Текст книги "Хрустальное сердце фарфоровой куклы (СИ)"
Автор книги: да_Винчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
– К сожалению, в данной ситуации неважно даже то, во что верим мы – про-герои – и лично я. Сейчас я должен обеспечить безопасность вас – своих учеников – и этой девушки, в частности. Могу лишь пообещать вам, что я сделаю всё возможное, чтобы власти и полиция не сочли её угрозой обществу.
– И что нам теперь – сидеть и ждать, пока наши милостивые власти снизойдут до решения?! – Бакуго бомбило так, что он готов был подорвать уже хоть что-нибудь. Вокруг него в воздухе вились искры и небольшие взрывы. – Она спасла меня дважды. Трижды пожертвовала собой, не думая и минуты! Вы ведь видели? Видели те синяки на ней? Это из-за меня! Я не смог её защитить, лишь подставил под удар! Эта долбанутая Тога избила её ногами на моих глазах за то, что Шигараки использовал её, чтобы утихомирить меня и связать! И после этого есть какие-то сомнения в её намерениях защитить пассажиров того проклятого Боинга?!
– Я вот о чём сейчас подумал, Бакуго. Раз дела обстоят так, то ты можешь дать показания по этому делу. Наверняка власти рассмотрят их и примут к сведению. Я поговорю с Цукаучи, если ты готов, конечно.
– Конечно, готов! – крикнул парень, шокируя нескольких одноклассников. Один Тодороки не удивился его намерениям и словам. Эрика слишком глубоко засела в его подростковом, впечатлительном и ещё не полностью сформировавшемся сердце. – Да я готов руку отдать, если это поможет ей!
– Думаю, твоя рука ей сейчас без надобности, – Айзава помолчал, а потом вдруг сказал, направившись к посту главной медсестры отделения:
– У меня другая мысль.
====== Глава XXXIII. Её спасение ======
Комментарий к Глава
XXXIII
. Её спасение предупреждение: оос головного мозга и розовые сопли во второй части, но это подростки, им можно
– Ты спас мне жизнь.
– Когда?
– Сейчас. И каждый день, что я с тобой…
«Время», 2011
Айзава взял у сотрудницы больницы номер медсестры, которая сейчас следит за Эрикой в палате. После этого он предложил подросткам выйти из здания и пройти за ним по аллее вокруг. Ребята с учителем остановились прямо под теми окнами, где на четвёртом этаже находилась палата шатенки.
Шота набрал нужный номер и попросил сотрудницу больницы передать трубку Эрики. Девушку уже было видно с земли – она сидела с закрытыми глазами на подоконнике у открытого окна, рядом стояла капельница. Тут же возле возникла медсестра, потрогала её за плечо, а когда девушка вопросительно посмотрела на неё, дала ей трубку, что-то сказала и потом пальцем показала вниз на небольшую компанию учеников из UA во главе с классным руководителем. Эрика буквально на месте подскочила, с ярым энтузиазмом беря служебный мобильник из рук медсестры и поднесла его к уху, перевешиваясь через окно чуть ли не на половину.
– Эрика, тут с тобой поговорить хотят, – сказал Айзава, после того, как шатенка немного громче чем надо произнесла «Алло!». Мужчина подозвал жестом Бакуго и передал ему телефон, с видом мол «говори, раз так хотел».
– Эммм… – парень немного смутился, поднося трубку к уху. – Привет, мелочь…
– Привет, Кацуки, – радостно отозвалась девушка. Её хорошее настроение можно было пощупать даже под окнами на аллее – настолько оно поднялось и увеличилось в размерах. – Я очень рада слышать тебя.
– Как ты вообще? – всё ещё сконфужено спрашивал парень дежурные вопросы.
– Да всё в порядке. На меня больница уже меньше тратит лекарства. Они даже не успевают заканчиваться!
– Раз ты шутишь, значит и вправду всё уже гораздо лучше, – Бакуго непроизвольно растянул губы в усмешке, даже не сквозившей злобой. Мидория заинтересованно посмотрел на него, но тот тут же ответил таким злобным взглядом, что парень пискнул от страха и неожиданности.
– Всё стало ещё прекраснее, когда я увидела тебя, – ответила Эрика. – Я очень волновалась. Прости, что так подставила тогда. Я думала, что мне удастся помочь тебе выбраться. Ты не сильно пострадал?
Тут-то Кацуки и накрыло. Он всеми силами старался пережить тройной позор и крах как героя, ведь, мало того, что он ни черта не помог Эрике и не смог ещё защитить, так и своим бездумным рвением принёс много неприятности UA и буквально своими руками уничтожил карьеру Всемогущего, который теперь ушёл в отставку из-за того, что лишился сил, опять-таки, по его – Бакуго – вине.
– Дура, что ли?! – вскипел он, срываясь на свои обычные ругательства. – О себе волнуйся! Как я могу пострадать, я герой вообще-то! Это ты жертва!
– Бакуго, не кричи так! – пристыдила одноклассника Момо, попытавшись забрать у него телефон. – Ты её расстраиваешь. Не обращай на него внимание! – помахав рукой Эрике, крикнула Яойорозу в трубку, которую парень так и не уступил ей, чем оглушила самого Кацуки.
Шатенка и вправду выглядела понуро. Бакуго осознал свою вину, поэтому сразу же, как отогнал надоедливую брюнетку, сбито и сконфуженно пробормотал.
– Прости… я вспылил… больше не повторится…
– Он что… извинился только-что? – спросил Мидория у Киришимы и Тодороки. Последний пожал плечами, а вот Эйджиро отрицательно покачал головой.
– Не-е. Нам явно показалось.
– Массовая галлюцинация, – поддерживающе кивнула Момо. Бакуго лишь зыркнул в их сторону нехорошим взглядом из-под плеча.
– Ничего страшного, – говорила, а скорее пела Эрика тем временем в телефон. – Ты прав. Просто не могу отделаться от мысли, что с тобой могло что-нибудь случиться. На свою жизнь мне уже давно всё равно. То есть, так было, пока ты меня не спас.
– Когда я тебя спас?
– Когда протянул мне руку…
Бакуго замолчал, не совсем соглашаясь со словами девушки. Он решил ничего не отвечать на её непонятную сентиментальность, ведь боялся снова нагрубить. Девушка же решила дополнить свою фразу, ведь сейчас ей молчать не хотелось.
– Знаешь… пока я была у Тоги… – Кацуки скривился в момент, когда Эрика упомянула эту блондинку, но стоически промолчал, даже не матюгнувшись, – я много думала о своём будущем и о том, что меня ждёт. Времени у меня было достаточно. Вот что я думала. Могу ли я… Должна ли я пытаться продолжать жить? Или мне дозволено лишь вечность прозябать во тьме в ожидании кончины? Пошлёт ли мне вселенная того, кто сможет меня спасти? Кто посмотрит на меня без предубеждения? Кто поймёт меня? Кто протянет мне руку? И смогу ли я… смогу ли я дотянутся до неё?
Девушка замолчала, пытаясь справиться с давящим ощущением в груди, возникшем, пока она вспоминала дни и ночи в подвале пыток Химико. Бакуго спрятал лицо от одноклассников за чёлкой и с мрачным видом смотрел себе под ноги, всего на миг дрогнувшей рукой прижимая телефон к уху.
– И вот я получила ответ. Оказывается, дело было не в том, смогу ли я дотянутся. Ты подал мне руку и заставил меня хотеть протянуть в ответ свою. Вот что было главное. Ты как маяк, который неожиданно озарил весь тот мрак, в котором я жила даже не знаю точно сколько лет. Ты можешь быть не согласен с моими мыслями и словами, но я всё равно буду благодарить небеса каждый день за то, что в тогда, в парке, вместе с Кэцуми я повстречала и тебя.
Кацуки ничего не ответил. Чувствуя, что разговор грозить закончиться, девушка сменила тему, вдруг прикрыв рукой лицо от медсестры и зашептав в телефон:
– Если честно, мне немножко страшно…
После этих слов парень встрепенулся и вопросительно посмотрел на девушку в окне. Та свесилась чуть ниже, интуитивно пытаясь быть хоть на миллиметр ближе к блондину.
– В меня каждый день колют по три капельницы. Уже все руки в синяках! Я пытаюсь их вытащить, но меня по ладоням бьют, представляешь! Это точно какой-то заговор. Врачи говорят, это ПТСР, но они явно что-то замышляют за моей спиной!
– Ты видимо и вправду немного пришибленная, мелочь, – хмыкнул Бакуго совсем необидно. Эрика широко улыбнулась, гордо подбоченившись.
– Почему же это «видимо»? Я совершенно точно, бесповоротно и беспросветно сумасшедшая. Будто могло быть иначе! И вообще, только глупец нуждается в порядке, гений…
– Гений господствует в хаосе, – закончил за девушку Кацуки, едва ли не обречённо кивая. – Да-да, я знаю. Это Эйнштейн сказал.
– Ещё и умный… – восхищённо протянула Эрика, хихикнув как маленькая девочка, решившая соблазнить прохожих своей няшностью. Бакуго снова хмыкнул от этой резкой смены настроения девушки.
Тут Айзава сказал, что им уже пора уходить. Кацуки понимающе кивнул учителю и снова повернулся к шатенке.
– Наш не совсем приватный сеанс заканчивается.
– А где можно продлить? – всё так же со смешинками в голосе спросила Эрика, подпирая рукой живот, чтобы угол подоконника не так сильно давил в него.
– У вас тут в больнице контролёр не сговорчивый.
– Какая жалость!
– Не скучай, мелочь.
– И ты тоже, Кацуки…
Эбигейл тихо сидела в палате, ожидая, пока за ней наконец придёт отец. Она давно уже хотела сбежать из плена этих светло-мятных стен. Находиться в больнице было невыносимо, ей хотелось домой. А дома она уже так давно не была. Всё равно её к Эрике не пускают. Вообще никого не пускают. А почему к ней тоже запрещено ходить?
Раздражённо выдохнув, девушка встала с кровати и нервно поправила складки одеяла. Походила туда-сюда, злобно повздыхала и снова села на место. Тут за её спиной наконец-то открылась дверь. Айзава подскочила на место, готовясь накинуться на отца с кулаками, но в палату зашёл совсем не он. Выражение лица беловласки изменилось с враждебного на фанатично-воодушевлённое, и она буквально пролетела через всю палату в объятия долгожданного посетителя.
– Рамбутанчик, я так скучала! – проныла она, зацеловывая глаза парня больше и дольше, чем было принято ранее. Шото элементарно посмотреть на девушку не успел, как его тут же задушили в объятиях. – Телефон никогда-никогда мне не заменит тебя!!!
– У меня бы возникли серьёзные вопросы, если бы это было не так, – хмыкнул Тодороки, подхватывая девушку, повисшую на нём как обезьянка на пальме, за талию и левое бедро. – Ты сильно похудела, – не очень радостно заметил он. Девушка обрадовалась тому, что возник повод пожаловаться на слишком жестоких врачей и больничный режим.
– Вот именно! Меня кормили всякой ерундой по типу бульонов и травы, как будто я какой-то кролик!
– Ты скорее мокрый взъерошенный воробушек… – почти флегматично произнёс парень, но его лёгкая улыбка сдавала его с потрохами. Эбигейл обиженно поджала губы, и Шото тут же чмокнул её в них. К его удивлению, девушка даже не стала на него кричать за это – лишь слегка покраснела и отвела застенчивый взгляд. – Ух ты, я чего-то не знаю? Это с каких пор мы так спокойно реагируем на мои «всякие непристойности»? – насмешливо протянул парень, особенно сделав ударение на последних двух словах, припоминая, как Эбигейл отчитала его за то, что он поцеловал её в парке на людях в щёку.
– Ну я… я тут подумала на досуге… ну, мне наверное делать нечего было… – Эбигейл прижала основание ладони к губам, всё ещё смущаясь смотреть на Шото.
– Та-ак, – протянул парень, скользнув ладонями с талии и бедра под ягодицы девушки и немного сместив её на себе для удобства. Айзава ещё больше покраснела, крепче ухватившись за его шею правой рукой. Ей потребовались все моральные силы, чтобы не попросить Тодороки убрать его ладонь в другое, менее компрометирующее место. – И о чём же ты подумала?
– О том… о том что… – Эбигейл лицом чувствовала, как кровь приливает к щекам. Она осторожно посмотрела на прищуренный взгляд вроде как холодного выражения лица парня, в котором вопреки его стараниями плескались смешинки, танцуя с чертятами. – О том, что… нехорошо, наверное, с моей стороны… запрещать тебе то… что делают обычные… парочки…
– Ух ты… – как-то ну очень первоклассно безэмоционально произнёс Шото. – Это официальное разрешение?
– Ну да… да, наверное, это оно…
– И я могу целовать тебя всегда, когда захочу?
– Ну вот не прям, чтобы всегда… – всё ещё дико смущаясь лепетала Эбигейл, – есть же определённые обстоятельства… ну там при папе точно нет…
– Это аксиомы. Их в расчёт не берём.
– Ну тогда… да, наверное, всегда, когда захочешь…
– И могу не спрашивать у тебя?
– Ну я… ну ты никогда не спрашиваешь… так что особой разницы не будет…
– И сейчас могу? – поднял бровь парень, но тут же получил слишком резкий отказ:
– Нет!
– Нет? Почему? Ты же сама сказала…
– Это разрешение вступит в силу через три минуты! – зажмурившись не понятно от чего, быстро проговорила Эбигейл, сглатывая концы слов. Тодороки всё ещё не очень понимал ход мыслей девушки, поэтому выражение лица было у него весьма озадаченное.
– Давай тогда ты напишешь письменное разрешение, подпишешь его, и мы ещё двадцать дней подождём, пока закон вступит*…
– Ну помолчи, пожалуйста, и дай мне договорить!
Девушка крикнула это так неожиданно, что Шото и впрямь замолчал, непонимающе смотря на сбито дышавшую девушку. Её пальцы, сжимающие вокруг мышц его плеч, подрагивали, а красное лицо было спрятано за волосами. Она кусала губы, собираясь с силами.
– Я хочу… просто… вот чёрт… – Эбигейл тихо ругнулась себе под нос, после чего стала дрожащими руками тянуться к лицу Шото. Он искоса наблюдал за тем, как её тёплые ладошки накрыли его щёки, едва ощутимо и нежно касаясь её. Подушечки больших пальцев проскользили по скулам, после чего она прошептала:
– Словами это нельзя выразить…
И резко подалась вперёд, накрывая губы парня своими.
Тодороки сперва чуть не выпустил девушки из объятий, и первые секунды вообще мало понимал, что сейчас произошло. Эбигейл поцеловала его! Сама! Он её не заставлял! Не насиловал её губы поцелуем! И он даже не получит за него потом бесконечные удары её крохотными кулачками! Ну, хотелось в это верить.
Хоть это и было просто прикосновение девичьих губ, оно в миг вызвало пожар в сердце парня.
Тем временем Эбигейл отстранилась и с красными, как варёный рак, щеками смотрела на Шото, ожидая его реакции. Глаза парня были как-то слишком удивлённо расширены. Он медленно поставил её на ноги, боясь, что просто уронит, после чего продолжил пилить её неменяющимся взглядом. Айзава даже злорадно подумала о том, что теперь она смогла вывести его из колеи, а не наоборот, как это обычно происходит. Потом Эбигейл несколько секунд гадала, возьмёт ли он её роль на себя и треснет его из-за смущения: девушка даже немного отодвинулась от Шото, как только эта мысль появилась у неё в голове и стала подозрительно смотреть на него. Но парень всё так же пребывал в ступоре и даже не моргал, Айзава-младшая даже забеспокоилась.
– Ну… я… Я хочу, чтобы не только ты показывал свои чувства… Я хотела… сама… поцеловать… тебя… Я ведь тоже люблю тебя…
– Скажи… – хрипло спросил Тодороки, слегка хмурясь. – Это так тот инцидент с самолётом на тебя повлиял?
– Я совру, если буду отрицать это, – нехотя ответила Эбигейл, снова непроизвольно напрягая пальцы, которыми сжимала плечи парня. Девушке было трудно признаться самой себе, что именно близость кончины заставила её во многом переосмыслить свою жизнь. А особенно – собственное желание быть героем.
Но она смогла пройти испытание Все за Одного. И пусть это Эрика посадила самолёт, беря на себя громадный груз ответственности за несчётное количество душ, не только летящих на том Боинге, Эбигейл не сбежала оттуда и не оставила шатенку одну. Правда она снова позволила себя защитить. Но над этой проблемой она поработает на уроках с классом и лично с отцом.
– Три минуты уже прошли? – вдруг спросил Тодороки. Девушка даже не поняла, к чему он это сказал.
– Что? Какие три минуты?
– Приму это за «да».
Шото поддался вперёд, подтягивая за ягодицы девушку выше и запечатлевая на её нежных, давно не использованных по его любимому назначению губах второй за последние пять минут поцелуй. Потом ещё один и ещё один, медленно распаляя искру в груди Эбигейл, чувствуя, как она с каждой секундой расслабляется. Вот она уже отвечает ему, робко поначалу. Вот она льнёт к его груди. Вот её руки скользят вверх и зарываются в его двуцветные волосы, оттягивая у самых корней и посылая от этого места электрический разряд по всему телу парня. Вот правой она сама склоняет его голову, меня угол поцелуя и приоткрывая свои губы. Тодороки воспользовался возможностью и скользнул языком в её ротик. Айзава вздрогнула, но остановить его не посмела. Мазнув по её языку своим, парень начал медленно, игриво и осторожно, будто боясь спугнуть, смаковать её верхнюю губу, кончиком языка подталкивая её вверх и засасывая.
Ощущение чего-то инородного в себе не давало Эбигейл возможность полностью расслабиться и раствориться в моменте их маленького акта любви. Раньше такого ещё не было. Она знала, что парочки так целуются и любят это делать. Она читала об этом в романах, видела в любовных фильмах, даже наблюдала за этим лично, когда замечала плохо уединённых влюблённых в парках города. И вот сейчас это произошло и с ней.
– Наглеешь, Тодороки… – задыхаясь, шепнула Эбигейл, сумев лишь на краткие две секунды отстраниться и перевести сбившееся от неожиданности и собственной смущённости дыхание. Но большего отдыха ей парень не позволил: даже не отвечая на её сказанное «для галочки» замечание, он переместил одну руку на её шею, притягивая к себе. Из-за резкого смещения баланса и точек опоры, Эбигейл пискнула, на миг допустив вариант дальнейшего развития событий, учитывающий неконтролируемое падание. Но Руки Тодороки внушали такое доверие и лёгкий возбуждающий трепет от силы мужских мышц, что она вмиг отмела эту невероятно глупую мысль. Шото снова завладел её горячей, слегка покусанной алой кожицей лица, слишком откровенно проведя по ним языком в момент, когда девушка слегка сдвинулась вниз в его руках, после его несколько раз неглубоко втолкнул кончик меж её губ, каждой клеточкой своего органа вкуса чувствуя, как скользит между ними, раздвигая.
Тут дверь за спиной Тодороки издала непозволительный и непредвиденный хлопок. Такие моменты под страницами какой-нибудь романтичной манги о любви подростков в интернете читатели называют: «Птица-обломинго пролетала мимо и решила зайти на огонёк». Уж кто-кто, а Эбигейл знала это не понаслышке.
А в их ситуации роль этой самой птицы принял на себя Айзава.
Комментарий к Глава
XXXIII
. Её спасение *В Японии закон вступает в силу с двадцатого дня после его обнародования.
====== Глава XXXIV. Расплата за милосердие ======
Вам, должно быть, нелегко живётся, если вы всё ещё верите в справедливость.
Эрих Мария Ремарк. «Время жить и время умирать»
– Разве аксиомы не должны быть не нарушаемы? – тихо просила Эбигейл у Шото, сконфуженно сжавшись под почти не шокированным от представившейся картины взглядом отца.
– Теорема? – предположил Шото, тоже смотря на молчавшего учителя с какими-то бумагами в левой руке – правой он всё ещё держал ручку закрывшейся за спиной двери.
– Они тоже не нарушаемы…
– Тогда: исключение из правил, – заключил Тодороки. Мысль о том, чтобы впустить девушку из рук и выйти из компрометирующего положения ещё не посетило его заторможенное сознание, поэтому Сотриголова решил помочь ученику:
– Сделаем так… сейчас я выйду, досчитаю до десяти и войду.
Не дав подросткам и слово вставить или хотя бы согласиться с его гениальнейшим планом, мужчина вышел из палаты. Действительно, прошло ровно десять секунд, когда он снова вошёл внутрь, вновь не постучавшись. К этому моменту Эбигейл уже сидела на своей кровати, сжав ноги вместе и положив сложенные руки на них. Девушка старательно делала вид, что ничего не произошло, хотя её красное лицо говорило само за себе.
Тодороки же, сложив руки на груди, стоял у стены, опираясь о неё спиной. Вот кто-кто, а он был мастер в управлении мимикой и каждой мышцей своего тела, поэтому его флегматичное выражение лица было идеальным.
Сотриголова повернулся к Эбигейл.
– Итак… кхм-кхм… – Айзава прокашлялся, разминая засохшее горло. В руках, как оказалось, были документы о выписке его подопечной и медицинская книжка. – Больница более тебя не держит, поэтому собирайтесь – поедем в академию.
– И Тодороки? – немного удивлённо спросила Эбигейл. – Разве общежития для классов уже готовы?
– Да, – Шота кивнул. – Все твои одноклассники уже переехали. Ты можешь зайти к ним вечером.
– Это замечательная новость, – девушка улыбнулась прижимая руки к часто-часто бьющемуся сердцу. Как хорошо было осознавать, что небольшая тахикардия возникла на фоне радости, а не стресса и ужаса. – Но как же… как же Эрика?
– Я не сказал Бакуго и остальным… но думаю, вы сможете молчать.
Эбигейл эмоционально закивала, а Тодороки кивнул. Тогда Айзава продолжил:
– Власти уже вынесли своё решение по этому поводу. Они хотят заключить Эрику под стражу, для успокоение той части народа, которая верит в её связь с Лигой Злодеев.
– Но таких людей очень мало, разве нет? – почти не сомневаясь в своих словах, спросил учителя Шото. – Зачем их успокаивать, в то время как уже семнадцать миллионов человек подписали петицию о немедленном освобождении Эрики из-под наблюдения полиции?
– Сегодня эти люди говорят одно, а завтра Лига Злодеев может снова нанести удар. И если последствия будут серьёзными, весь их гнев может обратиться на неё.
– Они сделают её козлом отпущения… – еле слышно прошептала Эбигейл. Глаза девушки вдруг защипало, но она стоически сдерживало горечь от разочарования в горле, прикусив губу.
– Боюсь, что так… – Айзава, прикрыв глаза, кивнул. – Власти хотят показать, что действия Лиги никак не будут зависеть от Эрики. Если она будет находиться под постоянным наблюдением, можно будет в случае чего доказать, что она невиновна и не шпион. Есть и обратная сторона – если найдётся неголословные доказательства того, что над ней действительно проводились эксперименты в лаборатории Все за Одного, которые не повредили её разум и не сделали безвольного раба, все обвинения будут сняты.
Эбигейл искривила своё хорошенькое личико.
– А шрамов на её теле не достаточно?
В тоне голоса ученицы так и сочился яд сарказма и с долей оскорблённых и уязвлённых гордости и чувства справедливости. Шота вздохнул и отрицательно покачал головой.
– Боюсь, что доказать происхождения этих шрамов тоже очень сложно. К тому всегда есть такой универсальный аргумент, как «Всё подстроено для усыпление бдительности народа и героев». Сюда же приплетут и следы наркотиков в её крови, ведь как можно доказать, что её кололи на протяжении нескольких лет, а она выглядит вполне здоровой. Её история о «противоядии», выводящем яды из организма, очень правдоподобна, но суду нужны факты – люди зачастую отказываются верить словам. Да и верят в то, во что хотят. И я их понимаю. Но в любом случае, Эрике ничего опаснее домашнего ареста под присмотром максимум на год не грозит. Уверен, за это время Лига успеет натворить дел. Ну или герои её уничтожат под корень.
– Надеюсь, – подытожил разговор Тодороки.
Эбигейл промолчала, стиснув кулаки. Чтобы она не сказала, дела это не исправит. Общество, действительно, очень жестоко порой, и чтобы изменить его, надо приложить не мало усилий.
Прошла ещё неделя.
Дело Эрики не двигалось. По крайней мере, так заявлял своим ученикам Айзава.
Второй триместр начался, начинающие герои из класса 1-А вновь стали посещать свои уроки, замечая, что их классный руководитель практически не бывает в академии. Об этом говорила и Эбигейл, упоминая, что домой опекун возвращается в два-три часа ночи.
Бакуго и Айзава-младшая дважды давали показания. У девушки также изъяли копию фотографии с родителями, где была запечатлена обезьянка Пайнаппуру. Тогда-то у неё и стали возникать подозрения насчёт личности Эрики, а Шота тем же вечером подтвердил её догадки согласием. Это было единственное, что он сказал насчёт шатенки.
СМИ требовали обнародовать документы по самому нашумевшему за последнее десятилетие делу. Власти согласились опубликовать только показания учеников UA, а также побои Эрики, снятые на третий день госпитализации, и документы, подтверждающие наличие следов наркотических веществ в крови. Фотографии её оголённого, испещрённого шрамами и синяками тела вызвали огромный диссонанс в обществе: многие люди стали отказываться от своей навязчивой идеи о заговоре, но всё-таки были и те, кто стоял на своём. Они также сильно испортили психологическую погоду в классе 1-А, заставив учеников ещё больше волноваться об исходе всего этого дела.
Вопрос об единоличии обезьянки с фото и Эрики был закрыт, когда та при полиции по их просьбе превратилась в маленькую зверушку, точь-в-точь похожу на ту, что была запечатлена на снимке. Это письменно подтвердила экспертная комиссия, а также зафиксировала на видео. Однако в сущности этот факт давал лишь положительные предположения о том, что и остальные слова шатенки не были ложью. В конце концов, неужели домашняя зверушка героя, не может стать на сторону злодеев после его смерти? Да ещё и с таким мрачным прошлым, ведь до встречи с Джонатаном Своном Эрика претерпела не мало бед.
Прошло ещё около двух недель. Ученики шлифовали свои суперприёмы, придуманные «на скорую руку» для уже маячившего на горизонте экзамена. Айзава-младшая отрабатывала скоростные суперточные выстрелы по мишеням работая с новыми пистолетами от Хацуме с более точным прицелом и самонаводящимися пулями. Они разрывались только от контакта с кожей и были немого болезненнее прежних, но работали эффективнее и гораздо проще в обращении. Девушкой занимался про-герой и учитель UA Стрелок в отсутствии её отца.
Наступило тринадцатое сентября. Через две недели будет экзамен. А через два дня – пятнадцатого числа – Эбигейл исполнится семнадцать. Но девушка совершенно не чувствовала дух приближающегося праздника, и даже попросила одноклассников, которые почему-то все были в курсе даты её рождения, ничего ей не дарить и даже не упоминать ничего в этом духе. Тодороки тоже было резко отказано в просьбе преподнести ей хотя бы цветы с открыткой, отчего он, кажется, даже слегка обиделся. Тем временем все мысли беловласки были заполнены Эрикой и отцом, не появляющимся в доме и академии вот уже четыре дня.
Девушка была угрюма и мало говорила даже с Шото. Его хитрые уловки по типу неожиданных поцелуев в неожиданное время в неожиданных местах срабатывали только на пятую долю от предполагаемого результата сложных стратегических вычислений и действий: Эбигейл отвлекалась от тревожащих её мыслей, но лишь на десять-пятнадцать минут. В это время она вновь теряла нить разговора и уходила в себя. Но сегодня ей не было суждено провести весь свой день, погрузившись только в себя, ведь сама судьба предначертала ей другое времяпрепровождение. Но обо всём по порядку.
Классы первого курса обедали в столовой. Шото поставил на стол поднос с едой перед Эбигейл с явным намерением, читающимся в его отяжелевшем взгляде, накормить девушку хотя половиной из того, что он принёс. Беловласка послушно взяла яблоко и начала медленно его жевать, чтобы растянуть время до своей казни от заталкивания ложки с супом в её рот рукой Тодороки, который раз в пять превосходил её своей силой. А то и все десять. Если не пятнадцать… Парень же пока удовлетворился её веганскому настроению и, пообещав себе испортить его через пять минут, сел напротив беловласки.
По правую руку от Эбигейл сидела Асуи и Урарака, а за ними – Мидория. Напротив него – Тенья, между Иидой и Шото – Шоджи и Токоями. Больше к ним никто не подсел. За столиком сзади парней, расположились Бакуго, Киришима, Каминари и Минета, а напротив них – Мина, Хагакуре и Яойорозу с Серо.
В столовой было довольно шумно, поэтому практически никто из учеников не услышал громкий хлопок двери в коридоре, отделённым от помещения для принятия пищи практически полностью стеклянной стеной. Некоторые же подростки посмотрели в сторону источника звука: среди них была и Эбигейл, которая в принципе всё это время только туда и смотрела, подмечая, что сегодня там никто почему-то не ходит, хотя обычно в том коридоре было людно.
Из двери вышли люди с ног до головы закутанные в форму, напоминающую чёрный камуфляж спецслужб. Обычно такие работают с героями на месте серьёзных атак злодеев, до или во время оных. Видеть их в относительно спокойный день было очень и очень необычно, поэтому уже почти все ученики в открытую пялились в спецназовцев, заполнивших коридор, как муравьи муравьиную ферму. На их плечах был вышит знак гос. отдела, о чём оповестил не ведающих об этом одноклассников Мидория.
Тут среди высоких, под два метра ростом, людей показалась хрупкая девичья фигурка. Эрика. Она была одета в закрытую повседневную одежду, идеально подходящую для промозглого осеннего дня: свитер-пончо с воротником, джинсы, кроссовки. Тонкие девичьи запястья скреплял между собой какие-то ну очень крутые наручники с световыми индикаторами.
Появление шатенки снова вызвало шум среди затихших учеников, многие из которых повскакивали с места. Особенно громко они заговори, когда вслед за Эрикой в коридор вошёл Айзава, а за ним – ещё несколько людей в форме.
– Эрика!!! – громче всех прокричала Эбигейл, буквально спрыгивая с диванчика и несясь на всей скорости к стене.
Шатенка по ту сторону стеклянной двери не удержалась от любопытства и посмотрела направо – туда, где находилась непосредственно столовая. Её большие ясные карие глаза, не выражающие ни грамма страха или неприязни от сложившейся ситуации, с неким удивлением но и огромной радостью моментально уловили приближение Эбигейл к стеклу.
Айзава что-то сказал спецназовцем, те остановились в ожидании команды. Остановилась и Эрика. Беловласка подбежала к стене и, выпятив глаза, коснулась обеими ладонями стекла. Ей хотелось о стольком спросить и о стольком рассказать! Эбигейл больше не хотела ждать и пускать всё на самотёк. Она многого не принимала, не понимала и не желала понимать. Ей хотелось попросить Бакуго – который один из немногих учеников школы не двинулся со своего места, даже когда увидел шатенку, – ей хотелось попросить его сейчас же подорвать эту чёртову стену, а после броситься к Эрике, чтобы заключить её хрупкую фигурку в удушающие объятия. Все эти её желания читались в широко распахнутых глазах, поддёрнутых первой едва-заметной пеленой слёз, сдерживаемых девушкой изо всех сил.
Эрика же стояла и кротко улыбалась. Она прочла каждый порыв, возникающий у Эбигейл один за одним и сменяющие друг друга, как начальные кадры фильма на киноплёнке. Если она и не ждала, так предчувствовала какое-то неосторожное и необдуманное действие. Но Эбигейл всё стояла и пялилась на шатенку, и тогда Айзава решил, что первая волна безумного порыва, накрывшая её, схлынула, и снова что-то сказал людям в форме. Те кивнули и продолжили свой ход.
Сам Сотриголова положил руку на плечо Эрики – она посмотрела на него и не дожидаясь каких-либо слов, кивнула, но потом что-то сама спросила. Мужчина кивнул. Тогда шатенка развернулась к Эбигейл и подняла скованные наручниками руки перед собой, после чего кое-как извернувшись кистями, сделала правым указательным пальцем круговые движения по левой ладони, после чего так чертовки красиво и успокаивающе улыбнулась.
