Текст книги "Любовь и Боль (СИ)"
Автор книги: Чинара
Соавторы: Стеффи Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Глава 40
Хлоя
Париж.
Париж влюбил меня в себя сразу. Забрал всю без остатка. Закружил голову и не оставил ни малейших сомнений.
Сейчас я знаю, что приезжие чаще всего делятся на два типа. На тех, кто восхищается городом и тех, которые морщат лбы, жалуясь на мусор, грязь и толпы беженцев. Ещё не забывают затыкать временами нос, негодуя на запахи нечистот.
Как по мне, угол зрения часто зависит от нас самих. И выбирая между разглядыванием валяющихся на улице газет и любованием архитектурой Парижа, я выберу второй вариант. Всегда. Потому что от великолепия окружающих зданий захватывает дыхание.
До приезда в этот город я и представить себе не могла, что можно получать удовольствие от обычной прогулки и созерцания домов…
Но Антуан научил меня этому незатейливому и приятному занятию.
Он благородно взял партнершу по фильму под свое крыло, несмотря на ворчливое недовольство Сэма, с первого взгляда отчего-то его невзлюбившего.
В первый день съемок внутри меня кружилась неуверенность. Несмотря на опустошенное поле, заменившее сердце, волнение считало своим долгом заявить на меня свои права.
– Вон тот юный прощелыга, твой основной партнёр по фильму. – подсказывал Сэм, указывая на высокого стройного брюнета.
Наши взгляды с актером встретились и уголки его губ поднялись вверх в довольной улыбке.
Высокий лоб, карие миндалевидные глаза, тёмные, немного вьющиеся волосы, крупноватый нос, придающий его владельцу особого шарма, легкая небритость и маленькая родинка на щеке. В пытливых глазах озорные чертики, пляшущие румбу.
– Он внук Дюрана. Говорят, своенравный юнец, но, зараза, талантливый. У них вообще все семейство плотно зашито на кинематографе.
Лицо парня было мне знакомо. Я видела его в нескольких французских фильмах, но никак не могла вспомнить название хотя бы одного из них.
*
– Хлоя, знакомься, это Антуан. Исполнитель роли Клемана. – режиссер хлопает юношу по плечу. – Мой внук.
Старший Дюран усмехается.
– Довольно неплохой актер. Но чересчур самоуверен в себе. – несмотря на то, что фраза произнесена с некоей иронией, в ней отчетливо ощущаются нотки гордости.
– Уверен в себе, мистер Дюран! – улыбается ему в ответ внук, поправляя упавшую на глаза прядь волос, – Но никак не самоуверен.
Затем актер приближается ко мне и поочередно целует в обе щеки: сначала в правую, потом в левую и снова в правую. В нос ударяет приятный запах древесного парфюма.
К «этикету поцелуев при встрече» я смогла привыкнуть только через две недели.
Причем, число поцелуев в щеку может сильно разниться в зависимости от города. Антуан как-то показывал мне карту, где представлено количество поцелуев, которое требуется продемонстрировать при встрече в том или ином регионе страны, чтобы не ударить в грязь лицом.
– Очарован, – он вдруг повторяет то самое слово своего дедушки, которое прозвучало в день нашей первой встречи. – Я смотрел твоё прослушивание. Сильно. Твоя игра потрясает.
– Потрясение плохо сказывается на пищеварении. – одаривает его неодобрительным взглядом мой агент, но актер только заливисто смеется в ответ.
– Ах! Вот почему в тот день у меня так сильно болел желудок! – а затем, игнорируя правила приличия, переходит на французский и обращается только ко мне. – Твой ворчливый охранник, насколько мне известно, не понимает наш язык. К моему счастью, – подмигивает Сэму и улыбается мне. – Мы обязательно поладим, Хлоэ, вот увидишь.
И он не ошибается.
Первые дни съемок даются нелегко. Если мой партнер чувствует себя, как рыба в воде, приученный с самого детства быть перед камерой, то я неуклюже барахтаюсь. На мой взгляд, играю неумело, неловко и коряво. И не важно, что все вокруг ободряюще хвалят.
– У тебя все хорошо получается, – подбадривает Сэм после съёмочного дня.
Я снимаю грим в своем трейлере, а он сидит в небольшом кресле с книгой в руке и круглыми очками на носу, которые одевает только во время чтения. А читает он достаточно много. И на удивление очень быстро. Его особенная черта – рассуждать и общаться в процессе чтения.
– Говорю это не для того, чтобы ты расслаблялась, но не надо так убиваться из-за испорченного дубля. Видишь, как славно все складывается. Съемки начали с момента расставания героев, а ты у нас как раз пребываешь в своей меланхоличной хандре. А когда начнутся сцены влюбленности, к тому времени как раз отойдешь и, – перелистывает страницу. – Может, снова влюбишься.
– Тук-тук! Я пришел порепетировать. – в дверях трейлера появляется Антуан со сценарием в руке и своей коронной озорной улыбкой. – Хлоэ, ты готова?
– Но вот не в этого нахального щегла, упаси господи. – не удостаивая взглядом актера, бурчит себе под нос Сэм.
Глава 41
Хлоя
Внутренняя сторона кинобизнеса раскрыла мои глаза на немаловажные детали. Если раньше мне не хотелось об этом задумываться, то сейчас я совершенно точно знаю, что не всегда один лишь талант помогает получить заветную роль. Тем более первую. И есть те, кто готовы пойти на многое. Для моей оценки ценностей – на чересчур большие шаги, на которые я бы не то что не решилась, а даже рассматривать не стала.
А кому-то однажды везет оказаться в нужное время и в нужном месте.
Я же не отношусь ни к первой, ни ко второй категории.
*
– О, упертая маркиза! – хмыкает Сэм, беззастенчиво подсматривая в экран моего телефона, который я держу в руке, пролистывая фотографии с Лизи.
– Что? – удивленно переспрашиваю.
– Она просила тебе не рассказывать. Даже кругленькую сумму предложила за молчание. Но я отказался, сделав вид, что оставлю все в тайне. Эта дамочка так насиловала мой мозг, что я обещал себе, если мы с тобой поладим, я все тебе расскажу. В отместку маркизе. – смеется мой агент.
– Не думал, что кто-то покруче моей матери может затрахать словесно, но твоя подружка в этом ремесле ушла далеко вперед. Потом с началом этих съемок я как-то забыл про нее, а сейчас увидел фотографии и вспомнил. – щурит глаза и пристально смотрит на меня.
– Ты думаешь, мне нечем было заняться, кроме как ехать на этот дебильный конкурс «Лучший Спектакль Года»? И откуда, по-твоему, я получил все материалы по твоим выступлениям в школьных постановках? Это все она.
Слезы сами собираются в уголках глаз.
– Надо было догадаться…
– Но я не соглашался. – виновато продолжает Сэм, почесывая лоб. – У тебя нигде не было главной роли. Одни второстепенные. Это вызывало сомнения.
– И упертая мадамочка пообещала, что на «Лучшем Спектакле» ты обязательно будешь исполнять главную роль. – хмыкает, – Пришлось старому Сэму туда поехать.
Минуты две мы сидим молча.
В пригороде Парижа, где проходит часть съемок и куда мы выезжаем на выходные, на ночном небе видны сверкающие звезды. Я любуюсь яркой точкой, окруженной тьмой. Она величественна и самодостаточна. Хочется протянуть руку и дотронуться до нее пальцами. Тоска по ней обнимает мои плечи, когда далекий голос Тойлона произносит совсем близко:
– Не знаю, как ты, но я благодарен маркизе.
*
Лизи приехала в Париж сразу, как только мистеру Стилу стало лучше.
Об этом я узнаю от двух своих шпионов. От ба, навещавшей главу Тру Голд в больнице и умудряющейся устраивать со мной частые видео-звонки, несмотря на девятичасовую разницу во времени и плотный график моих съемок. И Джорджа, с которым мы поддерживаем дружеское общение. Он определенно подозревает о возможной размолвке между мной и Лизи, но остается истинным джентльменом. Ничего не спрашивает, любезно снабжая меня информацией.
Она стоит в бежевом пальто, с собранными в хвост светлыми волосами и в ее глазах плещется нерешительность и страх, так не подходящие ее характеру.
– Привет, – взволнованно и нервно произносит Элизабет Стил.
«Вот ты дурочка» – хочется ответить подруге в ее излюбленной манере и кинуться на шею с объятиями, но другая Хлоя поступает иначе.
– Привет. – слегка улыбнувшись, произношу я. – Нам осталось отснять пару дублей, и мы закончим. Подождешь? Можем пойти поужинать. Ты голодна?
– Да. Конечно, – кивает блондинка. – Конечно, я подожду. Сколько потребуется.
В Nicole, как всегда вечерами, не протолкнуться, но Антуан успел сдружиться со всем персоналом, и теперь они ежедневно оставляют нам закрытое от основного зала укромное место на террасе, около раскинувшегося рядом ветвистого дерева.
– Что бы ты хотела? – спрашиваю я, когда Жак, проводив нас к нужному столику, кладет перед нами меню.
– Не знаю. Наверное, я не очень голодна.
– Тогда, если ты не против, я закажу нам на свое усмотрение? Будешь вино?
– Да, я бы выпила.
Лизи обожает баклажаны, а здесь как раз подают их карамелизированный вариант на пару с сочной утиной грудкой, не раз будоражащей во мне вопрос, насколько неприлично облизывать тарелки?
Заказываю две порции и одну бутылку красного сухого вина.
– Здесь миленько, – отмечает подруга, осматриваясь.
«Я столько всего хочу тебе показать…»
– Да, неплохо.
Когда Жак ставит перед нами бокалы, Лизи сразу осушает свой и уверенно произносит:
– Я скажу все, как было. Ничего не буду скрывать. А ты решишь, сможешь ли меня простить и есть ли у нашей дружбы шанс, хорошо?
Я закусываю губу, чтобы ничего не сказать, киваю и приготавливаюсь ждать.
– Джордж Шептон, моя первая любовь. – начинает свое откровение наследница Тру Голд. – И, наверное, пока что – единственная. Одно время мне казалось, будто я ему тоже нравлюсь, но потом он начал встречаться с Самантой, разбив мне этим сердце первый раз. Второй раз он его разбил, когда эта сучка плакала и рассказывала мне о его новом увлечении, – грустные глаза Лизи смотрят в мои, и подруга печально улыбается. – О тебе. А я тогда ничего о тебе не знала. Новенькая и новенькая, мне какое дело. Вроде учится хорошо и в пьяных демаршах не учувствует. Но после слов Саманты стало интересно, кто смог за такой короткий срок привлечь парня, на которого я давно пускаю идиотские слюни. – ножка бокала плавно танцует между ее пальцами. – Мне захотелось узнать тебя. Узнать, что ты думаешь о Джордже, и, в случае необходимости, сделать все возможное, чтобы твои мысли никогда не зацикливались на его личности. Никогда, понимаешь? Никогда. А потом я действительно узнала тебя, и мы сдружились. Я узнала, что Шептон тебя совершенно не интересует, а если кто-то и кружит твою глупую голову, так это мой звездный братец. Но! И ты вправе сейчас мне не верить… Но я полюбила тебя настолько сильно, что не стала бы мешать, влюбись ты в идиота Джорджа. – к концу фразы ее голос дрожит и сочиться болью.
– Знаю. – отвечаю, делая глоток из своего бокала. – Ты его послала, когда он позвал тебя на школьный вечер, помнишь?
– Да, я думала, он поступает, как двуличная скотина, и таким образом хочет приблизиться к тебе.
Две тарелки с салатами, больше напоминающими полноценное основное блюдо, кладут перед нами. Запах незамедлительно ударяет в нос, флиртуя с голодом. Лизи тревожно смотрит на свою тарелку и медленно поднимает на меня глаза. Вопрос, который мучает ее, она задает практически одними губами:
– Ты простишь меня?
– Это очень вкусный салат, но лучше есть его теплым. – расстилаю на коленях белую салфетку и беру в руки вилку. – А еще, если ты позвонишь Саманте узнать, как ее дела, то она расскажет о роскошном букете, который ей не так давно прислал незнакомец с запиской, в которой написано «Спасибо тебе за самую лучшую подругу на свете».
– Что? – Лизи озадаченно смотрит на меня.
– Главная по хитросплетениям и переплетениям судеб у нас – ты, но при этом ты не смогла распознать ложь Саманты? – отправляю в рот вкуснейший баклажан и негодую.
– Ты же знаешь, я всегда пишу в голове книгу или снимаю очередной фильм. Твой рассказ про встречу с Самантой стал для меня навязчивым кадром, который я перекручивала в голове множество раз. Вспоминала твои описания того, как она оценивающе смотрела на тебя и спрашивала: «Хочешь знать, кто?»
Поднимаю бокал и делаю небольшой глоток вина.
– А мне всего лишь повезло. – салютую подруге. – Повезло оказаться на той дорожке. Потому что не важно, кто бы там появился, Саманта бы ткнула пальцем в первого встречного, лишь бы не признаваться тебе, что Шептон влюблен в тебя.
– Но… – подруга непонимающе хмурит лоб.
– Поверь мне, Лизи. За ту неделю, что я провела в Нью-Йорке, я успела сдружиться с Джорджем. Чаще чем о футболе он говорит разве что о тебе. При этом искренне считает, что проделывает это незаметно.
– Ты не сердишься?
Она задает именно этот вопрос. А вовсе не просит уточнить про то, что говорил Джордж или как часто он упоминал ее во время беседы. И когда в глазах Лизи появляются слезы, моя новая Хлоя дает трещину и выпускает модель предыдущей сборки на волю.
– Ты шутишь? – вскакиваю с места, кидаюсь к ней и обнимаю, чувствуя слезы уже у себя на глазах. – Да я до конца жизни должна благодарить Саманту! Ведь именно она обратила твое внимание на меня. И именно благодаря тебе я сейчас снимаюсь в кино!
– Это все твой талант, – качает она головой, не желая соглашаться, и продолжает плакать.
Обеспокоенный Жак подходит узнать, все ли в порядке и не собираемся ли мы затопить их заведение, но я успокаиваю официанта, заверив в отсутствии необходимости строительства ковчега.
Глава 42
Райан
Музыка: La die die
Nessa Barrett feat jxdn
Она везде. Стоит закрыть глаза или открыть их. Не имеет значения.
Мое наваждение, моя депрессия, мой личный вид наркотика, которого так сильно не хватает. Ты всегда приходишь ко мне в моих снах. Нежно целуешь, и я остро ощущаю карамельный вкус твоих губ. Притягиваю тебя к себе, ощущаю тепло твоего совершенного тела, а потом нас накрывает заклятый серый туман, который я ненавижу каждой своей клеткой.
Твои руки отдаляются, все попытки вновь дотянуться до тебя проваливаются, дымка окутывает плотнее. И тебя уже невозможно разглядеть…
– Хлоя! – кричу я, но в ответ слышу только смех.
– Хлоя! – зову вновь и тело покрывается холодным потом
Срываю горло к чертям в воронке серо-розоватого марева.
– Хлоя!!!! – но мой крик рикошетят потоки ветра и с издевкой возвращают его ко мне.
Туман в ногах превращается в мерзкое тягучее болото. Засасывает, тянет вниз, а я борюсь изо всех сил и выкрикиваю твое имя. Он погружает в свой холод по самый пояс, но до этого мне нет никакого дела, я лишь думаю о том, что где-то там эта серая хрень захватит и тебя. Но перед тем как уйти в пустоту с головой, я обязан тебя спасти. Обязан.
Но тебя нет рядом. Все, что у меня есть – твой удаляющийся смех…
Два года пролетели одним сплошным нескончаемым кошмаром.
Ты везде, твои постеры на щитах, на удаляющихся автобусах.
Никогда не думал, что буду стоять под проливным дождем и водить пальцем по линии губ по плакату, на котором ты стоишь в объятиях… но не моих.
Видеть тебя с ним вживую было намного тяжелее.
Я знаю, что сам во всем виноват и испортил все я. Но от осознания этого боль становится только сильнее.
– Есть души, предначертанные друг другу небом. – говорит бабушка. – Ты же теперь в это веришь?
Не знаю, что она видит в моих пустых глазах, но ее шершавая рука опускается мне на щеку и ласково похлопывает.
– Ужин скоро будет готов. – в дверях комнаты появляется взволнованная Беатрис. Та, кому я обязан возвращением в «Калифорнийскую Мечту».
*
– Тебя вернут в проект, мой мальчик! – радостно вопила в трубку Хелен, а я пытался отлепить друг от друга глаза.
Месяцы отказов и нескончаемых мыслей о русалочке ухудшили сон и усложнили утренние подъёмы, в которых с каждым днем сокращался смысл.
– Ты сумела пробить их броню? – севшим голосом задал вопрос.
– Не могу перетянуть одеяло чужой заслуги. Какая-то твоя поклонница собрала подписи у немыслимого количества людей и чуть ли не пригрозила компании судом. Горячая, судя по всему, барышня, некая Беатрис Гарсиа. Не знаешь такую? Хочу найти ее и отблагодарить.
– Знаю. – глаза широко распахнулись. – Я сам займусь этим вопросом, Хелен.
В тот же день я закупился бесчисленным количеством фруктов, деликатесов и цветов, не забыв про ананасовый торт. И поехал в семью, которая через пару месяцев стала мне вторым домом.
Теперь, если появлялись перерывы между съемками, я либо летал навестить отца с сестрой или проводил их в доме Гарсиа. Последние даже вознамерились отдать мне комнату старшего сына, выселив его к сестре. Но я отказался, поставив условие, что останусь только если это не будет ущемлять ничьих прав.
– А что, если мы будем вдвоем в моей комнате? – неуверенно предложил Гаспар, почесав лоб татуированной рукой. – У меня в комнате стоит двухэтажная кровать.
– Мне подходит! – улыбнулся я, и мы пожали руки.
Беатрис готовит домашнюю еду, которой у меня раньше никогда не было. Мать всегда предпочитала заказывать что-нибудь из ресторанов или пичкать нас полуфабрикатами.
Сейчас же я сижу за семейным ужином и с аппетитом поедаю спагетти с овощной подливкой, а Гаспар незаметно показывает мне на телефоне фоточки очередной своей девчонки, ожидая одобрения.
– Ты для моих оболтусов, как старший брат, который научит их уму разуму. – как-то с надеждой и теплом в голосе высказалась Беатрис.
Но, как бы мне не хотелось ее разочаровывать… меня сложно назвать хорошим примером для подражания. И в нашей компании, определенно, не я тяну их на свой корабль, а скорее наоборот.
С Гаспаром, Тито и Фабио я забываю, что мне почти тридцать два и ухожу в двадцатилетнее плавание. Мы разъезжаем по району с долбящей магнитолой, соревнуемся до мозолей на пальцах, играя в плейстейшн или кидаем мяч в кольцо на заднем дворе их дома.
Мою частную жизнь теперь защищает не только мать семейства, но и все члены нового дома. А еще бейсболка и борода, ставшие моими неотъемлемыми атрибутами.
Вчера, игнорируя жару, мы притаились в машине Гаспара, заранее закупившись пачкой леденцов и несколькими бутылками минералки. Ребята, заметив, что я не прикасаюсь к алкоголю, сразу перешли в мой лагерь трезвенников и радовали Беатрис отказом от пива и демонстративным попиванием минеральной воды за семейными ужинами. Она усиленно и счастливо жестикулировала мне бровями, но я, улыбаясь, качал головой. В этом не было моей заслуги.
Мы ждали выхода нашей младшенькой из школы. Точнее, хотели убедиться, что все пройдет, как планировалось.
Какой-то убогий тип, считающийся звездой школы, бросил Аделиту. Девчонка ходила по дому с мокрыми глазами и несчастно вздыхала не первый день. Фабио, сборщик домашних тайных разговоров и школьных сплетен, удачно транслировал нам на мужском совете, что теперь сестру травили в школе. Стервы одноклассницы и всяческие мудаки насмехались над ней. Аделита гордо объявила, что сама бросила козла и встречается с другим, но верить ей никто не стал. И градус издёвок начал расти.
План возник в голове Элизабет, когда во время нашего очередного вечернего телефонного разговора я поделился с ней этой историей.
Ребята сразу оживились. Самым сложным оказался выбор модели машины. Споры шли ожесточенные и жаркие. Когда же мы, довольные собой, передали план мелкой, она просияла и, не щадя наших чувств, перечеркнула выбранный с таким трудом автомобиль, пожелав другой.
У Фабио, самого младшего, сидящего на диване, сжались кулаки, и он пошел было колотить сестру, если бы не Гаспар, вовремя перехвативший брата за футболку.
*
Рядом проехал белый двухдверный мерседес последней модели и остановился напротив центрального входа в школу. Мы, как по команде, потянулись за леденцами и зашуршали оберткой. Прозвенел звонок. Ученики хлынули из дверей беспорядочной массой.
– Музыкальное сопровождение, – ухмыльнулся Гаспар, занимающийся музыкой и включил магнитолу.
Машину заполнили плавные волны песни «Foolish» в исполнении Berner feat DMX.
Желтый леденец отдавал во рту приторным лимоном.
Из Мерседеса вышел высокий парень, одетый по последним модным стандартам, которые нам продиктовала Аделита. Юная модель нижнего белья, Том Кард, с которым мне не составило труда договориться, даже в мешке картошки хорошо бы смотрелся, но сейчас на нем были темные джинсы, белая футболка и джинсовая куртка.
А вот и первые девочки, завороженно провожающие парня глазами. В паре мест подростки останавливались стайками, ожидая увидеть, кого встречает наш красавчик.
– Вон она! Вон! – Фабио, готового пробить стекло и высунуться в окно, затащили обратно на заднее сидение.
Ранним утром я привез в дом Гарсиа мою знакомую Фиону. Девушка работала стилистом и визажистом, и была лучшей в своем деле. Пару дней ожесточенного и нескончаемого секса сделали свое дело. Она бы согласилась накрасить не только юную Аделиту, но и всю нашу мужскую компанию.
В легком приталенном светлом платье выше колен, с уложенными тугими локонами и круглыми большими серьгами, наша звездочка уверенно вышагивала к своему кавалеру. Мы, довольные, покачивались в такт музыке. Картинка предательски вибрировала и сознание представляло, будто это Хлоя идет к машине, возле которой жду ее я. Вот она подходит, и я нежно целую ее в щеку, в то время как вокруг все шушукаются и обсуждают нас. Она немного отодвигается и бросает на мои губы призывный взгляд. Усмехаюсь и, притянув к себе девушку, целую уже иначе, по-настоящему.
– Э! Они реально сосутся! – негодующе вскрикнул Фабио, вернув меня в реальность.
– Кэп. – хмыкнул Тито.
– Мы сами видим! – отрезал Гаспар. – Дома мелкая получит.
Сладкая парочка села в машину и уехала, оставляя после себя мои болезненные подростковые недо-мечты и отвратительный вкус химозного леденца.
*
– Хватит мешать Райану есть! – голос Беатрис застает Гаспара врасплох, и он роняет телефон на пол. А мой, наоборот, начинает звонить. Встаю со стола и, извинившись, выхожу в сад.
– Мальчик мой, ты опять у усыновившей тебя семьи? – шутит в трубку Хелен.
– Да. Ревнуешь? – смеюсь в ответ.
– Мать не хочешь навестить?
– Навещал не так давно. – голос, независимо от меня, наполняется льдом.
Связь с матерью я поддерживаю, но мое отношение к ней нельзя назвать прежним.
Хелен знает все подробности. После того, как я рассказал ей истинную историю Аманды Стил, то задал вопрос:
– Ты знала, что моя мать такая сука?
Она тогда подняла брови и откровенно удивилась:
– А она разве когда-то это скрывала?
– Для тебя есть проект. – по нервным ухабам в ее голосе, понимаю, что к чему.
– Опять какой-то подонок? – с тех пор, как вышла та лживая статья, меня приглашают либо на роли психопатов, либо откровенных козлов.
По странности, женщины, пытающиеся забраться ко мне под одеяло стали еще навязчивее, и я получаю письма с уверениями выполнить самые неожиданные мои желания. Некоторые перечитываю дважды, потому что даже моя испорченная натура задается вопросом: «И так тоже?».
– Пожалуйста, Райан, хотя бы почитай сценарий. Там не все так плохо. У героя тяжелое прошлое. И если верно обыграть, то перетянешь на себя внимание публики. Поверь мне, красавчик, ты сможешь.
– Хелен, я не…
– И тебе не надо сбривать бороду! – в прошлый раз они потребовали сбрить мой качественный барбэр-проект, и я послал их по словам агента слишком душевно и искренне. – Наоборот, они в восторге от твоего образа.
– Хелен..
– Отправила тебе сценарий на почту! Режиссер и все утвержденные актеры засекречены, узнать ничего нельзя. За конфиденциальность подписалась отдельно, поэтому будь душкой, не кидай сценарий в сеть, иначе меня посадят, а ты вряд ли будешь таскать мне апельсинки.
– Яблоки подойдут? – улыбаюсь. – Я подумаю, ладно?
– Ладно. – вздыхает она и опасливо добавляет. – Ты знаешь, что она приезжает?
– Да. – сложно не знать, когда их совместные плакаты везде, а о премьере не говорит только глухонемой.
– Ты у меня самый лучший! – искрит из трубки Хелен своей ободряющей фразой, которую она, как аффирмацию вливает в мои уши не первый месяц.
– Конечно. – прощаюсь и сбрасываю звонок.
Возвращаюсь к столу и занимаю свое место, одновременно озвучивая, что мне снова предлагают роль очередного злодея. Гаспар хмурится, а морщинка на лбу Беатрис становится глубже. Женщина открывает рот, чтобы как следует высказаться, но бабушка поднимает бокал и, хитро улыбнувшись, произносит:
– Соглашайся.
