Текст книги "Капли битого стекла (СИ)"

Автор книги: Cleon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Я понял, – мужчина встал с места.

– …Потом одна из них выросла из моего живота. Я думала… Думала, что умру.

«И больше тебя не увижу».

– Забудь, – сухой голос и тяжёлая горячая ладонь легла на её плечи. Светлана обернулась, смотря на Джошуа снизу вверх, – ты просто переживаешь, что мы не смогли заполучить артефакт.

– Наверно, – полувампир даже не хотела сопротивляться его словам.

– Завтра попрошу Мору, чтобы сделала тебе отвар. Им как раз с Симоном нужно немного прогуляться. Ты не находишь, что молодёжь засиделась дома?

– Нахожу, – она встала с места, поворачиваясь к нему, и тут же была закована в капкан объятий. Люпеску на секунду задержала дыхание, вытянулась стрункой, но спустя секунду расслабилась, стоило Джошуа опалить шею горячим дыханием. Она теснее прижалась к Стренджеру, положив ладони на его грудь. Чувствовала чужое сердцебиение, скачущее в бешеном ритме, как и её само: тук-тук, тук-тук…

В унисон.

– Не беспокойся, – спокойно говорил он. – Я не дам тебя в обиду.

– Я знаю, – ладонь полукровки легла на его щеку: проросшая щетина покалывала кожу. – Тебе пора побриться.

– Этим займёшься ты.

– Только если ты бросишь курить, – парировала Некра, и Джошуа поцеловал её в макушку. Она снова в проигрыше, зная, что от этой привычки ему трудно, практически нереально избавиться. – Иначе я сделаю вид, что забыла, где лежит бритва и помазок.

– Значит, у твоего мужчины будет роскошная борода. И в лесах Фалькенбурга потом найдут следы снежного человека.

– Такого уж и снежного, – хмыкнула Светлана, повеселев. Мысли о кошмарном сне будто смело в одно мгновение.

– Пойдём спать, – предложил Джошуа, не отпуская Люпеску. – Обещаю охранять тебя во сне.

– И не бросать?

– Нет, – и снова ободряющий-обещающий лёгкий поцелуй в висок.

Светлана верила ему и позволила напарнику вести её обратно в сторону спальню. На пути к выходу из кухни она выключила свет, чувствуя, что слова Стренджера несли какое-то магическое таинство. Мужчина уложил её на кровать, раздел и, обняв одной рукой, подвинул ближе к себе, накрывая тёплым одеялом с головой. Полувампир не пила сегодня таблеток.

И больше к ним не возвращалась.

Не возвращались и кошмары, больше не волновавшие ни её, ни его.

========== -29– ==========

Она не терпела, когда в кабинет врывались без стука, но – на счастье будущей жертвы – Менгеле только закончила заполнять документы, отодвигая их на самый край стола: у неё всё должно быть идеально, и рабочее место – в том числе, но на подобные мелочи никто не обращал внимания, а зря: из таких крупиц совпадений состояла вся её жизнь. Тем более скоро всё здесь превратится в беспорядок, хаос, который она очень ждала. Женщина улыбнулась сквозь маску, наблюдая за входной дверью, подперев подбородок сложенными друг на друге руками: гостья явилась не вовремя, и доктору стало любопытно, почему главная любимица геггинггруппенфюрера Юргена Вульфа в замке Вольфенштейн решила посетить в первую очередь именно её, а не своего старого любовника? А как же ученица, вечно таскающаяся за ней хвостиком? Бутчересс ожидала, когда Блаватская сама всё расскажет, и, сглотнув, молча следила за ней, не изменяющей себе в безвкусице: стройное тело, покрытое наполовину оккультными татуировками, и сексуальное чёрное бельё с сапогами-чулками, чтобы раздражать взгляд изголодавшихся нацистов по женской ласке.

«И не только их», – пронеслось ехидное в голове Батори, и она подавила желание рассмеяться собственным заметкам.

Марианна Блаватская всегда знала себе цену и, закрыв за собой двери, повернув ключ в замочной скважине, она тут же вытащила его и спрятала в кармане ремня – дело касалось только их двоих, и Бутчересс с любопытством откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди: и какой сюрприз на этот раз приготовила оберфюрер СС, считающей себя высшей жрицей Третьего Рейха? Походкой от бедра та шла к ней, держа в кулаке что-то маленькое и сияющее – что же, она купила Бутчересс, ей действительно стало интересно. И женщина, достигнув своей цели, собственнически села на стол, наклоняясь к доктору Менгеле: Блаватская была умницей, хоть и по-своему раздражала иногда Батори – своими выходками порой выводила из себя.

Бутчересс не повелась на её удочку, отвернувшись, издевательски, и Марианна шумно хмыкнула; задели эго бедненькой. Обе ведь знали, для чего Блаватская сюда пришла, и всё равно каждый раз разыгрывали этот глупый спектакль, но такой нужный им двоим. Но высшая жрица Третьего Рейха не хотела ломать напряжение между ними, раскрывая свой маленький секрет на ладони: маленький ромбовидный камешек, сияющий ярко, голубым неестественным светом. Менгеле догадалась: значит, вот какие раскопки проводились в Айзенштадте последние несколько месяцев – искали новый источник силы на случай, если что-то пойдёт не так с артефактами почившего Дьявола.

– Тулийский медальон? – догадалась Батори.

Марианна кивнула.

– Кристаллы Нахтзонне, – женщина поднесла камень ближе к лицу, крутя его в пальцах, рассматривая. – Такая мелочь, а сколько в ней сосредоточено силы! Скоро мой лорд Генрих I Птицелов восстанет из мёртвых и приведёт Германию к победе!..

– А ты? – наклонилась ближе Менгеле.

– А я стану его королевой, – Марианна облизнула опасный камень, – и мы будем править… – её прервала Бутчересс собственным смехом, и женщину подобное поведение обескуражило. – Что смешного?

– Твои потуги стать великой, – Батори театрально смахнула выступившую слезинку. – Бедный Юрген, он ведь так рассчитывал на тебя…

– Ты знаешь, что я с ним не по своей воле, – огрызнулась Марианна; в голосе кипела ярость, и это ещё больше веселило доктора: как легко оказывалось манипулировать правой рукой геггинггруппенфюрера… – Это всё ради нашей благой цели.

– Некрофилка, – прыснула от смеха Бутчересс, уже не сдерживаясь; она держалась за живот, закинула одну ногу на столешницу, представляя себе в красках, как полуобнажённая Блаватская тёрлась об мумию Птицелова.

Марианна недовольно шикнула, пересаживаясь теперь к зоне Бутчересс, широко расставив ноги; о да, Менгеле именно этого и добивалась; жрица Третьего Рейха выдохнула сквозь зубы, сжала в кулаке кристалл Нахтзонне, завела руку и хотела кинуть найденный камень в шахтах старого города в доктора, но остановилась… Что же, правильно делала, что боялась. Иначе её придётся скормить малышам-даемитам, а им вредны самовлюблённые блондинки, напичканные красками под кожей.

– Ты невыносима! – выдала женщина.

– И ты пришла ради этого ко мне? – Бутчересс успокоилась, вновь удобно располагаясь в кресле. – Милочка, если ты хочешь мертвяка к себе в постель, то могу предложить тебе только наших рабов под Аргентиной – их там тысячи, на любой вкус и цвет.

– Если бы я хотела кого-то в постель, я бы обратилась к Юргену, – Блаватская подвинулась ближе. – Я всегда получаю то, что хочу!

– И что же ты хочешь? – доктор вскинула бровь, складывая локти около Марианны, смотря на неё снизу-вверх. – Может, смерти всех этих ублюдков? Или отрубленную голову одной рыжей мрази на стене? Или?..

– Ты ведь доктор, – констатировала она, – вот и догадайся.

– Обследоваться можешь у кого-то другого, – играючи сопротивлялась Батори, пальцами в перчатках проходя щекоткой по открытым участкам тела Блаватской. – Что, фрау фон Булоу тебя больше в этом плане не устраивает?

– Хельгу я сама как-нибудь осмотрю, – женщина положила ладонь себе на грудь, сжимая сквозь ткань лифа. – Позже.

И закусила губу, протяжно замычав. Бутчересс продолжала массировать её бёдра, проходилась щипками по животу, поднималась то ниже, то выше, раздразнивая, нырнула снова между ног, не прерывая зрительного контакта. Блаватская сама себя обслуживала: запрокинула голову, сжимая груди, подкидывая их на ладони и выкручивая горошины сосков, но всё через одежду, словно боялась по-настоящему оголиться перед Менгеле. Это льстило Батори, но она не испытывала того же желания, что и жрица Третьего Рейха: доктор видела в этом исключительно свой интерес, а Марианна… она просто хотела расслабиться под умелыми руками безумного учёного.

Кристалл Нахтзонне призывающе сверкал рядом с Блаватской. И Бутчересс поняла, как нужно действовать.

Доктор аккуратно отодвинула ленту белья и, придерживая её большим пальцем, стала оглаживать, дразнить, чуть проникать внутрь, наблюдая за такой правильной реакцией Марианны, подмахивающей ей бёдрами, желавшей самой насадиться на пальцы да поглубже. Она тяжело дышала, стонала, елозила по столу, скидывая документы и канцелярские мелочи на пол, пытаясь удобнее устроиться перед Бутчересс. Она ловила каждое прикосновение к чувствительному, истекающему соком лону, словно прежде никогда не испытывала подобную гамму удовольствия. А Бутчересс просто нравилось наблюдать за ней – как за объектом своих пыток, не более: в пальцах зажимала бусинку клитора, чуть оттягивала, надавливала, и жрица Третьего Рейха показывала себя настоящую – слабую, заложницу простых человеческих ничтожных эмоций. Похоть… иного кукловода смертным и не нужно.

Возбуждение накрывало женщину с головой, которая царапала собственные татуировки, желая добавить острых ощущений в их короткие встречи; Менгеле с удовольствием бы натравила на неё своего питомца: наблюдать за тем, как даемит с чавкающим звуком прогрызал ей шею, желая размножиться в чужой грудной клетке – бесценное удовольствие; когда-нибудь она явно проведёт такой эксперимент, но позже: сейчас их дружба… Нет! Союз – удобен для дальнейших претворений планов в жизнь. Хотя Менгеле считала Блаватскую той ещё глупой овцой…

И, тем не менее, продолжала творить с её телом столь приятные Марианне фокусы.

Вошла двумя пальцами, медленно водя ими вперёд-назад, тем самым раздражая блондинку; Бутчересс знала, что ей хотелось большего, и она получит желаемое, но не сейчас, не тогда, когда перчатки впитали её соки, когда большой палец стал медленно надавливать на колечко ануса, но она сопротивлялась, не пускала. Продолжая двигаться в ней, постепенно набирая темп, Менгеле сняла маску свободной рукой: женщине не нравилось её лицо – каждый раз, видя себя в зеркале, Батори хотелось впечатать кулак в отражение, заставив свою ненависть расползтись трещинами по стеклянной поверхности. Однако многие называли её красивой, говорили, что она очаровательна – настоящая арийская фройлян, – но всё это – лишь пустышки, не значащие абсолютное ничего. Но сегодня, ради Марианны, она решилась сделать исключение.

Бутчересс наклонилась, нежно проведя языком по набрякшим складкам, пробуя её на вкус; Блаватская выгнулась, чуть не свалилась, но доктор уберегла её от падения, держа за бёдра, притягивая к себе. Менгеле умела доставлять удовольствие: человеческая психология – слишком хрупка и тонка; ей не стоило многих усилий изучить её, чтобы понять, как нужно действовать, чтобы получить столь нужное и желанное. Батори водила языком умело: круговыми и точечными движениями, посасывала клитор, вбирая его в рот, оглаживала влажные складки, целовала гладкий лобок под стоны «не-любовницы» – врачебная этика, лишь проверка состояния измождённой пациентки.

Блаватская щипала себя за соски, дышала тяжело и часто, сжимала в себе пальцы Бутчересс, но оторопела, когда та неожиданно прекратила её сладостные истязания, не дав закончиться начатому по правильному сценарию, который они отыгрывали раз за разом. Бутчересс нравилось видеть её такой: напуганным крольчонком, которая ожидала то ли острого тесака, то ли сочного лакомства, в виде морковки… Почти что последнее сегодня будет у Марианны.

Точнее: в ней.

– Что… ты… задумала? – сквозь короткие выдохи поинтересовалась жрица, но доктор не стала одаривать её ответом.

Она взяла маленький продолговатый кристалл, всего в несколько сантиметров длиной, а затем осторожно ввела его в женщину, медленно, распаляя; Блаватская вскрикнула от неожиданности, от новой волны безумного удовольствия, напряглась, но быстро расслабилась.

– Ты хотела силу? Ты получишь её.

И протолкнула камешек языком дальше, скрывая его в налипших складках. Снова подключила пальцы, не давая Блаватской сопротивляться. А она и не думала: подмахивала, просила большего, насаживалась сама, пока в какой-то момент не достигла своей точки наслаждения: вскрикнула до хрипоты в голосе, обмякая, чуть снова не упав со стола, но Менгеле, резко встав, удержала её в объятиях, подарив напоследок долгожданный поцелуй. Блаватской, может, и понравилось, а вот Бутчересс хотелось прополоскать рот – порыв минутной слабости, не более.

Женщина дрожала; значит, всё прошло по плану.

– На приём через два дня, – хитро прищурилась доктор, поправляя бельё Марианны; кристалл Нахтзонне остался внутри – пусть будет их маленький секрет.

– А… А завтра?.. – пыталась отдышаться Блаватская.

– А завтра я занята, – и чмокнула женщину в щёку, отходя. – Собирайтесь, Марианна. Вы свободны.

– Да… Конечно…

Бутчересс прошла к раковине, снимая и выкидывая в урну перчатки. Она не обращала на Блаватскую никакого внимания, лишь спустя секунду услышав, как хлопнула входная дверь, а ключ снова торчал в скважине – будто ничего и не произошло только что. Что же, эксперимент прошёл успешно, теперь бы узнать, как может повлиять мутация кристалла Нахтзонне на человека… Батори будет очень ждать Марианну для дальнейших исследований, к тому же жрица Третьего Рейха ей оказалась должна.

Дочери Йозефа Менгеле тоже иногда хотелось простого человеческого грязного удовольствия.

Следующая встреча будет для них особенной.

========== -30– ==========

– Что-то в вас изменилось, щенки, – Хельга фон Булоу скрестила руки на груди, прищурилась, наблюдая за бывшими сиамскими близнецами.

Братья Кригеры уже давно привыкли к незапланированным визитам штандартенфюрера, зачастившей к ним в последнее время особенно сильно. Симон подавил смех в кулаке, перекатывая определённые мысли, а Зигмунд телепатически послал его в одно известные место; они делали вид, что заполняли документы, совершенно незаинтересованные любопытной женщиной, которой явно наскучила бумажная волокита в замке Вольфенштейн – хоть бы прогулялась до Вульфбурга, подышала свежим воздухом, наткнулась бы на одичавшего древнего вампира… Младший немец сжал кулак, чувствуя, как перо уже выводило не каллиграфические буквы на листке бумаги, а треугольный забор – Хедрокс не жаловал жирное мясо, а Хельга – состояла сплошь из сала. Неаппетитная дамочка, а ещё и фрау… Она стояла в дверном проёме, недовольно притоптывая ног, а за ней раздражающе – для неё – тикали часы; Кригеры отсчитывали время: сколько она тут находилась – минуту, две, десять, полчаса?.. Счёт за заполнением отчётов был потерян.

– Я с вас глаза не спущу! – продолжала она тянуть; фон Булоу, верно, исправит только могила… или Марианна Блаватская, но жрица Третьего Рейха выехала вместе с Юргеном Вульфом и Минс в Айзенштадт ещё утром, и милой пышной фрау просто нечего делать. А скандалить она очень любила. – Я доложу обо всём рейхсфюреру Генриху Гиммлеру о вас!

Женщина чуть не подавилась от возмущения, когда стул под Симоном Кригером скрипнул, и немец, не обращавший внимания на штандартенфюрера, прошёл к шкафчику, убирая туда одну из многочисленных папок и забирая с собой другую – нужно заполнить сегодня все дела, как они обещали геггинггруппенфюреру перед отъездом. Зигмунд ненарочно зевнул, ловя на себе недовольный взгляд фрау фон Булоу: обладай она силой демона Белиара или Генриха I Птицелова, то испепелила бы их раздувающейся с каждой секундой ненавистью. Она была как пороховая бочка: одно слова – и прогремит взрыв во всём замке Вольфенштейн, а огненная волна прокатится до самого Гауштадта. Старший Кригер размял шею, развалившись в кресле, и выпустил из рук перо, а затем посмотрел на Хельгу, которая улыбнулась краешками губ – дождалась, когда к ней обратятся хотя бы зрительно.

– Что вам нужно, фрау фон Булоу?

– Я!.. – она уже хотела возмутиться, ведь ненавистные братья-близнецы снова назвали её «фройлян», но прикусила язык, ведь Зигмунд за долгое время обратился к ней верно. – Да вы!.. Да чтоб вас!..

– Не томите, фрау, – повернулся к ней Симон, раскладывая на столе папки. – Вы отвлекаете нас от работы, Хельга. Герр Вульф нас по головке не погладит, если мы не закончим вовремя.

– Вы что-то скрываете, – сквозь зубы процедила она, надвигаясь танком; тучная, напыщенная, озлобленная – женщина словно заполнила собой весь маленький душный кабинет, – и я выясню это, даже если мне придётся прибегнуть к крайним мерам! Я же вижу, идиоты, что в вас что-то поменялось!

– О, вы обратили внимание на нашу утончённость, – младший Кригер гордо выпятил грудь, – мы польщены, фрау фон Булоу, ведь…

– …Так мало ценят настоящих мужчин в нашей текущей ситуации…

– …Тем более благородных арийских кровей…

– Хватит разыгрывать комедию! – Зигмунд умилялся её попыткам казаться такой важной персоной: думал, что если помахать перед ней тряпкой алого плаща, то она начнёт пускать пар из носа, а сама покраснеет и лопнет, как перезрелая тыква. – Вы, ублюдки, считаете себя слишком умными! Ты! – она указала пальцем на Кригера-старшего, и мужчина широко улыбнулся. – Ты вообще тот ещё говнюк! Я тебя насквозь вижу, кусок ты ослиного дерьма!

– Фрау, неужели вы ревнуете? – догадался Симон, издевательски смеясь в голове у брата. Что же, Зигмунд оценил его попытку усмирить штандартенфюрера, но вышло как-то не очень. – Знаете, я давно догадывался, что заглядываете на моего брата как-то по-особенному, – немец подошёл ближе к женщине, встав позади неё, – признайтесь, это ведь из-за того, что у вас с ним по одному слепому глазу? Это так романтично!

– Отвали от меня, die missgeburt! – толкнула она мужчину в грудь. – Я узнаю про вас все секреты! И тогда вам не поздоровится!

– Оставьте свои попытки, фрау, – отмахнулся Зигмунд, подперев кулаком подбородок. – Это бесполезно, teuer.

– Ну, уж нет! Я докопаюсь до самой сути и тогда!..

– Пригласите моего брата на свидание? – вставил своё слово Симон. – Это очень мило!

– Вообще-то, брат, это ты у нас свободен, – подыгрывал ему близнец.

– Ох, но я не во вкусе фрау Хельги, какая жалость! – театрально приложил руку к сердцу младший Кригер. – Теперь мне придётся выбить глаз, чтобы она посмотрела на меня! Ох, брат, ты знаешь…

– …Что она прекрасна?..

– Именно!

– Хватит! – рявкнула женщина, уставшая слушать липкие фальшивые комплименты в свой адрес. – Вы доиграйтесь, щенки, я вам обещаю! – грозно махала пальцем штандартенфюрер. – Я с вас шкуры спущу, я вам такое!..

Внезапно дверь позади неё скрипнула, и в кабинет явилась рыжая спасительница для братьев-близнецов: Рейн должна была уехать в скором времени в Айзенштадт, чтобы не только следить за Марианной Блаватской и Вульфом, но и попытаться выкрасть секретные документы по операции «Рейнгольд» Гиммлера. Дампир прошла вперёд, осматривая внимательно Хельгу фон Булоу, которая явно, желала снова взорваться от возмущения. Полукровка поравнялась с ней, держа руки за спиной, желая с ней потрепаться языком – не всю же работу оставлять на Кригеров?..

– Здравствуйте, Хельга, – спокойно держалась Рейн, выводя сильнее женщину из себя, – а вы что тут делаете?

– Я тебя не спрашивала! – огрызнулась штандартенфюрер. – Что, пришла посекретничать со своими уродцами?! Давай, выкладывай, я подожду!

– Вы, похоже, забыли, что герр Вульф поручил вам заняться прибывшими солдатами сегодня утром? Я доложу ему о том, что вы прохлаждайтесь вместо того, чтобы работать.

– Слышишь ты! – тыкала в неё фрау фон Булоу. – Чтобы какая-то унтерменш мне указывала?! Ты кем себя возомнила, вампир?!

– Полувампир, – улыбнулась Рейн, поправляя женщину, демонстративно клацнув клыками. – И вы знаете, что если герр Вульф меня не послушает, то это сделает Минс, а ей он всегда верит. Впрочем, как и моя подруга Марианна. Вы же знаете, что мой отъезд был инициативой фройлян Блаватской?

– Да? Но!.. Но!..

Вот и выкусила штандартенфюрер по полной; братья Кригеры с удовольствием наблюдали за тем, как дампир ставила её на место. Стоило упомянуть жрицу Третьего Рейха, как вся спесь из Хельги была выбита подчистую. Теперь она стояла и тряслась, как кролик, загнанный в угол хищником, и на это намного приятнее смотреть. А вот Рейн не останавливалась: видеть ужас, застывший на лице фон Булоу – хороший подарок на весь остаток дня. Полукровка подошла к рабочему столу и встала рядом с Зигмундом, положив руку ему на плечо.

– Что вы стоите статуей, фройлян? – сделала на последнем слове особый акцент полукровка, но выбитая из колеи фон Булоу даже не заметила этого: магическое имя «Марианна Блаватская» творила с ней всякие чудеса. – Идите-ка по своим делам. Мне нужно поговорить с мальчиками тет-а-тет.

– Да… Да, конечно, фройлян, – выдохнула женщина и, сжав кулаки, быстрым шагом покинула помещение, закрыв с громким хлопком дверь так сильно, что, казалось, слетят петли. Но всё решилось более-менее благополучно.

Зигмунд Кригер встал с места и крепко обнял свою рыжую спасительницу от злых немок; девушка ответила ему взаимностью, но, отстранившись, поцеловала в уголок рта, и в голове старшего близнеца прокатился томный вздох – Симон свою возлюбленную увидит только завтра, а уже безумно по ней соскучился.

– Ты как? – обеспокоенно спросил Зигмунд, держа Рейн за руку. – Ты уверена, что хочешь поехать?

– Ты же знаешь, что у меня нет другого выбора, – дампир сжала его ладонь. – Меня будет ждать агент УСО на подъезде.

– Американец?

Она кивнула.

– Надеюсь, что не Эрик Эрвин, – хмыкнул Кригер-старший и снова был удостоен поцелуя.

– Уильям Джозеф Бласкович, – достал и раскрыл секретную папку Симон, демонстрируя её брату и полукровке, но они настолько были поглощены друг другом, что не обратили на младшего близнеца внимания. – Эй!

– Мы все привыкли называть его просто: Би-Джей, – Рейн посмотрела на друга через плечо Зигмунда. – Не волнуйся, я скоро вернусь, – пообещала девушка любимому.

– Если с тобой что-то случится…

– Не случится, – подмигнула Рейн. – Ты же знаешь, что всё будет хорошо.

– Могу поехать с тобой, если?..

– Т-ш-ш… – она приложила палец к его губам. – Ты нужен здесь. Нужен мне.

– А я, пожалуй, оставлю вас, – Симон, насвистывая какую-то мелодию, собрал все документы и, придерживая их подмышкой, вышел из кабинета.

Зигмунду и Рейн стоило многое сказать перед тем, как они временно расстанутся. Но небольшая разлука сблизит их сильнее, а чувства вспыхнут ярче, – и этим молодые люди особенно дорожили.

И, оставшись одни, просто целовались, наслаждаясь столь короткими, но бесконечно прекрасными моментами, наедине. Им было хорошо.

Они уже ждали, когда снова будут вместе.

========== -31– ==========

– Всё хорошо?

Она подбежала к нему и клюнула в щёку звонким поцелуем; Зигмунд хмыкнул, хотел повернуться, заключить её в объятия, покружить, но забывал, что у него была только одна рука, да и то которой расчёсывался. Выход в свет был для них всегда торжественным событием, небольшим праздником, тем более полукровка сумела достать билеты на выступление The Beatles – Зигмунд не стал спрашивать, каким образом, снова понимая одно: ему с ней повезло, и она была безумно талантливой.

Вот только смотреть на своё отражение спустя десятилетия всё ещё непривычно: если младший на минуты брат не обращал на подобные мелочи внимания, привык демонстрировать в белозубой улыбке Море свои острые клыки, то Кригер-старший всё продолжал осторожничать, словно прошлое, захватившее его в цепкую хватку, не желало отпускать: нацисткой Германии больше нет, он – обычный клерк днём, а по вечерам помогал возлюбленной в её миссиях, став практически единственным напарником… Но Бримстоун – всё ещё будучи сектой – продолжал следовать своей идеологии, которой Кригеры, Люпеску и Стренджеры перетасовывали всякий раз карты, когда им это было удобно.

А тут – внезапно, как выросший из нацистского ублюдка древний демон – нагрянул выходной, да и какой ещё: не испорченный ничем, даже младшим братом и его девушкой, успевшими убежать в кинотеатр на какой-то фильм в жанре «Нуар» – они и ему с Рейн достали билеты, но идти на «Дело Нины Б.» совершенно не хотелось, а вот скоротать время за качественной музыкой – вполне. А через неделю им встречать на пароме Джошуа и Светлану, которые предпочитали отдыху работу – кажется, им удалось отыскать «Шпиндель Вращения». И ещё один мощный артефакт в их коллекцию.

Жаль, что в список не прибавилось трупов бывших родственников фройлян, за которыми она продолжала многолетнюю охоту. Увы, пока безрезультатно.

Отец был убит спустя несколько лет, как они поставили жирную точку в истории с оккультными силами Третьего Рейха, а старый друг и товарищ – Уильям Джозеф Бласкович – закончил миссию, наконец, достав Генриха Гиммлера, и отдал его под трибунал. Как легко, когда маленькая таблетка-капсула с цианидом в нужное время смогла решить их проблемы. Что стало потом с агентом УСО – история умалчивала, однако все были уверены, что о его судьбе что-то известно Стренджеру. Если Джошуа захочет – расскажет, когда-нибудь…

Но всё это в прошлом, а в настоящем – Зигмунд смотрел на своё отражение, наблюдая всё того же молодого юношу, пришедшему вместе с братом в Гитлерюгенд, но и те строчки из старой жизни стёрла денацификация. А вот новое… Столько лет прошло, а он ни капли не изменился: те же приглаженные светлые волосы, шрам над бровью, бельмо на глазу и отсутствующая рука… Кригер-старший хмыкнул, продолжая расчёсывать – уже скорее машинально – локоны. Он всё же рассчитывал на пару морщинок, хотя бы самых мелких, а вместо этого получил практически бесконечные расходы на постоянные замены документов.

– Привыкай, – пожала плечами полувампир, усаживаясь на пуфик рядом с зеркалом, приглаживая короткую юбку приталенного платья, – ты ведь этого хотел, так?

– Быть вечно молодым и красивым? Конечно, фройлян.

– А привычки всё ещё остались, – усмехнулась Рейн.

Зигмунд не сразу понял, о чём она говорила, но дампир встала, подошла ближе, чтобы в следующую секунду поправить его галстук; что же, окружающий их мир действительно менялся, а вот они сами – застряли где-то во временной шкале прошлого, и мужчина не был против этого.

– Надеюсь, что сегодня без клинков?

– Мора мне не простит, если завтра я буду опять вскользь упоминаться в местной газете, – девушка потянулась, выгнувшись, встала на носочки, чтобы пройти на кухню. Кригер не следил за ней, предпочитая изучать самого себя в зеркале. Со стороны комнаты послышалось журчание воды – дампир наливала что-то в стакан.

– В прошлый раз свидание окончилось провалом, – немец положил расчёску и поправил пиджак. Чёрный классический костюм удивительно шёл правильному арийскому лицу. Он вспоминал, что, как только они переехали в эту квартиру, то соседки тут же стали шептаться, надеясь, что прекрасный и «несчастный» – от этого смешнее всего было – блондин нуждался в женской ласке. И как разочарованно вздыхали, узнав, что он уже помолвлен с… «истеричной и мерзкой рыжухой» – вроде так они называли Рейн, не следя за собственными языками.

– Ага, – полукровка вышла к нему со стаканом воды, – неудивительно, что вампиры выходят по ночам поохотиться на зевак. Сколько их там было? Пять-шесть?

– Пятнадцать.

– Я же говорю: мелочи, – улыбнулась она, протягивая ему напиток. – Нервничаешь?

– Надеюсь, что сегодня пройдёт без инцидентов.

– А даже если пройдёт, то что?..

– Например… – Зигмунд, призадумавшись, сделал глоток, а затем поставил на столешницу стакан, – я буду сильно жалеть, что наше очередное свидание испорчено.

– Ты всегда можешь исправить положение с другими, – ехидничала Рейн, скорее, ради забавы. – На целый подъезд поклонниц. Кажется, ты нравишься той брюнеточке. Можешь с ней потом сходить на свидание. Уверена, она будет в восторге.

– А ты ревновать не будешь, фройлян? – Кригер-старший вытянулся возле полукровки, обхватывая рукой её талию и притягивая к себе, носом водя по рыжим волосам, что пахли его любимым шампунем.

– Зачем мне ревновать к трупу? – полукровка положила ладони ему на грудь.

– Meine Liebe.

– Но ты сам такой же, – она заглянула ему в глаза, – если кто-то на меня косо посмотрит.

– Он не жилец, фройлян.

– Знаю. И верю, – дампир осторожно убрала прядь волос, выпавшую из его причёски. А затем поцеловала нежно в уголок губ. – За это я тебя и люблю.

– Как и я.

Рейн поправила воротник и слегка пригладила рукав, а затем отошла, оголяя бедро: за резинкой чулок, в маленькой кобуре прятался дамский пистолет, на что Зигмунд хмыкнул: некоторые привычки пусть остаются с ними навсегда. Она явно уже догадалась о том, что во внутреннем кармане пиджака он тоже держал кое-что миниатюрное, острое и холодное.

Вечер обещал быть жарким.

– Ты не против?

– Я всегда за безопасность, фройлян.

Кригер подошёл к девушке, и Рейн взяла его под руку, прильнув к широкому плечу немца. Зигмунд открыл двери из квартиры и вздохнул: как же хотелось, чтобы всё прошло относительно спокойно, но всё равно понимал, что нужно быть готовым ко всему. Особенно с их положением и работой.

– Надеюсь, что мы не опаздываем.

– У нас ещё полно времени, – дампир перешагнула через порог, оказываясь в общем коридоре. – Можем сходить выпить кофе. Или перекусить.

– Круассан?

– С вишнёвым наполнителем, – полукровка облизнулась.

Немец согласился с ней, коротко кивнув, а затем принялся закрывать двери в их маленькую обитель. Проверив, что всё надёжно, мужчина взял девушку за руку, и они вместе медленным шагом отправились на долгожданное свидание, которое, желали, чтобы обошлось бы без кровопролитных битв. Как же давно они не жили как обычные нормальные люди, как давно не были… самими собой.

Зигмунд был счастлив: наверно, ради этих кусочков их жизни много лет назад стоило обратиться вампиром.

========== -32– ==========

Последний удар принёс ей победу: Рейн точно ударила в бок, и лезвие с мерзким чавкающим звуком вошло в тело, а на рубашке тут же расцвела кровавая роза. Полувампир резво вытащила клинок, наблюдая за тем, как оппонент, обескураженный собственным проигрышем, отходил прочь, пытаясь закрыть единственной рукой рану. Его – совершенная, практически точная зеркальная копия с небольшим изъяном – подбежала ближе, подставляя братское плечо; он смотрел на неё с осуждением, ненавистью, будто она не избавила уродцев от жалкого существования, а уничтожила чей-то крохотный личный мир. Но в то же время… В этом взгляде не чувствовалось ненависти: словно противник старался таковым быть, но их вражда, скреплённая чужим пожелтевшим листком, для кого-то являлась игрой, а для кого-то – личной вендеттой.