Текст книги "Товарищи по несчастью (СИ)"

Автор книги: Asver Ashy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

В портсигаре оставалась последняя папироса. Я привычно постучал мундштуком о крышку портсигара, смял мундштук и спросил огонька. Скоур передал мне латунную спиртовую зажигалку все с тем же знаком качества. Я прикурил от тусклого пламени, затянулся.

– Илаф, тут с табаком вообще как?

– На рынке есть. Рекомендую брать то, что дороже, если дешевый – не табак, а солома натуральная. Хочешь – могу поделиться,– предложил Илаф.

– Спасибо, но не стоит, не хочу обирать. Сам потом пробегусь.

– Дело хозяйское,– пожал плечами механик.

Тем временем я взвел оба курка на своем ружье, выбрал ход спуска левого ствола, потом – правого. В правом ход был больше почти в полтора раза. Напильника, к сожалению, нет, и сомневаюсь, что его можно сравнительно дешево купить на рынке, так что придется оставить так.

На втором ружье картина была практически такой же. Лишний раз проверив, прочно ли сидят ствольные блоки на ложах, я сунул руку в карман и вытащил горсть малокалиберных патронов. Капсюли, да…

Пулю из такого патрона было легко вытащить и пальцами, не особо рискуя. Так что десятка два патронов перекочевали в карман куртки Илафа, я же ссыпал все, что осталось, обратно в карман. Все равно снаряжать ружья предстоит в спокойной обстановке – и ускорять заряжание путем заблаговременного извлечения пули из капсюля смысла не было.

С порохом провозились до вечера. Каждую партию я отдельно проверял самым банальным способом – подкидыванием огонька. Горело вполне себе. Объем пороха в двенадцатом калибре я на память знал, да и мерка была с собой. Правда, часть вопроса заключалась в том, что «мерка» все еще имела внутри пулю и плотно сидела в револьверном барабане. Придется сначала Скоуру отстрелять минимум патронов пять-семь. Жалко, конечно, но экономия в тренировках может обернуться тем, что маг, в случае необходимости, банально выпустит весь боекомплект «в молоко». Уже потом гильзой будем засыпать порох в стволы ружей, или снаряжать «патроны»– бумажные кульки с порохом и зарядом.

Дальше возились с пулями. Помнится, хорошо били подкалиберные – грубого литья, причем не обязательно шар, завернутый в тряпочку, углы которой сматывались толстой ниткой в хвостик. Лили свинец в скрученные из бумаги трубочки, потом рубили прутки, и заворачивали обрубки в ветошь. Все по технологии. За час имели на руках три десятка пуль. Ну, пожалуй, время проверить всю систему в сборе.

Чтобы не терять времени, я и Илаф двинули в поля – если не получится, и ружья все же не выдержат, будет время прикинуть, как жить дальше. С собой прихватили моток шпагата, порох расфасовали заранее – двойные навески. В этот раз решил бегло ознакомить с наганом Илафа – он выпустил пулю в прислоненную к поленнице доску. На хлопок выстрела никто не среагировал – может, решили не соваться к необычным постояльцам, а может, не посчитали чем-то, требующим внимания.

Километрах в пяти от поселка мы остановились. Я засыпал порох, прибил пыжом, засунул пули.

Итак. Кювет выбран, снаряженные ружья уперты прикладами в вынесенное из леса бревно, стволы смотрят в поле, как раз на возвышение земли. Закреплены стволы на втором бревне – придавлены небольшими мешками с песком. Шпагат к спусковым крючкам привязан, я взвожу курки, надеваю капсюли и ухожу в сторону кювета. Илаф уже там.

– Ну, с Богом,– пробормотал я, укладываясь на траву и примериваясь к шнуркам. Первый – пошел!

Ба-бах!

Второй пошел!

Ба-бах!

Третий пошел!

Ба-бах!

И, наконец, четвертый…

Ба-бах!

Ну, можно и посмотреть, что там с ружьями.

Лежат. Стволы дымятся. Капсюли на местах – это хорошо, я боялся, что будет выплевывать. Хотя – как-то же стреляли капсюльные ружья раньше.

Осмотр стволов в свете заходящего солнца трещин и раздутий не выявил. Для пробы грубо вычистил ивовым прутом с тряпкой стволы, снова снарядил двойную навеску.

Отстрел показал, что ничего критичного не произошло. Ну, можно и с рук испытать. Правда, сначала следует уточнить у механика, сможет ли он в случае чего оказать хоть какую-то помощь, кроме классической «добить из жалости».

– И кровь остановить смогу, и кожу зарастить, Скоур учил. Только вот глаза – пятьдесят на пятьдесят.

На счет глаз – правильно. Снарядив обычную навеску, я надел свои «консервы», взвел курки и навел ружье на приметный камень размером с зиловское колесо, лежащий на границе поля и дороги метрах в тридцати от меня.

Отдача толкнула в плечо – слабее, чем родная МР-ка. Но на камне появился характерный след от расплющившейся пули. Второй выстрел – след уже чуть ли не в полуметре от первого. Да, целиться придется вдоль каждого ствола отдельно.

Второе ружье показало себя гораздо кучнее – разлет составил «всего» немногим менее сорока сантиметров. Придется еще экспериментировать с навеской – самопальный порох вышел хуже заводского, это ожидалось изначально, но не настолько.

– Илаф, выбирай ружье. В принципе, они одинаковые… должны быть… но у меня на родине даже заводские ружья по руке подбираются.

Механик взвесил в руках оба ружья, я показал ему основной прием примерки. Раз по десять вскинув каждое ружье, Илаф взял себе одно из них. Жалко, про ремни я забыл. Хотя какие-то антабки все равно можно будет придумать.

Илаф запустил электронику трайка и произнес:

– Юрий, садись за руль. Пока времени чуть есть, потренируйся в вождении.

Управлять трайком Илафа было непривычно – и «ручка газа» по-другому расположена, и руля несколько иначе слушается, и посадка очень непривычная – два раза я на спортивных мотоциклах ездил, и оба раза положение ног было очень неудобным. Но до поселка все же дотянули без происшествий.

Поужинали жареной картошкой с чьими-то ножками. Жестче куриных, и вкус другой. К картошке был подан кувшин все того же кваса. Честно признать, я думал, что Скоур или Илаф предложат «отметить это дело», но, раз уж здесь не принято, не буду лишний раз высовываться.

Однако, когда мы поднялись в комнату, Илаф вытащил из своего вещмешка три рюмки, граммов под сто каждая, а Скоур выставил фляжку.

– Ну, Юрий, как у тебя на родине говорят – надо дело обмыть? – усмехнулся старый маг.

– Скоур, ты это откуда знаешь? – насторожился я.

– Бывал я в твоем Мире, лет тридцать уже прошло.

– И по какому поводу бывал? – безразличным тоном кинул вопрос я.

– Добывают там, у одного горного хребта, камушки с интересными свойствами,– маг неторопливо разливал из фляжки по рюмкам розоватую жидкость,– на защитные блоки… у вас их называют артефактами… от сущностей, которые обычно преследуют неопытных и просто невезучих археологов, только такие и подходят. Нужны редко, сложные, но иногда – незаменимые.

Механик тем временем достал из вещмешка промасленный бумажный сверток, развернул его, и выложил на стол, на ту же бумагу, брусок, с полкирпича размером, сушено-копченого мяса, цветом от того же кирпича не сильно отличающегося. Но запах… натурально мясной. Пока Илаф нарезал мясо на пластинки, Скоур продолжал:

– И, когда мы купили у местного мастера сразу горсть таких камней, он предложил «это дело обмыть». Выставил бутылку, три стакана – я тогда с напарником шел, на всякий случай, огурцов маринованных банку достал. А дело происходило у него дома. Отказать – обидеть человека, да и не настолько хорошо я знал законы русского гостеприимства. В общем, возвращались мы на точку, где ждал третий, страхующий, уже сильно косые. Но вообще традиция неплохая, хотя некоторые пользуются тем, что собеседник пьянеет, и пытаются себе еще чего-нибудь выгадать.

– Ну, что? Юрий, скажешь, что в таких случаях положено? – Илаф поставил передо мной стакан и положил ломтик мяса. Перед Скоуром стакан уже стоял, закуска тоже была готова.

Подняв стакан, я принюхался и спросил:

– Настойка?

– Она, родимая. Слабый стимулятор, но на спирту. Часа через три в сон клонить будет, только и всего,– пояснил маг. Нормально. Подняв глаза от содержимого стакана, я произнес:

– Чтоб проблем мы с этими ружьями не знали и не видели!

– Это правильно,– одобрил маг.

Пахла настойка какими-то ягодами и травами. Запах не резкий, приятный. И пошла хорошо. Зажевали мясом – сильно перченым и довольно жестким. Конина, блин…

– Ну, считай, отметили? – спросил Илаф.

– Для галочки, пожалуй,– откликнулся я, прислушиваясь к организму. В принципе, сто грамм на сытый желудок – далеко не существенный объем. Пили все одно и то же, так что никаких особых сюрпризов ожидать не следует. Вот только одна странность – после рюмки на сытый желудок обычно наступает расслабленное состояние, но сейчас происходило прямо обратное явление. Илаф подвигал пальцами, покрутил головой.

– Ага, подействовало. Как ощущения?

– Хорошие стимуляторы. Из известных мне реакцию никакие не обостряют, просто чуть-чуть проясняют восприятие,– честно отозвался механик.

– Это хорошо, потому как сейчас всем нам предстоит поработать. С резьбой по дереву знакомы? – маг достал из кармана куртки штук пять светлых каплевидных дощечек, каждая – с полпачки сигарет размером.

– Я немного, только в общих чертах,– признался Илаф.

Мне было проще – для того же точного литья я предпочитал модели подрезать, а не лепить, хотя и не всегда подрезкой можно было решить дело. Но некоторые моменты я все же решил уточнить:

– Для какой цели амулеты?

– Скорее артефакты. Если вкратце – предназначены для того, чтобы при трансформации раздеваться не пришлось. Вырезать набор рун – полдела, еще половина – грамотно наложить плетения. Смотрите,– маг вытащил из-за ворота рубахи потертую, потемневшую деревянную пластинку такой же формы, как лежащие на столе заготовки. Да, тут все честно.

– Понятно. Дело нужное,– отметил механик.

– А большого умения резьбы и не надо. Главное – вырезать контур и пару десятков ключевых символов,– Скоур сунул руку в вещмешок и вытащил пачку листов. Из этой пачки он достал два листа, на них крупно был вычерчен круг, и по периметру, то внутри, то снаружи, шли какие-то руны. Рисунки на каждом листе несколько отличались, но на обоих схемах имелись широкие, под две-три руны, пропуски. – Сейчас еще надо определить ключевой набор символов для каждого из вас.

Дальше из пачки листов были извлечены четыре нарисованные цветными чернилами схемы – на первый взгляд, хаотичные линии, круги, многогранники. Окинув нас взглядом, маг спросил:

– Даты рождения собственные оба помните? Вижу, оба. Давай ты, Юрий, первым,– я назвал дату рождения, и Скоур сверившись с кодами в углах листов, наложил друг на друга три листа, посмотрел на свет, поправил положение и задал следующий вопрос:– В какую фигуру складываются линии?

Прищурившись, я вгляделся в линии, просвечивающие сквозь тонкую бумагу. Линии сложились в фигуру, удивительно напоминающую языки пламени. Я проморгался и снова вгляделся в схемы. Фигура неуловимым образом изменилась, но все так же напоминала пламя.

– Скоур, я вижу что-то вроде пламени. Это нормально?

– Нормально. Острых углов много?

– Как раз нет,– отметил еще одну особенность я,– фигура широкая и длинная.

– Все понятно. Значит, седьмое кольцо. Сейчас глянем, какая определяющая комбинация для тебя.

Из внутреннего кармана маг извлек толстый блокнот, открыл где-то ближе к концу, пролистнул пару страниц, вгляделся. Снова листнув страницы, выложил блокнот на стол, взял карандаш и изобразил на чистом листе четыре руны. Подал лист мне.

– Илаф, твоя очередь,– механик назвал дату рождения, Скоур переложил листы, и Илаф вгляделся в них. Протер глаза, снова вгляделся. Поднял удивленный взгляд на мага и произнес:

– Какие-то потоки. Это вообще как-то согласуется с магическими теориями?

– Ассоциации какие? Поток – вещь удивительно распространенная, я за него просто так ухватиться не смогу.

Еще раз вглядевшись в листы, Илаф тихо произнес:

– Движение, полет, резкие подъемы и спуски…

– Понял. Тоже седьмое кольцо. Определяющая комбинация у тебя будет вот такой…– Скоур, сверяясь с блокнотом, вычертил на очередном чистом листе четыре руны. Не такие как у меня, другие, и в другой последовательности. – И еще один момент. Истинное направление. Критерий совершенно особый, так как индивидуальность каждого может раскрыться абсолютно в любом направлении. Для того чтобы определить направление, мне нужно еще кое-что. Илаф, ты в каком полушарии родился, и приблизительно в какое время суток?

– Немного южнее экватора, вечером.

– Сейчас надо прикинуть индивидуальное число, и от него уже идти. Илаф, полное имя свое назови.

– Илаф Этъерра кар-Барха.

– Дворянин? – безразлично спросил маг, выписывая на очередном чистом листе строчку символов, маркируя каждую цифрой и просто складывая их.

– От дворянства мне досталось только имя рода и огромная библиотека, в основном из журналов разных экспериментов и кип чертежей. Ни покровителей, ни древних кладов, тем более предки во власть и не лезли.

Скоур темвременем выписал последнюю цифру, вновь вернулся к строчке, в которой было записано полное имя механика, в задумчивости почесал карандашом за ухом, пробормотал под нос что-то про стражей, быстро изобразил четыре сложных руны, протянул лист Илафу:

– Какой из иероглифов не вызывает отторжения?

Механик, бегло глянув на лист, указал на один из иероглифов:

– Этот.

– Я так и думал. Илаф, ты Страж Равновесия. Есть такое истинное направление второй ипостаси, редкое, но довольно серьезное. Вообще, с этим направлением ситуация неоднозначна – одни к нему приходят, другие – нет, так что никто тебя не просит ввязываться в игры высших сил.

– Почему именно высших? – механик новостью был не особо удивлен.

– Очень серьезное направление. Высокого полета, так сказать. Работают личности с таким направлением на уровне никак не меньше сильных жрецов и молодых богов,– на полном серьезе объяснил маг,– Смотри. Вот схема рисунка на амулете, в центр вписываешь вот этот иероглиф, символы расставляешь вот в такой последовательности,– еще несколько штрихов, и схема приобрела симметричный вид.

Механик принял лист, вытащил из собственного вещмешка карандаш, маленький нож вроде скальпеля, и начал разметку заготовки. Скоур же повернулся ко мне:

– Ну, Юрий, давай теперь ты. Полушарие и время рождения?

– Северное, примерно пятьдесят градусов, время рождения – поздний вечер.

– Полное имя?

– Юрий Олегович Шатунов.

– Ну смотри, Юрий. Индивидуальное число – штука простая. Просто сумма номеров звуков кода Реллани в имени, суммируется до получения однозначного числа, и перемножается на коэффициент, для каждого диапазона координат свой. Для координаты пятьдесят градусов – коэффициент ноль шестьдесят четыре. Перемножаем, и получаем индивидуальное число. Дальше определяем твое истинное направление. Тут используется один древний язык, если верить некоторым ученым – от него все языки и пошли. На удивление точно характеризует большую часть истинных имен, хотя бывают и исключения. Твое имя, например, в этом языке тебя самого характеризует как стоящего за пределами света… или несущего свет вокруг себя. Толкование несколько двоякое, но есть способ точнее определить направление. По наличию эмоций к символам, описывающим направление. Ты это буквально только что наблюдал на примере Илафа, не в обиду будь сказано. Ну, для твоей комбинации имени и индивидуального числа можно подобрать сразу шесть символов, очень уж разброс большой. Итак, посмотрим,– маг сверился с блокнотом и изобразил шесть иероглифов. И один из них явно выглядел привлекательнее. Два – вообще вызывали некое отторжение, остальные три – легкое недоумение. Именно на иероглиф, ощущавшийся привлекательнее всех, я и указал.

– Вот этот. По всему выходит, он. – Скоур выглядел откровенно озадаченным.

– Странно. Картина получается очень нестандартной. Что могу сказать… великих свершений не обещаю, но след в истории оставишь. И не в одной. Точнее пока не скажу – мало материала для анализа, дать точный ответ практически нереально. Ну хоть определили символ истинного направления, и то хорошо.

– Так что означает символ? – маг задумчиво сунул за ухо карандаш, оценивающе взглянул на меня и произнес:

– Свет за пределами.

Данное магом определение в известной мне практике описывало по большей части энергетическую составляющую медитаций, в меньшей степени – контакты с посланцами богов. И я глубоко сомневался, что мне доведется контактировать с посланцами высших сил. А потому решил особо голову не греть, и заняться изготовлением амулета.

Ножа с достаточно острым кончиком у меня с собой не было, зато во внутреннем кармане обнаружилась початая пачка лезвий для ножа по гипсокартону, которые я использовал для мелкой и точной работы. Одолжив у Илафа ветошь, я намотал полоску на лезвие, формируя рукоять, вычертил карандашом эскиз, и предъявил магу. Тот в одном месте поправил, и «благословил» на дальнейшие работы.

Дерево резалось хорошо – кончик лезвия в нем не вяз, шел мягко, и не выкалывал элементы рисунка. У механика рука была поставлена – он быстро и без особого труда вырезал символы, непринужденно ухватившись за нож. Интересно – в моем Мире сейчас большая часть молодежи ходит в основном по разным соцсетям и руками только готовит и по кнопкам щелкает. Конечно, еще остались те, кто руками умеет сотворить нечто сложнее бумажного самолетика, но их – едва каждый десятый. В Мире механика ситуация с мастерами мне, конечно, неизвестна, но, принимая общие законы развития культуры компьютеров, там умеющих работать руками еще меньше. И сам Илаф явно из них.

И маги, как правило, работают большей частью с литературой и химией, а у Скоура мозоли на руках явно не от пробирок и фолиантов, и несколько тонких шрамов на ладонях. Манера оценки обстановки – как у разведчика, но объясняет просто и понятно, за исключением ссылок на некоторые техники. В общем, человек (хотя, вспомнив об обряде, пройденном вроде еще в юности – человек ли?) весьма необычный.

Первым отдал Скоуру заготовку Илаф, чуть позже – я. Маг принял обе дощечки, внимательно осмотрел их и произнес:

– Неплохо. Плетение ляжет нормально. Помнится, встречал я такой амулет, на коленках буквально в хижине сделанный, и отличнейше работал. Дальше его покрываем лаком специфического состава. Юрий, не надо морщиться, ингредиенты класса «когти летучих мышей и волосы покойника» большей частью применяются в некромантии, и я тут имею исключительно теоретические знания. Тут совершенно другая область практики, и компоненты вполне безобидные, в основном эфирные смолы.

Из вещмешка маг достал берестяной тубус сантиметров десяти диаметром, и ненамного больше высотой. Из тубуса была извлечена стеклянная колба, наполненная мутной жидкостью и заткнутая деревянной пробкой, и четыре мешочка из ткани, напоминающей шелк. Следом из вещмешка Скоура появился жестяной футляр, в котором обнаружились небольшие весы и набор грузов. Открыв блокнот где-то на середине, Скоур вчитался в текст, перевернул пару страниц, и произнес:

– Так, вот и рецепт. Тут не надо ничего считать, состав лака универсален. Но некоторой энергетической обработки он все же требует, в основном для того, чтобы лежал долго. Ну, сейчас начнем.

Маг сноровисто отвесил порции порошков, открыл колбу и ссыпал туда все порошки по очереди. Дальше снова заткнул пробку, потряс колбу – и жидкость из белесо-мутной стала прозрачной, как чистый спирт, и примерно такой же по вязкости.

– Не обольщайтесь, на воздухе быстро густеет. У кого-нибудь есть кисточка?

Кисть нашлась у Илафа – похоже, механик за время странствий успел собрать своего рода «походный набор инструментов». Правильно, в Сибири наиболее мастеровитый народ тоже по вещмешкам имел минимум пару напильников и паяльник типа молоток. У особо продвинутых встречались даже микрометры…

Скоур просунул в отверстие в пластинках по щепке, открыл колбу, макнул в нее кисточку и быстрыми, сноровистыми движениями начал покрывать обе пластинки. Закончив, заткнул колбу (в ней оставалась от силы половина лака) и воткнул щепки между досками стола.

– Немного обождем, пусть подсохнет. Пока тебе, Юрий, такой вопрос – ружья в обращении от винтовок не сильно отличаются?

– Ну, тут смотря какие там винтовки.

– Уговорил, попробую описать. Вообще – практически как твой… револьвер, да? Ага, правильно. Только ствол длиннее, приклад есть и сзади на барабан капсюли надеваются. Барабан вынимается вбок, после отведения вперед педали в передней части.

– То есть,– я достал Наган,– Ствол длиннее, приклад, капсюли… курок надо взводить, барабан проворачивается вручную?

– Нет, тут снизу такая скоба, и перед выстрелом ее сначала вниз толкают, потом наверх,– маг изобразил знакомое мне по вестернам движение. Интересные дела – прибор револьверный, капсюльный, да еще и со скобой Генри. Определенно, если встретится возможность – обязательно прихвачу такой агрегат в родной Мир.

– Ну так не особо отличается. Перед зарядкой стволы прочистить прутом с ветошью или какой щеткой, капсюль одеть сюда, курок взвести вручную. Снаряжать просто – мерка пороха, прибить пыжом, сунуть пулю или сыпатнуть дроби, и еще пыж.

– В общем, не сложнее, чем на винтовках,– отметил маг, проверяя подсыхающий лак на пластинках.

Видимо, результат его удовлетворил, потому что колба была вновь открыта, и Скоур начал наносить второй слой лака. Израсходовав весь лак, Скоур сдвинул щепки ближе друг к другу, оглянулся на нас и произнес:

– Ну, сейчас начнется. Смотрите внимательно, повторять не буду. Амулеты надо «пропечь», как глиняную кружку. Просто дать температуру мы не можем. Надо дать энергию, лучше в чистом виде. Вот сейчас вы это и увидите.

Маг откинулся к стене, сложил руки на груди – ладонями внутрь, закрыл глаза. Вокруг воткнутых в щель досок стола загорелось тускло-фиолетовое сферическое свечение вроде коронного разряда, только направлены вспышки были внутрь. Постепенно цвет разрядов перешел в сине-зеленый, затем сфера, имевшая изначально размеры волейбольного мяча начала уменьшаться и уплотняться. Когда размеры достигли крупного яблока, в центре которого располагались амулеты, маг произнес фразу на неизвестном языке, сильно похожем на латынь, и сфера энергии начала втягиваться в амулеты. Длилось это секунд пять-шесть. Амулеты светились зеленоватым светом еще с полминуты. После того, как свечение окончательно погасло, Скоур вздохнул, открыл глаза и выпрямился.

– Ну, амулеты можно считать готовыми.

– Скоур, вот я немного не понял – что за принцип системы? – немного опередил мой вопрос Илаф.

– Принцип прост – на первый взгляд, ну тут глубоко лезть ни к чему. Инициация по сути дает возможность сменить тело за короткое время. Сейчас мы находимся в первом воплощении, второе на высшем энергетическом слое. У меня – бодрствует, у вас пока спит. В общем, когда оно пробудится – появится возможность оперативно сменить тело. Первое тело уйдет на тот энергетический слой, где раньше было второе. Тело получит привязку к переходу между слоями, одежда же постоянно привязана к тому слою, где была сделана. Амулет при переходе – процесс мгновенный только на первый взгляд, по факту уходит до полсекунды – создает вторую волну перехода, которая полностью совпадает с первой во времени. Вторая волна захватывает одежду, обувь, оружие – в общем, то, что на человеке. Амулет индивидуален потому, что у каждого индивидуальные параметры этой волны.

– Интересно выходит.

– Как есть,– улыбнулся маг, снимая амулеты со щепок и отдавая нам,– Завтра с утра выезжаем на луга. Еще раз напомню – каждый имеет право отказаться от инициации. Силой ничего делать не буду.

– Лично мне интересно, я на обряд согласен,– отозвался Илаф.

– Я тоже согласен,– реально в словах мага не было фальши. И потому я считал, что большого вреда обряд лично мне не принесет.

– Завтра все равно надо будет это повторить,– еще раз предупредил маг,– Пока же можно лечь спать.

Снова была переломлена в двух местах соломина, мне досталась короткая. Товарищи завалились на койки, а я достал КПК, открыл недавно начатый «бортжурнал» и начал понемногу набивать текст.

Через три часа я разбудил мага, которому досталась средняя соломина, а сам лег спать.

За окном свистела какая-то птица, получивший вечером длинную соломину Илаф флегматично снаряжал табаком самокрутку. Маг, по всей видимости, уже куда-то ушел.

Я натянул джинсы, сунул ноги в берцы, начал неторопливо затягивать шнурки.

– Доброе утро, Юрий,– приветствовал меня механик, раскуривая самокрутку.

– Симметрично! – ответил я.

Пошарив по карманам куртки, вытащил горсть монет. С десяток серебряных, две-три золотых, остальное – медь. Серебряные – не больше российского рубля, золотые – даже чуть меньше. Медные – как два рубля, только чеканкой отличаются.

– Илаф, просвети, пожалуйста, на тему покупательской способности местных денег,– попросил я механика.

– Пожалуйста,– кивнул тот,– Смотри. Покупательскую способность тебе как удобнее воспринимать – в сельхозпродуктах или промышленных товарах?

– Давай в продуктах сначала,– выбрал я.

– Ну смотри. Медные монеты называются шойты, единственное число – шойта. Серебряные – бликки, с двумя «к», единственное – бликк, в одном бликке три десятка шойт. В золотой монете – троне, женский род, два десятка бликков. На одну шойту можно приобрести две буханки хлеба, или вот такой кувшин молока,– механик постучал ногтем по кувшину из-под местного кваса, стоящему на столе,– или кружку дешевого пива. За один бликк можно разжиться неплохим ножом, топором, или на четверых плотно поесть в трактире. Трона – это уже предметы роскоши, ну, в моем понимании. Кольца-цепочки, сбруя расшитая на лошадь, и так далее.

Интересный подход к выбору примеров. Ну, дело привычки – культура в родном мире Илафа явно несколько отличается от знакомой мне.

– Илаф, а хороший табак сколько может стоить?

– В среднем – около бликка за банку. Банки стандартные, вот такие,– механик ногой пододвинул к себе вещмешок, достал из него жестянку размером напоминающую стеклянную поллитровку.

– Благодарю,– я кивнул Илафу, накинул куртку,– Прогуляюсь я, пожалуй, за табачком.

Илаф кивнул, задумчиво затянулся.

Я вышел из нашего номера, и направился вниз. В зале посетителей не было – лишь протирала один из столов полная женщина в цветастой косынке и длинном простом платье, чем-то напоминающем русский сарафан, за стойкой не было никого. Завернув в белый домик у сарая, выдвинулся в сторону рынка. Добрался минут да пятнадцать.

Теперь, когда я двигался один, было время рассмотреть местный базар подробнее.

Располагался рынок на мощеной брусчаткой площади примерно сто на сто пятьдесят метров. Два ряда лотковcкрытыми соломой навесами, и десятка полтора простых, в видеотдельных столов. Народу было мало – человек двадцать пять-тридцать торговцев, да с десяток местных жителей – покупателей. На лотках лежало по большей части то, что от жары не портится – скобяные товары в виде гвоздей (круглых!), молотков, пил и топоров, глиняная и желтоватого цвета металлическая посуда, кой-какая одежда. Задав пару наводящих вопросов сидящему у прилавка с секонд-хендом мужичку, направился в сторону крытых лотков.

Тут хоть не грело голову солнце – между лотками была закреплена плетеная из лозы сетка, поверх которой плотно лежала солома. Торговцы, вяло переговаривающиеся, лениво на меня посмотрели. Я осмотрел ассортимент. Под крышей продавали уже более чувствительную к солнцу продукцию – сыры, колбасы, мясо, на одном из прилавков стояла жестяная бочка с надписью «Масло» и краном у дна. Прилавок с табаком располагался с краю.

– День добрый, мил-человек,– поприветствовал меня торговец, когда я остановился напротив его прилавка.

– И тебе не болеть,– ответил я, окидывая взглядом ассортимент. Трубок самых разных размеров штук восемь, несколько банок с табаком, пачки тонкой бумаги с цифрой «100» на обертке, латунные зажигалки и какие-то флакончики.

– Чего желаете? – с достоинством спросил торговец.

– Табаку, зажигалку, а там посмотрим,– отозвался я.

– Вам попроще или как?

– Или как.

Торговец достал из-под прилавка жестянку с выдавленным изображением раскинувшей крылья птицы, открыл крышку. Я втянул воздух – ничего так запах, не хуже импортных трубочных табаков, что продавались у нас.

– Сорт белый орел, бликк и пятнадцать шойт,– произнес торговец,– будете брать?

– Попробовать дадите?

– Ну это пожалуйста,– он выложил газетный лист.

Отделив от листа некрупный клок, я скрутил самокрутку, торговец дал закурить от собственной зажигалки. Неплохо так, на уровне импортных сигарет.

– Беру,– кивнул я,– Зажигалки и бумага по какой цене?

– Бликк с пузырьком спирта. Бумага – по пять шойт сто штук.

– Тоже беру.

Отсчитал монеты, принял банку, зажигалку, флакон и пачку бумаги, разложил по карманам, и направился в сторону трактира. Банку нес в руках.

Пока шел до трактира, рассматривал зажигалку. Размером она практически не отличалась от зиппы. А конструкцией удивительно напоминала очень распространенные у нас стальные канистры под горючку, с той разницей, что горловина, из которой торчал фитиль, располагалась по центру грани. С краю выходила кремневая трубка и насеченный ролик. Искрила она хорошо, и была, что характерно, не заправлена. Винты заправки и кремневой трубки имели головки с крупной насечкой и располагались снизу. Разумеется, присутствовал и выбитый на одной из плоскостей знак качества.

В обеденном зале сидели товарищи, потягивали из кружек парящий напиток. Третья кружка стояла рядом. Я присел на лавку, потянулся к кружке:

– Доброе утро, Скоур.

– И тебе тоже, Юра. Так все подготовлено, сейчас чаю попьем – и двинем.

Чай в кружке отдавал каким-то кисловатым послевкусием, отдаленно напоминающим смородину. Без сахара, но сахар бы тут только помешал.

Допив чай, поднялся в номер – выложить банку с табаком. Отсыпал немного в карман куртки и спустился вниз.

Маг забросил на спину свой вещмешок, наполненный чем-то объемным и мягким, и вышел из зала на улицу. Мы вышли следом. Илаф запустил электронику своего трайка, я, подкачав бензина, завел двигатель. Скоур пристроился за спиной механика и что-то сказал ему – за шумом двигателя мне слышно не было. Механик выехал за ворота и свернул вправо, к выезду из поселка. Я последовал за ними.

Ехали мы по проселкам минут двадцать, и в конце заезда, пробираясь по каким-то козьим тропам, добрались до широкого пляжа у реки. Песчаная полоса имела в ширину метров тридцать, а в длину – пожалуй, все сто. Водопоя тут никто не устраивал – до ближайшего выгона было километров семь по лесу и проселкам, гонять скотину в такую даль на водопой пастухи, похоже, не желали. Поставили мы технику у леса, в тени ивы. Маг выломал в кустах прут, походив пару минут по пляжу, выбрал участок и начал вычерчивать на нем схему. Я свернул самокрутку, закурил от своей китайской зажигалки. Пошарив по карманам, достал лист бумаги, на котором были изображены символы экстренной остановки ритуала, и постарался запомнить их по ассоциациям – простейший способ, но выручающий лишь с такими простыми примерами. Илаф последовал моему примеру.