Текст книги "Замороженный Мир (СИ)"

Автор книги: Cyberdawn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Вот тоже задачка – где туловище в порядок приводить? Пока можно и дома, но вот дальше… Хотя узнаю, заключил я. То, что меня отсутствие доступных “тренировален” в девятнадцатом веке Земли наталкивает на мысль, что “тут так же” – никак не показатель, что так и есть. Кроме того, “физическая культура”, как предмет, в гимназии был, причём не только в плане “бегать по кругу”. Про отметки Гемина по этому предмету лучше не вспоминать, как, впрочем, и про прочие предметы, ехидно думал я, одеваясь. Хотя, а если подумать?

И последствия «подумать и припомнить» выдали такую картину:

У Гемина такие предметы как литература и поэзия оценивались от “хорошо” до “превосходно”, с некоторой даже растерянностью отметил я. Вот даже не задумывался, а тоже интересно. Присел на кровать, да и пробежался сознанием по местной “эпистолярщине”.

И, вот как-то… Блин, смех-смехом, но на фоне местного “героического мифа”, “любовного романа”, а уж тем более совершенно инфернального рифмоплётства, для которого геминовское “розы-морозы” – прорыв и вершина… В общем, планы парня, выходит, были и не так глупы и беспочвенны. Блин, что это у местных товарищей с культурой письма-то? И ведь музыка вроде сносная, рисование ничего себе так. А книги – жуть инфернальная, как и стихи.

Ну, впрочем, ладно, разберёмся, не стал рассиживаться я, ответил “иду” на стук прислуги и попёрся завтракать.

Завтрак всё так же был ознаменован миллиметровым кивком папаши, игнорированием меня мамашей, а увенчался передачей мне пакета от Рузы, как подсказала память – с обедом, пожираемым на “длинном отдыхе”, промежутке между занятиями в районе двух часов пополудни.

Так что дотопал я до комнаты, собрал сумку, да и направился в гимназию.

Место, где стоял наш доходный дом, было близко к центру городка. До гимназии пешком выходило четверть часа, не более. И заодно я сверял окружающий меня пейзаж с воспоминаниями. Довольно приглядно выходило: неоклассицизм в архитектуре, впрочем, выполненный, в основном, из кирпича, в большинстве своём прикрытого облицовкой. А вот мостовая была брусчаткой, причём довольно качественно сделанной – шестигранники, явно отполированные и одного размера.

Впрочем, припомнил я, всё это благолепие – прерогатива центра, а в пятке километров – и лужи до центра планеты можно найти, да и курятник какой на приусадебном участке.

С другой стороны, центр города зелени не содержит, только небольшой парк и поле у гимназии. А на периферии зелени хватает, как плодовой, так и просто древесины неспиленной.

И дотопал я до четырёхэтажного (что для двух-трёх этажной застройки Терска было весьма немало) здания гимназии. Заходя, припоминал особенности учёбы – занятия были четыре дня из пяти, пятый – выходной, по пять полуторачасовых занятий в день. С учётом перерывов выходило, что занятия занимали почти дюжину часов, что, мягко говоря, многовато.

И внимание рассеивается, хотя одно из занятий, третье – непременно “физическая культура” либо художественного типа. Но всё равно жестковато, хотя оправдано кратким сроком обучения. Четыре года, с одиннадцати-двенадцати лет.

В общем, в чужой гимназиум со своим инспектором не лазят, отметил я и вошёл в сень заведения.

Довольно большой холл, выполненный в беломраморном оформлении, содержал небольшие группки учеников и учениц. Причём, общение между этими группками было довольно частым: на занятиях разнополые ученики не пересекались, после занятий – отползали по домам. За благопристойностью “межполового общения” надзирал некий битель, этакий завуч-инспектор. И экзекутор, при нужде, так что название должности весьма символизировало.

А я окинул компании взглядом, да и потопал на второй этаж, к ожидающей меня классной аудитории. Кстати, что любопытно, гимназическая форма была именно формой, этакие полувоенные мундирчики. А у девчонок – длинное платье и передник, довольно комично напоминающие “наряд горничной”.

Перед классом я извлёк из сумки учебник “Географии и статистики”, довольно забавное сочетание, став вчитываться в последнюю тему. Хоть и читал его, но бегло, а быть битым розгами, хоть телу не привыкать, лишний раз не хотелось.

Добрые соученики, подходя, весма громко хмыкали на мою самообразовывающуюся персону, менялись мнениями на тему “чем меня били по голове, что аж учиться стал”, но лично ко мне не обращались.

В должный же срок коридор огласил колокол, ну и класс вломился в аудиторию.

Преподавателем географии и статистики был довольно молодой тип, высокий ростом, худощавый и остроносый, с усиками, как у сутенёра, не преминул отметить я. Легий Шлосс звали этого типа, который через минуту начал прохаживаться между каменными “партами” с деревянными столешницами и сидушками.

– На прошлом занятии, господа, – размеренно, в такт шагам, вещал он. – Мы рассматривали округ Ерисов, его население и… – на последнем он резко остановился. – Продолжите, Недил.

– Ну-у-у… – послышалось весьма аутентичное мычание от соученика, вполне подходящее ему – здоров был габаритами парень. – И-и-и…

– Урок пения, риторики и изящной словесности, Недил, у нас в другой аудитории, – изящно пошутил преподаватель, вызвав смешки. – Вы не готовы, забыли? – уточнил он.

– Я помню, господин Легий, – перестал “распеваться” парень. – Аграрная карта, карта полезных ископаемых и… – замялся он. – Демогравия? – с надеждой уставился он на преподавателя.

– Демогравия, – хмыкнул тот. – Численность Жерно на описываемый в учебнике момент? – почти выстрелил он вопросом. – И ваша распевка, Недил, будет обозначать неудовлетворительно, – принудил он захлопнуть пасть было разинувшего её ученика.

– Шестьдесят тысяч, согласно налоговой этой… – пробормотал парень.

– Удовлетворительно, Недил, – поморщился преподаватель.

И продолжил свой променад. Учитывая, что в нашем классе было полторы дюжины физиономий, опрос он учинял всем, в своем стиле, правда не слишком подробный.

К моей же персоне Легий подходил со страдальчески заломленными бровями, вопрос же задавал не “резко”, а на вздохе.

– Гемин, какова основная аграрная культура округа Ерисов? – вздыхая вопросил он.

– Рожь, господин Легий, – вставая ответствовал я.

– Хм-м-м… – подняв бровь, с видимым удивлением уставился на меня преподователь, даже сложил за спиной руки, явно перед этим разминаемые для порки. – Верно, Гемин. А основной поставляемый округом аграрный продукт?

– Мясо и кожи, наряду с пушниной, господин Легий.

– Преобладающее сословие в Урнабе?! – вдруг выстрелил он вопросом.

– Двенадцатое, – ответил не слишком уверенный я.

– Неверно, Гемин, одиннадцатое, – отрезал преподаватель. – Урнаб – добывающий город, аграрное хозяйство в его округе нерационально. Впрочем, в честь ваших выдающихся и внезапно прорезавшихся талантов, будем считать, что “удовлетворительно”.

На этом преподаватель утопал к кафедре, а я с облегчением присел. Соученики поглядывали на меня кто с иронией, кто с удивлением. Но, в целом, листание учебника они наблюдали, так что причина ”внезапного озарения” тайной для них не была.

А Легий, дотопав до кафедры, принялся рассказывать о ещё одном округе Анта. Насколько я понимаю, ввиду скорого выпуска, определённая прикладная информация ученикам давалась, поскольку многие на гимназии обучение завершали. Ну и могли попасть как раз в изучаемые округа, как секретари, письмоводители, или даже учителя. Правда, последнее – редкость, да и учителями они могли быть только у пейзан, в “примитивной школе”. Двухлетка, насколько я прочёл, часто писать-считать-читать, ну и величие Анта, скорее всего.

Тем временем преподаватель вещал, и… показывал на этаком аналоге доски графики и схемы, цветными светящимися линиями! Причём не в первый раз, как отметил я в памяти, но Гемин просто не обращал внимания. То есть, чародей, а передо мной эфирное воздействие, собрался я, пытаясь ощутить колебания эфира… и ничего. Обидно, чёрт возьми, внутренне посетовал я, пристально вглядываясь в колдунство.

Вообще – чистая демонстрация, прикладное значение подобного воздействия… хотя, чёрт знает, для преподавателей весьма удобно. Да и картинки он создаёт, не смотря глазами…

Стоп, я ещё ничего не знаю, ни метода эфирного взаимодействия, ничего. Возможно, эти картинки может создавать каждый второй после недели занятий. А, возможно, Легий с пелёнок корячился в освоении искусства “светописи”, и демонстрируемые картинки – вершина чародейства и волшебства.

И ещё два преподавателя точно чародеи, припомнил я. Физик и преподаватель чистописания и изобразительного искусства. Причём, если последний творил примерно то же самое, что и статистический географ, то физик, бородатый дядька средних лет, использовал колдунство в наглядных экспериментах.

Не как основу, но отклонял дуговой разряд и прочее для наглядности, припоминал я.

Тем временем, пока я пропесочивал память ещё раз, а то мало ли, преподаватель донудил до конца занятия. Ну и послал нас, как понятно, подальше.

Следующим занятием был “Язык Раский”, этакий аналог латыни. И, похоже, мои первые розги, вздохнул я.

В сущности, так и оказалось – латынь я, вообще-то, не сказать чтобы особо знал, на вопрос не ответил, на что преподаватель, укоризненно покачивая головой, выдал:

– Гемин, я вам говорил не одну тысячу раз: если вы рассчитываете на будущее в виде стихоплёта либо прозаика, раский вам необходим. И если вы думаете, что я устану повторять – нет! – патетично заявил дядька. – Задержитесь после занятия, неудовлетворительно, – со вздохом подытожил он.

И после занятия я огрёб свои первые пять розог. Довольно неприятно, отметила моя избитость, покидая аудиторию экзекуции. Но в этом случае делать нечего, тоже учить надо, блин. Хотя, похоже, с языками будет тяжелее всего: как бы мне не пришлось до конца гимназии быть поротым.

А дядька, кстати, даже не преподаватель, а именно учитель. Весьма заинтересованный в обучении, так что даже трёхсполовинойлетнее “забивание” Гемина не заставило его на парня “забить”.

Впрочем, его неравнодушие отражается на моём филее в весьма неприятном ракурсе, отметил я, поелозив на скамейке.

Ну и перекусил, чем служанка послала, после перекуса принявшись за учебники.

Впрочем, от розог меня разглядывание учебника не уберегло. Следующим предметом была как раз литература, где на порку я мог нарваться просто по причине ярко выраженного отвращения к припомненной эпистолярщине. Однако преподаватель просто… не спрашивал меня, коротко кивнув и констатировав сам себе “знаешь”.

Ну, будем считать, пронесло, тихо порадовался я, поскольку следующий предмет – физика, на которой я должен вытянуть.

А преподаватель тем временем изрекал местные “легендарные вирши”, так что мне пришлось взять себя в руки, дабы не морщиться. Звучало это кошмарно:

– Блистая светом вдохновенья, Сиг меч воткнул врагу во груди. Под светом тёплым светила злой Мазрен отворил себе руди.

И этот, пардон, инфернальный кошмар преподаватель зачитывал, со, сцука, одухотворённым лицом. С выражением, чтоб его. И соученики не катались по полу, не втыкали себе перья в ухи… тихий ужас, в общем. Причём, ну ладно бы это был перевод – я бы понял. Но этот стихокошмар был плодами потуг одного из популярнейших виршеплётов текущего века! И это чудовище вроде бы ещё было живо и творило свой бесовский труд, на пагубу Эвтерпе.

Ну, зато розгами не получил, попробовал найти я хоть что-то положительное в происходящем в аудитории кошмаре. Выходило с поисками не очень, так что выползал я из антипоэтической аудитории с твёрдой уверенностью, что лучше бы меня пороли.

И вот начался урок физики, на котором Марцил Вомс, дядька средних лет, начал проводить опрос. Меня преподаватель оставил “на сладкое”, задав вопрос с физиономией закаменевшей, встопорщив бороду:

– Как заряженные частицы электричества используются в химических процессах, Гемин? – задал вопрос он, явно не ожидая ответа.

– Электролиз, господин Марцил, – бодро ответствовал я.

– Не соблаговолите ли привести практический пример этого процесса? – лишь излишняя велеречивость указывала на то, что дядька несколько удивлён.

– Позолота, например, – выдал я, выдав себе мысленный подзатыльник, за то что не заглянул в учебник.

Вот чёрт знает, как местные используют электролиз. Так-то метод используется в куче направлений, ну и позолота или нанесение меди – один из простейших.

– Верно, – всё так же ровно, но выпучив на меня глаза, ответил преподаватель, а в зале пробежали шепотки. – Озвучьте закон пропорциональности электролиза, Гемин, – выдал он.

Хм, попал или нет, быстро прикинул я. Впрочем, первый закон Фарадея вполне можно назвать “законом пропорциональности”, прикинул я, ну и озвучил:

– Масса вещества, оседающего на электроде, прямо пропорциональна заряду постоянного тока, прошедшего через электролит, – выдал я.

– Постоянного тока? – последовал вопрос от Марцила, аж приподнявшего бровь.

– Однонаправленный ток, не изменяющий величину со временем, – чувствуя, что я “попал” выдал я.

– Однонаправленный, – покивал преподаватель. – А скажите ка мне, Гемин…

И начал физик задавать мне вопросы. Почти без формул, но с формулировками. И задавал пятнадцать минут, я аж взмок, отвечая. Причём, были у меня опасения, что что-то у меня выйдет не так, а уж не открытый учебник я проклял раз сто.

– Понятно, – нахмуренно выдал преподаватель. – “Отлично”, Гемин. И задержитесь после занятия, – выдал он. – Тишина! – повысил голос физик, поскольку соученики шушукались очень уж отчётливо.

Проведя занятие и проведя разгон класса, бородач широким жестом указал мне на экзекуционное место.

– Господин Марцил, могу ли узнать причину наказания? – внешне ровно, но внутренне с искренним возмущением и обидой выдал я.

– Можете, Гемин, – был мне ответ.

И выпорол мою невинную персону, десятком розог, причём “от души”, паразит такой! Вот реально, надо этой сволочи гадость учинить. Просто садист бессмысленный и извращуга, рассудил я, прихватывая сумку.

– Наказание, Гемин, вы получили за издевательство над преподавателем, – выдал бессмысленный садист. – Знания ваши, очевидно, превышают учебный курс, а предыдущие ответы ваши иначе как насмешку рассматривать я не могу.

– Благодарю вас, господин Марцил, за весьма способствующее дальнейшему постижению физики наказание, – злобно буркнул я.

Бородач несколько смутился, почти незаметно, но всё же, руки на груди сложил и слабо кивнул. А я покинул садистское пристанище.

В принципе, как человека его понять можно. И будь он именно учителем – причина экзекуции была бы понятна. Но он – преподаватель физики, так что его розгоприкладство есть мелкий, мстительный и бессмысленный садизм.

Хотя вякал я зря, отметил я, уже телепаясь к дому. Но, не высказать своё праведное возмущение не мог: ну реально, “виновен в том, что хочется мне выдрать”.

Но за мою “благодарность” я мог ещё получить… К Зерефу этого Марцила, заключил я. Буду отвечать принципиально на “удовлетворительно”, по учебнику. Будет пороть или попробует завалить на экзамене – испорчу ему репутацию. Экзамены не один преподаватель принимает, а оценочный табель прилагается. Так что будет он злобным козлом в глазах окружающих.

Ну а не будет пороть – так и хрен с ним. Взбесил он, конечно, меня своим хамским поведением, простительным обычному человеку, но никак не преподавателю.

И, кстати, весьма неплохо, невзирая на физика, прошёл первый день, несколько “отошёл” я за ужином. Правда, надо готовиться к следующему дню. Хотя бы начерно просмотреть учебники, да и к уроку грайского языка подготовиться, хотя бы начерно.

Не факт, что выйдет, но не хочу пороться, заключил я, погружаясь в учебник уже в своей комнате.

Вообще, конечно, рассуждал я, параллельно с вниканием во всяческую грайщину, график выходит весьма напряжённым. И, главное, источники информации, кроме учебников, остались неизвестны. То есть, понятно, что книги, например, можно купить. Но у меня ни черта нет денег, а просить их у Лада я не собираюсь.

Теоретически, в гимназии, наверное, есть библиотека. А практически я про это ничего не знаю. А может и нет её, кстати.

Впрочем, остудил я своё полыхание, я и учебники-то толком не изучил, а уже о библиотеке печалюсь. Да и спрошу у бителя про библиотеку, в конце-то концов. Не всё же ему межполовому общению гимназистов мешать.

Зазубрив из главы по языку всё, что смог, я принялся готовиться к прочим занятиям. Математика вопросов не вызывала, разве что названия законов и действий подчас были “аборигенными”. Физическая культура вопросов также не вызывала, как и изобразительное искусство и скульптура. Химия и риторика также много времени не заняли, так что, размявшись, я бухнулся в кровать.

Так, график, конечно, тяжеловатый, при том, что большая часть предметов мне нафиг не сдались, рассуждал я. Но и сделать ничего толком я не с этим не смогу, до экзаменов ещё полгода.

Далее, местные чародеи. Вот реально непонятно – колдунствуют у всех на виду, всеизвестны, но информацию по ним не найти. Или в детских книжках каких всё написано? Или отражено в религиозной мутоте? В принципе, последнее, с учётом долговременного “монополизирования чудес” попами, вполне возможно.

Вообще, имело бы смысл у Лада спросить, если бы отношения были хоть на пару градусов теплее. Наверное, если через пару квинков (как называлась “урезанная” неделя, четыре рабочих дня с выходным) толковой информации не найду, всё же обращусь к папаше. Есть смутная надежда, что на вопрос “по делу” пучеглаз меня пороть не будет.

А при фантастической удаче – даже ответит, ехидно фыркнул я. Ну и заснул.

Следующий учебный день как начался, так и проходил не слишком отлично от вчерашнего. Причём, филей мой был трудами моими от розог избавлен: даже преподаватель грайского, хоть и морщился от произношения, но “удовлетворительно” зачёл.

С физической культурой было довольно напряжно, но, будучи повален несколькими соучениками на маты аналогом местной борьбы, да и пару раз обежав трусцой гимнастический зал, на “удовлетворительно” я намучался.

Кстати, никаких “спортивных” костюмов не было, разоблачились до труселей, в них и занимались. И, учитывая довольно прохладную залу, “филонить” было бы довольно некомфортно. По окончании занятия гимназия предоставила общественную душевую с довольно прохладной водой, но в целом – довольно неплохо, заключил я.

А после пятого занятия, которым и была физкультура, я направился к бителю в холле.

– Господин битель, не подскажите ли, как пройти в библиотеку? – выдал я, чувствуя себя героем бородатого анекдота.

Дядька брови поднял, вытаращился на меня с изумлением, но через полминуты тыкнул лапой в один из ведущих из холла коридоров. Всё это молча, с задранными бровями, правда, в спину я, направляясь в тыкнутом направлении, услышал “дожили, гимназисты о библиотеке накануне экзаменов спрашивают” и прочее бормотание под нос, в стиле “о времена, о нравы!”

Проникнув в полуподвальное помещение, я обрёл такие знания: библиотека есть, даже есть библиотекарь: дама довольно молодого возраста, типа “мышка серая, библиотечная”. Впрочем, учитывая “этническую” серость антов, ну и место пребывания девицы, тип ейный был более чем уместен.

Данная мамзеля на меня смотрела, как на “врага всех книг”, уяснив, что в её владения я явился впервые за три с половиной года, но на вопросы отвечала, причём довольно толково.

Итак, библиотека в гимназии есть, это пункт раз, который не может не радовать. А то мало ли, может, глюки меня окружают, порадовался я.

Гимназистам доступ к ней предоставляется невозбранно, правда, есть нюансы. Первое: книги на руки не выдаются, читать надо в библиотечной зале. Кстати, несколько соучеников разных потоков и полу и ныне предавались этому разгулу, отметил я краем глаза.

Второе: никто меня “консультировать” и расшифровывать мои “размахивания руками” не будет. Есть библиотечный каталог, есть четыре библиотечных служки, которые доставят том согласно каталогу. И примут книгу, проверив на предмет нанесённого ущерба.

И всё, больше персонал библиотеки ничем не занимался, услуг не предоставлял и вообще. Нет, хорошо, что она есть, но ни черта не удобно. Так что засыпал я библиотекаршу Соллу “дополнительными вопросами”. Девица мордочку мученическую состроила, глазки позакатывала, но всё же соизволила ответить.

И выходило, что доступ у гимназистов к библиотеке имеется всё время обучения, с девяти пополуночи до девяти пополудни, без выходного дня.

На вопрос “а как бы тут перекусить?” девица сначала ответила в стиле “полное брюхо к учению глухо”. Но кинув взгляд на мои дрищавые мощи, проявила на физиономии даже некоторое сочувствие, пояснив, что неподалёку от гимназии есть некая “недорогая и пристойная едальня”.

Это хорошо, что недорогая и пристойная, только денежки нет. Так что буду челночить между домом и гимназией, благо – недалеко, решил я. Ну и моцион какой-никакой выйдет.

Так что поблагодарил я девицу, распрощался и потопал домой.

Конечно, чертовски интересно, но дело надо делать с начала, а не с конца. Так что, пока я не освою гимназический курс хотя бы в общих чертах – торчать в библиотеке смысла нет. Как минимум потому, что я запроса толкового служкам не дам, а если начну “водить руками”, меня пошлют, как уверила меня Солла.

Так что дотопал я до дома, перекусил, да и принялся готовиться к следующему учебному дню. И, открыв учебник “Анатомическое строение человека”, нужный ко второму занятию завтрашнего дня, я понял, что не факт, что спать мне доведётся.

Потому что оглавление выдало мне такие притягательные названия глав, как “отделы мозга, за искусство чародейское отвечающие”, “патологии разума, нервического, органического и чародейского характера” и прочее подобное.

Интересненько, довольно заключил я, погружаясь в учебник.