Текст книги "Фараон Хатшепсут (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Её душила боль. Как же она ненавидела цинизм. Раньше ей казалось, что они могли бы подружиться… Заключить хоть какое-то перемирие, будучи в одной лодке. Ей даже казалось, что он любит её. Но это было с ее стороны слишком идеалистично, слишком наивно.

Слезы душили, резали глаза и сокрушали размеренность дыхания. И на что она рассчитывала, влюбляясь в него? Он ее не выбрал, как и не принимал решения возвращаться назад. Свадьба и магический брак его не сильно-то и волнуют. Только сейчас Гермиона осознала свою ошибку. Оставшись здесь, она сама привязала себя к Снейпу. Навсегда.

Тяжесть в груди нисколько не успокаивала подрагивающие плечики девушки. У нее, конечно был выход. Сбежать… Но куда? И насколько далеко она сбежит от Осириса?

– Черт! – с глубокой горечью прошептала она. – Черт! – Горячие слезы жгли ей глаза и катились по щекам, медленно капая на руки.

В комнате послышались тихие шаги.

– Я могу его повесить или четвертовать, – голос Хатшепсут затих, и воцарилось молчание. Гермиона подняла на правительницу горестные, заполненные до краев слезами, глаза; затем вскочила, закрыла лицо руками и помчалась из комнаты. И возможно, ей удалось бы спрятаться где-нибудь во дворце, в каком-нибудь одиноком уголке, если бы Хатшепсут не поймала ее за руку и по-матерински не улыбнулась.

Гермиона почувствовала доброту, исходившую от фараона и порывисто обняла ее, как раньше обнимала маму. Если от цинизма и злобы ей удавалось защищаться, то от нежности и доброты нет. Девушка обняла ее и предалась слезам.

Неизвестно сколько они вот так просидели.

– Расскажите мне о том, как у вас проходят свадьбы, – чуть успокоившись, выдохнула Гермиона.

Хатшепсут натянуто улыбнулась и снисходительно на нее посмотрела. В её кошачьих глазах так и читалось, что она собралась поведать какую-то тайную мистерию. Нечто, на что можно было отреагировать по-разному.

– Самая главная часть свершается ночью. Сэ-Осирис, он на самом деле не такой уж и плохой… Хоть я и не понимаю, что он тебе наговорил, но уверяю, ты вызываешь в нем нежность… Он придет к тебе ночью и разденет, а затем уложит тебя в постель…

Гермиона засмеялась, и её звонкий смех промчался по всему дворцу.

– Это мне известно… А какая же не главная часть? Ну там кольца, другие жрецы…– она взмахивала рукой, перечисляя. Фараон фыркнула и отодвинулась.

– Это скучное мероприятие: вы режете руки, даете клятвы, жрецы молятся. Гермиона, – спросила женщина, – а как женятся во втором царстве?

И у Гермионы мечтательно засветились глаза, когда она вспомнила, как же прекрасны современные свадьбы. Она стала рассказывать и о прекрасном здании, и о жреце-священнике, и о фате… О том, что невесту ведет отец и передает мужу…

Хатшепсут удивленно подняла брови, но продолжила слушать.

Комментарий к Черт!

*Софисты – условное обозначение группы древнегреческих мыслителей. Первоначально оно было синонимично слову «мудрый» и обозначало человека авторитетного в различных вопросах частной и общественной жизни. С середины Vв. до н.э. софистами стали называть появившихся тогда частных преподавателей красноречия, искусства убеждения и всевозможных знаний, считавшихся необходимыми для активного участия в гражданской жизни и различного рода спорах, в которых истина не всегда являлась целью.

========== Ещё одна волшебница – к добру? ==========

Благодаря Хатшепсут стало намного легче, и утром Гермиона, не обремененная эмоциями, всё взвесила. Сама приняла решение. Сама осталась. И, собственно, мир не рухнет, если Снейп ее не будет любить. Это же, черт бы его побрал, Снейп. Со временем она утихомирит свои чувства, или они придут к какой-нибудь договоренности. С годами.

Когда Неферуре мило ее обняла и пригласила отправиться с ней на стройку с Сенмутом, Гермиона сразу согласилась. Ей нужно было развеяться.

Тем временем Северус зашел в свой гарем. Еще вчера вечером он дал «вольную» своим наложницам. Те, безусловно, пали в ужас перед неизвестностью, но, когда Сенмут посоветовал разослать их по семьям с дарами ранним утром, наложницы смущенно заулыбались. Хотя каждая из них подарила ему томный взгляд, надеясь, что хозяин всё-таки одумается. Но он не одумается. Нет, его нисколько не смущало их существование во дворце, но они давно перестали его удовлетворять. Северус не нуждался в них. Теперь он желал только Гермиону Грейнджер.

Ту, которая смущалась гарема и некогда просила его отпустить их, ведь у него будет она. Тогда Северус стремился ее всячески прогнать, а теперь не желал отпускать. В какой-то степени он сделал это ради нее, хотя подвигом это и не назовешь.

Вчера он ужасно обидел её.

Идиот.

В зале было пусто, но запах разврата всё еще витал здесь. В какой-то момент Северус захотел привести сюда Гермиону и насытиться ей, но он тотчас одернул от себя этой мысли. Чистоту мешать с грязью казалось ему отвратительным. Сожжет он эту мебель…

– Мой господин…

– Рахта, – Северус обернулся и с каменным выражением лица посмотрел на нее. Та приблизилась к нему почти вплотную. Игривый блеск плясал в её хитрых глазах.

– Ты меня выгоняешь? Свою первую наложницу? Что за шутки?

– Я даю тебе свободу, – Северус также шутливо улыбнулся этой коварной женщине. Он знал, какой она ворошила хаос в гареме и как строила его девочек. Даже тех, кого он не трогал.

– И бросишь нас? Ведь тебе будет мало одной жены…

– Вас? – переспросил Северус и холодно прищурился.

– Нас, – улыбнулась женщина, положив его руку на свой плоский живот, – нас.

Северус с жалостью на нее посмотрел, а затем рассмеялся. Но ему стало не до смеха, когда в далеком коридоре, меж колонн он увидел Неферуре, а рядом с ней ошеломленную бледную Гермиону. Её округленные большие глаза выражали полное неправильное понимание происходящего.

– Гермиона, – бросился к ней Северус, но она быстро схватила подругу за руку и ринулась прочь, в то время как его навязчиво обняла Рахта.

С сардонической улыбкой он развернулся к бывшей любовнице и вновь положил свои ладони ей на живот.

– Если там и есть кто-то, то частичка сторожа или торговца… Но уж точно не моя, – он начал с любезности, а закончил яростной сухостью, – а теперь поди вон.

Если бы он только знал, сколько всего случится, то не церемонился и вовсе с Рахтой. Северус не застал Гермиону. Она уехала на стройку. Да и Тобес в этот день был чрезвычайно навязчивым. Он так волновался насчет их скорой свадьбы, что вечно всё путал. Невилл Лонгботтом ну просто отдыхал!

Минутами позже Северус попросил лошадь. Её запрягали, а лекция Снейпа всё продолжалась. Хотелось бы верить, что Тобес ничего не перепутает больше. Иначе маг за себя не ручался.

– Жрец!

К ним подбежал Дред, весь бледный, словно смерть увидел. Взобравшийся в не очень-то удобное древнее седло Северус изогнул бровь с уставшим видом «Ну что на этот раз?».

– Храм обвалился.

Конь под ним тут же заржал, когда Северус его больно пришпорил. По лицу забил ветер. Песок вздымался пылью, словно пытаясь нагнать всадника. Мужчина не жалел плети и гнал. Лишь от одной мысли, что где-то под камнем лежит Гермиона с переломанными ребрами, его бросало в холод.

Четверть часа, и он вместе с Дредом и другими всадниками слезли с лошадей. Рабочие тревожно метались: кто-то от паники, кто-то в беспокойстве за коллег, а некоторые в страхе перед жрецом и его людьми.

– Где Гермиона? Сенмут? Неферуре? – сухо потребовал Сэ-Осирис, схватив за шиворот помощника архитектора. Но, видимо, голос пропал у несчастного бедолаги, так как за него ответил холодный и почти равнодушный голос Инени:

– Их погребли камни. Я говорил Сенмуту, что строить этот храм – плохая идея, но он не особо прислушивался. Вот и получил то, что посеял…

Здесь довольному чиновнику зарядили в челюсть раньше, чем это сделал Северус.

– Заткнись, мерзавец! Это твоих рук дело! – взревел Дред, чьи кулаки угрожали и тем египтянам, которые бросились его сдерживать.

Инени сплюнул кровь. Он посмотрел на парня с видом явного превосходства.

– Идемте, жрец, – протянул пришедший в себя помощник, – я покажу то место…

Казалось, на такое обращение с чиновником люди Сенмута закрыли глаза, впрочем, сейчас это вряд ли кого-то волновало.

Северуса увели к той половине, что некогда была частью великой постройки и которая теперь представляла одни большие завалы камней с острыми, необточенными сколами. Выжить под их тоннами не представлялось возможным. Снейп, как бывший шпион, умел управлять эмоциями и мимикой. Его равнодушное к горестям лицо за всю его жизнь пропускало боль трижды: при смерти матери, в ночь убийства Лили и в тот день, когда из его палочки вылетело зеленое пламя и попало прямо в Альбуса Дамблдора. Сейчас же Северус Снейп понял, что он снова потерял дорогого человека. У него покраснели как у обезумевшего глаза, лицо побледнело еще больше, глаза превратились в стекла, а желваки яростно заходили по лицу.

Это было куда больнее всех тех трех раз и куда страшнее.

***

Кашель резал горло. Похоже, она проглотила столовую ложку песка и несколько маленьких камней. Гермиону тряс Сенмут и расспрашивал, не пострадала ли она, не болит ли у нее что. И единственное, что у нее болело – так это плечи, за которые как раз-таки он ее тряс. Как только архитектор понял бормотание Гермионы, то тотчас метнулся к Неферуре. С той, к счастью, всё хорошо.

Гермиона едва ли понимала местные семейные традиции. Но она была дочерью Хатшепсут и Сенмуту больше, чем Неферуре, если судить по отношению. Давно в ее сердце засела симпатия к этой маленькой, но серьезной египтянке, которая без злобы и зависти дружила с ней и принимала все как должное. Любила своих родителей, несмотря ни на что. Даже саму Гермиону она любила, хоть и прекрасно понимала, что мать обращается к той с большим теплом, чем к ней. А чего стоит то, с каким усердием она плюнула на свои проблемы и принялась слушать ее, готовясь помочь в любую секунду, когда Северус хотел отправить ее домой!

Гермиона взяла ее за руку и осветила люмосом то незначительное пространство, в которое им посчастливилось попасть. Если бы не Сенмут и его быстрый расчет, их кости давно были бы раздроблены в кашицу. Стоило ему увидеть падающий обелиск, как он схватил девушек и увлек под него, заставив пригнуть головы. Тот навалился на другой крупный камень, а сверху на них упала еще одна глыба, создав тем самым маленькую комнатку в несколько квадратных метров.

От адреналина и страха смерти её подташнивало. Гермиона попробовала колдовать, но патронус не давался, наверно, из-за стресса.

Все трое переглянулись. Они были в западне и запас кислорода у них с каждым вздохом только уменьшался. По позвоночнику стекла первая капля пота.

Спрятав лицо в ладошках, Гермиона сильно зажмурилась, вновь уповая на сон. О, как ей хотелось, чтобы всё это казалось сном! Что они не под обвалом, что ей не нужно выходить замуж за Снейпа и что она не в Египте вовсе! Но правда была иной. И вместо того, чтобы спокойно раскаиваться во всех своих грехах и молиться, Гермиона продолжала думать о своей жизни и о той роли, которую играл в ней Северус Снейп. Тот самый будущий папаша, который, видимо, не собирался расставаться со своими рабынями, а наоборот, взращивал идеи оплодотворить их всех! Ну, а что, он ей сам еще в самом начале говорил, что она лишь гостья, в отличии от них. Теперь понятно, почему он так страстно пытался сбагрить ее: у него здесь своя семья, в которой никто не рад новой невесте.

Гермиона судорожно вздохнула и предложила:

– Мы должны покричать. Быть может, нас услышат. Давайте на счет три…

И они закричали. А потом ещё, и ещё, и ещё. Вскоре голоса их сдались. Сенмут еще держался, но и его бас охрип.

– Бесполезно, – Неферуре положила голову на плечо отца и вытерла слезу.

– Ничего не бесполезно! Мы попробуем вновь чуть позже, – успокаивала ее Гермиона. Сенмут сардонически ей улыбнулся. Стало ясно, что надежда тлела.

Некоторое время спустя выяснилось, что Неферуре заснула. К тому моменту дышать стало значительно труднее. На лбах появились бисеринки пота, а одежда неприятно липла к телу.

Затекшие мышцы ныли. В добавок ко всему захотелось взвыть.

– Сэ-Осирис просто не допустит, чтобы его любимая погибла, – улыбнулся растерянно Сенмут. Так, будто больше утешал себя, а не Гермиону.

Она промолчала. Слова нисколько не успокаивали.

Сонное мычание Неферуре периодически привлекало внимание. А еще несколько минут погодя, она вскрикнула. Как будто от нашатыря, подруга морщилась и воротила голову. Сенмут резко обнял ее. Его губы превратились в тонкую нить.

– Что с ней? – воскликнула Гермиона, подползая. От духоты часто людям становится плохо, и Гермиона уже подумала, а не рискнуть ли ей аппарировать с ней. Но едва ли камни пропустили бы её. Об этом она уже думала в самом начале. Неизвестно, сколько метров придется преодолеть, а это было слишком опасно. Могло расщепить.

– Не двигайся. Это её болезнь, приподними свет повыше, – бросил невнятно Сенмут и стал будить дочь. Но Неф с громким криком стала содрогаться мелкой дрожью, и тогда Гермиона как окаменела.

Сон.

– Если каждый будет на своём месте, Египет будет процветать! Если каждый будет на своем месте, всё будет хорошо! – завопила не своим, а каким-то взрослым прокуренным женским голосом девушка.

Из её маленького носика потекла кровь. Она стала глотать ртом воздух, не переставая повторять одну и ту же фразу. Стала кашлять. Задыхаться. А потом резко распахнула глаза и прищурилась от яркого света. С видом совершенно ничего не понимающего человека маленькая египтянка села.

От шока Гермиона долго не говорила. Никто не говорил. Лишь сердце отдавалось глухими ударами в ушах. Сенмут по-отечески утер нос дочери, словно это была не кровь, а обычные сопли, и уставился пустым взглядом в камни.

– Я опять говорила? – прохрипела Неферуре, трогая себя за горло.

Сенмут кивнул. Вновь возникла тишина, изредка прерываемая рваными вздохами. Духота утяжеляла дыхание.

– Это не болезнь, – спустя несколько секунд покачала Гермиона головой, словно сама не верила в сказанное, – это избыток магии. Ты волшебница, Неф!

Девушка удрученно шмыгнула и вытерла текущую каплю пота с виска. Гермиона сжала ее вспотевшую ладошку. Радости, конечно, мало. Если их не найдут раньше, чем закончится кислород, смысла в открытии мало. Но ведь нельзя сдаваться, правда?

Несколько минут, и стало совсем худо. Кружилась голова.

***

Уже смеркалось, но Северус всё еще продолжал переваливать валуны. Труп за трупом они находили под обломками. Мужчина не знал радоваться ему или отчаиваться, ведь тела тех, кого он искал, так и не обнаружились. Его руки сбились в кровь, но у него и мысли не было передохнуть. На секунду в его душе загорелась надежда, когда Яхмес крикнула ему что-то, что унес бессердечный ветер.

Северус рванул к ней. Меж камней прорывался маленький хрустальный лучик света. Это была Гермиона! Тут же он принялся разгребать камни. Подбежали и другие. Камни со звоном ударялись о землю, поднимая песчаную пыль. Свет от Люмоса становился ярче и ярче, пока, наконец, не ослепил их. Сквозь боль профессор напрягал глаза, разглядывая углубление. Но он видел одни неподвижные ткани. Никто не двигался.

Внутри него горящей золой осыпалось сердце. Северус быстро спустился к ним, и взял из рук Гермионы палочку. По пальцам пробежалась ее магия. Свечение погасло.

Воздух был слишком душным, чтобы насытиться даже ему.

– Что там с Неферуре?! – крикнула Яхмес, намереваясь последовать за ним, но ее вовремя остановили рабочие.

Северус молчал. Его взгляд наполнялся жалостью. Жалостью, в первую очередь, к себе. Совладев с эмоциями, маг взял тело Гермионы на руки и вынес ее. Затем – Неферуре, а после – и Сенмута. Все хранили молчание, и лишь одна Яхмес громко зарыдала. Дул теплый ветер. Звезды уже показались на небе, и сумерки сделали лицо Гермионы еще бледнее. Про остальных Северус не думал. Он смотрел на одну Гермиону, и всячески думал, о ее магии… Либо он стал тупеть, либо магические законы Египта сводят его с ума. Снейп искренне надеялся на первое. Он склонился над ней…

Яхмес рыдала все громче, да так, что Гермиона скривилась и медленно подняла веки, словно они весили килограммы. Будильник, порой, приятнее звучит. В глазах плавали смутные очертания, но профессора она смогла легко различить.

– Северус, – почти ласково сказала она, пока ее иссушенные легкие наполнялись свежим воздухом. Он быстро заключил её в объятия.

Когда же Гермиона окончательно пришла в себя, непонимающие и полностью потерянные Неферуре с Сенмутом пытались разобрать бормотание счастливой и вновь плачущей старушки. Они что-то понимали, но не настолько, чтобы разделить радости Яхмес. Сама же Гермиона была в кольце знакомых рук. Она неосознанно прижалась к Северусу и чуть ли не громко охнула, когда поняла, что они на лошади, а она спереди! Всё значительно ухудшало ситуацию.

Но он был занят дорогой, и, вроде бы, даже не заметил ее пробуждение, чем, собственно, и воспользовалась Гермиона. Притворившись спящей, она понадеялась, что Снейп пришпорит коня и сведет эту утомительную дорогу на нет. Ей и так хватило унижений. К ее досаде, кислородная диета не лишила ее памяти. Говорить с ним она не собиралась.

Да и зачем? Всё и так понятно. Мимо мелькали тени маленьких домиков. Снова запахло миррой. Удивительно, но именно мирра стала чем-то домашним. Конечно, совсем не тем запахом дома, когда приходишь с зимней прогулки, а бабушка уже напекла блинов. Нет. Но она чувствовала, что почти дома.

Непонятно, да и не важно, что стало причиной: яма, неровная дорога или сам же конь – Гермиона испугалась, что упадет, и непроизвольно сжала локоть Северуса. Стоило слегка приоткрыть глаза, как в горизонте показались очертания дворца. Туда же смотрел и Северус, к счастью, совершенно не замечая ее пробуждения. Конечно, он искал свою любимую Рахту! Она же, как Ассоль, ждет его на террасе!

– Гермиона, Рахта не моя любимая, – мягко заверил он и, наконец, посмотрел на нее. Гермиона быстро уставилась в гриву коня.

– Я вам не Гермиона, профессор Снейп, и, пожалуйста, прекратите читать мои мысли, не делайте мне еще больней, – горький вздох, и у Северуса заныло под ложечкой.

– Мисс Грейнджер, – от тихого тона сердце Гермионы болезненно йокнуло, – вчера я вас очень сильно обидел.

– Да, сэр, – хлестанул сухой тон.

– А теперь отпустите, я как-нибудь дойду: уже нет нужды ехать на лошади.

Но он не отпускал, даже попытка вырваться не дала результатов.

– Я хочу попросить у вас прощения, – слова прозвучали с такой искренностью и надеждой, что Гермиона почти поверила ему. Устало вздохнув, через силу, она заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Не надо… Зачем нам разыгрывать этот спектакль, где нет зрителей, сэр? Хатшепсут еще не видит нас. Мы оба знаем, что нам ненавистно наше положение, поэтому давайте не будем обманываться.

– Вы считаете это спектаклем? – его тон сошел на горечь.

Гермиона смотрела куда угодно, только не на него.

– А по-вашему, профессор, это не спектакль? Вы ли не главный в нем актер, который вчера дал ясно понять, что не желает уходить со сцены? За кулисами вы совсем другой, и я совершенно не понимаю, к чему вся эта ложь, если уж мы обречены на свадьбу, так давайте скорее с этим покончим!

Она попыталась спрыгнуть, но он её лишь сильнее сжал в объятиях, чем еще сильнее распалил ее досаду. От его нежных жестов и лицемерия Гермиону охватывала отчаянная боль.

– И прекратите унижать меня еще больше! Вчера вы сделали мне больно, сэр! Я думала, вы можете быть лучше! Хотя бы притвориться, что вам приятно стать моим мужем… Быть может, для вас девственность лишь жалкий презент, но для меня, сэр, она нечто важное и ценное, так что давайте покончим как с ней, так и со всем этим фарсом!

Воздух нервно бился внутри легких от рваного дыхания. Неужели она все высказала ему?

Сглотнув самую горькую слюну в своей жизни, Гермиона дождалась, пока они подъедут ко дворцу. Снейп молчал, надев на себя невозмутимую маску. Он помог ей слезть, и она ушла к себе.

А под утро ей приснился кошмар.

========== Свидание ==========

Бежать. Не важно, куда. Гермионе было всё равно. Её гнал невиданный страх. Она не понимала, почему, но сама атмосфера угрожала. Доброжелательные психи устрашали не менее, чем клоун с улыбкой до ушей и бензопилой в руках.

Кричать она не могла, да и зачем? Во сне тебя никто не услышит.

В ушах звенел низкий смех Осириса.

Внезапно теплое лезвие коснулось ее щеки, и она проснулась. Первым, что она увидела, было нечитаемое лицо профессора. Он резко выпрямился и отошел.

Всё ясно: её поцеловали.

– Он не причинил вам вреда? – они столкнулись взглядами.

– Нет, – бегло ответила Гермиона.

Повисла напряженная пауза.

– Мисс Грейнджер…

– Спасибо, что разбудили, – одновременно с профессором начала Гермиона. Всё-таки он спас её опять, а девушка имела привычку благодарить за спасение хотя бы словом. Оба снова замолчали, и отчего-то внутри у нее возник трепет. Гермиона вопросительно посмотрела на профессора, и его хмурость, свидетельствующая об отчаянии, дала ей очередную глупую надежду.

–…Что он хотел на этот раз? – задавая холодным бархатом вопрос, Северус делал вид, что подлокотник кресла, на который он уселся, интересует его больше всего на свете. Конечно, хотел он сказать совершенно иное…

– Ничего особенного, – соответственно сдержанно ответила Гермиона, словно они на уроке.

– Он просто псих. Предложил мне чаю и психологическую помощь. Мол, «поплачь мне в плечо» и так далее… Его лицо было странным. Я не могу понять, кого он воплощает.

Северус задумчиво кивнул, вновь посмотрел на нее и, проводя пальцами по волшебной палочке, сказал совершенно неожиданно:

– Я хочу взять свои слова назад, мисс Грейнджер. Ваша теория.., – на некоторое время профессор замолчал, подбирая слова, —… вполне может сработать. И да, давайте прекратим разыгрывать весь этот фарс. Хоть свадьбу переносить и нет смысла, она и так совсем скоро, – Северус повторно сделал паузу, задумавшись о чем-то своем, и на мгновение в его глазах вспыхнул странный огонь, несомненно относящаяся к скорому торжеству, – Я предлагаю партнерство. Вы прощаете меня, мы – тренируем магию и путешествуем по черным дырам… Вместе.

Сначала Гермиона сжала одеяло, затем склонила голову, ну, а после прищурилась.

– И в чем смысл такого партнерства, профессор?

Чувствуя скорую победу, Северус улыбнулся улыбкой грешника.

– В условии, мисс Грейнджер. Мы будем тренироваться на самом безобидном, дабы не навредить ни мне, ни – что самое главное – вам.

– Патронус? – девушка сглотнула.

Он медленно кивнул, не отводя от нее взгляда, полного нежности и страсти, словно в нем сидели и демон, и ангел, которые постоянно бились друг с другом в схватке.

– Но, сэр, это заклинание нам не подходит.

Когда его черная бровь изогнулась, Гермиона открыла рот, чтобы поскорее пояснить, но Северус оказался быстрее:

– Почему же? Оно достаточно сложное, и при этом безвредное.

И лучшей ученице Хогвартса об этом прекрасно известно. Но эти преимущества им не подходили. Чем закончится их «партнерство», если её выдра изменится на его патронус? Впрочем, на аргумент это мало походило. Когда она спросила: может ли она отказаться в любой момент от их так называемого «партнерства» и он кивнул, Гермиона приняла решение: она всё-таки согласилась. Всё же ей стало интересно: изменится ли ее выдра действительно?

– Тогда ждите меня на террасе. Я скоро приду, профессор.

Еще несколько минут Гермиона лежала и смотрела в высокий величественный потолок, исписанный иероглифами и мифами о древних богах, жизни которых развлекали ее перед сном.

Северус Снейп всё-таки согласился.

Святая Геката, он согласился!

Выходит, всё не так уж и плачевно? Ну почему, когда она только смиряется, только решает подзабить на очередную проблемку, как та из слона возвращается в муху и легко решается, создавая ряд других проблем?

Наверно, ей нужно было заподозрить его в каком-то коварстве, ибо Северус Снейп: во-первых, слизеринец; во-вторых, не простой слизеринец, а их декан; ну и, в-третьих, он был против, категорически против затеи с магией и возвращением еще позавчера! И что же поменялось за эти дни?

Гермиона делать выводы не спешила – уж наделала. И всё-таки, ей так хотелось побыть той самой глупой мечтательницей, которая допускала чувства профессора к ней в эту сомнительную реальность. С вздохом и большим нежеланием выпутываться из теплого одеяла – на улице еще стояло раннее прохладное утро – девушка всё-таки встала и отправилась в ванну. За ней трогательно побежал тигренок.

Прохладная свежая вода показалась нежным молоком. Неудивительно, что Клеопатра и Нефертити были одними из самых красивых женщин мира: в современный мир бы такую воду! Локоны еще сильнее распушились от гребня, и из-за этого с прической пришлось повозиться чуть дольше обычного. Бубня себе под нос нечто о непослушных волосах, Гермиона и не заметила, как в ее спальне появились две девушки.

Неферуре и Фина переглянулись. Уж не ожидали они, что Гермиона встанет так рано, особенно после вчерашнего.

– О Мерлин! – вскрикнула жрица, когда заметила их.

– Как здорово, что мы обе проснулись так рано. Гермиона, мне нужен совет, – защебетала веселая Неферуре, которая чувствовала себя потрясающе, несмотря на долгий каменный плен. Она ведь была волшебницей! Ничто не могло сбить ее радости.

Гермиона округлила глаза.

– Неф, только не сейчас. Попозже, – уклоняться от тем и просьб её научили долгие годы дружбы с Гарри и Роном.

Подружка прищурилась.

– И куда это ты собралась?

Талию жрицы обвил первый попавшийся пояс.

– Меня ждут…

– Жрец? – с надеждой и лукавой улыбкой поинтересовалась Неферуре. Её глаза заговорщицки блеснули.

– Да, и мне пора.

Гермиона встала, взяла тигренка на руки и направилась к выходу, но ее не выпустили за порог самым наглым образом.

– Жрица, – задала вопрос серьезным тоном Неферуре, – ты к нему спешишь?

– Да.

– После той громкой ссоры?

– О, Неф, не начинай!

Но допрос продолжался:

– Вы помирились? Помирились…

– Значит, свидание… – с видом гения дедукции заключила Фина и быстро нырнула к сундукам, где хранилась одежда. Тем временем Неферуре обежала веселым взглядом ее туалетный столик в поиске украшений.

– Это вовсе не свидание, – Гермиона обошла наглых девиц и направилась к коридору колонн. Еще с юности она знала: видишь свах – беги!

– Конечно, – покладистая Неферуре схватила упрямую и, похоже, слепую, ничего не замечающую вокруг жрицу и вернула назад.

– Мы чуточку поможем пойти на «не-свидание». И даже не надейся улизнуть!

Гермионе ничего не оставалось, как закатить глаза.

– Только, пожалуйста, быстрее…

***

К минусам Древнего Египта можно записать отсутствие наручных часов. Их не хватало. Знатно не хватало. Северус то и дело поглядывал на левое запястье с надеждой понять: прошло пять минут или полдня. Время казалось ему мучительно долгим. И, несмотря на это, маг ждал.

С виноватым взглядом Гермиона выглянула из-за колонны, но тотчас спряталась. Сердце пропустило удар. Нарядили ее эти фифы, а ей отдувайся! Гермиона чувствовала себя, как перед Святочным балом – также волнительно, смущенно и совершенно предвкушено. Платья она любила, но не выряжаться же перед профессором так!

ТАК!

Это могло выдать ее с поличным. Но вместо того, чтобы вернуться и переодеться (признаться, у нее и мысли такой в голове не было), Гермиона поправила диадему на голове, вытерла вспотевшие ладошки о юбку платья и осторожно вышла.

Заслышав ее мягкую поступь, мужчина обернулся, и с каждым шагом уверенность покидала юную девушку. То, каким зачарованным казался Северус Снейп, пугало и восхищало одновременно.

Сердце забилось капельку быстрее.

Её лицо светилось волнением и легкой, тихой, почти пьянящей окрыленностью. Блестящие шелковистые локоны волнами ниспадали на плечи, а ее нежное красно-персиковое платье струилось по фигуре, подчеркивая осиную талию, округлые бедра. Перед Северусом предстала египетская нимфа, от которой трудно было отвести взгляд.

– Спасибо, что подождали, – смущенно буркнула Гермиона, устремляя глаза в сторону. На террасе стоял букет, и именно он вынудил Гермиону преодолеть смущение и вопросительно посмотреть на Северуса.

– Откуда здесь Васильки?

Ей точно не показалось! Васильки! Она растерянно подошла к толстому букету, состоящему чуть ли не из сотни голубых пышных цветов.

– Они только начали цвести, – невзначай сказал Северус, вспоминая, как долго возился с зельем-удобрением, – считайте, что у вас первый букет в этом сезоне… Да, мисс Грейнджер, он ваш. И только посмейте подумать, что это спектакль.

Как его властный голос мог быть одновременно таким мягким? Цветы чудесно пахли. Радовали глаз, да и её душа немного дрогнула.

– Они чудесны, профессор!

Улыбка у него вышла сардонической. И Северус направился в сад, за ним же последовал тигренок.

– Почему вы оглядываетесь? – он остановился, наблюдая за ясным небом.

– Рахта ненавидит меня, как и другие наложницы, сэр. Мне интересно: подарили ли вы ей цветы?

Шурша юбкой, она следовала за ним, и только когда они пришли в любимое место Хатшепсут, где открывался вид на мерцающий разлившийся Нил, Северус ответил:

– Это очень важно для нашего партнерства?

Гермиона изогнула брови и озадачилась, но сразу же уверила, что это никак не важно, и отвернулась в сторону реки, присев на старую лавочку. Пускать Патронусы со склона – зрелище, должно быть, из невероятных. Ей уже даже представилась её родная выдра, бегущая к берегу и по воде.

Рахта её нисколько не волновала. Нисколь-ко.

С легкой усмешкой на губах Северус откуда-то достал корзинку с едой и сел рядом.

– Как вы его назвали? – он поднял малыша на колени, и тот неуклюже плюхнулся на бочок, показывая соблазнительно пушистый толстенький животик.

– Ну… В отместку за хомячка Гермиону, я назову его Гарри.

– В таком случае, – не смог остаться без насмешки Северус, – мне следовало дарить вам тушканчика.

– А почему же не осла? – шутливо поинтересовалась Гермиона, почувствовавшая магическое покалывание в пальцах. Он взял ее руку в свою. Уголок его рта приподнялся в полуулыбке.

– Осел не подходит для жизни во дворце. Экспекто Патронум.

Но из его палочки ни черта ничего не вырвалось. Даже вспышка, и та пропала. Он задумчиво посмотрел на Гермиону.

– Так что там у вас за теория?

***

Прошло несколько часов после того, как она ему объяснила, что, имеет смысл попробовать «восстановить» навыки, если их магии реагируют и если она может поделиться с ним запасами волшебства. И все, что они добились – легкую вспышку. Северус тренировался с усердием. Малыш Гарри медленно перекочевал к Гермионе и сонно балдел от ее ласк, а его проголодавшаяся хозяйка добралась до корзинки с едой. Фрукты, мандарины, вино, молоко, булочки и виноград. Гермиона смущенно посмотрела на профессора, вспоминая эпизод с наложницами и треклятыми ягодами разврата. Тогда он так старательно пытался вывести ее из себя, обещая соблазнить. Соблазнит ли он её теперь?