Текст книги "Возвращение Владычицы (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
И все-таки, в одну реку нельзя войти дважды. Что особенного может выйти, если они с Артанис увидятся?! Его долг перед Мирионэль и самим собой – встретиться с Нэрвен открыто, не избегая ее и глядя в глаза, благодарить за заботу о дочери. Тут нечего рассуждать и раздумывать!
Любопытство, воспоминания о давних днях, о тогдашнем недопонимании между ними, о ее пренебрежении и обидах, страх испытать нечто подобное снова, страх показаться нелепым, стыд, неловкость, смущение – вот лишь основные чувства и переживания Морьо, сидящего под деревом в плену напряженной полудремы и думающего о той, которую он некогда ставил выше всех остальных дев и кто была в те незапамятные времена владычицей его сердца.
В конце концов, сон окончательно смог взять верх над героически пытавшимся сопротивляться его чарам Карнистиро, погружая того в свои глубины.
В этот миг, видя перед собой ровную спину мага, Владычица Лориэна пожелала, чтобы рядом был Келеборн. Хоть Лорду синдар никогда впрямую и не приходилось защищать свою весс от полчищ врагов, коварных злых чар, злословия придворной знати Дориата или других опасностей, рядом с ним, сидя рядом на отведенных им почетных местах по правую руку от Владыки Эльвэ Синголло в тронной зале Менегрота, она чувствовала себя уверенно и спокойно. Келеборн одним своим присутствием рядом с ней давал Нэрвен подобие защиты. После их свадьбы положение Леди из голодрим среди сумеречных квенди Сокрытого Королевства значительно укрепилось. Влияние Леди Галадриэль росло с каждым днем. Крепла день ото дня и дружба с майэ Мелиан, которая и посоветовала ей принять формальное предложение руки и сердца, поступившее от родича Таура Элу, сделанное сначала через Финдарато, а затем, при личной встрече, напрямую.
И сейчас она хотела, чтобы ее Серебряный Лорд, ее Белый Цветок Тельпериона, был здесь. Артанис хотела его размеренных, неторопливых ласк. Несмотря на то, что уже долгие тысячелетия их брак являлся союзом лишь феар, сейчас Леди Лориэна отдала бы многое, чтобы почувствовать себя в его объятиях, словно желая доказать назойливому и жестоко оскорбившему ее гордость майа всю абсурдность его утверждений.
В голове Нэрвен стремительно, словно падающая звезда, пронеслось воспоминание об их с Келеборном первой брачной ночи. Таур Элу закатил такой грандиозный по своему размаху праздник, что танцы, гулянья и застолье, с бесконечными тостами за процветание Дориата, вечное счастье совместной жизни жениха и невесты и льющимся рекой местным вином, не прекращались двое суток. К началу третьих Нэрвен, не выдержав, обратилась к Торил Мелиан с просьбой разрешить ей покинуть веселье.
Их с Келебоном провели в отведенный специально для новобрачных роскошно обставленный и убранный покой дворца, с отдельной купальней и прочим удобствами, а главное – с располагавшимся посреди комнаты огромных размеров ложем, застеленным драгоценными тяжелыми покрывалами утканными орнаментами из золотых веточек и ягод.
Было полутемно. На небольших столиках по краям кровати оставались гореть два тусклых светильника и стояли графины с водой и вином, а также вазы с фруктами. По углам на специальных постаментах курились сладковатые благовония. Войдя в комнату, Нэрвен даже обрадовалась этой темноте – ее глаза, утомленные ярким светом парадной залы, теперь, наконец, получили долгожданный отдых.
«Слава Единому, это закончилось!» – устало и облегченно подумала Нэрвен, присев на кровать, и принялась снимать с себя украшавшие ее бриллианты и золото, сложив все в блистающую горку на ближайшем к ней столике.
– Ну что же ты, моя заморская принцесса, – вдруг услышала она совсем рядом голос новоявленного супруга, – Разве ты не хочешь позволить мне взглянуть на тебя?
Для Нэрвен, уже успевшей позабыть о его присутствии, эти слова прозвучали неожиданно. Они нечасто виделись до того дня и мало успели узнать друг друга.
– Что? – рассеянно спросила Артанис, не понимая, о чем он говорит.
Она вообще плохо понимала, что сейчас должно произойти. Мелиан напутствовала ее словами о нежных ласках, которые необходимо дарить супругу, и говорила о том, что с ним она ощутит блаженство, какое заставит забыть обо всем белом свете.
Нэрвен недоверчиво взглянула на своего вэрно*.
– Я желаю тебя видеть, смелее, – Келеборн придвинулся к ней, увлекая на ложе, – Хочешь, я помогу тебе? – мило улыбнувшись, спросил Лорд синдар, легким движением изящных пальцев проведя по вырезу светло-золотистого платья на ее груди.
У Нэрвен похолодело внутри, а сердце забилось часто-часто, словно ее поймали за руку на каком-то постыдном деле.
– Пожалуйста, – заплетающимся от страха языком произнесла она, – Не сейчас, я устала… – и Артанис попыталась убрать его руку, с ужасом чувствуя, что сил сопротивляться нет, а рука Келеборна никак не хочет сдвинуться с места.
– Расслабься, – прошептал он доверительно, наклонившись к самому ее уху и отчего-то лизнув его, – Позволь мне увидеть тебя…
С этими словами синда потянулся к шнуровке платья на спине Артанис.
– Нет! – запаниковала она, изогнувшись, пытаясь подняться на ноги, избежав прикосновений Келеборна.
И от этой паники, всколыхнувшейся в сознании, ее тело перестало слушаться. У нее ничего не получилось, синда оказался намного проворнее ее, во время схватив супругу за тонкую талию обеими руками и не позволяя двинуться с места.
– Не упрямься, – произнес он строго, – Торил обещала, что ты будешь послушной. Позволь помочь тебе… – и он принялся стягивать с ее плеч уже полностью расшнурованное платье.
Нэрвен сглотнула ком в горле. Стыд захлестывал горячей волной. Стало тяжело дышать. Она съежилась, втягивая голову в плечи.
– Ложись, – настойчиво приказал голос её супруга над самым ухом.
Она опустилась на мягкое ложе, закрыла глаза, откинула голову, чтобы не видеть того, что с ней делали. Шли мучительно долгие мгновения. Она дрожала и ждала. Наконец, она почувствовала, как руки Келеборна стягивают платье, а затем нижнюю полупрозрачную тунику.
Лежа на боку, сжавшись в комок, Нэрвен обняла себя за плечи и уже собиралась подтянуть колени к животу, когда синда властным и уверенным движением развернул ее к себе, схватив за плечо, а затем стремительно развел ее бедра и тут же оказался над ней, наклоняясь к ее лицу, касаясь ее кожи прядями ровных серебряных волос и упершись вытянутыми руками в постель.
Артанис почувствовала себя в ловушке, в которую сама себя загнала своей слепой верой в дар предвидения и малодушием.
– М-м-м, – протянул Келеборн, улыбаясь одними губами, – Ты – самое прекрасное создание, какое я видел.
В полутьме было плохо видно, но Артанис смогла разобрать, приоткрыв веки, что на нем нет никакой одежды, и тут же снова зажмурилась, потому что он принялся оглаживать ее тело, проводя рукой от щеки вдоль шеи, останавливаясь на груди, слегка сжимая ее, двигаясь ниже по животу, чтобы, наконец, прикоснуться к ее самому сокровенному.
От жгучего стыда Нэрвен передернуло, но стараясь держать себя в руках и быть послушной, как истинная жена, она сжала в кулаках покрывала и безмолвно ожидала того, что случилось затем. А затем была боль в острой смеси со стыдом и сознанием того, что все происходящее между ними – неправильно и недопустимо.
С величайшим трудом Нэрвен удержалась от того, чтобы в ответ не ударить Келеборна, испытав первые острые спазмы от его движений. В нее, в самое чувствительное место ее тела, будто насильно пытались протолкнуть что-то, что никак не могло туда войти из-за своих размеров. Но Келеборн настаивал, толкался вперед, крепко удерживая ее за плечи, пока Артанис отчаянно старалась лежать, не двигаясь, поглощенная довольно ощутимой болью и невообразимым стыдом.
Она не знала, сколько точно по времени длилась боль и ощущение саднящего жжения в промежности, но ей показалось, что целую вечность. Главным из ее переживаний сразу после того, как первые фактические супружеские отношения подошли к своему логическому завершению, было «А если каждый раз будет так больно?!». Однако Нэрвен сразу же отмела эту мысль, так как она показалась ей чересчур ужасной. Эру просто не мог допустить, чтобы каждый раз дева чувствовала такие муки при близости с мужчиной.
Меж тем, Келеборн деловито расстилал их постель, аккуратно укладывая покрывала, одним из которых накрыл ее нагое тело, безвольно лежавшее последи простыней и подушек.
– Ты не проголодалась? – спросил он.
На что Артанис молча отрицательно покачала головой, закрыла глаза и отвернула лицо. «Только не плакать!» – молнией сверкнуло в голове. Но все же пара слезинок, вызванных скорее обидой за причиненное, нежели пережитой болью, скатились из ее закрытых глаз.
Лорд Келеборн вскоре лежал рядом под слоем из нескольких покрывал и легонько поглаживал ее острое плечо, видневшееся из-под нижней простыни.
– Перед нами владения Вала Ирмо! – послышался бесстрастный голос Митрандира.
После всего, что она увидела, услышала и узнала за неполные два дня пребывания в Блаженном Амане, дева Артанис уже ничему не удивлялась и приняла новость о прибытии в сады Лориэна со спокойной радостью.
Далеко внизу раскинуло свою зеркально-голубую гладь озеро Лорелин, на острове, что высился из его вод почти в самой середине водоема и находился чертог, где обретались квенди, чьи феар нуждались в излечении.
========== 11. Чары Ирмо ==========
Часто случалось, что в своих кошмарных снах, полных тяжелых, путанных воспоминаний и пугающих своей достоверностью образов прошлого, Морьо возвращался в Эндорэ, в Хекелмар – Землю Изгнанников. Ему виделись картины Нирнаэт, горы тлеющей плоти, залитой расплавленной сталью, копоть и кровь, красное небо, черная земля, трясущаяся под его ногами от грузной поступи Глаурунга, и пламя, языки пламени повсюду.
Другое пламя он видел, когда во сне заново переживал ночь в Лосгаре и Дагор Нуин Гилиат или когда он видел снова красные огни факелов, что были в руках орков, окруживших в лесу его отряд при Дагор Браголлах.
Огонь и пепел, красные всполохи на фоне черного неба и тускло мерцающих в недостижимой вышине звезд – творений лишившей их своей благосклонности Элентари, это все, что он видел в своих мучительных ночных кошмарах.
Вот и сейчас, когда он заснул, уже под вечер, привалившись к стволу огромного дуба, росшего посреди поляны, в самом сердце угодий Вала Оромэ, четвертый сын Феанаро увидел страшный сон.
Он снова бежит по плохо освещенным коридорам подземного дворца-лабиринта Владыки Элухиля в Менегроте. Чуть позади с гиканьем и обнаженными мечами бегут Курво и Турко, он слышит их дыхание, бряцание доспехов и ножен, а также гул от их топота по каменным плитам пола. Все окружающие звуки, которые доносит ему острый слух, искажаются, надетым на нем шлемом с забралом в виде страшной драконьей маски.
Пробежав нижние этажи, они стремительно поднимаются наверх. Времени совсем нет. Неизвестно, сколько смогут сдерживать отряды близнецов основные силы синдар и атани, находящиеся за пределами дворца. Они спешат. Откуда-то из глубин лабиринта доносятся звуки громкой ритмичной музыки и топот многих каблуков по каменным плитам, к нему примешиваются: крики, хрип, скрежет металла, звон бьющейся посуды.
Одну за одной он ногой вышибает двери верхнего уровня лабиринта. Наконец, перед ним красивая невысокая кованная дверь. За ней ничего не слышно. Эта тишина подозрительна. Пинок посильней и дверь распахивается настежь, едва не слетая с петель. Одним прыжком он оказывается посреди комнаты, держа наготове оба меча-сабли. Он разрежет на куски любого, кто бы ни оказался в этой комнате.
Яркий свет светильников с потолка режет глаза. Через прорези-глазницы его маски он видит разбросанные по полу детские игрушки, какие-то распашонки, вдоль стены небольшие расписные кроватки с резными изголовьями. В глубине комнаты его взор поймал изумрудно-зеленый полог вертепа и лежащие вокруг, словно трупы, тела марионеток.
И вот он замечает ее – красавица синдэ. Прижалась к дальней стене, вся дрожит. Глаза крепко зажмурены. За подол ее держатся двое темноволосых одинаковых мальчиков лет восьми.
За спиной он слышит крик Турко, появившегося на пороге:
– Эй, кто здесь у нас?
В тот же миг за ним вбегает Курво.
Оба бросаются к нисс и детям. Его взгляд мечется по обстановке комнаты – детская мебель, стульчики, столик с недоеденным ужином, расписные сундуки для одежды и игрушек.
Прекрасная синдэ с неожиданной силой отталкивает от детей Тьелко, который отлетает, едва удержавшись на ногах. За это от Курво ей достается страшный удар рукой в стальной перчатке по лицу. Он слышит визжание мальчиков и звук упавшего на пол тела.
Нет, лучше не смотреть.
– Я обыщу все здесь, – говорит он братьям.
Наклонившись к коробкам и сундукам, он открывает их, видя ворох детской одежды и кучи самых разнообразных игрушек.
– Кончай ее! – раздается как в колоколе искажаемый шлемом голос Курво.
Свист рассекшего воздух меча и характерный звук вошедшей в плоть стали.
В пещерах нечем дышать – воздух спертый и влажный. Он направляется к вертепу, приподнимает полог и встречается глаза в глаза с полным немого ужаса взглядом больших темно-зеленых глаз. Девочка лежит на боку, свернувшись клубком в нижней части ящика-вертепа. Мелкая дрожь бьет ее, рот крепко зажат ладошками, волосы вспотели и спутались. Зрачки расширенных глаз, словно две черных бездны ужаса, устремленные на него.
Несколько мгновений длятся вечность. Такая маленькая и такая беззащитная, такой могла быть и Мирионэль. И кто-то также мог бы прийти за ней, пока он был вдали и не мог защитить. Для нее все кончено теперь. Ее мать только что ушла в чертоги Мандоса, а сдавленно плачущих братьев уносит прочь Турко.
Напряженно дыша, он опускает полог вертепа.
– Что там у тебя? – голос Курво.
– Ничего, – отвечает он и наступает ногой на упавший на пол край занавеса, – Пошли отсюда, еще много комнат впереди…
Когда они приземлились на широкой открытой поляне прямо перед входом в похожий на храм беломраморный дворец Эсте, что светлым облаком выглядывал из густого плюща, росшего по периметру его фундамента и протянувшего свои цепкие ростки ввысь, к невысокой треугольной крыше, солнце уже близилось к закату. Анар уступало право освещать Эа звездам и бледноликому Исиль.
На крыльце их встретил высокий статный нолдо в белейшей тунике в пол, опоясанной тонким золотым поясом. Выразительный взгляд, абрис стройной фигуры и уверенный, убеждающий голос целителя показались Лорду Элронду смутно знакомыми.
– Мы ожидали вас, прошу, – жестом служитель Эсте пригласил их проследовать внутрь, – Эту ночь вы проведете в чертогах исцеления, – продолжал квендэ, с улыбкой глядя на них, озиравшихся по сторонам и рассматривавших окружавшую обстановку.
Чистота и минимум предметов обстановки характеризовали внутреннее убранство дома милосердной Валиэ. Артанис с облегчением вздохнула – она так устала, что готова была лечь и заснуть целебным сном прямо на белых полированных плитах мраморного пола.
– Здравствуй, друг мой, – приветствовал высокого нолдо Митрандир, – Скажи мне, как поживают здесь у вас мои дорогие полурослики?
– Они чудесны, Олорин! – открыто улыбнувшись, молвил его собеседник, – Я попрошу позвать их к нам! – и он жестом подозвал к себе одного из слуг в такой же белой, как и у него, тунике и что-то прошептал ему на ухо.
Прислужник проворно ретировался прочь из залы, выбежав наружу. Почти тотчас же из дверей появились другие прислужники, они несли в руках подносы, полные еды в виде разнообразных закусок, графины с охлажденным лимпэ и большие вазы, доверху заполненные самыми разнообразными фруктами.
Все уселись за длинный широкий стол, накрытый белейшей скатертью, никто, однако, не притрагивался к съестному и напиткам. Казалось, все с волнением ожидают чего-то.
И вот входные двери распахнулись, приковав взгляды всех присутствовавших. В проникавших через открытый настежь дверной проем прощальных лучах заходящего солнца на пороге стояли три темных силуэта – в середине один высокий в длинных одеждах и по бокам от него две низкорослых фигуры, похожих скорее на детские.
– Гэндальф, наконец-то! – раздался радостный возглас одного из пришедших.
Еще несколько шагов, новые гости спускались со ступенек, входя в залу, в этот момент все увидели, Бильбо и Фродо, которые вели за руки высокую среброволосую, чернобровую деву необычайной красоты. Она двигалась с легкостью и грацией, и весь облик ее дышал очарованием женской прелести.
– Гэндальф! Гэндальф! Смотри, кто с нами! – кричал еще издали Фродо.
Лорд Элронд тут же, не сводя глаз с прекрасной синдэ, поднялся из-за стола. За ним последовали и другие.
Бильбо неотрывно смотрел на ведомую им Серебряную Королеву, чье лицо словно озарилось светом при виде четверых гостей. Ее губы тронула улыбка, ресницы дрогнули и, отпустив ладони полуросликов, она протянула руки к глядевшему на нее, словно завороженный, Лорду Имладриса.
Пока Леди Галадриэль, Лорд Элронд и Леди Эльвинг, которой еще предстояло познакомиться с невесткой, окружили Леди Келебриан, обнимая и расспрашивая ее о самочувствие, Фродо и Бильбо предпочли оставить их и уселись за стол вместе с Олорином.
– Тут все очень даже милы с нами, – констатировал Бильбо, – Жаль, мы совсем не понимаем, что они говорят.
– Это не так, дядя, – вмешался Фродо, – Я уже выучил много слов! Леди Келебриан учит нас языку эльфов!
– Если хотите обеспечить себя книгами и качественным общением на ближайшую Вечность, – улыбался Олорин, – вам с Бильбо просто необходимо выучить квенья. А я постараюсь дать вам несколько уроков валарина, – и он рассмеялся, оглаживая кудрявую макушку Фродо.
Раны в душах Бильбо и Фродо затянулись. За неполных два дня они успели сдружиться с Леди Келебриан, к которой их отвели сразу же по прибытии в чертоги Ирмо. Серебряная Королева рассказала им о небогатой на события здешней жизни, а они смогли поведать ей, знавшей вестрон, обо всех коллизиях и перипетиях жизни в недавно покинутом Средиземье. Такая эмоциональная встряска оказалась хоть и рискованной, но очень действенной терапией против тоски и не проходящей душевной боли Леди Имладриса. Она, услышав о полных переживаний и тревог приключениях старшего и младшего Бэггинсов, будто ожила, пробудившись от многовекового забытья, в котором пребывала, тоскуя без мужа и детей и не желая видеть никого из живших в Амане родичей. Теперь Келебриан чувствовала себя в силах вновь начать полноценно жить, она дышала полной грудью, и желание почувствовать биение пульса активной жизни вернулось к ней.
Эта встреча с полуросликами, согласно плану лечения, предложенного Менелионом для самой прекрасной из его пациенток и согласованного с Валар Ирмо и Эсте, была подготовкой ко встрече с супругом и матерью. А для Бильбо и Фродо возможность говорить с прекраснейшей и нежнейшей девой эльфов Средиземья явилась очередным целительным чудом, дававшим им возможность приобщиться к красоте и гармонии мира Блаженных Земель.
Во время ужина Артанис не спускала глаз с дочери, она сидела по левую руку от Келебриан, стараясь подкладывать ей самые лакомые кусочки и следить за тем, чтобы малышка ела. Сама Жемчужина Лориэна непрерывно смотрела на супруга. Казалось, все ее внимание поглощено созерцанием Лорда Имладриса. То же можно было сказать и о нем. Заметив рассеянность дочери, Нэрвен даже немного позавидовала Келебриан. Лорд Элронд тоже выглядел абсолютно блаженным.
Когда совсем стемнело, счастливые долгожданной встречей супруги покинули застолье, выйдя на крыльцо, чтобы подышать прохладным воздухом ночи.
Заметив, что они долго не возвращаются, Леди Лориэна поинтересовалась у приведшего их сюда квендэ, где ее дочь и зять, на что он ответил:
– Мои помощники препроводили их в отведенные им комнаты, чтобы там оба могли отдохнуть от впечатлений прошедшего дня. Ваша дочь по праву считалась в Хекелмаре Жемчужиной Лориэна, тот же титул она носила все это время и здесь…
– Я тоже устала, – отвечала ему Артанис, – И по праву Владычицы Лориэна тоже желаю отдохнуть, – как и в предыдущий вечер, Нэрвен валилась с ног от усталости.
На это высокий нолдо в белом поднялся с места, сам пожелав сопровождать Леди Галадриэль в приготовленную для нее спальню.
Бильбо и Фородо задремали прямо за столом, привалившись с боков к Олорину, который, прежде, чем она скрылась за дверью, бросил на Артанис умоляющий взгляд. Леди Эльвинг вышла на крыльцо вместе с Нэрвен, пожелала ей доброй ночи и тоже отправилась спать.
Оставшись в приготовленной небольшой комнате одна, Нэрвен первым делом подошла к окну и распахнула его так, чтобы прохладный ночной воздух проникал внутрь. Из окна было видно черно-синее небо в блестках звезд, силуэты деревьев и других построек, темную гладь озера. Вдалеке сияли желто-белым светом огни Тириона.
Нэрвен легла на кровать, укрывшись лишь легкой простыней, и мгновенно закрыла глаза. Второй день в Амане был насыщен событиями даже больше, чем первый. Переживая заново в мыслях все небывалые приключения и чудеса, Леди Лориэна вспомнила фразу, оброненную Кано в Валмаре. И зачем он только заговорил об этом?! Выходит, он сейчас во владениях Оромэ, охотится где-то в его угодьях, оставаясь в неведении относительно ее прибытия. Так даже лучше. Чем позже он узнает, что она вернулась в Аман, тем лучше. Будет лучше, если они вообще не будут встречаться.
Даже в мыслях было трудно и до ужаса странно произнести имя четвертого сына Феанаро. Это долгое и резкое «Кар-нис-тир» – три неблагозвучных, режущих слух слога.
С этой мыслью она заснула глубоким целительным сном в гостевой комнате чертогов Эсте на острове посреди озера Лорелин.
В ту ночь Владычице Лориэна приснился сон…
========== 12. Сон и пробуждение ==========
Уже совсем стемнело, когда Морьо пробудился от тяжелого, беспокойного сна. Мучимый жаждой, он как рыба, вытащенная из воды, глотал ртом ставший прохладнее вечерний воздух. Осмотревшись вокруг, Карнистиро вспомнил, где находится и в очередной раз с благодарностью подумал о Вала Намо.
Он здесь, в Блаженном Амане, где был рожден и где изначально предназначено жить ему, братьям и прочим родичам.
– Ты нарушил Клятву!
– Нет! Ложь!
– Нарушил! Единственный раз ты не сделал того, что диктовала тебе ваша безумная Клятва, и этого было достаточно, чтобы обречь всех семерых на страдания и смерть!
– Уходи прочь! Оставь меня!
– Глупец! Нарушив ту Клятву, ты сохранил невинную жизнь и позволил свершиться воле Единого в следующих поколениях! Ты заслужил прощение, Темный сын Феанаро!
Так говорил Мандоссэ перед тем, как выпустить Морьо из своих холодных чертогов.
Нарушил он страшную Клятву, или нет, кто теперь сможет сказать наверняка? Ему самому не разобраться в тенетах воспоминаний и обрывках кошмарных снов.
Нэрвен смогла бы помочь. Ее почитали мудрейшей и одной из самых могущественных дев из квенди Хекелмара. Он-то знал ее совсем другой: почти девочкой, бесшабашной, резкой на язык и отчаянно прекрасной, такой, что захватывало дух.
Карнистиро всегда знал, что в детстве был неправильным ребенком, а затем и юношей. Сидевший внутри него коварный демон не давал спокойно наслаждаться, как прочие, окружавшей его красотой и совершенством Блаженных Земель. То же относилось и к существам одушевленным. Отчетливее других Морьо видел все красивое и совершенное, ярче воспринимал любое проявление гармонии, но вместо того, чтобы радоваться увиденному, он злился.
Вот и когда он впервые увидел Нэрвен – нежного золотоволосого ребенка с припухшими розоватыми губами и молочно-белыми круглыми щеками, ее вид привел Морьо в бешенство. При этом, он сам не понимал, на кого же он гневается, на нее ли за то, что смогла тронуть его сердце, или на себя за слабость к ней, или же на несправедливого Творца, что сделал невозможным для него быть рядом с этим прекрасным нежным ребенком.
Чуть завидев ее, Карнистиро начинал закипать гневом, не сознавая того, что происходит с ним. Они почти не виделись, когда она была ребенком, и всего пару раз, пока она переживала подростничество. И вот, на свадьбе Курво, уже став юной девой, она появилась среди гостей в светло-голубом платье с золотыми блестками. Волосы Артанис стекали, как расплавленное золото, по плечам и спине. Она стояла в окружении братьев и толпы поклонников из числа друзей Курво. Молодые квенди из нолдор и ваниар искали ее внимания и расположения, сыпали комплиментами, стараясь услужить, ловя каждый ее вздох и каждый взмах длинных ресниц, а она блистала на торжествах, словно ярчайшая золотая звезда на черном покрывале Варды. Красота других дев меркла в сравнении с ее красой и статью, ни одна из них не была столь же грациозной и сияющей. Нэрвен была совершенна в каждом своем проявлении: она превосходила других дев в прелести, она превосходила многих мужей в силе и искусстве владения оружием, была отважнее и крепче духом. Удивительным образом в ней соединились черты, присущие мужчинам, и те, что были свойственны самым прекрасным девам.
Артанис тогда совсем не замечала его – грубого и краснорожего четвертого сына Великого Мастера Феанаро, которому оставалось лишь изредка, украдкой, бросать в ее сторону взгляды загоревшихся красным пламенем глаз.
Вот и сейчас в его зрачках горел этот яркий красноватый свет, вспыхивавший и их глубине всякий раз, когда Морьо случалось гневаться. Сейчас он злился на себя самого за страхи и бездействие. Он, словно безвольная скотина, загнанная в стоило, ждет чего-то, раздумывает, отсиживается в лесу, развалившись под деревом, будто разбитый хворью, дряхлый смертный.
Карнистиро вдруг охватило сильнейшее, казавшееся беспричинным, чувство беспокойного нетерпения, почти паники. Он вскочил на ноги и быстрым шагом зашагал по темноте обратно к охотничьему дому Турко. По дороге он размышлял о том, что братья и Мирионэль, должно быть, уже вернулись с охоты и нужно будет предупредить йельдэ, что он покидает их.
В доме он застал лишь Тиаро, который уходил охотиться сам по себе и успел уже вернуться и приступить вместе со слугами к приготовлению ужина.
Круво, Турко и дочь были еще на охоте. Залпом выпив охлажденный квенилас, Карнистиро побежал к себе, чтобы собраться в дорогу.
– Скажешь Мирионэль, что я решил вернуться в Тирион, – хмуря брови сказал Морьо, на ходу затягивая ремни перевязи и скрепляя застежку дорожного плаща.
– Может, дождетесь ужина, мой Лорд? – отвечал Тиаро, – Как раз и госпожа Мирионэль с лордами подоспеют.
– Дело срочное! – выкрикнул Морьо из коридора, ведущего к выходу.
Конь уже дожидался его, готовый отправиться в путь. Морьо вскочил на вороного и тут же стрелой ускакал прочь со двора. Он спешил побыстрее оставить позади густые лесные заросли, окружавшие дом. Хотелось скорее выбраться в редколесье, а потом и в отрытую степь. Как он любил бескрайнюю степь! Галопом лететь среди диких трав, вдыхая полной грудью их свежий, горьковатый запах, чувствуя, как ветер холодит лицо и развивает, будто знамя, дорожный плащ, а вместе с ним и забранные в хвост длинные волосы. Ни с чем несравнимое наслаждение ощущением скорости…
Морьо гнал вороного, врезаясь пятками ему под ребра – быстрее, еще быстрее! Покрепче стиснуть конские бока и лететь так, словно вот-вот и вправду оторвешься от земли…
Он сказал Тиаро, что возвращается в Тирион, но правда была в том, что он не знал, куда именно так бешено спешит. Его феа жаждало и ожидало чего-то, что должно было, он чувствовал, вот-вот произойти. Морьо не мог просто сидеть и дожидаться, пока оно случится. Такому, как он, необходимо действовать, двигаться, куда-то идти, или ехать, иначе, казалось, он сойдет с ума – настолько невыносимой для Карнистиро была пытка последних мгновений ожидания.
Ей снилось, что она плывет ночью в маленькой лодке по узкому руслу тихой речки, оба берега которой покрывают густые лесные заросли, освещенные серебристым светом звезд и тихой Исиль. Во сне Нэрвен гребла бывшим у нее в руках длинным веслом, озираясь, опасаясь окутавшей все вокруг, звенящей тишины, скрывавшейся за широкими листьями, высокими камышами, буйным цветом распустившимися бутонами кустарников и широкими черными стволами деревьев, росших в отдалении.
Явственно слышался плеск воды всякий раз, как она погружала в нее весло. Лишь он нарушал тишину. Речка все не кончалась. Перед ней клубились облака легкого ночного тумана, дымки, окутавшей речку и не позволявшей Артанис разглядеть то, что ожидало ее впереди.
Продолжая плыть вперед, она подумала о том, что где-то здесь ее должен ожидать Келеборн. Он где-то совсем рядом, им только нужно суметь встретиться, и тогда ее страхи исчезнут сами собой.
Набрав в грудь побольше прохладного воздуха, Артанис запела ту песнь, которую в дни начала их супружества часто пел для нее Серебряный Лорд. Было также темно, когда они гуляли по лесам в окрестностях Менегрота. Воздух был таким же прохладным и чистым. Келеборн искрился неярким серебряным светом, будто его роа впитало в себя свет звезд и луны.
Услышь мою песнь, мне доверься,
Весь мир позабудь и оставь позади,
Глаза закрой и ко мне ты приблизься.
Я всегда знал – предначертано небом
Одним целым с тобою мне быть на земле.
Так она пела, как когда-то пел ей Келеборн своим мелодичным, сильным голосом. Тогда, слушая его, Нэрвен была словно под действием чар, покорно отдаваясь во власть уверенных рук и взгляда больших светло-серых глаз с темными ободками вокруг радужки.
Вглядевшись хорошенько вдаль, Артанис разглядела сначала едва различимый из-за тумана, а потом все явственнее мерцающий впереди нее яркий огонек.
По мере того, как ее лодка плыла вперед, этот огонек приближался, делаясь все ярче, увеличиваясь в размерах, меняя цвет с желтоватого на оранжево-красный.
До ее слуха начинал долетать треск веток деревьев и кустарников. В воздухе разносился запах жженой древесины и сгоревшей травы.
Впереди был лесной пожар! Только тогда Нэрвен заметила, что все быстрее приближается, подталкиваемая убыстряющимся течением речных вод, прямо навстречу необузданной ярости пожиравшего лес огня.
Ни развернуть лодку, ни выпрыгнуть из нее она была не в состоянии, словно руки и ноги опутали невидимые глазу веревки.
Артанис могла лишь смотреть по сторонам, в отчаянных поисках способа к спасению. Тщетно – ее неотвратимо несло прямиком в сердце бушевавшего в лесу очага пламени.
Все вокруг озарилось дрожащим оранжевым светом. Воздух становился все горячей, почти обжигая кожу. Пламя, окружившее ее с трех сторон, взвивалось до небес, искры, словно туча светлячков, то и дело взмывали в небо вместе с красными всполохами неукротимого огня.
