Текст книги "Возвращение Владычицы (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Он снова криво и горько улыбнулся.
– Зачем? – ошеломленно спросила Нэрвен, уставившись на не занятую половину покрывала.
Без объяснений, не глядя более на нее, Морьо улегся поудобнее, заложив руки за голову и устремив в небо заостренный подбородок, прищурился, вглядываясь вверх.
– Так удобнее смотреть на них, – наконец, пояснил он.
Леди Лориэна только в тот момент, услышав его слова, взглянула вверх, подняв голову. На недосягаемой высоте черно-синего купола Варды, раскинувшегося над ними, таинственно мерцали, подрагивая, сотни крупинок-бриллиантов. «Элени…» – подумала Нэрвен, ложась рядом с Морьо на покрывало, сняв с себя отороченный чернобуркой плащ и укрывшись им.
Артанис надкусила яблоко, протянув второе кузену. От лежавшего рядом Морьо пахло степной травой и ветром. У ветра есть свой свежайший запах, как и у скорости, и у тоски. Все чувства и эмоции имеют свой неповторимый аромат. От четвертого сына Феанаро пахло сладковато-горькими травами и свежестью ночного воздуха.
Он был так близко, что можно было почувствовать тепло его тела, ощутить его жар. И все же она понимала как никогда отчётливо – Морьо жил в своём мире, чуждом ей, таком бесконечно далеком, таком отличном своими законами от привычного Нэрвен мира собственных её мыслей и переживаний, что казалось, они были рождены в разных вселенных и лишь случайно оказались рядом, лежащими посреди дикого поля и разглядывающими далекие звезды.
Леди Лориэна привалилась затылком к седлу со сложенными поверх сидения штанами, и подняла взор к ясному ночному небосводу.
– Мы так давно не виделись… – задумчиво произнесла она.
Карнистир кивнул и тоже откусил большой кусок от своего яблока.
– Ты стала другой…
– Мне уже не сто двадцать три года, как в последний раз, когда мы говорили.
– Сейчас ты выглядишь даже лучше, чем тогда, – он повернул голову, прикрыл глаза и принюхался, вдыхая аромат волос лежавшей рядом Артанис.
– Спасибо, – обрадовано отозвалась Нэрвен, добавив, – Я столько времени не скакала так бешено на лошади, что успела забыть, как это – быстрая езда.
Было странно видеть его таким спокойным, умиротворенным и расслабленным. Кожа лица кузена казалась бледной, нежный румянец едва тронул скулы. Он лежал рядом и Нэрвен могла видеть, как ветерок играет с прядями темных волос, как плавно вздымается и опускается переплетение из многих ожерелий распластавшееся на груди Морьо своими многочисленными подвесками, цепочками и бусинами.
Опираясь на локоть правой руки, Карнистиро стал медленно приподниматься, поворачиваясь к лежавшей справа от него Артанис. Вот он совсем близко. Его лицо над ее лицом. Глаза Морьо сверкнули красноватым пламенем, но он тут же прикрыл их густыми ресницами, наклоняясь все ниже к лицу кузины и потянувшись левой рукой к ее щеке.
– А это тоже забыла? – звучит в темноте его хрипловатый голос.
«Что он делает?!» – раздался в ответ встревоженный крик в мыслях Нэрвен, и тут же ее ладонь уперлась в грудь Морифинвэ, ощущая, как дрогнули подвески и перекатываются самоцветные бусины.
«Не делай этого…»
«Почему?»
«Унат, я не могу нарушать его…»
«А я могу…» – и он впился в ее рот, раскрывая его, проникая языком внутрь и вдруг неожиданно прикусив нижнюю губу Нэрвен.
И оба замерли, сосредоточившись на вкусе поцелуя – вкусе свежего, ещё не до конца поспевшего, зеленого яблока.
От нехватки воздуха, вскоре Нэрвен ощутила головокружение и попыталась сначала мягко, а потом все более настойчиво, отстраниться от Морьо.
– Я должна ехать домой, – прошептала она.
– Ясно, – с досадой процедил кузен и откинулся на импровизированную подушку из седла.
Выдержав паузу, выждав еще несколько мгновений, Нэрвен нехотя поднялась с земли, озираясь по сторонам в поисках белого силуэта Фальмвэ.
Когда конь был вновь оседлан, а рюкзак снова был прикреплен ремнями к седлу, Нэрвен накинула на плечи плащ и приподняла подол своего платья, которое уже не первый раз за эту ночь вспоминала недобрым словом – настолько неудобным оно было для верховой езды.
– Не нужно провожать меня, – сказала она затягивавшему седельные ремни кузену.
– Я провожу тебя до врат в город, – упрямо повторил он сказанную за столом фразу.
Леди Лориена решила не вступать с ним в пререкания. Она не знала, где именно они находились, и как из этой точки острова можно было достичь приморской столицы тэлери.
Чтобы срезать часть пути, Морьо решил повести кузину напрямик и уже почти в самом конце пути, когда до ворот в город останется каких-нибудь пара лиг, свернуть опять на мощеную дорогу.
Большую часть пути до самых врат в Альквалонде они ехали молча. Морьо чуть впереди, печальная Нэрвен с поникшей головой за ним.
Никому не хотелось вновь заводить беседу и каждый из двоих размышлял о чем-то. Нэрвен размышляла о том, как причудлива и непостижима порой судьба и о том, что теперь обоим, как когда-то давным давно, в Эпоху Древ, придется начинать все с начала.
Карнистиро с завистью подумал о супруге кузины, Лорде Келеборне, а затем его мысли обратились к самой Нэрвен. Точнее, не мысли, а желания. Артанис была даже лучше, свежее и прекраснее, чем в его воображении и воспоминаниях и он, стараясь подавить раздражение, думал о том, что все между ними снова сойдет на нет благодаря принятым в прошлом решениям и сделанным тысячелетия назад выборам.
Прощаясь уже на рассвете у городских стен, в первых ярко-оранжевых лучах Анара, жемчужина Альквалонде сочла нужным снова повторить приглашение для представителей Первого Дома на посвящённый её возвращению праздник.
Морьо формально кивнул, ответил «Благодарю» и добавил:
– И спасибо, что заботилась о йельдэ.
– Не благодари меня, – отвечала Леди Артанис, – Ты просил, и я была счастлива, что могла познакомиться с ней и быть ей полезной. Даже если бы ты не просил… Когда Кано ее привез, мне было достаточно взглянуть в лицо Мирионэль, чтобы понять, кто она.
Кузен опустил ресницы. Краска мгновенно бросилась ему в лицо. В тот момент Нэрвен подумала, что он тоже изменился. Четвертый сын Феанаро стал спокойнее и за последние восемь тысячелетий повзрослел не столько физически, поскольку внешний облик его остался прежним, сколько духовно. Его феа не была более переполнена не находившей выхода свирепой злобой, а во взгляде читалась усталость.
«Мы увидимся на празднике»
«Я приду…»
«До встречи и доброй дороги!»
========== 22. Владыка Воздуха ==========
Отправляясь на аудиенцию к Манвэ, темой которой должен был сделаться как никогда остро вставший вопрос разрешения разводов среди эльдар, майа Олорин думал, прежде всего, о себе самом. Радеть за душевное благополучие тех, кто желал расторгнуть священные узы брака его заставляла мысль, что таким образом, добившись от Владыки Арды такого разрешения или хотя бы формального признания возможных будущих разводов, он открывает им с Леди Галадриэль дорогу к будущему совместному счастью.
Сейчас, по возвращении домой, он не считал более необходимым скрывать от самого себя, ни от предмета своего внимания, охвативших его нежных чувств. Олорин был влюблен в Леди Артанис.
Он уже не помнил, как давно это чувство дало свои первые ростки в его благородной феа, настолько оно укоренилось в ней, пронизав насквозь своими ветвями и покрыв благоухавшими соцветиями.
Как и многие майар из свиты Манвэ Сулимо, юный Олорин в Эпоху Древ редко покидал склоны горной гряды Ойолоссэ, постоянно проживая в Валмаре. Ему нравилось заботиться о пернатых слугах Владыки Воздуха. Вместе с Эонвэ он нередко посещал самые недоступные горные вершины, где располагались их гнезда, чтобы проведать, наблюдая за птенцами, принося необходимое им мясо и развлекая рассказами о придворных новостях.
Среди приближенных Манвэ этот высокий среброволосый и статный красавец пользовался репутацией непревзойденного мастера убеждения, мудрого собеседника, знатока орлиной натуры, умеющего читать в душах Перворожденных.
Все крылатые создания, от самого маленького серого мотылька и до самых гордых и величественных птиц Арды, тянулись к приветливому, излучавшему дружелюбие и доброту Олорину, готовые в любой момент помочь ему, оказать услугу и быть полезными в любом задуманном им деле.
Дочь Лорда Арафинвэ он увидел впервые на празднике в Тирионе в день чествования всех Валар. Олорин прибыл туда в компании нескольких приятелей из ваниар и был похож на одного из молодых ваниарских дворян манерами и яркой, роскошной одеждой.
Артанис смиренно стояла в серебристо-сером скромном платье в углу огромной залы, задумчивая, печальная, предоставляя другим девам веселиться и танцевать с молодыми квенди, пока она предавалась меланхолии. Она казалась еще совсем подростком, высокая, худощавая, еще не сложившаяся ни телом, ни духом, будущая жемчужина Альквалонде показалась ему тогда милее и прекраснее всех прочих дев. Разумом и ученостью юная Нэрвен уже в ту пору превосходила всех самых мудрых мужей из приближенных Нолдарана Финвэ, равняясь в этом с теми из ваниар, кто был допущен в святая святых мира Арды, живя, как и майар, при Сулимо и его супруге.
Ученость и мудрость Артанис, а также ее выдающиеся способности к стихосложению и постижению сокрытого смысла слов в сочетании с остро развитым даром предвидения делали из нее божество, равного которому не было во всей Эа в глазах Олорина. Он преклонялся перед ней и почитал за счастье быть удостоенным взгляда или мимолетного прикосновения гордой и недоступной златокудрой девы.
Когда Манвэ предложил ему принять участие в разработанном им совместно с Ауле и Йаванной проекте предоставления помощи народам Земель Изгнанных в борьбе с сошедшим с ума бунтовщиком Артано Аулендилом, майа Олорин согласился не раздумывая. Он был счастлив помогать как Перворожденным, так и Вторым Детям Эру, а также всем созданиям света, кто нуждался в его помощи.
Своей миссией он видел наставление на путь добра всех, кого еще возможно было направить на дорогу света. А кроме того, он знал, что там, в Средиземье, жила она – Венценосная Дева…
Леди Галадриэль была мудра, сильна, независима, никогда в открытую не просила ничьей помощи, а сама помогала всем, кому считала нужным оказывать поддержку. Она с благородным супругом из синдар правила небольшим уделом на юго-востоке Золотого Леса.
Они встретились. Он держался с благоговейным почтением. Нэрвен питала к нему уважение, признавала его мудрость и силу, видела в нем единомышленника, советовалась как с равным себе союзником в борьбе со злом, помогала и поддерживала в минуты слабости, когда его доблесть приводила его на край гибели, но не более.
В обличье старого и немощного истара Митрандира Олорин не имел шансов на взаимность со стороны самой прекрасной и могущественной Леди Средиземья, каковой успела стать так полюбившаяся ему когда-то нескладная девочка-подросток.
Отчаянно сражаясь, не жалея себя, всегда вставая на защиту более слабых, заслоняя их от смерти, направляя верным словом, открывая им истину и помогая в их борьбе, Олорин, о чьих подвигах королю Валмара рассказывал сам Манвэ, которому приносили в клювах вести из Хекелмара верные орлы, успел заслужить прозвище «Владыки Воздуха» еще задолго до возвращения в Аман.
А по возвращении, снова став собой, Олорин надеялся, что сможет пробудить если не своими деяниями, то пригожей внешностью, ответное любовное чувство в сердце несравненной Артанис Нэрвен. Но, как выяснялось, надеялся тщетно – Леди Лориэна была холодна и неприступна как Таникветиль.
Так не могло продолжаться вечно, думал Олорин. Он, в отличие от многих, кого Галадриэль смогла обмануть своим вечно довольным видом, прекрасно знал, что она никогда не питала любви к Лорду Келеборну и что единственной удерживающей ее рядом с ним силой является нерушимый унат – закон верности супругу, который Леди Золотого Леса не способна была преступить.
Олорин летел на верном Торондоре на встречу к Владыке Арды и думал о том, что сделает все от него зависящее, чтобы добиться разрешения на расторжение уз брака для тех, кто пожелает его расторгнуть.
Если Артанис сможет освободиться от тяготивших ее брачных обязательств, то тогда он сможет открыто ухаживать за ней, добиваться ее благосклонности и любви, а впоследствии просить ее руки. Необходимо было действовать!
Что же касалось другого животрепещущего вопроса, затронутого Нолдараном в ходе их беседы, то Олорин не собирался упоминать о нем перед Сулимо. Его Владыка и Господин Всея Арды был натурой чуткой, импульсивной и впечатлительной. Разговоры на малоприятные и откровенно скандальные темы, вроде мужеложства в рядах армии Нолдарана и среди его придворных могли бы не на шутку взбудоражить его и без того излишне живое воображение, подорвав сами основы мироздания для его Владыки.
Возвращаться домой Морьо не хотелось. Он задумчиво брел в сторону моря вдоль городской стены, ведя под уздцы вороного. Если бы кто-нибудь увидел Морифинвэ со стороны, наблюдающему за ним вид четвертого сына Феанаро мог показаться задумчивым. Он медленно шел, полуприкрыв веки, склонив набок голову, не замечая ничего вокруг, а лишь прислушиваясь к доносившемуся в отдалении плеску утренних волн и чувствуя на коже лица солнечное тепло, от которого ярче обычного загорались щеки.
Впрочем, щеки Карнистиро горели не только от падавшего на них яркого света. Его задумчивость была лишь внешним впечатлением. Мыслей в голове Морьо, против обыкновения, не было никаких. Там было только одно слово-образ, лишь одно изображение, единственная оставшаяся идея – Нэрвен. Она то ярко блистала гранями бриллиантов и блесток, то переливалась перламутром жемчуга, то туманилась, укрываемая завесой из легчайших газовых тканей, то вновь прояснялась, сверкая мифрилом доспехов и золотыми волнами волос.
Нэрвен подарила ему нечто, что невозможно было выразить словами, но лишь ощутить. Небывалое ощущение покоя и радости от ее присутствия переполнило его сразу же, как он увидел Артанис спускающейся с лестницы в их доме-крепости. У него перехватило дыхание. Морьо молчал весь вечер, стараясь не расплескать ни капли своего восторга.
Услышав, что она не собирается оставаться на ночь, он сказал сам себе, что не может лишиться этого удивительного ощущения так скоро. Ему необходимо было, чтобы Нэрвен оставалась рядом с ним хотя бы в течение еще нескольких часов.
Они ехали в ночной тишине. Нэрвен была так близко. Только он и она существовали в те часы, и сердце его трепетало от безотчетной радости, вызываемой ее присутствием. Раздражение и досада, которые он испытал после ее отказа, а также зависть к тому синда, которому выпало счастье обладать ею, испарились без следа после того, как она сказала, что они увидятся на празднике в ее честь.
Так кузина давала понять, что он – желанный гость, что она будет ждать его… Унат – главное препятствие для них, а не ее нежелание. Она ответила на его поцелуй, как тогда, в кедровом лесу… Это значит – она вспомнила его и все, что случилось между ними…
Думая об Артанис, Морьо часто ловил себя на том, что закованная в доспехи, с мечами у пояса, или одетая в мужское дорожное платье, кузина казалась ему совершенно неотразимой. Муж-Дева представала сильным и прекрасным воином, по доблести и мощи равным ему самому. Такой Морьо хотел ее. Ему хотелось обладать этим дивным воином, как женщиной. Уж не подхватил ли он, как многие другие, повальную «болезнь» воинов нолдор? – спрашивал он себя. Когда Артанис появилась в роскошном блистающем наряде, словно само воплощение женственности, Карнистиро ощутил восторг в смеси с подобием трепета. Кузина была слишком хороша и недосягаема. Было страшно лишний раз взглянуть на нее, до того прекрасной она виделась.
Незаметно для себя, Морьо оказался на берегу моря. Здесь высокие стены, опоясывавшие город с суши, уступали место пустынному пляжу с мелким, сыплющимся под ногами светло-молочным песком, казавшимся ярко-желтым в рассветных лучах.
Оглядевшись по сторонам, Карнистиро не заметил вокруг никаких дозорных, ни сухопутных патрулей тэлери, лишь далеко на горизонте чернел силуэт маленькой рыбацкой лодки, да в нескольких сотнях шагов, уже внутри городской черты, высилась высокая белая башня, стоящая у самого моря, чей покрытый водорослями фундамент омывали волны.
Вороной, оказавшись на океанском берегу, оживился, задергал мордой и негромко заржал, прося отпустить его побегать по берегу, подымая кучу искрящихся брызг.
– Доброе утро! Прогуливаетесь здесь один? – раздался из-за его спины свежий женский голос, говоривший на синдарине.
Морьо обернулся. Перед ним стояла, приветливо улыбаясь, словно соткавшаяся из воздуха и казавшаяся невесомой из-за молочно-белых одежд из легкой сатиновой ткани, среброволосая синдэ. Волнистые серебряные волосы спускались по плечам почти до колен девы. Ростом она была лишь чуть ниже его, а красотой и статью могла сравниться только с одной знаемой им ниссэ – Артанис Нэрвен.
Леди Лориэна вошла в гостиную отцовской половины дворца легкой походкой, потому что дорожные сапоги она оставила на конюшне, как и прочие бывшие при ней вещи. Налегке, босая, Артанис поднялась в испокон века занимаемые ее семьей комнаты резиденции деда Ольвэ.
– Эру! Артанис! – Арафинвэ сидел за небольшим столом и что-то писал, когда она вошла, – Я думал, ты останешься ночевать у Нолмэ, моя жемчужина…
– Здравствуй, отец. Я предпочла уехать раньше… – задумчиво произнесла она.
– Ты не завтракала? Когда ты вернулась? – забеспокоился финвион, поднимаясь из-за стола, чтобы заключить ее в объятия.
– Отец, благодарю, но я не голодна… – попробовала отказаться от утренней трапезы Нэрвен, – Я только что приехала.
– Ты провела в седле всю ночь! – воскликнул Благородный Финвэ, – Дочь моя, но этот наряд…. – отец потрясенно осматривал ее с головы до ног, – Откуда он?
– Это подарок, – устало и блаженно улыбнулась Артанис.
Обескураженный Арафинвэ замер посреди приемной, в то время как его дочь отправилась к себе в комнаты, куда попросила принести завтрак.
Она с аппетитом съела все, что ей принесли служанки, и с удовольствием наблюдала с балкона находившихся на большой высоте покоев за тем, как солнечные лучи играют рябью на темно-синих волнах далеко в океане, раскинувшемся перед ней.
Из ее окон как на ладони был виден залив и оживленный порт, и Нэрвен нравилось наблюдать за судами, сновавшими туда-сюда в бухте Альквалонде.
Дед Ольвэ не пожалел бы ничего, чтобы воздать должное и воспеть деяния ставшей легендарной внучки.
Однако все приготовления, совершавшиеся в городе и дворце, и вся суета вокруг ее имени и деяний совершенно не интересовали Леди Золотого Леса.
Артанис думала о прошедших вечере в доме-крепости Первого Дома и ночи, проведенной наедине с ним. Морьо изменился и, в то же время, остался таким, каким она его запомнила. Нэрвен с ним одним чувствовала и вела себя словно юная несмышленая девица, теряя непостижимым образом всю свою тысячелетнюю мудрость, воспетую менестрелями Средиземья гордую неприступность, а главное, какое бы то ни было спокойствие. Она волновалась и трепетала, страшилась и ожидала, мучилась невысказанным и обрекала себя на молчание.
Давным-давно, так давно, что даже Исиль и Анар не помнят тех дней, она на мгновение почувствовала страсть к четвертому сыну дяди Феанаро. Только его неукротимая в своем бешеном исступлении натура пробудила в ней это неизвестное и опасное чувство.
Увещевания Финдарато, собственные страхи, здравый смысл и в еще большей степени слепая вера в будущую судьбу, открытую ей, благодаря дару предвидения, заставили ее отказаться от этого чувства, задушить и усыпить его в себе. Это далось Нэрвен не без усилий и слез. Но когда ей показалось, что она справилась, ей стало легче.
Смерть Древ и деда Финвэ, Исход, предательство дяди Феанаро, Хэлькараксе, путешествие в Менегрот и, наконец, предложение от одного из самых знатных арквенди Лестанорэ – Лорда Келеборна, все это она переживала словно скованная чарами сна, или, скорее, какого-то гипнотического самовнушения.
Златокудрая дева была спокойна, сильна духом, молчалива и серьезна. С ходом времени многое изменилось. Она столетиями не получала никаких вестей о жизни прибывших многим раньше ее и родичей в Эндоре братьев феанарионов и, если быть честной, никогда не искала случая, чтобы что-то о них разузнать, считая их навсегда заклеймившими себя невинной кровью, предательством и бесчестьем.
Неожиданное появление Кано, вежливого и когда-то ласкового менестреля, в прошлом Маглора Певца, все изменило. Оно заставило ее вспомнить все, что произошло между ней и Морьо. Строки его письма, принесенного вторым сыном Феанаро, до сих пор стояли перед ее мысленным взором. Испытанное ею потрясение многократно усилилось появлением Мирионэль.
У него дочь и он просит ее, единственную душу, которой недоверчивый одиночка Морьо, как оказалось, доверял до такой степени, чтобы вверить свою самую дорогую драгоценность, заботиться о ней, принять под свою опеку. Внутри у давно свыкшейся с укладом жизни синдар Леди Галадриэль забурлила та четверть крови, что она унаследовала от Финвэ.
Заботясь о Мирионэль, как о родной дочери, Нэрвен не переставала думать о нем. Драгоценная была живым напоминанием о Морьо. В ее чертах Леди Лориэна каждый день могла видеть его, казалось, навсегда забытые серо-синие глаза, прямой нос, острый подбородок, румянец выдающихся скул и отчаянный надлом соболиных бровей.
Родившийся в Лориэне Леголас после трагической гибели его матери стал ее отрадой. В первые годы его жизни, привязанная в нему Галадриэль часто посылала отряд охраны во владения Владыки Темнолесья, чтобы в его сопровождении юного принца отвезли к ней. Леголас всегда охотно приезжал в Лориэн и подолгу оставался там под присмотром Леди Золотого Леса и ее нисси.
И вот она встретила их всех семерых. Они счастливы тем, что есть друг у друга. Представители Первого Дома показались ей сплоченными и, как и раньше, гордыми своей к нему принадлежностью. Но не это являлось сейчас самым важным для Нэрвен, а то, что случилось этой ночью.
Он не забыл ее. Морьо все помнил. В этом Нэрвен была уверена. А еще в том, что они скоро увидятся на готовящемся празднике.
========== 23. Новые знакомства ==========
Сегодня морская рыбалка обещала выдаться особенно удачной. День предстоял жаркий и солнечный. Еще перед рассветом Элронд покинул их с Келебриан спальню, устроенную на верхней террасе белой башни Эльвинг, чтобы отправиться на ставший каждодневным рыбачий промысел.
Пока он находился далеко в море, его мать с помощью единственной служанки и Леди Келебриан готовила обед, прибирала их дом и занималась другими домашними делами. После обеда обе леди ходили в город, чтобы посетить тамошний рынок и лавки суконщиков, а также, чтобы услышать свежие новости, которыми жил Альквалонде.
Лорд Имладриса захватил с собой приготовленный супругой еще с вечера завтрак, завернутый в широкие листья водорослей, и бесшумно вышел наружу, направившись к лежавшей на песке маленькой лодке.
Он успел отплыть от берега на довольно большое расстояние, энергично работая веслом, когда заметил, мимолетно оглянувшись, прогуливавшуюся вдалеке, вдоль линии волн, высокую и казавшуюся хрупкой, фигуру Серебряной Королевы, одетую в легкие белые одежды, подаренные его матерью, и оттого особенно выделявшуюся на фоне ярко-желтого песка.
Улыбнувшись сам себе при мысли о его дорогой девочке, Лорд Элронд начал разворачивать сеть, готовясь погрузить ее в темно-синие, серебрящиеся на солнце волны, окружавшие его лодку. Келебриан была довольна той жизнью, которую он мог предложить ей здесь, в Амане. Она с готовностью занималась домашней работой, стремясь насколько это было в ее силах, облегчить заботы и труды Леди Эльвинг. Жемчужина Лориэна шила и вышивала, гуляла по городским улицам, разговаривала с торговцами, училась готовить еду из морепродуктов и разбираться в сортах рыбы и прочих даров моря, которые в обилии можно было добыть в глубинах окружавшего с четырех сторон Валимар океана.
Теперь Элронд мог смело сказать, что Келебриан возвратилась к жизни, не смотря ни на что. Этот факт делал Лорда Имладриса вдвойне счастливым еще и потому, что в окончательном выздоровлении супруги была и некоторая доля его заслуги.
Несколько раз она жаловалась им с матерью, что ей не хватает общения, для эарендилиона эта потребность супруги в новых знакомствах являлась без сомнения еще одним добрым знаком.
Закинув сеть, Элронд снова бросил взгляд в сторону берега, чтобы лишний раз полюбоваться грациозным силуэтом в белых одеждах. Зоркому взору Лорда Имладриса предстала следующая картина: его девочка стояла напротив высокого, широкоплечего мужчины в темно-сером дорожном одеянии и легком доспехе, державшим за узду огромных размеров вороного коня. Было заметно, что они разговаривают.
«Чужак!» – сердце тревожно подпрыгнуло в груди Элронда. Он привстал, чтобы лучше разглядеть происходившее на берегу. С того злосчастного дня, когда стало известно о нападении орочьей шайки на отряд, под охраной которого Келебриан возвращалась из Лориэна и пленении его супруги, Лорд Элронд не переносил присутствия не знакомых ему личностей в непосредственной близости от его девочки.
Говоривший с Келебриан эльда, по всему видно, был воином, не принадлежащим ни к охране Кириарана, ни к патрулировавшим границы города отрядам тэлери. Темноволосый, высокий, одетый в темно-серое с обилием блестевших в ярком свете Анара металлических украшений на одежде и сопровождаемый боевым конем, он напоминал Элронду воинов из его собственной свиты.
Видя, что Келебриан оперлась о предложенную ей руку и так, в сопровождении чужака, направилась в сторону башни Эльвинг, Лорд Элронд чуть не опрокинул лодку, безотчетно подавшись вперед и лишившись дара речи, чтобы попытаться окликнуть супругу.
«Немедленно возвращаться!» – застучало кровью в висках. В плену паники, Элронд почти выпустил из рук сеть, которую спешно, рывками, вытягивал теперь из воды, не заботясь более о том, чтобы не порвать ее.
Довольная Эльвинг отправила служанку убирать в комнате сына и его прекрасной супруги, а сама отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак для них с Келебриан. Она уже подумывала о том, чтобы взять в дом еще одну девушку-помощницу, которая бы составляла компанию ее невестке и помогала ей справляться с хозяйством.
С приездом Элронда жизнь Леди Эльвинг переменилась. В ней не было больше места представлявшейся вечной тоске и неизвестности. Она больше не ждала никого. Эарендила Высшие Силы сделали яркой звездой на куполе Элберет, а ее второго сына те же Стихии сделали смертным, и дух его отправился по путям неведомым тем, чей удел – Вечность.
Как и повелось с недавнего времени, ее сын поднялся и покинул дом прежде чем рассвело, отправившись рыбачить. Невестка также проснулась рано и, едва одевшись, выбежала за дверь, чтобы наслаждаться первыми лучами солнца, прогуливаясь по морскому берегу.
Сама Леди Эльвинг тоже вставала с зарей. Забот у нее всегда хватало, а еще нужно было находить время, чтобы заниматься шитьем одежд.
Находясь на кухне, в первом этаже башни, Эльвинг услышала отрывистый гулкий стук в дверь. Зная, что служанка прибирала ее спальню в верхнем этаже, она вытащила из печи готовые к употреблению в пищу сладкие булочки с ягодной начинкой – результат вчерашнего похода на рынок, и направилась через маленькую приемную к двери.
– Леди Эльвинг! – за дверью оказалась улыбающаяся Келебриан, – Я привела к вам гостя! Знакомьтесь!
Эльвинг окаменела, уставившись на высокого незнакомца, стоявшего в дверях за успевшей переступить порог Келебриан, и своими широкими плечами заслонившего проникавший снаружи через дверной проем дневной свет.
– Знакомьтесь! – звенел голос синдэ, – Это благородный лорд из Тириона! Он прогуливался вдоль берега, и оказал нам любезность, приняв мое приглашение разделить с нами завтрак!
Ее свекровь пошатнулась, схватившись за дверной косяк и не спуская глаз со стоявшего за спиной невестки благородного лорда.
– Лорд Карнистир, – продолжала, тем временем, церемонию представления простодушная жемчужина Лориэна, – Это Леди Эльвинг Дориатская! – она снова радостно улыбнулась.
Прежде чем Карнистиро переступил порог башни, Леди Эльвинг, лишившись чувств, стала падать прямо на каменные плиты пола.
– Олорин, я рад нашей скорой встрече! – приветствовал его Манвэ.
– Благодарю, Владыка.
– Пожалуйста, не нужно церемоний, – белозубо улыбнулся Король Арды.
Со стороны они казались ровесниками: оба юные с дышащей свежестью кожей, серебряными волосами и блестящими серо-голубыми глазами.
Олорин слегка поклонился.
– Расскажи мне, что у тебя за дело? О чем ты хотел говорить? – участливо спросил его Сулимо, жестом приглашая майа сесть в удобное, но холодное, кресло из заиндевелого льда, покрытого подобием подушки из рассыпчатого снега.
Им уже принесли порцию согревающего мируворэ, хотя ни Владыка Воздуха, ни его верный слуга не нуждались в этом его свойстве, так как могли по желанию не чувствовать холода.
– Я говорил недавно с Владыкой нолдор, – сделав глоток, отвечал Олорин, – и он уполномочил меня от его имени просить вас созвать Круг Судеб.
Выразительные глаза Манвэ округлились, иней пылью осыпался с длинных черных ресниц от неожиданного взмаха.
– Круг Судеб? Но мы же совсем недавно созывали его, чтобы чествовать твое возвращение… – удивленно проговорил Сулимо.
– Как ни прискорбно, но дело, о котором с вами и другими Стихиями хочет говорить Нолдаран, не может долее откладываться, и речь на сей раз пойдет не о чьем-либо чествовании… – смиренно, но твердо ответствовал майа, склонив голову.
– О чем ты? – насторожился Манвэ.
– Нолдаран просит вас рассмотреть возможность допущения расторжения брачных уз среди эльдар, – сказал Олорин.
Хоть Нолдаран ни о чем таком и не просил Манвэ, а все же майа счел нужным сформулировать именно таким образом просьбу Ноломэ, дабы облегчить своему Владыке понимание этого животрепещущего для многих нолдор вопроса.
–Ох, Отец мой, – замотал поникшей головой Манвэ, – дай мне сил это вынести! … Говори, Олорин, – попросил Владыка Арды изменившимся голосом.
– Я лишь передам вам то, о чем говорил мне Нолдаран, – бесстрастно заговорил майа.
Он долго и обстоятельно рассказывал о проблеме Исхода, о том, что не все браки эльдар заключались, как и должно, по взаимной любви, что нередко между супругами впоследствии рождалось отчуждение. Истар также упомянул, что благодаря столетиям и тысячелетиям разлуки мужья перестали признавать жен и наоборот – остававшиеся в Валиноре жены ушедших в Исход воинов уже не чувствовали себя их супругами. В довершение своей проникновенной речи Олорин счел нужным упомянуть «статут Финвэ» – единственный прецедент, когда Валар официально разрешили расторжение брачных уз между их признанным любимцем – Нолдараном и Мириэль Сериндэ.
