Текст книги "Три отца (СИ)"
Автор книги: Айли лагир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Три отца.
https://ficbook.net/readfic/206547
Автор:
Айли Лагир (https://ficbook.net/authors/473)
Беты (редакторы):
госпожа гера (https://ficbook.net/authors/72579)
Фэндом:
Tokio Hotel
Пейринг или персонажи:
Том, Билл, Саки, Йост, Йорг.
Рейтинг:
G
Жанры:
Джен, Романтика, Ангст, Юмор, Экшн (action), Hurt/comfort, AU
Предупреждения:
Нецензурная лексика
Размер:
Макси, 101 страница
Кол-во частей:
29
Статус:
закончен
Описание:
Однажды, бывший военный, а ныне профессиональный охранник, Саки Пелко обращает внимание на нищенку со спящим ребёнком на руках. Почему ребёнок постоянно спит? Откуда «нищая» мафия берёт детей? Как вырвать мальчишку из рук людей, которые постоянно травят ребёнка алкоголем? Эти и другие перепитии, не слишком расторопных «папаш», рассказываются в этом фф.
Посвящение:
http://radikal.ua/data/upload/4efc3/69fda/4fedf50e2d.jpg Автор банера Карина Басист
Публикация на других ресурсах:
Только с моего разрешения.Свидетельство о публикации №214011201292
Содержание
Содержание
1 глава.
2 глава.
3 глава.
4 глава.
5 глава.
6 глава.
7 глава.
8 глава.
9 глава.
10 глава.
11 глава.
12 глава.
13 глава.
14 глава.
15 глава.
16 глава.
17 глава.
18 глава.
19 глава.
20 глава.
21 глава.
22 глава.
23 глава.
24 глава.
25 глава.
26 глава.
27 глава.
28 глава.
29 глава. Эпилог.
1 глава.
Нищенка сидела возле подземного перехода, и от нечего делать Саки наблюдал за женщиной уже третий день.
Мужчине было скучно. Работа была монотонной, непыльной, и он изнывал от безделья.
-Добрый день, – через огромный холл ( гимн стеклу и бетону) быстрым шагом проследовал герр Йост.
-Добрый день, – Саки хотел было вытянуться по-военному, уже приосанился, расправил плечи…и вспомнил, что он не в армии.
– Я на встречу. Буду в четыре, – герр Йост в сопровождении выездной охраны торопливо нырнул в вертушку и сел в припаркованный автомобиль. Холл опустел, и Саки снова уставился в окно.
Он служил в армии с восемнадцати лет, прошёл многие горячие точки, воевал на Балканах и в Афганистане, успел побывать в войсках ООН, перемахнул Пиренеи, дошагал до Африки и получил тяжёлое ранение в липких непроходимых джунглях маленькой мятежной страны. Саки выжил чудом и через шесть месяцев мытарств по госпиталям оказался в родном Магдебурге.
Гражданская жизнь встретила его неприветливо. Совершенно не приспособленный к мирному быту, мужчина учился жить заново в крошечной квартирке на окраине города, поминутно борясь с элементарными ежедневными проблемами и хронической сосущей депрессией.
Военный департамент помог обустроиться с жильём, а бывшие сослуживцы – с работой. Через две недели после возвращения Саки Пелко приступил к обязанностям начальника охраны огромного и суетного, как муравейник, продюсерского офиса.
Работа была скучной и однообразной. Он, словно волк, прогуливался в холодном стеклянном холле и следил за целостностью-сохранностью каких-то навороченных воротил шоу-бизнеса. Здесь всё было ненастоящее, словно отлакированное, и Саки откровенно недоумевал, кому всерьёз может понадобиться жизнь и здоровье картонных лощёных продюсеров.
Даже нищенка за окном выглядела куда более правдоподобной, чем его непосредственный босс, хитроватый и вёрткий герр Йост.
Скорее всего она была беженкой из какой-то азиатской страны. Смуглая, словно прокопчённая, в грязной цветастой одежде, женщина сидела прямо на голых ступеньках, небрежно покачивая на коленях спящего ребёнка лет четырёх.
За годы службы Саки повидал подобных попрошаек сотни, если не тысячи. Чаще всего это были опустившиеся женщины из мусульманских семей. Вдовы, оставшиеся без поддержки родственников, одинокие и слабые, они быстро превращались в парий, часто торгуя собой, злоупотребляя наркотиками и опускаясь до откровенного попрошайничества.
О том, что подобное может существовать в добропорядочном старинном немецком городке, Саки даже не подозревал. Но больше всего его удивило наличие ребёнка. Судя по всему, малыш едва ли годился беженке в дети. Бледный до синевы, мальчишка походил на родственницу, как картошка на апельсины. Женщина сидела далековато, но Саки показалось, что в отличие от «мамаши» ребёнок имеет европейскую внешность. Было странно и то, что грязную попрошайку не донимает полиция, а слабый, словно тряпичная кукла, ребёнок беспробудно спит уже третий день.
– Саки, на сегодня вы свободны.
Помахивая папкой, герр Йост вошёл в холл и приблизился к начальнику своей охраны:
– Завтра будет большое заседание продюсерского совета, – торопливо проговорил он, – попрошу Вас заблаговременно проверить помещения и обеспечить охрану гостей.
– Хорошо, герр Йост, – Саки по привычке козырнул, и его непосредственный начальник впервые обратился к мужчине с человеческим вопросом.
– Как Вы привыкаете, герр Пелко? Наверное, наша работа после такой героической службы кажется странной и совершенно не интересной.
– Какая там героическая, – Саки неожиданно засмущался и махнул рукой.
Дэвид Йост едва ли был младше начальника охраны, но на фоне стройного модного продюсера Саки выглядел почти пожилым и грузным. Тяжеловесный и мрачный, он совершенно стушевался и, чувствуя свою полную никчемность, ответил совсем уж невпопад:
– Не волнуйтесь, всё будет в полном порядке, я лично прослежу за всеми приготовлениями. Даже бабы этой перед входом не будет.
– Ну, следить за всякими нищими-попрошайками в вашу компетенцию не входит, – коротко хохотнул Йост, – это дело полиции.
– Как сказать, – Саки недоверчиво покачал головой, – просто вы не сталкивались с подобной проблемой. Очень часто нищенки становятся шахидками и под маской бедствующих вдовушек взрывают различные объекты.
– Типун вам на язык, – Йост сердито отмахнулся, – вряд ли наша деятельность интересует международные террористические организации. А этих, – Дэвид ткнул рукой в сторону окна, – попросту распустила полиция. Место людное, подаяние подают хорошо...
Герр Йост с самым неодобрительным видом посмотрел в сторону нищенки и заметил:
– И откуда они только берутся. И главное, дети? Откуда они берут детей? Ведь в Германии ежегодно пропадают сотни, если не тысячи ребятишек. Властям стоило бы обратить внимание, что за малышей эти проходимцы накачивают водкой или наркотиками.
– Как водкой или наркотиками? – опешивший Саки прервал разглагольствования Йоста изумлённым возгласом.
– Саки, да вы как первый день на свет родились, – усмехнулся Дэвид, – Это чтобы дети спали и не мешали своими криками. Неужели не знали?
Саки покачал головой и недоверчиво покосился в окно.
– Да, – Йост утвердительно кивнул и перевёл разговор в деловое русло:
– До завтра, герр Пелко. Предстоит много работы. Жду Вас в восемь.
Когда Саки вышел из офиса, нищей уже не было, и на её месте расположился бойкий подросток с рекламными листовками. Женщина исчезла так же внезапно, как и появилась, и Саки даже не успел отследить, в какую сторону она направилась. Нестарая, но потрёпанная женщина с потухшим взглядом и землистым лицом его совершенно не интересовала. Зато мальчишку было жаль до слёз. Беспомощный и маленький, он даже не имел возможности сопротивляться воле людей, которые так бесчеловечно использовали его беззащитность.
До своего нового дома мужчина добирался сначала на автобусе, потом на метро. Времени уходило около часа, и, подрёмывая в душном вагоне подземки, мужчина не переставал думать о бледном мальчике в грязной одежде, что спал на коленях у женщины непробудным мертвецким сном.
2 глава.
2 Глава.
Последние шаги женщина сделала на подгибающихся ногах. Мальчишка весил совсем не много, но начинающаяся ломка давала о себе знать нарастающей слабостью.
Превозмогая подкатывающую дурноту, нищенка отшвырнула рыхлый кулёк и опрометью бросилась вглубь квартиры, чтобы присосаться к спасительной бутылке. Сделать несколько огромных, жадных глотков и забыться в алкогольном дурмане до тех пор, пока Мигель не выдаст часть её жалования. Зухра уже предвкушала то, как купит у того же Мигеля спасительную дозу и забудется глубоким, каким-то рыхлым сном без снов и сновидений до самого утра.
Кулёк же слабо зашевелился, и из грязного шерстяного одеяла, которое давно потеряло свой первоначальный цвет, показалось бледное личико ребёнка примерно четырёх лет.Это был хрупкий чуть смугловатый мальчик с тёмными блестящими глазёнками и тёмно-русыми вихрастыми волосами, что торчали на макушке смешным растрёпанным гребешком.
Несмотря на возраст, мальчик был закутан наподобие младенца.Он вылез из своего странного одеяния и отправился вглубь квартиры неуверенной шаткой походкой. Кроме одеяла на мальчишке была вытянутая трикотажная кофточка и давно промокший истрёпанный памперс, который источал отвратительный запах гниения.
Квартира была большой и когда-то вполне комфортной. Извилистый коридор миновал большую кухню и уткнулся в просторную комнату с двумя окнами и некогда ярким паркетом. Каждый уголок этого большого жилища был занят людьми. Их было много, и все эти люди составляли основу «нищенской мафии», которой управлял некий человек по имени Мигель.
Неопределённого возраста, а порой и пола, вялые, грязные, с землистыми лицами и в рваной несвежей одежде, почти все они попрошайничали на улице и сейчас собирались на ночлег. Те, кто был старожилами, занимали места на нарах, пришедшие недавно сидели на грязном тряпье или просто на голом полу прямо посреди помещения. Комнату наполняло мерное унылое гудение. Кто-то спал, кто-то полушепотом обсуждал с соседями прошедший день, кто-то чинил одежду или торопливо уплетал еду, принесённую с собой с улицы.
Мальчик осторожно обогнул несколько вновь прибывших компаний и неуверенно потопал к нарам. Больше всего на свете ему хотелось есть, и маленький желудок отзывался неприятной липкой тошнотой. А ещё у мальчика очень кружилась голова, и он еле переставлял тонкие длинные ножки, поминутно пытаясь удержать тело в вертикальном положении.
Каждое утро Зухра кормила его комкастой кашей, которую полагалось заливать кипятком, и каждое утро в эту безвкусную липкую субстанцию наливали несколько ложек вина. В течение дня мальчик спал тяжёлым алкогольным сном, и едва он приоткрывал слипшиеся тёмные глазки, как женщина совала в его рот рожок с разбавленным дешёвым алкоголем.
Иногда детей меняли, и в эти дни мальчик оставался дома. Это были самые счастливые моменты в его жизни. С самого утра нищие расходились по своим рабочим местам, квартира пустела, и он наконец-то был предоставлен сам себе. Но особую радость доставляло то, что мальчик мог наконец-то побыть с братом, единственным родным и добрым существом, которое осталось в его жизни.
Мальчик совершенно не помнил, как попал в притон. Он не мог вспомнить своей фамилии и возраста, но отлично знал, что брата зовут Том, что он старше на несколько минут, и оба они близнецы.
В такие дни мальчишки забивались на самые дальние нары, играли поломанными игрушками, что принесли более старшие дети, затевали сумасшедшую возню и иногда даже дрались.
Надо сказать, что дрались они с самого рождения, буквально отвоёвывая место под солнцем. Словно боролись за своё существование и оспаривали друг у друга право на собственное неотразимое я. Дрались жестоко, порой до крови, не желая ни отступать, ни уступать. Они бесконечно делили первое место и порой производили впечатление непримиримых врагов.
И в тоже время мальчишки обожали друг друга. После алкогольных вливаний Биллу было плохо, его тошнило, болела голова, шатало в разные стороны, и пол предательски уплывал из-под ног. Ему хотелось полежать, от слабости и дурноты Билл начинал плакать, и тогда, в эти минуты, Том просто обвивал его такими же худыми ручонками, осторожно укладывал на бочок и прижимался всем телом до тех пор, пока младший не успокаивался и не засыпал.
Билл осторожно дотопал до своего уголка на нарах и поискал брата глазами. Женщина, которая ходила на промысел с Томом уже вернулась, и тот сидел на краю лежанки, мусоля грязный обсосанный сухарь. Увидев брата, он тут же разулыбался, поднялся на ноги и едва не свалился вниз.
– Явилась, – «хозяйка» Тома увидела Билла и брезгливо скривилась. Это была крупная грубая женщина с отёчным сизым лицом и без пальцев на правой руке.
– Что ты говоришь? – к ней обратилась соседка.
– Зухра, говорю, явилась, – женщина спрыгнула с нар и снова брезгливо поморщилась, – поганая грязная тварь. Надеюсь, она скоро сдохнет от своей наркоты.
Даже здесь, в притоне, наркоманы считались самыми низшими существами. Их презирали от всей души, и даже алкоголики имели больше уважения и преимуществ перед теми, кто сидел на игле.
«Хозяйка» Тома была алкоголичкой. Неоднократно сидевшая, грубая и спившаяся, она потеряла дочь-наркоманку и откровенно ненавидела Зухру всеми фибрами своей души.
Женщина уже успела приложиться к бутылке, и до Билла долетел тошнотворный запах дешёвого алкоголя. В моменты опьянения она становилась особенно грубой, приставала к соседям, провоцировала драки, за что была неоднократно бита не только вездесущим Мигелем, но и соседями.
– Что, явилась, черножопая тварь? – женщина грозно наступила на обмякшую Зухру и тут же споткнулась о маленького Билла, который не успел увернуться.
– Грязная потаскуха, я не дождусь, когда ты сдохнешь. Это из-за таких, как ты, погибла моя Анна. Чтоб ты сдохла вместе со своим выродком.
В следующую секунду «хозяйка» Тома подцепила Билла рукой и буквально швырнула на наркоманку.
В комнате завязалась потасовка. Тонкая иссохшая Зухра неожиданно вцепилась женщине в волосы костлявыми чёрными пальцами, и та издала пронзительный болезненный рёв. Обе женщины сцепились в плотный клубок, покатились по полу, сметая на своём пути всё живое.
В первые секунды всё смешалось, мужчины радостно заулюлюкали, женщины и дети завизжали. Билл с трудом поднялся на ноги и испуганно уставился на ладошки испачканные кровью, что обильно текла из разбитого носика.
Несколько секунд он пытался устоять, но маленькое тело почему-то совсем не слушалось, и мальчик стёк на пол бесформенным мягким кульком.
– Ох ты, господи, – все были заняты потасовкой, и с лежанки слезла только одна старуха. Кряхтя и причитая, она перекинула Билла через руку и потащила в ванную комнату, словно комок тряпья. Тому очень хотелось посмотреть, чем окончиться драка, и он оторвался от зрелища с неохотой. Не вынимая изо рта обсосанный сухарь, мальчишка оглянулся на дерущихся женщин и живо засеменил босыми ступнями вслед за старухой.
– Хоть бы жопу ребёнку помыла.
Старуха с ворчанием открутила кран холодной воды и сунула Билла в огромную ванну, всю в чёрных пятнах отбитой эмали.
Жёсткой ладонью обмыла лицо и потянула испачканный памперс вниз.
Маленькая попка Билла была покрыта алыми пятнами раздражения, и он пронзительно заплакал, когда старуха подшлёпнула его ладонью по воспалённой коже. Мальчишка буквально зашёлся пронзительным криком, и бабка ударила его ещё раз. Том несколько секунд молча наблюдал за ревущим братом, затем вытащил изо рта огрызок сухаря, оглядел угощение с самым философским видом и сунул его в рот брату. Билл изумлённо замолчал, уставился на брата глазами полными слёз и начал робко грызть угощение.
Сообразительный же Том сходил в комнату и вернулся к старухе с куском старого одеяла. Помог закутать младшего брата в тряпку и важно пробасил:
– Мне Клаус машинку дал. Вот такую... Только я тебе не дам, – Том повертел перед заплаканными глазами Билла новой игрушкой, помолчал и добавил, – потом дам... наверное...
3 глава.
Всё-таки странные они люди, эти военные!
Йост задумчиво передёрнул плечами. Хорошо, что в своё время он выдержал смертельное противостояние. Все, начиная с прабабушки и кончая троюродной тёткой , настаивали на том, чтобы юный Дэвид шёл в военное училище. Но он с детства терпеть не мог уравниловки и беспрекословного подчинения. Сама мысль о том, что его будет преследовать строевая дисциплина и портяночный юмор, вызывала болезненную оскому.
Вот и сейчас этот здоровенный верзила, которому Йост буквально дышит в пупок, застеснялся, словно красная девица. А он и не думал его смущать. Просто хотел выказать своё расположение. Сделать, так сказать, комплимент героическому прошлому. Настроить мужика на мирный лад.
На самом деле, этот Саки Пелко ему и впрямь импонирует. Деловой мужик. И героический. В прямом смысле героический. Таких сейчас не много. Выкинули парня из строя, как отслуживший своё сапог, а он на гражданке, как белый лебедь в курятнике. Тяжело ему... это чувствуется. И одиноко. Йост специально наводил справки. Родственников нет, а друзья остались в той, другой жизни.
Если не кривить душой, то Дэвид был бы по уши рад поиметь этого человека в друзья. В том гадюшнике, где он работает, даже простые разговоры – непозволительная роскошь. А порой так хочется просто поразмышлять вслух, посетовать на продажность коллег. Их хитровыебанность и звериный оскал за вполне мирными, ласковыми улыбочками. А Саки не болтун. Дельного, конечно, не посоветует. Да ему и не надо. Был бы рядом спокойный, надёжный человек. А это само по себе уже бесценный подарок.
Дэвид встал и медленно прошёлся по кабинету. Интересно, если он заявится к Саки с бутылочкой хорошего виски, мужик не расценит его шаг, как пидарастический намёк. Сейчас вопрос о том, может ли мужчина дружить с мужчиной, приобрёл совершенно иной, ехидный подтекст. Если продюсерский совет узнает, что Йост пытается наладить мосты со своим хмурым, молчаливым охранником, не избежать всяких двусмысленностей и дурацких язвительных подхохатываний. Особенно Хоффман. Эта старая очковая змея найдёт способ укусить Дэвида побольней.
Впрочем, ему наплевать. Пусть думают себе, что хотят. Он привык делать то, что считает нужным. И никакой продюсерский совет не указ в развитии личных предпочтений.
Дэвид приблизился к бару и, словно в насмешку, вытащил бутылку коллекционного коньяка, подарок Хоффмана к собственному дню рождения. Вот и отлично. В тот день все упились и без благородного напитка. Неизвестно, насколько Саки гурман, и как расценит его экивок, но бутылка пришлась очень кстати.
Йост запер кабинет и, не торопясь, спустился к своей машине. Надо будет зарулить в гипермаркет и прикупить продуктов. Он не уверен, что у Саки ломится холодильник. Сам недавно видел, как мужик растерянно бродил среди полок. Вот что значит казёнщина и проживание на военных харчах. Бывший вояка не имеет понятия даже о самых простых товарах.
Через полчаса, затарившись необходимыми продуктами и благополучно миновав кишащий машинами центр, Йост подъехал к дому своего охранника.
Саки жил на окраине города, в новом совершенно не обжитом районе со строительным пустырём и башенными кранами, что раскинули свои руки на все стороны света. Поплутав среди новых высотных башен, продюсер вырулил к улочке с коттеджами и удивлённо отметил, что после пятого номера сразу идёт семнадцатый. (Куда исчезли ещё пять номеров, Йост так и не понял.)
Саки он увидел ещё издалека. Мужик прикручивал новенький почтовый ящик и не обратил на машину Дэвида ни малейшего внимания. Он был по прежнему хмур и работал с мрачным молчаливым остервенением.
Йост припарковался возле маленького местного магазинчика и, прихватив пакеты, вылез из машины.
Растерянность накатила в тот момент, когда он приблизился к самой калитке. Пожалуй, Дэвид не пасовал так сильно даже во время последнего продюсерского совета, когда ему пришлось отчаянно врать и выкручиваться, чтобы выколотить деньги на свой многострадальный проект.
Отчаянно мандражируя, Йост осторожно нажал пупочку звонка.
Саки как-то по-звериному резко обернулся ( наверное, сказывалась многолетняя привычка) и, отложив ящик, пошёл открывать. Его грубоватое немягкое лицо совершено не изменило выражения, и Йост отчаянно пожалел, что не прихватил памперс. В какой-то момент ему показалось, что Саки как-то нехорошо занёс над плечом молоток, и Йост опасливо оглядел пути к отступлению. Саки покрутил колёсико замка и молча уставился на своего босса.
Впервые в жизни Йост оценил идиоматическое выражение «отнялся язык» в полной мере и на собственной шкуре. Он глупо захлопал глазами и с совершенно непередаваемым выражением лица протянул Саки пакет.
– Можно войти? – Дэвид хрипло откашлялся.
– Да, конечно, – Саки с не менее удивлённой физиономией принял протянутый куль и пропустил начальника на территорию.
– Бог в помощь, – Йост кивнул на крепёж почтового ящика, – обживаетесь?
– А... ну... да, – Саки растерянно пожал плечами и заглянул в пакет. Дэвид как-то слишком смущённо пояснил:
– Там... это... коньяк.
Саки помолчал, затем неожиданно хмыкнул и жестом пригласил Йоста в комнаты.
– Проходите. – Пелко пропустил Дэвида вперёд в новую полупустую гостиную и показал рукой на диван.
Несколько минут оба молчали, совершенно не зная, с чего начать разговор. Йост уже откровенно пожалел о своём визите, не зная, как выкрутиться из неловкой ситуации. Без сомнения, Саки отлично понял, за каким хреном Дэвид притащился в такую даль, и теперь смотрел на начальника любопытным испытующим взглядом. Он внимательно изучал замешкавшегося Дэвида, и тот был готов провалиться от стыда за свою излишнюю самонадеянность. Впервые за долгое время Йост почувствовал, как с него спал налёт дартаньянистости. Что он, собственно, видел в жизни по сравнению с этим мужиком, который прошёл огонь, воду и медные трубы? Так ли ему нужна его сопливая дружба с душещипательными разговорами и ненужными откровениями? Но видать Саки оказался гораздо мудрее, чем предполагал Дэвид, и после внушительной паузы смущённо заметил:
– У меня, к сожалению, нет бокалов. Ещё не успел купить. Но можно из кружек!
Ну и напились же они! Нажрались! В дупель, в сосиску, в портянку. Можно сказать, в полный хлам. У Саки оказался большой запас алкоголя, который надарили при новоселье, и утро встретило мужчин ужасным похмельным синдромом. Привычный к частым продюсерским возлияниям на всяких вечеринках и банкетах, Йост наивно решил, что перепьёт своего охранника без труда. Пробуждение отомстило мучительной головной болью и тошнотой. Дэвид тяжело заворочался на новом широком диване в гостиной и попытался вспомнить, кто он вообще такой, и как попал в этот дом.
-Доброе утро, – Саки вошёл в комнату без стука. Голый по пояс, в широких домашних штанах, обтирая могучий торс большим махровым полотенцем. Румяный, пахнущий зубной пастой и лосьоном для бритья. Удивительно свежий и бодрый.
Йост как-то неловко сморщился, зачем-то натянул одеяло повыше и почувствовал, что во рту побывали кошки, а голова трещит хуже обычного.
– Голова болит? – Саки коротко оглядел Дэвида с головы до ног, едва заметно усмехнулся и направился к двери на кухню.
– Сейчас заварю чай по специальному рецепту. Травы настоящие, с востока. Боль как рукой снимет. На совещании будешь, как огурец.
Саки сказал что-то ещё, и Йосту показалось, что в его речи прозвучало слово «сынок». Он подозрительно вылупил глаза, но Саки повернулся другим боком, и Дэвид увидел несколько ужасных шрамов. Тяжёлых, глубоких, ещё достаточно свежих. Казалось, что в этом месте грудной клетки мужчину собирали буквально по кускам, стягивали и сшивали уцелевшие куски плоти воедино, оставив грубые сизые рубцы.
Он тяжело сглотнул и, шаркая ногами, поплёлся за Саки на кухню.
Пелко же натянул рубашку и живо колдовал возле чайника, удивляя своей грацией при кажущейся грузности и полноте.
Чай был омерзительно вонюч и гадок на вид. Казалось, что в чашке тщательно прополоскали половую тряпку, а затем накидали рваных салфеток. В красивой керамической ёмкости плавало нечто склизкое, серо-белого цвета, с соответствующим запахом рыбы и мусора.
– Это можно пить? – Дэвид покосился на чашку с откровенной тоской, уже мечтая о пиве и таблетке Алказельтцера.
– Конечно, – Саки подвинул чашку ближе к Дэвиду и присел напротив. Пока Йост дул на чудовищное варево и мешал его ложечкой, Саки тяжело молчал. Он размышлял о чём-то своём, поглядывал в окно невидящим взглядом и горько отрывисто вздыхал.
– И всё-таки я его возьму, – эти слова вырвались у мужчины неожиданно. Словно короткая мысль вслух. Саки даже испугался, когда Йост уставился на него удивлённым взором. Смутился, вскочил со своего места и неловко засуетился у плиты.
– Кого ты возьмёшь? – Дэвид осторожно отпил адское зелье и почувствовал приятный, чуть кисловатый вкус тропических трав и кореньев.
– Мальчонку того… – неохотно пояснил Саки, – у нищенки рядом с офисом.
– Зачем он тебе? – изумился Дэвид, едва не уронив чашку на пол.
– Надо, – коротко бросил Саки и живо перевёл разговор на другую тему, – собирайся. Нам скоро на службу. Как тебе чай? …
