Текст книги "Замороженный Мир (СИ)"

Автор книги: Cyberdawn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

На этом моменте я ввалился в капище, где меня встретил белоглазый тип в жреческой робе.

– Благословение божие тебе, отрок, – выдал этот тип. – Что привело тебя в сень храма господнего?

– Похороны, – коротко ответил я.

– У трона всевышнего ныне пребывают близкие твои, в покое и радости, взирая на тебя и ожидая, – выдал поп.

Да чтоб ты сам сдох, паразит такой, внутренне возмутился я. Но покивал с тупым выражением морды лица.

– Пройдём, отрок, – деловито выдал служитель культа. – Справка о смерти с собой? – уточнил он.

– С собой, – кивнул я.

И в закутке начал меня “окучивать” на золотые пуговицы, банкет на весь город и прочие непременные атрибуты похорон. Правда, узнав, что погибли родители, причём насильственной смертью, несколько смирил свои аппетиты.

И выходило, что за полторы сотни ауресов тела примут, проведут поминальный ритуал и сожгут, развеяв пепел по ветру. И даже металлическую табличку с именами на пол молельни пришпандорят. На последнем, я взглянул на и вправду испещрённый небольшими мелкими табличками пол. Правильно истолковавший мой взгляд поп выдал:

– Сколь долго продержится имя, столь и должно поминать усопших. А после – имя стёрлось, и помнят лишь дела! – веско выдал он.

Ну, даже в чём-то изящно, не мог не признать я. Всяко лучше, чем склепы и кладбища: никогда не понимал эти “земли для мёртвых”.

И, соответственно, организуют поминальную трапезу, состоящую из каких-то наполненных концентрированной святостью печенек и какой-то жутко ритуальной кашей.

– Когда потребно обряд провести, отрок? – выдал, под конец, священник.

– Побыстрее, – прикинул я. – Тела всё же. Но… друзья по службе, проститься могут захотеть, – задумался я.

– Тогда в первый день квинка, шесть пополудни начнётся служба. Прощаешься с родителями, да и направишься поминать в дом. Дальше наша забота, – сложил он молитвенно лапы. – Да, напиши своей рукой, что по твоему поручению слуги божии за телами пришли. Заодно приберут залу и столы поминальные поставят, – уточнил он. – А то есть поганцы, веры в господа не имущие, за воришек, прости господи, смиренных служителей принимают!

Правильно делают, не мог не отметить я про себя, отсчитывая служителю культа деньги, подписывая и получая бумаги.

Так, теперь завод, прикинул я, направляясь от церкви к остановке трамвая. Сам завод находился не в центре, так что пешком было далековато. Заодно проверим, будет ли мой попутчик за мной следить, или у меня паранойя разыгралась.

Трамвай был с удобными кожаными диванами без “стоячих” мест, стоил не гроши, имел довольно плавный ход. Уместившись в самом начале вагона, я отметил шмыгнувшего в заднюю часть топтуна, прикрывшего морду свою противную развёрнутой газетой.

Так, точно по мою душу, и точно надо с этим типом “разговоры говорить”. Вопрос только – где, напряжённо задумался я, впав в полумедитативное состояние.

Так, за заводом ни черта застройки нет. А есть пустырь, вроде бы как-то с отходами стального производства связанный. Сам завод окружает довольно высокий забор, комплекс зданий там внутри, и меня, если я почешу на пустырь, не заметят. Далее, припущу я, положим, по пустырю бегом. А за мной топтун, если он злодей – так точно, удобное место. Хотя… и пристрелить ведь может, если пистолет есть. Хотя Лада и Клиссо зарезали, но это никак не показатель отсутствия огнестрела. Блин, у завода стрелять не стоит, особенно первым, да и если полицай-охранник… чертовщина, сложно-то как, посетовал я.

Так, узел надо разрубать. Если он стрельнёт – то из короткоствола и не рядом с заводом. А я побегу, причём зигзагами. Что попадёт – шансы мизерные, пустырь из завода вроде не видно, так что: либо упаду и отстреляюсь прицельно, либо помру. Но тут варианты такие, не вижу я, в рамках текущей ситуации, выхода без риска.

А нет у топтуна огнестрела, либо полицай не злонамеренный – так вообще прекрасно. На мушку возьму и душевно побеседую. Всё, так и поступим, заключил я, выдыхая.

А вообще – попаду, если что, прикинул я. Мороз стрелять умел, Отмороженный стрелял ледяными пистолями, вроде бы навык есть, но тут неизвестный пистолет, да и тело непривычное. Блин, а варианты-то какие? В полицию идти, с воплем “дяденьки, защитите?” С учётом того, что главный полицай высоковероятно моей кончины и хочет…

Нет, без вариантов, действую, как надумал, окончательно решил я, старательно угоманивая скачущие гормоны.

Это ещё хорошо, что я форму хоть чуть-чуть подтянул, отметил я. А то будь я Гемином вульгарис – то и в процессе пробежки помереть бы мог, от натуги, на радость зложелателям всяческим.

Тем временем, трамвай остановился на нужной мне остановке, а покидая его, я отметил, что топтун вышел и почесал к каким-то складским зданиям, параллельно мне и отстав.

И по дороге прикидывал я свои планы, да и выходило, что они, если не будет случайных прохожих, вполне осуществимы. Впрочем, быть этих прохожих, по логике, и не должно: воскресный день, точнее, уже вечер. Смена заводская за час до полуночи будет, так что вряд ли кто лишний на улице появится. И память насчёт забора и комплекса заводских зданий не подвела, прикинул я, подходя к проходной здания управления.

– Кто таков, чего надо и к кому? – любезно полюбопытствовал дядька средних лет, после того как я приоткрыл дверь проходной.

– Толмирос, Гемин Толмирос, – обозначился я. – К кому… не знаю. Отец умер, сообщить сослуживцам надо, – беспомощно закончил я.

– Толмирос, Лад? – выдал страж, на что я кивнул. – Вот горе-то, – покачал он головой. А что… так, к управляющему тебе надо, – собрался он. – Проходи, на второй этаж и направо, до упора. Секретарше скажешь – зачем, пропустит.

– А? – помахал я документом.

– Не слепой я, – отрезал дядька, помотав головой. – Похож ты. Сочувствую, парень.

Хм, вообще, и вправду похож, поднимаясь, не мог не признать я. Хоть и тощий я и с бородкой – но общих черт с Ладом до чёрта, недаром я рожу свою грубоватой “в Лада” поминал.

Поднялся, дошёл до приёмной, сообщил секретарше. Та поохала, да и в переговорную трубу сообщила.

– Сочувствую вашему горю, господин Толмирос, – встретил меня весьма лощёный тип. – Что случилось?

– Разбой, господин Олин, – кратко ответил я. – Я, собственно, пришёл сообщить о смерти, ну и поставить в известность сослуживцев, что панихида завтра в шесть пополудни, а после поминки. Но знакомых отца я почти не знаю, – развёл я руками.

– Понятно, – кивнул управляющий. – Завтра, в шесть. Что ж, я предупрежу свою смену, а мой сменщик – свою, – посулил он. – На сколько человек вы рассчитываете?

– Честно говоря – не знаю, не думаю что поместится более двадцати, – протянул я.

– Ну не рабочих же я буду предупреждать, – фыркнул дядька. – Человек семь-восемь от завода придёт, может десять, если с супругами.

– Хорошо, господин Олин, – кивнул я. – Я, с вашего позволения…

– Конечно, господин Толмирос, ещё раз сочувствую вашему горю, – не стал препятствовать моему уходу дядька.

Так, мысленно и физически собрался я. А теперь начинается самое весёлое.

Вышел через проходную, кивнув на соболезнования стража, да шмыгнул вдоль забора. Оглядываться не стал, точнее обежал округу взглядом, отметив метрах в ста знакомую фигуру рядом… со второй фигурой, явно вместе. Вот чертовщина, злопыхнул я, но уже поздно что-то менять.

И почти бегом двинул вдоль забора, огибая завод. А дойдя до пустыря-свалки, рванул зигзагами вперёд, проклиная неэкологичных заводчан: то ли кокс, то ли ещё какая гадость была привольно навалена на пустыре.

Через три минуты бега я обернулся и испытал как облегчение, так и не очень. За мной чесали два типа, бегом. Причём, у одного в руке был какой-то клинок ножевого типа, а у второго что-то вроде кистеня. Точно не полицаи, выдохнул я, выхватывая пистолетик и припадая на колено.

Целился одному из преследователей в бедро, а попал в лицо. Это притом, что они замерли, в явной оторопи, увидев убегающую жертву с огнестрелом. Ну и чёрт с ним, не стал расстраиваться я, начав стрелять по ногам второго, с учётом “поправки”. И вообще, стрелял малютка негромко, отдача выходила смешная, правда, видимо, пятнадцать метров было для него далековато.

Но третьим выстрелом, на котором я думал стрельбу прекратить и, либо подпустить супостата с ножом, либо догонять, я всё же попал во вражеское копыто. Вредитель пал на землю, оглашая пустырь сетованиями на нехорошую судьбу и нехорошего меня. Нож он выпустил, баюкая травмированное копыто.

Ну а я бодро подскакал к вражине, пнув того по голове. И, быстро пробежался по одежде убийцы, стянув ремень и связав им руки. В ногу, кстати, попал удачно, отметил я. Теперь типу только в полицаи, хотя не думаю, что доживёт.

Шмыгнул к словившему пулю мордой, убедился в его бесповоротной кончине. Поднял откинутый ножик, что-то вроде ножа гаучо, с крестовиной, образованной самим клинком, этакий “кухонный нож” в боевом исполнении.

Ну и вернулся к приходящему в себя типу.

– Тебе пиздец, щенок! – поприветствовал меня убийца.

– Не думаю, – широко и ласково улыбнулся я, вспоминая один из немногих допросов, проведённых Отмороженным, причём примерно в том же ключе. – Полиция будет весьма рада видеть убийц и разбойников, – откомментировал я, вглядываясь в рожу.

И не зря, а предчувствия меня не обманули – рожу убийцы на миг осветило облегчение.

– Ну и хер с тобой, отсижу – на ремни пущу, – на чистом автомате ответил он.

– Ну, – ангельски улыбнулся я. – Вопрос в том, ЧТО я сдам полиции. Руки и ноги там не особо нужны.

– Не пугай, щено-о-А-А-А!!! – заорал допрашиваемый, после тычка ножом в пятку сапога, от души. – Ты ёбнутый псих!!!

– Просто – Отмороженный, – честно признался я. – Семья Толмирос. Кто приказал или заказал их смерть?

– Да ты совсем дурак, какая смерть?! Какая семья-а-а!!! – продолжил вокальные упражнения собеседник.

– Впереди целая ночь, – мечтательно улыбнулся я. – До полиции от тебя может остаться только тело и голова. И то не факт. Не ври мне и отвечай на вопросы, тогда от тебя сохранится гораздо больше, – честно соврал я.

И потратил я на этого подонка полчаса. Впрочем, лишившись части уха и пальца на руке, он стал петь правильные песни. Не сказать, чтобы я получал удовольствие, но в рамках сложившейся ситуации и не испытывал угрызений совести. Вообще, стал несколько более отмороженным, чем Отмороженный, подозреваю, не в последнюю очередь от “демонического сознания”. Впрочем, вопрос не в самокопании, а в выпытанной информации, которая мне ни черта не нравилась.

Итак, парочка передо мной и вправду была убийцами. Точнее, были они “исполнителями на крючке” не самых приятных поручений верховного полицая. Я урода помучил, но судя по всему, выходило так:

Выходцы из десятого класса, приятели, посчитали, что “работать глупо, воровать – разумно”. Ну, смотря на благосостояние и занятие большинства “владык жизни” – поспорить сложно. Так вот, напали они в “чистом” городе на подгулявшего типа, ограбили его и благополучно попались.

И – не загремели на каторгу. Один из приятелей был слесарем, второй, уже дохлый – весьма крепким в драке типом. И вместо каторги получили они место “деликатных порученцев” Щебетена. В основном – взламывали указанные квартиры, тащили документы и “себе на прокорм”.

До случая с казначеем год назад. И да, это были они. Чем уж полицаю помешал чин – не знали, а я думаю – на неблаговидном чём-то поймал дядька полицая.

В общем, весёлая у ребятушек жизнь. А вчера получили адрес, уведомление, что времени у них пару часов, ну и приказ “убить всех, но тихо”. Что они и сделали, после чего доложились полицаю, который на “двух” разгневался, узнал детали, ну и потребовал “щенка прикончить!”

– Где встречались с Рамилом? – уточнил я.

– У него дома. Не убивай, шойгар, подлечусь – пригожусь, я много умею, храни бог твою светлую родину! – зачастил тип. – За фалиту твою винюсь, не знали, дураки, – продолжил он.

Ни черта не понимаю, но, похоже, принял меня убийца за шпиона какого. А родителей – за “прикрытие”. Впрочем, похрен.

– Как попадали к Рамилу? Что внутри, какая охрана? Говори, если хочешь жить, – ни разу не соврал я.

И зачастил ободрённый убийца на тему, что и как у полицая. Вообще – место жительства немалого чина было всеизвестное, но деталей я, как понятно, не знал.

А были они таковы: охрана есть, но в сторожке-проходной на территорию особняка. И ни разу их во время вечерних, а подчас и ночных визитов душегубы не видели.

Что, в принципе, вполне логично – тут хозяин жизни и смерти, кого ему бояться-то?

– Стучали в окно, крайнее от оранжереи. Иногда спал, – частил убийца. – В халате встречал. Оранжерея на засов затворяется, через неё выходил. Засов – раз плюнуть, ножом поддеть можно.

– Что ж не прирезали-то тогда? – хмыкнул я.

– Полицмейстера? Да нам жизни бы потом не было, это тебе, шойгар, всё можно!

– Он чародей? – уточнил я.

– Вроде бы нет, простой полицай, – ответил мне допрашиваемый.

– Угу, – кивнул я, втыкая ножик под подбородок убийце.

Так, всё это противно, но надо, да и за Лада с Клиссо частично рассчитался. Вот только вопрос, что дальше-то делать?

Рамил этот – скотина та ещё, соответственно, пусть даже этих двух не найдут – что, кстати, вполне возможно, особенно если в яму скинуть и кокса этого дурацкого нагрести – так меня он всё равно за свои фантазии будет хотеть убить. Или ещё что гадкое умыслит, да и за родителей отмстить не помешает, вне зависимости ни от чего.

То есть, в идеале, надо мне этого полицая прикончить. Причём, вроде бы – возможность есть. Теперешний труп, скорее всего, не врал – явно рассчитывал выжить, став моим подручным. А на лжи в таком раскладе я бы его поймал. И что за ложь бывает, он вполне прочувствовал.

Хм, а иные варианты у меня есть? Похоже, что и нет, да и, по уму, прибить такую скотину – просто порядочно.

Так, хорошо, рассуждал я, оттаскивая мёртвые трупы к неглубокой яме и вырезая из них пули, а то мало ли. Положим, в особняк полицая я попасть смогу. Если труп соврал – то просто не попаду и отступлю. И ничего не потеряю, как была жопа, так и будет.

Ну вот, попал я, положим, в особняк. Видимо – ночью. Стрелять точно не стоит. Прирезать, прикинул я, смотря на ножик. Ну, видимо, так. Как в спальню попаду – непонятно, возможно, на ней замок есть. Но тогда окно, первое от оранжереи справа. Встретится кто-то по дороге вряд ли, ночью всё надо делать. И вопрос “смогу ли”, не стоит. Надо, если жить хочу.

Прирезать, ну и драпать домой. Подозрений ко мне, скорее всего, не будет. А если будут – проверку чародеем я пройду, проверено, спасибо Марцилу.

А самое поганое – времени нет ни хрена. Вопрос не в том, что трупы найдут – скорее всего, нет, в обозримом будущем, окинул я взглядом кучки кокса. Потом мне и не важно, в общем.

Вопрос же в том, что если не сегодня, то завтра полицай забеспокоится. И, судя по рассказанному, от меня не отстанет, то есть может и подчинённых натравить, а “закон – что дышло”, мдя.

Выходит, времени ни черта нет, посетовал я. Самое забавное, если дохлый тать просто отвечал наугад. Полицай не при делах, а я – “ёбнутый псих”, хмыкнул я. Хотя не верю я в такой расклад.

А значит, сегодня, а крайний срок завтра, надо вопрос с полицаем решать. И лучше всего сегодня ночью. Вот же гадство, прекрасно жизнь начинается!

Впрочем, своё праведно-обиженное злопыхание я притушил. В ничего было бы ещё хуже, факт. И в темноте не веселее.

Так, а у меня ещё встреча с Возерами, обещал заглянуть, думал я, наискось пересекая пустырь в наступающих сумерках. И вывозился я в этом антраците коксообразном, не сказать чтобы сильно, но неприятно.

Впрочем, ладно. И доеду на трамвае, не стоит выматываться раньше времени.

В трамвае погонщик на мою пусть отряхнутую, но всё же пыльную персону покосился, но возникать не стал.

А через четверть часа я уже звонил в дом Возеров, где меня, невзирая на несколько затрапезный вид, встретили объятья. Сначала Золины, со словами “Гемин, мальчик мой, я тебе так сочувствую!” – а потом Соны, молча, но просто вцепилась в меня.

Сам Возер, явно “тёплый”, взирал на это с одобрением, в отличие от последнего раза, как я его видел.

– Гемин, парень, прими сочувствие, – выдал слегка заплетающимся языком он. – Как же так, с Ладом и Клиссо… Но ты учти! – воздел перст он. – С Соночкой я тебя это… благословляю, да, – важно заявил он.

– Благодарю, господин Возер, – выдал я.

– Я Зерго для тебя, по имени зови! – заявил он.

Ну, хоть имя узнал, и то хорошо, отметил я.

– Служба завтра, в шесть пополуночи, – озвучил я. – А я, если не возражаете, хотел бы побыть один. Не навестить я не мог, но…

– Понимаю, Гемин, – сочувственно покивала Залина. – Обращайся, если что, поможем.

– Поможем! – важно подтвердил Зерго.

– И я, чем могу, – почти прошептала Сона.

– Завтра, если не против, мы дома, – негромко произнёс я девице. – Но сегодня мне надо побыть одному.

– Понимаю, – покивала подруга. – И Гемин, я люблю тебя, – прошептала она на ухо, обнимая. – Ты не один.

– Прощайте, до завтра, – отстранил я от себя Сону, кивнув ей с лёгким подобием улыбки и свалил.

Так, тут всё нормально. А мне, по уму, надо сегодня всё и совершить. В ночи глухой, часа в два ночи, наверное, а то времени может не хватить или наоборот, случайного прохожего встретить. Это ещё хорошо, что до дома полицая от меня полкилометра примерно.

С этими мыслями я и дошёл до дома. Поставил будильник на час, да и попробовал “поспать телом”, оставаясь сознанием вне его. Если засну – времени всё равно хватит, а так, может, и выйдет.

И, в принципе, вполне получилось, правда, не с первого раза. За полчаса я то проваливался в дрёму, то вскакивал, но, наконец, оказался “в темноте”, но чувствуя тело, как и то, что оно спит.

И стал уже в этом состоянии проверять надуманное, выводы, полученную информацию и прочее. И, судя по всему, выходило, что: либо я – реальная, поехавшая крышей кровавая маньячина, оправдывающая свои садистские потуги, но при этом от них ни черта не получая удовольствия.

Либо выводы мои верны, а планы осуществлять необходимо. Потому что логических дыр я не обнаружил, а жизни у меня при данных раскладах не будет: прибьют или посадят, не говоря о куче преступлений на полицае, что само по себе бесит.

Тем временем задребезжал будильник, ну и я проснул тело. Осмотрелся, прикинул, да и взял с собой небольшую подушечку-думку, пистолет и, само собой, трофейный ножик.

Подумал, да и решил пойти в домашних тапках. Недалеко, не столь холодно, а следов на порядок меньше, учитывая маршрут.

Ну и выдвинулся, тяжело вздохнув, на благую операцию “оздоровления правоохранительных органов”.

Освещение в центре было, но довольно редкое. И, на мою удачу, улицы наполнял туман, не слишком плотный, но ощутимый. И было уже довольно прохладно, но не слишком холодно.

Так что семенил я в удалении от фонарей, чутко прислушиваясь к округе и оглядывая дома. Последние меня искренне радовали темнеющими окнами, как и, к слову, квартиры моих соседей по дому.

Наконец, я дотелепался до особняка полицмейстера. Его скрывала кирпичная ограда, метров двух высотой, а в привратной сторожке горел свет. Что, в общем, вполне логично, отметил я.

Ну и оставалось проверить правдивость моего дохлого информатора. Что, по приближении к угловому столбу забора, вполне удалось. В положительном смысле: прикрытый деревцем столб и вправду имел несколько выемок, по которым я благополучно забрался.

Оказавшись в парке, я мысленно чертыхнулся – не видно было толком ни черта, разве что вдали, сквозь туман, пробивался свет сторожки. Вот ведь чертовщина какая, хоть возвращайся, посетовал я, напряжённо вглядываясь во тьму. И, вроде бы, что-то углядел. Отсвет, не отсвет, но хоть знаю, куда идти.

По мере аккуратного продвижения вперёд я убеждался, что это не отсвет, а именно неяркий свет лампы.

А совсем приблизившись, уже видя контуры дома и стену оранжереи, я понял неприятную вещь – свет горел в описанной информатором “угловой” комнате. Ну, не повезло так не повезло, вздохнул я. Будем пробовать завтра, лучше подготовившись. Но аккуратно заглянуть не помешает, логично заключил я.

Подобравшись к окну и осторожно заглянув в него, я понял, что повезло мне чертовски: в комнате, на кровати, при свете приглушённой толстым абажуром прикроватной лампы дрых явный полицай. Явно дрых, был один, а, главное – окно было слегка приоткрыто, фиксируясь шпингалетом.

Так, это хорошо, прикинул я. Наверное, надо попробовать пробраться, причём всё же через окно, а не через оранжерею.

Сняв тапки и убрав их в сумку, я, затаив дыхание, приподнял шпингалет ножом. Отчётливо услышав храп полицая – пусть не оглушительный, но вполне слышимый. Так, это совсем замечательно, обрадовался я, поднимаясь на подоконник. И начал медленно, двигаясь на выдохе и замирая на вдохе, двигать к кровати.

Итак, уже с метра отметил я. Есть полицай, он спит. И прибить его вполне возможно. Вот только… А на хрена это делать ножом?

Вообще – обидно, отметил я. Отравы бы какой, или что-то бытовое, естественное… На этой мысли у меня появилась счастливая улыбка: бытовое, лампа, этакий ночник, за которым полицай прячется от нечистой совести.

Так, начал прикидывать я. Надо, чтобы замыкание высоковероятно прибило гада. Это, вообще-то, не так уж просто. Но и не так уж сложно, с другой стороны – остановка сердца, а не сработает – ну значит неизящно добить. В идеале – лицо, предположим, лампа падает на него, размеры и местоположение её позволяют. И – ни хрена. Нужен контакт с плотью. Так, а если вода? Кувшин с водой стоит чуть дальше лампы, на той же тумбочке. Так, в принципе – вероятно. Не без огрехов, но мало ли, повернулся тип в ночи неудачно, в общем, шанс на “отсутствие подозрений в криминале” есть. А отсутствие света в доме – только на руку. При этом, вряд ли ВСЁ освещение завязано на один предохранитель. И уж точно свет в спальне и в сторожке охраны на разных.

После этого, я аккуратнейшим образом, в такт дыханию спящего, прихватил левой рукой лампу, занеся правой нож. И стал её аккуратно приближать к спящему. К счастью, люминесцентный свет не давал особого тепла, но на приближение света, на определённый момент, Щебетен всхрапнул особенно громко. Я напрягшись, готов был уже его прирезать, но полицай, продолжив храп, повернулся набок. Даже ещё лучше, прикинул я, прислоняя абажур к границе шеи и затылка.

Полицай продолжил храпеть, а я аккуратно выдохнул, прикинув куда и как мне двигать в темноте. Определившись, я взял кувшин с водой, прикинул, куда он “случайно упадёт”. Ещё раз взглянул с разных углов на спящего, прикинул, куда его пырять, если что.

Вздохнул, припомнил Лада и Клиссо – всё же не слишком мне нравилось то, что я делаю. Да и коротко плеснул водой на лампу, будучи готов пырять, в ответ на “неправильный” звук.

Сверкнула вспышка, и наступила темнота. А вот звук был “правильным” – мелкое поскрипывание кровати без криков. Это значит хорошие предохранители, не вышибает совсем, мимоходом порадовался я, прислушиваясь к шуршанию и поскрипыванию тела, явно выгнутого судорогой от тока.

И, судя по субъективным ощущениям, продолжалось это “казнильное шебуршание” не менее пары минут. За это время отошедшие от вспышки глаза стали различать слегка сереющий оконный проём.

Звиздец, это СКОЛЬКО я уже душегубством занимаюсь, чёрт побери, удивился я.

Тем временем, подёргивание прекратилось, послышался скрип кровати. Значит, обмяк. Не орёт, дыхания не слышно, отметил я, кидая кувшин на отмеченное место.

Подумал, а не проверить ли мне поджаренного, но решил, а ну его нафиг: ни черта не видно, дыхания не слышно, а лезть лапами, путь даже в тонких кожаных перчатках – шанс составить компанию полицаю.

А время поджимает, раз небо сереет – не менее пяти, а то и поболее. Валить надо, решил я, ну и, собственно, это и сделал. На подоконнике надел тапки, подумал, да прикрыл окно на шпингалет, с помощью ножа. Несколько шире, чем было, но лучше, чем ничего. И почесал в сумерках обратно, благо свет сторожки сквозь сгустившийся туман пробивался.

Пройдя вдоль забора, нашёл я столб, с внутренней стороны которого также были выемки. Подумав, снял тапки ещё раз – в саду земля, так что нафиг лишние следы. Ну и покинул особняк полицмейстера, обувшись уже на той стороне.

Так, а теперь надо быстро домой, прикинул я. Скоро появятся разносчики и прочая обслуга, встречаться с которыми, даже если всё будет “чисто”, мне не стоит. И от ножа надо избавиться, прикинул я.

И двинул, в сгущающемся тумане и уже отчётливых сумерках, в сторону дома. Встреч, к счастью, не было, нож я уронил в канализационный сток по дороге – если и найдут, до того как проржавеет в труху, со мной никто не свяжет. В палисаднике перед домом почистил подошвы тапок о влажную и уже жухнущую траву, да и завалился аккуратно в дом.

Добрался до своей мансарды, с облегчением выдохнул и даже улыбнулся – кажется сегодня мне ЧЕРТОВСКИ везло, невзирая на кучу ляпов. Ну не убивец я, в конце-то концов, уж точно не “профессиональный”.

А в остальном – даже некоторый душевный подъём есть, отметил я. Как по причине избавления от смертельной, в прямом смысле слова, опасности, так и в связи с возмездием за Лада и Клиссо.

А денёк сегодня ещё тот будет, напомнил я себе, да и стал набирать ванну. Хоть так расслаблюсь, пока есть время.