Текст книги "Бастарды (СИ)"
Автор книги: Баса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
Глава 16 «Перемирие»
Заживали раны неделю, которую провела спокойно. Интерес со стороны Аристократов к Бастардам уменьшился, не так часто цеплялись. Некоторых девушек приватизировали, как потенциальных наложниц для султанов, вот их и доставали. А остальным доставалось что-то сделать, где-то помыть, где-то убрать.
Меня в очках, с перебинтованной рукой заставил Глен отмывать ему апартаменты, физически ниразу не притронулся пальцем. Кристинка от нечего делать, видимо у нее ломка, по вечерам переодевалась в нормальную одежду и дефилировала перед нами, как на подиуме. Волчица стала почти нашей четвертой соседкой, была бы кровать – переселилась.
Бегали курить в компании с Захаром, Беатриче и Колдуном. Три дружка, спасшие в коварный день знакомства с Хаски. Парни оказались спокойные, уравновешенные, местами смешные.
Прошла неделя с момента последней встречи с Хаски на ринге. Старалась поддерживать огонек ненависти, старательно раздувала, искорки выбивала и вспоминала все плохое, что он сделал и сказал. Но...
Пусть притащил туда, пусть оскорблял. Но не оставил помирать. Я проиграла бой, а он все равно вытащил, довез до общежития, позаботился о лекарствах. Вспоминала отдельные фрагменты.
Хаски нес на руках. Пускай ненавидит Бастардов, но не побрезговал нести потного, испачканного кровью Бастарда, а потом положить в машину. Не умею сильно презирать. Ненависть догорела – пепел рассыпался.
Я его больше не видела целую неделю. И мне так спокойно, лучше. Почему не умею люто ненавидеть, чтобы раз и навсегда? И почему так страстно жажду ненавидеть?
Необходимо съездить к Ивану, но что-то останавливало.
Парень – единственный болтик, держащий конструкцию, которая рассыпалась в свое время. Анна Вильмонт. И я боюсь показывать ему жизнь Ананиной, мало ли разрушит?
***
Перемещалась по главному корпусу университета как-то среди недели. Здесь учились Аристократы.
Наши занятия закончились. Преподаватель велел сдать журнал в деканат, а он находился в этом главном корпусе. Люди поливали пренебрежением словно помоями, пока передвигалась, гремя цепями на весь коридор. Журнал держала очень крепко пальцами.
Будто пуля вошла в сердце, пробив насквозь. Тяжелые удары ошеломленного органа отдавались в горле. Едва журнал не выпал из побелевших пальцев, настолько сильно вцепилась в спасательный предмет. Испытала чувство, похожее на то, кргда кипятком плеснули в лицо. Дмитрий. Дмитрий Хаски.
Группа Аристократов в рекреации возле окна, и он там был. Неизменные представители голубой крови: Имина, Олеся, Виталик с Пуделем и Трески. Весь бомонд, а я быстро спрятала глаза впереди по коридору сквозь толпу людей. Ничего не видела и видеть не собиралась. Отсчитывала секунды, проходя мимо. Позовет, не позовет. Плохо скрываемая фальсификация.
– Ананина, – нет. Это не его хриплый низковатый голос. Это тоже бас, но больно горластый и веселый. – А ты живая!
Открыл Немию называется. Я досчитала до пяти. Будто бы ужасно скучно быть с ними. Слушать их голоса и вообще отвечать.
– Что? – но шаг сбавила. Остановилась. Хотела руки скрестить на груди, но зачем? Я же не нервничаю?
– Иди...иди..сюда, – Пудель очень часто махал рукой, призывая к подоконнику. – Посмотрим на твою опухшую физию.
Почему должна быть опухшая физия? Я вроде вчера не пила? Ааа. Дошло, пока шла к окну под симфонию музыки сердца. Он имел ввиду припухлость после побоев. Как не странно. Только на губе одна болячка осталась. Пудель улыбался. Рад моему появлению?
– И не скажешь, что ее мутузили, – Олеся хмыкнула и отвернулась. Посчитав, что долго смотреть на Бастарда опасно – могу заразить. Я не знала на кого посмотреть. По идее на того, кто говорил, но успела разглядеть массивные ноги в спортивных черных штанах с белыми надписями. Много чести смотреть на него. Поэтому взглядом прожигала кого угодно, только не Хаски.
– Откуда приемы самообороны знаешь? – пришлось поднимать взгляд, когда напрямую обратился. Как не хотелось, но пришлось.
Невероятно голубые глаза. По цвету, как у меня. Светлые, как голубое небо у нас в июле. Странно, я до этого не знала какие у него глаза. Так, стоп, а у Леньки какие глаза? Карие? Нет? Или зеленые? Замучили сомнения. Карие. Точно. Ну не могла, за три года не разглядеть цвет глаз. И пока я билась в конвульсиях сомнений на меня выжидательно уставились.
– Ананина, прием! – усмехнулся Хаски, чуть сверкнул зубами и помахал рукой перед лицом. – Ты в меня влюбилась!?
Смех проревел на рекреацию, проходящие студенты мимо оглядывались на нас, как на центр мира. Смутилась немного, но надеюсь не покраснела. Краснела с опозданием, не сразу. Лицо едва не треснуло от натуги, пока пыталась сделать его непробиваемо-равнодушным.
– Не каждая девушка любит двухметровых блондинов с голубыми глазами. – Рукой обвела его габариты с ног до головы. Смех стих моментально.
Я с трудом до груди его доставала. Смешно, как кошка и медведь. Нет. На медведя не похож, скорее на снежного барса. Никогда не видела диковинное животное в живую, только на фотографиях. На севере водились.
– Ну да, Ананина, – Олеся решила поддержать друга, взяв на себя разговор, пока Дмитрий решал мою участь. – Ты предпочитаешь страшненьких, убогих, кривоглазых и криворуких.
Я тяжело вздохнула. Не клеился разговор. И всему виной Хаски.
– Если это все, что вы хотели узнать, то я пойду, – выразительно подняла журнал, намекая что пора.
После моей фразы дверь в одну из аудиторий распахнулась и молодой мужчина в очках пригласил кого-то войти. Похоже их. Приостановилась, надеясь что Аристократы исчезнут и останусь одна. Толпа стала редеть, но не собеседники. Когда исчезнут!?
Когда собеседники пришли в движение, вздохнула с облегчением.
А потом вдох застрял в груди, и я не могла его продохнуть некоторое время. Господин Хаски, отсоединивший бедро от подоконника, положил руку мне на плечо. Это, как кувалду положить на голову, такое же громоподобное ощущение, подкашивающее колени. Дмитрий развернул меня и настойчиво подталкивал к двери вместе с собой. Я не сопротивлялась. Выпучила глаза на дверь. Меня ведут к ним в аудиторию. И никто ничего не сказал. Никто. Нормально!?
Преподаватель в дверях с улыбкой отвечал на приветствия. В очках, довольно приятной наружности. Очки скорее всего для стиля. Мало у кого встречалась врожденная слепота. Когда Хаски, держа меня за плечи, вел ко входу, я и преподаватель встретились глазами. Педагог сначала со мной, а потом с моей спиной. Надо отдать должное, не сплоховал.
– Дмитрий, у нас новый студент? – с улыбкой спросил.
– Учимся соц общению, – хмыкнуло сзади тело, так и продолжая направлять. Интересно, и почему я не сопротивлялась. Польски оказался сбоку, мы вместе поднимались по лестнице. Длинные парты выстроились с правой и с левой стороны.
Сколько тут народа помещалось? Плечи со временем перестали чувствовать тяжесть, но затылок напекало от дыхания. Обязательно спрашивается близко идти? В душе была сегодня? Вроде – да. Голову помыла. Должна благоухать. Боев сегодня не было.
– А можно узнать, зачем я здесь? – заговорчески прошептала на ухо Пуделю, или скорее его локтю левому, но тот донес информацию до ушей хозяина. Потому что Санек пожал плечами неопределенно.
Пристанище нашли на седьмом ряду. Странная комбинация. У стены в самом конце располагалась моя тушка, насильственно усаженная. Затем Хаски, от него я забилась прямо к стенке. Демонстративно отодвинула стул. На мое перемещение он только приподнял бровь, молчаливо вопрашивая, что это значит. Гордо задернула нос, как мне показалось, и повернулась к преподавателю. Вслушивалась в приветственную речб.
Внимательно оглядела народ на предмет знакомых. Мало ли? Кого встречала? Чисто.
Дмитрий Сергеевич развалился на стуле, ноги раздвинув в разные стороны. Его коленка очень мешала. Чувствовала от нее угрозу. Через чур длинные ножища. Максимально убрала в бок свои нижние конечности. Не знаю заметил или нет. А потом мужская рука опустила на пустую парту, конечно если не считать всяких надписей на ней, развернутую тетрадь.
– Пиши, – услышала обращение в свой адрес. Искоса глянула.
– А тебе лень? Или наследник не снизойдет до того, чтобы лекции строчить? – с усмешкой прошептала. Все-таки урок. С горечью под руку осознала, что подколы Хаски не трогали. Дмитрий просунул ручку на парту. Скрестил руки под массивной грудью, обтянутой спортивной курткой на молнии. Аристократы, чертовы!
А я подтянула корпус поближе к парте и начала прислушиваться к лекции. Может пнуть Хаски под партой? Когда-нибудь мы сочтемся по всем статьям. Торжественно обещаю.
Преподаватель начал урок. Дима постучал костяшками правой руки по тетрадке, как бы намекая пиши. А его веселила ситуация, судя по ямочкам на щеках. Локоть парня рядом с моим телом излучал опасную радиацию для душевного спокойствия.
Левую руку я спрятала внизу подальше от конечностей чужих. Боялась находиться с парнем на близком расстоянии. Дожили...
«Во времена первого наплыва Бастардов... в первые два десятка лет мы потеряли около тридцати процентов населения. Нашу кровь отравили слишком многие...» – краем уха слушала и понимала, что это не следовало записывать. Преподаватель менял интонации в голосе, когда следовало, а когда нет.
От темы пыталась абстрагироваться, потому что намеки которые он делал в отношении Бастардов были весьма однобоки. Глаза не поднимала от тетради, пока не начала взрываться внутри, бурлить от крови Бастардов.
« Смешение крови Немийской женщины с Баллийцем привело к рождению первого в мире Бастарда– человека без вирусного барьера. Предположительно, после того случая стали возникать проблемы с деторождением. Чего никогда не наблюдалось...»
Не первый раз слышала теорию Бравады, который обвинял в потере способности к самовоспроизведению себе подобных и к потере связи с источниками энергии – Бастардов. А я всегда остро реагировала на провокации.
Когда Баллийцы переступили порог Немийской территории с тех пор нас и преследовало постепенное вымирание, как нации. Тогда и появился первый в Немии Бастард, рожденный вне брака. Слабый человек, чью мать казнили, узнав об измене мужу. С тех пор у Стардовцев и остался закон о казни за неверность супруги.
« Семьи могли иметь по пять и шесть детей без особых проблем. Дети рождались без отклонений, а сейчас, как не посмотришь болезнь на болезни, даже среди Аристократов..» – Кажется, лицо начало краснеть. Опустила любопытные глаза вниз к лекторскому столу, где вышагивал преподаватель взад и вперед. В какой-то момент развернул лицо ко мне преподаватель:
– Вот вы, – ткнул указкой в направлении нашего стола и улыбка чуть озарила его глаза. – Вы знакомы с теорией Бравады? Ах, да... Вас в интернате, наверное, не знакомили с этой теорией. Вы жили в блаженном неведении, что совершили своим появлении и, как очернили наши энергетические потоки. Знаете ли вы, что являетесь ублюдком? Помесью нас и Баллийцев?
Несколько секунд буравила глаза преподавателя, как и он мои. Была бы дрель – задреллила насмерть. Мой папенька способен предоставить полное генеалогическое древо, согласно которому у меня самая голубая кровь – о которой ты и не мечтал.
– Это лишь...
– Согласно ней... – услышала вместе со мной голос слева. Хаски что-то хотел сказать, но замолчал, когда решила за себя постоять. Да ну?
– Что вы сказали? – переспросил не менее удивленный преподаватель. У кого он спрашивал не понятно, но ответила я.
– Говорю, что это согласно теории Бравады. Могу со сто процентной уверенностью заявить – в моей крови никогда не было примеси Баллийцев, поэтому не считаю себя ублюдком.
– Откуда...?
– Существует еще две теории относительно нашей не способности к деторождению и вымиранию. И какая из них вернее, никто не знает.
– Да? – преподаватель вернул себе уверенности. – Какие например?
– Согласно первой – причиной тоже являлись Баллийцы. Вирус, который передавался воздушно-капельным путем, полученный после общения с новой расой.
– А вторая теория?
– Кому-то понадобилась куча денег, – я расслабилась, спиной удобно устроилась на стуле. Ручкой постукивала по парте. Историю прошлых времен, разве что третьеклашка не знает. С пятого класса вводили этот предмет. Надо бы совсем тупой, чтобы не ответить на эти вопросы.
– А поподробнее?
– Где есть болезнь, там есть и лекарство. Сначала разработали лекарство, а потом и вирус. Только не до конца изучили. И лекарства на нас не действуют.
– Поразительно, – мужчина хмыкнул. – Вы занимались самообучением. Не думал, что в интернатах преподают углубленную историю.
– Типа того, – впервые убрала прямой взгляд от учителя. Устала врать. На каждом шагу вру. Всем и каждому. Сгорю после смерти где-нибудь под землей за вранье.
Звонок об окончании пары помог, остудил интерес и не пришлось дальше слушать вопросы.
Зато не осталась без внимания от соседа, пока закрывала тетрадь и отдавала ручку постоянно чувствовала слежку. Наконец, устав от преследования, поднялась со стула. Звонок прозвенел, а мы сидели без движения.
– Ну что? – спросила недовольно. Хаски по-прежнему сидел и пристально изучал меня, как новое неизведанное вещество, на глаз пытаясь определить состав и его свойства. Пока не удавалось. Глубоко задумчивый он.
– Ты образована, – странный ответ. Среди Бастардов нет заучек? Может я где-то прокололась.
Что знала о Бастардах? Вероятно допустила промах, и они на самом деле отставали от Аристократов в развитии? Вроде нет. Используем мозг одинаково, способности у всех разные. Кажется, мой мыслительный процесс наглядно можно было понять по лицу, потому что сосед поспешил добавить:
– Это необычно и странно, – пальцами парень громко щелкал по парте, что создавалось впечатление будто собирался деревяшку пробить. Я опять не поняла, что странного? Может мысли читал, потому что перестал стучать по парте.
– Для девушки, – медленно, чтобы я поняла добавил. Неужели меня стали причислять к разряду девушек, а не только к Бастарду? Потолок должен обязательно рухнуть на головы, а стул под Аристократом незамедлительно обвалиться.
Не зная, что ответить, стояла и молчала, как лучшая скульптура, изображенная в профас. Хаски оценил мое замешательство смешком. Показал ямочки на щеках и чуть ослабил притяжение взгляда. Тогда смогла расслабиться и ответить хоть и глупость, но не показать, что смутил.
– Сочувствую тебе, коль ты имел дело с девушками умственно-отсталыми, – гордо процитировала, а он только сильнее заулыбался, не знаю искренне или же натянуто? Похоже, развеселила.
Хаски выпрямил спину на стуле. Ноги, которые раньше загораживали путь, отступили назад. Разрешил капитулировать на выход через него. Что я и захотела сделать.
Навострила тридцать седьмой размер обуви на выход. Колено Хаски уперлось в ребро парты, оставшись навису. Ни туда, ни сюда. Улыбки убрал и на меня посмотрел. Снизу – вверх в ожидании реакции.
Ему весело играть? Вроде должен быть чем-то занят? А на паре пялился на меня, чем занимаюсь. И вовсе не работал, как думала. Просто использовал, как объект развлечений.
Ну, Хаски! Мысленно потрясла кулаком возле его носа, но на самом деле, стиснула зубы. Закинула бедра на парту, ноги подняла вверх к груди и сжала в коленях. Прокрутилась на точке опоры, и специально небрежно провела над его тетрадкой грязными кедами. Не задела, не испачкала. Спрыгнула с парты вниз, где хозяева покинули места на шестом ряду.
– Ананина, пока! – обратился Польски, пока я гордо прошествовала мимо них. Хоть бы помогли. Виталик дружелюбно помахивал рукой, как лучшему другу.
Я – объект общественных насмешек? Могли и помочь в общении с Хаски. Потому что с ним найти общий язык не возможно, да мы и не старались. Весь его вид, кричащий какой он распрекрасный, раздражал. Неужели нельзя немного спуститься с небес к нам смертным на землю?
Зачем ему понадобилось делать добрые дела и мнение о нем улучшать? Лучше бы бросил подыхать на ринге.
Глава 17 «Танцы – камон»
На улицах города стояла изнуряющая жара для ноября месяца. От нагретого дорожного покрытия пылало огнем. Окна в машине опущены с целью впустить свежего воздуха в душное помещение. Слишком горячий год.
– Какие планы на вечер? – Польски сбоку умудрялся перекрикивать порывы ветра, разгуливающие в машине, и музыку, играющую на фоне. Я очнулся от раздумий, повел плечами, сбрасывая напряжение:
– Что?
– Чем займемся? Вечер свободный. Ты опять на стройку?
– Нет. Сегодня нет, – отрицательно покачал головой. Локоть левой руки лежал на двери.
– Ты какой-то молчаливый. О чем задумался? – не отставал Санек.
– Отстань от него, – вмешался сзади второй голос. – Он за рулем. Вот остановимся и будешь донимать.
– Спасибо, Виталик, – чуть-чуть улыбнуться я себе позволил, но вновь погрузился в мысли.
– Ну и что с тобой? – Санек решил проигнорировать предостережение от соседа сзади. После непродолжительной паузы, я нажав на левой двери небольшую округлую кнопку, поднял стекло. И почти в идеальной тишине озвучил мысли:
– До конца марта с Кристиной должны официально объявить о помолвке. Отец не отойдет от дел, пока не женюсь.
– Отец твой – суровый малый, – усмехнулся Польски. – Что тебя останавливает? Вы четыре года официально пара. Знаете друг друга. Она тебя боготворит. Ты знал, когда подписывал договор...
– Знал... – кивнул согласно, не отрывая взгляда от дороги. – Но понятия не имел, что свобода так быстро закончится, – со смешком на пару подвел итог.
– По-моему, друг мой, – похлопал его по плечу Виталик с пассажирского заднего сидения. – Ты заелся!
– Это он прав, – указал пальцем на него Польски. – Мне бы такую женушку, которая облизывать тебя готова. Известная, красивая, податливая, сексуальная и до чертиков обожающая. Аж, пять причин.
– С ней также весело, как в гробу, – заметил я.
Польски смешно развел руки в разные стороны и скорчил комичную моську, поджав губы.
– Не всё же тебе должно быть идеальным. Минусы везде есть. Слушай, давай мальчишник устроим!!! Напоследок гульнем, так гульнем. Любой каприз выполним! Сделаем всё, что ты не успел сделать за двадцать один год. Как вам идея? – Польски поиграл бровями с энтузиазмом.
Я аромолчал на очередную гениальную идею Санька. Но, если сразу не отбрил предложение, значит заинтересовало.
Было жарко, как на сковородке. Тело приходилось насильно охлаждать, чтобы не чувствовать дискомфорт, а это требовало затрата энергии. Отсюда следовало, что на вечер ему нужен источник. Стройной, высокой, красивой блондинки со смазливой мордашкой. Перед смертью не надышишься. Как же он ненавидел чувствовать беспомощность, а теперь насквозь ею пропах.
***
Давно не напивался. Сегодня разморило на солнце, потратил энергию, а восполнять насильственно лень. Пусть сама потихоньку восполняется. Родные стены клуба достали.
В стрип-клубе Авари был и не раз, но тем не менее захотелось именно сегодня. Пытался надышаться перед смертью.
Польски, как добрый волшебник, исполнял любое желание. Захотел канистру Берцовки, пожалуйста, пятидесятиградусное пойло с запахом лимона, на любителя. И как не ослеп? Это пойло запрещено и доставали его из-под полы, часто вызывало галлюцинации.
Захотел побывать в тюрьме? Побывал. Посмотрел на пьяных подростков и проституток, посмеялся с представителями охраны. Захотел стриптиз увидеть, пожалуйста. Любые капризы. Жизнь вдруг показалась скучной.
Странно, двадцать один год жил по накатанной схеме, а сегодня пресно стало. Ощущение, будто к горлу подставили лезвие ножа. На коже почти проявились капельки крови и вот-вот ему пустят щедрый красный поток. Кристина. Мерси.
Мысли только о ней и крутились в голове. Почему ощущал себя в ловушке? Внутри скреблось от мысли отдать свое имя, деньги, власть, кровь, связи – чуждой женщине. Расти с ней детей. Довериться.
Единственная женщина, о которой когда-либо заботился была мать. Рыдала на плече, когда отец хотел развестись. Мать была неузнаваема. Совершенно неадекватна и позволила увидеть такой только ему – старшему сыну. Больше никому, даже отцу не дала увидеть себя превращенной в один комок страданий и боли. Брррр. От одного воспоминания воротило.
Опрокинул очередную стопку напитка, развалился на кожаном белом диване поудобнее, ногу положив сверху перпендикулярно другой. Польски что-то верещал на ухо.
Как было обещано, мальчишник. Польски, Дорадо, я и Трески. Симпатичные девушки в неглиже развлекали танцами. Так и быть согласился вытерпеть стриптиз от Бастардов. Обычно предпочитал Аристократовскую молочную кожу, а сегодня согласился. Не было настроения спорить по пустякам.
А если Ананину сюда заказать? Прикольно. А как она бы сплясала здесь, на месте вон той блондинки длинноногой? Миллион кредитов, что шлепнулась бы на первом же пируэте? Губы медленно растянулись в улыбке.
Но когда взгляд, оценив достоинства стриптизерши, остановился на лице... в голове произошел сбой. Замкнули клинья в одном положении и не сдвигались с места. Я резко убрал ногу с ноги и локти поставил на колени.
– Дим? – заметил мой внимательный взгляд на клетку Польски. Улыбка искривила мое лицо. Нет. Не так. Не улыбка. А зловещая ухмылка. Так обычно с разворота бил с левой руки, перед этим сдвигая кастет на правый кулак.
– Смотри, – кивнул на клетку друзьям. – Это же подруга Ананиной, длинная такая блондинка.
Не отрывал взгляда от девушки под эротичную музыку, бьющуюся в экстазе в клетке метр на метр. Сквозь черные металлические прутья отлично угадывались очертания сосков и паха. Полный разворот. Особенно, когда она демонстративно сделала растяжку на клетке. Никому не секрет, что здесь оказывали услуги интимного характера.
– Это по мне, – руки потер Польски между собой, будто согревая. – Вот это то, что надо. Она меня не разочаровала!
Он и без микрофона перекрикивал музыку. Мы обратили теперь на него внимание. Удивленное. Будет точнее сказано, ошеломленное. Несусветная ересь.
– Мдда, – задумчиво промычал Виталик. – Я иногда думаю, что он – инопланетное создание, которое прислали к нам дабы развратить наши Немийские умы!
– Или, Баллийский шпион, – поддакнул Трески и отпил небольшой глоточек из бокала с пойлом. Со стуком опустил стакан на столик и улыбнулся. – Зато знаем, чем продолжим вечер.
Смех с моей стороны был сопровожден странным ошеломленным молчанием.
– А с тобой что? – озвучил Трески.
– Теперь я знаю, что не оставит ее равнодушной.
Ощущение похожее на то, когда приходил заключать многомиллионную сделку, а в рукаве кармана держал козырные карты и заранее знал о победе.
– Кого ее? – чуть шепотом спросил Трески, как у душевнобольного человека, которого можно спугнуть сильным голосом. Вместо ответа я достал телефон и, озаренный сиянием дисплея, начал искать необходимый номер. Потом приложил к уху трубку.
– Глееееееен, – растянул единственную гласную в имени. – У тебя задача первостепенной важности... Прямо сейчас. Сорок минут...
***
Я почти спала, время было позднее. Завтра к первой паре вставать. Волчица у очередного ухожера, поэтому домой ночевать не пришла. Окно приоткрытое впускало свежий воздух. Очень далеко были слышны гулы моторов на автостраде. Далеко-далеко. Особенная здесь тишина. Единственное место во всей Страде, где так тихо.
И когда я размышляла в абсолютной тишине о тишине, повернувшись лицом к стенке, в дверь послышался стук. Маша вздрогнула. Кристина поднялась с кровати. Я поскольку самая ближайшая к двери поднялась первой.
Свет не включила в комнате, в коридоре он итак горел. Нечего пугать посетителей ночью сонным видом. Накинула халат на плечи, поплотнее запахнула на груди, мало ли кто там. И открыла дверь. Посетителя узнала сразу. Глен. Змея. Шавка его величества, выполняющая приказы. Без лишних слов Аристократ озвучил:
– Собирайся, – я демонстративно руки положила под грудью, приготовилась к бою с дико взбесившимися нервами на пару. – Дело касается твоей подружки. Волчицы, кажется.
Глен никогда не улыбался при общении. Как робот. Может ему при рождении электросхемы сбили? Что он сказал? Подружки?
– Волчицы? – удивленно переспросила я. Он кивнул, отступая назад.
– Пять минут, – постучал по часам указательным пальцем и двинулся прочь от двери в направлении подоконника единого на несколько окон. За спиной в нашей комнате раздался шорох одежды, скрип кроватей.
Удивилась, но Маша и Кристина молча, как и я, оделись и покинули комнату. Перед Гленом стояли три типичных Бастарда. В спортивных костюмах, даже Кристина поменяла стиль. На скорую руку вместо привычного эрокеза волосы собрала в пучок. Маша засунула гриву под кепку. Я же собрала лохмы в два хвостика, как дите малое. Кепку не смогла найти.
– Они не приглашены, – сказал Глен, глядя на меня. Не боюсь твоих моргал. После небольшого молчания Аристократ достал телефон из куртки и сделал звонок. Не составило особого труда догадаться кому. Суть разговора поняла и, не слыша ниодного слова. Глен обернулся вновь к нам:
– Хорошо, пройдем-те.
Время два ночи, как показывали часы над будкой тети вахтерши. Она, молча, наблюдала за нашими спинами, удаляющимися в комендатский час прочь на улицу. В машине Глена звучала неизменная тишина. Я только один раз спросила, что случилось с Волчицой. Сказали, что сама увижу. При этом лицо Глена скривилось, губы странно дрогнули. Хотел засмеяться? Это и настораживало.
Путешествие закончилось в районе развлекательного тауэра. Здесь целая улица, посвященная развлечениям на любой вкус и цвет. Она проходила с севера на юг, проводя черту-границу. От начала города до конца. Светло было от множества фонарей. Молодежь гудела с утра и до вечера, здесь никогда не бывало тихо несмотря на будние дни.
Маша с Кристиной шли за мной и Гленом, во все глаза рассматривая людей и вывески, чуть головы не ломали от кручения. На нас тоже с не меньшим удивлением смотрели прохожие Аристократы.
Небольшое двухэтажное здание, горело ярко-розовыми вывесками. Название не всплыло в памяти. Девушка на ресепшене в строгом костюме заискивающе улыбнулась Глену. Фу. Как этому чму болотному можно улыбаться?
Перед нами открыли двери в огромное просторное помещение, наполненное ритмичной музыкой, большим количеством народа. Светомузыкой. Что очередная дискотека? И зачем сюда привели?
Девушка – официантка прошла мимо и задела руку. В белом фартучке-блондинка маленькая, аккуратная. Я опустила глаза, провожая ее взглядом. Миленькая. Не извинилась, правда.
И глаза застыли на месте. На заднем месте официантки. Спереди у нее был фартук, и я подумала, что она в короткой юбке. Нет. Она без юбки. Повернулась к Глену, в поисках ответа на не заданный вопрос. Но он проигнорировал внимание к своей персоне.
Обвела обстановку помещения более придирчивым взглядом и получила больше вопросов. Официантки – девушки перемещались между столами в нижнем белье. Контенгент – исключительно мужской. На нас обращали внимание посетители, шепчась и спрашивая что-то друг у друга. Мысленно напряглась, кожей ощущая нежеланное внимание. Спокойно. Не пугаться раньше времени. Мы здесь ради Волчицы.
Куда вел Глен? В самое логово разврата. В центр, где напротив ровных рядов диванов располагалась сцена с клетками и закрытыми в них девушками– танцовщицами. Пластичные движения. Эротичные извивания по клетке, диких тигриц, загнанных в клетку и пытавшихся вырваться. Все это под аккомпанемент музыки соответствующей и прожекторов.
Возле сцены засмотрелась на эротический танец и не заметила внезапную остановку Кристины передо мной. Врезалась ей в спину, запоздало отступила назад. Проследила за ее взглядом и уперлась в клетку с любопытством.
Две секунды. Ровно за две секунды до моих глаз дошла информация. И я остановилась, глядя на девушку в клетке. Она дрогнула в самом низу на полу, чудом успела подставить руку и подтянуться вновь вверх. Программа выступления продолжилась.
Я смотрела. Как и Маша. Как и Кристина. Как и Глен. И не заметила, когда к нам приблизились новые действующие лица. К щеке прикоснулось теплое дыхание. Слабый запах алкоголя. Но я не позволила себе вздрогнуть.
– Я очень рад, что ты, как и предполагалось, не в курсе этой части жизни своей подруги. Хотя... у меня проскальзвала мысль, что вы здесь все работаете... – поведал насмешливый голос на ухо. Боковым зрения видела часть лица. Хаски наблюдал за моей мимикой в упор, при желании мог и прыщи разглядеть. Его рука приобняла за плечо. Тяжелая, как камень пригвоздила к полу. Намекая, только двинься, Бастард.
– Давно за ней наблюдаем. Какие только ракурсы не лицезрели, – со смешком отсоединил руку главный враг. А Волчица под финальные аккорды музыки извернулась телом так сильно, что думала ее органы вывернутся наружу.
Свет включили в зале. К клеткам подошли мужчины, держа в руке халаты для танцовщиц. Громкий свист раздался над ухом, едва не оглохла от силы звука.
– Браво! – хлопал в ладоши Польски, а ему вторили.
– Браво! – орал Дмитрий.
Волчица не принимала аплодисменты, как остальные девушки. Выхватила халат и быстрым шагом, цокая шпильками, покинула сцену, пока зал утопал в восторженных овациях.
Мозг всегда странно работал в критической обстановке. Так и в этот раз. Сделала два шага. Приподнялась на локтях над сценой, попой усаживаясь. Быстро подобрала ноги и встала во весь рост. Пока не остановили, направилась по пятам Волчицы.
Врезалась в одного из мужчин, который попытался остановить. Вцепился в плечо, на что я ловко извернулась.
– Девушка, вам нельзя туда, – попытался привести в чувство.
На его мнение, как бы чихать, не забывала отслеживать перемещение подруги. Та исчезла в темном проеме, только бы не потерять. Несколько мужчин в форме резко направились в моем направлении. Я стартанула в темный коридор.
***
– Эй, волшебник! Хочу пройти туда же, – я громко озвучил, как будто никому. Кивнул в направлении, где секунду назад скрылись Бастарды. Натянутая улыбка сразу исчезла с лица. И появился оскал.
– Санек, устрой проход к девушкам. Повеселимся там.
***
Я влетела в темный коридор. Освещено слабо. Множество дверей по обоим сторонам. Но куда исчезла Волчица? Где-то вдали донесся хлопок закрываемой двери. Коридор вновь извилистой дорожкой изменил траекторию движения. Налево. Единственная дверь в полной темноте. В нее и шмыгнула.
Волчицу нашла быстро. Большая по площади комната, занимала примерно пять наших в общежитие. Туалетные столики по бокам. По центру четыре дивана, находящиеся спинка к спинке. Одежда валялась на столах. Куча косметики. Обслуживающий персонал – девушки. Я видела вышагивающую подругу, которая не оборачивалась назад, а спешила скрыться. Несколько девушек в моещении удивленно воззрились на меня.
