Текст книги "Фараон Хатшепсут (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Ну, допустим один план у вас есть, – он протянул руку и по-новому как-то усмехнулся. С теплотой, интересом и насмешкой. К тому времени Гермиона уже была красной. До нее только сейчас дошло, что от Осириса её-то, возможно, и спасут, но кто спасет её от Снейпа?

Она вложила ручку в его ладонь, и мужчина, воспользовавшись доверчивостью, привлек ее к себе. Опасной оказалась дразнящая нежность его ласки, когда он протянул руку и убрал ей за ухо выбившийся завиток волос, коснувшись при этом подушечкой большого пальца шелковистой кожи щеки. Другая рука легла ей на талию.

Какая же она хрупкая, – пронеслось в его голове.

– Я поцелую вас один раз, – предупредил он за мгновение до того, как их губы слились. Гермиону окутал испуг. Она поджала губы, боясь сдаться на его милость. Так неожиданно… Вместо ответа она окаменела в попытке понять свои ощущения.

Лишь благодаря ее невинности Северус действовал нежно, но совершенно по-слизерински. Он медленно провел языком по верхней губе. Втянул нижнюю, слегка посасывая, покусывая. Новый импульс заставил Гермиону вздрогнуть и издать томный тихий вздох, чем и воспользовался мужчина, слегка толкаясь языком на встречу её.

Профессор из медленного и почти целомудренного прикосновения губ смог перейти в настоящий глубокий поцелуй.

Их языки соединились, пронзив электричеством грудь, живот и всё тело, которое предвкушало что-то сладкое и сочное.

Она почувствовала приятную слабость в губах, сладкую магию, залечивающую ранки от нервных укусов, и зарождающуюся в животе истому. Её одолевало смущение в голове,

и пламя – по коже. Она робела. Но это не помешало ему прижать ее к себе чуть сильнее, от чего ее живот обожгло прикосновение чего-то твердого, того, что показывало его желание обладать ею.

Гермиона стыдилась отвечать, не желая показывать свои чувства к, как он сам выразился, «сальноволосой подземельной мыши». И удавалось такое противостояние почти из последних сил. Он запустил руку в её волосы и позволил им двоим вздохнуть.

Секунда, и горячее дыхание опалило чувствительную мочку.

– Вы должны поспать, – прижавшись к её уху губами, сипло прошептал Северус и уткнулся носом в её кудри, прикрывая глаза.

– Уже светло, я не…– запаниковала Гермиона.

– Я буду рядом, – он не смог не хмыкнуть, когда она вздрогнула: испугалась.

– Мисс Грейнджер… О чем вы только думаете, хотелось бы мне знать. Я не собираюсь охранять ваш сон, лежа по соседству. Мы оба знаем, к чему это приведет.

Упускать возможность подразнить ее Снейп не собирался. Хотя догадаться нетрудно направлению ее мыслей. Он сам думал о том, что существует нечто иное, чем охрана ее сна, нечто, чем непременно хотелось бы заняться, держа её в своих объятиях.

Они ушли в ее покои, где Гермиону против воли уложили в постель и заставили закрыть глаза. Причем трижды. Она при всем желании не хотела засыпать. Они условились, что он ее разбудит в случае чего. Но это ни капли не вдохновляло на сон. А ведь она могла и никак не показать это самое «чего»… Это же неконтролируемо. А что, если Осирис возымеет над ней власть и она не проснется? Гермионе думать об этом не хотелось. Она сглотнула шершавый ком в горле.

«Раз уж осталась и «рассчитывала на него», то изволь уж следовать словам,» – был отдан приказ себе. Гермиона закрыла глаза. Последнее, что она увидела, так это то, как Снейп проверял на прочность стол, стоящий в самом дальнем углу от её постели.

***

К рычащему и вечно скалящемуся тигру Неферуре уже привыкла. Впрочем, девушка из сна тоже. Да и не особо-то он и рычал с ней. Наоборот, лоснился.

К чему бы это?

Она встала и размяла мышцы с грустной улыбкой на лице. По привычке девушка обозвала себя глупой мечтательницей, стоило ей лишь на мгновение представить, что она могла бы быть жрицей Египта. Но, к её великой досаде, ей не удавалось ни знахарствовать, ни вызывать загадочных существ, да что уж там, она банально не могла строить отношения с родной матерью!

А жрецам уж это подвластно.

Прошла неделя с того постыдного провала, когда жрец поймал их с поличным. Никогда (девушка зареклась) не будет встречаться с возлюбленным в чужой лаборатории. Эмоции окунули ее с головой в позор, но зато теперь каждую ночь к ней приходила ее сказочница, что не могло не радовать.

Однако сегодня долго быть улыбке на ее лице не пришлось. Заметив пятна на подушке, Неферуре озадачилась и вытерла нос. Кровь запачкала пальцы.

Она подняла взгляд на служанку и уставилась на нее с мольбой. Но та уже умчалась к матери. Предательница.

К счастью, у фараона нашлись куда более важные дела, и тогда вопрос лег на плечи её бабушки. Бабушке по линии матери, Яхмес. На всякую надоедливую заботу Неферуре капризно фыркала. Будет еще, это всего лишь кровь из носа! Такое бывает у каждого.

Но стоило ей только буркнуть, что она только встала, как строгая Яхмес, недолго думая, схватила её за руку и поволокла в сторону комнат жрецов.

***

Как работал поцелуй профессора – не понятно, но с тех пор Гермиона не испытывала дрожи в ногах и спирали в животе, иными словами, больше они не целовались, и никто не приходил к ней в кошмарах. Один лишь поцелуй, а эффект на неделю, и может быть, больше. Тут рвался в бой научный проект. Уж больно странно влияли они друг на друга, и внутренний ученый в гриффиндорке требовал исследований.

Зелья сна без сновидений дополняли магическую «защиту», и теперь она спала, как студент после сессии – постоянно, без снов, как убитая. Тем не менее, Северус излюбил кресло в её спальне и некоторое время охранял её сон. Сидел он в дальнем углу комнаты и развлекал себя алхимическими уравнениями, составляя новые зелья. А под утро уже уходил.

Во всяком случае, Гермиона просыпалась в одиночестве.

Он всё еще злился, и со стороны могло показаться, что жрец кидался в нее ядовитыми резкими словечками, но Гермиона знала, что Северус не стремился ее уколоть, что так переваривал информацию, проявлял внимание… Либо ей хотелось, чтобы на деле он всё-таки дразнил её.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, хоть Снейп как-то и не желал говорить об этом. Лишь требовал называть его «Северусом», коль уж так вышло. Поскольку «вы-кать» они не переставали, меж ними сохранялась дистанция. Гермиона вообще не думала о тех событиях, которые должны произойти, чтобы они перешли на «ты», но и те неукоризненно приближались, как экспресс с каждой минутой…

Она ловила его голодные взгляды на себе и всякий раз испытывала волнение, переходящее в мелкую дрожь. Будет нечестным сказать, что страх являлся тому причиной. Её тело и инстинкты говорили совершенно об обратном, но и их волшебница старалась не замечать.

– Гермиона? – раздался его низкий и слегка хриплый голос из коридора. Она выскочила навстречу раньше, чем он повелел не двигаться.

– Ох, Северус! – восхищенно охнула она и вот теперь, после увиденного, конечно, застыла. Гермиона подняла глаза и поняла, что он смотрит на нее с каким-то странным блеском в зрачках. Только она открыла рот, чтобы спросить, как Снейп, отмахнувшись от странных мыслей, возвел глаза вдоль по колонне и выше, где очередное солнце защищало Великие земли.

– Несносное любопытство…

И на ее растерянную улыбку, уголки его губ дрогнули.

– Держите традиционный жреческий подарок, – он протянул руки с маленьким тигренком, – ну же, не стойте столбом, – поторопил бархатный теплый голос, – или моя гриффиндорка боится больших кошек?

– Конечно, нет! – и на йоту Гермиона не приблизилась к облизывающемуся сонному малышу, будто ее ноги превратились в основания колонны и вросли в каменную плиту. То, что она его, сомнений уже не оставалось…

– Конечно, – сыронизировал Северус, протягивая руку, – идите сюда.

Его нисколько не остановило отрицательное мотание головой, и он снова чуть тверже повторил:

– Оказывается, Мисс Грейнджер – трусишка. Идите ко мне.

Да не боялась она! Но насмешливо изогнутая черная бровь говорила, что ее хозяин иного мнения. Гермиона буквально купилась на этот хитрый наглый ход – она это поняла, стоило утихомириться гриффиндорской гордости.

Сомнения не оставляли её вплоть до последнего шага. Потом он просто привлек ее за талию.

– Расслабьтесь. Он вас не съест, – по телу Гермионы пробежала беспомощная дрожь, когда в её ухо, словно капля теплого виски, полился хриплый насмешливый шепот Северуса. Он встал позади, и девушка подумала, что совсем скоро съест ее кто-то другой…

Он взял её маленькую нежную ладошку в свою, полуобнимая, и направил к малышу, который с интересом поглядывал на новую хозяйку. Его коричневый нос, ловя новые запахи, дергался так забавно, что Гермиона даже не заметила, как улыбнулась. Северус улыбнулся тоже.

И, несмотря на это, напряжение в ней ни усиливалось, и ни спадало. Одно дело – Живоглот, знаете ли, и совершенно другое – зубастенький тигруля, чья мамочка наверняка лакомится кровавым стейком на завтраки, обеды и ужины.

Профессор провел большим пальцем по её костяшкам как бы невзначай, и Гермиона прикусила губу, играя равнодушие.

Больше внимания питомцу, больше…

Свободной рукой она почесала пупса за ушком, и тот снова стал обнюхивать её.

– Я ему нравлюсь, – то ли с интонацией вопроса, то ли с утверждением сказала она и повернулась к нему.

Ошибка, Гермиона, ошибка! Их лица находились слишком близко. Взгляды разделяла лишь разница в росте.

– Ему очень сильно нравится ваш запах. Где вы достали эфир лотоса?

Лишь благодаря волнению Гермиона не удивилась, что он так быстро узнал этот аромат. Конечно, он Мастер Зелий и всё такое, но неужели его обоняние развито настолько, что за первые секунды можно различить нотки? Или же он давно разгадывал его?

– Ваша лаборатория… Я в ней иногда проводила время… Химичила… Дистиллировала*, пользовалась, если так можно сказать, всеми прелестями жизни. Пахнуть как священный цветок, что может быть лучше?

Тигренок снова ее лизнул. А Северус наклонился и провел носом по ее шее, наслаждаясь ее запахом, своей ходячей амортенцией, о чем, конечно, он не признался бы даже себе…

И Гермиона попыталась сдержать счастливую улыбку… Возможно ли…

– Он милый, – ласково сказал ее звонкий, но слегка дрожащий голос, когда питомец вильнул хвостом и перелез к ней на руки. Весил он куда больше, чем казался. Не без усмешки профессор отстранился и помог ей, из-за чего их руки снова соприкоснулись. От его теплого взгляда у нее окончательно растопилось сердце. Она любила его. О, как она его любила!

Гермиона поняла, что попала. Пропала.

– А что же должна сделать невеста? – неожиданно для самой себя задала она вопрос.

– Поцелуя будет достаточно.

Взгляд Северуса упал на губы Гермионы и задержался там. У нее возникло ощущение, что они загорелись от этого взгляда. На щеках просочился румянец, но она осмелилась спросить:

– Любой?

Вновь появилось желание сглотнуть, когда он перевел свой внимательный, но такой любящий взгляд в ее темнеющие глаза. Словно он тоже ее любил по-настоящему… Молчание – знак согласия. Вознамерясь поцеловать его в щеку, она потянулась к нему. Но то ли они не поняли друг друга, то ли животное отвлекло их двоих, но Северус повернул голову. Угол сменился, и она поцеловала его губы. Вернее чмокнула, но сама.

Впервые.

Большие карие глаза распахнулись, и вместе со смесью растерянности, смущения и любопытства, она опустила взгляд на те мягкие губы, ласкающие ее неделю назад так, что хотелось стонать от желания. Вот-вот они должны были растянуться в усмешке. Она ждала. Но этого всё никак не происходило. Наоборот, её реакция, поведение заинтересовали Северуса не меньше, чем Гермиону – его губы.

Он снова потянулся к ней, и в этот раз Гермиона прикрыла глаза, ожидая…

– Жрец! У нас проблемы, – ворвался в их интимную атмосферу женский голос. Стояла та самая служанка, которая велела ей уходить.

– Всё в порядке, – пробубнила Неферуре, которую тащили сюда силком. Она упиралась как кошка перед порогом ванны, но с таким же кошачьим успехом.

Кровь, окрасившая ее руки, нисколько не внушала спокойствия, и Гермиона лихо подлетела к подруге, закидывая вопросами. Что случилось? Как? Когда? За спиной послышался смешок Снейпа, а сама же раненая фыркнула.

– Из носа кровь. Спокойно. Такое бывает, – отмахнулась Неф, не сводящая глаз с тигренка.

– Ей нужно лекарство, – потребовала строгая служанка, следившая за действиями Гермионы. Та времени не теряла: сварганила из тканей то, что слегка походило на салфетку. Трансфигурацию кто-то явно подзабыл.

– Не беспокойся, это всё объясняется в нашем мире. Ничего особенного нет, – протянул Снейп, которому совершенно не нравилось то, как на жрицу смотрела эта женщина, – кровь у вашей внучки уже остановилась.

– Вот-вот, – кивнула, как видимо, та самая «внучка», новость о существовании которой ввела Гермиону в ступор. Так значит, та была бабулей? Тогда становилось понятным, почему женщина вела себя настолько строго с Сенмутом.

Теща.

– Можно? – спросила Неф после того, как ее руки очистились. Только с кивка Северуса Гермиона со словами, он тяжелее, чем кажется, вручила Неферуре детеныша дворцовой тигрицы. Пушистик вильнул хвостом и сонно моргнул, собираясь заснуть. К удивлению, руки у Неферуре оказались сильнее, чем кажутся.

– Но звезды говорят обратное! – не унималась женщина.

– Или вы оба хотите сказать, что астрономия – пустой звук? Совершите большую ошибку, уверяю вас, – старуха без колебаний уставилась на Снейпа, и силой такого взгляда не обладала даже Минерва Макгонагалл, когда ругалась с профессором. Ну или делала вид. По сравнению с тем, что происходило сейчас, Гермиону не покидало чувство, что большую часть времени деканы враждующих факультетов упражнялись в остроумии, но никак не ругались, скорее создавали вид.

Сжатые кулачки помогали не нервничать.

– Это не пустой звук, Яхмес, определенно в астрономии есть свои преимущества, не спорю, однако, кровь из носа – обыденное дело для человеческого организма. Не думайте, что ваша внучка исключение. Мы это уже обсуждали.

Неферуре согласно кивнула и улыбнулась, убаюкивая, как куклу, юного охранника. Годы летят, эпохи сменяются, а ничего не меняется. Девочки играют всё в те же игры.

– Вы прекрасно это обсудили с Хатшепсут, но не со мной, – выплюнула старуха, и Гермиона почувствовала к ней антипатию.

Снейп растянулся в злобной улыбке и уверенно прошелся по залу, смакуя ответ. Напряжение росло.

– Напомни-ка, какое звание имеет Хатшепсут? – здесь он остановился и резко посмотрел на Гермиону, и не переводя взгляда на оппонента холодно протянул. – Обоснуй то, почему я должен ослушаться фараона? Ты ведь именно это имеешь ввиду?

Гермионе подумалось, что пришло время тревожиться, ибо ссора была неизбежной, и если бы Неферуре не закатила глаза, возможно гриффиндорка бы и вмешалась со своей идеологией «мир во всем мире».

– Едва ли тебе что-то понятно, но я настаиваю на том, чтобы ты дал ей что-то другое. Лечи её другим способом, прими меры. Хатшепсут относится к этому халтурно, я же – не позволю.

Сделав лишь одному ему известные выводы, Северус Снейп прекратил мерить шагами зал.

– Приму к сведению, а сейчас уйдите прочь. Вам нужен свежий воздух. Живо. – холодно приказал профессор, но когда Яхмес не двинулась с места, недобро прищурился.– Уж поверьте, стража будет на моей стороне. Не советую упрямиться.

Старуха схватила Неферуре за руку и, одарив жрецов злобным взглядом, ушла.

Только Гермиона задумалась о Яхмес и о причинах безалаберного поведения, как Северус оказался рядом и обхватил руками ее лицо, словно хотел заявить, что она всегда принадлежала ему и всегда будет принадлежать только ему.

Губы Северуса с ненасытной жадностью приникли к её губам, раздвигая их с господством, столь же явным, сколь и страстным. Его язык обследовал, пробовал на вкус сладкую глубину ее рта.

Хоть она сначала протестующе замычала, уже через секунду сдалась. В нем было столько власти, что её ноги стали ватными, пульс ускорился. И пусть он, как собственник, удерживал её лицо в своих широких ладонях, от него веяло свободой, страстью, опасностью. Всё это казалось Гермионе соблазнительным, неотразимым и ужасающим одновременно.

Этот поцелуй не походил на те прежние, что были у них. Это был поцелуй завоевателя. Защиты от которого не существует, как и не существует слов, чтобы остановить его силу. Гермиона быстро поняла, что в профессоре просыпается зов.

Зов и голод.

Сколько сил ему потребовалось, чтобы резко отстраниться! Он прислонился к ее лбу и закрыл глаза, позволяя им восстанавливать рваное дыхание. Из-под его железного контроля пробиралась дрожь, и Гермиона поняла, что Осирис рвется наружу.

Не зная, как быть, она ласково погладила его по голове и почти с такой же нежностью чмокнула в нос.

Комментарий к Традиции

* Дистилляция – перегонка, испарение жидкости с последующим охлаждением и конденсацией паров. Древний способ поучения эфирных масел.

========== Черт! ==========

«Ох, Северус».

Её нежный голос звучал у него в голове, не давая покоя. Никогда еще Северус Снейп не предполагал, что его имя может иметь вкус сахарных карамелек из детства. Ему до ужаса понравились нотки… – удивления? восхищения? – сокрытые в двух словах.

Северуса окружала ночь. Даже лунный свет скрыли облака. Казалось бы, всё располагало, чтобы заснуть, и он непременно должен уйти к себе, закрыть веки и погрузиться в мир морфея, отдохнуть хоть немного. Но ему не спалось.

Да и как он мог спать, зная, что в нескольких метрах от него спит хрупкая, чистая и неимоверно сладкая Гермиона? Девушка, которая должна стать его женой, его студентка, старше которой он почти в два раза. Та крошка, которую он возьмет далеко не единожды в их брачную ночь. Зов будет требовать развратить невинную девочку. И сказать, что мужчине такая идея не нравилась – ничего не сказать.

Она перевернулась во сне, и Северус вздрогнул, готовясь в любой момент броситься к ней и разбудить. Хоть разум и твердил, что после сегодняшнего поцелуя едва ли Осирис возымеет наглость и силы захватить ее сон, его тело всячески жаждало этого. Оно желало разбудить Гермиону объятиями, накрыть её расслабленное юное тело своим и взять её как женщину, принадлежащую только ему и желающую только его…

Северус выругался, взывая к совести, которая, похоже, ушла вместе с меткой в невиданные дали. Почему-то свой выход эта стерва прошляпила. И будь не ладно с ней, если свою оплошность она не считала грехом. В таком случае можно было бы поверить и в магических партнеров, что Северус, конечно же, не признал бы в трезвом уме никогда.

Встав, без раздумий он направился к выходу, чтобы «проветрить» свой разгоряченный мозг.

Ночи становились холоднее. Дул легкий прохладный ветер, и погода показалась ему как нельзя подходящей. Он вышел в сад, по размерам и красоте который превосходил только сад Семирамиды. И то, Северус там не был и сравнивать объективно не мог, а посему решил хоть на каком-нибудь уикенде сгонять в Вавилон. Времени у него теперь горы…

В горизонте исчезали границы сада, и такие масштабы нравились бывшему шпиону. Признаться, ему не хватало сумеречной тишины запретного леса, в которой его мысли из хаоса преобразовывались в выводы, умозаключения и конечно же нескончаемые схемы стратегий.

Тогда он ломал голову над планами безумцев, в руках которых лежала власть, известность и сила. Один точил зуб на Поттера, чтобы убить во зло, другой – во благо. Темный Лорд привязывал людей болью, кровью и метками, Дамблдор – чувством долга и софистскими* убеждениями опять-таки во имя добра и утопического «мира во всем мире».

Северус устало сжал переносицу. Как же он устал от этих игр в шахматы. Раньше ему казалось, что он был неким черным конем в игре Тома и Альбуса, но после того, как фигурки убрали в коробки, в нем не осталось сомнений, что игрок на самом деле он, а его соперница здесь – судьба. Предлагающая партию за партией.

Единственное, что его никогда не подводило – так это шпионское чутье, заработанное болезненными годами, всеми грехами и долбанным долгом. Поэтому, в очередной раз услышав, как хрустнула ветка, Северус метнулся в тень листвы и спрятался за деревом. Ей-богу, если это снова окажется недоносок Тутмос, он его прижучит за кретинизм не хуже гриффиндорца после отбоя.

К большому счастью для юнца, шагал Тобес. Еще один сердобольный идиот-гриффиндорец. Пятьдесят лет, а ума нет. Вернее, он крался, а на шее стоял зачетный засос.

– И откуда же ты, такой утомленный и довольный идешь? – поинтересовался лениво Снейп, наслаждаясь испугом писаря.

– Вы напугали меня, друг мой! – воскликнул Тобес. Северус нисколько не изменил своему холодному тону.

– Либо там есть лазейка, – длинный палец Северуса указал в сторону густых зарослей, – либо ты, – прищуривающийся жрец резко развернулся прямиком к смущенному Тобесу, чей румянец не уступал румяным щекам купидона с картин эпохи возрождения, – устраиваешь вечерние прогулки служанкам.

Тобес сложил ручки на круглом от пива животе и нервно хохотнул.

– Да у тебя мания подозревать меня в чем-то, Сэ-Осирис, мне аж страшно. Идем, я покажу…

Северуса повели замысловатыми путями, сквозь сочную траву и хрустящие ветки, опавшие с сухих верхушек. Давненько здесь не проходилась рука садовника. А нужно ли? Наверняка, этим путем пользуется не только Тобес, но и все придворные замка.

– Вот, – указал он на выход в город, – пойдешь вынюхивать следы той шлюшки? Или всё-таки во дворец и спатоньки? – весело спросил Тобес. Снейп подарил ему тяжелый взгляд, и мужчина толкнул его локтем.

– Да брось, шучу же я, Сэ-Осирис. Да и имей совесть! У тебя гарем и невеста-красотка, а я одинокий мужчина.

В ответ Тобес получил презрительный взгляд. И они направились ко дворцу. Снейп молчал, специально создавая гнетущую тишину. С опытом он понял, что молчание – золото. Люди сами начинают говорить обо всем на свете, лишь бы избежать тяжелой неловкости.

– Она гречанка… Ну знаешь, страна на севере. Я там никогда не был…

– И что же она забыла здесь, твоя гречанка? – без особого интереса спросил Снейп.

– Да с братом приехала… В бегах… Кстати, он такой руки-мастер! Что-то выкладывает там из мелких камней. Удивительная работа!

И в этот момент Северус понял, что грек поможет ему в одном коварном дельце.

– Познакомь меня с ним.

***

Слабость медленно охватывала ее, словно поднималась температура. Та самая ненавистная грань, когда не плохо – не хорошо. Гермиона медленно встала из ванны, и струйки прохладной воды дорожками скатились с ее тела.

Как только она закуталась в простыню, то разрешила служанке обернуться. К счастью, Фина приняла ее странную манеру. Похоже, её это даже забавляло.

Пока с ее волосами возились, а к слову, дел там было немало, Гермиона пыталась понять, чем таким заболела. Она трогала лоб и не находила жару. Горло не болело, да и глупо было надеяться на банальное ОРВи… Здесь что-то другое. Попытка посчитать пульс тоже не далась. Волшебница отчаянно вздохнула и медленно наколдовала себе стрелки, так как желания краситься не возникало. В посеребренной пародии зеркала ее глаза становились ярче сами собой.

Как же грустно было осознавать, что она лишалась магии. Этот процесс происходил медленно и неизбежно, как старение, ведущее к смерти. Что она будет делать, если станет сквибом и они не успеют вернуться? Об этом Гермиона старалась не думать.

Северус запрещал ей колдовать, веля экономить магический потенциал…

От запутавшихся волос и резкой боли Гермиона вскрикнула, но эта боль, как будильник, пробудила её сонный мозг.

Ну точно!

Осознав ошибку, она резко подскочила и крикнула «Люмос!», удивляя Фину новым волшебством. Служанка радостно воскликнула и с любопытством принялась пожирать яркий свет глазами.

– Чудо-факел! – пискнула египтянка.

В ответ последовала тишина. Гермиона сначала нахмурилась, делая выводы, а затем помчалась к профессору, да в таком виде, в каком никогда бы не вышла к нему даже под страхом смерти. Но девушку потрясло открытие.

Она влетела молнией в его покои, заглянула на террасу, но там обнаружилась пустота.

Ликующее сердце готово было сломать ребра, ведь у нее появилась вполне логичная гипотеза, находящаяся в двух шагах от открытия закона. Магического закона! Она спешила поделиться идеей и увидеть одобрение и гордость в его глазах, которые стали уже родными. Теперь они на шаг ближе к дому!

Но стояла странного рода тишина. Замер и пульс в ушах, когда послышался шелест воды…

В нескольких метрах.

Небо пресвятое!

Щеки окрасил румянец быстро настолько, что она повернулась в сторону ванной комнаты уже пунцовая. Еще никогда Гермионе не удавалось видеть голого мужчину настолько близко. Опасно близко. Ей следовало уйти.

Но Гермиона не двинулась с места, словно обратилась в статую, в то время, как жилка на ее нежной тонкой шее выдавала в ней жизнь.

Северус лежал в ванной, слегка откинув голову назад. Над ним почти физически клубилась тяжелая атмосфера удовольствия, как какое-то существо. Его дыхание оставалось размеренным. В отличии от ее. Гермиона не понимала, почему не может оторвать взгляд от его расслабленного лица, полураскрытых губ, с которых (ей казалось) должен слетать полустон, от его утренней щетины, о которую непременно захотелось потереться щекой…

Он наслаждался прохладной водой, совсем как она несколькими минутами ранее… Вода скрывала его по пояс, но и от вида его подтянутой груди и широких плеч у девушки перехватывало дух. Капли медленно стекали по коже, минуя ключицы, соски, кубики пресса… Невольно ее ладошки сжали простыню, защищающую ее нагое тело.

Он резко открыл глаза и посмотрел прямо на нее. Слишком неожиданно.

Её тело пронзил жар. Стыд и презрение к самой себе. Сейчас профессор только разгневается на нее за то, что она соблазняет его зов. Она бы разгневалась…

– Не желаете ли присоединиться? – неожиданно проговорил он, обегая глазами ее длинную простынь и мокрые волосы.

– Я… – Гермиона отвела взгляд и попыталась плотнее закутаться в ткань, – я уже приняла ванну, сэр…

– Вот как… Жаль, – хриплым довольным голосом протянул он, – уверен, вы бы составили мне отличную компанию.

Северус посмотрел на нее так, будто она лакомый кусочек, который он собирается непременно попробовать сегодня на ужин. И Гермиона, понимая, что стыд охватывает ее полной силой, решила гордо вскинуть голову и посмотреть в глаза будущему супругу.

Внутри напряглись все мышцы от той силы, власти и голода, которыми обладал Северус сейчас.

– Я зайду позже…

И она позорно ретировалась в свою спальню, убегая от хищнического взгляда. В комнате, прыгнув на кровать, она завернулась во вторую простыню и спрятала пылающие щеки в подушку. Надо же было так остолбенеть! Так необдуманно, импульсивно поступить! Гермиона задохнулась от возмущения на саму себя, ведь ей так захотелось к нему…

На завтрак она вышла одетой и совершенно невозмутимой. Даже, когда столкнулась взглядом со Снейпом и его нежной улыбкой, ее лицо практически не поменялось. Внешне всё было обыденно, а вот внутри топился самый последний лед. Еще капля, и ей придется заклеивать рот, чтобы не млеть в открытую от его поведения. Это более чем унизительно. Он не любил её.

– Простите моё внезапное вторжение, – кудри упали ей на плечи, когда она неверяще в утреннее происшествие покачала головой.

Северус подошел к ней очень близко и вручил чашу с молоком как истинный джентльмен.

– Конечно, в следующий раз предупреждайте, когда соберетесь атаковать.

Она не смогла отделаться усмешкой и рассмеялась от комичного представления. Ну прям взятие Бастилии!

– Вы покраснели, – и его голос словно обнял Гермиону бархатным покрывалом, скользнув от ушка по всему телу.

– Вы смущаете меня.

– Вы создаете поводы, дорогая. И мне это нравится.

– Я не специально! – она рассерженно посмотрела на него, чего он и добивался.

– Да ну? Солнышко, раскрой же мне великую тайну, которая привела тебя ко мне сегодня, – не без иронии протянул он с видом глубокого интереса. Хоть он и подтрунивал с легкой насмешкой, черные глаза переполнялись серьезностью.

Северус боялся, что она скажет ему о плохом самочувствие, это было бы началом их конца, и он переживал за нее. Не за магию… К черту её. Он переживал за Гермиону.

– Магия, сэр…

– Северус, Мия. И давай на «ты».

– Северус, – послушно повторила она и резко замолчала.

Так, ну и где ей теперь взять скотч? Прочистив горло, она продолжила и с каждым словом (ей всё-таки удалось!) все больше входила в образ ученого, сделавшего великое изобретение:

– Так вот, что, если магия, как мышцы? Смотрите, нам следует упражняться…

Северус побледнел, из-за чего в Гермионе вспыхнуло отчаяние.

– Мисс Грейнджер… – его тон требовал завершить эту беседу.

– Выслушай! – перебила она его.

– Прошу, Северус! Сегодня мне было плохо, но стоило попробовать элементарный люмос, как боль отступила.

– Что именно ты чувствовала? Симптомы? Головокружение? Усталость? – вернувшийся в своё амплуа профессора Северус стал очень строгим. Его сейчас не волновал и его тон, в котором мелькала холодная строгость. Магия могла навредить ей.

Гермиона растерянно описала.

– Это элементарное совпадение, мисс Грейнджер. Не смейте колдовать. Это не только плохо для вашей магии, но и опасно.

– Даже если так, мы не должны сдаваться! – от его несправедливого тона ей стало так обидно, и это отразилось на её голосе, ставшем отчаянным. Его скептический взгляд сверху вниз задел ее еще больше.

– Нет.

– Но, сэр!

– Я сказал, нет, – сухо отрезал Снейп.

Она закачала головой. Как же тогда они спасутся?

– Гермиона, ты идеалистка. Причем до глупостей упертая. Твоя магия поможет тебе с возвращением, да даже если ты попадешь в другой мир, время, хоть в черную дыру, магия хоть каплей да поможет.

– То есть ты со мной путешествовать по черным дырам не собираешься? – даже ее душа замерла в ожидании ответа. Гермиона пыталась различить за его бесстрастной маской хоть что-то: от надежды вернуться домой до чувств к ней. Но твердость его ледяного взгляда, которым обычно смотрят на несмышленых наивных детей, заставила внутри все сжаться.

– Нет, мисс Грейнджер, и даже презент в виде вашей девственности не убедит меня отправиться назад. Уж простите.

То, как она отшатнулась, как посмотрела на него, ударило Северуса где-то рядом с легкими. Тупой болью. Глухим стуком. Только не это.

Гермиона вскинула голову и сухим голосом проговорила:

– Моя девственность не презент и не жертва, профессор. Я осталась здесь ради себя, чтобы исправить ошибки, испортившие будущее, но никак не ради вас, уж не думайте, – ложь, но Гермиона не могла удушить шипящую гордость. Сказав это, она резко развернулась и умчалась к себе в комнату.