Текст книги "Король-медведь (СИ)"

Автор книги: Auxtessa Bara Miko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== Глава 1 ==========

Есть вещи, которые не меняются годами и поколениями. Вид из окна, морской горизонт, дожди. Каждый год на холмах вырастает одна и та же трава. Легко привыкнуть к тому, что было здесь поколениями, легко жить по заведенному порядку, когда никто уже не спрашивает, почему фонарь висит слева от двери, а старый сигнальный рожок – справа. Ясно же, что всегда так было, и вряд ли внезапно кому-то придет в голову все поменять. Но иногда случается что-то извне, и привычный мир начинает меняться. Где-то это происходит резко, где-то – медленно, почти незаметно, и угадывать изменения приходится по мелким деталям, едва видимым глазу. Некоторые изменения тревожат и мешают, а других ждут с нетерпением.

Ричард жил в своем доме с самого рождения, и почти ничего в нем не менял. Кресла стояли в гостиной так, как любил их ставить еще дедушка, кухонную утварь развешивала по стенам двоюродная прабабушка, а каменная плитка холла помнила, возможно, самого Святого Патрика. Ричард любил порядок, и считал, что изменения нужны, только если он нарушен и не подлежит восстановлению.

Смена надзорного была как раз из этой области.

Дина Ричард почти не помнил – в последний раз тот был здесь еще ребенком, а после несчастного случая, когда он чуть не утонул, перестал приезжать совсем. Старые фотографии в доме Ричарда хранились с особым почтением, но в данном случае были почти бесполезны: там было всего несколько фото матери Дина, приходившейся Ричарду двоюродной сестрой по женской линии. Вики окончила колледж, Вики вышла замуж, Вики родила сына, потом второго. Оба ребенка на семейных снимках выглядели довольно невнятно.

Ричард опасался, что новый надзорный не справится, будет не таким, как здесь привыкли, но пока все складывалось совсем неплохо. Дин оказался приятным и общительным парнем, хоть еще и не слишком понимал, что он, собственно, должен делать. Новая Зеландия была так далеко от Ирландии, что легенды и истории, которые каждый местный житель узнавал в младенчестве и впитывал с молоком матери, до тех краев просто не долетали. Ричард и сам не особенно верил во что-то такое: он считал себя рациональным материалистом, но терпимо и вежливо относился к причудам местных стариков. Если старый мистер МакКой вручал ему букетик, и просил подвесить над дверью «от злых жителей низин», то Ричард с благодарностью принимал дар и вешал его, где сказано. Это же не сложно, правда? Со временем некоторые вещи запоминались, а некоторые всегда получались сами собой, потому что так делала еще бабушка, а до нее – ее бабушка, и так далее. Стучать каблуком о порог при выходе, сыпать соль в оконную раму по лезвию железного ножа, спать головой на восток, трижды встряхивать тряпичные коврики – всего и не упомнишь.

Так вот, Дин ничего этого не знал и не умел. Ричард временами смотрел на него и удивлялся: как можно прожить столько лет, и не знать о самых простых вещах? Дин был человеком из другого мира, таким непохожим на всех, но ярким и настоящим. Ричард быстро к нему привязался, благодаря небеса, что это крупное новшество в его окружении оказалось таким полезным и хорошим. Тем более что это было единственное событие подобного масштаба за прошедшие три года.

Наверное, есть какой-то момент, после которого понимаешь, что твоя жизнь уже не изменится, и с тобой уже случилось все, что могло случиться. У Ричарда это получилось плавно, само собой. До приезда Дина самым серьезным поворотом в его жизни стало приобретение попугая три года назад. Перед этим он размышлял и взвешивал несколько месяцев, читал форумы, и даже сделал небольшую перестановку впервые за долгое время, чтобы выбрать оптимальное место для клетки. Зато выбор самой птички прошел очень быстро. Ричард выделил день для походов по зоомагазинам, отметил план в карте, взял с собой распечатки советов бывалых при выборе птицы, но все это ему не пригодилось. В первом же магазине в Дублине одна из нимф-корелл посмотрела на него своим темным глазком, задорно мотнула головой, взмахнула крыльями… и Ричард понял, что это и есть его птичка.

Леди Мариан оказалась девицей вздорной, капризной и ревнивой. Она быстро выучила распорядок дня Ричарда и устраивала сцены, если он задерживался. Она драла газеты и письма, если успевала добраться до них раньше хозяина, разбрасывала корм, когда была не в духе и оглушительно орала во время его разговоров по телефону. Ричард и раньше нечасто звал кого-то в гости, но теперь ему пришлось окончательно об этом забыть: леди Мариан бросалась на посетителей, больно клевала их за уши и прицельно обстреливала голову нарушителя спокойствия натуральным удобрением. Этой участи избежал только Адам, к которому леди Мариан испытывала симпатию, однако он заходил крайне редко. Вздорная птица ограничила общение хозяина и внесла частичку хаоса в его размеренную жизнь, но все же…

Ричард прощал ей все, когда садился вечером на диван перед телевизором, а леди Мариан устраивалась на его голове и начинала перебирать клювом волосы, ласково при этом воркуя. Любовь маленькой птички ощущалась почти физически, и это с лихвой окупало все ее проделки. А еще она умела слушать, и Ричард рассказывал ей обо всем, что происходило с ним днем.

– Дорогая моя леди Мариан, этот новый надзорный, Дин, кажется мне очень приятным человеком. Думаю, теперь все будет хорошо. Адам отзывается о нем превосходно, и он уже подружился с Мирандой. Она рассказала, как Дин помог ей с тачкой и подвез до рынка. В наши суровые дни это чего-то стоит, как ты считаешь?

Ричард сидел на диване, а леди Мариан, мелодично посвистывая, бегала у него по плечам и пробовала на прочность петли свитера. Было приятно и немного щекотно.

В общем, Ричард считал, что попугай – достаточный источник позитива и энтропии в его жизни, и вряд ли что-нибудь изменится в обозримом будущем. Что думала леди Мариан никто не знал, поскольку благородная дама не считала нужным делиться своими мыслями с окружающими.

По мере приближения Рождества Ричард начинал испытывать непонятное волнение. Он и сам не мог решить, отчего это происходит, ведь ничего особенного не случалось и не предвиделось. Возможно, на его настроении сказалось присутствие Дина, как фактор новизны, но отчего тогда это совершенно детское ожидание сказки? Ричард нарядил свой дом, как никогда прежде, купил живую елку и уже подумывал, не написать ли ему письмо Санте. Хотя бы в виде шутки.

Как член земельного совета, помощник старейшины общины рыбаков и почетный представитель администрации графства (за активное участие в делах местного значения) Ричард занимался подготовкой ярмарки, навещал одиноких стариков, передавая им помощь от муниципалитета, выслушивал просьбы и жалобы местных. Ему приходилось бывать в нескольких разных хозяйствах ежедневно, и это помогало держать себя в строгости, не допускать излишней мечтательности. Однако все это немного успокоилось к Сочельнику, оставив Ричарда наедине с подступающим неслышно чудом.

Утром последнего предрождественского дня он встал раньше обычного. Снаружи сильно похолодало, если оконный термометр не врал.

– Ого, настоящая зима, – пробормотал Ричард себе под нос.

Настроение у него было истинно рождественским и приподнятым, словно сегодня должно случиться что-то давно ожидаемое и очень хорошее. Оставалось только дождаться вечера, чтобы убедиться в этом.

– Леди Мариан, не сиди на окне слишком долго, отморозишь лапки, – сказал Ричард любимой птичке.

Та склонила голову набок, внимательно слушая, будто понимая его слова.

– Я вернусь к обеду, побуду немного тут, а потом уеду снова.

На всякий случай он подстелил на любимое окно леди Мариан свой старый шарф, проверил, закрыты ли розетки и хорошо ли упрятаны провода, и только после этого вышел из дома, оставив в распоряжении птицы одну комнату.

На улице дул сильный ветер, было очень холодно. В воздухе витал запах снега, и Ричард порадовался, что запасся топливом с лихвой. Он помахал птице, которая уже, конечно же, скакала по окну, и неторопливо поехал в сторону городка. Дорогу того и гляди должно было подморозить. Лужи, оставшиеся после всех прошедших дождей, казались густыми, словно вместо воды в них налили кисель. Дождя не было (и на том спасибо), но низкие тучи быстро неслись над холмами, собираясь в неаккуратные комья и грозя вот-вот прорваться. Теплые огоньки в окнах домов призывно мигали, приглашая к себе за уютом и дружеской беседой. Ричард знал почти всех жителей здесь.

Рынок был полон народа, хотя еще совсем недавно рассвело. Тут и там на лотках выкладывали кексы, коричные хлебцы и рождественское печенье, в больших емкостях медленно нагревался грог, рыбаки вынимали на прилавки свой самый лучший товар, перебрасываясь фразами о погоде с тепло одетыми фермерами.

– Привет, Хамфрис. О, Миранда, доброе утро! Новая куртка, да? Здравствуй, Джон, ты сегодня ранняя пташка, – Ричард на ходу общался со всеми сразу, нигде подолгу не задерживаясь.

По тому, кто что покупал, можно было предполагать, чем будут угощать в их домах в праздничные дни, и спланировать свои визиты так, чтобы попробовать все самое вкусное. Например, рыбу и блюда из баранины лучше есть свежими, а вот мясному гуляшу и тыквенному супу лучше постоять до следующего дня.

Ричард очень обрадовался, встретив Адама и Дина на рынке. Сегодня даже знакомые и соседи казались особенно милыми и славными, и эти ребята не стали исключением. Они немного поговорили, причем Ричарду приходилось все время сдерживаться, чтобы улыбка во весь рот не расплывалась невпопад, а потом Дин уехал по своим делам.

– По грогу? – предложил Адам.

– Можно, хотя, боюсь, с такой скоростью проб к вечеру я буду едва ползать, – пожаловался Ричард.

– Ничего страшного. Доползай к нам, если хочешь? У нас печеный бараний бок, котлеты, много всего. У меня родственник из Шотландии приезжает, отличный фермер и вообще, хозяйственник такой.

Адам немного погрустнел после ухода Дина, но явно старался держаться в норме и не портить никому праздничное настроение. Ричард сочувствовал ему, и, к тому же, очень любил бараньи котлеты под мятным соусом.

– О, я с удовольствием загляну к вам вечером ненадолго. Я давно интересовался опытом соседей по части обустройства загонов для овец.

– Что просто удивительно, ведь ты сам давно отказался от идеи самостоятельно разводить скот, – хихикнул Адам.

– Да, это не мое, – Ричард вздохнул. – Гораздо лучше у меня выходит заниматься делами администрации в наших местах.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Иначе твой путь был бы полон разочарований.

Вскоре Адам уехал в аэропорт, а Ричарда привлекли к общественно-полезной деятельности в виде таскания столов и развешивания гирлянд из разноцветных флажков. В результате он немного потянул правую руку и почти оглох стараниями репетирующего оркестра местных жителей, но смог скрыться без крупных потерь. Несмотря на мелкие неприятности, Ричард был в прекрасном настроении, и даже немного подпевал рождественским гимнам из радиоприемника в автомобиле, пока ехал домой.

Леди Мариан ждала его, неистово вереща и бегая по изрядно потрепанному шарфу.

– Хорошая моя, – сказал Ричард, заходя в дом.

Птичка благосклонно приняла дары (несколько веток овса, маленький кукурузный початок, сухарик с отрубями) и на некоторое время занялась ими у себя в клетке. За окном сгущались тучи, Ричард любовался ими, потягивая кофе под мелодичное воркование попугая. После позднего завтрака в городке есть ему еще не хотелось. В доме было тихо, только тикали часы, да леди Мариан изредка оглашала комнату бодрыми трелями. Ричарду казалось, что он слышит, как шуршат мягкими боками огромные тучи, укладываясь и комкая друг друга на небе. Он прислушивался до звона в ушах, надеясь разобрать далекую пока поступь праздника – в этом году все казалось совершенно реальным, как в далеком детстве.

– Я забыл повесить рождественский венок, – сказал Ричард сам себе.

Он уже много лет не делал этого, считал неуместным и даже немного стыдным – ведь только дети верят в Санту, только дети и смешные чудаки развешивают все эти украшения, ждут чуда. Но сегодня все было не так. В конце концов, может, он уже в том возрасте, когда можно себе позволить быть тем самым чудаком?

Венок хоть и поблек за долгие годы, но сохранил очарование старины. Золотистые блестки понемногу осыпались с листьев остролиста, выполненных из плотного картона, мелкие ягоды тускло мерцали лакомыми боками. Мама любила этот венок, почему-то Ричард сейчас об этом вспомнил. Он прикрутил тонкой проволокой фигурку птички-кардинала на предназначенную ей веточку и вышел за дверь, чтобы повесить венок. Снаружи стало еще холоднее, трава немного подмерзла с наветренной стороны. Морозец мгновенно пробрался под свитер, заставляя глупого человека ежиться и пошевеливаться.

– Ничего себе, – повторял Ричард, укрепляя венок. – Ну ничего ж себе, какой холод! Похоже, и правда выпадет снег.

Вернувшись в дом, он почувствовал себя немного героем. Его обуяла жажда деятельности, и Ричард, собрав гостинцы для ближайших соседей, принялся одеваться для выхода. План его был прост: навестить Джона и его изумительные рулеты из баклажанов, Адама с дедом и бараньими котлетами, Йена и его многочисленную молодежь с бельгийским шоколадом и прекрасными подарочными бутылками, а к самому Рождеству, может быть, оказаться у Дина просто для хорошей компании. Или отправиться домой, чтобы встретить чудо на пороге своего дома вместе с леди Мариан – если он переест и захочет тишины. Этот план был хорош всем, кроме одного: он был совершенно нереален.

Поначалу все шло очень неплохо. Ричард еще посветлу добрался до дома мистера Каллена, где они посидели с морошковым чаем и дивными баклажановыми рулетиками с ореховой начинкой. Следовало бы не рассиживаться и поскорее отправляться к Адаму, но мистер Каллен был так рад гостю, а бутылочка бренди казалась такой соблазнительной… Тыковка мурлыкала что-то одобрительное, лежа у него на коленях, и Ричард позволил себе расслабиться. В конце концов, это Рождество, время для покоя и приятных вещей.

Из дома Джона он вышел уже в полной темноте. Ветер еще усилился, в воздухе пролетали отдельные снежинки, но внутри у Ричарда было тепло и терпко от выпитого бренди, а на языке таяло густое ореховое послевкусие. За руль садиться он не рискнул, и потому побрел к дому Адама напрямик, срезая через холмы. Счастливый Ричард напевал рождественские гимны и хихикал, прижимая к себе пакет с гостинцами.

Дверь домика Адама распахнулась, когда он спускался с последнего холма.

– О, Ричард! А ты чего пешком? – Адам вышел на улицу с миской корма для пастушьей собаки.

– А я так, – улыбнулся тот. – Машину у Джона оставил. Выпил немного.

– Так заходи скорее! Давай я пригоню твой джип, это быстро.

– Я думал еще на маяк зайти, и к Дину…

– Ох, милый мой, ты на время посмотри! Рождество уже почти наступило. Давай скорее в дом, пока не простыл, там твои любимые котлеты дожидаются.

Адам коварно усмехнулся, и Ричард кивнул, всем своим видом выражая покаяние: баранина под мятным соусом была его слабым местом.

– Эй, деда, Ричард пришел, – крикнул Адам внутрь. – Меня не теряйте, я через несколько минут вернусь!

– У меня с собой копченая рыба, – некстати сообщил Ричард, задерживая его в дверях. – И еще печенье от миссис Отто, знаешь, которое на меду…

– Да, да, отлично, Ричард, давай же, быстрее. Раздевайся и проходи, познакомишься с Грэмом, – Адам говорил это, вталкивая гостя в прихожую.

Ричард рассеянно слушал, и только сейчас вспомнил о приехавшем в гости родственнике. В холле висела незнакомая куртка с меховой опушкой, рядом с хозяйской обувью стояли прочные ботинки из буйволовой кожи, сильно потертые, очевидно, любимые. Из столовой доносились беседа, было слышно новый голос. Ричард сам не знал, почему улыбается. Ему было интересно и неловко одновременно.

– Ричард, заходи скорее, – мистер МакКой вышел ему навстречу. – У нас гость!

– Грэм МакТавиш, – с улыбкой сообщил крепкий лысый мужчина, поднимаясь из-за накрытого стола и протягивая руку.

– О-очень приятно, я Ричард. Ричард Армитидж.

Он едва не сел мимо стула, не заметив, когда мистер МакКой вытянул из его рук пакет. В голове звенело, как от колокольчиков на санях Санты, а перед глазами засыпАло белым теплым снегом. Кажется, в этом году Ричард вел себя как-то особенно хорошо, раз Рождество пришло именно к нему.

========== Глава 2 ==========

Адам вернулся очень скоро, или Ричарду так показалось.

– Там снег! И он усиливается с каждой минутой!

С куртки Адама на придверный коврик посыпался целый град капель от потаявшего снега, но сам он счастливо улыбался.

– Снег в Сочельник – это добрый знак, – закивал мистер МакКой.

– У нас говорят, что снег на Рождество – благословение полей и лугов, – неторопливо поддержал его Грэм. – К хорошей траве, к сытым овцам.

Ричард почувствовал острую необходимость улыбаться. Мышцы лица самостоятельно растягивали его губы в улыбке, и противиться этому он не мог.

– Замечательная примета, вот бы и у нас она работала.

Отчего-то сразу стало неловко, хотя Ричард втайне гордился умением общаться с людьми по разным вопросам. Но сейчас гость из Шотландии смотрел на него, и от этого взгляда хотелось провалиться под пол, не сходя с места.

– Ох, да там настоящий снежный буран начинается, – взволнованно сказал Адам, поглядывая в окно. – Поверить не могу, это же нарушение… хм, законов природы! В наших краях не должно быть такого.

– Не вижу ничего дурного в снегопаде, – Грэм положил в свою тарелку немного овощного салата и захрустел морковью. – Ричард, тебе положить? Обалденно вкусно.

– А, да, спасибо, – он протянул тарелку, не сразу заметив, что новый знакомый общается так, словно знает его уже очень давно.

– И конечно же фирменного глинтвейна, – пропел Адам. – А то снаружи такой холод!

– Тепличные растения, – проворчал Грэм притворно, пряча улыбку. – Вас бы на месяц в наши холмы.

Ричарду показалось, что глинтвейн у Адама сегодня совсем не такой, как обычно: он не крепкий и сладкий на вкус, но жжет грудь так, словно туда добавлен чистый спирт.

– Ух, это мне кажется или так и есть, что, вроде бы, рецепт другой? – попытался разобраться он.

– Рецепт тот же, это ты другой, – хихикнул в ответ Адам. – Тебе, конечно же, баранью котлетку?

В его руках незаметно материализовалась лопаточка, которой можно было поддеть штук пять котлет разом.

– Хм, да, ты меня хорошо знаешь, – Ричард приложил руки к щекам, чтобы немного успокоить пылающее лицо. – Жарковато у вас.

– Лучше жарковато, чем холодно, – усмехнулся Грэм. – Мятный соус?

– Да, спасибо.

Ричард и не подозревал, что это зрелище так завораживает. Он смотрел, как Грэм черпает соусной ложкой зеленую массу со свежим запахом, и не мог отвести взгляд.

– Тоже любишь много соуса?

– А? А, да… да. Это мое любимое блюдо, – Ричард поспешил улыбнуться, надеясь, что ведет себя не слишком странно.

Он удивлялся самому себе, списывая все странности на действие алкоголя – ведь прежде ему не раз случалось выпивать с местными фермерами и рыбаками, и похожей реакции никогда не было. Возможно, причина крылась в том, что он употреблял напитки из разных групп по происхождению, чего обычно не делал. Эта мысль его немного успокоила, ведь Ричард старательно игнорировал тот факт, что необычные вещи начали проявляться до того, как он попробовал глинтвейн Адама.

– Много соуса – вкуснее, – поддержал его Грэм, подливая ложечку и себе в тарелку. – Сочнее, а аромат изысканнее. Сильнее, чем баранину в мяте, я люблю только свинину в меду и телятину с черносливом. Хотя… я даже не знаю, они все вкусные, не могу выбрать что-то одно.

– Да уж, ты у нас знатный любитель поесть, – беззлобно поддел его Адам, ловко меняя почти пустой соусник на полный. – Я это помню, поэтому не расслабляйся: еды полно.

– И это отличная новость! – просиял Грэм, откусив полкотлеты за раз.

Ричард с разинутым ртом проводил котлету в последний путь, залился краской до корней волос, когда Грэм ему подмигнул, и успокоился, уверившись, что это все действие алкоголя. Совершенно точно, больше нечему.

– Надо же, как снег разошелся, – сказал мистер МакКой, покачав головой. – Давно такого не случалось.

– Боюсь, ты с нами до утра, Ричард. По такому снегопаду я и врага бы в ночь не выпустил, – покачал головой Адам.

– Ну… до утра так до утра, – пожал плечами тот.

На секунду промелькнула в голове мысль о сердитой леди Мариан, но ее тут же смыло новым глотком прекрасного глинтвейна.

– Эй, кто это бродит там, снаружи? Адам, взгляни.

Тот подошел к окну и посмотрел, куда указывает дед.

– Ох, похоже, это кто-то из соседей с маяка. Неужели заблудился? Или… Хм, да нет, наверняка заблудился. Я сейчас!

Адам накинул куртку и вышел за дверь; с улицы в дом ворвались завывания ветра и пригоршня снежинок, тут же растаявших на коврике. Ричард поежился. Кто бы ни был там, снаружи, ему стоило посочувствовать. Через несколько минут (за это время Грэм успел умять две лепешки и индюшачье бедрышко) Адам вернулся вместе с гостем.

– Доброго всем здоровьичка, – мрачно поздоровался Крэйг, скидывая куртку. – Вот же я неудачник, вот же угораздило так… заплутать!

– О, Крэйг, здравствуй! – Ричард обрадовался ему, как родному. – Ты удачно успел, уже почти полночь.

– А и не говори.

Крэйг попытался сесть подальше в темный угол, и Ричард понял, что тот смущается. Это было не слишком на него похоже.

– Давай к столу, проголодался же наверняка, – строго сказал новому гостю Адам.

– Зверски, ага, – невесело подтвердил Крэйг, тяжело вздыхая.

– Не смущайся, ты никому не помешал, – Ричард надеялся, что сможет немного успокоить его.

– Отлично, – кивнул Крэйг и протянул руку Грэму через стол. – Крэйг Паркер. Местный дурачок.

– Грэм МакТавиш, гость из Шотландии. Впервые встречаю дурачка, который сам в этом признается.

– Ну а как еще можно назвать того, кто умудрился попасться так близко от дома? Ну, в буран попасть, в смысле.

Грэм негромко рассмеялся, и Ричард почувствовал себя некомфортно. Странно, ведь Крэйг ему нравился… что не так? На какое-то мгновение Ричард пожалел, что тот не остался в темном углу и теперь привлекает внимание.

– Я не знаю, что ты больше любишь, поэтому положил всего понемногу, – вмешался Адам. – Угощайся.

Он поставил перед Крэйгом большую тарелку, полную еды, и широко улыбнулся.

– Охохо, вот и смерть моя пожаловала. В меня ж столько не влезет…

– Ничего, ночь большая, – Адам усмехнулся, как Ричарду показалось, ехидно.

– Душевно рекомендую котлеты, – понизив голос, сказал Грэм.

– Да, пока я еще все не съел, – Ричард присоединился, не желая упускать разговор.

– Так, друзья, полночь через минуту! Скорее, наполним бокалы – Рождество уже в дверях! – вмешался мистер МакКой, постукивая вилкой по своему стакану.

– Сейчас-сейчас, разливаю! – Адам схватился за черпак.

Глинтвейн дымился в бокалах, наполняя воздух алкогольными парами, благодушное настроение снова вернулось к Ричарду. Внутри у него что-то сладко сжалось, а потом отпустило и разбежалось по сосудам лимонадными пузырьками. Захотелось рассмеяться в голос и сделать что-нибудь глупое и забавное, что-нибудь детское, чего он не делал уже много лет. Выбежать за дверь и упасть в снег, или прогорланить песню, взобравшись на стул. Ричард заставил себя сдержаться; он прикрыл глаза и сделал три глубоких вдоха. Нужно быть спокойнее, контролировать себя.

– С Рождеством! – сказал Адам, поднимая свой бокал.

– С Рождеством, – закивал мистер МакКой.

Крэйг сперва поднял вилку с насаженным на нее куском мяса, ойкнул и поменял руки, поднося свой бокал к остальным.

– Ага, с ним, с Рождеством вас.

– С Рождеством, – Ричард улыбнулся, присоединяясь к остальным.

– С Рождеством, – негромко сказал Грэм, сдерживая улыбку.

Ричард почувствовал, как по его спине бегут мурашки: ему показалось, что Грэм смотрит именно на него, и от этого стало почему-то очень тепло и приятно.

В этот раз у напитка был явный вкус апельсина с корицей, хотя Адам разливал все из того же котелка и не менял посуду. Может, это маленькое рождественское чудо? Ричард с удовольствием допил свою порцию и отставил бокал.

– Крэйг, возьми картофельного пирога, – сказал Адам, шустро подкладывая румяный кусочек на освободившееся в тарелке гостя место. – Он сегодня просто чудо как удался.

– Вот спасибо, – ответил Крэйг, с некоторым ужасом глядя на угощение.

– Кому еще?

– Мне!

– Сюда, пожалуйста!

Тарелки столкнулись в воздухе, и Ричард едва не выронил свою, но Грэм поймал ее за край свободной рукой.

– Ох, я неловок сегодня…

– Да все в порядке, бывает, – улыбнулся Грэм. – Главное, что мы избежали жертв за праздничным столом.

Ричард почувствовал, как жар снова приливает к лицу; наверняка он снова покраснел до самых волос. Улыбка Грэма удивительным образом смущала его, словно он говорил или показывал нечто неприличное.

– Это… ты чего? – удивленно заморгал Крэйг. – Пирог любишь?

– О, а ты со своим уже справился, – вмешался Адам. – Как приятно! Вот, тогда попробуй тушеную морковь. Это мой особый рецепт, дедушка научил, и я немного его дополнил – вкуснотища!

Он плюхнул Крэйгу на тарелку изрядную порцию нового блюда, и на лице гостя отразилась вся гамма оттенков отчаяния.

– Да ты просто смерти моей хочешь, да? Я же лопну…

– Не лопнешь, кушай. Это вкусно и полезно, – улыбнулся Адам.

– Очень вкусный пирог, замечательный! – нахваливал Грэм. – За такой не грех и подраться на тарелках. В наших краях картофель для начинки варят на бульоне от жирной баранины или свинины, чтобы вкуснее было. А моя прабабка еще в давние времена обжаривала его на сале с луком, и это, я вам скажу, совершенно отдельный сорт наслаждения.

У него был очень приятный голос: негромкий, но слышный, заметный. Ричард вдруг почувствовал во рту вкус жареной на сале картошки и удивился силе его описания. Наверное, это какой-то талант, ведь не у всех выходит даже яркие события понятно описать, а тут… Адам снова наполнил его бокал до краев горячим питьем, Ричард благодарно кивнул.

– Не зевай, сосед.

На этот раз у глинтвейна был явный ягодный привкус, и Ричард хотел поделиться своими соображениями с Адамом, но тут мигнул и погас свет.

– Ой.

– Ну ничего ж себе, сюрприз! – возрадовался Крэйг.

– Должно быть, из-за снегопада, – спокойно заметил Грэм.

– Ничего страшного, у нас есть свечи и керосиновая лампа, – сказал мистер МакКой. – Адам, захватишь?

– Да, деда, уже несу. Есть, конечно, светодиодная лампа с аккумулятором в гараже, но мне что-то не хочется разрушать ее светом наш уют. Грэм, помоги освободить серединку стола, пожалуйста.

Вскоре на столе уже приветливо мигала керосиновая лампа, а в других местах дома – на полках, комодах и даже на подоконнике – горели свечи. Ричарду это напомнило один из дней в его детстве, когда так же выключили свет, и они всей семьей сидели в столовой и играли в настольные игры. Чувство счастья пополам с легкой грустью наполнило его, поднялось до горла, собравшись там небольшим комком, а потом рухнуло вниз, растворяясь и разбегаясь по крови. Все же это Рождество выдалось совершенно волшебным.

Света не было до самого утра, поэтому Адам истратил почти все свои запасы свечей в эту ночь. Ричарду казалось, что он никогда в жизни больше не захочет есть, потому что еще немного – и он превратится в контейнер, полный котлет, картофельного пирога и глинтвейна с разными вкусами. Адам старательно следил за тарелками и бокалами гостей, и те всегда своевременно наполнялись, а Грэм рассказывал веселые истории, под которые содержимое посуды поглощалось как-то само собой. Иногда в своем углу тяжело вздыхал Крэйг, но Ричард почти не обращал на него внимания, заслушиваясь голосом нового знакомого. Ему было все равно, о чем тот говорит – лишь бы он продолжал, о боже, просто продолжал.

Ближе к утру в ход пошли песни. Сперва Ричард смущался, но после нескольких лечебных бокалов принялся подпевать знакомым мелодиям. Особенно эффектно вышло с народной песенкой об овечках: Грэм пел ее на шотландском диалекте, а Ричард выводил свое на местном.

– Ну ты прям этот… Паваротти, – усмехнулся Крэйг.

Адам, словно вспомнив о нем, тут же плюхнул на его тарелку еще одну порцию тушеной моркови. Ричард вздохнул, и, вряд ли понимая, что делает, положил голову Грэму на плечо.

– А давай эту… чайку над холмами? – предложил он.

– Ласточку? – переспросил Грэм.

– Нет, про чайку. У нас поют про чайку.

– У нас – про ласточку. Давай тогда так и споем, каждый о своем, идет?

Ричард кивнул и завел на медленный мотив хорошо известную в этих местах печальную песню, Грэм почти сразу присоединился.

– А хорошо поют, – мечтательно сказал мистер МакКой, вынимая откуда-то пастушью свирель. – Надо бы подсобить.

С мелодией дело пошло поживее, и даже Адам стал немного подпевать – точнее, подвывать – мотив.

– Обалдеть, – негромко сказал Крэйг, мощным усилием проглатывая огромный кусок моркови. – Куда нам с малюткой Салли…

Снег прекратился под утро, но никто не спешил выходить за дверь. Адам заварил ароматный чай с травами и подал сладкие пироги – медовый с орехами и изюмом и обычный, с брусникой. Ричард уже плохо помнил, что и с чем он ел, потому что его голова уютно лежала на плече у Грэма, а сам он рассказывал историю о каком-то своем родственнике, который пошел на рыбалку, но вместо этого упал в море, потерял снасть и порвал любимые штаны, пошитые женой.

– Светает, – негромко сказал Адам.

«Жаль», – чуть было не вырвалось у Ричарда. В глубине души он понимал, что эта ночь была особенной, и больше не повторится.

Вскоре послышалось урчание трактора, расчищавшего дорогу к маяку. Мистер МакКой выглянул в окно.

– Много намело, теперь растает – слякоть будет.

Ричард посмотрел на телефон и убедился, что тот выключен. И когда только успел? Дождавшись загрузки, он увидел, что Дин несколько раз пытался звонить ему.

– Ох, Дин, наверное, ужасно беспокоится, я ведь так и не попал к нему и на телефон не отвечал, – сказал он.

– Кто такой Дин? – поинтересовался Грэм, скосив на него глаза.

– Мой родственник, он приехал сюда недавно и звал к себе на Рождество, – сказал Ричард, вдруг осознав, что все еще лежит на плече у нового знакомого.

– Надзорный, – добавил Адам, и Грэм понятливо кивнул.

– Боюсь, мне пора собираться, – Ричард сел и стал приводить в порядок сбившуюся под свитером рубашку. – Дороги уже прочистили, значит, машина проедет.

– Ох, ну что ты, не спеши. Выпей травяного настоя для светлой головы, – Адам пододвинул к нему чашку и улыбнулся.

– Да, точно, давай пей, и пошли уже, а то засиделись мы тут, – горячо поддержал его Крэйг. – Хозяева наверняка от нас устали и сами не знают, какой метлой гнать супостатов.