Текст книги "Фараон Хатшепсут (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– А ты, Инени, готов открыть свои? – прищурился Сенмут

Стоит отдать должное чиновнику, тот излучал уверенность, будто победа уже лежала у него в кармане. Он повернулся. В его голосе скользила насмешка, граничащая с невинностью.

– Я желаю сделать Тутмоса фараоном. И сделаю.

Он шагнул в сторону телеги. Сенмут хмыкнул:

– И только? Как мало ты хочешь. А как же моя стройка?

Инени присел на сено, и телега с тягучим, щекочущим нервы скрипом накренилась. Тутмос замер. Теперь его желание оставаться незамеченным усилилось вдвойне. Туника Инени находилась всего в паре локтей от его вздернутого носа.

– Твоя стройка? Я потерял к ней интерес, архитектор.

– Действительно, когда она на грани разрушения, интерес угасает, – Сенмут скривил губы.

– Зато, уважаемый Сенмут, вам очень понравится результат, если вы в день восстания приведете своих эфиопцев.

У Сенмута совсем по-другому засияли глаза, будто он ждал этой фразы не один год. Словно то подкрепление, в каком он нуждался, нашлось, пускай в лице и давнего недруга. Мужчина оглядел безлюдную улицу, высматривая лишние уши. Тех не нашлось, и он продолжил шепотом:

– Ворота будут открыты, мы будем вас ждать. Осталось обговорить последнее.

Пребывая в смешанных чувствах, Тутмос обдумывал услышанное. К большой досаде, на улицу вышел довольный торгаш, который выводил двух гнедых коней. Разговор между заговорщиками прервался.

– О, чиновник! – махнул купец, продолжая озираться по сторонам. – Вы не видели здесь юношу?

Инени спрыгнул с телеги, которая опять же с неприятным звуком встала на место.

– Юношу? – медленно протянул Инени, переглядываясь с Сенмутом. Счастливый продавец закивал.

– Такой загадочный и щедрый. Совсем доходяга.

– В такую рань? – удивился Сенмут и улыбнулся. Теперь его ямочки на щечках казались не более, чем фальшивкой.

– Еще раньше! Говорила мне мама: «Эхвет, мальчик мой, открывай лавку рано!». И вот, я открыл сегодня, а он, такой ушастый и юный, с лихвой заплатил мне за двух лошадей, представляете?

Инени внимательно смотрел на продавца и молчал. Но Тутмос слишком хорошо знал своего наставника, чтобы даже по молчанию понять столь простую вещь: Инени уже знал, кем был тот самый юноша.

Комментарий к Пентаграмма

* – В Древнем Египте правителя наделяли священными свойствами.

Дорогие мои, с приходом осени вас!))))

Спасибо, что поддерживаете меня, пишете отзывы и вдохновляете! Люблю вас всем сердечком)

========== Последний шанс ==========

– Нет, не видели, – повторил Инени с самым добродушным видом, – однако, скажите мне, если тот забывчивый шалопай объявится.

Чиновник усмехнулся и покачал головой, как бы в насмешку над юношеской беззаботностью. Тутмос же не издавал ни звука. Ему было известно, что Инени и Хатшепсут не питают дружеских чувств друг к другу, а потому доверие к наставнику в его душе медленно сходило на нет. Тот, как оказалось, двуличен. Даже по отношению к нему. Никакие знания жизни не стоили общения с предателем.

Сердце скакало быстрее табуна коней. Они были слишком близко. Его могли раскрыть.

Да и к тому же все замолчали. Становилось еще напряженнее. У Тутмоса запершило горло.

– Ну и места умеешь ты выбирать, Инени…

Сделав шаг в сторону, Сенмут резко заглянул за телегу и сверкнул глазами.

– Ну что, нашел кого-то интересного? – Инени обошел телегу и сморщил нос. Вид был поистине живописный.

– Нашел. Серый булыжник.

Торгаш добродушно рассмеялся и махнул на них рукой, уходя к лавке. Улицы стали не такими безлюдными, и торговля, как хорошенькая женщина, требовала внимания. В напряжении бледный Тутмос не отводил взгляда от мужских жилистых ног, скрываясь за массивными колесами телеги. Оружие он запрятал поглубже в рукав, чтобы в случае чего не дойти до убийства. Юношу переполняло решительное желание разобраться в происходящем. Да и выхода у него другого не было.

– Так что, мир? – спросил хитро Сенмут.

Инени пожал протянутую руку.

***

Как только появилась желанная возможность встать и размять ноги, Тутмос помчался за лошадьми. Он уже внес несколько изменений в свои планы, чтобы успеть к Хатшепсут, но торговец, как выяснилось, без зазрения совести загнал скот в стойло и посчитал товар вновь своим. Поди молился Амону, чтобы никому и в голову не пришло вспоминать о нем.

Пришлось потратить еще некоторое ценное время на получение своих коней. Ни Тутмос, ни продавец раскладу событий не радовались.

Уже спустя час будущий фараон мчался по берегу Нила, стараясь не привлекать внимания. Инени с Сенмутом могли устроить дворцовый переворот в любое время. Возможно, завтра, а может быть, и сейчас. Рабы его почти не замечали, продолжая вспахивать землю. Всадники частенько скакали по берегу, поэтому ничем не выделялись на фоне великих пирамид. Те были громоздкими, даже находясь на противоположном берегу Нила.

Тутмос бросил косой взгляд на Царство мертвых и тотчас выпрямился. Ему никогда не нравилось это место. Отец всегда запугивал его, рассказывая страшные мифы о существах, населяющих те места. Сначала у него, как и у любого мальчишки, подобные истории вызывали любопытство и неверие. Но со временем он стал понимать, что если там и нет уродцев, то есть крокодилы, которые без разговоров сожрут тебя, стоит лишь подплыть к тому берегу.

Он помнил, какой переполох поднялся во дворце, когда малютка Неф свалилась в реку. Течение быстро уносило её, направляя прямиком в пасти голодных зверей. Тутмос сильнее сжал уздечку. Тогда Инени впервые пришел во дворец, и именно он без промедления бросился в воду.

Как же не хотелось верить, что его второй отец, его герой способен на предательство! Способен… Не во имя добра Инени спасал девчушку и рисковал жизнью. Он каким-то чутьём уже знал, что Хатшепсут наградит его чинной должностью.

Юноша пришпорил коня.

***

Неужели у них не будет ни одного спокойного совместного утра? Северус стремительной походкой сокращал расстояние до комнат фараона, держа наготове волшебную палочку. Вести совсем не скрашивали и без того не гладкое начало дня. Его глаза сканировали пространство, колонны и пол. Змей не было.

Значит, они нашли Хатшепсут.

В покоях фараона ползали две агрессивно настроенные твари, еще одна мерилась взглядами со своей жертвой. Правительница застыла. Впервые Северус увидел в её глазах настоящий страх.

– Не двигайтесь.

Он достаточно прожил в этом времени и в этой стране, чтобы знать – в такой час змеи ещё спят: пока не взошло солнце, для них слишком холодно. Поэтому сомневаться в магической природе тварей не приходилось. Но откуда они могли взяться? А главное – кто?..

Внимания заслуживала каждая гадина, и потому маг четко и сосредоточенно проговаривал заклятье:

– Випера Эванеско! Випера Эванеско!

Шипение стихло, как только Северус расправился с последней змеей, забившейся в угол. Теперь его внимание переключилось на молчаливую Хатшепсут. Он метнулся к ней, когда на простыни, которые она прижимала к укусам, стало разрастаться красное пятно.

– Можно сказать, что ты счастливица, фараон, – Северус осмотрел её ранки, тут же скрывающиеся под слоем слишком жидкой крови, – змея не шибко старалась вас убить… Пара дней, и ты пойдешь на поправку.

По правде сказать, любая царапина могла стать для неё смертельной и без яда, но Северус предпочел не говорить об этом. С этим случаем он справится. Следовало сварить противоядие и поломать голову над личностью мага, наславшего змей.

Глядя на сад, Хатшепсут сидела, погружённая в свои мысли. Северус останавливал заклинанием кровь, накладывал повязку. Фараон молчала. Но когда лечение завершилось, женщина постаралась сесть.

– Я настаиваю на покое, – Северус встал, наблюдая, как женщина решительно противится.

– Сейчас не время для отдыха. Государство не ждет.

Сэ-Осирис никогда не прекословил Хатшепсут, и в этот раз не стал.

– Постарайтесь не тревожить раны. Мне потребуется время, чтобы сварить снадобье.

Женщина прикрыла глаза, скрывая свою грусть, и кивнула.

***

Сегодня был особый день, поэтому такой вещи, как отдых, Хатшепсут позволить себе не могла. В длинной парадной тунике рукава доходили до запястий и скрывали признаки утреннего происшествия от любопытных глаз. Она вальяжно, как и всегда, восседала на троне и вникала в слова эфиопских послов. Их предложения казались сомнительными, но оттого фараон не переставала их слушать.

Головная боль не проходила. Ей был необходим советник.

Неудивительно, что к обеду силы покинули ее, и фараон приказала всем уйти.

Снадобье действовало медленно, и лишь благодаря тишине её самочувствие оставалось сносным. Умиротворенная, она почти дремала, пока во дворец не ворвался Тутмос. Вид у него был измученный, глаза сверкали энергией молодости. Он взошел по ступенькам к ее трону и, понизив голос, сказал:

– Правительница…

Но его перебили.

– Нет, Тутмос, не сейчас.

Хатшепсут прикрыла глаза.

– Это не терпит отлагательств!

– Нет, уходи немедленно.

– Но во дворце готовится заговор! Вас хотят предать, подставить!

Усталая Хатшепсут улыбнулась и покачала головой, будто безумнее идеи она и не слышала.

– Дорогой Тутмос, как же ты юн еще. Я окружена верными мне людьми. Все они отдадут жизнь во имя меня и Египта. Неужели ты считаешь, что я не узнала бы о заговоре через них?

– Прошу, выслушайте меня! – отчаянно воскликнул будущий фараон, всеми силами пытавшийся предупредить об опасности.

– Прекрати упрямиться, Тутмос! Сенмут, Сэ-Осирис, они бы не молчали, узнав о заговоре. Перестань нести чепуху и иди к себе. Неферуре о тебе спрашивала.

Тутмос поджал губы от обиды, вздохнул и кивнул. По пустому залу пронеслись его удаляющиеся шаги.

У юности всегда есть такое большое преимущество, как наивность, доброта и искреннее доверие. Она любила этого мальчика и искренне надеялась, что Инени останется здесь, с ним.

– Сенмут, что-то случилось? – осторожно спросила она.

***

– Что?! – воскликнула Неферуре.

С неприятным удивлением Яхмес посмотрела на внучку, и Гермионе стало ясно, что такая реакция стала сюрпризом не только для нее.

– Болезнь тебя съедает. Что здесь непонятного? – с нажимом бросила Яхмес, у которой глаза горели болью.

– Но это не болезнь. Гермиона сама говорила об этом, – встревоженная египтянка уткнулась взглядом в пол. Почему-то у Гермионы поддержки она не искала.

– Неферуре, тебя не так воспитывали. Где твой покладистый нрав? Это не просьба.

Девушка отшатнулась от них с явным омерзением в глазах.

– Не заставляй меня соглашаться!

Лицо старушки помрачнело.

– Это твой долг.

– Нет!

Как стороннего наблюдателя Гермиону тревожило поведение Неф. Когда та, наконец, удостоила её взгляда, полного обиды, в груди защемило.

– Даже твоя мать согласилась бы со мной…

– Нет!

– Уходи. Я не хочу тебя видеть, Неферуре. Иди к себе и подумай хорошенько, – Яхмес поджала губы.

Наверное, Гермиона никогда не забудет грустный взгляд, каким Неферуре одарила свою бабушку.

– Ты обманываешь саму себя, – затравленно проговорила девушка, – обманываешь! Я не желаю никому возвращать свою магию! Это будет неправильным! Сенмут мне поможет! У него есть жрецы!

– Нет у него никаких жрецов, Неферуре. Это обычные люди, сведущие в знахарстве и врачевании. Настоящих магов твоя мать не подпускает.

Время, когда можно было не вмешиваться, прошло.

– Неф, это единственный способ спасти тебя. Магия же причиняет тебе вред… – сказала Гермиона.

– Вред? Гермиона, пожалуйста, не надо… Я не хочу… общаться с тобой после этого. Я всё знаю!

С покрасневшими глазами, наполненными слезами, Неферуре выбежала из зала.

***

Конечно, на досуге Северус Снейп любил разгадывать шарады, изучать логику маггла Аристотеля, решать загадки, но всему был предел. Он начинался от Воландеморта, чьи действия не всегда совпадали с обговоренным планом, и заканчивался загадочной личностью, знающей парселтанг. Говорят, утро вечера мудренее, но эта ночь не принесла своих плодов.

Когда Северус вернулся в их спальню, Гермиона готовилась ко сну. Возможно, он узнал бы, почему она так изнурена и молчалива, но сон сморил её, стоило ему обнять её и нежно поцеловать в висок. Он же заснуть не мог.

Сопоставляя воспоминания, словно паззлы, Северус связывал змей с эфиопцами. Они усыпили змею, когда гнались за Гермионой и раненным Дредом. Именно они натравили змей на нее, когда Тобиас разыгрывал с детьми спектакль. Им выгодно и сейчас не убить, а лишить сил правительницу Египта. Насколько ему известно, сегодня была встреча с эфиопскими послами, отказ от которой считался оскорблением.

Вот только зачем всё так усложнять? Почему змеи нападали на Хатшепсут и Гермиону? Почему не трогали его? Уж точно причины кроются не в укусе Нагайны.

Снова стояли сумерки. Он встал, накинул более теплую тунику, затянул пояс и вышел в сад. Ходьба помогала не только запоминать свойства сложных зелий, но и думать.

Он прошелся по саду и перешел в дворцовую часть, в колонный зал. Скользнул взглядом по случайным иероглифам, надеясь натолкнуться на правильную мысль. Мимо мелькнула тень. До уха донеслись тихие шажочки. Довольно частые предутренние прогулки позволили ему предположить, что этот кто-то не горел желанием составить ему компанию в столь ранний час. Он сжал палочку в рукаве и выглянул из-за колонны.

Бровь по привычке изогнулась, а в голове пронеслась мысль «минус десять очков!».

– Неферуре?

Она застыла статуей, прижав к груди корзину с безделушками. Её большие темно-карие глаза округлились еще больше, будто она больше всего на свете боялась встречи с ним.

– Не подходите!

Северус вскинул руки.

– Не подойду. Изволь объяснить, кто тебя так напугал, что ты носишься по дворцу в такую рань?

– Будто вы не знаете!

– Не знаю.

Она закачала головой.

– Вам не видать моей магии никогда, Сэ-Осирис, или Северус, да?

На своё имя мужчина никак не отреагировал. Он медленно стал подходить.

– Я вам не сосуд, из которого можно переливать жидкости. Я сказала: не приближайтесь!

– Я хочу помочь.

– Не лгите!

Для Северуса стало большим сюрпризом, что девчонка притянула магией большую глиняную вазу и преградила ему путь.

– Ты ведь знаешь всю правду? К тебе уже приходила Маат*?

Ни плана «А», ни уж тем более плана «Б» у него не было. Северус врал на ходу.

– Надеюсь, ты выслушала её и отказала Гермионе? В последнее время она стала тревожной. Сама не своя.

С ярко выраженным недоверием девушка отступила на шаг назад. Затем на другой.

– Беременна?

Искренне желая, что это окажется ложью, Северус кивнул.

– То, о чем она просила тебя, убило бы нашего ребенка.

– Магия еще никогда никого не убивала!

– Так она просила тебя отдать свою магию? – догадался бледнеющий с каждой секундой Северус. Постепенно, его глаза наливались гневом.

Напряжение Неферуре достигло максимума: все её чувства оголились, она слышала всякий шорох. В испуге она обернулась и сглотнула, когда мимо зала проходила Хатшепсут, направляясь в свой зал. Увидев дочь и Сэ-Осириса, она замерла.

Ни слов, ни попыток остановить Неферуре Хатшепсут не приняла. Возможно как раз-таки из-за того, что она была больше правительницей, чем кем-либо еще.

На лице Северуса ходили желваки.

– Сэ-Осирис, не задерживай Неферуре… Она завела привычку гулять в саду по утрам, – её обычно холодный голос сейчас согревал своим теплом. Хетшепсут подарила дочери мягкую, горькую улыбку и кивнула.

– Сэ-Осирис, зайди ко мне в обед, – дала знак фараон, чтобы он не следовал за ней. Она скрылась в тронном зале.

Северус бросил взгляд на юную египтянку, которая уже через несколько секунд бросилась прочь.

***

Уже через несколько часов Гермиону разбудила суматоха во дворце. Сначала она не совсем понимала, из-за чего подняли такой шум, и кого все ищут.

Неферуре сбежала.

Комментарий к Последний шанс

* – Древнеегипетская богиня истины, справедливости, закона и миропорядка, которая руководит звёздами, временами года, восходами и закатами солнца.

Дорогие мои, а вот и новая глава!)

Спасибо, что поддерживаете и вдохновляете меня!

Люблю вас!

========== Тайна Сенмута ==========

Где-то беды имеют моду заявляться на порог твоей жизни по понедельникам. В Древнем Египте же неудачи начинались чуть ли не с восхода солнца. Во всяком случае, Гермионе казалось именно так. Встревоженная не менее Яхмес, придворных и слуг, она нарезала круги по саду. Раздумья, куда могла деться Неф, не приносили плодов. Вариантов имелось десятки. Однако, каким бы путем ни пошла египтянка – это ясно как дважды два – рядом был Тутмос.

Страже отдали приказ найти во что бы то ни стало сбежавшую, и они с щепетильным занудством обыскивали каждый укромный уголок. Как отреагировала на плохую весть Хатшепсут – никто не знал. Её самочувствие оставляло желать лучшего, ибо она не вставала с постели и никого не желала слушать.

Возможно, Гермиона и поддержала бы её, если бы сама не нуждалась в поддержке. Ничего хорошего от побега ждать не приходилось. Гермиона неосознанно шагала. Земля под ногами сменилась каменными ступеньками. Мимо замелькали изображения фараонов, цариц и их детей, однако, погруженная в свои мысли, она, кроме синих и желтых пятен, ничего не замечала. На вопрос «Как им спастись?» ответа пока не находилось. Совсем скоро ей стало ясно, что ответ встретился её на пути. Она оказалась перед лабораторией своего мужа.

По колоннам мелькала вытянутая мужская тень. Северус был у себя, и размеренное ударение ложки о стенки котла будто вселяло надежду, что он сможет утешить её.

С каждым шагом в сторону порога сомнения расшатывали её, как маятник: от твердой гриффиндорской решительности к досадному желанию сбежать.

Нет… Она не осмелится. Часть вины лежала и на ней с её совершенно дурацкой идеей всем помочь. Ей ясно представлялась совсем не восторженная реакция Северуса на затею с обрядом.

Остановившись, Гермиона резко развернулась и замялась. Хотелось поскорее уйти прочь. Но вина превратила её в статую, не способную сдвинуться с места. Если бы она не предложила забрать магию у Неферуре, то та, скорее всего, не сбежала бы. От разрывающей досады ей захотелось зарычать и перемотать время.

– Быть может, вы, миссис Снейп, перестанете метаться, а зайдете и объясните, что такого вы сделали с Неферуре, что она столь поспешно покинула дворец? – растягивал на английском Северус, чей баритон раздался за стеной.

Она прикрыла глаза и взяла себя в руки.

Изначально задумка прийти сюда, как и фундамент беспроектного дома, отдавала кривизной. Как жаль, что поняла это Гермиона, уже зайдя в лабораторию. Суровость в его черных глазах давила на нервы. И ей подумалось, а знает ли он, как напрягается каждая мышца её тела, когда его взгляд так холоден?

Ладони вспотели от волнения, и пришлось вытереть их о мантию.

Он ждал.

– Это долгая история, Северус.

– Я весь твой, – в подтверждение своих слов он вытащил ложку, вырезанную из слоновой кости, и плавно опустил её на исписанный стол. Зелье продолжило томиться. Маленькие пузырики изредка волновали ровную поверхность антидота.

– Она не понравится тебе, – вся смелость потратилась на эту фразу.

Северус улыбнулся кривой усмешкой и скрестил руки на груди.

– Конечно, Гермиона, – язвил он с садистской целью проучить её, – в своём страстном желании…

Девушка вздрогнула и выпрямилась.

–… В своём страстном желании исправить ошибки прошлого, ты еще больше усложняешь будущее. Что ты хотела сделать с магией Неферуре?

От пристального взгляда она поежилась и сделала глубокий вдох: всё-таки передать всю историю Яхмес не так-то и просто. И несмотря на сложность, рассказать обо всем ей удалось. Заново переживая вчерашнюю палитру эмоций, Гермиона не замечала, как лицо Северуса бледнеет, на лбу залегают мрачные складки, а губы вытягиваются в тонкую нить.

Зелье забурлило.

– Ты спятила.

Его тон заледенел окончательно, и, как себя вести сейчас, Гермиона не представляла.

– И не смей возражать. Скажи мне лишь одно: так проявляется твое страдание от скуки или нехватка книг? – шипел он, опираясь руками о стол и слегка подаваясь вперед. Эффект удался. Гермиона вздрогнула. Стушевалась.

– Я хочу спасти нас…

– Эти игры не для тебя, Гермиона… Они загоняют в ловушку, – скалясь, он принялся медленно обходить стол. – Ты и понятия не имеешь, что есть черная магия! И поверь, лучше и вовсе не знать этого. Наше счастье, что девчонка сбежала.

– Но это не игры! – воскликнула Гермиона. – Речь идет о будущем!

Ей было невыносимо спорить с ним: внутри всё бурлило. И ни один весомый аргумент не доходил до этого упертого мужчины.

В воздухе почти осязалось напряжение. Не в силах справиться с бушующим огнем внутри, он хотя бы убавил чертово пламя под котлом.

– Не может быть у человека так называемого будущего, если он заключает сделку с рисующим пентаграммы! Мой совет, Гермиона: уймись!

– Нет!

Внутри словно взорвалась адреналиновая бомба, когда Северус одарил испепеляющим взглядом, в один момент оказался лицом к лицу, крепко схватил её плечи и затряс.

– Какого черта, ты всегда лезешь на рожон?! – неожиданно взорвался он, взглядом метая молнии. – Я спасал твою задницу с первого курса, но ничему, Гермиона, повторяю, ничему тебя жизнь не учит! Всем плевать на тебя и твоё будущее! Гоблины, наверняка, изворотливо замяли дело, а Поттер со своим рыжим дружком едва ли чего-то добились. Жизнь не-спра-вед-ли-ва. Очнись!

Хватка сдавливала ей плечи, но сейчас Гермиона не особо обращала внимание на боль. В ушах гудела кровь. По спине прошелся мерзкий озноб.

– Хватит! Даже если и так, если всем плевать на меня и на эту аппарацию, даже если все там трижды меня забыли, это не дает мне прав плевать на наш век! Я в отличие от тебя думаю и о других, а не только о том, как спасти наши задницы! Магия убьет Неферуре, а вместе с тем умрет и наше будущее, так как мы ни черта не сможем исправить!

В этот момент в Северусе что-то перевернулось. Он презрительно скривился.

– В таком случае, – вкрадчиво заговорил он, – как ты собиралась вернуться в третье тысячелетие с силой одного из фараонов-фанатиков?

Она побагровела и с силой оттолкнула его от себя. Видимо, Северус не ожидал ярости от своей жены, но то, что у неё заискрились кончики волос, вызвало в нем тревогу.

– С силой одного из фараонов-фанатиков? Фараонов?! – зашипела Гермиона, сжав кулаки и еще выше задрав нос. – А как ты думал вернуться в будущее с довеском в виде Сета?! Скажи как?!

Несколько секунд она смотрела на него, поджав губы. Наблюдала, как его лицо сменяет мимолетную растерянность на безразличие. Как в его черных, теперь уже холодных глазах сверкал маленький блеск замка, запершего бурлящие эмоции.

Где-то в комнате треснул кувшин. Затем второй. Оба рассыпались.

– Всё ясно: ты не собирался…

Он криво усмехнулся, как бы с сожалением. Она вдохнула воздух, выдохнула, снова вдохнула и шепотом, забирающимся вместе с мурашками под кожу, проговорила:

– Я ненавижу тебя…

Наконец, совладав с гневом, Гермиона развернулась и направилась к выходу. Говорить с ним сейчас, обсуждать и ссориться у нее не было сил. И к тому же на их разбирательства попросту не хватит кувшинов.

Слизеринцы всегда мыслили скользко, неправильно. Они изворачивались, оставляли крайних и почти всегда выходили сухими из воды. Её раздражало это до нервной чесотки. Выведенная из себя, она направлялась в сад.

Как же всё бесило, давило и донимало. И в это самое «всё» входил и тот прискорбный факт, что Северус не стал возражать, возвращать её и что-либо делать. Гермиона не признавалась себе, но она всей душой желала его действий. Но он не остановил её. Не попытался.

Девушка с досадой плюхнулась на жесткую скамью, которая находилась в тени шуршащей листвы. Верхушки деревьев покачивал сильный ветер, становилось зябко. Сейчас она чувствовала себя не лучше выжатой подсолнечной семечки. Помимо проблем настроение омрачала и погода: близился сезон ветров.

Вдали стражники выстраивались в ряд, ожидая приказов. Сенмут нервно ходил по кругу, ровно как и её мысли крутились вокруг да около. Он размахивал руками, читая наставления оболтусам, упустившим его дитя. Можно даже не сомневаться: отец Неферуре никогда не пощадит того, кто придумал проделать дыру в стене и скрыть её густой зеленью.

Сенмут не сдавался и изощрялся в методах поисков дочери. Гермиона решила взять пример с него. Пора действовать иначе. Выход есть всегда (даже из изолированного дворцового сада). Пускай, она близка к тому, чтобы послать всех к чертям или к тому же Сету, в душе всё еще теплилась маленькая надежда.

Девушка расправила плечи.

Первым пунктом её нового плана было спасение Неф. Пока поход к Яхмес ничем не мог бы им помочь. Гермиона сама должна все обдумать и принять решение. Отныне каждое её действие должно быть тщательно продуманным.

Наверное, Сенмут отдал приказ, потому что стражники строем направились к выходу из дворца. Сад опустел.

– Она найдется, – крикнула Гермиона. Сенмут перестал сжимать переносицу и посмотрел на нее.

– В твоем голосе не слышится особой веры…

– Естественно, без теплого молока я очень беспокойна, – не без тени грусти проговорила Гермиона и вздохнула.

Сенмут кривовато хмыкнул.

– Идем.

***

В Хогвартсе было принято делить детей. В зависимости от характера того или иного чада Волшебная Шляпа определяла на один из четырех факультетов, что, несомненно, считалось большой ошибкой. Северус всегда не жаловал грубые ярлыки: ему казалось, он отродясь знал и чувствовал, что типов личностей куда больше. Более того, стоит недооценить человека, как он отберет у тебя власть, или того хуже – станет опасным.

Однако гриффиндор его поражал. Их всеобъемлющая любовь, безрассудный альтруизм и режим «сначала делаем, потом думаем» всегда нокаутировал его чуйку. Дети хоть и были разными, но поступали одинаково. И его Гермиона, не выросший гриффиндорский ребенок, не являлась исключением из этого правила.

Северус был вне себя.

Слишком импульсивно.

Сердобольность рано или поздно сведет если не её, то его в могилу уж точно. Помешав зелье в последний раз, он выронил ложку и выругался. На запястье заалел ожог. Видит Мерлин, Северус был готов испепелить котел, а прах рассеять по пустыне.

Кончик палочки уперся в руку. По пальцам прошлось слабое магическое тепло.

С безоаром ему бы не потребовалось варить это треклятое снадобье. Но то ли в Древности и вовсе не водились волшебные козы, то ли камень был настолько редкостным, что поиски за десять лет не дали никаких результатов.

Ему показалось, что прошли минуты, пока магия затянула ожог. Плохо. Очень плохо. Закатив глаза и поприветствовав вновь пришедшую проблему, Северус оставил антидот настаиваться, бросил взгляд на кувшин, стоящий третьим среди всех остальных, и вышел.

После её «ненавижу» продолжало щемить в груди. Несмотря на то, что приготовление зелья и ожог притупили его эмоции, он бушевал и быстрым шагом направлялся к Яхмес. Чем она думала, общаясь с наивной и молодой девушкой – ясно как день. Но с Северусом такие манипуляции не пройдут.

– Я требую объяснений, Яхмес. Почему вы стремитесь заключить сделку с моей женщиной, когда я её хозяин?

Лицо старухи было окрашено в цвет гнилой, посеревшей кости. Молчала. Линии под ней соединялись в крупных точках, и всё своё внимание ведьма отдавала предсказаниям. Он недовольно нахмурился и опустил осторожный взгляд на угольные чертежи.

С детства ему не особо нравилась нумерология: не сошелся с преподавателем. Однако для понимания, что расчет был на ближайшее время не нужно семи пядей во лбу. Линии прерывались.

Прежде чем он что-либо сказал, его скептический взгляд осмотрел каждый иероглиф.

– Раньше серых линий было три: Сет и еще две неизвестные. Почему же теперь их две?

Его глаза превратились в щелки, выдавая подозрение. Но Северусу было и вовсе плевать. Совсем скоро концентрация зелья достигнет максимума, и духа их здесь больше не будет.

Яхмес воскликнула:

– Вы должны как можно быстрее уходить!

Её опустевшие от страха глаза будто молили Сэ-Осириса не медлить. Но Северус не относился к людям, верящим на слово.

– Причины и доводы, Яхмес. Ну же, не медлите! Все, что касается моей жены, касается и меня!

И вот, опять, у Северуса случилась ностальгия, отчего его лицо исказилось гримасой сожаления. Несколько лет назад, во время войны, почти каждый смотрел на него так: боялся и желал сжаться в песчинку. Яхмес быстро совладала со своей неприязнью.

– Одна из серых линий сейчас во дворце. И это не ошибка. Я недооценила его!

Она сжала кулаки и резко вскинула голову.

– Скорее уносите ноги!

В порыве паранойи старуха бросилась стирать расчеты, закидывать их песком. Северус поджал губы и остановил её за плечо, не отрывая глаз от вновь перестраивающихся линий. Неурядица какая-то! Отчаянная Яхмес округлила глаза. Линии зажили своей жизнью и исход менялся.

Пока они оба ожидали окончания магического произвола, Северус спросил:

– Получается… Не такая уж Неферуре «обычная», верно? Вы всё-таки его убили…

Последние слова лгунья проигнорировала. Впрочем, Северуса это мало волновало.

– Как же это ужасно… Ужасно! Дар к Неферуре не переходил, он усилился.., – Яхмес прикрыла глаза. – Спасите её! Спасите мою внучку!

Северус посмотрел на финал. Сюжет остался тот же, а вот время их игры заметно сократилось: четыре линии прерывались в одной точке. Их конец начинался сейчас.

Северус вздохнул, ничего не ответив, и скорее вышел искать Гермиону. Ведь если та самая линия Сенмут, что многое объясняет, они в опасности.

***

Пока они шли, Гермиона заметила, что дворец, за исключением Фины и нескольких служанок, совсем опустел. Стояла тишина. Ссутулившийся Сенмут шел, смотря себе под ноги. Гермиона всегда так делала, когда решала сложную задачу или составляла расписание занятий, а это значило, что он полностью погрузился в свои мысли. Не собираясь отвлекать своего спутника, девушка молчала. Её взгляд бесцельно блуждал вдоль растянутого коридора. От заходившего солнца ползли тени пузатых ваз, статуэток, колонн. Её почти испугало то, что одна из них двинулась и сделалась похожей на вытянутого человека. Гермиона замедлилась, отстав от Сенмута, и пригляделась внимательнее.

Дворец был построен не так уж и затейливо. В отличие от пирамид, храмов и гробниц, в нем лабиринты не путали людей: огромные залы соединялись коридорами колонн. Поэтому большого труда не составляло запомнить, что в каком зале расположено. Тени двигались в самой обычной, непримечательной подсобке, выходящей окном в сад.

Тень двинулась, и на полу появился знакомый женский профиль. Вторая же вытянулась, кивнула и резко уменьшилась. Послышался шорох. Гермиона застыла в ожидании увидеть человека, в столь неподходящее время общающегося с Хатшепсут.

Шаг, второй, и в коридор вышел Инени, который резко обернулся и вперил свой неприятный, стеклянный взгляд в жрицу. На его скуластом лице дернулся мускул, и он застыл. Гермионе даже показалось, что она завладела даром медузы Горгоны, раз смогла обратить человека в статую. Её бросило в пот.