Текст книги "Фараон Хатшепсут (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Потрясенной Гермионе все еще слышались шаги Анубиса. Воображение рисовало самые кровавые расправы монстра. Потребовались все силы, чтобы собраться с духом. Северус умер не зря! Она повторила себе не один раз, что вернется к Северусу и спасет его. Но в голове все еще слышали звуки, рычание. Она осветила люмосом их пространство и взвыла.

Они обречены.

Итен ошарашенно открыл рот. Они все еще были в пирамиде, только в другом зале. Кругом лежали гниющие трупы, скелеты.

– Он отправлял их всех на смерть! – от истерики она невнятно выговаривала слова. – Сюда… Это был портал сюда! Мы умрем! Все зря… – Гермиона сползла по стенке и обняла себя руками. Капля за каплей катились по ее щекам. Гермиона грустно заулыбалась, когда рычание ворвалось в зал. Лапы Анубиса были омыты черной жидкостью, он неудовлетворенно дышал и скалился. Итен рванулся к Гермионе и загородил её собой.

– Убегай! Прячься!

Анубис схватил его, и в свет люмоса осветил длинные окровавленные когти. Это кровь ее мужа! Гермиона испуганно вжалась в стену, прикрыв глаза и судорожно вдыхая. Звук разрывающейся плоти и хруста сухожилий и костей наполнил девушку оцепенением. Её парализовало.

Когда наступил черед Гермионы, Анубис подошел к ней вплотную, и схватил огромной лапой. Несмотря на бешено колотящееся сердце, Гермиона почувствовала умиротворение. Она открыла опухшие от слез глаза и посмотрела прямо на убийцу. Его шакалья морда не вызывала никаких эмоций. Северус будет ждать её на небесах. Рычание прекратилось. Он осмотрел её и обнюхал лицо. Мощный поток смрадного воздуха обдал ее щеки, пока он узнавал запах. Гермионины губы задрожали. Анубис совершенно дружелюбно лизнул ее лицо и поставил на место.

Неужели он оставит её в живых? Она подняла на него свои большие изумленные глаза, и в этот момент его когти вошли в грудь и вырвали сердце. Гермиона успела лишь вдохнуть.

Комментарий к Анубис

Ну вот и все) Последние главы, друзья! Почти дописан эпилог. Ждать осталось совсем чуть-чуть))) Автор грустит *слезки*.

Спасибо за вашу поддержку, внимание и любовь! Обожаю вас!)))

========== Возвращение ==========

Тихий писк назойливо врывался в вечный покой, окружающий Гермиону. Посмертие нахально нарушалось звуками тяжёлого дыхания и странным писком, который становился всё громче, чётче и, кажется, слегка ускорялся. К неприятным ощущениям прибавились головная боль и тянущая боль переполненного мочевого пузыря.

Гермиона широко распахнула глаза.

Первое, что она увидела, была медсестра, второе, капельница, что парила в воздухе. Запах… стерильности ударил в ноздри. Раздражающий писк опять дал о себе знать. Гермиона увидела ломанную линию на кардиомониторе и, наконец-то, поняла, что она в больнице. В палате.

И на ней была чистая больничная сорочка…

Писк монитора ускорился.

Это ведь сон, да? Гермиона зажмурилась, пытаясь совладать с мыслями и чувствами. Они были в пирамиде. Анубис вырвал ей сердце! Она – мертва! Волны паники затопили мозг. Северус! Там же её Северус! И Итен…

Обливаясь потом, чувствуя, как каждый удар словно стук молота пульсирует в висках, наполняя голову неприятным гулом и болью. Гермиона попыталась сесть, но ничего не вышло. Тело предало её. С трудом она смогла повернуть голову, однако новая волна боли заставила пожалеть о своём решении.

Колдомедсестра что-то говорила, придерживая Гермиону за плечи, не давая подняться, вырвать капельницу. Это не первая дезориентированная пациентка в её практике, не первая, что порывается куда-то бежать, что-то делать. Но первая столь испуганная. Ей не нужно смотреть на монитор, чтобы понять состояние мисс Грейнджер. Но где же этот чёртов доктор, когда он так нужен! Губы пациентки зашевелились. Медсестра наклонилась ближе.

“Что происходит? Как я здесь оказалась? Итен приходил? Мне нужно срочно написать в министерство, чтобы спасти Северуса! Вы мне поможете? Позовите Гарри!” – Гермионе казалось, что она криком кричит, но голос звучал тихо, хрипло. Все, что удалось понять медсестре было: “Где Северус?”.

– О каком Северусе вы говорите, мисс Грейнджер? – спросили её спокойно, протягивая стакан с водой. Гермиона с жадностью присосалась к соломинке. Каждая капля воды казалась живительным бальзамом, растворяя колючую проволоку, что, казалось, свила клубок в её горле.

– О Северусе Снейпе, – уже чётче ответила Гермиона. – Он же вернулся тоже?

Медсестра странно на нее посмотрела и пожала плечами.

– Позже, мисс Грейнджер. Все позже. Не напрягайте голосовые связки. Вам нужно время, чтобы они, как и все другие мышцы вернулись в прежнее состояние.

Гермиона промолчала, пытаясь разобраться в происходящем. Получалось плохо. Её тошнило, голова болела, в висках стучало. Приходил колдомедик, сканировал её диагностическими заклинаниями, цокал языком, качал головой. Затем принесли еду в высоком стакане с широкой трубочкой. Гермиона осторожно, по глоточку потребляла эту перетёртую полужидкую кашицу. Судя по ощущениям, там было и питательное зелье. Медсестра следила за Гермионой молча, бесстрастно выполняя свои обязанности: усадила, опирая на подушки; придерживала стакан с едой; подала воду; снова уложила девушку, принесла утку. Гермиона чувствовала себя жалкой и несчастной. Она вернулась в своё время, но была так слаба, что едва могла пошевелиться, и уж точно не могла помочь кому-то ещё. Голова разрывалась от вопросов, кружащих бесконечным хороводом в её голове. Где ее Северус? Где Итен? Как так получилось, что Анубис вырвал ее сердце, а она попала в будущее?

Ближе к вечеру ей принесли очередную порцию еды и флаконы зельями. Восстанавливающее, питательное и ещё два, которых Гермина не опознала ни по запаху, ни по вкусу. Она не успела задать ни одного вопроса, как провалилась в сон.

Проснулась она утром всё в той же палате. Голова не болела, и, к счастью, никто не следил за ней, не пытался напоить зельями или ощупать пульс. Наконец-то пропало и то презрительное чувство под названием “жалость”. Гермиона могла спокойно вздохнуть и подумать.

Она жива. Находится в больнице. Северуса нет. Из окна на нее смотрел дивный летний сад больницы Святого Мунго. К горлу подступил ком. Ей немедленно захотелось позвать кого-нибудь, чтобы узнать наконец, что с ней. Как по заказу, уже через минуту медсестра принесла завтрак и стакана воды, сделала массаж и процедуры. Гермиона стыдилась в такие моменты начинать разговор, потому-то молчала, прикрыв глаза, и позволяла управлять собой, словно тряпичной куклой. Потому она не видела, как опять приходил врач и проводил диагностику. Вскинулась только от мужского голоса:

– Поздравляю, мисс Грейнджер! Процесс реабилитации идёт просто превосходно. Еще несколько дней, и можно будет учиться вставать.

Гермиона открыла глаза, но увидела уже только край лимонной мантии целителя, что выходил за дверь и слабую улыбку медсестры. Да, девушка сама чувствовала, что с каждой минутой ей становилось лучше, тело наливалось силой, начинали слушаться руки. Но душа ныла, неспокойно металась и молила ответить на все ее вопросы. В глазах опять защипало, и на этот раз по щекам скатились соленые капли.

Почему Северус не приходит за ней? Вдруг он остался там? Вдруг Сет завладел им и не позволил вернуться? Она отвернула голову, пряча слезы. Медсестра вздохнула, коротким жестом участия сжала ее плечо и вышла.

***

Прогнозы оправдались. Спустя еще четыре дня Гермиона могла ходить и худо-бедно обслуживать себя. После таких простых действий, как прогулка по комнате или умывание, Гермиона колоссально уставала, но теперь не зависела от сиделки. С горлом дела обстояли похуже. Если бы Гермионе было с кем разговаривать, чтобы понемногу тренировать связки! Увы, собеседников у неё не было, а до разговоров сама с собой она ещё не дошла. Поэтому любая попытка говорить довольно скоро заканчивалась надсадным кашлем.

– Доброе утро! – вошедший в палату врач, несмотря на свои немолодые годы, выглядел энергичным. Он очаровательно улыбнулся и бросил взгляд в окно, куда пробирались лучики раздражающего Гермиону солнца. – Как вам погодка, а?

Звали его Том Хайд. Он был невысокого роста, а халат висел на нем, как на вешалке.

– Почему я здесь? – сипло прошептала Гермиона, которая знала, что тема погоды – хитрый способ уйти от разговора. Нет, нельзя попадаться в эту ловушку. Когда доктор стал отделываться общими фразами, Гермиона повторила свой вопрос. А затем взяла перо и пергамент, лежавшие на маленьком столике, и коряво написала: “Доктор, просто скажите мне.”

Доктор помедлил.

– Все зависит от того, что вы ожидаете услышать. Чего вы хотите?

“Правды. Где Гарри и Рон?”

– Им запретили вас беспокоить до определенной поры.

“Я желаю с ними встретиться”.

– Мисс Грейнджер… Я понимаю ваше желание встретиться с друзьями, – но поймите меня, вам нужен покой. Хотя бы еще сутки.

Спокойный тон доктора не мог не настораживать. Ей подарили шанс все вернуть, исправить. Времени упражняться в словесном пинг-понге у нее попросту не было! Она должна все исправить!

“По магическому закону прав и обязанностей вы должны сообщать своим пациентам, что с ними случилось, мистер Хайд!!! Немедленно скажите, вы знаете, что тут происходит? Что со мной?”

После тяжкого вздоха Доктор развел руками, мол, сдаюсь, и с расстановкой сказал:

– Вы были в коме восемь месяцев, мисс Грейнджер. Поэтому вам нужен отдых. Поэтому мы не отпустим вас, пока не убедимся, что вы пришли в себя окончательно. Я слышал что-то о министерстве от мисс Клойд, вашей сиделки. Так вот, как только вы начнете объективно воспринимать реальность, мы сразу закажем вам встречу с министром, но сейчас, дорогая моя, вам не стоит тревожиться, – он сел на стульчик, стоящий рядом с ее койкой, и с пониманием улыбнулся.

– Скажите, вам что-либо виделось? Сны? Какое последнее ваше воспоминание до комы? Если вы не в состоянии об этом говорить сейчас, я пойму.

Её шея неприятно захрустела, когда она изо всех сил замотала головой. Но доктор убедительно повторил:

– Именно кома, мисс Грейнджер. Да, но, это нормально. Такое часто случается.

Гермиона и слушать не желала. О какой коме идет речь? Нет, решительно нет. Человек в коме не может настолько ясно видеть сны, чувствовать, влюбляться и радоваться, грустить и плакать! Ей захотелось закричать об этом. Доктор лишь покачал головой и сострадательно улыбнулся – жалость. В ушах до боли ощутимо забил пульс. Ей поплохело, и единственное, что она смогла выдавить из себя, было:

– Это не правда.

– Отчасти. Что вы видели, мисс Грейнджер?

После того, как Гермиона получила стакан воды и сделала пару глотков, она стала кратко писать о том, как однажды воспользовалась услугами гоблинов и попала в Древний Египет. Она поведала о Хашепсут и Анубисе, слегка рассказала про Северуса.

“Это не сон, доктор! Вы мне верите? Мы должны его спасти!”

После прочтения, сердечно сжав ее ладошку своей, доктор по-доброму улыбнулся и участливо кивнул:

– Да, да. Не сон. Именно так я и думал. Говорите, Древний Египет? Так далеко еще не заносило моих пациентов. Видите ли, я изучаю такие скачки во времени, поэтому я здесь.

Казалось, у него не было цели главнее, чем помочь ей. Гермиона с благодарностью улыбнулась доктору. С ним ей сделалось спокойно. Завтра придет Гарри, они напишут письмо в министерство, соберут спасательную экспедицию и вернут Северуса. От неожиданной радости Гермиона прослезилась и удивила доктора, обняв его.

– Что ж… мисс Грейнджер. Ваш случай уникален. Я обдумаю ваши слова и сделаю все возможное, что будет в моих силах, конечно, чтобы помочь. А теперь отдыхайте. Вам, дорогуша, волноваться не желательно.

Она ничего не сказала, но по тому, как резко отстранилась и горько заплакала, доктор Хайд понял, что его слова поняли совсем иначе.

– Я все-таки беременная… – проговорила она одними губами. На её фарфоровом личике залегла тень глубокого страдания. Кардиометр снова запищал быстрее и доктор не смог больше позволять ей сидеть. Её заставили выпить успокоительное зелье и оставили в тишине и спокойствии.

***

Направляясь к себе в кабинет, Доктор Хайд встретил всем известные личности, которые каждую неделю торчали в палате Гермионы Грейнджер и разговаривали с ней. На их взгляды, полные надежд, он сказал:

– Мистер Поттер, Мистер Уизли, ваши старания не прошли даром. Она очнулась, но я ничего не могу сказать по поводу ее психического состояния. Думаю, дня через три-четыре вы можете с ней увидеться.

Рон фыркнул и недобро посмотрел на доктора.

– Её психика, – продолжал Хайд, – как я и подозревал, серьёзно пострадала при неправильной трансгрессии. Нам нужно провести ряд исследований, чтобы поставить точный диагноз и назначить лечение.

В глазах Поттера появилось понимание шаткого положения подруги, а вот рыжий сжал кулаки. Его вспыльчивость давно интересовала Доктора. За годы практики, он научился различать разные эмоции, и в этот раз глаза его не обманули: здесь правила любовь. А таких малых он предпочитал держаться подальше, всё-таки общение с ними – пустая трата времени.

– Доктор Хайд, я вам с самого начала говорил, – твердил Рон, – что Гермиона никогда не страдала психическими расстройствами! Какие могут быть подозрения?

Гарри шикнул, но Хайд поднял руку, останавливая его, и со спокойствием, присущим только профессионалам врачевания, сказал:

– Как я уже говорил, чаще всего после трансгрессии в кому впадают люди с психологически нестабильным состоянием. Вы должны это понять, мистер Уизли. Ваша подруга верит в то, что она забеременела в Древнем Египте во время правления какой-то Хатшепсут. Более того, она встречалась там с Северусом Снейпом, который мертв уже как четыре года, в то время как ее тело постоянно находилось под присмотром врачей!

***

Пребывание в больнице и до этого не приносило ей радости, но теперь сделалось сущим адом, чей огонь выжигал Гермиону изнутри. Её окружало одиночество, врачи считали дурочкой, а друзья все так и не приходили. Но даже тогда Гермиона не переставала верить в светлое будущее. У нее и Северуса все будет хорошо, не говоря уже об Итене. Пускай сейчас ей никто не верит. Гарри и Рон всегда поддержат ее и помогут. Уж кому-кому, а им она могла доверять. Но не тут-то было.

Их приход убил последнюю надежду. Она им все рассказала, поделилась планом про министерство, про связи, про то, что нужно опробовать все варианты, чтобы вернуть Северуса.

Гарри согласно кивал и грустно улыбался, но Рон же вспылил:

– Ну хватит об этом! Гермиона, хва-тит. Всё указывает, что тебе это лишь привиделось: и Египет, и фараон, и Снейп.

Рон прошелся пренебрежительным взглядом по ее фигурке:

– Что показал тест на беременность?

Она поджала губы. Уже, значит, и об анализах прознал.

– Откуда?

– Результат?

– Он отрицательный…

– Вот видишь!

Еще никто не видел Гермиону Грейнджер с такими большими глазами, превратившимися в два бездонных, но пустых колодца. Все ее движения выдавали в ней подавленность. Она прищурилась, будто сильный ветер раздражал глаза. Иными словами, никому не доводилось видеть ее настолько отчаянной.

– Рон, – хриплым, совсем не юным, а наоборот, взрослым голосом проговорила Гермиона и твердо посмотрела на друга, – отсутствие беременности еще не доказательство того, что я не была в прошлом.

– Ну, а где же другие доказательства? Может, слетаем в Египет и увидим тебя на каком-нибудь иероглифе, или же, может великие историки запечатлели тебя и Снейпа в летописях, а?

Ей воздух казался горьким.

– Откуда, по-твоему, я знаю столько о Египте, сколько не знала до, так называемой «комы»? А, Рон? Ах, да, – воскликнула она, и её голос снова стал садиться, – я же всезнайка, я знаю все и вся! Или, ты намекнешь на глубокое детство, что я прочитала, как ты говоришь, от жадности, и добродушно забыла, а сейчас резко все вспомнилось, да?

– Это такое себе доказательство, – Рон подошел к окну и запустил пятерню в рыжие кудри.

Она вскочила с кушетки и схватила волшебную палочку.

– А Патронус? Что ты скажешь, о магии? Как она могла измениться, а? Мой патронус не выдра!

На эмоциях она вспомнила самые счастливые моменты: день свадьбы, поцелуи Северуса, как он подарил ей малыша Гарри и как прижимал к себе в постели, – и из ее палочки вырвался голубой тигр. Гарри изменился в лице и поглубже вдохнул, когда она от упадка сил вернулась на скрипучую кушетку.

– Гермиона, – уже проговорил он грустно, – нас предупредили, что и такое бывает. Патронус – положительная эмоция, а твое сознание воспринимает ложные воспоминания за правду. Это закономерно. Ведь, если тебе померещилась влюбленность в профессора Снейпа, то и патронус твой тоже видоизменился. Это эмоции в голове и сердце.

– Но это правда, – захныкала она, моргая воспаленными и покрасневшими глазами.

– Ты многое не знаешь о профессоре Снейпе. Его патронус всю жизнь был ланью. Ланью, как у моей мамы, понимаешь?

Гермиона поверила его словам только на следующий день, когда Гарри принес ей капсулу с воспоминанием. Из глаз скатились две хрустальные слезинки. Её кожа была бледнее обычного, тело всё время находилось в больнице, Гермионе припомнился и тот момент, когда она потеряла сознание и слышала их голоса, но вместо того, чтобы вернуться к ним, она предпочла Северуса. Похоже, это все-таки плод её воображения, верно?

Мистер Хайд подозревал шизофрению. Суть расстройства заключается в том, что человек не ощущает реальности происходящих событий. Все то, что он придумывает в своем воображении, и все то, что происходит в реальности, смешивается в сознании больного. При этом часто шизофреники вообще отказываются воспринимать реальность в какой-либо степени – они живут в своем собственном придуманном мире. Все, что пробивается к ним из реальности, представляется смешением звуков, картинок, образов и мыслей.

Гермиона всхлипнула, но тотчас спокойно улыбнулась. Ради чего она желала вернуться? Даже если она больна и доктор Хайд прав, разве реальность принесла ей счастье? Она обняла себя руками и бесцельно уставилась на белоснежную, стерильно чистую тумбочку, на которой стояли три флакончика разных зелий.

Кто-то сжал её плечо и всучил пергамент с пером.

– Пиши в министерство… Я что-нибудь придумаю, – Гарри подмигнул, а Рон, развалившийся в кресле, осуждающе фыркнул.

Но спустя неделю министерство не ответило. Ничего не изменилось: Гермиону все так же держали в палате, Гарри безутешно разводил руками, а Рон настаивал на лечении.

А она все отказывалась. Частым гостем у нее стала и Минерва, чьи сострадание и теплая забота поддерживали в Гермионе улыбку, как дрова – костер. Та просто её любила. Работа не позволяла родителям часто ее навещать, но и они старались подарить ей всю любовь и веру в минуты коротких визитов. Мама утешала. Папа просто обнимал. Их нежность вызывали в ней тень радости. Но все менялось после того, как Гермиона со смиренным видом провожала гостей. К горлу подступал ком. Она давилась слезами, стараясь не издавать и звука. Ей не доставало его.

Его взгляда, его голоса, той доброй и нежной улыбки, которая вовсе не вязалась с образом строгого холодного профессора. Она тихо взвыла, прикусив кулак. Врачи считали своим долгом каждый раз при виде её слез заставляли пить успокоительное зелье, а в таком состоянии Гермиона мало что понимала. Волны мыслей стихали, и она ничего не чувствовала. Не жила.

Дверь снова отворилась.

– Мисс Грейнджер, пожалуйста, не плачьте… – доктор Хайд снова принес флакончик.

Спустя еще неделю ей разрешили гулять с сопровождающими. Гарри и Рон чередовались. Прогуливаясь под шорох листвы, они рассказывали ей о новостях, о будущем, о том, как она скоро поправится. По началу слова угнетали и по ее щекам текли слезы. Успокоительное их останавливало, конечно, но ненадолго. Утром из отражения на нее смотрела девушка с опухшими, отекшими глазами.

Еще через неделю стало ясно: что даже если Северус и вернулся, то в прах, который рассеялся на месте Визжащей хижины, ведь его тело сгорело вместе с домом. Гермионе далось это понимание болезненнее, чем если бы её посадили на электрический стул. Да, плакать она перестала, но и говорить – тоже.

Вместо книг по египтологии и психических заболеваниях ей приносили Рида, Верна, Диккенса. Пожалуй, единственная книга, которая хоть как-то вывела ее из подавленности оказалась принесенная Роном “История Хогвартса”. Гермиона провела пальчиком по выпуклому школьному гербу и посмотрела пустыми глазами в окно.

Друзья переглянулись.

– Спокойной ночи.

– До завтра, Гермиона, – Рон неловко обнял ее за худощавые плечи и вышел следом за Гарри.

Она снова осталась одна. Маггловские часы не тикали (звуки порой нервировали больных), но Гермионе было известно, что каких-то двадцать минут и принесут очередную порцию горьких зелий. Пить их, бесспорно, по-мнению Гермионы, считалось глупой затеей. Больна она или нет, необходимости в них не было. Будь те таблетками, она бы спрятала их под язык и выплюнула в унитаз при первой же возможности. Но здесь были зелья. Поэтому она пила и кривилась от чувства, вяжущего язык.

Её взгляд блуждал по ухоженному саду, вдоль шаровидных клумб, кустов с фиалковыми соцветиями. Уже смеркалось, но никто и не думал зажигать фонари. Они загорались после прихода медсестры.

Гермионе хотелось перестать чувствовать.

Спрашивается, чего она ждала? О чем думала? Кому молилась?

Её сердце раздроблено. Пускай Анубис и не приложил к её боли никакого усилия. Всё сделала она сама и её хваленный мозг с ярким воображением.

Кто-то спугнул голубей, и они зашуршали крыльями, взмывая в небо. Она сглотнула комок в горле и сделала робкий, совсем не уверенный, слабый шажок к окну. Затем второй. Прислонившись ладонями к стеклу, Гермиона поняла, что она не в состоянии вымолвить ни слова, и в конце концов крупные слезы одна за другой покатились по ее щекам.

Она видела тигренка Гарри, который несся прямиком к ней. Его сияние заставило затаить дыхание. Очередной мираж? Черная фигура мелькнула под окном, обратилась в тень и сиганула в маленькую форточку, оставленную для проветривания перед сном.

Её затрясло. На щечках показалась тень румянца. Гермиона обернулась к нему, и он моментально заключил ее в кольцо своих рук, холодными губами коснулся ее, вдохнул родной нежный запах любимой женщины и счастливо зажмурился.

Гермиона уткнулась ему в шею и заплакала.

– Девочка моя, тише, тише, все хорошо, – ласково прошептал Северус и уставился холодным взглядом на дверь.

Комментарий к Возвращение

А вот и предпоследняя глава))) Спасибо, за ваши отклики и поддержку! Особая благодарность sandrina_13 , которая помогла исправить ошибки, сделать сюжет логичнее и довести текст до потрясающего состояния! Спасибо, дорогая! Такие беты и гаммы, как ты, на вес золота!!!

========== Эпилог ==========

Почему она одна? Даже тени присутствия кого-либо за дверью не было! Где же хваленный младшей Уизли, а нынче миссис Поттер, герой магического мира? Раз он такой уж хороший друг, то почему он ее бросил? А Рыжий? Это так шок на Джинни Поттер подействовал, что она тут же стала врать заявившемуся на порог дома мертвецу? Северусу хотелось если не заавадить, то пустить мелюзгу под круцио.

Гермиона всхлипнула, и его гнев сменился нежностью, он обнял еще крепче хрупкие, исхудавшие плечики. Опыт подсказывал ему, что утешать её – дело не из легких. Каждый всхлип его девочки отдавался в душе страданием. Да сколько же они ее здесь держали? Северус не мог не злиться на окружавших ее идиотов, особенно на ее “друзей”, которые палец о палец не ударили, чтобы вытащить подругу из дурдома. Холодно осмотрев палату и услышав скрип открываемой двери, он покосился на бледнеющую медсестру и, не пожалев желчи в голосе, приказал:

– Позовите главного и подготовьте документы на выписку миссис Снейп.

Спорить никто с ним не стал. Еще бы, вздумала бы выпускница Хогвартса ослушаться его. Быть может, по школе и ходили разные слухи, слизеринцы своего декана привыкли уважать и слушаться. А привычки, как известно, меняются не сразу. Даже если и прошло несколько лет.

Подошедший доктор владел собой потрясающе. Северус не смог не хмыкнуть, когда понял, что здесь его воспринимают за очередного безумца.

– Добрый вечер, сэр. Позвольте спросить ваше имя и попросить ваши документы?

Снейп закатил глаза, не думая скрывать своего раздражения:

– Северус Снейп. Думаю, в реестре погибших во время войны, вы найдете мои документы.

– Так вы мертвы?

– Не думал, что доктора психиатрических больниц имеют привычку разговаривать с мертвыми… Как видите: я жив.

Ответы доктору понравились точно также, как и Северусу – надоедливые и глупые вопросы.

– В таком случае вам придется подождать.

Конечно же, они послали весточку Поттеру. Понаберут дураков, а Северусу с ними возись! Пришлось действительно ждать. Ни под каким предлогом Северус не соглашался покидать Гермиону. Девочка только успокоилась, о чем речь? Вместо этого он уселся на кушетку, усадил ее к себе на колени и обнял.

Позже, намного позже он расскажет ей, что теперь в нем нет Сета, что они свободны. Она еще не готова принять и понять, куда его занесло после того, как портал закрылся. А место – Северус был вынужден признать – достаточно интересное. Ему сразу же стал понятен образ мыслей тех египтян, которые придумали свои верования. Они верили в то, что видели.

Когда Анубис принюхался к нему, Северус мало, что понимал. Он чувствовал пульсацию во всем теле, глаза заволакивало тьмой. Сет пробирался наружу. В попытке его обуздать он сжал кулаки. Анубис зарычал и клацнул зубами, но вместо того, чтобы пережевать все его кости, существо еще сильнее рассвирепело и вгляделось ему в глаза. У Северуса сбилось дыхание. Силы покидали его ослабшее тело. Наверное, еще бы пару секунд, и Сет одолел бы его. Анубис не выжидал: он сжал свою жертву сильнее и аппарировал.

Северуса начало подташнивать, но он сумел опереться о ледяную стену, и головокружение прекратилось. Будто в смутном сне ему виделось, как Анубис упал на колени и кротко рыкнул, устремляя взор в пол. Послышался чей-то мягкий, глубокий голос:

– Я знаю, Анубис. Оставь нас и вернись к делам в пирамиду.

Похоже, такой указ не шибко-то понравился зверю. Анубис вскочил на ноги и заревел, а стоило ему повернуться к Северусу, как дикая ярость овладела им. Он кинулся в его сторону. Северус приготовился уже быть растерзанным, тяжело глотнул разряженного воздуха, словно в последний раз, и оттолкнулся от стены. Умирать, так с достоинством. Честно говоря, душой настолько овладело безразличие, что никакого желания жить не оставалось. Но его заслонила большая птица. Один взмах ее крыльев подчинил Анубиса, который напоследок еще раз рыкнул и исчез.

Приглядевшись, Северус увидел мощные женские ноги, упитанную, но не лишенную женственности фигуру. В одном из крыльев виднелись прорези, словно когда-то давно судьба не слишком хорошо обошлась с ней. Это была Исида.

Она расправила плечи, сложила крылья за своей спиной и снова отошла. Пока Северус изучал ее, за ним наблюдали холодные мертвые глаза.

– Осирис, прошу, не делай этого! – взмолился ее нежный голосок, – Анубис прав: это не принесет добра.

– Ничего страшного.

– Но он предал тебя! Наверняка, Сет желает довести дело до конца! Осирис, это слишком большой риск для нас всех!

– Больше его никак не остановить, Исида. Он неизлечимо болен, желчь и яд наполняют его прогнившее сердце. Отойди подальше, я не хочу, чтобы он снова причинил твоим крылышкам вред.

Неизвестно, почему Северус ощутил эйфорию. Слабая дрожь прекратилась. Сет умолк. Он не знал, что заставило его оттолкнуться от стены и выйти вперед. Словно под империусом, он шел к трону, на котором восседал великан. С болотным цветом кожи, многочисленными шрамами Осирис все равно оставался красивым. Только гордый взгляд выдавал в нем правителя с незаурядным умом. И этому незаурядному уму совершенно не нравилось, что перед ним стоит обычный смертный.

– Что в тебе есть такого, что мой брат избрал твое тело? Причина не только в магии, ведь так? Тьма?

Сжав кулаки, усилием воли Северусу удалось остановиться и замереть в шаге от трона египетского Божества. Тяга усилилась. Воспоминание о рейдах и собраниях Упивающихся всплывали в голове, и Северус выбрал проверенную тактику – расслабление.

Он спокоен и пуст. В нем нет ничего, а следовательно, и задеть его нечем. Сет завибрировал под кожей.

Ярко-синие глаза Осириса, точно такие же, без белков, как у Сета и крылатой женщины, неотрывно наблюдали за усилиями Северуса, за тем, как он сцепил зубы, сдерживая зло, рвущееся наружу.

– Возможно… – процедил Северус.

– Да прекрати ты уже! – прикрикнул грозно Осирис и коснулся пальцами плеча Северуса. Обращался-то он явно не к нему! Совсем не ясно, почему женщина вскрикнула и попятилась назад. Он и обернуться не успел, как из него, словно нити распускающегося свитера, вытянули темный сгусток, мгновенно облачающийся в такого же гиганта с черной шкурой и непонятной мордой. Уродец напоминал то ли осла, то ли муравьеда. Лишь по кровавым глазам Северус узнал в стоящем монстре Сета.

Осирис резко выпрямился, но с трона так и не встал. Сет не шевелился, но его нос скривился.

– Совсем не обязательно было пытаться захватить Египет, братец. Можно было просто прийти к своему сыну, он бы доставил, – намекнул на Анубиса Осирис и встал, делаясь еще выше на своем пьедестале.

– У меня нет сына, – выплюнул знакомый бас, – и никогда не было. Или ты не знаешь, чей он?

Осирис развел руками и кривовато усмехнулся.

– Он общий…

– Не совсем. Я один не принимал участия в ваших оргиях, – выплюнул Сет.

Осирис по-доброму улыбнулся и протянул руку:

– Перестань меня ненавидеть, и мы снова станем одной большой семьей. Тебя будут любить, ты будешь властвовать, скажем, в Фивах? Любая из человеческих женщин будет твоей, Сет. Последний раз предлагаю договор и дружбу. Забудь о ненависти.

Когда-то на лбу у Северуса вздувалась точно такая же вена, что сейчас вздулась на роже Сета. Чудовище фыркнуло и сделало те два шага, что разделяли его и Осириса. Смотря прямо в глаза великому правителю и желая испепелить того огнем преисподней, Сет медленно проговорил:

– Глупец! Неужели ты не понимаешь, что мне не нужна общая семья, власть, женщины, дети? Осирис, как можно быть таким слепцом!

Сет прервался и резко обернулся в сторону попятившейся назад Исиды.

– Ты! Ты, Исида, всегда лезла к нему с пеленок! Всегда и везде восхваляла только его! Мешала мне!

Женщина молчала.

Осирис же задумчиво смотрел на брата и все больше его синие глаза напоминали мрачное, черное небо, готовое разразиться громом.