Текст книги "Сдвинув Призму. Книга Первая (СИ)"

Автор книги: BloodyHatt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Так, все собрались? – он начал нас пересчитывать и, добившись удовлетворительного результата, махнул огромной ладонью, подзывая за собой.

– За мной! Смотрите под ноги и глядите – не потеряйтесь.

Гурьбой перешептывающихся детей мы двинулись за огромной спиной лесничего – он был словно маяк в ночи. Спустившись с перрона, мы попали на широкую тропу, местами увитую корнями деревьев, дети изредка спотыкались и хихикали, кто-то был напуган, а кто-то мандражировал.

– Под ноги смотрим! Внимательно, сейчас выйдем к озеру.

Дойдя до кромки воды, все смогли увидеть флотилию маленьких лодочек, у каждой на носу был зажжен фонарь.

– Четверо в одну лодку, не больше, – коршуном наблюдая, чтобы дети не свалились в воду, и считая их количество, он сам сел в самою большую лодку и снова прогудел: – Не толкаться, скоро увидите замок.

Я попал в лодку с двумя смуглыми и черноволосыми девочками, что, прижавшись друг к другу, с опаской поглядывали на великана и изредка бросали взгляд на темную пленку воды. Словно по команде, все лодочки начали свой плавный ход за огромной лодкой Хагрида. Вокруг была темнота, и лишь фонари, отражаясь на темной пленке воды, играли мириадами отражений словно светлячки.

– Там что-то движется под водой! – тихо вскрикнул рыжий и веснушчатый парень, с которым я проходил барьер.

– То кальмар, – на автомате выдал Хагрид, не соображая, что так еще сильнее напугал детишек. Покажи ему дракона – он его лапочкой назовет.

Бросив взгляд на еще больше сжавшихся девчонок, я тихим и спокойным голосом их успокоил:

– Он миролюбивый и не трогает людей.

Девочки были близняшками, они синхронно боялись и так же синхронно успокаивались. Это фишка такая? Если да, то…

Додумать мысль я не успел, так как из-за черного марева деревьев показался замок.

Он был величественным, невероятно огромным и красивым. Каждое окно горело теплым светом, подсвечивая его массивные и строгие формы. Он был похож на одинокого воина в пылающих доспехах, что выступил против мрака ночи.

Я присоединился к восторженным охам детей, хоть и видел его не однажды, но таким красивым – никогда. Его огни отражались на зеркале темной воды, бликуя мириадами светлячков , которых я безуспешно ловил своим взглядом. Громада все приближалась, пока лодки не зашуршали днищами по мокрому песку берега.

– Выходим, не забываем свои вещи! Живенько, живенько, нужно поспешить…

Мы такой же гурьбой столпились у берега, прижимаясь друг к другу в пятачке света фонаря великана. Он быстро осмотрел все лодки и, нырнув рукой в последнюю, достал оттуда что-то.

– Это не твоя жаба, парень?

– Тревор! – вскрикнул пухлолицый пацан и с благодарностью и опаской принял вырывающегося жаба из огромной ладони лесника.

– Все за мной! – и он повел нас к замку.

У ступенек стояли две статуи вепрей: они поблескивали бронзой в свете факелов и отбрасывали густые тени, что трепались в такт ветру, гудевшему в пламени жаркого огня.

Хагрид остановился рядом с огромными вратами, в которых была дверь поменьше. Постучав в неё, он тут же отошел. Через секунду она открылась, обратив наши взоры к женщине бальзаковского возраста. Она была одета в длинную изумрудную мантию. На её суровом лице все же проглядывалась доброта, она вместе с остатками былой красоты подсвечивала её изнутри и делала её в чем-то особенной.

– Профессор Макгонагалл, первый курс, все до единого, – с почтением в голосе поприветствовал её Хагрид.

– Спасибо, Рубеус, Вы можете быть свободны.

Хагрид слегка поклонился и прошел мимо посторонившейся женщины.

– Все за мной, – её строгий голос остудил порыв школьников тут же броситься внутрь, я и сам поскорее хотел попасть под своды замка и наконец добраться до спального места.

Поднимаясь по широким лестницам, мы все, открыв рот, осматривали внутреннее убранство помещений. Всюду горели факелы, висящие на стенах в массивных крепежах. Пламя горело ровно, словно здесь никогда не было сквозняков и, скорее всего, оно было магическое, ведь факелы не чадили дымом и внутри залов и переходов был свежий воздух. Пройдя через несколько коридоров, мы вошли в вестибюль, за спинами были высокие ворота, что были открыты нараспашку, и холодный воздух порывами врывался внутрь высокого помещения. Повсюду были статуи, облаченные в доспехи, несколько гобеленов, спускающихся с самого потолка, и редкие картины. Из дальнего конца вестибюля, где у двух статуй начиналась лестница вверх, была открыта широкая дверь, откуда лился тихий гул голосов. Но мы пошли не туда, не доходя до высокого проема в Большой зал, мы зашли в маленькую и узкую комнатку – так-то она была достаточно большая, но нас набилось под сорок человек.

Став посередине с величественной осанкой, со строгостью в голосе профессор сообщила:

– Меня зовут Минерва Макгонагалл, для вас профессор, или профессор Макгонагалл. Через пару минут вы зайдете в Большой зал и примете участие в церемонии распределения. По её итогам вы попадете на выбранный факультет, всего их четыре: Гриффиндор, Слизерин, Пуффендуй и Когтевран. Во время обучения на последующие семь лет они станут вашей семьей и вторым домом. Сейчас я отлучусь на минутку. Прошу вас вести себя подобающе, – она обвела нас строгим взглядом через призму строгих очков и, развернувшись на месте, зашла в дверь, что была за её спиной.

Тут же поднялся гвалт: кто-то испуганно выспрашивал, что нужно будет сделать, чтобы пройти отбор, другие же делились, кто и куда хочет попасть. Громче всех были Малфой – он чванливо вещал о том, что вся его семья училась на Слизерине и он не посрамит честь семьи; еще был рыжий парень по имени Рон – я его уже видел, – который испуганно рассказывал пухлолицему Невиллу, что его братья по секрету рассказали ему, что нужно будет сразиться с монстром, возможно, троллем, на что Невилл чуть не упал в обморок; а третьей была Грейнджер – та же копна непослушных волос, что лезли в глаза всем, кто стоял сзади, – без конца тараторившая заклинания, что она выучила, и сыпала фактами из истории Хогвартса. Я же устало прикрыл глаза, прислонившись на диво уцелевшим боком к каменным перилам.

Все вдруг закричали. Я открыл глаза и увидел настоящих привидений, они прошли прямо сквозь стену и даже задели нескольких детей, отчего тех передернуло, словно на них холодной водой плеснули. Привидения обсуждали что-то или кого-то, я различил в поднявшемся гомоне лишь «..Пивз…. Шанс…».

– О, ты посмотри, Николас, это же первогодки! – воскликнул призрак толстого монаха, что летел под руку с полупрозрачным и закованным в сюртук мужчиной.

– О, ты прав, Монах. Доброго вечера вам, я сэр Николас де Мимси Дельфингтон, а это – Толстый Монах, – представил он собеседника, что и правда был толстым и одетым в монашескую рясу.

– Поступайте на Пуффендуй, я сам когда-то там учился…

– А ну, кыш отсюда, – строгим голосом проворчала вернувшаяся профессор. – Все за мной! А пока идем, приведите себя в порядок…

========== глава 16 ==========

Дети медленно заходили под своды большого зала, в страхе и волнении обуявших их разум, они опускали глаза в пол, чтобы тут же поднять их вверх к невероятному зрелищу ночного неба. Усыпанного звездами полотна редких облаков, сливающихся со сводами потолка. Я также поймал себя на ощущении восхищения величием образца магического искусства иллюзий. Так я и застыл с кулаком во рту, остановившись на процессе зализывания соленой крови разбитых костяшек. Прийти в себя меня заставила копна русых волос, стеганувшая меня по лицу. Так что я спешно спрятал руки в карманах мантии и закрыл рот, придав скучающее выражение лицу. Сотни лиц следили за нами из-за длинных столов, которых я насчитал четыре – точно как в книге написано.

–… зачарован Кандидой Когтевран, одной из основательниц школы. Я читала об этом в Истории Хогвартса… – поучительный речитатив исторгался из уст непреднамеренной помощницы по сохранению лица. Пока она продолжала вброс потока информации о школе не слушающим её детям, на центр пустого пространства перед столами факультетов вышла профессор Макгонагалл, при этом держа в руках толстый тубус пергаментного свитка. Она гордо остановилась точно посередине, совершив резкий пас волшебной палочкой, сотворив тем самым низкую табуретку на трех ножках. Та была наколдована из черненного дерева, с резными когтистыми ножками и ободом из светящейся в свете факелов меди. «Невероятно», – подумал я с поселившимся в груди желанием научиться делать так же, а может и еще лучше. С мотивацией у меня всегда было хорошо, было бы плохо – до совершеннолетия я бы не дожил, зуб даю, молочный…

– В моих руках список новоприбывших студентов, – строгим взглядом она проводила сгорбленного мужчину в старом камзоле, что шаркающей походкой вынес старую островерхую шляпу и с поклоном водрузил её на табурет. – Благодарю, мистер Филч, – выдержав эффектную паузу, что невероятным образом стерла все посторонние звуки в виде перешептываний и даже дыхания, она продолжила: – Я буду называть имена, и вы должны сесть на табурет, при этом надев шляпу на голову смиренно и в тишине ожидая решения арбитра, – она обвела нас строгим взглядом зеленых глаз поверх оправы очков и сделала величественный шаг в сторону, открывая нам вид на шевелящуюся шляпу. Вмиг на её старой коже возникли провалы рта и глаз, и она прокашлялась.

– Видно запылилась с прошлого года… – я услышал тихий голос, лучившийся силой и мудростью, что плавно перетек в детский смешок. —Смешно ведь, Северус?

– О да, директор… – волосы на затылке встали дыбом, гусиная кожа усеяла руки под рубахой и мантией, образы нахлынули потоком и тут же отступили от режущего слух песнопения.

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет Гриффиндор,

Славный тем, что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть, Пуффендуй ваша судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш – за стол Когтевран.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

Бурные овации и радостные восклицания слились с моим стоном и звучным хлопком ладони о лоб позади. Овации отгремели, и я подозреваю, что они были адресованы тишине, последовавшей после четырех низких поклонов древнего предмета гардероба.

– Аббот, Ханна.

Дети по-разному выходили к табурету. Некоторые семенили в страхе и волнении, другие же гордо вышагивали, подняв вверх подбородок. Иногда случались улыбки счастья еще до завершения распределения.

–… Поттер, Гарри, – зал сразу же погрузился в тишину, что мыльным пузырем треснула возгласами и шепотками, при этом забрызгав меня. Рожа моя была кислой, с подбитым глазом и разбитой бровью я спокойным шагом прошел к табурету и, поймав строгий взгляд профессора, вытащил руки из карманов. Взяв за широкие полы шляпу, я водрузил её на голову и примостил седалище на твердое сидение табурета. Можно было сделать и помягче.

«– Можно было, да не сделали.

– О, говорящая в голове шляпа. Прикольно.

– Занимательно, такой ум, способный привести тебя к величию, и в противовес ему – характер, желающий покоя.

– Я просто спать хочу.»

Я зевнул, но шляпа была опущена ниже подбородка и никто не увидел зевка, словно мне мешок на голову надели и вот-вот в лес вывезут рыть себе могилу под дулом пистолета. Это не опыт, в фильме видел. Я был спокоен вследствие усталости и чрезмерного количества впечатлений, словно пробитый иглой шарик, что не лопнул, а лишь со свистящим звуком мечется в воздухе, ища место для сна и получше.

– Гриффиндор! – гром аплодисментов был перебит выкриками похожих голосов, что орали:

– Поттер с нами! Поттер с нами! – при этом они подвели под выкрики мотив и пританцовывали на месте, оттопырив локти, что стучали по головам соседей. Наверное, в этом-то и была задумка импровизации, а не радость от лицезрения меня в будущем за их столом. Я узнал их, это были те парни что прикалывались над матерью и братьями, перекручивая имена и корча рожи. Я сел рядом с другими первокурсниками с самого края стола и, сменив перспективу зрения, смог увидеть еще один стол, стоявший на помосте. За ним сидели колоритные личности, но долго рассматривать их не вышло. Меня начали стучать по спине, приветствовать и похлопывать по плечам, как итог – мои очки снова упали на пол, разбившись стеклами вдребезги. Эмоций как таковых не было, я просто выдавил улыбку и, переждав бурю, уткнулся лбом в твердую столешницу, закрыв глаза.

Наверное, все же разочарование и усталость взяли свое. Так что я перестал слушать и просто витал в мыслях, мечтая о теплой постели и хорошем сне. Мысли о душе и гигиене рта были отброшены, ну и правда, все можно сделать и завтра.

– Вот твои очки, – девочка, севшая рядом, подала мне целые очки с прозрачными линзами диоптрий и, кивнув, вернулась к созерцанию вставшего старца, что вещал.

– Спасибо.

И снова веер волос хлестнул по лицу, и я получил смущенное:

– Не за что.

– А у тебя правда есть шрам? – с придыханием спросил мальчишка, сидящий напротив и с испуганным интересом сверливший меня взглядом. Тонна скепсиса выстрелила ушатом холодной воды в веснушчатое лицо мальчишки, и он, надув щеки, отвернулся к соседу, что казался смутно знаком. Да, определенно, то же испуганное выражение лица, бегающие глаза, сразу падающие в столешницу при контакте: мальчик, потерявший жабу, Невилл, кажется.

–… Позвольте сказать несколько слов! Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! – все тут же захлопали в ладоши и смеясь начали насыщаться блюдами, появившимся из пустоты.

– Он чокнутый?

– Нет, братец! – куриная ножка точно попала в тарелку младшего из рыжего семейства.

– Он гений! – белоснежная салфетка обвила шею мальчика и щепоть соуса тут же разукрасила её полотно. Куриная ножка страстно потерлась о россыпи соуса и начала таранить рот мальчишки под дружный гогот окружающих.

– Уизли! – далекий рык из-за стола преподавателей – и ножка упала в тарелку вместе с салфеткой, переставшей душить мальчика.

– Это было слишком жестоко, – девочка с задумчивым выражением лица пыталась скрыть отвращение к выходке близнецов, при этом повернувшись ко мне и протянув ладонь для рукопожатия. – Моё имя Гермиона Грейнджер, а ты Гарри Поттер. Я читала о тебе еще до прибытия в Хогвартс, – пожав мягкую ладошку, я отвернулся от потокового скоровещания и двумя руками, как Моисей красное море, развел тарелки с блюдами, чтобы добраться до пудинга с патокой. С унылым выражением лица я завернул салфетку за ворот рубахи, отвернул рукава мантии и, взяв столовые приборы, начал есть. Не потому что я хочу выделиться знанием этикета, просто тетя Петуния немного долбанутая на почве общественного мнения, а гости у нас бывали часто. Утверждение о труде избавления от привычек было правдивым, это и правда тяжело.

Позже блюда под возмущенные писки и смех пропали, сменившись десертами. Салфетка вновь прыгнула на шею Рона – я вспомнил, как его зовут, – но готовый к такому повороту мальчишка пришпилил её вилкой к столу и, бросив победный взгляд на братьев, притянул к себе вазочку с пломбиром, что выплюнула свое нутро ему в лицо. Это было форменное издевательство, моя натура не терпела таких выходок, за что я часто бил и был бит в школе.

– Гермиона, подай, пожалуйста, два эклера, – девочка передала их мне, чтобы я тут же подбросил их вверх и двумя шлепками не глядя отправил их в рожи зачинщиков. Делая вид, что непричастен, я поймал благодарный взгляд от Рона, негодующий – от Гермионы и прожигающий – из-за учительского стола. К концу ужина все успокоились, пусть столы все еще ломились от еды, но разговоры, смех и шепот начали медленно стихать.

– Все вы насытились как пищей, так и разговорами. Пришло время отойти ко сну, набравшись новых сил для начала учебы. За лето знания благополучно выветрились из ваших котелков, так что пришло время заполнить их новыми. А теперь спать. Рысью марш!

Скрежет отодвигаемых лавок, новые взрывы смеха и разговоры заглушили все призывы старост. Так что я не удивился ловкому броску рукой из толпы и хватке на плече, втащившей меня в островок спокойствия среди реки студентов, идущей на выход.

– Мое имя Перси Уизли, я староста факультета Гриффиндор. Все собрались? – он поправил роговую оправу массивных очков и, заправив галстук младшему брату, повел нас всех к выходу. А дальше были лестницы, россыпи мозаики картин на стенах. И сами картины. Изображенные люди перешёптывались, бегали из одной в другую, приветствовали и выкрикивали поздравления с напутствиями. Еще один плюс к фотографиям – они не разговаривают.

Замок был огромен. Каменные стены, завешенные гобеленами с движущимися изображениями. Латные доспехи, стоявшие у стен и переходов, изредка побрякивали забралами и слегка двигались, что было слегка жутко и странно. Один рыцарь был резвее всех, выпрыгнув среди прохода, он диким голосом завыл:

– Первачки-боровички, доставай носовички, дядя Пивз вам пропоет, ну и сопельки утрет! А-А-Ар-р-р! – спародировав пирата, он выставил латные перчатки вперед, чтобы тут же взмахнуть ими над головой, ища опору. Не сговариваясь с рыжим Маклаудом, мы, схватив его за талию, свалили на пол, вызвав трехэтажный мат и смех успокоившихся детей.

– Это Пивз, наш местный полтергейст. С ним можно договориться, пригрозив Кровавым Бароном – призраком Слизерина, или же совершить такую же глупость… – но я не слушал старосту, а протянул руку Рону, развернув её ладошкой вверх:

– Дай пять, рыжий?

– Чего? – недоумение на его довольном лице можно было мазать на хлеб толстым слоем.

– Проехали…

Лестницы, они, мать его за ногу, двигались. Сами, без посторонней помощи или команды.

– Они часто меняют свое расположение, иногда стоит подождать или найти альтернативный путь. В замке множество переходов, как известных, так и скрытых, все узнаете сами…

Последним препятствием на пути к гостиной была длинная лестница в сорок одну ступень. На полпути один из первогодок провалился по колено.

– Ой, ой-йой! Спасите! – не сговариваясь, мы с Роном взяли его под руки и вытащили из западни.

Персиваль смерил нас строгим взглядом поверх очков, я даже знаю, с кого пример брал, кадр.

– Вот вам еще одна наука. Лестницы имеют четное и нечетное количество ступеней. Четные никогда не скрывают сюрпризов или ловушек, как эта исчезающая ступень. Нечетные часто позволяют себе менять расположение с пассажирами, стоящими на ней, иногда зависают на полпути и могут висеть так несколько часов.

– Это не школа, а полоса препятствий. Сначала Пивз или как его там, затем еще и это…

Проигнорировав возмущение Гермионы, староста лишь выдавил легкую доброжелательную улыбку.

– Основатели жили в тяжелые времена, подробнее изучите в книгах истории. Их первейшей задачей было научить студентов контролю магических проявлений и подготовить их к суровой жизни за безопасными стенами школы.

– Понятно-понятно. Перси, идем уже в гостиную, я спать хочу, – тон Рона перешел на жалостливо-скулящий, но глаза блестели хитринкой. Перси, вздохнув и смерив брата подозрительным взглядом, все же повел нас дальше к стене, у которой висела единственная картина размером с дверь и, по моим подозрениям, ею и являющаяся.

– Фух, пришлось зайти с козырей. Он очень честолюбив и любит поучать. Как сядет на уши, так его не закроешь…

– Ну ладно, я почти поверил.

–Нет, я правду говорю. Однажды он выпрашивал у отца деньги на какую-то занудную книжку, мало ему школьных. Так он грузил отца минут десять, пока тот не сбежал от него в гараж. Но это не конец истории, как ты понял. Он стоял под дверью, перечисляя доводы в свою пользу, и держал отца в осаде пару часов. Близнецы даже ставки делать начали, Фред ставил на…

– Мы пришли, – Рон был перебит братом, что злобно посверкивал линзами, бросая предостерегающие взгляды на младшего Уизли. Мы всей гурьбой остановились у портрета дамы в годах: она была одета в платье, что лишь подчеркивало лишний вес её телес.

– Пароль? – она глубоким грудным голосом задала вопрос, кокетливо постреливая глазами на учеников постарше, терпеливо стоявших позади.

– Капут Драконис.

– Верно, – картина словно дверь отворила раму, показывая проход с высокой ступенькой, и мы зашли в многомерную гостиную, горящую алыми цветами знамен и интерьера.

– Все соберитесь вот здесь. Не разбегайтесь!

Его речь была долгой и нудной, мне было приятней сосредоточить внимание на подростках, заполонивших гостиную, сидевших на множестве кресел и диванов. Иногда и на полу, который был укрыт толстым ворсистым ковром. Помещение было полукруглое, со множеством витражных окон и каминов. Центральная лестница напротив входа разделялась на два витка, уходя направо и налево к балкончикам и переходам в другие помещения.

–… завтра утром. Теперь, когда вы все знаете о предстоящих мероприятиях, можете проследовать в спальни. Ваши вещи уже доставлены. Мальчики направо, девочки налево. Приятных сно… – он не успел закончить, как близнецы, подкравшиеся со спины, схватили его под руки и поволокли к шумной компании, что, судя по лицам и громкости гуляний, раздобыли спиртное.

– Ты идешь? – Рон потянул меня за рукав, в то время как я жадно пожирал глазами картонный прямоугольник белого цвета с яркой красной точкой на половине площади упаковки. Он торчал из кармана мантии кучерявого старшекурсника, что предпринимал тщетные попытки добиться внимания очередной девчонки.

– Иди, я следом, есть еще дело, – он пожал плечами и побрел к лестнице вместе с привязавшимся хвостиком Невиллом. Жабы при нем я не увидел, так что утром будет тот еще цирк.

Подпрыгнув на месте, я потряс руками, разминая пальцы и засунув руку в карман штанов, зажал среди пальцев золотой галлеон. Плавной походкой и слегка улыбаясь, я двинулся в сторону компании, что уже не таясь распивали самогон, который именовали не иначе как виски. Отовсюду звучал смех, звуки речи и звон бокалов, в то время как я стоял в центре толпы. Щелчок пальцев – и блестящая монета медленно взлетает вверх, блестя боками, красуясь в свете живого огня, привлекая медленно фокусирующиеся взгляды. Они сами не понимают, что видят и на что смотрят, сработал рефлекс сороки. Слегка столкнувшись с парнем, я быстрым движением руки извлек пачку сигарет из его кармана и так же незаметно растворился среди толпы.

Уже с лестницы я мог наблюдать за все теми же гуляниями, все произошло так быстро, что никто даже ничего не заметил. Они забыли и о монете, и том, что краем глаза видели меня, идущего через их компанию. Толкнув дверь на первом этаже башни с табличкой «Первый курс», я оказался в полукруглой комнате, что была маленькой башенкой. Две кровати были уже заняты, а свободной не было, так что я вышел и пошел к двери напротив. Здесь было свободное место. Кровать с балдахином и притулившимся рядом чемоданом, крайняя кровать рядом с окном. Спальные места были расположены полукругом, напротив них стояла каменная печка с металлической решеткой, из-за которой шел жар, труба дымохода тянулась вверх, уходя наружу. За каменной печью в дверном проеме горел свет. Там, наверное, была ванная комната, но сил уже не осталось.

Стащив мантию через голову, я рухнул лицом вниз на заправленную простыню даже не опустив балдахин и сразу же вырубился, отправившись в царство снов.

========== глава 17 ==========

Сквозь тихий храп и сонный скулеж прорвался звук тихих шагов. Никаких перешептываний, никакой импровизации и растерянности. Все было сделано быстро, качественно и с выдумкой. Шаги удалились, оставив легкий запах перегара и зубной пасты. Молодые люди всегда ищут способы развлечься, беря пример со старших. Им как можно скорее хочется стать взрослыми, вырваться из-под надоедливой опеки мамаш-наседок. Но я уверен, что если бы вчера не было первым сентября, то после отбоя здесь все носились бы как в жопу ужаленные. Всю ситуацию можно было бы описать как пожар в борделе: много криков, паники и чуть нелепые лица.

Близнецы —а это были именно они – не переходили грани дозволенного, как с родным братом. Если у них все шутки такие, то Рональд готов в жизни ко всему, если не насобирал тонны фобий и скрытой ненависти, что представляет собой бомбу замедленного действия – которая посапывает на соседней койке. Открыв глаза, я не стал шевелиться, просто созерцая композицию из двух десятков эклеров, витающих в воздухе прямо над головой. Никаких нитей или же активаторов я не чувствовал, да и надо мной они не склонялись. Так что наверняка магия, заклятие левитации или что-то другое. Решение было готово за пару минут сонного мозгового штурма. Вот чему меня научила жизнь – это всегда быть готовым к лютой дичи, что непременно случиться с тобой в момент спокойствия или расслабленности. Но не всегда ты будешь разгребать все сам – никогда не зазорно обратиться за помощью.

– Рональд.

– Хм-пф-хр.

– Рональд!

– Ну еще минуточку, ма-ам.

– Ладно. Невилл.

– А-а? Что? Гарри? – звук шуршания тапочек – и на периферии зрения я увидел размытую тень в пижаме с вертикальными полосами.

– Доброе утро, Невилл.

– Доброе, Гарри. А чего это с тобой? Парализовало?

– Нет, просто завтрак готовлю, – он кивнул и пошлепал в ванную комнату. Глаз у меня задергался в такт быстрого марша.

– Невилл.

– Да, Гарри.

– Возьми простыню и расправь её надо мной, – он кивнул и вернулся к кровати, чтобы через пару минут я услышал его храп.

– Невилл!

– А? Да, простыня. Иду-иду.

– Что делать? – он сонно хлопал глазами и щурился от утреннего солнца, прорывавшегося сквозь окна спальни.

– Берешь два конца простыни и зажимаешь в руках, свободные края перебрасываешь через меня на ту сторону кровати. Понял?

– Ага.

Как только он это сделал, я кувырком ушел влево, подхватив простынь, и, утвердившись на коленях, поднял руки вверх, поймав два десятка эклеров на полотно простыни.

– Опускай, – Невилл осоловело хлопал глазами, смотря на кондитерские изделия, возникшие на покрывале, пока я разминал затекшую шею и шипел на забитые об пол колени.

– Эклер будешь?

– Не, мне сладкого много нельзя, – он почесал живот и снова потопал в ванную комнату, как вдруг чудо свершилось:

– Сладкое? Кто сказал сладкое? – заспанная рожа младшего Уизли с отпечатком подушки на красной щеке поднялась из плена перины, при этом слюнявя подушку и часть крысы, что спала на спине лапками кверху и дергала обгрызенным ухом.

– Эклеры будешь?

– Буду, – он, потянувшись, вылез из кровати и, запутавшись в свисающих простынях, упал на пол, при этом не забыв схватить подушку. Что медленно переместилась ему под голову.

– Так ты завтракать будешь?

– А чай будет?

– Ну, судя по всему, нет.

–Ну тогда я еще пару минут…

Подняв очи в горе, я почесал затылок и пошлепал вслед за Невиллом, сбросив мятую мантию с плеч. Ванная комната была маленькой, белый кафель облицовки стен, бордовый – пола и два зеркала у двух раковин, рядом с которыми, прижавшись лбом к стене и обняв косяк входа в душевую, стоя спал однокурсник. Мешать я ему не стал. Механические часы на запястье указывали на шесть сорок пять утра. Завтрак будет где-то в восемь – Персиваль что-то об этом говорил.

Умыв лицо, я снова посмотрел на бледное заостренное лицо ребенка и произнес:

–Гарри, Гарри Поттер.

И вновь, как и всегда, ноль результата. Но, как говорил один человек, нулевой результат – тоже результат. Земля ему пухом…

Почистив зубы, я поплелся в душ и, включив самую холодную воду, пулей выскочил через двадцать секунд ,стуча зубами и стреляя расширенными в ужасе глазами. Холодная вода обожгла не хуже кипятка – но зато я проснулся. Пора и парней будить.

Чемодан пинком вылетел из-под кровати, защелка тихо отворилась и под скрип старых петель я извлек коробку граммофона, запоздало подаренного Хагридом на день рождения. Из-под сваленных рубашек была извлечена картонная упаковка с надписью The Rolling Stone`s и рисунком розового торта на кремовом проигрывателе.

Граммофон стукнулся дном коробки о подоконник, и пластинка, протертая тряпочкой, водрузилась на блин стороной “Б”. В помещении сквозь начавшийся треск помех прозвучало отдаленное пение хора, что ангельскими голосами вещали о несправедливости жизни.

– Че это? Гарри? – голос шел все с того же пространства между моей и соседской кроватью от выхода. Ответил я туда же, перед этим откусив сладкого эклера – что позже оказалось ошибкой.

Фразу «Альбом Let it bleed, первая песня стороны “Б”» я произносил с ярко-рыжими волосами на голове.

Заспанная рожа выплыла из-за кровати и, пару минут посмотрев на меня, а затем —на проигрыватель, сонно зевнула:

– Звучит прикольно. И да, добро пожаловать в семью…

На завтрак все спускались шумной гурьбой, заспанный Персиваль пытался тереть глаза через тонкие линзы очков, бросая на меня подозрительные взгляды. Рядом шел Рон и, чрезмерно жестикулируя руками с зажатой в них крысой, рассказывал о себе и о своей семье:

– Папа работает в Министерстве, мама – домохозяйка. Есть еще Джинни, ты её, наверное, видел. А еще у меня два старших брата – они уже взрослые. Билл был ловцом и префектом школы, теперь работает на гоблинов. Чарли стал драконологом, работает в Румынии, там заповедник есть…

– Круто… – протянул Невилл, идущий за нами с озадаченным лицом. Его лицо словно зависло в трех эмоциях – Озадаченности, Страхе или же в умиротворенной Идиотии. Парень был пухлолицым и застенчивым, с одной стороны, пытался привлечь внимание к себе, и в то же время жутко этого стеснялся.

– Ага. Я тоже хотел бы увидеть драконов, Хагрид мне о них все уши прожужжал… – но закончить мне не дали, мы как раз вошли через главный вход Большого зала, чтобы увидеть полупустые столы, заставленные обычной едой – не чета вчерашнему пиру. Проходя крайний левый стол, что был у стены входа, я разглядел белобрысую рожу недавнего знакомца, что, увидев меня, прыснул чаем на стол и довольно сверкнул глазами, утирая лицо белоснежным платком.

– Поттер, я вижу, ты не терял времени. Рыжие волосы, потасканный вид и старая одежда – тебя что, Уизли усыновили?