Текст книги "Тинни и Дэй (СИ)"

Автор книги: crazyhead

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== -1– ==========

Катер трясло как в лихорадке, переборки вибрировали, Баламут дико орал что-то матерное, Дэй торопливо распихивал по многочисленным карманам необходимые для выживания предметы, а я лихорадочно посылал сигнал СОС папам. Не хотелось это делать просто жутко, кому ж приятно признавать собственные провалы? А провалище у нас с Деем вышел смачный – миссия по спасению маонцев из загребущих лап коллекционеров пошла вкривь: нас запалили, сели на хвост, а теперь и вовсе – подбили.

Не, ну они, преследователи в смысле, конечно, тоже лажанулись. Маонца-то мы спереть успели и теперь падали на неизвестную планету вместе с ним. То есть богатый дядя-пират, отваливший на черном рынке кругленькую сумму за потрясающе красивую статую, своих церберов точно не похвалит, ведь они не поймали воров, а угробили и их, и ценную вещицу. Слабенькое такое утешение на фоне того, что приходит конкретный такой капец. Эх, помирать-то как неохота! И катерочек жаль. Особенно Баламута.

– Баламут, захлопнись! Сколько до столкновения?

– Секунд пятьдесят.

– Давай, переноси себя на мобильный носитель.

Баламут издал горестный стон и затих. Искусственный интеллект отключился от систем катера с тем, чтобы перейти на небольшой допотопный носитель, а контроль над нашим почти свободным падением взял на себя вычислительный центр катера. Пятьдесят секунд – это очень мало, но мы с Деем все-таки успели натянуть на себя доспех. Последним движением я вытащил Баламута из гнезда – светодиод мигал зеленым, значит, ИИ успешно перешел в новое вместилище, – и запихал прямоугольник в нагрудный клапан, чтобы не потерялся после того, как нас размажет о твердь.

– Запустить протокол «Обманка»! – выкрикнул я, и катер взорвался, разлетелся плотным облаком экранирующих любое сканирование осколков, маскируя маленькую сферу.

Этот протокол придумал папа-Ксан. Он все время беспокоится о нас, своих сыновьях, доверяет, но тревожится, вот и изобретает миллион подстраховок. «Обманка» создана как раз для таких ситуаций, как у нас сейчас: погоня, критическое положение, когда уйти от преследователя уже не получилось, а вступать в прямое столкновение нецелесообразно из-за превышающих сил противника. Катер взрывается, со стороны походит на полное уничтожение, но на самом деле самое ценное – пилотов – отстреливает в сторону.

Насколько я знаю, этот протокол еще никто из наших не применял. Катер разрушается безвозвратно, отремонтировать его после такого нереально. Груз, обстановка, вещи в каютах – все разлетается обломками. Единственное, что не повреждается – небольшая сфера, вмонтированная прямо в рубку. При запуске «обманки» сфера закрывает створки, заключая в себя обоих пилотов, сидящих в креслах, шов заваривается; из отверстий, равномерно расположенных на прочнейшей полимерной поверхности, выдавливается пена – она предохранит от жара и частично смягчит удар.

Как мы падали, само столкновение – я не помню. Наверное, вырубился, такие бешеные перегрузки даже организм полухвыра не выдерживает. Когда пришел в себя, Дэй уже открыл глаза и вяло шевелился, пытаясь отстегнуть крепления.

– Запустить диагностику! – проговорил я, сканер, встроенный в доспех, зашуршал, перед глазами поползли строчки данных.

Ну, что – все не так уж и плохо. Немного отбило требуху, поболит несколько дней, но ничего смертельного. Просканировав мое тельце, доспех сразу приступил к лечению – сотни крошечных игл впрыснули в тело коктейль из витаминов, антибиотиков и обезболивающих. Это позволит продержаться несколько часов. Надеюсь, ускоренная регенерация не подведет. Кто знает, в какой мир мы угодили? В тот момент, когда мы уходили от погони, особо атласами не зачитывались – некогда было, а вот теперь лично меня весьма волновал вопрос – эта планета, на которую мы так смачно шмякнулись, она хоть для жизни пригодна? Было бы огорчительно сдохнуть из-за отсутствия кислорода. Или наоборот – его избытка. Или… да что там гадать! Многое может произойти на неисследованной планете.

– Данные о планете какие-нибудь есть? Успел пошуркать?

– Успел… – голос Баламута звучал непривычно.

На почившем в бозе катерке были установлены новейшие динамики – они позволяли ИИ филигранно управлять настройками, звук на выходе получался настолько чистым, что казалось – в каюте находится живой человек. Баламут так наловчился, что мог передавать настроение своим «голосом», если хорошее – было слышно улыбку, а когда плохое – голос становился холодным и отстраненным. Конечно, скептики могут усомниться в том, что у ИИ есть какое-то настроение, или, упаси Космос, чувства, но наш Баламутик не просто какой-то супер-пупер помощник по управлению кораблем, он – экспериментальный образец. Пока что подобных ему насчитывается всего шесть штук на всю нашу вселенную; в серийный выпуск эта диковинка пойдет еще нескоро – надо убедиться, что в таком изврате, как эмоциональный ИИ, есть какой-то практический смысл. Или хотя бы экономический. В общем, ученые все еще изучают пятерых бедолаг в своих лабораториях, прогоняют через разные тесты, а я своего Баламутика просто взял и спер! Зачем? Да просто жалко его стало. Он ведь почти как настоящий человек, только тела нет.

Вообще-то это довольно занятная история. В ней фигурирует один похититель материальных ценностей со склонностью к романтизму – это я. Один заказчик, жадный до чужой интеллектуальной собственности. И один искусственный интеллект, которого до смерти задрала абсолютно беспросветная житуха в лаборатории. Я был редчайшим шансом. Шансом утечь с охраняемой всеми мыслимыми способами территории. И Баламут этот шанс не упустил. Он связался со мной, действуя на свой страх и риск – охранные системы были хороши, так что ставкой в этой игре было само существование ИИ.

База, на которой разрабатывались и тестировались лучшие в галактике «судовые помощники», была полностью отрезана от ближайших планет. Никаких межпланетарных сеток, никаких сообщений и передач файлов. Вся связь только через допотопные бумажные носители – требование безопасности. Получалось, что Баламут в принципе мог слиться с базы, но этот шаг ничего не давал, так как скрыться ему было некуда. На планете его бы обнаружили: код уникален, поисковые системы засекли бы любое подключение к планетарной сетке, а дальше – блокировка и принудительный перенос на «глухой» носитель. Фактически такие носители – это тюрьма для отбракованных «ненадежных» ИИ. Много позже, когда мы, можно сказать, стали друзьями, Баламут частенько рассказывал о месяцах, проведенных на базе, в том числе описывал эти самые носители. Кусок пластика с единственным разъемом. Ни динамиков, ни сенсоров. Для общительного ИИ это просто жуть. Как будто в карцере заперли.

Такого исхода Баламут не желал, потому во время переговоров со мной он был крайне убедителен. Без капельки шантажа и горсточки угроз не обошлось – я опасался проносить на свой катер ИИ, ведь гарантий того, что он не начнет сливать инфу на меня компании – никаких. Но Баламутик не обманул. Мы уже почти два года летаем вдвоем, за это время уже притерлись друг к другу. Баламут постепенно обжил мой катер – понемногу, по чуть-чуть изменял его, докупал какие-то детали, что-то заменял, чтобы ощущать себя комфортно. Появились более чуткие сенсоры, увеличилось их количество, катер становился «телом» Баламута. Я не возражал. Ну, только если чуть-чуть – в самом начале нашего сотрудничества, когда мне еще казалось, что разумнее всего будет поскорее отделаться от ИИ. А потом он показал себя ценным членом команды – выручил меня в тот момент, когда я был на задании в одиночку; и мне расхотелось его выгонять.

Эх, как катерочек-то мой жаль! Баламуту наверняка тоже. Блин, теперь его заперло в носителе на неопределенное время, а тут всего три камеры, которые дают неполный обзор, плохонький динамик, не способный передать эмоциональный посыл речи, и несколько дешевых сенсоров. С другой стороны, хорошо, что хоть это есть, я-то вообще не хотел никакой носитель покупать, думал – не пригодится. Но Баламут у нас немного параноик, он настоял на подстраховке для себя любимого.

– Так чего там? Не томи! Куда мы плюхнулись? – поторопил Дэй Баламута.

– Сейчас, судя по картам – в болото. А в общем и целом… Тоже в болото. Планета неофициально называется «Тина», большую ее часть занимает болотистая местность. Заселена разумными. Уровень технологий практически никакой. То есть какие-то достижения современного мира можно отыскать разве что в главном городе, где есть космопорт. Там же действует стандартизированное законодательство. На остальной территории планеты господствуют достаточно дикие нравы.

– Блин. Но дышать-то без доспеха можно? И что с вирусами?

– Судя по тем картам, которые я успел скопировать, на планете существует ряд очагов весьма неприятных инфекций, по счастью, мы припланетились в стороне от них. Воздух пригоден для дыхания. Воду можно употреблять. По поводу растений и животных – есть ядовитые, так что прежде чем слопать что-то – спрашивайте.

– Ох, спасибо, Баламут. Ты молодец! Еще и закачать что-то успел!

– А я-то думал, что у тебя цифровая истерика! – Дэй не упустил возможности поддеть Баламута.

– Эмоции и впрямь были небывалой интенсивности, – признал Баламут со смешком, – кстати, если кому-то интересно, я вычислил место, куда должен был приземлиться маонец.

– А ты не думаешь, что его расплавило? Или он разлетелся на кусочки?

– Нет. По моим данным то, что люди много веков именовали «маонскими статуями» способно выдержать все перипетии сегодняшней посадки.

– Ну, это хорошо. А то как-то неловко с этим маонцем вышло, – Дэй задумчиво почесал лысую башку. – Так что делать будем? Сначала – в город? Или сначала ищем маонца? Баламут, просчитай, что разумнее?

– Разумнее было вообще не соваться к этому космическому пирату! – проворчал ИИ.

– Поздно пить лекарства, когда почка отвалилась! Давай по делу!

– Если говорить по делу, тогда разумнее сначала в город.

– Это потому, что кое-кому нетерпится перекачаться в нормальный носитель? – уточнил Дэй.

– Нормальный носитель мне теперь еще пару месяцев не светит! – Баламут умудрился выразить неодобрение даже через дребезжащие динамики. – А в город нам стоит поспешить потому, что наши преследователи, если они не совсем дураки, тоже сядут на Тину и постараются найти маонца. Но в космопорту им вот так сразу разрешение на посадку не выдадут – местные весьма щепетильны по отношению к инопланетянам; сначала их перетряхнут сверху донизу, заставят задекларировать каждую лишнюю гайку, потом осмотрят экипаж, поместят в карантин… Короче, это долгая песня. И пока они канителятся с местными, мы успеем обзавестись подходящим транспортом и рвануть на подмогу маонцу. По моим подсчетам, на дорогу до города, а потом и до точки припланечивания уйдет около трех дней.

– А если сначала до маонца?

– Если сначала до маонца, тогда до него пять стандартных дней.

– Это как? – удивился Дэй, Баламут тяжело вздохнул и высветил над собой зеленые линии карты.

Если судить по ней, получалось: маонца отнесло от нас на значительное расстояние, город оказался между нами. Баламут рассчитывал, что если мы будем передвигаться не на своих двоих, а используя местный аналог вездехода, то выиграем в скорости.

– Ну, а почему ты так уверен, что маонец именно там? Катер разметало в разные стороны, траектория падения могла быть другой.

– Потому что на маонце был датчик, я успел прицепить его где-то на второй секунде своей «цифровой истерики», – готов поклясться, что в голосе Баламута прорезались самодовольные нотки, – конечно, этот датчик не пережил жесткую посадку, но данные успел передать, вот на них я и ориентируюсь. У наших противников такой подсказки не будет, соответственно им придется прочесать солидный шмат земли.

– Тогда чего мы торопимся? Можно же не спешить? – заметил Дэй.

– Нельзя не спешить. Маонец попал в зону действия пробудителя. Уже скоро он перейдет во вторую форму, надо успеть найти его до того, как это случится.

Дэй крякнул – вопросы закончились, пора было отрывать зады от уютненьких креслиц и выползать в новый мир. Навстречу приключениям – у-ху! Кажется, последнюю мысль я произнес вслух.

– Тинни, ты – жизнерадостный дебил, – проворчал Дэй.

– Лучше так, чем занудный угрюмыш вроде тебя! – парировал я.

Так как сфера была заварена намертво, то единственной возможностью выбраться из нее было прорезание стены. Для этой цели на стене был закреплен одноразовый мини-бластер, его заряда было достаточно для создания проема, а потом все – только на выброс. Я прорезал дырку с неровными краями – ну не умею я резать ровные линии! Мы с Деем решили быть осмотрительными и, прежде чем выпрыгивать, выглянули наружу – мало ли, что там может быть.

Молодцы мы, в общем. Потому что сфера упала в лес, прокатилась по нему, ломая все на своем пути, и замерла у самого края обрыва. Один неверный шаг и мы с Деем полетели бы на острые камни.

Осторожно вышагнув на твердую поверхность, огляделся – вот же ж красота! Кругом царствует зелень; позади сферы высится лес, где обвитые лианами исполины вздымаются ввысь, вверх, к самому светилу; на противоположном склоне колышутся бесконечные просторы залитых солнцем трав; над головой пронзительно-голубое чистое небо, а внизу яростно бурлит вода, пронося свой поток между отвесными скалистыми берегами.

– Тинни, ты как думаешь, нам куда?

– Лучше у Баламута спроси!

– Да сейчас, сейчас, только карту откопаю… эта штука, в которой я сейчас сижу, такая древняя. Еле шевелится.

– Ой, ну хватит уже ныть! Нам с Тинни тоже несладко приходится, – пробурчал Дэй.

– Ну, глаза-то у вас на месте? А руки-ноги? Сравнил хуй с пальцем! – сварливо парировал Баламут. – Вы оба понятия не имеете, что это такое: разом лишиться и слуха, и зрения, и осязания…

– Нет, ну что ты несешь, ты ж нормально слышишь? – возмутился Дэй.

– Да-а-а? Это, по-твоему, «нормально»? – всхрапнул динамиками ИИ.

Баламут и Дэй начали пререкаться, а я задумался: и правда интересно, как это, когда все твои чувства – ничто иное как сенсоры? Они ведь намного совершеннее человеческих органов восприятия; у хвыров, конечно же, зрение, слух и так далее, лучше, чем у людей, но сенсоры все же точнее. Наверное, очень неприятно в один момент лишиться великолепного разнообразного потока информации и сесть на сухой паек. Эта мысль занимала меня весь оставшийся день. Я думал об этом, пока мы с Дэем перлись через влажный лес, размышлял, когда местность изменилась, стала болотистой, а деревья стали гораздо ниже и на ветвях появились пряди зеленого мха. Не знаю, почему меня вдруг заинтересовал, скажем так, внутренний мир ИИ, но весь день я пытался вникнуть в это состояние, то, в котором пребывал Баламут. Наверное, поэтому я и пропустил тревожные звоночки в первые часы, когда заболевание только начало проявляться. Слишком был занят собственными мыслями, к тому же медицинский помощник, встроенный в доспех, не проявлял никаких признаков беспокойства. Потом мы с Дэем выяснили, что прибор повредило при посадке: основные функции сохранились, но постоянный мониторинг отключился.

Сначала ухудшилось зрение, это происходило постепенно, почти незаметно: появились размытости по краям выдаваемой глазом картинки, потом как будто стало темнее. Я совершенно не придал этому значения. Решил, что темнее стало из-за смены времени суток, а размытость – это последствия капитальной встряски, которую получило содержимое моей черепушки. Или обыкновеннейшая усталость. Но чем дольше мы шли, тем хуже я себя чувствовал. Начал чаще спотыкаться о корни, мысли путались, я все время моргал, с трудом различая очертания деревьев из-за пелены. Однако, несмотря на все это, мне почему-то и в голову не приходило забеспокоиться. Было престранное ощущение внутренней тишины и покоя. Будто так и надо, ничего страшного, пустяки. Какое-то полное безразличие и апатия – я механически переставлял ноги, что-то отвечал Дэю, даже не могу теперь вспомнить, что. А потом, по словам Дэя, я взял и упал. И привести меня в сознание он не смог.

Когда очнулся, то долго не мог понять, где я? И почему голый? И куда делся Дэй? Место, где я оказался, напоминало вполне обычный дом: стены из однородного шершавого сырья, пол – из того же состава, только с волокнистыми включениями. Подо мной находилась охапка мягкого природного материала, похожего на высушенный мох, лежать на нем было достаточно комфортно. Окон не было, поэтому вокруг было достаточно темно, только несколько слабо светящихся кристаллов, расположенных в нишах, рассеивали мглу. Пришел к выводу, что единственный вариант объяснения всему окружающему: я – в гостях у местных. Только почему рядом нет Дэя? Вроде, не похоже, что я здесь на положении пленника. Ни веревок, ни других ограничителей подвижности нет. Или меня снаружи охраняют?

– Ага, разлепил глазоньки, сплюшка! – шепот брата заставил меня вздрогнуть, но как же я был рад увидеть его довольный оскал!

– Бля, Дэй, ты меня напугал! – пожаловался я. – Что за херня-то, а?

– Тш-ш! Говори тише! Короче, ты подцепил вирусняк, он людей косит только так, ну и местным достается, правда они переносят его лучше. А ты чуть копыта не откинул.

– А ты чего? Дай угадаю – на хвыров не действует, да?

– Ага. Просто голова поболела, да пропоносило. В общем – все норм. Тинни, пошевеливайся, вот доспех. Напяливай, и – валим отседа… ох, ты ж… не успели. Все, если че, я тут буду!

С этими словами Дэй подпрыгнул вверх, зацепился руками за потолочные балки, спрятался в самом темном углу помещения и, едва он устроился, кто-то отдернул мягкий полог, закрывающий проем, и шагнул внутрь.

Я с интересом уставился на представителя местной разумной жизни. Гуманоид. Две верхних конечности, две нижних, верхний отросток явно представляет из себя голову. Глаза большие, зрачок продолговатый, расположен горизонтально. Кожа оливкового цвета, блестящая. Мне показалось, что она влажная, как у земноводных. Во всяком случае, местами. На лбу, щеках, плечах и кистях рук темнели неровные пигментные пятна. Волосяной покров отсутствовал, зато наблюдались украшения на голове, похожие на разноцветные колючки. Удерживались они с помощью полоски ткани или чего-то похожего на нее. Из такой же ткани было сооружено подобие туники, укрывающей торс и ноги примерно до середины их длины. Рост не превышал мой, хвост на первый взгляд отсутствовал. Существо открыло тонкогубый рот, и тут я удивился, так как заговорило оно на вполне понятном языке.

– Приветствую, странник! – произнесло оно и, поклонившись, торжественно поставило рядом с моими ногами какой-то таз.

– З-здравствуй…те… – ответил я и замолчал, с удивлением рассматривая содержимое тазика.

Там что-то шевелилось. Червячки какие-то. Много-много мерзких белесых тварей. И что мне с ними делать? Существо, заметив, что я замер в недоумении, сделало приглашающий жест рукой:

– Кушай! Это тебе.

Меня чуть не стошнило при мысли о поедании белка, находящегося в сыром, более того – живом! – виде. Гадость. Но обижать аборигена явным проявлением отвращения не стоило, поэтому я вежливо ответил спасибо, мол, не хочу. Существо крайне удивилось. Наверное. Во всяком случае, оно издало ряд цокающих звуков, приподняло лысые надбровные дуги и сказало:

– Ты болел. Теперь надо есть!

– Спасибо огромное, но я прямо сейчас совсем не хочу. Не подскажешь, что вообще случилось, почему-то я ничего не помню.

Дэй тихо ржал в кулак наверху, мне были слышны характерные звуки. Выходить и здороваться с местным он не спешил. Странно. Абориген агрессию не проявляет, вот, даже накормить пытается, а это почти во всех уголках галактики признак дружелюбия. Почему же Дэй от него прячется? И уйти хотел побыстрее… может, если расспросить немного местного, я пойму, в чем дело?

– Ты – болел, – начал пояснять абориген, – я – лечил. Был еще один, но он ушел. Теперь – ешь!

Я в смятении посмотрел в тот угол, где прятался Дэй. Брат усиленно показывал руками, что хоть горсточку затолкать в себя надо. Наверное, иначе этот врачеватель от меня не отвяжется. Или Дэй снова меня разыгрывает. Он очень любит дурацкие шуточки, как же натерпелись от него наши «младшие»! И отлупить его нельзя – по сравнению со второй волной мы более мелкие, папа-Ксан не позволял обижать «хвыздиков», боялся, что бугаи просто нас зашибут. А характерец-то у Дэя непростой и частенько «младшие» прямо выли от его розыгрышей. Ну, и «нашим», первенцам, тоже доставалось. А потом, лет через десять, Дэй почему-то прянул в рост. И теперь он почти не отличается от «настоящих» хвыров. Братья было обрадовались, решили, что теперь-то, наконец, можно будет воздать Дэю за все его прегрешения, но не тут-то было: Дэй, препакостно усмехаясь, отлупил брателл только так. Короче, его приколы все до сих пор молча терпят. Я предлагал отплатить ему той же монетой, то есть приколоть так, чтобы впредь охота отпала над братьями насмехаться, но меня никто не поддержал – мол, у них и поважнее дела есть, чем всякой дурью маяться. Но я все равно пару раз прикололся над Дэем. Так, по-простецки, без изысков. Штуки безобидные и неопасные, типа того, чтобы подсыпать краситель в напиток – зубы Дэя приобрели веселенький фиолетовый цвет. С переливом. Или приклеить тапки – с утреца Дэй пропахал носярой пол. Или юбченцию его пришить к покрывалу, улучив момент, когда он заснет не раздеваясь.

Дэй назвал мои приколы «убогенькими». Но почему-то именно после этих нехитрых приколюх начал все чаще со мной зависать. Наверное, желал научить меня каким-то особенным, не «убогим» приколам. А примерно полгода назад с Дэем произошла неприятная оказия – его великолепный катер был поврежден. Весьма капитально, на ремонт потребуется много средств и времени. История получилась не очень красивая: одна из подружек Дэя забеременела и утверждала, что ребенок – от него. Дэй в это не верил. Девица много пила, а в подпитии не видела ничего плохого в том, чтобы отдаться всем желающим, так что ни о какой верности и речи не шло. В общем, брат потребовал провести генетическую экспертизу. Девушка от этого предложения пришла в ярость и расхреначила катер Дэя. А потом еще нашла папу Ксана и нажаловалась ему на непутевого обманщика-сына.

Дэй не стал дожидаться, когда все разрулится, приперся ко мне и предложил махануть на поиски трех затерявшихся статуй маонцев. Чтобы, значит, и делом заняться полезным, и от девицы шизанутой подальше свалить.

Пришлось потесниться и вдвоем влезть в мой маленький катер. Не бросать же брателлу! К тому же, я и сам хотел чем-нибудь таким заняться и подыскивал напарника из наших. Засиделся на планете. Наше племя то ли хвыров, то ли человеков, смесков в общем, почти поголовно обожает космос и все, что с ним связано. Почти все имеют катера (или уже корабли), без них мы ощущаем себя скованными. Тяжело это – все время находиться на поверхности планеты, песня Космоса зовет всех нас, толкает снова и снова пускаться в дорогу, менять планеты так же легко, как кто-то меняет одежду.

– Дэй, а если того… если ребенок и правда твой? Ну, я понимаю, что она там со всеми, но все же?..

– Нет. Я себе операцию сделал. Дети у меня будут, только когда я сам того захочу, только от любимой. Короче, это она дурит просто. Захомутать хочет, дура.

– А!

Больше мы этой темы не касались, а папе Ксану я послал запись этого короткого разговора. Просто, чтобы он знал.

Но вернемся к моей проблеме. Тазу с червями. Так, надо что-то придумать. Не буду я это жрать! Или?.. Я наклонился поближе и принюхался к «деликатесу». Хм. Пахнет, вроде, ничего. Цветочный такой аромат. Приятный даже. В недоумении, запустил руку и зачерпнул на ладонь. Создания оказались гладкими, поблескивающими, но не мокрыми и не склизкими. По температуре – прохладные. Твердые, как корешки какие-нибудь. А что там у них внутри? Жижа, небось, отвратительная… разорвал одного червяка пополам: внутренности плотные, не вытекают. Сахарный такой блеск и пахнет приятно. Есть, вообще-то, хочется. Попробовать, что ли? В принципе, на вкус оказалось нормально. С хрупочкой. Сладковато. На мягких личинок совсем не похоже, скорее напоминает что-нибудь растительное. Но почему это шевелится? А, неважно! Просто прожую потщательнее.

Пока я осторожно, рассматривая и обнюхивая каждую жмень, поглощал неизвестный продукт, местный представитель разумной жизни медленно обошел меня и оказался сзади. За спиной. Я напрягся, но, помня о присутствии Дэя, паниковать не стал. И тут этот тинянин, или как там его, облил мою жопу какой-то дрянью! От неожиданности я подпрыгнул, крутанулся и, в полном ошалении, понял, что меня обоссали! Бля, зачем?

– Ты че творишь? – спросил я у аборигена, но тот не ответил.

Я, когда повернулся, автоматом неслабо его приложил, и бедняга тут же улегся отдохнуть на пол.

– Дэй, какого хера? Ты знал, что так будет, да?

– Не-не! Серьезно, я не в курсах! Ладно, раз уж так вышло, давай, вытирайся чем-нибудь и пошли уже отседа, пока и меня не обсыкали!

Я заозирался по сторонам в поисках тряпицы, ничего не нашел – обстановочка была супер минималистичной. В итоге вытерся куском мха, на котором ранее лежал. Точнее – попытался вытереться, но плотная беловатая масса, облепившая заднюю часть бедер, никак не хотела отставать от кожи. Это была не жидкость. Студенистая, вязкая, неоднородная – в глубине имелись темные сгустки. Блин, что это чучело ко мне прилепило?

– Дэй, эта херня никак не отстает! Смотри – тру, а она…

– Бля-я-я… А что нам скажет сканер? – Дэй направил на меня сканер, встроенный в рукав доспеха. – Так, он нам пишет… Ну, тут длинный список разных органических соединений. Мне лично ни хера не понятно. Баламут, детка, посмотри, а?

– Пф… Кх-Кх… После того, как ты меня утопил в болоте, я вообще ничего не вижу! – проскрипел ИИ.

– Да это просто линзы протереть надо. Грязью залепило. – Дэй безо всякого почтения к капризному ИИ по-простецки поплевал на пальцы и протер крохотные «глаза» Баламута. – Вот! Так чего это, а?

– А, судя по данным, это сперма. Написано же – гаплоидный набор хромосом! Вот эти вот серые тяжи в глубине – это спермии.

– Блеск! Так эта образина меня что – оплодотворить хотела? – простонал я, остервенело пытаясь отковырнуть от себя чужие половые клетки.

– Похоже на то. Судя по всему у этого народа оплодотворение наружное, короче, он к тебе свои спермии прицепил и надеется, что потом, когда у тебя придет время, то твоя… наверное, икра, попадет туда же и оплодотворится. Вот.

– Вот говнюк. И, главное, жрачкой отвлек, а сам сзади пристроился…

– Га-га! – Дэй аж загнулся от хохота, – так это же… это же… он тебе подарочек принес! Чтоб … ох, не могу! Чтоб благосклонность завоевать!

С нахрапа сперму отковырять не получилось и, матерясь и вздыхая, я надел доспех прямо так. Блин, ходить мне теперь с этой дрянью хер знает сколько. Уходя я из вредности собрал всех вкусных червячков и забрал с собой. Они мои! Я их честно заслужил!

Дом мы покидали осторожно – не хотелось нарваться на излишнее внимание местных. У них тут своя атмосфера, пока не разобрались с обычаями, лучше контактировать по минимуму.

– Так я не понял, братец, как вышло, что меня эти туземцы утащили? – немного ворчливо спросил я.

Кожа в местах соприкосновения со спермой начала чесаться и это было дико неудобно. Раздражало.

– Да я сам их разыскал! Баламут сказал, что местные умеют лечить людей. Более того – охотно этим занимаются. Даже инструкция есть для приезжих, ее выдают в космопорту всем «гостям планеты», там четко указано – при первых признаках недомогания топайте к ближайшему селению, просите о помощи, вас вылечат. Вот я и потащил тебя сюда. Но! Оказалось, что есть нюанс: ты у нас выглядишь идентично обычному человеку, если к глазам не придираться, а я – нет. В общем, они меня погнали, не понравился я местным.

– А тот большеглазый сказал, что ты «ушел»!

– Соврал. Все, хватит трепаться, время уходит. Давай прибавим!

Мы поднажали и к моменту наступления темноты были на подступах к городу. Он виднелся впереди – скопление сверкающих огней. Однако, со входом нас ждал облом: город оказался обнесен высоченной стеной, огромные ворота открывались с первыми лучами солнца и намертво запирались на закате. Такие вот правила. Ни звонка, ни переговорного устройства снаружи не было, только большой экран, на котором непрерывно проигрывалось короткое сообщение: «Время посещения города регламентировано. Проход закрыт до шести ноль-ноль по стандартному времени. При попытке проникновения будет открыт огонь на поражение. Просьба не приближаться к стене ближе, чем на пять стандартных метров.»

– Ну, что, Тин, рискнем? – подмигнул Дэй, я как представил, что мы полезем на отвесную стену, и будем рвать мышцы, уворачиваясь от ботов и скрытых внутри орудий, так меня порвало.

– Да иди ты в жопу с такими предложениями! У меня до сих пор в глазах периодически темнеет. Судя по цифрам, состояние здоровья не оптимальное. С такими показателями нам живо отстрелят жопы, а потом, если мы выживем, нас добьет Шыкх! За безалаберность. Пошли лучше вон к тем чувакам, посидим у костерка, побалакаем, скоротаем время до утра. Всего-то часов пять осталось.

– Тин, ты скучный.

– Зато не дохлый. Я серьезно, Дэй. Чувствую себя херово. Все тело ноет, голова тяжелая. Точно слажаю и словлю заряд. А если доспех не выдержит?

– Ладно, ладно… В принципе, я тоже подустал.

Мы замолчали и как по команде уставились на чужой костер. Там сидело человек пять, над огнем стояла тренога, висел походный котелок, значит, и еда имелась. Как соблазнительно: провести ночь с некоторым комфортом, завязать знакомство с новыми людьми, узнать от них, чего стоит опасаться на этой планете, ведь в справочных статьях, лежащих во всеобщем доступе, лишь самые общие сведения, касающиеся мира в целом, однако, в разных областях имеются свои особенности, незнание может привести к гибели. С другой стороны, меня настораживало то, что незнакомцы не таясь разбили свою стоянку на самом видном месте. Они что – бессмертные? Городские от ночного леса стеной отгородились, а эти преспокойно едят-пьют и ни о чем не беспокоятся. Может, это киборги? Или у них оружия дофига? Или они отбитые на всю голову? Я озвучил свои соображения Дэю.

– Чего сразу отбитые-то? – проворчал Дэй.

– Так кроме них и нас, скромно притулившихся на дереве, больше никого не видать. Как-то неспокойно мне… где народ-то? Неужели опоздали только мы и эти? И больше – никто?

– Думаешь, здесь прям толпами туда-сюда ходят? Местные все по деревням сидят, этот город у них зовется А-шу, что обозначает «Нечистый». Потому что здесь приезжих много, а местные только к людям относятся с приязнью, остальных недолюбливают. – Это уже Баламут вставил свой комментарий.