Текст книги "Бастарды (СИ)"
Автор книги: Баса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
Не могла успокоиться от счастья. Решение проблемы. Вот оно. Меня не узнают в шкуре Бастарда, если я изуродуюсь окончательно.
– Что тебя привело в такой восторг? – озадаченно спросила Маша.
– Девочки, вы должны мне помочь, – я преодолела за миг все расстояние до кроватей соседок и нагло уселась на ту, что напротив сидящей Машки находилась. Взяла руки брюнетки в свои, как будто мы старые знакомые или давние хорошие подруги, по-прежнему излучая радиацию радости. Уверена она опасна в таких дозах.
Брюнетка испугалась явного любвеобильного порыва, который мог ее снести, руки дернулись в моем захвате, но она передумала. Блондинка подошла поближе.
– Всегда обращайся, – услышала сверху. – Я Кристина, кстати, – протянула она руку для пожатия.
Блондинка, ты мне нравишься. И я довольно, предварительно освободив плененные конечности другой девушки, протянула ладонь.
– Аня, приятно познакомиться.
Так и началось мое маленькое приключение в стране Страда. Поправочка в объединенной стране Немии, почти без денег, с чужой фамилией и в логове вирусных Бастардов, который каждый второй мог быть чем-то заражен, а я с ними тут за руки здоровалась.
И сегодня тридцатого августа состоялись мои похороны. На церемонии прощания были самые близкие друзья и родственники, а я живая здоровая. Но самое главное отец меня спрятал от людей, которым мешала чем-то жить. Две попытки убийства могли быть совпадением, как пытались это преподнести. Но третьим совпадение быть не могло.
Моя жизнь – кому-то встала боком. И отец дал то, что им так надо. Моя смерть. Анны Вильмонт больше нет.
Глава 5. «Большая семерка»
Из его окна на двадцать пятом этаже высотки открывался шикарный вид на широкую реку, разделяющую центр города на два отдельных «государства», ровно по середине. Двадцать мостов соединяли острова. По воде в летнюю пору передвигались круглосуточно водные суда: и катера, и лодки, и яхты и промышленные грузовозы.
Сегодня солнце было особенно ярким, слепящим глаза, раздражающим. Мужчина, прищурившись, закрыл жалюзи, чтобы ежесекундно не тереть веки, которые ощутимо горели и слезились. Плохо спал, работы много навалилось в связи с объединением Немии. Законы менялись, уточнялись один за другим, приходилось менять сложившуюся структуру поведения в бизнесе.
В особенности, сложно настроить работу с Хаски, они всегда были через чур спесивы и горды, что не по их – считали ниже своего достоинства идти на уступки. Но Сергей тоже не собирался склонять голову. Он устало читал договор на сорок с лишним листов, один за другим изучая тщательно, каждое слово выверяя. А доверить документ никому другому не посмел бы, слишком важны пункты для всего государства.
– Сергей Андреевич, – женский тонкий голос отрапортовал на весь одинокий кабинет, в котором он располагался за столом. – На встречу пришли.
– Впускайте, – устало выдохнул мужчина. Встал возле своего стола, скрестив руки под грудью, словно в защитном жесте или скорее демонстрируя натянувшийся костюм, четко удовлетворяющий его фигуре. Каштановые волосы покрылись легкой сединой, но за недостаток не считал и не скрывал
Ежемесячная встреча семи участников ветви Гнетовцев проходила в первых числах месяца.
Листы договора аккуратно поправил согласно нумерации и отложил на край стола, чтобы продолжить по окончании встречи проверку на наличие неточностей.
После короткого стука в дверь прошла женщина – секретарь, которая ни один год имела честь работать с Сергеем Андреевичем Вильмонт под его непосредственным контролем. Одета хорошо, со вкусом, стильно. Элегантная женщина уверенная в себе, и очень серьезная для своих тридцати семи лет. Вслед за ней прошли шесть мужчин, кто-то моложе, кто-то старше. Но их всех объединяло одно – они основа, ствол дерева, откуда произрастали ветви, и только благодаря им листва, плоды, цветы. На их плечи опиралась основная тяжесть ответственности, которую несли не одно поколение.
Более двух с половиной тысяч лет они, как атланты, держали неподъемный груз на шеи и плечах. Тяжелый, неудобный, и его порой хотелось скинуть и распрямиться, но нет. Каждое поколение исправно несло ответственность за развитие целой страны. За бесперебойное функционирование как внутри, так и за пределами целого государства с соседями по территории.
А теперь... спустя две с половиной тысячи лет они – семь человек должны поделить контроль со второй семеркой, с которой предпочитали видеться очень редко и только при крайней необходимости. Чтобы уточнить цены или выбить скидку или по вопросам террористический организаций, командующим на побережье Немии. В остальном верхушки Гнетовцев и Страдовцев вели бизнес на бумагах без физического контакта между лицами.
Вверх дном перевернулся мир. С ног на голову перевернулись основы бытия и теперь предстояло вновь выстроить новый мир, с более плотным кольцом взаимосвязи.
– Мои соболезнования, – тон голоса заставил его очнуться от размышлений, подавая руку. – Сергей, ты не представляешь, как я тебе сочувствую.
Один из самых приближенных его людей. Шмонт старший – они учились еще в школе вместе. Протягивая руку, Сергей следил чтобы лицо выдавало истинную скорбь родителя, потерявшего ребенка. Одно за одним навалилось, но другого выхода не было. Только так мог спасти дочь.
– Здравствуй, Иосиф, – нельзя улыбаться, только грусть и обязательно печаль. Один за другим члены шестерки здоровались с мужчиной, подходя к его столу. – Мы все соболезнуем. Анечка была такая веселая девочка, – комментировал другой взрослый мужчина старше Сергея на пятнадцать лет. Пока не отходил от вопросов бизнеса, видимо не желал отдавать власть молодому сыну и чувствовать себя стариком, никчемным ненужным.
– Принимаю ваши соболезнования, – холодно прервал вдохновленные речи.
– Пройдем-те за стол, – указал рукой на черный эмалированный стол, находящийся в кольце круглого дивана, мягкого и призывающегося окунуться в его нежности.
Мужчины переглянулись между собой, но не стали давить на больное место – на открытую рану, возможно она кровоточила слишком сильно, а они имели не осторожность зацепить краешек и едва не сорвать запекшуюся кровь. Пусть, думают так.
Обстановку легкой окаменелости нарушила секретарь.
– Господа, что будем пить? – улыбнулась женщина той улыбкой, которая у нее получалась идеальной. Чуть доброты, чуть невинности от взрослой женщины и совсем капелька воодушевления и немого обожания перед сильными миро сего. Именно за манеры Ирина и держалась на месте секретаря более десяти лет. Семерка заявила о своих предпочтения, кто газированным, кто алкогольным.
– Надеюсь все понимают, какие вопросы на посылке дня? – Вильмонт удостоверился, что дверь плотно закрылась с легким щелчком за спиной работницы. Взял со стола листы, которые мозолил не один день пальцами и глазами и поднял кипу бумаг вверх. Выразительно оглядел собравшихся и умолкнувших внезапно мужчин.
– Заключил? – подал голос Шмонт. Личные эмоции в сторону, пришел час судного дня. Здесь нет места улыбкам, смеху, радости, ненависти. Здесь полный штиль, ровная гладь, четкие указания, разъяснения и не терпящие возражений решения. Рапорт, заключения и действия.
– Десятого числа подписываем на собрании со Страдовцами. В Арзонт вылетаем девятого, – Сергей не садился за стол переговоров, бедром опираясь о свой рабочий стол. Изучал реакцию по глазам подчиненных.
– Билеты раздаст Ирина в конце собрания. Три проекта на данный период времени согласовали, осталось только смету привести в порядок, в остальном Хаски младший поработал терпимо. Хочу отметить, что именно он занимался составлением договора, удивлен толковостью парня. Немного напыщен, но толков... – над его замечанием промолчали.
Он всегда умел находить плюсы и минусы у работников. Если сотрудник поработал на славу, то заслужил похвалы от него лично. Если напортачил – то и наказание ожидало – незамедлительно.
– Хаски давно на наследника скинул обязанности и ходят слухи о том, что через год он вступает в право наследования, но это ...так.. ремарка...
– Нет. Это не слухи. Я читал приказ от десятого числа прошлого месяца, – в разговор вмешался один их самых молодых представителей знатных фамилий – Илья Геронт – знаток внешней политики, мастер слухов и умения вести беседы на любом из доступных языков. Всесторонне развитый молодой человек. Два года назад принял наследование в связи со скоропостижной гибелью отца в силу несчастного случая. Вильмонт кивнул на замечание, одобряюще, подтверждая опыт и значимость слов.
– Возвращаемся к этапам договора. Остров на грани с Арзонтом мы выторговали у Мерси. Остров был под защитой государства, полезные ископаемые, редкие виды животных. Все пункты обходим. Заповедники для животных, ботанический сад для растений. Архонт, добыча – это в твоем ведении, – Сергей посмотрел внимательно на мужчину самого взрослого, с проседью светлых волос на фоне черных.
– Как предсказуемо, – едва ли не в первый раз серьезность разговора была нарушена усмешкой кривой и пренебрежительной со стороны пожилого мужчины. – Взяток Мерси не берет? В маленьких долях. Предпочитает исключительно в особо крупных размерах... эх, – покачал он недовольно головой, уткнувшись в лист белоснежный перед своим местом, и, делая на нем заметки для выполнения задачи.
– А я говорил, – поднял он ручку пишущую вверх. – Серега, нечего третьему лишнему врываться в устоявшуюся систему. Он вам с Хаски еще ни одну палку в колеса вставит.
Вильмонт молча изучил коллегу, но промолчал.
– Он мечтает объединить нас, – вдруг голос раздался от другого мужчины, тот который один из лучших друзей. Шмонт Иосиф, вальяжно откинулся на кресло. В ожидании поддержки оглядел рядом сидящих.
– Он мечтает подноправно владеть всей Немией, тебе ли не знать, Серега? – почти не затронутое годами лицо мужчины искривилось в пренебрежнии жесткими росчерками морщин под глазами и на лбу. Уродуя красивые утонченные аристократичные черты и пугая не знающих его людей холодом пренебрежния, очень зябким пробирающим до самого горла.
– Он понимал, что ни ты, ни Хаски не позволят друг другу занять пост, вот и вылез не пойми откуда – из самых трущоб. Ты его биографию видел. Там такая примесь ублюдков и Баллийцев, что жутко становится. И это ты считаешь верхом Аристократии? Почему ты ему позволил занять этот пост? – Шмонт подскочил на месте, словно внутри взорвался вулкан, и лава требовала немедленного излития и сожжения ненавистных людей.
– Я миллион раз говорил, – сухой тон ветром подул на взорвавшийся вулкан. Остужая его медленно глазами, манерами, руками сложенными под грудью. – Это мое решение и Хаски. Обсуждать не намерены. Кандидата выдвинули мы оба. Вам оставалось согласиться или нет. Вы согласились, какие теперь вопросы? – молчание на его сухой успокаивающий ветер слов. Шмонт чуть запоздало присел.
– Вернемся...к договору. Архонт – как можно быстрее добыча, работа начата ускоряем процесс. С Хаски – строй материал. От них план проекта. Геронт – от тебя реклама. Прессинг, прессинг, на всех афишах. Глаза мозоль всем, можешь начать с истории семей и побольше соплей и слюней, – молодой человек знаток внешней политики опустил глаза в лист и сделал наброски на предложенном листе бумаги.
– С меня я так понимаю охрана? – когда речь приостановилас в разговор вступил Шмонт.
– Нет. Охраной занимаются лично Хаски и я.
– Почему? – Иосиф был удивлен решением. Да, Сергей только в исключительных случаях своих псов КМЗ-ников спускал с поводка. – Ты что думаешь будут провокации?
– Не думаю. А уверен, – снисходительно ответил Вильмонт. – Этот проект поперек горлу десятой части нашего населения. С тебя – военные учения проводятся в марте следующего года на границе наших территорий возле гробницы. Там самая дикая область. Вместе с Маски проводите. Геронт, ты опять же отвечаешь за массовую информацию и позерства побольше, народ. Мы объединяемся. Улыбаемся! Две с половиной тысячи лет хотели объединения – получайте... и третий этап. Бионт, я тебя назначаю за разработку новой усовершенствованной модели Иксовой вешки. По моим заводам всю информацию имеешь, ты отличный техник, полностью тебе доверяю в этом вопросе. Со стороны Хаски занимаются Польски. Вот и все, господа, – Вильмонт хлопнул в ладоши.
– Побольше энтузиазма! – такая натянутая улыбка на его устах. Кукольная, без эмоциональная, полностью равнодушная. Вильмонт никогда не психовал, всегда был спокоен и не срывался, так как время от времени делали это все члены семи знатных фамилий. Его сложно вывести из стойкого равновесия, оно у него в одном положении – и никогда почти не отклонялось.
– А теперь отдыхаем, наслаждаемся напитками, которые... – Сергей повернул шею в сторону входа, куда с милой извиняющей улыбкой вошла женщина. – Принесла, Ирина. Проходите, мы почти закончили.
Пока секретарь с подносом в руке и напитками на нем расставляла стаканы на стол, члены совета молчали и только коротко благодарно кивали. Когда за работницей закрылась дверь опять со щелчком, Вильмонт впервые за время разговора отнял бедро от боковой деревянной поверхности рабочего стола и подошел ближе к участникам совещания. Улыбки хоть и равнодушные – прочь. Тон голоса завибрировал в каждой голове присутствующих, на столько он был грозен, как бушующий океан, играючи потопляющий одну лодку за другой, вдребезги разбивающий их о камни.
– Каждого ПБ-ника прошерстить. Всю родословную изучить от начала и до конца. Очистить местность от падали, – утробный рык, исходящий из глубины груди сменил рокочущий шепот.
– Любого без регистрации – задержать. ПБ – ников уничтожить всех. Их семьи – изучить! Это к тебе относится, Яхонт, ты ручонки свои туда запустил, теперь будешь расхлебывать. Месяц даю всем и чтобы фамилии на моем столе лежали, кто организовал, кто спонсировал. И ты, Яхонт, отвечаешь за выполнение этой задачи головой, сердцем, рукой, почками, печенью и всем остальным. Тридцать один день на уничтожение Пб-ников. Всё ясно? – и вновь спокойный голос от владельца этого здания. Словно не он рычал от бессилия и бешенства несколько секунд назад.
– Сергей Андреевич, слово даю я не причем. Понятия не имею, кто дал заказ на Аню.
Вильмонт выразительно взглянул на коллегу, со смешком в глазах и задором на губах. И под молчаливыми взглядами коллег и друзей покинул место встречи. Приказы отдал, больше ничего здесь не держало. Оправданий не существовало.
Глава 6. «Новые враги и знакомства»
Последний день перед началом нового учебного года встретил каруселью беспрерывных событий, от которой закружилась голова и хотелось завалиться в кровать и не вставать.
Да, мои соседки – это что-то. Гиена номер один – Кристина, смеялась также противно и не переставая, но признаюсь мое молчание, расцененное как стеснение она раскрашивала цветными фаломастерами ехидных фразочек и колких замечаний в адрес остальных людей. Настоящая гиена – она вдоль и поперек изъездила всех встречных по пути из общежития в медицинский пункт на окраине университетского городка, где нас проверяли на наличие смертельных заболеваний.
Маша подозрительно помалкивала на болтовню соседки. Серьезная дамочка эта Маша. Едва ли пару фраз сказала за всё время, но надо отдать должное – сегодня с утра она порадовала нас завтраком в виде омлета, теплого, солнечного цвета, так же согревшего пустующий желудок.
Я скоро греметь костями начну, как ходящий труп без грамма мяса на теле. Машу я, пожалуй, сравнила бы с бурым медведем, прикидывалась вечным валенком, но по сути чувствовалась от нее угроза. Интуиция редко подводила. В Марии присутствовал железный прут, который в случае чего вобьется врагу в сердце в качестве оружия, но одновременно сможет и защитить.
Пока не решила, как с ними себя вести, поэтому всю дорогу от медицинского центра до города провела в молчании. Изредка улыбалась над очередным колким замечанием Кристины в сторону безвкусицы– безделушки на одежде представительницы прекрасного пола и их жалких волосиков, погибающих во цвете лет.
Еще одна неожиданность встретила на парковке, когда мы собирались в магазин. Кристина оказалась владелицей белой Фуджи, седан довольно дешевый по сравнению с остальными автомобилями на стоянке, НО... Бастард с правами на машину и регистрацией на нее – вводил в состояние транса, когда не понимаешь, что произошло? Не мое дело.
Тоже есть, что скрывать.
Деньги пришлось потратить почти все, которые Кирилл любезно предложил. Осталось сто кредитов. Нужен источник заработка, а то состояние ходячего скелета светило в лоб.
Моим имиджем занялась Кристина довольно воодушевленно, едва не загоняла по бутикам магазина до адских колик в ногах. Вторая соседка, как не странно, дала дельный совет, и я по прошествии нескольких часов, углядев отражение в зеркале ванной комнаты, чуть не расцеловала обоих. Да, я в таком виде могу перед лицом отца открыто пройти и перед Шмонтом, ни один знакомый не узнает меня. Даю и руку на отсечение, и голову, и на электрический стул сяду.
Я стала почти блондинкой. Я – ярая поборница за права брюнеток, лишний раз любящая пройтись против шерсти блондинок о мозговой активности их извилин, о их руках, растущих не из правильного места, о их поведении – я самая прекрасная и всеми любимая. Мне что теперь надо под них косить?
Госпожа Гиена, простите, Кристина потратила мои денюжки на пряди волос песочно-белого цвета. Теперь моя основная густая копна волос была заколота на затылке в пучке. На их место прилепили кучу прядей белых волос, а под ними – настоящие длинные темные волосы, выглядывающие на пояснице. Наращенные пряди Гиена подстригла не ровно, на макушке короче, на лице чуть длиннее, на спине лесенкой достала до темных волос. А вообще круто! Мне нравится. Я бы такую увидела в темном парке или за углом – сбежала без оглядки.
Родинку – это была гениальная мысль Марии, залепили специальной наклейкой, идеально копирующей наколку, даже цвет. И почти на ощупь не распознавались не ровные края материала. Висок правый, под глазом над ним наклеили россыпь мелких кленовых листьев в разброс. Глаза обвели черным карандашом сильно заметно издалека. От этого светло-голубые глаза стали светлее, пугая и напоминая водоворот – беспощадный поток воды, который засосет при одном взгляде. Страшная я! Страшная, но прекрасная.
А все равно у меня мордочка симпатичная, хоть на всем лице татуировку набить. Черты лица полностью устраивают, даже несмотря на то, что их я получила совершенно случайно благодаря раскладке генов. Повезло. Нет изъянов в лице видимых. Нет кривого носа, или катрошки вместо него. Аккуратный нос, без горбинок и ломанных перегородок. Это при условии сколько раз прилетало в орган, созданный для дыхания. Бородавок нет, одно родимое пятно под глазом.
Разве что кожа подвела и имела чуть темнее оттенок, чем положено у Аристократов. Я смуглее совсем немного, что сразу бросало тень на репутацию. Губы не сказать что полные, но красивой формы, нижняя чуть полнее верхней. Кристина исправила цвет лица тоналкой светлой, как трехдневный труп в гробу. Плохое сравнение, но это то, что я своими глазами видела и цвет напомнил кожу мертвеца.
Я – приведение с белой головой и черными глазами. Одежда – это был этап номер два.
– Дышать..дышать... – прохрипела я, но воздуха не становилось больше. В груди как будто застряла дощечка и препятствовала потоку воздуха. Кристина обмотала мою грудь эластичными бинтами. Я люблю корсеты, но когда они для красоты, а не для того, чтобы убить.
– Спокойно, дыши! – скомандовала она, фиксируя завязки на моем теле. Пока девушка проделывала махинации я стояла с растопыренными руками в разные стороны и косилась на нее, желая ей гореть в аду вместо со своей бесчеловечностью и безжалостностью. Как правильно дала ей кличку. Мария старалась не мешать, сидела, поджав ноги под себя, на кровати и изредка вставляла слово.
– Круто. Ты почти плоская, – порадовала она меня, подняв большой палец правой руки кверху.
– Я рада, – опять прохрипела. Как разговаривать, если дышать с трудом удавалось. Кристина закончила свои, поправка – мои мучения, оставив мою грудь в покое и оглядела внешний вид забинтованное на половину тело и штаны черные просторные, которые успела одеть. Затем с довольным видом кивнула, одобряя действия. Подняла со своей кровати футболку черную без рукавов слегка большую по размеру, чем надо, и куртку кожанную.
Я – монстр. Нацепили кучу побрякушек: цепь повесили на бедро. Это от Жижы позаимствовала. Куртка итак была в мелких звонких колечках, болтаюшихся и звенящих друг об друга. На руку Кристина подарила цепь из колец, обхватывающих запястье и покачивающихся при ходьбе. Я копилка с мелочью. Также неприятно и раздраженно гремела при движении.
Невероятный энтуазм распирал изнутри, наполнял счастьем предвкушением завтрашнего дня.
Никогда не было подобного приключения. Это совершенно новый этап в жизни. Я всегда находилась под крылом отца, под его надежным плечом, и знала что со спины в сторону врагов нацелено дуло пистолета. Прямиком в смертельную зону в сердце или лоб. Но теперь я одна не считая, вот этих двух незнакомых девушек – Бастардов: Гиены и Медведицы. И я не знала могла им доверять, но больше нет вариантов.
Резко распахнула дверь из комнаты с улыбкой во все лицо. Планировала зайти в туалет. Только там располагалось самое большое зеркало на весь этаж и хотелось оценить новый облик. Услышала слабый стук, когда распахнула дверь. Шипение, но не змеи. Человеческое шипение, наполненное ядом. Его владелица, наверное, должна была скончаться от интоксикации организма.
– Бл8888888, – протяжный мат еще больше испугал. Я выглянула за дверь и увидела девушку, сидящую под нашей дверью на корточках и сжавшуюся в кольцо словно змея. Так это она шипела?
– Ты идиотка!? – взревела та, резко вставая. – Я спрашиваю идиотка?
Выше на голову, блондинка. Впервые в Бастарде не видела уродства и с первого взгляда не могла определить ее принадлежность. Да, если одеть – она стопроцентная Аристократа, с хрупкими идеальными пропорциями. Угловатое лицо, большие глаза на фоне худощавых черт, маленький нос. Мода у Аристократок нынче пошла. Молодые поколения подрастали исключительно курносые. Губы стандартной величины средние. Волосы чуть худоваты и достигали лопаток, убраны назад при помощи геля.
– Херли пялишься, мелкая, – и она это сделала. Сделала, я даже не заметила каким образом, ее клешня пробралась вперед. Взяла за ворот куртки, приподняла на носочки унизительно, как моль, которую одним пальчиком сейчас раздавит. Боевая зараза и силенок много в ее худосочных ручках.
– Под дверью не стой, – угроз много слышала в жизни. Ну подумаешь с синяком похожу под глазом не привыкать. Один на один. Голос мой холоден, как вода в водоемах зимой, колкий и пробирающий до костей. Но шавка не поняла намека отпустить.
– Ты что пропищала? – ее красивые глаза сузились на мне фокусируя зрение, предупреждая. Опалял огонь взгляда.
– Руку убери, – максимально сжала ее запястье, держащее меня как моль унизительно. На этой ладони не хватило проходного половина бала для военки? Девушка удивленно уставилась, но руку не отнимала. Я сильнее надавила, злость чудеса делала с силами, увеличивала в стократ. Поморщилась Бастард и отпустила.
– Извиняйся, – приказала, словно королева верному рабу. Что-то Бастард перепутала в этой жизни.
– Под дверью не стой, – взглядом попыталась передать ей мысль. Повернулась спиной, удаляясь по коридору в сторону туалета. Змея стояла без движения, судя по отсутствию шагов. От корки до корки исследовала новый неизвестный объект. Мое лицо она запомнила надолго. Ну почему я везде и всюду нахожу приключения на свою душу? Почему не могу жить спокойно?
***
Распирало от предвкушения. Интересно с виду не опухла от этого чувства. Как же мне здесь нравится, папочка! Я в террариуме для змей!
Сегодня все утро окидывали ледяными взглядами. По идее я должна была скончаться от воспаления легких. И это только Бастарды.
Каждый молчал, изредка двое,трое, видимо, соседи по комнатам передвигались вместе, на остальных глядели с подозрением и не особенной любовью. Аристократов пока что не имели чести лицезреть наяву, ведь вчера почти не были в университетском городке. Основная масса голубой крови прибудет сегодня на торжественное мероприятие.
Ровно в десять часов вереницей, не сговариваясь стали выходить на улицу, держась особняком от остальных. Вот теперь жизнь распустилась вместе с прекрасными цветами.
Наш путь пролегал направо от общежития мимо первого учебного блока через перегородку туда, где располагался огромный газон, созданный для пикников и отдыха между переменами.
На нас смотрели с неприязнью. Я со стальной выдержкой ежилась, желая потереть руки от озноба. Нас презирали. Хмыкали, толкали. Одного парня безошибочно двинули плечом, и он отскочил на меня, но даже не извинился.
Аристократы не видели в нас тех, с кем можно общаться. Мы ниже собак, которых можно пнуть, когда они слишком громко лают. Мелче кошек, которых можно морить голодом, когда лень дать еду, они выдержат. Мы – ничто паразиты. И это читалось на их лицах открыто без желания скрывать факт.
Опустила глаза рефлекторно, такого количества презрения я никогда не ощущала. В малых дозах употребляла, и получила антидот. Но сейчас он не срабатывал, зашкаливала предельно допустимая доля облучения ненавистью.
Остальные давно смотрели перед собой и изредка перешептывались, боялись что их услышат. Бастарды всю жизнь терпели такое отношение? Нет. Я забыла. Они до восемнадцати лет почти и не видели Аристократов, только если воспитателей в школе – интернате.
Поляна кишила народом, как тараканами. Музыкальная установка стояла поперек газона, рядом занимали места педагоги. По правую руку от них расположились студенты университета в количестве явно превышающим возможности посчитать на вскидку. От начала травы и до конца представители голубой крови стояли в одну шеренгу, а за ними еще и еще ряды.
Слева от педагогического состава место подозрительно пустовало, скорее всего для нас. Когда первый Бастард приблизился в нерешительности на пустующую половину одновременно от педагогов отсоединился один человек.женщина в бордовом свитере с высоким горлом и в черных штанах. Фигура хоть и оставалось такой же для возраста стройной, тем не менее спина немного согнулась. Возраст примерно за восемьдесят.
– Проходите, проходите, – замахала она приглашающе нам рукой. Мы чуть не трезвой походкой от нервов продвигались под любопытными взглядами, направленными со стороны Аристократии. Мышки пришли к ползучим тварям. И у этих тварей на лбу коварно образовалась надпись – предсмертный приговор.
Женщина – педагог нервно двигалась, донеслось ее глухое стенание и недовольство.
– Встань вот здесь, – резко поставила одну из девушек, схватив ее за плечи и встряхнув. Я от неожиданности уставилась непонимающим взглядом в ту сторону. Да что она себе позволяла? В момент иглы недовольства проткнули насквозь и если бы кто-то прикоснулся ко мне, клянусь вытащила бы эти иглы и воткнула в глотки, по самые гланды.
– Ровно встали! – скомандовала тетенька, второго и третьего человека встряхнув и поставив в шеренгу. – Ну мне что каждого выстраивать!?
Какой у нее надсадный голос. Ей кто-то испортил настроение с утра пораньше, а она теперь срывалась на нас. Я сжала челюсти. Моя очередь через десять человек. Если дойдет до меня, устрою ей вендету. Смотрела за ее передвижениями. Кипела от бешенства и ревущего в груди урагана.
Мне жаль этих людей, для себя обнаружила очевидный факт. Заведомо причислила себя к Бастардам и встала на их сторону. Тошнило от напыщенных взглядов Аристократов и их уверенности в своей исключительности.
Бастардов немного – думаю чуть больше пятидесяти в сравнении с остальными учащимися, которые с трудом помещались на поляне.
– Что за уроды? – громкую фразу разобрала с другой стороны – напрямую от студентов Аристократов, стоящих напротив.
Сама того не желая подняла взгляд, скользнула по рядам многочисленной толпы. Судя по смешкам – это вон та огромная компания, среди нее знакомые лица. Тот парень кудрявый блондин – огромный, спортом занимается скорее всего, под два метра, может чуть меньше. Я ему сразу дала кличку – Пудель. Смеялся громче всех и заливистее и при этом обнимал какого-то парня за плечи и закрывал глаза пальцами. А этот еще выше – клянусь сантиметров на пять точно. Я таких верзил в своей недолгой жизни пока не встречала. И тоже блондин. У них в Арзонте – мода на них? Хотя, нет... вон парень с эрокезом на башке – он под мою Гиену косит? А рядом две брюнетки, которые меня с энтузиазмом встречали и насмехались. Олеся и подруга.
И кому принадлежала фраза? Кому угодно. Мы, конечно, не образец утонченности и элегантности, но уродами, по крайней мере, меня назвать сложно. Я смешалась идеально с толпой, потонула в океане татуировок, набитых почти на все тело, в эрокезах, в синих, зеленых и розовых волосах. На уродов не похожи, на клоунов пожалуй – необычной расцветкой и одеждой мешковатой.
Хочу заметить не все были в странном виде, девушек семь в нормальной одежде, вон и Захар прилично одет и причесан.
Внезапно получила подзатыльник от стоящей рядом Кристинки. Повернулась на соседку с жаждой убийства, бурлящей в крови и капающей... капающей по оголенным коротящим нервам. Чирк. Одна искра и почти замкнуло.
Кристина округлила глаза и указала вниз под ноги. Не сразу поняла, что она имела ввиду, пока соседка не повторила движение головой вниз и не прошептала сквозь зажатую челюсть «не пялься».
Запоздало любопытство закрыла в клетке уединения одно без подруг и друзей. Пусть посидит мой одичавший зверь на привязи, а то кто знает к чему в очередной раз приведет. И мы молча, вперив взгляд в газон, слушали воодушевленную речь преподавателей.
У них плешь в газоне. Заметила некачественную работу садовника, пока втирали о правилах поведения на территории университета и пожеланиях хорошего учебного года.
После торжественной речи отвели в первый учебный блок на третий этаж и госпожа Вивич, та женщина в розовом свитере продолжила читать устав, разбивала на группы.
Тьфу. Я в разных группах с Гиеной и Медведицой. Зато в одной группе со вчерашней психопаткой, которую прибила дверью. Кстати, она сегодня заявилась в нормальной одежде за исключением огромных черных разрисованных глаз.
Когда меня увидала раскрыла пасть и сделала захват челюстью, имитируя укус зверя, и это направлялось в мою сторону.
