аткас, подумать только, мы были уверены, что это он за нами гонится, а он-то спешил на помощь своим друзьям!

– Друзьям, как же, – проворчал Аткас, вновь возвращаясь к окну. – Думаешь, сэр Эри ему друг? Я так тебе скажу: ему славы захотелось, вот что. Ни на секунду не верю, что в нем совесть проснулась, или он устыдился за нечестную победу на суде богов…

– Нечего торчать тут, словно крысы, – решительно сказала Дженна. – Даже Сегрик сражается там, а мы что, хуже?

– Дура, – в сердцах выпалил Аткас. – Вали куда хочешь. К счастью, я отвечаю только за Вила, а ответственности за всяких глупых баб не несу.

Дженна окинула его взглядом, полным презрения, и вышла вон из пристройки. Порыв ветра чуть не сбил ее с ног, а во рту и глазах тотчас оказался снег, но она решительно прикрылась ладонью и поспешила к северным воротам.

***

Экроланд не видел, как на поле боя прибыл Сегрик, поскольку сражался далеко за северными воротами. Поодаль несокрушимо, точно скала, стоял Синюрд. Все попытки варваров заставить его отступить оканчивались ничем. Молот гиганта равномерно вскидывался и резко опускался, и одним варваром становилось меньше. Экроланд пытался приблизиться к другу, потому что вдвоем сражаться было бы сподручнее, но между ними появлялись все новые и новые враги. Рыцарь клял себя на чем свет стоит, но не в силах был убивать варваров. В каждом противнике он узнавал черты Вила, и потому старался оглушать и ранить, надеясь, что совсем скоро все закончится… Больше всего он жалел, что не мог перед битвой рассказать о своем плане друзьям, дабы и они щадили варваров, но побоялся вселить в них ложную надежду. В конце концов, любой план может провалиться. Только Тьего знал о замыслах рыцаря.

Внезапно прямо перед ним оказался рычащий от ярости, огромный варвар, чьи коричневые шкуры почернели от крови. Увидев перед собой рыцаря, он оскалился и сжал крепче в ладонях большущую палицу.

Экроланд вскинул перед собой щит. Железная пластина на щите приняла удар и погнулась, во все стороны полетели щепки. Отбросив бесполезный щит, Экроланд схватил меч обоими руками и попытался атаковать варвара, но тот, ловкий, как кошка, отпрыгнул в сторону и, размахнувшись, ударил сам. Окованная сталью палица, столкнувшись с клинком, посыпала искрами перед самым лицом рыцаря. Парируя, Экроланд потерял равновесие и чуть не упал.

Вынужденный отступать все ближе и ближе к воротам, Экроланд чудом избегал смертельных замахов варвара. Мимо просвистела стрела: верный Слэм увидел со стены друга и попытался помочь, но промахнулся, а потом их загородили другие сражавшиеся.

Варвару развлечение пришлось по душе. Он вертел палицу в руках, точно игрушечное оружие, и так, и эдак пытался достать Экроланда, но до поры до времени промахивался.

Как назло, поблизости не оказалось ни одного рыцаря, а мельком глянув вверх, Экроланд увидел, что к ним летят на снежных ветрах шаманы. Он решил быстро отступить во внутренний двор, где их заклинания не смогут его достать, но варвар угадал его намерение и вдруг сделал резкий выпад с замахом снизу.

В самый последний момент рыцарь успел закрыться мечом, но удар был столь силен, что клинок разлетелся вдребезги, а в руках у Экроланда осталась бесполезная рукоять. Варвар не убрал палицу, а сделал еще один прямой короткий выпад.

Забрало смялось, как тонкая бумага. Рыцарь ощутил, как что-то неладное происходит с его носом. Теплые потоки омыли его подбородок, он почувствовал, что не может дышать. Перед глазами поднялась мутная красная пелена. Захлебываясь от собственной крови, чувствуя, что во рту осколки зубов протыкают язык, он прохрипел:

– Тенефор… Тене…

И его поглотила тьма.

***

Дженнайя рванула вперед, мимо сражавшихся, хотя успела увидеть лишь как кто-то в доспехах, похожий на Экроланда, упал в снег. Молясь про себя сразу всем богам, она прошмыгнула мимо трех слегка обалдевших варваров, уклонилась от пары ударов, а один разрезал ей куртку, и, кажется, слегка задел кожу, но до этого ли ей было!

Она упала на колени рядом с рыцарем и раскрыла рот в безмолвном крике. Какая страшная рана… И не разглядеть в кровавом месиве, где нос, а где рот. Вновь и вновь она пыталась зажечь внутри себя волшебное Зрение, но в голове что-то словно пусто щелкало, и все усилия были тщетны. Дженна протягивала руки к шлему и тут же сжимала пальцы в кулаки, настолько страшно ей было не то что прикоснуться к рыцарю, а даже смотреть на него. Конечно же, он мертв. После таких ран не выживают.

Все же она всмотрелась в шлем и увидела, что если не сорвать забрало, шлем нипочем не снимешь. С большим трудом, ломая ногти и чертыхаясь, она кое-как отодвинула покореженный металл и, бережно приподняв голову, сняла шлем. Когда-то эти багровые пряди были пшеничными… Она почувствовала, что ее тошнит, и отвернулась. Пара вздохов, и ей уже лучше.

Наконец, она заставила себя зачерпнуть снега и с величайшей осторожностью обтерла кровь со щек и, как могла, склонила голову рыцаря набок, чтобы кровь вытекла изо рта. Так, на всякий случай, если мертвому рыцарю захочется вздохнуть. Туда, где был нос, она и вовсе старалась не смотреть.

Но что это? Не почудилось ли ей? На обагренных кровью губах рыцаря вздулся маленький красный пузырик, затем второй…

С некоторым усилием она раскрыла рот рыцаря пошире. Оттуда вырвался пар. Как могла, выбрала пальцами тягучие нити крови, чтобы он не задохнулся. Занятая рыцарем, она не обратила внимания, что поле боя накрыла огромная тень.

Экроланд беспокойно заворочался и, несмотря на ее сопротивление, повернул голову вверх. Его веки приподнялись, а глаза в красных прожилках уставились вверх. Дженна проследила за его взглядом.

Сквозь метель в небе виднелся силуэт парящей горы. Только спустя секунду Дженна осознала, что видит дракона.

Вопли падавших шаманов, которых Тенефор случайно задел крыльями, разнеслись далеко окрест.

Рыцарь молчал, но в его сознании, затуманенном из-за раны, проносились обрывки мыслей. Он взывал к Тенефору, и тот откликнулся.

«Ты прилетел… Слава Талусу! Молю, помоги… Нам не справиться без твоей помощи».

Медленно и величаво Тенефор описал круг над полем боя. Упало еще несколько шаманов.

«Эри, я же дал обет, помнишь? Никогда не вредить людям… Ну, кроме тех, кто посягают на нашу воздушную стихию… Ты мой друг. Я сожалею, что ничего не смогу для тебя сделать. Впрочем…»

Дракон медленно планировал над воротами, постепенно снижаясь. Рыцари и варвары замирали от изумления. Мало кто видел настоящих драконов, большинство же считало их просто сказками, выдумками для впечатлительных детей. Многие просто не могли поверить, что видят перед собой настоящего, живого дракона. Неудивительно, что многие рыцари подумали, что это морок, насланный шаманами, а варвары, в свою очередь, сочли, что их глаза застлало волшебство, наколдованное рыцарями.

Но в намерения Тенефора не входило уверить ту или иную сторону в своей реальности. Даже пугать ему никого не хотелось. Он слегка рыкнул, желая отогнать от израненного рыцаря людей. Для тех, кто оказался поблизости, этот рык прозвучал как мощный рев, сбивающий с ног. Некоторые варвары попадали на колени и протянули к дракону руки, моля его о пощаде, рыцари же угрюмо опустили оружие, ожидая, что сейчас им придется сражаться еще и с драконом.

Ничьих надежд или же страхов Тенефор не оправдал. Снизившись так, что брюхо почти коснулось снежного покрова, он протянул вниз коготь и подцепил им Экроланда. Медленно и осторожно положил бесчувственное тело себе в ложбинку между крыльями и резко взмыл вверх. Люди, те, что стояли, едва сумели удержаться на ногах, такой сильный ветер подняли крылья дракона. На запрокинутые лица разлетелись мелкие капельки крови.

Дженнайя осталась одна. Сперва она ничего вокруг себя не видела, поглощенная мыслями об Экроланде. Хотя ей не удалось услышать мысленный обмен репликами между рыцарем и драконом, она почему-то была уверена, что никакого вреда Экроланду не будет причинено.

По прошествии совсем небольшого времени она вынырнула из глубин собственных мыслей и огляделась. Тут же ознобом продрал страх: вокруг она видела лишь варваров, которые до поры до времени ее не замечали, мчались вперед, к воротам, но стоило хоть кому-нибудь посмотреть как следует себе под ноги… А еще ей по-прежнему была недоступна магия. Число шаманов сверху изрядно снизилось благодаря невероятному размаху крыльев дракона, но все же то и дело высоко над Дженной струились белые потоки снежных вихрей, которые возглавляли едва видные отсюда глазу фигурки в белых мехах.

Что это? Смех? Здесь, в такое время? Дженна повернула голову и застыла. На нее надвигался громадный варвар с вознесенной палицей. Косички обрамляли его оскаленное в улыбке лицо и плавно перетекали в искусно заплетенную бороду, а по щекам и лбу варвара плела узоры красная татуировка. Дженна сглотнула. На ум ей тотчас пришел Вил, совершенно безобидный Вил, который ни разу не дал повода думать, что может причинить ей вред, но которого она до смерти боялась… Странно, но сейчас она почти не испытывала страха. Взамен пришло тупое оцепенение.

Почти машинально она стала отползать от варвара, глубоко погружая руки в снег и чувствуя, как он забивается в рукава; холода она не ощущала. Как назло, в небольшом отдалении лежали окровавленные варвары, подле которых можно было подобрать целый арсенал оружия, а под рукой не оказалось ровным счетом ничего.

Варвар гнусно усмехнулся и в два прыжка очутился над Дженной. Грубая ладонь зашарила по лифу. Дженна с омерзением отпрянула, но он уже собрал в горсть шнуровку, которая скрепляла края рубашки, и легко поставил ее перед собой.

– Не шибко красивая, но сладкая, – ухмыльнулся варвар, наклоняясь к девушке. Он был настолько близко, что ее обдало его дыханием. Дженна сморщила нос, ожидая ощутить невыносимый смрад, но до нее донесся легкий запах луговых трав. В голубых глазах варвара светилась похоть. Он поднес губы к ее уху и прорычал, – дождаться бы вечера!

Дженна захрипела, чувствуя, как воротник куртки впивается ей в шею. Показалось, что взлетает, – и впрямь варвар закинул ее на плечо и понес куда-то прочь.

Она изо всех сил извивалась, пытаясь вырваться, но руки у варвара, казалось, были высечены из камня, и все ее усилия оказывались впустую, она лишь слабела. Когда же девушка вцепилась мучителю в волосы, стремясь причинить ему боль настолько сильную, чтобы он ее выпустил, тот лишь вслепую ткнул кулаком ей в спину.

От резкой боли Дженна чуть не задохнулась и, с трудом глотая воздух, обвела полубезумным взглядом поле боя. Ну же, придите мне на помощь! – хотелось крикнуть ей во всю мощь, но изо рта вырвался лишь протяжный стон. Никто не видел ее, каждый рыцарь был окружен плотным коконом варваров, и заняты они были лишь сохранением собственных жизней. Удивительно, что их еще не смяли.

И тут, словно в ответ на ее немые вопли, из ниоткуда выпрыгнул Сегрик. Он тяжело дышал, по измятым доспехам стекали брызги крови. На черных кудрях таяли снежинки, а в его глазах горела сумасшедшая горячка боя. Взмах тяжеленного меча – и справа, хрипя, повалился варвар. Еще замах – и под ноги пал второй.

– Сегрик! – со всей мочи закричала Дженна, с удвоенной силой барабаня кулачками по спине варвара. И чудо произошло: рыцарь заметил ее бедственное положение. На долгую секунду рыцарь застыл, словно прикидывая что-то в уме, но потом на его лице появилась упрямая решимость, и он ринулся на варвара.

В следующее мгновение Дженна почувствовала, что летит, и упала наземь. Снег заполнил рот и нос, и, пока она откашливалась и отплевывалась, над ней носились страшные звуки битвы: удары и вопли, хруст костей, предсмертные крики…

Занеся меч над головой, Сегрик помчался на врага. Но меч не нашел своей цели. Варвар мягко, словно в танце, переместился чуть правее, и нанес свой удар.

Палица ткнула его прямо в грудь. Послышался треск ребер, Сегрик ртом ловил воздух и никак не мог понять, почему в глотке плещется теплая и солоноватая на вкус жидкость. Опустив голову, он увидел, как палица резко выдернулась из покореженного доспеха. Оттуда ручьем хлынула кровь, алая-алая на фоне окружающей белизны. Снежинки опускались прямо в кровавые струи и тотчас же таяли.

Он сглотнул и пошатнулся. Остановившимся взглядом он видел маячившего перед ним варвара. А потом варвар куда-то исчез, поглощенный белыми вихрями. Стало легче дышать. Втянув носом воздух, Сегрик изумленно замер. Его губы едва шевельнулись, выпуская словно округлую бусину одно единственное слово:

– Персик…

Почему пахнет так, будто он находится в весеннем персиковом саду? Перед глазами мазнуло что-то золотое, похожее на пружинистый светлый локон, а потом все вокруг поглотила тьма.

Дженна с трудом выкарабкалась из сугроба, руки, вконец обледеневшие, ей почти не подчинялись. А подняв глаза, она и вовсе пожалела, что не осталась в уютных снежных объятиях.

Голова Сегрика была расколота, как орех, оттуда на волнах крови вытекали кусочки мозга. На груди рыцаря зияло чудовищное отверстие, над которым шел пар, но кровь уже не выливалась. Варвар, довольно порыкивая, пританцовывал вокруг, а потом ткнул палицу в разверстый череп и стал потрясать ею над головой, испуская воинственные вопли. Во все стороны летели черные брызги.

У Дженны замерло сердце. Она почувствовала, как из глаз сами собой полились слезы. Что такое с ней? Она же ненавидела Сегрика всеми фибрами души, мечтала о его смерти, или, во всяком случае, желала ему всего самого плохого. Ее чаяния осуществились. Вот он, распростерся перед ней, труп негодного рыцаря. Почему она не ликует, почему чувствует не радость, а безмерную печаль?

«Спасибо, – прошептала она в сторону рыцаря, а потом взмолилась, что есть мочи, куда-то вверх, – Регот! Я прошу тебя помочь мне… Нет, я требую! Ты наделил меня Силой, скверной, но могучей, не ради потехи! Я зачем-то нужна тебе? Так дай мне вновь ощутить власть над магией, ибо если этого не случится, я буду сегодня опозорена и наложу на себя руки!».

Ничего не произошло. Каждое мгновение она пыталась приникнуть внутри себя к живительному источнику Силы, но все попытки заканчивались неудачей.

И когда она уже готова была отчаяться, и смириться, и покорно шагнуть к варвару, внезапно пробудилось ее Зрение. Это произошло настолько неожиданно, что она едва не упала, вдруг различив вокруг сотни нитей-следов и яркие краски примененных шаманами заклинаний. Она подняла голову вверх, поскольку чувствовала некие преграды, не дающие полного выхода ее волшебной Силе. Глаза мгновенно заслезились от сильного ветра, но она зажмурилась и продолжила смотреть. Волшебный взор без труда проник сквозь белую пелену. Ясно, словно на ладони, видела она двух парящих с ветрами шаманов.

Раскинуть руки. Вспомнить нужные слова-заклинания. Поднять ладони к невидимому за облаками солнцу… и резко их опустить.

– Дзен ла маре! – громко выкрикнула Дженна, широко распахивая глаза.

Ветер стих. Снежинки, до этого подхваченные тугими потоками воздуха, беспомощно застыли и начали медленно планировать вниз. Лица шаманов исказились от ужаса. Ничего не успев сделать, они камнем рухнули вниз, словно комки белых перьев. Страшные вопли оборвались лишь тогда, когда их тела пробили снег на земле. Они умолкли навеки.

Сила наполнила ее тело. Вокруг каждой клеточки забурлила прежняя мощь, и она была вольна пользоваться ею.

Бесстрашно Дженна поднялась с колен и шагнула навстречу варвару, который прекратил забавляться с расколотым черепом рыцаря и недоуменно смотрел ввысь, в пустое небо, свободное от шаманов. С его палицы падали тягучие темные капли.

Звериное чутье подсказало ему, что, возможно, с этой молоденькой девчушкой не все так просто. Лучше всего убить ее, просто так, на всякий случай. Приняв такое решение, варвар вскинул палицу и приготовился проломить девушке голову, как только она подойдет поближе.

Но Дженна встала поодаль и, растопырив пальцы, направила их на врага.

– Подходи же, попробуй! – даже не прошептала, а прошипела она змеей.

Вопреки традиционным представлениям о варварах именно этот глуп не был, и почел за лучшее отступить, а не бросаться очертя голову на девушку, вполне справедливо опасаясь, что она может оказаться волшебницей.

Но было поздно. Из кончиков пальцев Дженны выползли ленты черного плотного дыма, которые червями устремились по воздуху к варвару и за какие-то мгновения окутали его целиком.

Ошарашенным лицом варвара Дженна могла бы любоваться часами, но увы, было не до этого. Она нахмурилась и, сжав кулаки, резко рванула их на себя.

Варвар почувствовал, что каждая из лент по прочности может посоперничать с веревкой. И, спеленутый по уши, рухнул наземь.

Дженна поднесла руки к лицу и, легонько подув на ногти, зашептала что-то едва слышное, а потом плавно пошевелила пальцами, с кончиков которых свешивались ленты.

Дымные кольца стали сжиматься все сильнее и сильнее. Ленты вонзились в шкуры, которые почти тотчас треснули, а потом как нож в масло вошли в плоть варвара. Сначала мужчина заорал от боли, но вскоре его вопли сменились предсмертным хрипом.

Дождавшись, пока страшные крики варвара утихнут, Дженна сплела пальцы хитрым образом и ленты исчезли, как рассеивается небольшой дымок, стоит подуть легкому ветру. Обессилев, она пошатнулась и чуть не упала. Сил ей придал взгляд, брошенный на поверженного противника.

Казалось, все тело варвара изрезано глубокими поперечными ранами, словно выжженными раскаленными прутьями, а кровь запеклась коричневыми струпьями. На лицо лучше было и не смотреть.

Только сейчас Дженна заметила, что ее потихоньку окружают другие варвары. Очень осторожно они подходили к ней, в глазах у них читался ужас, но в том числе и решимость поскорее разделаться со страшной колдуньей.

Быстрый взгляд в сторону ворот показал, что и там дела обстоят не лучшим образом. Оборона была практически прорвана, непрерывный поток варваров со всех сторон стремился туда, где стояли остатки рыцарей.

Девушка чувствовала, что исчерпала все свои Силы. Да если б и нет? Все равно она не владела знанием заклинаний, которые поражают много целей. На секунду она пожалела, что не принадлежит к Подземным магам, которые, говорили, умели создавать огромные огненные шары и метали их во врагов.

Но что толку предаваться праздным сожалениям? Дженна быстро наклонилась к поверженному ею варвару, а когда поднялась, в ее руке тускло блеснул кинжал. Как бы там ни было, но задешево свою жизнь она не отдаст.

***

Выглянув из своего укрытия, Аткас определил, что скоро настанет полдень. Метель утихла, тучи кое-где разошлись и выглянуло бледное солнце. Мягко кружились снежинки.

Тьего по-прежнему колдовал над Вилом. Видимо, рана была и впрямь очень серьезна. На лбу паладина выступили крупные капли пота, они стекали по векам и с шипением испарялись, попав на черные камни-глаза.

Аткасу почудилось, что в воздухе разлился аромат летних цветов. Приятные запахи защекотали ноздри. Юноша с наслаждением принюхался и чуть не закашлялся: холод обжег легкие.

Паладин поманил его пальцем. Когда юноша вышел из пристройки и приблизился, Тьего совершил странное движение рукой, словно притягивая Аткаса к себе невидимой веревкой.

На секунду Аткаса охватило оцепенение. Внезапно у него закружилась голова, а колени ослабли. «Да как он посмел что-то сделать со мной!» – пронеслось у него в голове. Тотчас же эта мысль растворилась без остатка, на смену ей пришло ленивое благодушие. Аткас присел на корточки и с бессмысленной улыбкой продолжил наблюдение за тем, что делал Тьего.

Паладин тем временем вскочил на ноги и закрепил на лице всегдашнюю маску.

– Прости, – коротко бросил он Аткасу. – Но мне срочно нужна была Сила, а кроме тебя ее неоткуда было взять. Скоро ты восстановишься.

Извинившись, Тьего переключил внимание на варвара, который беспокойно заворочался и застонал. Его глаза распахнулись, в первое мгновения бессмысленно смотрели вверх, а потом он пришел в себя и повернул голову.

– Все в порядке, – сказал Тьего, подавая ему руку. – Ты среди друзей.

Брови варвара подозрительно сошлись на переносице, но почти сразу он увидал позади паладина Аткаса, и его лицо разгладилось. Позвякивая сережками, он поднялся на ноги и встряхнулся, точно собака, выбравшаяся из пруда.

Запекшаяся в волосах кровь разлетелась во все стороны коричневыми хлопьями. От страшной раны на голове не осталось и следа. О том, что его ударили, говорила только на секунду мелькнувшая розовая кожа, почти тотчас скрывшаяся под копной волос.

– У меня нет времени на объяснения, – молвил Тьего. – Поторопимся на стену.

Варвар, ни о чем не спрашивая, пошел за ним. Аткас видел, как паладин на ходу что-то ему объясняет, а потом оба ушли выше по лестнице, ведущей наверх. Юноша, пересиливая себя, поднялся и пошел на свой наблюдательный пункт. Хотя после воздействия Тьего телом завладела усталость, он хотел увидеть все своими глазами. Это он привез сюда Вила, план Экроланда должен был вот-вот осуществиться, и Аткасу совсем не улыбалось пропустить все самое интересное.

***

Счет пошел на секунды. Перепрыгивая сразу через три ступеньки, Вил обогнал паладина и вбежал на стену, опоясывающую Вус-Тенгерт. Сидевший к нему спиной человек обернулся и приветственно поднял руку.

Варвар кивнул рейнджеру. Подойдя к краю стены, он оглядел поля боя. От его внимания не укрылись ни запорошенные снегом трупы ледяных гигантов, ни горами лежащие перед воротами тела варваров. В кровавом месиве кое-где блестели латы поверженных рыцарей. У ворот сражение продолжалось с неослабевающей силой.

– Эри? – спросил Вил.

Слэм поник головой и шевельнул плечами. Глаза он опустил вниз. Кулаки Вила сами собой сжались. Сквозь зубы он почти прорычал:

– Я же мог успеть, растреклятый Свардак! Не верю, что Эри погиб!

– Эти глаза видели все, что произошло там, внизу, – ответил Слэм. – И они не врут ни мне, ни тебе. Торопись же, Вил, предотврати еще большие жертвы!

Варвар отвернул голову от Слэма, поразившего его такой черной вестью, и, пересилив себя, обратился к сражавшимся:

– Слушайте меня, слушайте!

И хотя его голос был подобен грому среди ясного неба, ни одна голова не поднялась вверх. Все были слишком захвачены битвой.

– Они не слышат меня! – в бешенстве проорал Вил. – Дураки!

До верха наконец добрался Тьего. После несложного, казалось бы, подъема он тяжело дышал, по вискам струился пот, а на лице проступил нездоровый румянец. Паладин с трудом дошел до Вила и положил ему руку на плечо.

– Говори, и тебя услышат.

Варвар недоверчиво покосился на Тьего. Тот почти висел на нем, а серебряная маска, прежде сидевшая как влитая, сейчас некрасиво сползла, повиснув на переносице и обнажив брови. Но попробовать еще раз, конечно, было необходимо, и он вновь вскричал:

– Слушайте, слушайте меня!

И чудо! Будто не рот варвара выговорил эти слова, а сотни глоток прокричали их со стены Вус-Тенгерта. Вил опешил и замолчал, но Тьего кивнул ему и прошептал:

– Продолжай, говори… Ты будешь услышан.

После многоголосого клича было непросто разобрать сказанное Тьего, но Вил понял его и так. Люди услышали, и посмотрели, и застыли в изумлении. А он крикнул им навстречу:

– Братья мои! И вы, храбрые рыцари! Пред вами я, Виллареан Снежный Вепрь!

Каждое его слово разносилось далеко окрест, и был он услышан всеми. Стих шум боя. Все опустили оружие. Многие недоверчиво вглядывались вверх, приложив ладонь ко лбу. Рыцари же, не понимавшие, что к чему, рады были внезапной передышке и устало облокотились на рукояти мечей, тоже глядя вверх и ожидая слов варвара, которого они знали, как конюшего Экроланда.

Вил же, сказав, кто он такой, сложил руки на груди и замер, словно чего-то ожидая. Вдали, среди варваров, началась сумятица, они спешно расступались, чуть не падая на примятом до зеркальной гладкости снегу. Вперед, широко шагая, шел красивый, высокий старик в кожаных доспехах под развевающимся синим плащом и небольшой серебряной короной в волосах. Позади него бежали, не поспевая, двое шаманов в богато украшенных драгоценностями шубах.

Подойдя, он встал у ворот и, прищурившись, взглянул наверх. Несмотря на гордую осанку и юношескую поступь, можно было увидеть, насколько он стар. Глубокие морщины свили узлы на лице, в губах не осталось красок, а в бровях – волосков. Из-под легкого шлема висели редкие седые прядки. Но в глазах, синих-синих, сверкали ум и воля. Старик приложил ладони ко рту и негромко прокричал, но к тому мигу все замолчали, и потому никто не пропустил его слов:

– Внук мой! Тебя ли видят мои глаза, или это наваждение проклятых южан?

Вил смутился. Видно было, что этот большой, сильный мужчина тушуется перед своим дедом, словно маленький мальчик. Тьего ободряюще сжал его плечо, и Вил нашел в себе силы сказать:

– Да, дед. Это я. Твои глаза не врут. Благородный рыцарь Экроланд дал мне еду и крышу над головой, а в минуту опасности прислал подмогу, рискуя всем. Я исполнил порученное. Молю тебя, отзови свое войско, и Наместник выполнит наши условия.

Вперед выступил Тьего.

– Виллареан говорит правду. Я, королевский паладин, свидетельствую, что ваши условия будут выполнены. Война не нужна ни вам, ни нам!

Изумленные варвары начали тихо переговариваться, то и дело бросая взгляды на своего вождя и его чудом объявившегося внука.

Но старик не спешил соглашаться. Он долго смотрел на покореженные ворота, а потом изрек:

– Мы все можем говорить и обещать золотые горы и сапфировые озера. Наместник – это подлая скотина, зимний угорь, про которого все знают, что он очень вкусен, но который никому не дается в руки. Потому что скользкий. Спускайся, внук, негоже прилюдно языками трепать. И ты, королевский паладин, тоже спускайся. Будем держать совет. Я своих воинов отзову пока, но, сам понимаешь, ничего не обещаю.

Вил, бережно придерживая Тьего, медленно спустился по ступеням и, вскидывая руку в знак приветствия перед встречными варварами, подошел к старику. Внук и дед церемонно обнялись, похлопали друг друга по спинам. Старик отстранился первым и, зорко заглянув в глаза Вилу, пригласил следовать за собой. Шаманы недружелюбно косились на паладина, подозревая в нем врага, но, не посмев даже пикнуть, покорно затопали следом. Они ушли к лагерю варваров, разбитому далеко на север от ворот.

Помедлив, оставшиеся варвары пошли вслед за ними, бросая павших в бою товарищей. Раненых, из тех, кто не мог идти сам, они тащили на себе.

***

– Надо сжечь и варварские трупы, – непреклонно сказал Синюрд, отдавая приказ собирать погребальный костер.

– Утраиваешь нам работу! – возразил сэр Энрек, но, поймав ледяной взгляд гиганта, замолчал и принялся за работу.

Над телами воинов, погибших в самом начале схватки, уже намело сугробы, приходилось, отбросив оружие и взяв в руки лопаты, раскапывать каждый холмик. По обычаю, когда священников поблизости не было, мертвых рыцарей в строго определенном порядке выкладывали прямо на землю, по-особому складывая руки и накрывая лицо пологом или какой тряпицей, так и сжигали. Варваров бросали, как придется, в одну кучу.

– Напиться бы, – с тоской сказал сэр Энрек Мелдуневский, бережно прикрывая лицо сэра Энсиваля, в смерти обретшее поистине праведное и строгое выражение. Сзади тихо подошел Слэм и протянул флягу. Поморщившись после глотка, сэр Энрек слабо улыбнулся и, опустившись на колени, начал читать молитву над телом друга.

– Ради кого все эти жертвы? – слышались там и тут негромкие переговоры. – Столько смертей… Ради неясного мига, когда решится, быть или нет миру?

– Зато Вусэнт будет цел, – донесся откуда-то ответ. И неясно, чего больше было в этой фразе – радости или горького сожаления.

Аткас помогал, чем только мог, словно пытаясь оправдать позорное бездействие во время битвы. Складывая руки на груди у Сегрика, он всмотрелся ему в лицо и вдруг увидел, что губы рыцаря совсем по-детски поджаты. Черные усы, однако, и сейчас грозно топорщились.

– Прости, прости, прости… – шептал Аткас, возясь с телом. – Кто же думал, что ты такой? Грего и не знает… Остался в безопасности, а ты пришел. Спасибо и прости. Да будет к тебе благосклонен Талус, да протянет он руку тебе и поведет за собой в Вечную Долину…

Губы зашептали молитву, но впервые в жизни Аткас мечтал, чтобы это были не просто слова. Сегрик достоин избежать Свардака.

Вокруг потерянно бродила Дженна, гадая, где сейчас Экроланд, умер ли. И Слэм, и остальные были твердо уверены, что рыцарь мертв, но она помнила пузырьки на губах. «Наверняка он жив, – убежденно говорила она себе. – Тенефор ему помог. С ним все будет хорошо».