Текст книги "Бастарды (СИ)"
Автор книги: Баса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
– Дима! – обернулась в сторону крика. В нашем направлении шла, порхала девушка в белом шелковом платье. Струящаяся при ходьбе ткань подчеркивала каждый изгиб тела. Ветер не трепал волосы девушки, потому что те были красиво уложены, чуть изгибались в противоположную от лица сторону. А Аристократка счастливо улыбалась, глядя на Хаски. Искренне.
Дверь со стороны водителя хлопнула.
– Кристина?
Нет. Френ Мерси пришел вместо дочери. Даже я узнала прекрасную леди Кристину. А ты, собственную невесту не узнал? Как по шаблону. Сашка после такого представления три года назад сопли развешивала мне на кофте. Какой Хаски гад и дал ей отворот поворот настолько жестким методом, показав кто и с кем остается. Пока господа Аристократы обменивались приветствиями, прошла к багажнику, вытащила свои вещи и девчонок, перекинула рюкзак через плечо и захлопнула дверцу.
– Хорошего дня! – под тихие воодушевленные разговоры Аристократов Бастарды в нашем лице покинули парковку.
***
Как же жарко в этой гребаной машине! Едва не взвыл, пока всю дорогу сражался с температурой собственного тела. Какого хрена она так сильно поднималась теперь? Даже Ананину вчера подпалил.
Подзарядила Ананина знатно, слишком знатно. Бастард...Бастард...
Кристина какую-то ахинею на ухо несла, что-то про работу. Точно, она устроилась к папочке на фирму.
Оказывается много в жизни потерял, не трахая Бастардов.
– Дим, ты тут? – на ухо неожиданно очень громко позвала Кристина и улыбнулась.
– Тут.
– Что думаешь?
– По поводу? – коротко поинтересовался. Видимо, что-то пропустил пока думал.
А все Бастарды такие отзывчивые? Трески уверяет, что да.
–...ну можем на пару деньков? ...
Каких пару деньков? Отвлекся на сидящую рядом девушку, пожиравшую нежным взглядом. Отвернулся равнодушно вновь к дороге, игнорируя любование своей персоны. С детства в любви признавалась Кристина, на задних лапках бегала в школе, бесило до трясучки. Однажды вспылил, сказал, что ненавидит неопытных любовниц, гениальная женщина, пошла и переспала с Трески.
И где характер в белокурой головке?
– У мамы будет День Рождения, и мы на пару деньков у них можем поселиться?
О! Да! Только родственников не хватало, начнутся разговоры о свадьбе, о детях.
– Посмотрим, – равнодушно ответил. Привез Кристину к себе на квартиру, придется на пару дней потесниться. Звонок на сотовый спас от намерений девушки явно обозначенных в виде прижатого тела, особенно груди к локтю, я тебя умоляю, Кристина, сегодня пол ночи лапал Ананину...
Ананина похоже поселилась в мыслях, дрянная девчонка.
Ловко извернулся из объятий Кристины и, пообещав скоро вернуться, поехал к отцу.
Глава 27 Улица Дегельса
Дом Хаски расположен в черте города Арзонт на двух главных улицах. На их пересечении. В адресе так и значилось две улицы. Снег никогда не покрывал землю города. Тепло и зелено, разве что ночью чуть холоднее, чем летом. Невысокие деревья, искусно вырезанные в различных формах украшала город.
Вот например, на улице Дегельса – деревья были эффектно изрезаны в зеленое большое сердце. Дегельс – это человек, убивший сам себя в доме номер девять по этой улице. Дом так и остался нетронутым, слегка подкрашенным, а в остальном деревянное маленькое жилье старинных времен покоилось на том же месте, что и шестьсот лет назад.
Мужчина, узнав о измене жены в состоянии аффекта – под воздействием психотропного вещества вырезал всю семью. А потом и сам повесился. Трупы нашли вместе в луже крови, единых в смерти. На территории Арзонта много подобных историй. Где происходил пожар, где цунами обрушилось на самую южную часть острова. Где находился чуть ли не единственный спящий вулкан на весь мир. А где-то тысячу лет назад он действовал.
Много-много интересного хранил Арзонт. Один из самых древних городов, насквозь пропитанный энергией солнца.
На улице Дегельса нашли пристанище Хаски. Под колючим трехметровым забором, под высоким напряжением, снаряженным самой известной техникой безопасности. Оплот. Крепость одной из самых древних семей Немии. На порог дома никогда прежде не ступала нога представителя Вильмонт. Ниразу за две с половиной тысячи лет.
– Наконец, ты приехал, – отец несколько возбужден, словно его что-то беспокоило. Это я понял едва перешел порог дома. Отметил для себя включенный свет во всем коридоре и в примыкающем зале. Двое поваров. Муж с женой громко кричали друг на друга, самые древние их служащие – Бастарды, проверенные временем и старательностью.
– Кого ждем? – разулся на коврике при входе. Давно его здесь не было. Редко появлялся в родовом гнезде, предпочитал уединение собственной квартиры, без огромного количества людей.
– Отдыхал? Я слышал ты распустил Гретту на два дня. Что-то случилось? – отец хмурил лоб и постукивал нервно пальцами по деревянной полке, которая висела сбоку на стене. Туда складывались ключи и документы жителей дома.
– Да. Отдыхать ездил, – на остальное не стал отвечать. Отчитываться не намерен. В конце концов, почти полноправный властитель всего наследства. Дал понять, что о своих решения не намерен кого-либо вводить в курс дела. Повторил вопрос – Кого ждем?
– Вильмонт, – отец ответил на вопрос и скользнул в дверной проем, где находился просторный зал для обедов. Я встряхнул головой. Может ослышался?
– Кого? Что ему здесь понадобилось? – прошел в след за отцом, глядя на сооруженный стол на несколько персон.
– Обсудить последние события. Яхонт умер тебе доложили?
– У нас свои проблемы были. Но что обсуждать?
– Приедет и узнаем. Сергей попросил очень любезно об аудиенции.
– Вильмонт прогибается? – усмехнулся я. – Что-то на него не похоже.
– Воду мутит. Пока проследить ниточку его дел не могу, похоже сегодня и узнаем, – молча переглянулись я и отец. Невиданное дело – две семьи за одним столом.
– Нужно фрак одевать? – чувства юмора сегодня хоть отбавляй. Настроение выше некуда, небывалый энтузиазм. Отдых пошел на пользу.
– К девяти будь готов. Он с сыном. В доме никого не будет, – оставалось только понимающе кивнуть и пойти переодеваться к ужину.
***
Пунктуален, как и всегда, что отметил про себя. Можно было и немного попозже. Еду не всю поставили. Вильмонт не в курсе, что в гости надо приходить с небольшим опозданием, чтобы хозяева успели накрыть на стол.
Со звонком в дверь поднялся вслед за отцом с дивана. Интересно, о чем Вильмонт хочет поговорить? Что такого произошло, что наступил себе на горло и попросил о разговоре. Очень странно.
Сынок в костюме и с проколотой бровью. И с этим...парнем придется делить власть в мире? Что за ирония судьбы. Пугало безмозглое. Мальчик с обложки, со смазливым лицом и головой без мозговых извилин.
Вопреки желанию пришлось здороваться натянуто, хорошо улыбаться не заставили. Мужчины, когда ведут бизнес не общаются между собой, скорее перебрасываются пикировками, в остальном стараются быть безэмоциональными, гладкими и шелковистыми. За этой равниной пряча козырные карты. Сегодня тоже предстояло разыграть партию? Можно начинать?
– Добрый вечер, – безукоризненно вежливый Сергей ни на шаг от этикета не отходил. Был предельно осторожен и аккуратен в подборе слов. Охранников оставил за дверью, давая понять, что уважает хозяев и полностью доверяет. Залог успешного делового соглашения. Похвально. Никого в доме, кроме них. Мать с близняшками на концерте. Младшие братья отправлены на спортивное соревнование насильно отцом, для повышения престижа наследников Хаски.
– Сергей, Павел, устраивайтесь, начнем прежде всего с легкого ужина, а дела подождут, – куда без официоза? – Помоги мне, Дим, – накрывать придется самим. Служащих в целях конспирации отправили домой.
– Только если с легкого ужина. Мне Алла и Аня всегда запрещают есть в конце дня. Желудок должен отдыхать во второй половине дня, – Сергей попытался разрядить обстановку замечанием о семье. Плюс в копилку хорошего настроения, пришлось оценить и улыбнуться.
– Ты должен был сказать запрещала – в прошедшем времени, – Павел до этого только с любопытством оценивал обстановку, помалкивал, а здесь высказался, причем заметно дерзко. – Больше никто не запрещает.
Подчеркнул Павел намеренно холодно и уселся на один из стульев. А пацан с гонором, намекает на смерть средней. Как ее там звали? Аня что ли? О! Как Ананина, вот почему запомнил.
Старший Вильмонт ничего не сказал. Промолчал на явный камень в его огород, потупил взгляд в стол, сделав вид, что не расслышал. Будто между ними плотная стена бетона, через которую не видно и не слышно друг друга.
Ужин проходил в нейтральных темах, по вопросам связанных договоров и о ближайшем представлении в Новый год. После нескольких бокалов виски Вильмонт перешел к сути визита. Начал издалека.
– Разговор надеюсь останется строго между нами? – поинтересовался таким образом, есть ли слежка в доме?
– Конечно, – коротко пообещал отец.
– Более двух тысяч лет мы привыкли считать друг друга врагами, и я ни на минуту не сомневался в этом. Каждый террористический акт не было смысла проверять, цеплялся за любые улики, которые наводили на Арзонт. Пули, производимые у вас, защита, броня. Люди. В последнее время меня навело на сомнения, что не всё твоих рук дело, Сергей, – очень внимательно мужчина посмотрел на отца. Тот, сложив руки в замок, позвякивая часами, сдвинул уголки губ в ухмылке.
– Да неужели? – с сарказмом спросил.– Ты ради этого приехал? Сказать, что был не прав?
Вильмонт не ответил на вызов, продолжил хмурым голосом. Будто уставшим от всего на свете:
– Я тоже не занимаюсь террористическими актами. Это бессмысленно и слишком затратно, а ради чего? Насолить тебе? – у отца ухмылка пропала с лица. Более серьезно осмотрел противника.
– И что ты хочешь сказать?
– Тот теракт – взрыв высотки, в результате которого Дмитрий пострадал, могу от себя озвучить. Не. Моих. Рук. Дело. Я не отдавал приказа. Да. Военные мощности нашего производства. Древнее старье, которым я давно не пользуюсь. У нас на теракте в Герберте тоже были использованы ваши древние взрывные механизмы...
– Ты для этого спрашивал о наших военных ресурсах? – перебил отец. Я чего-то не знал? Опять скрыли подробности. Когда Вильмонт запрашивал информацию? Он и продолжил разговор:
– Двадцать первая серия бомб использовалась в нашей высотке. Никто не пострадал. Малый заряд мощности...
– Если бы хотел, – отец вновь поправил платиновые часы на руке. – Водородной бомбой херакнул, чтобы посильнее.
– Аналогично. Только боюсь моя жена пацифистка. И за попытку причинить вред невинным людям пристрелила бы вместе с дочерьми, – молчание со стороны отца. Сложно понять Вильмонт, к чему завел этот разговор. И честен ли он или ведет какую-то игру. Не дав времени на обдумывание, продолжил Сергей:
– Яхонт скрывался у Баллийцев последние два месяца по одному важному делу. Ты знаешь я вычищаю ПБ – ов? – на вопрос отец кивнул. – Яхонт был замешан в этом деле, поэтому исправлялся таким путем. Я дал ему второе задание попутно – проверить Барса и разузнать всё, что сможет по поводу их летательных аппаратов и крупных группировок. А как мы с вами знаем Яхонт умер. Его выкинули на нашей границе с Баллийцами. Перед смертью он пытался что-то сказать мне.
Вильмонт вытащил телефон из кармана пиджака несколько секунд внимательно всматривался в экран и перемещал пальцы по матрице:
– Вот это единственное, что он оставил, как подсказку. Но я не понимаю, что это означает, – Сергей передал телефон экраном вперед и отдал сначала отцу, потом – мне. Фотография руки левого запястья. С кровавыми прорезями на коже. Глубокие, достаточно заметные. Кривые, но понятные. Он вырезал себе на венах послание?
– И я не знаю, это ответ по какому делу? По моему первому или по второму? Или они оба связаны между собой?
– Поздно ты начал убирать ПБ. Надо было раньше думать, – Павел превышал все свои сыновьи и наследничьи возможности. Переходил допустимую грань отношений. Неприятно видеть наследника Вильмонт, с таким пренебрежением, относящемуся к отцу. Себе подобного поведения не позволял.
– Не стоит указывать на недостатки отца в присутствии чужих, – сделал замечание сопляку. Не мог стерпеть, слишком хотел поставить на место.
– А это мои дела и отца, – борзый слишком. И его называют Ангелом Вильмонт, душой компании и улыбчивым парнем? Слухи жестоко обманывают.
– Но ты находишься в доме моего отца, – был резок и в голосе это проявилось. Замолчал щенок, но был недоволен. Плевать, маленький мальчик.
Вильмонт старший перебил нашу пикировку:
– Паша, твое мнение я выслушал и не стоит каждый раз говорить одно и тоже. Обвинениями делу не поможешь. Я пытаюсь спасти наши семьи от дальнейшей бойни. Если бы не было между нами соперничества может быть не погибло в свое время столько народу. Многих восстаний могли избежать. Ты нам поможешь, сын? – Павел чуть подумал, пострелял недовольно глазами в отца, но последним взял телефон. Изучал, изучал.
– Две скрещенные палки? Ассоциация только одна – X, – все недоверчиво переглянулись.
– Паш, должно быть что-то еще. Этот вывод приходит самым первым. Должно быть что-то на фоне, – покачал устало головой Вильмонт, а мой отец начал размышлять вслух:
– Значит, зацепка у нас была с крыльями. Барс – является коренным жителем Баллийцев. Как нам всем известно, один из самых богатых людей. Из родной страны по возможности не высовывается. Едва пересечет границу наши спецы ему голову по основанию отрежут. На его счету два десятка убийств и более сотни денежных махинаций. Крыльями занимается не одно поколение Барса. Весь мир Баллийцев подстроен под их производство.
– Значит кто-то с нашей стороны работает на него, – озвучил мысль Сергей Вильмонт в перерыве между словами отца. Вроде и не перебил, но и не дослушал.
– Из ума выжил, Вильмонт? – Дима был мысленно солидарен с отцом по поводу умственных особенностей конкурента, но тактично промолчал. Все-таки возраст уважал. – Крупные сливы на счета мы бы отследили. Перемещение незаконное через энергетическую сферу – засекли. Незаконные группировки Немийцев – все под колпаком. Знаем количество и начальников. Действуют с нашего молчаливого одобрения. Как? Вильмонт? Как мы могли пропустить работающего за спиной?
Отец руками размахивал перед лицом, будто спрашивая у всевышней энергии ответа.
– Я не шучу. Почему мы так люто конкурируем не одну тысячу лет? У меня нет ненависти к вам. Две тысячи лет прошло, причины ненависти слишком размыты в памяти. Конкуренция? Да, пожалуй. Я буду из-под носа у вас вытягивать более выгодных поставщиков, сбавляя цену. Но я не буду тратить миллионы, чтобы взорвать небоскреб и похоронить десятки жителей. Это элементарно не выгодно для бизнесмена. Потеря потенциального клиента. А вспомните – сколько раз мы хотели породниться? И почему каждый раз что-то происходило? Кто повесился, кто попал в аварию. Это всё странно. Зато когда мы не контактируем напрямую. Устанавливается тишь да гладь, особых проблем нет. Едва встречаемся – град проблем сыпется на голову. На мою дочь – Аню не первый раз совершили покушение, – Павел посмотрел на отца со слепящей злостью в глазах. – Два года назад помните, когда Дмитрий послал предложение на заключение брака, Аня сразу отправила отказ.
Нашлась королевна, но промолчал. Ему тоже свадьба не нужна была, делал по просьбе отца. Вильмонт достойны родства.
– Тогда ей в машину вшили иксовый заряд двадцать первой серии.
– Это когда она в аварию попала? – Павел не умел слушать, все время на эмоциях.
– Это не она попала в аварию, а я ей велел в столб въезжать, – поправил старший Вильмонт. – Наши движки вылетают вверх при лобовом столкновении, таким образом удалось избежать взрыва в салоне.
Опять Павел прервал отца, громко задав вопрос:
– А где Кирилл был? Как вообще в ее машину бомба могла попасть?
– Аня втайне от меня и Кирилла решила поступить в военку. Ехала на поступление. Кольцо оставила дома. Ты знаешь, я был против. – Военку?! Баба!? Удивлен, так удивлен.
– Это началось сразу непосредственно после отказа Ани выйти за тебя, Дима, замуж, – бровь на лоб взмыла вопросительно. И на что Вильмонт намекал? Что за вздор? Мне зачем нужна мелкая соплячка, пусть и с кучей денег. Ответил спокойно без эмоций:
– Я послал предложение, отдавая дань традиции. Не больше не меньше. Вашу Аню не знал и не желал жениться на ней, не больше чем на ком-то другом.
Сергей Вильмонт коротко кивнул и продолжил:
– Второй случай нападения произошел после знакомства Виталика и Ани. Я опять связал это нападение с вами. Неизвестные забрались к нам в пентхаус в Новый год. Дома были я, Аня и Алиса – младшая наша. И теперь вспоминаю обстрел склада на острове, смертников. Нападавшие исчезли в окно с двадцать восьмого этажа.
Третий был в августе. Пб-ники встретили Аню на улице. Охранника не было рядом. Шмонт был с ней, как в прочем и всегда, поэтому не волновался. Но они поссорились...
– Напрашивается вывод – как только есть намек на сближение нам вставляют палки в колеса? – я удивленно озвучил мысль, даже перебил мужчину старше. – Два запроса на свадебный контракт – нападение. Остров объединенный – нападение.
– Именно к этому выводу я и пришел. И почему раньше никаких сомнений не возникало? За нашими спинами действует кто-то третий. Умело руководит, как марионетками. Как бы не было это отвратительно, но кто-то нас переиграл. Только вопрос почему? Почему этот кто-то нас разъединяет, а не уничтожает? Спокойно позволяет процветать?
– Значит по одиночке мы для него не опасны, – ответил мой отец.
– Значит так, – закончил мысль Сергей.
И воцарилось затишье, долгое и изнуряющее. Прямо как бывает перед бурей, не ждешь, но она приходит. Причиняет море неудобств, может и утопить. И, кажется, пора подготовиться к войне по серьезней, чем была до этого.
Спасибо всем за чтение)
Глава 28 «Мятеж»
Прошу прощения за возможные ошибки, автор не робот.
...
На балконе хорошо. Ветер развевал волосы, заставлял их попадать мне на на губы и глаза. Один раз едва не сожгла наращенные пряди прикуренной сигаретой. Поздний час, а я не могла заснуть в кровати, вышла подышать свежим воздухом. Думала отрублюсь после бессонной ночи с Аристократом, ведь он почти не дал поспать. А утром, едва заснула разбудила боль, что съедала каждый милоиметр плоти.
Три утра, немного прохладно, потому накинула легкую ветровку. Пятнадцать градусов тепла приблизительно и это начало зимы для Арзонта.
В шкуре Бастарда постоянно курила. Пепельница на пластиковом столе истыкана огромным количеством бычков не все, конечно, мои, но многие. Спокойствие похоже отняли навсегда.
Плечи покрылись заметными мурашками от воспоминаний, не от ветра, подувшего на кожу. Кадр за кадром возвращался в течение дня.
Хаски не дал забыть. Что это? Акт мести в извращенной форме?
Рука с сигаретой дрогнула, пепел осыпался на стол. Поспешно смахнула на бетонный пол под ноги, ветер все равно сдует мусор с балкона.
Дверь распахнулась за спиной, впуская Волчицу, в ночнушке и теплой куртке.
– Ты здесь? – прошмыгнула неуклюже на балкон и зевнула подруга. – Я думала забрал Глен. Настолько понравилось господину Хаски, что решил использовать в пожизненном рабстве?
Евлампии смешно. Поражаюсь ее отношению к жизни. Извечно спокойна, никогда не видела ее расстроенной. Не то, что я. Всегда считала себя сильной, а тут не способна стала сдерживать эмоции: грущу, плачу, печалюсь. Где заводная без башки Анна Вильмонт, крутящая мальчиками, как кнутом для дрессуры диких зверей?
Подруга примостила худые бедра на стул, прикурила сигарету. Интересно, быстро сдохнем от никотина? Мои легкие почернели? Или папа успеет пересадить новые? Я бы не против умереть сейчас.
В прошлый раз была довольна тем фактом, что отпинали, а не изнасиловали. Рано радовалась – каждый получил по заслугам. Получи, Вильмонт, за пожизненный обман перед Аристократами.
Сигарета истлела окончательно. Перевернула бычок и затушила в пепельнице, давя пепел, размазывая по стенкам прозрачного блюда. Красные угольки затухали медленно, так же плавно, как я перекрывала доступ к кислороду. Мне сегодня тоже перекрыли доступ к кислороду. Повернули фитиль – возвращать в обратную сторону не желала.
– Что за убитая моська? – шикарная улыбка у Волчицы. Подруга подтолкнула меня в голое колено ладонью. – Ты сама не своя. Где, заноза Ананина? Где бесстрашная Анька, перед которой даже я спасовала в первый день при нашем знакомстве? Не твоя страшенная морда, поверь, мы бы подрались!
Я улыбнулась над воспоминанием, сколько времени прошло... хорошего...плохого.
Но разговаривать не могла, мне язык отрезало сегодня ночью. Его слишком много использовали, он грязный, самой тошно.
– Ты надеюсь кончать с жизнью не собралась? Обычно с таким фейсом сигают с балкона. У нас хоть и третий этаж, но ноги сломать можно, – пыталась развеселить подруга. Волчица – комик, где бы записать, обычно я ехидничаю.
– Я похожа, на ту, что может прыгнуть с крыши?
– Сегодня похожа...
– Плохого обо мне мнения. Я – паразит, ко всему приспосабливаюсь, к унижениям тоже, – ответила, но в глаза не могла смотреть Волчице. Боялась показать свои самые черные воспоминания.
– Поверь это не унижения, – смешинки пропали из ее речи. Я побернулась к подруге, брови чуть нахмурила, что-то странное прозвучало. – Аристократы знали, что я зарабатываю на жизнь, продавая тело. Думаешь, они этим не воспользовались?
Ясно. Ее тоже. Там. В кафе. Польски? Он же имел на нее виды. Будто услышав мои молчаливые размышления, Евлампия ответила:
– И Польски. И Трески, – О, всевышние силы! Чтобы передать мое эмоциональное состояние не хватило бы ни многообразия Немийского словарного запаса, ни плюсуя Баллийский. И всех букв не достаточно, чтобы описать гремучую взрывную смесь, которая плескалась в сосуде тела. Чуть-чуть пошатнешь, и она разольется за край.
– Я удивляюсь порой, насколько ты наивна для Бастарда, – улыбка опять вернулась к подруге на лицо вместе с фразой.
– Есть немного, – расплывчато ответила ей.
Голову устала держать влево повернутым к девушке, поэтому вернула прямо, на деревья перед окном и на зеленый газон. В поздний час народа не было, щебет птиц. Какие обманчивые благоухающие деревья в этом Аристократовском парке – там где мы знакомились, как выразился Глен, где выбирали девушек для развлечения. Помню Хаски тогда откуда-то пришел в самом конце и прогнал нас – не понравились наши рожи. Все-таки первое впечатление оказалось верным. Оно кричало не своим голосом – бойся, бойся его.
– Знаешь, почему я работаю шлюхой? – я поморщилась от этого слова.
– Это не мое дело. Волчица, ты веришь, что спрыгну с балкона? Не... Хаски не дождется. Паразиты ко всему привыкают...
– Я жила НЕ в интернате всю жизнь, – резко перебила мой монолог Евлампия. – Насколько знаю, батек был богатеньким, заделал какой-то нищенке ребенка и выкупил из интерната, поиграться решил, наверное, в заботливого папочку. А потом в одиннадцать лет продал девочку в Амиак... – словарный запас окончательно забылся в моем мозгу, ниодного слова не могла вспомнить. Кто из нас еще урод? Аристократы или Бастарды? Моральные уроды естественно первые – у них нет определения ценности жизни. Им практически не страшна смерть, до определенного момента, когда плавно начнут отмирать жизненноважные органы, отказывать, барахлить.
Аристократам не страшны болезни, они являются их скрытыми переносчиками, но Бастардам они способны предать эту смертельную болезнь.
– Следуя твоим понятиям и Кристинки, следовало в одиннадцать лет сдаться и перерезать себе горло? – обвиняюще спросила подруга, я как раз сейчас изучала ее взглядом, но ответить не смогла на молчаливой укор, поэтому оставалось отвернуться и смотреть на развевающийся пепел на столе. Сдох, рассыпался, но по-прежнему стремился двигаться, не исчезать бесследно.
– Ничего и на моей улице проедет эта как...ее.. машина с деньгами... – задумалась Волчица, почесав щеку, словно там сидел назойливый комар. Нет, комаров не было, исключительно ветер к нам притрагивался ледяными касаниями.
– Инкассатор, – подсказала Волчице, та поднималась со стула. – Во! Точно. Проедет по моей улице инкассатор, пошла спать. Рано вставать, а то мы столько прогуляли, преподы уроют...
– Я твоему инкассатору лично шины проколю! – засмеялась негромко, зато чуть счастливее в след уходящей подруге.
– Жду! – озвучила Волчица и вышла в коридор, оставив капельку тепла для душевного спокойствия.
Забуду. Забуду. Всё. Как страшный сон. Закрою глаза и претворюсь, что ничего между нами не было: ни насилия, ни секса под афродизиаком. Хаски отомстил достаточно для реабелитации своей гордости, осталось не попадаться больше на глаза.
***
Люблю это место, зеленая зона под третьим этажом, далеко от основных дорог Арзонта, от скопления народа, где царствовала приятная тишина, которую подарила мать. Она архитектор – выдающийся по моему мнению, правда, как у всех творческих людей, у нее иногда ум за разум заходил.
Моя квартира расположена в доме-пианино, черно-белые клавиши в виде стен, попеременно сменялись стеклами по всему кругу здания, которое держалось на одной ножке – подставке.
Поначалу отплевывался от этого ужаса, а потом свыкся, к тому же, нечастый гость, половину времени обитал в общежитие университета.
Жарко опять. Третью ночь подряд боролся с жарой. На работе сжег важный документ неосознанно, потом полдня с Греттой восстанавливали. Даже ежедневный секс не помогал спастись от жары.
Третью ночь подпирал локтями перила балкона, наблюдал за далекими огнями города, заодно без майки в одних шортах охлаждал ледяными порывами ветра из окна тело.
И как результат – ни-хре-на не помогало! Секса хочу!
В тринадцать лет таким сексуальноозабоченным не был. На ухо раздался противный электронный голос:
– Абонент вне зоны действия сети...– отнял раздраженно телефон и запихнул в карман шорт. За каким спрашивается Бастардом я ей дарил средство связи? Чтобы вот в такие моменты позвонить!
Глупый Бастард! Неужели не поняла, что лучше не злить.
А вообще поразительное тупоумие, с самого начала не понять, что хотел от девушки, правда сложно было разглядеть в ней представительницу прекрасного пола, кстати, очень даже «прекрасного пола», как оказалось.
Надо было еще в спортзале нагнуть, ведь не спроста обратил внимание на простого Бастарда.
За чем-то пытался опустить на дно, избивал, на ринг таскал, что за бред!? Усмехнулся глупости собственного поведения.
Три дня назад понял чего жаждал получить от нее – какого ответа. Что хотел от девушки. Увидеть как Бастард, распластанная в его власти, прикусывала нижнюю, пухлую губу, сразу возникало желание присоединиться к сладкому пиру и тоже попробовать мягкость поцелуя. Как доверчиво выгибалась на встречу его резким выпадам, обхватывая словно изнутри плотно-плотно, тесно-тесно, мягко и тепло. Ее дрожащие в экстазе ресницы.
И знать, что это доставлял он ей это удовольствие. Именно он владел ею, он заставлял ее выгибаться, протяжно стонать, будто резал, а не ласкал. Это ощущение, когда взбалмошная девчонка превращалась в податливое, трепетное создание в его руках ни на что не похоже...
Всё. Всё. Ледяной душ и вставать на работу. Вышел в темноту кухни, ведь солнце не думало вставать.
Громкая музыка из кармана шорт отвлекла от лишних раздумий. И кому мог понадобиться ранним утром? С удивлением обнаружил надпись «Польски», поэтому пришлось ответить на вызов.
– Не разбудил? – поинтересовался друг.
– Если бы спал – не ответил, а то не знаешь, – ледяной душ отменил, прошел к столу в форме буквы «П», уселся на красный барный стул, так было удобнее ноги расслабленно протянуть. – Что надо?
– Что надо? – переспросил удивленный Санек. – Новости, когда последний смотрел или интересовался? Твоя страна на грани восстания, – с сарказмом начал комедиант. Я резко перебил, нотации и театральные выступления сильно раздражали постоянно:
– Ближе к теме.
– Правда не видел? Все СМИ разрываются про Аристократку – полигенома?
– А...это...видел, естественно. Два Бастарда не смогли поделить полигенома? А от меня, что требуется? – сидел и пялился я в столещницу. Мозг никак не желал работать последние дни. Слишком плодотворно отдохнул, не перестраивались мысли на рабочий лад. Это всё Ананина виновата, развратная девчонка, заняла все думы.
– Сегодня ночью возле административного центра собралась толпа, Диман, – выделил ко мне обращение. – И громко скандировала «Хаски, куда смотрел когда убирал ПБ-ников!» и в подобном духе. Много полилось на вас грязи. К тому же, в прессу всплыла интересная информация – ваша фотка с Ананиной на ринге, хорошо ее лица не видно. И еще – слушки про наш отдых в Белесье. Ты у нас теперь – предатель, якшаешься с Бастардами, – насмешливо закончил друг.
Вот ведь...не живется людям спокойно. Поднялся со стула, очень сильно захотелось выпить ледяной воды из-под крана, ничего горячего, только холод.
– А ты куда смотрел, когда толпа собралась? – пока наливал воду озвучил устало. Шум заглушал громкий кавардак в голове.
– Расслабился. Понятия не имел, что такой диссонанс вызовет новость. Казалось Аристократы успокоились по отношению к Бастардам и опять резко волна недовольных. Что делаем?
–Что? Что? – как приятно скользила холодная, холодная вода внутри тела. Вот бы еще раз поделиться жаром с кем-нибудь...А тут эти неумные людишки. – Стандартная схема. С Маски свяжись слушок какой-нибудь пустите, грязью кого-нибудь полейте. Санек, не мне учить. А сборища митингующих на корню пресекай, КМД-ков моих захвати и вышагивай с транспарантами «Хаски за мир во всем мире!»
– Понял! – вздохнул устало Санек. – Ночами не сплю. А ты как? Кристина не уехала?
– Нет. Как раз-таки Кристина, ну ооочень, помогает последние несколько дней. Я готов пересмотреть свои мысли насчет женитьбы. Удобно...когда...слушай давай закругляемся...скоро на работу, а надо...– звонок сбросил, прежде чем попрощался. Время-то поджимает. В конце концов какая разница трахать милую, добрую Кристину? Или других Бастардов? Или одну мелкую соплячку, что не покидала мысли в последнее время, всё чаще и чаще появлялась в них. Решила застолбить место для себя – поздравляю, Бастард, почти удалось.
***
Не было времени много думать, вспоминать, анализировать. Ненавижу это занятие, а в последнее время приходилось следить за собственными эмоциями. Приглушать, когда они слишком фонтанировали.
Здорово похудела, и грудь, кажется, стала меньше. По ее объемам обычно и определяла степень худобы.
Дмитрий Сергеевич не появлялся, наверное, развлекался с невесточкой. Красивая дамочка, чем-то напоминает Сашу мою, похоже у Хаски длиноногие блондинки в почете. Себя оглядела и одежду спортивную, а я как к девушкам его вкуса затесалась? Коротконогая брюнетка.
