Текст книги "Возвращение Владычицы (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Нэрвен поднесла руки к лицу, пытаясь укрыть его от метавшихся в воздухе искр и частиц пепла, когда ее лодка вдруг начала наклоняться вперед. Не успела Артанис понять, что произошло, как уже летела с огромной высоты вниз, прямо в огненную бездну. Прежде, чем она могла вскрикнуть от ужаса, у Нэрвен перехватило дыхание. Она крепко зажмурилась, чувствуя, как внутри все обрывается от ощущения стремительного падения.
Леди Лориэна проснулась от собственного вскрика, подскочив на ложе, словно от удара.
Понадобилось несколько мгновений, чтобы она смогла отдышаться и прийти в себя после пережитого во сне кошмара. Пошатываясь, Владычица Лориэна подошла к оставшемуся открытым окну. За ним все та же ночная свежесть воздуха, безмятежность озера, тихое стрекотание приозерных насекомых, шелест листвы.
Восстановив дыхание, Артанис вслушалась в звуки ночи, стараясь определись, долго ли еще до рассвета. Целительный сон в настоящем Лориэне обернулся для нее новыми волнениями. Больше спать Нэрвен не собиралась, решив, что дождется, когда расцветет, и, переправившись на лодке, отправится гулять в садах Ирмо, что окружали озеро.
Гоня прочь мысли о приснившемся ей сне, Венценосная Дева все же отметила про себя, что несмотря на кошмар, чувствует себя гораздо лучше, чем перед тем, как заснула.
Она успокаивала себя мыслями о Келебриан, которая обрела, наконец, после долгих лет разлуки, своего супруга. Она любит его. Это видно в каждом взгляде, что ее Серебряная Королева дарит Лорду Имладриса. И эта любовь взаимна, ведь она, познакомившая их, как никто другой знает чувства Лорда Имладриса, питаемые им в отношении ее дочери.
А она теперь может быть спокойна за Жемчужину. Рядом с Элрондом ее малышка излечится от нанесенных ее нежной феа ран и снова станет счастливой. Даже новость о невозвратной потере – Ундомиэль, что осталась навсегда в Средиземье, не омрачит ее счастья. Вечерняя Звезда осталась там по своей воле, и Артанис была уверена – Келебриан все поймет.
– Не плачь, девочка моя, – Элронд сжимал в своих ладонях ее узкие руки, не в состоянии наглядеться на свою Жемчужину.
Они лежали на не расстеленной кровати, обнявшись и прижавшись друг другу. Келебриан, казалось, боится взглянуть на него. Он же, наоборот, не мог перестать смотреть на нее – такой прекрасной она была. Элронд считал себя существом сильным духом, взявшим от атани особую присущую достойнейшим из них, к каким относился его дед Туор, силу феа.
Однако события – небывалые и удивительные, которые произошли с ним и его спутниками за два дня, прошедшие с их прибытия в Аман, заставили дрогнуть даже мифриловую твердыню его духа.
Лорд Элронд чувствовал себя также, как когда израненный, из последних сил, брел по остывавшему полю сражения при Дагорладе, раздавленный морально смертью приемного отца, испустившего дух у него на руках. Он тогда думал, что Лорд Маглор отдал жизнь, чтобы спасти его, напрасно. Ведь он – никчемный полуэдэль и скоро, при лучшем исходе, отправится в чертоги Мандоса следом за дорогим воспитателем. Только чудесное появление Келебриан спасло его тогда.
– Помнишь, ты выбежала ко мне навстречу из шатра целителей? – спросил он тихо.
– Да, – закивала она головой, – И Менелион, который привел вас сюда, был там. Это он перевязывал тебя и присутствовал при нашей помолвке.
И тут Элронд вспомнил, где видел высокого нолдо в длинной белой тунике, что встретил их на крыльце парадного входа. Главный целитель Нолдарана Эрейниона – Менелион.
– Ты приехала к Мораннон…
– Чтобы быть рядом, – закончила за него Келебриан, – Ведь была война и я беспокоилась… Я очень боялась, что с тобой может что-нибудь случится, а я так и не решусь сказать тебе… – она всхлипнула.
Элронд прервал ее речь поцелуями, стараясь стереть со свежих щек Келебриан катившиеся по ним слезы.
– Также и Арвен, – продолжил он, пытаясь заглянуть в глаза жены, – Она захотела последовать за ним. Ты одна можешь понять, что значило для меня потерять ее, но я уважаю решение нашей дочери.
Его супруга вновь закивала головой, ближе придвигаясь к нему, стараясь найти удобное положение и забыться сном, словно и не было никогда двух тысячелетий разлуки.
– Спи, спи, – шептал он в темноту.
Постепенно, ощущение покоя, даримое близостью к его дорогой девочке, овладело сознанием и позволило Лорду Имладриса уснуть.
========== 13. Тирион ==========
Комментарий к 13. Тирион
Neri (кв.) – мужчины. Ед.ч. – ner
– Отец, – голос Финдекано разносился по всей приемной, в которой он имел обыкновение заводить споры с Нолдараном, – я требую, чтобы ты ходатайствовал перед Валар, прося их разрешить разводы!
Нолофинвэ строго оглядел старшего сына, и в очередной раз его передернуло от мысли, что тот состоит в непотребной связи со старшим из отпрысков безумного Феанаро.
– Ты прекрасно знаешь, – не унимался Финьо, – что мы с Эриен не можем продолжать жить под одной крышей и считаться супругами!
– Замолчи! – не сдержался, наконец, Нолдаран, – Ты словно гордишься твоей порочной связью с этим…
Он не договорил – Финдекано перебил его на полуслове:
– Майтимо – мой возлюбленный! – потеряв всякий стыд, кричал нолфинг.
Нолдаран вскочил с глубокого кресла, в котором сидел, и собирался ринуться прочь из собственной приемной, чтобы дело не дошло до рукоприкладства. Оказавшись проворнее отца, Финьо подскочил к нему, задержав в дверях, хватая за рукав рубахи из темно-синего атласа.
– Постой!
– Нет уж! – повысил голос Нолмэ, – Я ухожу, иначе быть беде!
– Почему ты не хочешь выслушать меня хоть раз?! – возопил сын.
– Я не собираюсь слушать про твои шашни с Нельо! Мало того, что ты, не стыдясь меня и матери, таскаешься с ним по всему Аману, словно… Так еще и твой сын подпал под это пагубное влияние и путается с мужчинами! По-твоему это нормально?! – он кричал, не сдерживая более охватившего его феа негодования.
– Мой сын – взрослый квендэ, а не дитя! – с вызовом в ответ зазвенел голос Финьо, – Он сам решает, как ему быть! Если ты желаешь, чтобы всякий жил по твоим личным правилам и устоям, то обрекаешь себя на вечные мучения!
– Я – Владыка нолдор! – грозно прогремел Нолмэ, который даже сам не ожидал от себя такой твердости в голосе, – На мне ответственность за судьбу народа! А потому я не вправе позволять, чтобы здесь, в Светлом Амане, среди наших нэри* распространялась вражья зараза, которую ты и подобные тебе подхватили в Землях Изгнанных.
– Это не так, отец, – отчаянно мотал головой Финдекано, – Мы с Майтимо как две половины единого целого и так было всегда, сколько я себя помню. Я не жалею о том, что по твоему настоянию женился на Эриен, но мы не можем долее притворяться супругами. Она не должна страдать и я не хочу быть причиной ее терзаний. Я обращаюсь к тебе, как к моему Владыке, чтобы ты просил Валар дозволить разводы.
Не желая долее слушать эти речи сына, Нолофинвэ нахмурился, дернул подбородком и стремительно зашагал прочь по коридору.
Тирион жил размеренной, упорядоченной веками и тысячелетиями мирной, безмятежной жизнью. Процветание во всех сферах искусства и непрерывные научные изыскания жадных до знаний его обитателей, вернувшихся в город: кто из чертогов Намо, кто в конце Первой Эпохи, после победы в Войне Гнева, прославили народ нолдор как среди других населяющих Аман народов эльдар, так и среди Валар и майар.
Уже две эпохи городом и населявшим его народом квенди из нолдор правил Нолдаран Нолофинвэ. Один за другим возвратились к нему и его супруге Анайре из Чертогов Ожидания их дети. Нежно привязанный к матери и самый младший – Аракано уже дожидался в объятиях королевы нолдор своего отца и братьев, скрашивая той разлуку с дорогими ее сердцу детьми и супругом.
Первой прибыла Ириссэ, не желавшая оставаться во дворце Тириона и поселившаяся на его западной окраине, рядом с трактом, что вел в Альквалонде. Она была неузнаваема, чуждалась родичей, отдалилась ото всех и жила в полном одиночестве, страдая невесть от чего. Принято было считать, будто она ждала, что придет к ней однажды из палат Судьи нелюбимый муж, когда-то заманивший ее в тенеты сумеречного леса. Арэльде редко приходила в город, редко с кем-либо заговаривала, создавалось впечатление, что Белая Дева чувствует себя потерянной в этом счастливом мире не знавших горя квенди никогда не покидавших Тириона.
За сестрой возвратился Турьо – возмужавший, прекрасный лицом, поразительно схожим чертами с лицом деда Финвэ, твердый как кремень и неколебимый как скала. Они с возвратившейся многим ранее Эленве поселились во дворце Тириона. Там же обосновалась и единственная дочь их – Итарильде с мужем.
Последним из Чертогов вышел первенец Нолдарана – принц Финдекано. Он появился во дворце отца только с началом Третьей Эпохи, когда возвратились из Мандоссэ семь братьев феанорингов, поселившихся с матерью и вернувшейся из палат бабушкой по отцу, которую теперь называли Фириэль.
Едва появившись вновь среди живых в Благословенных Землях, старший нолфинг своим поведением заставил опечалиться своего венценосного родителя. От Нолмэ не укрылась страсть, питаемая старшим из феанорингов в отношении Финьо, а также то, что эта искаженная жажда была взаимной. Финдекано в полной мере разделал с кузеном почти животное, ненасытное, глубоко чувственное желание.
Став внимательно наблюдать за своими приближенными и прочими подданными, Нолдаран, к вящему своему ужасу и негодованию, обнаружил, что такого рода узы, какие существовали между Нельо и Финьо, были чрезвычайно распространены как при его дворе, так и за его пределами. Особенное распространение подобные отношения получили в рядах воинов армии нолдор, из тех, что отправились с ним в Эндорэ, а теперь, возвратившись, постепенно вовлекли в искажение тех воинов, кто родился в Амане уже после Исхода.
Оказался вовлечен в противные Единому шашни и его прекрасный внук – Артанаро Эрейнион, называвший себя Сияющая Звезда.
Гнетущее впечатление, производимое на Нолмэ этим открытием, усиливалось еще тем, что внешне Гил-Галад был его точной копией. Видеть такого статного, высокого ростом, широкоплечего красавца неженатым и предпочитающим отдавать себя другим мужчинам было почти невыносимо, но еще менее выносимо для Нолдарана Нолофинвэ стало бы публичное разбирательство всех этих обстоятельств.
После долгих внутренних терзаний и снедаемый угрызениями совести за чужие прегрешения, Нолдаран решил, что не станет придавать огласке известные ему факты, касающиеся искаженной любви между мужчинами из его свиты, придворных и войска. А менее всего он был способен на то, чтобы уличить в недостойном искажении собственных сына и внука.
Было и еще одно обстоятельство, мешающее Нолмэ действовать открыто, пристыдив тех мужей из его народа, кто разделял ложе с себе подобными. Благородный Вождь не считал себя вправе обличать кого бы то ни было, будучи сам одним из тех, кто совершил противное Творцу.
Нет, он никогда не был с мужчиной. Однако дева, с которой, едва оказавшись в Эндорэ, он преступил священный для эльдар обычай супружеской верности, была ни кто иная, как любившая его отнюдь не сестринской любовью Иримэ.
Сейчас Лалвэн пребывала в Чертогах Намо, как и многие из тех, кто подверг себя искажению, совершив что-либо противоестественное. Она сама не пожелала покидать палат Мандоссэ, виня себя в том, что соблазнила его. Тяжелым камнем лежала на сердце Нолдарана, эта их связь и ее последствия для любимой сестры. Их падение препятствовало ему в каких бы то ни было моралистических начинаниях.
Нолмэ казнился, будучи самым строгим судьей самому себе. Да, Иримэ, он всегда знал это, восторженно обожала его, восхищалась, была очень привязана. Да, она ошиблась, поддалась влиянию тьмы, попытавшись соблазнить его. Но что сделал он? – Вместо того, чтобы как старший брат, направить ее на путь света, поддержать, разъяснить ей суть происходившего с ней, уберечь от падения, он, словно безвольное, слабое и жалкое существо, поддался этому искушению, позволил вовлечь себя в этот порочный круг, вскоре начав охотно вращаться в нем, призывая Лалвэн к себе в покои холодными ночами в Хитлуме, когда изнывал от тоски по родной земле и нуждался в поддержке и утешении, что давали ее жаркие объятия.
И все же проблема мужеложства стояла так остро, что невозможно было далее продолжать игнорировать ее, делая вид, что он глух и слеп – Нолмэ понимал это как никогда отчетливо. Нельзя долее оттягивать решительные действия! Он, как Владыка нолдор, должен предпринять самые эффективные меры, чтобы противостоять искажению, грозившему разъесть, словно ржавчина стальной кинжал, сами основы их общества.
Как именно сообразно ему действовать, Нолдаран не знал. Созвать совет Валар? И что он им скажет? Чего попросит у Стихий? Может быть, отправиться к Манвэ, как к Королю Арды и самому близкому к Илуватару из всех аратар и поверить одному ему то, что тяготит его сердце, попросив его совета или наставления?
Нолмэ думал об отце – что бы тот сказал, узнай он о происходящем? С болью в феа средний сын Финвэ размышлял о том, что бы сказал его родитель, узнай он о них с Иримэ? А знают ли Валар о том, что было между ним и любимой сестрой? И если знают, то почему ничего не сказали ему, почему позволили возвратиться из Чертогов Ожидания и снова занять трон нолдор в Тирионе? Значит ли это, что его грех прощен? Или же Валар просто ждут, пока он, раздавленный чувством вины, сам униженно приползет к ним, моля о прощении?
Из мрачных и тревожных мыслей Нолдарана вырвал осторожный кашель его личного помощника Элеммира, неожиданно послышавшийся за спиной Владыки нолдор.
– Да, что ты хотел сказать? – Нолмэ резко развернулся лицом к герольду.
– Государь, – обратился Элеммир, подняв на Нолмэ светло-зеленые глазищи, – государь, добрые вести – вчера вечером в Альквалонде прибыл корабль из Хекелмара.
Владыка нахмурился, силясь сообразить, о чем он говорит.
– На нем к нам прибыл известный вам Олорин из майар, а также князь последнего прибежища нолдор в Землях Изгнанных.
Нолмэ покачал головой, обдумывая услышанное и внимательно глядя на оруженосца.
– Вместе с ними прибыли два диковинных создания малого роста, – улыбнулся Элеммир, – Наш осведомитель описывает их как уменьшенные копии атани. Было бы любопытно взглянуть на них… – Элеммир с улыбкой поднял глаза к небу.
– Глупости! – вернул его на землю своим резким возгласом Нолмэ, – Скажи лучше, знаешь ли ты, где сейчас Олорин? – Я хочу говорить с ним.
– Нет! – встрепенулся герольд, – Мне лишь известно, что всех их Валар будут чествовать как героев Арды… Да, чуть не забыл, ведь с ними прибыла и ваша племянница, дева Артанис…
– Кто? – Нолдаран не сразу уразумел о какой такой племяннице речь.
– Дочь лорда Арафинвэ, – уточнил Элеммир, вытаращив глаза.
Нолофинвэ не видел Артанис Нэрвен с тех пор, как она уехала с братьями и свитой из сопровождавших ее нисси в посольство к правителю сумеречных квенди. Это случилось почти сразу после того, как они достигли берегов озера Митрим. Спустя несколько лет до них в Хитлуме дошла весть о ее прогремевшей на весь Хекелмар пышной свадьбе с ближайшим родичем Эльве Синголло. Оставалось только порадоваться за красивую, но не в меру гордую и своенравную дочь младшего брата.
Они мало виделись в Эпоху Древ, а в Хекелмаре их пути разошлись окончательно. И все же вести о Нэрвен достигали и укутанных вечной влажной дымкой мощных стен замка Барад Эйтель. Прекраснейшая и мудрейшая, очаровательная и женственная, неустрашимая и решительная, чародейка и провидица – все это была она, дева Артанис.
Что-то подсказывало Нолмэ, что эта дева могла бы не только поведать ему о свежих новостях из Покинутых Земель, но и, возможно, быть полезной в разрешении поставленной им самим перед собой задачи – искоренении искажения. Она – единственная из рода Финвэ, кто смог выжить в той пропитанной кровью нолдор земле и невредимой возвратиться в Валимар, а это чего-нибудь да стоит. Наверняка, думал он, дочь Арьо не по наслышке знает об этой постыдной и досадной проблеме и сможет если не посоветовать ее решение, то дать ключ к более глубокому ее понимаю.
– Я хочу, чтобы ты пригласил ее и Олорина ко мне, Элеммир, – молвил Нолмэ с задумчивым видом, – Они оба – желанные гости в моих чертогах. И позаботься о том, чтобы им был оказан самый радушный прием.
В ответ его герольд поклонился и, выпрямившись, выжидающе заглянул в светло-серые глаза Нолдарана.
– Чего же ты ждешь? – удивился тот, – Иди и разыщи Артанис и майа Олорина!
– Да, мой Владыка, – почтительно произнес Элеммир и тут же исчез за одной из дверей коридора, где они беседовали.
========== 14. Омут озера Лорелин ==========
Комментарий к 14. Омут озера Лорелин
Valpio (кв.) – вишня
Omenwe (кв.) – встречающий
Едва сквозь ветви высоких лиственных деревьев, что окружали чертоги, давшие им приют этой ночью, забрезжили первые лучи Анора, Леди Золотого Леса покинула отведенные ей покои, будучи полностью одета и готова к прогулке.
Утро еще дышало прохладой, и Нэрвен накинула легкий плащ поверх вчерашнего платья. Спускаясь в нижний этаж по белоснежной мраморной лестнице, она думала найти кого-либо из прислужников, попросить печенья и немного фруктового салата на завтрак, а затем отплыть с острова и переправиться на восточный берег озера, что был виден ночью из ее окон, чтобы побродить в настоящих садах Лориэна, больше напоминавших девственный лес, где не ступала нога охотника или дровосека.
Один из прислуживавших вчера за ужином молодых служителей Эсте приветливо пожелал ей доброго утра, когда Артанис грациозно вплыла в служившую приемной и трапезной просторную, светлую комнату. Юноша принес ей сливки, нарезанные кусочками фрукты, печенья, свежезаваренный квенилас и сок ягод вальпио*.
Как выяснилось, Нэрвен спустилась к завтраку раньше всех, а молодой нолдо по имени Оменвэ* оставался всю ночь без сна, бдительно следя за тем, чтобы ничто не потревожило покоя гостей дома Валиэ Эсте и будучи готов в любой момент помочь им, в случае, если бы кто-либо из них попросил его об этом.
– Благодарю за завтрак, дитя, – молвила с улыбкой Нэрвен, обращаясь к Оменвэ, у которого даже щеки порозовели от смущения.
Юноша лишь кивал в ответ головой, не будучи в состоянии ответить ей, настолько ему льстило внимание и ласковое обращение Леди Алатариэль.
– Я хотела просить тебя еще об одной услуге, – продолжала она, меж тем, – Ты смог бы отвезти меня на восточный берег озера? Мне показалось, что прямо перед моими окнами я видела небольшой причал, где были привязаны несколько лодок…
– О, разумеется… – поспешно пролепетал заливающийся краской до корней волос Оменвэ, – Вы не будете ждать остальных?
Получив отрицательный ответ на свой вопрос, молодой служитель Эсте сказал, что будет счастлив отвезти прекраснейшую из дев на восточный берег озера, и они отправились к небольшому причалу, который Нэрвен разглядела еще вчера вечером из окон своей комнаты.
Любая другая дева, помня о кошмарном сне, что приснился той ночью Леди Лориэна, побоялась бы даже думать о том, чтобы тем же утром наяву усесться в лодку, но только не Нэрвен.
Артанис была бы не Артанис, если бы не решила смело идти навстречу всем опасностям – мнимым и истинным.
Она бесстрашно села в небольшой прогулочной лодке на обитое красным бархатом пассажирское сиденье напротив молодого целителя Оменвэ, который взял на себя роль гребца, и смело посмотрела вдаль, туда, где на дальнем берегу, росли густые темно-зеленые кустарники и высокие ивы и тополя.
Они оттолкнулись от берега. Солнце уже начинало припекать, хотя поднялось еще совсем не высоко. Вода серебрилась и блестела россыпями тысяч бриллиантов в его ласковых лучах.
У самого берега, где располагалась тонкая полоска состоящего из мелких разноцветных причудливых камешков пляжа, вода была совсем неглубокой и абсолютно прозрачной, позволяя взору проникать сквозь свою толщу, изучая те камни, что устилали озерное дно и замечая плавающих близко от берега обитателей здешних вод. По мере того, как они отдалялись, прозрачность воды не уменьшалась – дно по-прежнему было отчетливо видно, освещенное проникавшими сквозь воду лучами Анара, хотя и значительно отодвинулось от них.
Артанис, как завороженная, следила за тенью их лодки, скользившей где-то далеко внизу под ними по лежавшим на дне камням.
До слуха низко склонившейся над водой, перегнувшись через левый борт лодки, Нэрвен долетали: мерный плеск весел, щебетание утренних птиц, жужжание летавших над поверхностью воды стрекоз, шелест листьев леса, окружавшего со всех сторон небольшое озеро и отдаленные всплески плавников бултыхавшихся где-то впереди рыб.
Ее провожатый ни словом не нарушал установившегося молчания, как и Артанис наслаждаясь покоем, гармонией и особенным теплом, что так щедро дарило это место.
Солнце уже припекало макушку. Золотые пряди Нэрвен горели ярче настоящего золота в его лучах. Несколько таких золотых локонов выбились без воли на то их хозяйки из слабо заплетенной с утра толстой косы, и теперь плыли по водной глади вместе с лодкой, что постепенно приближалась к восточному берегу Лорелин.
Они сияли, подобно драгоценным золоченым кольчугам и легким мифриловым латам, в которые представлялись закованы бывшей Владычице Золотого Леса рыбьи тела проплывающих сбоку под толщей вод стаек форелей, с перламутрово-розовыми боками, одиноких громадин сомов в серо-серебристых гладких облачениях, поблескивавшие латунью доспехи окуней и ярко выделявшиеся красно-оранжевыми знаменами плавники и хвосты юрких карасей.
– Здесь очень глубоко? – спросила Нэрвен, не отрывая взора от сновавших слева от лодки в поисках пропитания форелей.
Трудно было на глаз определить глубину столь чистой воды.
– Нет, госпожа, мы уже скоро прибудем, – эхом донесся негромкий голос Оменвэ.
В этот момент зоркий и внимательный взор Артанис поймал молнией проскользнувшую по жетловато-зеленоватому каменному дну озера большую тень.
Метнувшись в беспокойстве к правому борту лодки, стремясь проследить за ускользающей тенью, Венценосная Дева и там лишь краем глаза успела поймать силуэт чьей-то фигуры, промелькнувший стремительно под водой.
Осмотревшись внимательно, исследовав зорким взором как левый, так и правый борт их маленькой лодки, Нэрвен не обнаружила никаких признаков загадочного силуэта.
Она успокоенно вздохнула, ласково улыбнувшись казавшемуся встревоженным ее беспокойством молодому нолдо, и с прежним безмятежным видом повернулась влево, склонив голову, вглядываясь в глубину озерных вод.
Оттуда прямо на нее, сквозь рои мелких рыбешек и личинок насекомых, снующих близко к поверхности, потрясенно глядело бледное мужское лицо, чьи щеки покрывал заметный алый румянец, в обрамлении длинных темно-коричневых прядей, обвивавших, словно водоросли, строгий овал лица с чуть заостренным подбородком, длинную шею, плечи и все стройное тело глядевшего на нее во все глаза из-под воды существа.
Его широко раскрытые глаза – темно-синие, как океанские глубины, с серыми и черными прожилками на радужке, встретились с темно-голубыми, светящимися желтовато-белым светом, глазами окаменевшей от ужаса Артанис.
Одно мгновение она неподвижно сидела, не будучи в состоянии отвести взгляда от прекрасного лица существа под водой, чей взор был устремлен на нее. И только лишь спустя миг смогла отпрянуть от борта лодки, от чего та закачалась угрожая перевернуться, если бы не усилия расторопного Оменвэ.
– Что случилось, госпожа?! Чем вы так встревожены?! – воскликнул молодой прислужник после того, как ему удалось удержать их лодку на плаву.
Нэрвен глубоко дышала, прикрыв глаза, стараясь успокоиться и прийти с себя от пережитого потрясения. Перед ее мысленным взором все еще было его лицо и знакомый взгляд опасных серо-синих глаз-омутов.
Она больше так и не взглянула на воду до самого окончания переправы. Только когда Оменвэ объявил, что они причалили к берегу, Нэрвен усилием воли заставила себя осмотреться и с помощью служителя Эсте с достоинством, медленно сойти на твердую поверхность, которая представляла из себя илистую глину в смеси с озерным песком.
Спешно поблагодарив молодого слугу за его услуги, Нэрвен торопилась отойти прочь от озера. Сердце все еще колотилось у нее в груди, заходясь от волнения, кровь прилила к щекам. Она не ответила на вопрос Оменвэ, о том, что она видела в воде, который он задал, когда они причалили к берегу. Подумать только! – Она, Леди Галадриэль, славящаяся на все Средиземье своим непревзойденным умением укрощать водную стихию, носившая Ненья – кольцо Воды, дар ее прекрасного племянника Тьелпе, с помощью вод бившего неподалеку от южного склона горы Карас Галадон источника предсказывавшая будущее и указывавшая путь приходившим к ней за советом… А теперь что же? Она сама постыдно испугалась, едва не взвизгнув от ужаса, когда увидела под водой то лицо… Слава Единому, свидетелем этого позора был лишь один восторженный мальчик, а не все ее родичи в компании Митрандира и Элронда.
Не успела она мысленно произнести имена последних, как наткнулась на неспешно прогуливавшихся среди ивовой рощи, недалеко от берега, майа Олорина и Лорда Имладриса, которые совершенно не замечали ее, увлеченные беседой. Чуть поодаль от них под сенью раскинувшей свои ветки старой ивы сидели Леди Эльвинг и Леди Келебриан. Они о чем-то оживленно разговаривали и весело смеялись, наслаждаясь завтраком на природе. Вокруг них бегали, перекрикиваясь, совершенно счастливые полурослики.
Представившаяся Артанис идиллическая картина в мгновение настроила Владычицу Лориэна на соответствующий лад, и она быстрым шагом направилась к прогуливавшимся мужчинам.
– Нэрвен, солнце сияет ярче, когда появляешься ты, – обаятельно улыбнулся Олорин, – Ты встала раньше остальных, как я вижу? Хочешь присоединиться к нашей трапезе?
– Доброе утро, – поприветствовала обоих Артанис, – Да, я поднялась с рассветом, чтобы отправиться сюда на лодке. Но как вы оказались здесь?
– Нас по просьбе Митрандира принесли орлы. Они оставались ночевать в садах Ирмо, – пояснил Элронд.
– Что скажешь относительно моего предложения позавтракать с нами? – заглянул ей в глаза Олорин.
– Я уже завтракала, благодарю, – отчеканила обретшая привычную уверенность и отстраненный тон Леди Золотого Леса, – Сегодня я бы хотела отправиться в обратный путь, в Альквалонде. Ты присоединишься, Эллерондэ?
– Как пожелаешь Артанис, – опередил собиравшегося ответить Элронда майа Олорин, – я буду счастлив сопроводить тебя и остальных в столицу Кириарана, когда вы сочтете нужным отправиться туда.
– Благодарю, мой друг, – повернулся к нему Лорд Имладриса, – Мы с Келебриан и моей матерью отправимся туда чуть позднее. Мне бы хотелось, чтобы они обе смогли насладиться здешними покоем и красотой. Даже воздух в этих садах кажется целебным.
– Ты прав, что желаешь задержаться здесь, – произнесла Нэрвен, глядя на разговаривавших друг с другом Эльвинг и Келебриан.
Женщины заметили ее. Эльвинг дружественно кивнула в знак приветствия, Келебриан замахала рукой, широко улыбаясь.
Нэрвен тоже подняла руку в приветственном жесте, более не обращая внимания на внимательно смотревшего на нее майа, и пошла в направлении дерева, под которым сидели дамы, чтобы попрощаться с дочерью и Леди Эльвинг, а также с успевшими завоевать место в ее сердце полуросликами.
Ближе к рассвету Морьо почувствовал, что его вороной едва выдерживает ритм бешеной скачки, заданный им, как только они выехали в открытое поле. Тогда Карнистиро направил взмыленного коня влево, где чернела опушка леса, и можно было найти приют под кронами его деревьев.
Подъехав к лесной кромке, он спешился. Лишь ноги коснулись земли, стало понятно, насколько же многочасовая езда измотала и его самого, уже давно отвыкшего от полевых условий, в которых частенько приходилось существовать в Хекелмаре.
Позволив коню выпить все содержимое своей фляги, Морьо решил, что они отправятся в этот лес на поиски какой-нибудь реки или источника, чтобы он сам тоже мог утолить жажду. Лучше всего было бы, если бы им с вороным удалось набрести на речку – тогда они оба смогут и вымыться.
Ориентируясь в предрассветных сумерках по направлению роста листьев кустарников и то и дело ощупывая землю, Карнистиро смог определить, в какой стороне находился источник пресной воды, и повел уставшего коня под уздцы, энергично продвигаясь вперед в выбранном направлении, отодвигая ветки деревьев и влажные от мелких капель росы паутины, и зорко всматриваясь вдаль.
Они шли совсем недолго. Вскоре сквозь широкие листья вдалеке перед ними предстала гладь тихого водоема. А еще через некоторое время они с вороным были на берегу довольно большого озера, посреди которого высился остров с розовевшими в первых солнечных лучах строениями расположившейся на нем обширной резиденции, издали напоминавшей святилище.
Не долго думая, Морьо проворно снял с коня седло вместе с приседельной сумкой, оставив лишь уздечку, стянул с себя все, уложив вещи горкой на брошенное на камне у илистого берега седло и зашептал коню в острое ухо, оглаживая его морду:
– Пойдем купаться, черный…
Конь стриг ушами и настороженно косил глазом на хозяина, но послушно дал подвести себя к кромке воды, наклоняя шею и желая пить.
Его хозяин уселся рядом на корточки, зачерпывая сложенной ладонью воду.
Когда оба утолили жажду, Морьо потянулся к вороному, запрыгнул ему на спину, развернул, заставил отойти на двадцать шагов от берега и только после этого снова развернулся и, с силой ударив пятками конские бока и стегнув поводьями, направил коня прямиком в озеро.
Слепо доверяющий седоку, вороной с разбегу вторгся в прохладную озерную воду, подняв тучу брызг, и стремительно погрузился по самую шею.
Морьо, как и его верный конь, вздрагивал и фыркал от неожиданного холода, который окутал их обоих, и попавшей в ноздри воды, стараясь, однако, смыть с конской шерсти пот и дорожную пыль, гладя шею, бока и круп лошади.
Когда вороной изъявил желание отправиться сушиться на берег, Карнистиро тут же отпустил его, сам оставшись в воде.
Он знал, что лишь только он появится на берегу и подзовет коня к себе особым свистом, тот немедля явится, а пока же будет находится поблизости, чтобы в случае необходимости оказаться рядом.
Кожа его тела привыкла к холодной воде, и Морьо решил погрузиться в нее полностью. Солнце поднялось выше, постепенно нагревая озерные воды у поверхности. Вода была такой удивительно прозрачной, а обманчивая близость дна такой манящей, что Карнистиро, ведомый азартом и любопытством, набрал побольше воздуха в легкие и нырнул, устремившись к лежавшим на дне гладко отполированным серо-желтым камням.
