Текст книги "Ирьенин (СИ)"

Автор книги: Читающий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 43 страниц)

   Все, финита. Пора снимать техники, стыковка физики и энергетики прошла успешно. Мотаю головой, отказываясь пить 'Утренний бриз', зачем мне этот сильнейший стимулятор сейчас, когда я уже закончил? Верно, незачем. Так, стазис снят, печень вышла на режим. Убираю вспомогательные дзюцу, со вкусом, до хруста суставов, потягиваюсь. Готово. Только вот почему дед этот несчастный лежит труп трупом, я что, его... Да быть того не может. Откусываю внезапно отвердевший воздух, судорожно меняю режимы бьякугана под дружный хохот окружающих. И получаю символический подзатыльник от Окини-сама: 'А сон кто убирать будет, а, коллега?'.

   Потом... Много чего потом было. Для начала, вручили мне резной именной жетон, дающий право на свободную практику. Ранг Бэ – это вам не Цэ, который работать только под присмотром опытных коллег может. Вообще, мне уже недалеко до ранга 'А', навыки остается отработать до блеска, но вот для этого мне нужна практика... И много практики! Позднее, уже дома, на торжественной церемонии клана, после возвращения из центрального Конохского госпиталя мне была вручена личная налобная повязка – хатимаки. И как не шипела Окини-сама, мой незабвенный мастер – наставник, но на ней помимо клановой эмблемы изображен узор именно в виде дракончика. Да. Официально я отношусь именно к боевой ветви клана. И пусть только кто-то осмелиться сказать, что это не так. Душу выну. Правда, сам же обратно и вправлю потом...

   А все же, повезло мне. Шесть лет назад я оказался в положении, завидовать которому может только идиот. Наверное, мне все же стоит поблагодарить эту загадочную сущность, ведь, в итоге, благодаря ей я обрел заботливую семью и дом. Мне очень повезло, что я смог стать своим для клана Хъюга. И я не подведу тех, кто помог мне выжить. Тех, кто дал мне все – дом, семью, возможность научиться владеть чудесными способностями. Не знаю, как бы я смог выжить в одиночку, ведь точно знать – что ты один, совсем один, и изменить что-либо нельзя – это по-настоящему страшно. К сожалению, с окружающей реальностью все обстоит совсем не так радужно. Хотя я всего-то полтора года назад как первый раз вышел за пределы кланового квартала, и то, под присмотром и охраной, но мне этого хватило. Регулярные визиты в подвалы АНБУ как нельзя лучше способствовали снятию розовых очков. Не было у тех, кто преступил жестокие местные законы никаких прав. Да что там законы! Ладно бы преступники. Но вот тактика местных военных действий меня действительно привела в шок.

   Во время крупных конфликтов, когда 'грудь на грудь' сходились целые страны, основой тактики шиноби была, в первую очередь, тактика выжженной земли на территории противника, и перехват желающих сотворить нечто подобное, на своей. Когда я узнал, чем занимались шиноби во время мировой бойни, меня ощутимо тряхануло. Подрыв вражеской экономики, а это, как не крути, стратегическая задача, сводился к уничтожению вражеской логистики в виде торговых караванов, опорных пунктов в виде городков, и созданию трудностей с продовольствием. Трудности с продовольствием создавались очень просто и надежно. Нет работников – нет урожая. Цена была жестока – едва население успевало оправиться от бойни, как начинался новый тур 'мерлезонского балета', и ни о каком развитии не могло быть и речи. Каждые двадцать – тридцать лет накопившие свежие силы правители сходились в кровавой игре, разменными фишками которой были даже не жизни, а целые города и деревни. Цель была одна, подмять соседа и навязать ему свою волю. Впрочем, так ли эти владыки отличались от президентов на моей былой родной планете?

   И вот сижу я глубокой ночью на крыше, пью вторую по счету литровую банку сока, и все пытаюсь понять, чего в меня добрые учителя намешали больше, лекаря или калекаря? Ладно, хватит мыслью по древу растекаться, завтра у меня будет очень тяжелый день. Все же, в первый раз я почти самостоятельно я выйду во внешний мир, и, быть может, мне удастся своими глазами составить представление о том мире, куда меня занесло по воле сущности...

 Глава 11. В первый раз, да в новый класс.

     Сразу после торжеств, посвященных моей успешной защите в госпитале и получению ирьенинского ранга 'B', был собран совет клана. И меня на него вызвали, правда, уже ближе к концу встречи. Хиаши сообщил мне, что в академии шиноби ожидаются выпускные экзамены с присвоением ранга 'генин'. И, коль скоро моя наставница, Окини-сама, сочла меня достаточно подготовленным для сдачи экзамена на ирьенина, то придется мне явиться в академию, так как по законам Конохи никого не интересует, какая специализация шиноби будет выбрана в процессе дальнейшего образования. И то, что мое начальное образование в общем и целом уже завершено в домашних условиях, никого не волнует. Порядок есть порядок. Раз положено молодому шиноби доказать свое право зваться генином, пройдя соответствующую практику в поле – придется проходить. В общем, Акира-кун, с завтрашнего утра – руки в ноги, и в академию.

   Экзамен послезавтра, так что познакомиться с будущими соратниками успеешь, заодно и контакты полезные завести попробуй. Я получил все необходимые наставления, включая требования не ронять в грязь имя Хъюга, по возможности избегать конфликтов и... Не болтать! Странно все это. Я и не ожидал, что меня выпустят из поместья. Нет, оно конечно. Центр чакры 'янь' у меня пробудился к восьми годам, 'инь' я научился контролировать почти в десять лет. Защитные печати все стоят, желающих покопаться в моей памяти ждет множество неприятных сюрпризов... Но я же уже почти два года как с печатью, а самостоятельно покидать клановый квартал мне никто не давал. Так, максимум на практику в АНБУ выводили, но, во-первых, нас туда группой водили, а, во-вторых – под солидной охраной. Похоже, меня посчитали достаточно взрослым, что бы не болтать что ни попадя.

   Академия... И что от нее ждать? Это Хинату туда отправили, как положено, в восемь лет, потому как принцесса обязана знать представителей других кланов в лицо, вырабатывая навыки общения с посторонними с самого детства, хотя ее никто от внутрикланового обучения не отлучал. Академия это так... Пять часов в день. Остальное время будь добра изучать, что положено. И хотя кошмар в виде обучения на ирьенина ее миновал – у нее вообще не было аспекта жизни в бьякугане, в отличии от ее маленькой сестры, Ханаби, но ее учебной нагрузке я совсем не завидовал. Собственно, маленькой химэ трудно было завидовать – спать ее отпускали еще позже, чем меня. Пересекались мы на обучении боевым искусствам и на специфичных клановых техниках. Остальное время принцессу клана нагружали политикой, экономикой, дипломатией. Ее отец, по словам Хизаши, чуть ли с шести лет начал готовить из нее будущую хозяйку клана, приучая ее выслушивать скучнейшие донесения агентуры, купцов, а также доклады членов клана, которых судьба и миссии куда только не заносили.

   Хината, к слову, оказалась очень интересной в общении девочкой. В самом начале, как только я появился в клане, она попробовала привлечь меня к развлечениям клановой малышни. И очень быстро поняла, что мне это совершенно не интересно. Нет, ну в самом деле – идея бегать кругами, размахивая руками, играя в местный вариант 'догонялок' меня как-то не прельщала. Игра 'спрячься в кустах' мне тоже не особенно нравилась. И, как ни странно, Хината это ощутила. В итоге, я был буквально затащен к ним домой, за доску шатранжа. Это был шок. Я себя великим шахматистом никогда не считал, но уж второй разряд мной был заслужен без всяких скидок. И когда эта малявка, посмеиваясь, устроила мне разгром, я только и поинтересовался, не из клана ли Нара ее мама. Нет. Не из Нара. А вовсе даже из Суны. Шок номер два. Глава клана женился на куноичи из другой, не сказать, что бы дружественной, деревни? Как выяснилось, от Хиаши-доно ждать можно было еще и не то. Выяснив посредством анализа крови, добытой у понравившейся куноичи, что дети от такого брака не просто гарантировано унаследуют бьякуган, да еще и с высокой долей вероятности этот бьякуган окажется истинным – Хиаши пошел на приступ. И Акинами не устояла. В итоге, у Хинаты двухфазный бьякуган, с 'инь' и 'ян' аспектами, а у ее на тот момент годовалой сестры – истинный. Конечно, ритуал пробуждения, как правило, проводят позднее, годам к восьми, но признаков-то и без того хватает – достаточно на каналы в глазах посмотреть.

   Эх, если бы не Хина-тян, я и не знаю, как пережил бы первый год. С шести до семи лет, все же, особой нагрузки не дают при обучении. В итоге, образуется несколько часов свободного времени, тратить которое не на что. Хизаши частенько пропадал на миссиях, Окини была занята исследованиями, а Миори, нэ-сама моя заботливая, мучилась с собственным обучением. В итоге, я большую часть времени не знал чем заняться. Письменности местной тогда я еще не знал, так что чтение отпадало. Компьютеров, интернета и тому подобных развлечений тут не было. Так что общение с Хинатой было своего рода даром Небес. Это потом, когда свободное время стало недостижимой мечтой, мы выкраивали несколько часов в неделю, которые удавалось потратить на игру в тот самый шатранж. И я даже научился изредка выигрывать, хотя это было совсем не легко. Об академии вообще и об учебе там в частности, Хината отзывалась в самых нелестных выражениях. Лучшее, что было сказано – там можно поспать! На тот момент, это было достаточным аргументом, что бы начать мечтать об учебе там, потому как, начиная с восьми лет обучение перешло в активную фазу, после чего место главного желания заняло одно – спать! Ну, или, хотя бы полежать в тишине, когда тебя никто не трогает, ничему не учит, и не требует продемонстрировать изученное. Ладно. Сок почти закончился, небо скоро светлеть начнет. Спать пора. Да и утреннюю тренировку по джуукен никто не отменял.

   Привычка вставать рано подняла меня в пять утра. Наскоро приведя себя в порядок и напялив тренировочный комплект, я отправился на полигон, разминаться. Как же хорошо, что подготовка ирьенина позволяет свести необходимый утренний комплекс физкультуры к минимуму. Сейчас в основном я просто бегал, да и то – бег больше не для разогрева и тренировки мышц у меня, а как та самая аэробная нагрузка. Силовую подготовку и разминку связок я сейчас мог проводить при помощи ирьенинских техник. Есть техники, которые применяются при разрывах связок и мышц, или, тем паче, если их раздавят могучим ударом. Небольшая модификация управления, смещение акцентов в энергетических воздействиях – и вуаля!

   Лежишь себе на спине, а на твоем теле, как будто сама по себе, кожа ходуном ходит. Сокращаются и сжимаются целые группы мышц. Ощущения, прямо скажем, непередаваемые. Но нужно терпеть. Нельзя разум затуманивать, никак нельзя. Упустишь контроль или подашь слишком большую нагрузку – и все, привет. К снявшему обезболивание глупцу сбежится половина квартала, что бы поглядеть, кого там заживо режут. Через это, впрочем, проходили все. Сладок вкус фрукта – халявы, ох, и сладок. Боль – это ведь, помимо всего прочего, еще и очень хороший индикатор. Если с помощью бьякугана наблюдать, растянется процесс надолго, придется по частям тело обрабатывать. Вот и терпят молодые ирьенины, которым попросту лень заниматься силовой гимнастикой.

   Нет ничего хуже, чем затянуть с началом клановой подготовки. А ведь я начал по местным меркам поздно – шесть лет, это уже не то. Местных детей начинают обрабатывать начиная с трех лет, постепенно модифицируя мышечную ткань. Обработкой мышц процесс не ограничивается – суставы, связки, хрящи – все это нуждается в обработке. Боец должен быть гибким! И вот то, что рожденные в клане проходили на протяжении трех-четырех лет, для меня было втиснуто в год. И лучше этот год не вспоминать. Первые три утренних часа были девятым кругом ада. Разминка обычная, клановый силовой комплекс, все это делалось под строгим надзором. После чего следовал прием сложного комплекса подобранных лично для меня средств, делался массаж, во время которого в меня втиралась едкая и вонючая мазь ядовито-зеленого оттенка.

   Все это сопровождалось множеством медицинских техник, преобразовывавших непривычные и неподготовленные мышцы. Напоследок, хвала Небесам, ирьенин, проводивший обработку, убирал из болезненно-ноющих тканей всякую гадость, вроде той самой молочной кислоты. А дальше начинался этап, от которого я кричал в голос. Растяжка, и все, что с ней связано. И все это делалось техниками, давая предельно допустимую на тот момент нагрузку. Много в организме хрящей. Суставов тоже не мало. А уж про связки лучше вообще промолчать. И все это нужно было усилить и укрепить, попутно выработав необходимую растущему воину гибкость. Вспомнишь – хочется не то, что вздрогнуть, передергивает непроизвольно. Но своей цели мои мучители достигли. Догнал я ту же самую Хинату к семи годам.

   Вообще, нет ничего хуже, чем явиться на тренинг по тай с холодными мышцами. Ояма-сенсей, мастер джуукен, времени на раскачку точно не даст. И если он, не допусти Вечное Небо, решит что кто-то из учеников ловит ворон или еще какую живность, не говоря уж о зевках – не миновать такому счастливчику пяти минут полного контакта, после чего дежурный ирьенин, в обязательном порядке присутствовавший на тренировках, будет полчаса приводить счастливчика в сознание с восстановлением повреждений. Моя группа, с которой я ходил на занятия джуукен, в полном составе уже была на полигоне. Разминочка в процессе, ага. Что меня удивило еще в самом начале учебы – никаких утяжелителей не было. Как же так? Многократно воспетые вериги – и не используются? Все оказалось очень просто.

   Как мне со смехом объяснил Хизаши, когда, как он выразился, мое 'приведение в форму' только-только началось – остальные шиноби, в массе своей, дорастают до достаточного уровня контроля, что бы обеспечить хоть какую-то минимальную подпитку мышечной ткани чакрой в соответствующем режиме, весьма и весьма поздно. Годам к тринадцати-четырнадцати, в среднем. Кроме того, многие из них делают ставку не на работу с чакрой, а на физическое развитие тела. Конечно, техника открытия врат очень привлекательна, но весьма травмоопасна, вдобавок, она жутко изнашивает организм. Хотя, по сравнению с необходимостью филигранного контроля, требуемого для обогащения мышечной ткани чакрой, путь к физическому совершенству проще и понятнее. Увеличивай нагрузку, делай правильные упражнения – и все у тебя будет. От адепта физического совершенства требовалось всего лишь выдержать все это счастье. Хъюги же шли другим путем.

   В общем, физическую подготовку Хъюги не забывали, хотя и идолом не делали. Сухие, жилистые и поджарые Хъюги напоминали, скорее, гончую, чем массивного мастифа. Ставка делалась на выработку выносливости и упругости мышц, а также на их способность к взрывному импульсу. В любом случае, настоящую скорость шиноби даст использование чакры. Сила запредельная? Мышцы, буграми мяса вздымающиеся? А зачем? Сенсея мой вопрос про упор на силу привел в недоумение. Зачем тебе умение голым кулаком ломать деревья, Акира-тян? Ояму-сенсея я тогда точно озадачил. Он, как мог, объяснил ребенку философию боя клана Хъюга – будь быстрым, как ветер над горами, будь текучим, как вода в ручье, будь непредсказуемым, как языки пламени. А сила? Да на кой черт она нужна, эта сила, усмехнулся Ояма-сенсей, разнося 'когтями дракона' мирно лежащий камушек на разлетевшиеся со свистом обломки. Если ты хорошо умеешь пользоваться чакрой, Акира-тян, то тебе бугрящиеся пласты литых мышц ни к чему. Поэтому учись давай! Вот я и учился... Так что, никаких утяжелителей, никакой набивки кулаков, никаких отработок ударов в макивару. Не было ничего из того, что я так наивно ждал. Вместо этого была отработка движений местных ката до автоматизма, и упражнения на контроль чакры, которые начались с самого начала.

   Мои воспоминания об упражнениях на контроль, принесенные в этот мир из просмотренного аниме, не вызвали у моих учителей ничего, кроме смеха. С любопытством выслушав меня, Окини-сама, взявшаяся лично тренировать контроль будущего ирьенина, только посмеялась. И усадила меня перед тазиком с водой, в который высыпала горсть кусочков бумаги. Бумага, как пояснила мне седая старейшина, была не простая, а очень даже чакро – чувствительная. От меня требовалось очистить разум, ни о чем не думать, и очень мягко касаться кончиками пальцев плавающих, скользких на ощупь, бумажек, которые категорически не желали липнуть к пальцам – пластик, маслом смоченный, и то так себя не ведет. И все. Нет, в самом деле. Мое удивление, не оставшееся незамеченным, было удовлетворено – мое тело вкупе с моим подсознанием, оказывается, куда как мудрее моего сознания. И, так или иначе, рано или поздно, мой организм сам обеспечит приток чакры к пальцам. При этом, абсолютно не важно, какой именно чакры, для этой бумаги годилась любая.

   Сложнее всего было очистить сознание. После нескольких дней бесплодных упражнений, а ведь сидеть перед тазиком мне приходилось по три часа в день, меня просто таки пробирало от ощущения собственной никчемности. Я не мог. У меня не выходило. Как же так? В отчаянии я попытался потянуться к источнику чакры жизни осознано, но эта попытка не осталась незамеченной. Последующую неделю сесть на пятую точку я не мог – старейшина отнюдь не забыла выданного ею же запрета. Помимо порки мне досталась весьма экспрессивная лекция на тему болванов, так и рвущихся превратить себя в калеку. В общем, в конце-концов, Окини-сама заметила, в чем заключалась моя проблема. Как ни странно, проблема была именно в излишних попытках понять, что я делаю не так. Отсюда и отсутствие подходящего состояния души.

   Кончилось тем, что Окини-сама стала рассказывать мне интересные истории из жизни клана. И вот, в один прекрасный день, я заслушался настолько, что смотрел на рассказчицу открыв рот. И то правда, никогда бы не подумал, что Коноха, на самом-то деле, исходно была всего лишь провинциальным городком под управлением какого-то там самурая. И лишь сто сорок лет назад была выбрана Аобой Сенджу в качестве одной из оперативных баз в войне с кланом Учиха. Клан же Хъюга, как выяснилось, был союзником Сенджу, чего Хъюгам Учихи не простили до сих пор. Я слушал рассказчицу затаив дыхание, не обращая внимания на ее все ширившуюся и ширившуюся улыбку. И лишь когда она весело рассмеялась, смог обратить внимание на что-то еще. Вот оно! Указательный палец правой руки был весь облеплен бумажками из тазика. Дальше было проще. Нужно было научиться собирать бумажки осознанно, потом упражнение усложнили, введя фактор времени. Наконец, последняя часть – притянуть бумажки к себе не касаясь их физически, просто опустив ладонь в воду. А дальше пошли упражнения повеселее, уже именно на контроль, а не на касание к центру чакры. К примеру, следующий этап заключался в том, что бы заставить положенного на ладонь бумажного журавлика шевелить крыльями. Но мне уже все было нипочем – барьер был преодолен, и я смог наконец-то мягко и осознанно касаться центра чакры, не рискуя его раздавить.

   Со временем сложность занятий росла, росли и требования к контролю. Это стало понятно, когда в семь лет нас, восьмерых маленьких Хъюг – одногодков, начали обучать базовым принципам работы с техниками. Ручные печати, как же много нервов они отняли, и как много пота на их отработке пришлось пролить. Каждая печать предполагала определенную конфигурацию подаваемой чакры, от последовательности выполнения, степени наполнения печати чакрой, вида подаваемой чакры и даже от времени между печатями зависело по сути все. В итоге, после выполнения серии печатей, формировалась управляющая конструкция, которая, контролируя центры чакры, запитывала каналы, разгоняя чакру по всему телу, формируя в фокусирующей точке собственно саму технику. Фокусирующих точек было не так много – ладони, ступни, рот, если уж говорить совсем точно – основание языка. И темя.

   К примеру, техника хенге, она же простейшее иллюзорное перевоплощение, изученная нами первой, требовала либо чакру 'инь', либо чакру жизни, хотя расход чакры жизни и выходил большим. 'Янь' не годилась. Впрочем, 'Янь' вообще для иллюзорных техник не годилась, это и клонов – иллюзий касалось. Итак, научив нас основам работы с техниками, наставники начали требовать большего. Нужно было повторить технику, не складывая печатей. Вот это и было самым тяжелым – одновременный самостоятельный контроль десятков исходных каналов, которые расходясь чуть ли не по всему телу, переплетаясь и сливаясь во множестве тенкетсу, подходили к фокусирующей точке в определенной последовательности, преобразуясь в сложнейший трехмерный объект, который и становился собственно техникой... Без формирования управляющих конструктов это было вовсе не просто. Но, как говаривали наставники – все эти конструкты и печати – не более чем костыли. А не отбросив костыли, не начнешь бегать.

   И мы начали бегать, хотя далось нам это совсем не просто! К девяти годам все базовые техники ученики научились выполнять без костылей. Вот тут-то и началось самое интересное, нас начали учить разделять силовые и управляющие энергетические линии формируемых структур, в прямом смысле выворачивая техники наизнанку, модифицируя их под себя. Именно так и формировался улучшенный иллюзорный клон, в котором, посредством подачи большего количества энергии и созданием дополнительной управляющей цепи создавались якобы центры чакры, и формировался простенький покров, имитирующий поведение энергетического тела шиноби. Внимательного сенсора так не обманешь – формируемая энергетическая картинка была статичной. Да и для бьякугана такая иллюзия выглядела, по меньшей мере, смешно.

   Ну, еще бы. Любой владелец истинного бьякугана мог заметить все признаки – застывшие комки центров чакры, серое неподвижное марево якобы энергетической оболочки, и, самое главное – полное отсутствие энергетических каналов и тенкетсу. Но для генинов и чуунинов такая обманка была более чем реалистичной. Не имеющих способностей сенсоров джоунинов тоже можно было ввести в некоторое заблуждение, хотя те уже были способны почувствовать разное энергетическое наполнение обманок и оригинала. А вот тут, как, ухмыляясь, учил нас сенсей – тактик, на помощь вполне может прийти техника маскировки источников. В общем, особый контроль, о котором мне рассказывал Хизаши, и правда давал очень интересные возможности.

   Окини-сама, у которой я как -то поинтересовался, есть ли предел совершенству, и можно ли создать полноценную копию – обманку, имитирующую шиноби в энергетическом плане на все сто процентов, ненадолго задумалась, после чего продемонстрировала мне настоящий шедевр. Не применяя старшие режимы бьякугана жизни, анализирующие физическое состояние объекта, понять что это не Окини-сама, а ее клон – было невозможно. Даже температура имитировалась, что уж там говорить. Техника оказалась недоступной для меня, и останется таковой еще долго – эс-ранг. Зато отличить такую обманку не возьмется и сенсор. Да что там, без возможностей бьякугана жизни и Хъюгам придется не сладко. Правда, много таких клонов даже Окини-сама не создаст, очень уж много контрольных нитей требовалось для создания такого вот шедевра. К слову, контролировать клонов оказалось совсем не просто. Проклятые энергетические структуры вовсе не обладали собственным разумом – нужно было вести их, что называется, 'за ручку'. Отсюда и необходимость тренировки сознания, позволяющая выделять полунезависимые кусочки, отвечающие за контроль клонов. Интересно, как Наруто умудрялся создавать такую кучу клонов? Или это всего лишь очередная ересь, преподнесенная в аниме?

   – ... Акира! – Ох... Замечтался, Къюби меня заешь. Словил 'ворону'. То-то сенсей так сурово смотрит, да на татами пальцем указывает. Ну все, сейчас из меня будут делать фрикасе в томатном соусе. Полный контакт меня ждет, тот самый, после которого плюешься кровью и валяешься на полу, обхватив руками охваченное болью и слабостью тело. Не знает жалости учитель Ояма. Пощадит он – другие щадить не станут. Вот поэтому-то маленькие Хъюги проводят спаринги в этот самый полный контакт начиная с девяти лет. Конечно, под присмотром целителей, готовых ко всему. Нет запретов, ну, почти. Запрещено на тренировках бить в глаза, регенерировать которые неспособна даже местная медицина, очень уж сложно устроены бьякуганы, да нельзя работать по 'точкам смерти' с выбросом энергии. Остальное – можно. Так вот и приучают малышей к суровой реальности. Пощадишь ты, не пощадят тебя.

   Не хотели мы вначале с Хинатой бить друг друга смертным боем. Никак не хотели, друзья же – благо возраст как раз тот, когда дружба между мальчиком и девочкой очень даже возможна. Да и девочка все же Хината, не поднималась у меня на нее рука. Учителя заставили. Очень просто и эффективно. За каждую нашу попытку вести мягкий спарринг они наказывали всю группу. Поркой. С подробными объяснениями, за что. А мы с Хини-тян стояли и смотрели. Одного раза хватило, повторения не потребовалось. Дети, что меня по настоящему удивило, на нас не обиделись. Всерьез не обиделись, имеется в виду. Но очень уж просили больше так не делать. Залечив полученные после этих просьб синяки, мы с Хинатой только вздохнули. Надо. А то ведь повторят, если что хуже не придумают.

   Все, Акира, соберись. Дистанция десять шагов, как принято при проведении спаррингов в нашем клане. Учитель нехорошо улыбается, 'янь' чакра до упора подана в бьякуган, вены стремятся вылезти из под кожи. Да и 'инь' подал, не хочет сюрпризов. Ну что же, здравствуй, старый добрый серый туман в глазах. Додзе видится уже привычно – резко и четко, видны мельчайшие детали, включая крошечные капельки пота на висках сенсея. Ох, кипит чакра в учителе. Скидок не будет... Активирую техники мышечного усиления, заодно вместе с чакрой 'янь', необходимой для этого, подвожу чакру жизни к жизненно важным органам. Нет, регенерации мгновенной это не даст. Но шансы на выживание увеличит. Да и простенькая техника позволит мышцам набирать усталость помедленнее, поддерживая обогащение кислородом на уровне, заодно выводя продукты распада, копящиеся при интенсивной нагрузке. Руки, ноги, крестец, плечевой пояс, шею заливает волна тепла с характерным показыванием. Многое разрешено из техник ученикам при спарринге с сенсеем. Фактически, я имею право применять все, что угодно. Даже 'когти дракона', 'удар крылом', не говоря уж о кайтене.

   Кайтен меня откровенно удивил. Когда в девять лет нашу группу начали обучать клановым боевым техникам, кайтен изучался одним из первых. И обучение ему началось... С обручей! Тех самых, гимнастических. Для начала, нужно было научиться вращать обруч на талии. Потом добавлялись еще два – на уровень колен и плеч. Когда же ученик осваивал это, без дураков, акробатический трюк – от него начинали требовать запитывать 'янь' чакрой обручи, созданные из чакропроводящего материала. Для начала – просто запитывать и удерживать вращение. А потом, наконец, когда и это было отработано, оставался, по сути последний шаг. Заставить чакру в обруче вращаться. Вот и все.

   Никаких печатей, никаких хитрых управляющих конструктов. Голая сила, и контроль. Для девятилетних оболтусов это была техника на грани фантастики. Потому как на прямом управлении чакрой, без запоминания схем управления и пересечения... Был один нюанс, когда обручи в конце-концов убирали, ученику предстояло воспроизвести все то же самое, но уже не вращая поясницу с теми же коленями. И без обручей! Вот это было уже очень сложно. Сформировать вокруг себя пространственную фигуру получалось далеко не сразу. Но, когда это выходило, не было уже никакой разницы, на каком уровне кружится поток из сгущенной 'янь' чакры. Отличие от аниме обнаружилось сразу.

   Ирония судьбы – клан, идеально приспособленный для применения чакры на прямом управлении, без конструктов контроля, создав чуть ли не совершенную защиту – не мог применять ее постоянно. Техника не просто употребляла 'янь' чакру. Нет, она ее жрала! И с каждым оборотом этого щита вокруг использующего технику, утечки нарастали. Основной способ применения – если оказался под атакой, выжить под которой проблематично, и уйти не выйдет никак, то пора создавать этот рукотворный смерч чакры. Создавать его заранее нельзя, делать это нужно строго перед поражением. Иначе весь резерв 'янь' чакры улетит в окружающую среду. Создал, применил, в идеале ровно на доли секунды, и вобрал ту чакру, что еще осталась в круге силы назад.

   Срабатывала эта штука вроде активной танковой брони – в месте поражения распылялось облачко концентрированной чакры, гасящее удар. Мы на технике 'большого огненного шара' ее отрабатывали, есть в побочной ветви у клана умелец по техникам катон. Впечатляло. Как то, что летящий с воем шар багрового огня расплывался в бледно-голубой дымке, теряя свои убойные качества и мощь разрыва, так и то, что тогда, в девять лет, на гашение такого шара у меня лично уходила почти вся чакра. Ладно, со временем резервы растут. Контроль лучше становится, что уменьшает потери в пустую. Но эта техника, будучи очень мощным щитом – фактически, мощь защиты прямо зависела от влитой в защиту чакры – оставалась средством последней надежды. Хорошо хоть, что кайтен не создавал в полной мере физический щит. Особенности закрутки потоков делали его, по сути, односторонним, обладающим физическими качествами только для тех, кто был вовне. Если бы не эта особенность, то любое неосторожное применение кайтен в бою было бы суицидальным, так так в лучшем случае привело бы к потере устойчивости. В общем и целом, все упиралось только в наличие чакры...

   Учитель сегодня поступил очень просто. Нет, он не стал наглядно демонстрировать всей группе, насколько все еще плох наш джуукен, и как много нам предстоит тренироваться до его, пока что, недостижимого уровня. Нет. Ояма-сенсей поступил по другому. Плавное движение по кругу перерасло в стремительную атаку. Ухожу, перетекая в низкую стойку, пируэт, мягкий отвод левой рукой ударной руки противника. Натренированный 'янь'-аспект бьякугана передавал мне медленно текущую картинку в мозг. А мышцы стонали от нагрузки, в попытках увести меня с вектора атаки сенсея. М-да, если я чувствую боль уже в залитых чакрой жизни мышцах – дело швах. Еще немного, и дело кончится порванными связками. Звуки слились в неразличимый воющий стон. Черт, 'когти дракона', кайтен! Успел...