Текст книги "Товарищи по несчастью (СИ)"

Автор книги: Asver Ashy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Поискав по ящикам, кузнец вытащил какую-то латунную трубку – на вид не иначе как литую, причем в глиняную форму. Пока молотобоец, в кузнечном деле тоже кое-чего понимающий, разделывал трубку на полоски, я растолковал Ролану, что нужно сделать. Пока Ролан выбирал подходящий прут для заглушки стволов, я выбрал из другого ящика пруток миллиметров восьми в диаметре, отпилил от него четыре кусочка миллиметров по двадцать пять, и попросил Илафа нарезать резьбу и просверлить вдоль. Сам же двинул в сторону трактира, где мы встали на постой.

Ни разу в жизни я не работал с фитильными и кремневыми замками. Небольшой самопал на капсюлях Жевело, потом – АКС в армии, который я через год на Винторез сменил, после армии – помповое ружье и мелкашка. Так что использование капсюля мне представлялось гораздо проще, чем фитиля или ударно-кремневого замка с их заложенной в самой идее невозможностью ведения хоть сколько-то прицельного огня. Что такое брандтрубка, я знал, про мощность пустой гильзы, с одним капсюльным составом – тоже. На капсюли придется пустить уже обещанные Сашке патроны – это еще вопрос, в какую точку родного Мира я попаду отсюда, и быстро ли доберусь до цивилизации.

Вытряхнув всю пачку в карман (нечего смущать кузнеца видом незнакомой упаковки), я двинул обратно в кузницу. Илаф досверливал вторую брандтрубку, Ролан подгонял заглушки к трубам, Скоур расспрашивал Илафа о конструкции планируемых мною ружей. Вытащив пулю из гильзы, я высыпал порох во взятую с полки пустую банку, поставил гильзу перед Илафом:

– Надо обработать эти трубки так, чтобы вот этот латунный колпачок на них плотно садился.

Трубки обрабатывали просто – зажали в сверлильный станок, и обтачивали снаружи напильником. Долго, но не слишком сложно. Пока мы возились с подгонкой брандтрубок, Ролан с молотобойцем быстро выковали пару деталей в соответствии с начерченным мною на грубой желтоватой бумаге эскизом, ненадолго оттеснив нас от станка,кузнец просверлил сквозь стенки труб и заглушки по сквозному отверстию, забил штифты. Заложил по латунному обрубку в каждую трубу, примотал стальной проволокой к выкованным деталям по две трубы, еще раз все выставил, затянул скрутку проволоки и отправил заготовки греться в горн. Электросваркой, конечно, было бы быстрее и наверняка надежнее, но где в этом Мире вообще знают об электричестве?

Через десять минут Ролан осторожно вытащил из горна заготовку. Я пригляделся – нормально. Стыки наверняка неплохо пропаялись благодаря капиллярному эффекту. Кивнул кузнецу, тот аккуратно вытащил из горна и вторую заготовку, пристроил обе на земляном полу кузницы. Пока остывали ствольные блоки, мы с Илафом сходили к возвышающейся на окраине участка кузнеца кирпичной печке, и, порывшись в кучах дров, выбрали пару березовых стволиков умеренной кривизны. У кузницы, быстро обтесав их, мы получили вполне терпимые по качеству эрзац-ложи. Дальше началось самое веселье – подгонка механизмов.

Брандтрубки были ввинчены под углом градусов сорок пять к осям стволов. Короткий ход курков компенсировался сильными пружинами. Спусковые крючки я расположил по стандарту – левый ствол – впереди, правый – сзади. В результате пришлось выгибать довольно широкую предохранительную скобу –между ней и колодкой спокойно проходили два пальца. Я опробовал, как взводятся курки, достаточно ли плавно срабатывает спуск, еще раз подпилил в двух местах курок, после чего счел работу механизмов удовлетворительной. Время, между тем, уже подходило к шести часам.

Мы пристроили к колодкам и блокам стволов цевья и приклады, притянули болтами. Я надел на брандтрубки гильзы, порох из патронов просто ссыпал в стволы, прибил пыжами из прожженной ветоши, которая обнаружилась в кузнице. Выставив оба ружья в оконный проем, выходящий к лесу, взвел курки и пристроил приклад первого ружья к плечу.

Палец плавно давит на передний спуск, курок срывается… хлопок. Тряпка вылетает из ствола, пролетает несколько метров и разворачивается, медленно падает на землю. Теперь задний спуск. Опять хлопок, только тряпка из ствола не полностью вышла, болтается у самого дульного среза. Выдергиваю ее, отставляю ружье, беру второе. Выстрел из левого ствола – хлопок, тряпка вышла. Второй ствол – осечка. Снова взвожу курок, повторно пробиваю капсюль – опять осечка. Меняю капсюль, взвожу, давлю на спуск – выстрел. Теперь все нормально работает, просто патрон попался не то отсыревший, не то просто с рассыпавшимся в пыль капсюльным составом. Бывает иногда, правда, я у Барнаульского завода дающих осечку малокалиберных патронов еще не встречал.

Рассчитавшись с кузнецом, маг коротко сказал Илафу что-то, отвернувшись от кузнеца с молотобойцем, вычищающих горн. Механик кивнул, и тихо сказал мне:

– Выходим, сейчас тут лучше не находиться…

Я подхватил оба ружья, и мы покинули кузницу. Когда мы отошли метров на пятьдесят, сзади сверкнуло что-то вроде фотовспышки. Попытался обернуться посмотреть, но Илаф перехватил меня и произнес:

– Не советую. Он им сейчас память переписывает. Хорошо будет, если ты забудешь, что сегодня делал?

– Вот уж никогда бы не подумал, что Скоур это умеет,– отметил я – Илаф говорил серьезно и уверенно, скорее всего, именно переписыванием памяти и занят сейчас маг.

– Он много чего умеет. Если ему верить, он уже сто три года практикует.

– Сколько-сколько? – споткнулся я.

– Сто три. Фактический его возраст – около ста двадцати лет. Он как-то разъяснял, что это завязано на второе воплощение – вроде бы, то, что Скоур умеет в это воплощение переходить, и продлевает ему жизнь.

– Илаф, с чего ты взял, что Скоуру сто двадцать лет?

– Он меня по-быстрому научил паре трюков, вроде распознавания вранья, нужно было для одного дела, а я при случае у него немного про прошлое расспросил. Сначала про известные факты спросил, мол, подзабыл, напомни, вроде работает. Осторожно кинул вопрос о возрасте. Точно удалось узнать только, сколько лет он уже практикует.

– А мне можешь эту методику показать? – заинтересовался я.

– Без вопросов, Юра,– мы остановились у колодца, Илаф как-то по-особому переплел пальцы, шепнул пару слов – и спросил:

– Юрий, тебе самому сколько лет?

– Двадцать восемь полных,– я решил проверить утверждение Илафа о работоспособности сей методики.

– Нет, не двадцать восемь,– уверенно отозвался механик,– Понимаю, решил проверить. Смотри, пальцы складываешь вот так,– Илаф поднял повыше руки,– и произносишь вот такую фразочку,– механик внятно, с ясной артикуляцией, произнес невероятную абракадабру. Я попробовал повторить – с третьего раза, с поправками Илафа, вроде получилось. Потом я сложил пальцы в указанную фигуру, произнес ключевую фразу – и вокруг фигур Илафаи селян, возвращавшихся с полей, расплылись цветные контуры.

– Вижу, получилось. Теперь спрашивай,– подбодрил Илаф.

– Илаф, сколько тебе лет? – я решил особо не задаваться вопросом.

– Тридцать один,– сияние вокруг механика цвет не поменяло – как было желто-зеленым, так и оставалось.

– Если контур, который вокруг фигуры, цвет не изменил, значит, сказана правда. Если изменил, стал красноватым полностью или пятнами пошел – значит, соврал человек. Оглянись, видишь, местные с поля возвращаются? Приглядись к ним, с правого края идут две кумушки. Какой оттенок контуров?

– Красноватый, пятнами. Значит, сплетничают…

– Наверняка. Теперь – еще часть информации. В твоем родном Мире наверняка когда-то искренне считали, что земля плоская, или лежит на трех конях.

– Слонах,– машинально поправил я.

– Значит, аналогия ясна. Если спросишь про мироустройство у того, кто в это верит – заклинание тебе не покажет, что собеседник солгал. Действие этого заклинания завязано не на инфосферу, а на психомоторные функции человека. Это моя терминология, Скоур выразился гораздо проще. Теперь понимаешь, что не всегда и не при всех этот прием будет эффективен?

– Понимаю.

– Это хорошо.

– Илаф, я вот не до конца понял – почему вы со Скоуром сразу решились спонсировать изготовление сразу двух ружей?

– О чем разговор? – весело поинтересовался подошедший маг.

– Не пойму – почему быстро решился вопрос с изготовлением ружей? – повторил я.

– Это для тебя, Юрий, быстро,– отметил Скоур,– А мы с Илафом последнюю неделю только это и обсуждаем. Нет других легальных способов с минимальным стартовым капиталом заработать столько денег, сколько нам потребуется на дорогу до Великого Колодца. Вот если бы была винтовка, вроде тех, что на Грэкотане – мы бы уже награду получали. Ты предложил неплохой вариант замены винтовки – и я считаю, что все сработает. Илаф тоже. Но тут есть тонкость – конструкцию знал только ты, ни я, ни Илаф в огнестрельном оружии много не понимаем. Так что мы тебе доверяем, не беспокойся.

– Вона как…

– Именно так,– подтвердил маг,– Теперь, пожалуй, можно и в трактир возвращаться. Есть-то, наверняка оба хотите.

– А ты не хочешь? – не удержался я.

– Сам я могу просуществовать без пищи и воды неделю. Но от чувства голода и жажды меня это умение не избавляет,– усмехнулся Скоур.

Добрались мы до трактира минут за десять неспешного шага. На лежащие на наших с Илафом плечах ружья народ особого внимания не обращал. Скоур рассказывал, почему – оказывается, у местных механиков-водителей бывают иногда такие задачи, связанные с вверенной техникой, что без поллитры или хорошего инструмента не разберешься. Пить перед работой с паровыми агрегатами запрещалось – за этим строго следили как свои, так и чужие. И при нужде в очень специфическом ключе или каком-то другом инструменте мехводы выдвигались к ближайшему кузнецу – заказывать инструмент. И зачастую работали вместе с кузнецом. Так что, нас селяне именно за таких испытавших необходимость разжиться редким инструментом людей и принимали, что при случае могли хором подтвердить кузнец с молотобойцем – сам Скоур вложил в их память форму длинного, хитро изогнутого ворота.

В трактире нас ожидала большая порция гречки с тушеным мясом – весьма неплохо на вкус, да и ощущение сытости пришло после первой порции. Илаф со Скоуром заказали по второй порции, и я решил не отрываться от коллектива.

========== Сами набьем мы патроны ==========

Когда мы расправились с ужином, трактирщик принес кувшин литра на четыре и три глиняных кружки. Скоур разлил по кружкам содержимое кувшина – что-то вроде нашего земного кваса, и мы начали обсуждать дальнейшие телодвижения.

– Итак, оружие у нас есть, но надо его чем-то снаряжать. Лучше бы купить готовый порох, но с этим могут быть проблемы. В самом крайнем случае вполне приличный порох я не надорвусь изготовить и сам. Тут про селитру знают?

– Знают. Но она в себя воду тянет даже из воздуха, и бороться с этим, кроме как хранением селитры в запаянной стеклянной таре, не научились,– просветил маг.

– Не страшно. Я умею. Но все же лучше купить готовый порох. А уже потом смотреть, какой у него состав и как он горит,– еще не хватало мне разбирать фейерверки.

– Купить можно только пиротехнику. Но выделять из нее порох будет долго и нудно, я полагаю. Что тебе надо, чтобы самому изготовить нормальный порох? – спросил Илаф.

– Селитра нужна. Лучше – калийная. Серы еще надо, и угля древесного, березового лучше. Весы еще нужны, лучше – аптечные. Если нет калийной селитры – хоть какая-то нужна, если ее с поташом поварить, нормальная калийная получится. Только я пропорции не помню.

– Селитру можно у местных купить, и поташ тоже,– отметил Скоур,– угля у кузнеца горы, подходи и выбирай. А вот серу надо или у химиков искать, или у колдунов. Что вы оба так на меня смотрите? – не выдержал наших удивленных взглядов Скоур,– Это только маги сразу энергией манипулируют, колдуны без посредничества обрядов не могут даже перышко силой мысли поднять. К слову, чем можно заменить серу, Юрий?

– Сера в порохе– пластификатор. Ее надо не меньше двух процентов по весу, хотя лучше бы процентов тринадцать-пятнадцать. Как эрзац-замена годится даже содержимое ушей, однако не поставишь же крестьян в ушах ковырять? Над нами потом полстраны смеяться будет.

– Это точно. Ладно, слышал я, есть тут неподалеку колдун, завтра схожу к нему, добуду серы. Сколько ее надо, говоришь? Тринадцать-пятнадцать процентов? Ладно, брать сразу четверть гракка, много– не мало.

– Запас карман не тяготит, ни есть, ни пить не просит,– согласился я, вспомнив старый анекдот.

– Тогда вы с Илафом подберите селитру и уголь, с весами, думаю, тоже справитесь. А пока – пойдемте наверх, дело уже к вечеру, и мне что-то подсказывает, что здесь через полчаса-час станет очень шумно.

Мы поднялись наверх. Илаф снял со стены гитару, сел на койку, провел пару переборов, подкрутил колки, и тихо заиграл. Играл механик, прямо сказать, не очень. Скоур сел за стол, раскрыл свою сумку и вытащил пачку бумаг. Сам я привалился к стене.

Через пару минут Илаф отставил гитару. Я тут же перехватил ее, проверил настройку и, еще раз подкрутил колки, выдал вступление к «Энди Кауфману» КиШа. Илаф заинтересованно поглядел на меня, Скоур отвлекся от бумаг. Пожалуй, можно начинать…

– Этот парень – отраженье

Тех глупостей, что вы годами копили в себе.

Зритель просит продолженья –

В последнее время его обсуждают везде…

Казалось бы – откуда представителям других Миров знать об американском шоумене, к тому же – уже давно покойном, но Скоур улыбается, как будто слышит хорошую, а главное – знакомую песню. У Илафа на лице выражение другое – он просто слушает. Интересно дело складывается…

Завершив последний аккорд, я отставил гитару и внимательно посмотрел на Скоура. Тот спросил:

– В чем дело?

– Скоур, я подозреваю, что ты уже слышал эту песню.

– Слышал,– кивнул маг,– Мы много инфы из других Миров завозим. В том числе и музыку. Земля ваша – у нас ваш мир называют Миром Спирали – в плане хорошей музыки вообще неисчерпаемый источник. Лет десять назад мой знакомый привез полное собрание записей одной группы, там была и эта запись. Многим нравилось. Есть что-то в этих текстах завораживающее.

– А ты сам, Скоур, играть умеешь? – спросил я.

– Умею. А что именно… давай, попробую что-нибудь вспомнить.

Скоур принял гитару, быстро перестроил ее – и заиграл. Звук волнами потек по комнате. Успокаивались пошатнувшиеся в результате неожиданной смены Мира жительства нервы, расслаблялась душа. Музыку, обладающую похожим эффектом, я всего пару раз слышал – по радио, и не смог потом найти на музыкальных серверах. Как будто и не было никакой музыки. Но приходили эти звуки всегда, когда мне было очень тяжело.

Длилось это минуты четыре. После чего маг отставил гитару и произнес фразу, напрочь разрушившую остатки впечатления:

– Струны под замену. Даже бренчать теперь нельзя – я из них выжал все. Хотя – можно попробовать, у тебя, Юрий, может получиться.

Я попробовал. Где-то я уже такое впечатление испытывал… вспомнил, у той гитары вместо двух струн были натянуты жилы от тросов – не лень было подбирать. Строй сразу ушел, чтобы отстроить гитару, приходилось по полчаса тратить. После замены на жилы остальных струн строй сразу выровнялся, но то уже другая история. Подкрутив колки один раз, прошелся по струнам, взял пару аккордов… подкрутил второй раз… где-то раза с шестого удалось поймать строй. Я заиграл перебором, потом пошел мелизмами. Вроде смогу. Но сначала предупрежу.

–Сам я не Макаревич, и такие аккорды непринужденно взять не могу, но вроде когда-то у меня получалось изобразить очень похоже. Ну, погнали.

Этот город застрял во вранье, как Челюскин во льдах –

Погрузившийся в Ад, и частично восставший из Ада.

Наше общее детство прошло на одних букварях,

Оттого никому ничего объяснять и не надо.

Старая песня лично у меня вызывала ощущение чего-то утерянного, оставленного – сознательно, не по воле судьбы. Ощущение, что ничего изменить не получится, что никто не захочет поддержать. Иногда выручала в периоды хандры, но чаще просто успокаивала. Илафа уже за душу взяло, Скоур пока держится.

…вот Бог, вот порог –

Что же снова ты смотришь в пустынное небо с испугом?

Вы не поняли, Лорд, я отнюдь не прошусь к Вам в чертог,

Мне вот только казалось – нам есть, что поведать друг другу.

Когда отзвучали последние звуки, я понял – жизнь продолжается. Пусть – другой мир, пусть– полная неопределенность в будущем – пусть. Мы – люди, и мы выживем.

– Юрий, это было,– Илаф повел пальцами, но эквивалент в словах эмоции так и не подобрал.

– Понимаю. Я тоже словами это ощущение ни разу описать не смог.

– Научишь?

– Сначала надо струны сменить, или найти инструмент в состоянии получше, чем этот. Но в принципе я согласен,– кивнул я.

В дверь постучали. Скоур откинул задвижку, и в открывшуюся щель между косяком и дверью протиснулась голова пацана, который вчера принес матрац.

– Уважаемые, баня натоплена.

– Понятно, можешь идти,– Илаф кивнул пацану. Тот сразу двинул из комнаты.

– Баня – это хорошо,– отметил Скоур,– Юрий, на тебя чистую одежду брать?

– Берите,– согласился я. Интересно, что такое – баня в понимании аборигенов?

Оказалось, практически то же самое, что и у нас, русских.Только вот температура была ниже.Я зачерпнул из здоровенного ведра жестяным ковшом с четверть литра воды, и плеснул на каменку. Подумав, добавил. Илаф закашлялся:

– Юрий, ты нас тут удушить решил?

– Что финну хорошо, то русскому не в тему,– чуть разочарованно констатировал я и полез на верхнюю полку.

Илаф и Скоур, чуть посидев внизу, просто опрокинули на себя по ведру воды и вышли, я же остался греться. Больше года не был в нормальной бане.

Минут через десять я вышел в предбанник – там оставались чистые свободные штаны из неплохой ткани, и жилетка, тоже предельно свободного покроя. Все – светло-светло-зеленого цвета. Нормально. Тут же лежала ношеная одежда спутников – наверно, прачки… или как тут эта профессия называется? – вечером заберут. Я подвесил портупею, накинул сверху жилетку – вроде нормально. Берцы даже шнуровать не стал – просто заправил шнурки за голенища и опустил сверху штанины.

Илаф и Скоур сидели в общем зале. Попивали местный квас, Илаф рассказывал какую-то историю. Я подсел рядом, взял третью, полную, кружку. Илаф продолжал:

– И я задумался – что делать? Попал, что называется, между молотом и наковальней – с одной стороны меня поджимали дружки того шутника, с другой – остро не хотелось терять лицо. Что бы потом обо мне говорили – сбежал, за слова не ответив?

– Как же ты в итоге вывернулся? – Скоур отставил кружку.

– Меня сам шутник спрашивает – мол, скажи последнее слово, поведай честному народу, что тебе не понравилось? Я, собрав в кучу все красноречие, начинаю спокойно рассказывать, как было дело – мол, за кривой взгляд сразу в драку кидаются только те, у кого мышцы работают быстрее, чем мозги, и именно это таких от серьезных, авторитетных людей, отличает. Потому что серьезный человек первым делом окинет ситуацию общим взглядом и разберется на словах, а не на кулаках, кто что сказал, кто что сделал, и почему. А потом уже скажет – опять-таки скажет – свое мнение. Тут уже сами дружки начали на шутника косо поглядывать. Как выяснилось позже, каждый третий вдали от города вырос, и городские понятия до конца не принял. Дальше вдвигается вперед такой колоритный персонаж…

– В смысле – колоритный?

– Ну ты мое лицо можешь умножить на три – вот это колорит! Ну вот, он реально оказался серьезным человеком. Спокойно все по полочкам разложил, и вышло у него, что виноват как раз этот шутник. Тот, было, кулаком махнул, а толку-то? Потому как реакция у этого спокойного человека была – мама дорогая – он кулак на лету в ладонь, не глядя, поймал, и продолжил вещать. Закончилось все тем, что с шутником начали разбираться свои же, а мне тот колоритный посоветовал спокойно уходить. Ну я и пошел. Когда за угол заворачивал, уже кулаки в ход пошли. Вот так вот.

– Бывает…– я уважительно посмотрел на механика – сам бы так ловко выкрутиться не смог.

– А у тебя, Юрий, бывали случаи, когда не было понятно – удастся целым уйти или нет? – спросил Илаф.

– Бывали. Только с законом те случаи мало что общего имели.

– Это с вашим законом.

– Еще и с общечеловеческими, и даже со здравым смыслом,– огорошил Скоура я.

– Что же там такое было? – не вытерпел Илаф.

– Копали мы оружие на полях сражений. Там, конечно, прошло больше семидесяти лет, но периодически всплывали вполне боеспособные образцы. Вот с патронами было туго… переснаряжали самостоятельно там же выкопанные гильзы. Ну это было позже, а пока я с другом из параллельного класса, Витькой, взяли с рук металлодетектор и двинули к полузаброшенной деревне – там во время войны бои были, и после войны народ много чего растащил, но на сами позиции из-за сохранившихся во вполне рабочем состоянии мин – это заложенные на долгое время заряды взрывчатки с поражающими элементами – никто не ходил. По четырнадцать лет нам тогда было. К тому моменту, кода мы с другом для похода созрели – мины уже почти все из строя вышли.

Как говорится, у дураков мысли сходятся, и в те места в ту неделю подтянулись еще три независимых группы «черных следопытов». Насколько мне удалось разобрать, группы приехали практически одновременно, и собрались у одного очень перспективного места. Вы бы знали цену наград и разной атрибутики тех времен… в общем, мы тоже набрели на блиндаж буквально в десятке метров от той перспективной полянки, аккуратно разобрали практически сгнившие доски одной из стен и тихо туда пролезли. Набрали разной оставленной мелочи, вытащили ящик патронов – и тут слышим крики. Выглянули сквозь щели в досках – земля частично осыпалась, частично ее просто смыло – а там три группы человек по пять, трехэтажным матом друг друга кроют. И тут я понимаю – еще чуть-чуть, и начнут стрелять. У того, кто хоть пару сезонов копает, пистолет или револьвер всегда имеется. Ну Витек выполз, выволок мешок, в который мы всю мелочевку покидали, я следом пихнул ящик, и тут захлопали выстрелы. Это сейчас я понимаю, что нам, собственно, ничего не грозило, кроме случайной пули, а тогда я одним прыжком вынырнул сразу весь из блиндажа, подхватил ящик – и ходу. Опомнились только в километре от того блиндажа, упали, и минут пять пытались отдышаться.

Но самое интересное началось чуть позже – мы добрались до заранее присмотренного заброшенного домика, спрятали всю добычу в сарай – была там в задней стене дыра, и старая-старая тропка натоптана. Не то собачья, не то еще чья-то. Ну, мы в эту дыру пихнули все трофеи, и двинули туда, где были спрятаны наши мопеды – вроде мотоцикла, только сильно легче. Благо, я тогда сообразил, что металлодетектор тоже надо спрятать, но уже в другом месте. Нашли мы другое место – на соседнем участке чердак дома, тоже заброшенного, был открыт. Вот туда, за балку, Витек пристроил прибор, и мы вернулись к мопедам. Там у нас была пара ведер приготовлена – для маскировки, вроде ничего не копаем, а просто лазаем по чужим садам за вишней. Тоже, конечно, незаконно, но на это как раз сквозь пальцы смотрели, все равно дома стоят брошенные, и сады понемногу хиреют. И, только мы пристроились к вишне – подъезжает машина с «доблестными стражами порядка»,– я выделил последние три слова,– оттуда вываливаются трое молодчиков с автоматами – вроде винтовок, только полегче, и скорострельность выше, и к нам. Мы сбежать даже не пытались – все равно догонят ведь. К тому же мы специально перетрясли карманы – кроме мелочи, в них ничего и не было. Нас чуть тряхнули – мол, кто такие, откуда и зачем? Ну, мы про то, что нас за вишней послали. Мусора – это у нас так «стражей порядка»,– я снова выделил слова,– называют – видимо, поняли, что с нас и взять-то нечего, погрузились обратно в машину и дальше дернули.

Только добравшись обратно, в родной городок, мы выяснили, что какая-то добрая душа стуканула ментам про двинувших в те края «черных копателей», и что нашелся желающий выслужиться майор, отправивший несколько нарядов как раз в ту местность. Вот нас чуть не поймали тогда.

Недели через две мы снова туда двинули – уже другим маршрутом, вынесли и тот ящик, и всю мелочь, а за другой балкой в том доме, где металлодетектор прятали, я нашел вот этот Наган,– я откинул полу жилетки,– и патронов к нему немного. Ну, правда, расстреляли мы их быстро. Потом переснарядили патроны – и опять расстреляли. Кстати, сейчас в патронах стоят острые винтовочные пули – спокойно можно на полторы сотни шагов в человека попасть.

– Со мною бывало всякое, но по полям сражений мимо этих… мин, вроде… побродить не доводилось,– поддержал Скоур,– А вот сунуться в старые катакомбы гномов раз довелось.

Нам тоже было по четырнадцать-пятнадцать лет, мы сдали все экзамены в университете – магов у нас с детства специальными тестами выявляют, и на учебу. А то наворотит такой уникум в родной деревне чего – потом долго разгребать придется. Попадают маги в университет в десять лет, чуть раньше, чуть позже, два года общих занятий, потом – специализация. Ну, я отвлекся. В общем, сдав все экзамены, мы решили отдохнуть, разбились на группы «по интересам», человек по пять-шесть, и разъехались по королевству. Кто к морю подался, кто в горы, а мы пятеро – просто в глубинку сельскую. Подработать немного – для простых амулетов хватало и нашего уровня, да и просто отдохнуть, а то все в городе, среди камня…

И день на четвертый мы обнаружили, что одна пещера в местных горках заканчивается стальной дверью с гномьими рунами. Наш товарищ, Крис, он по магии слова специализируется, потому и языки учил, эти руны расшифровал как «Третий вход в малое хранилище». Или четвертый, сейчас уже точно не помню. Гномы давно наш Мир покинули – не смогли конкурировать с людьми в обработке металлов, но все катакомбы запечатали, и планы с собой унесли. В общем, нам всем захотелось в это хранилище забраться и чего-нибудь оттуда унести. Ибо много с селян за ограждающие от вредителей амулеты не возьмешь, а у студента карманы пусты по жизни. Дверь была заклепана – там, где замки должны были быть, толстенные накладки. Мы начали думать, что может взять эту дверь. Манипуляторов – артефактов, которые сквозь преграду позволяют с предметами работать – у нас не было, да и конструкцию замка мы не знали. Остановились на взрывчатке. Много чему нас в университете учили, вот и пригодились знания.

Один рванул в деревню за жиром, второго отправили в городок ближайший за химикатами, а мы, оставшись втроем, начали готовить хоть какое оружие – соваться в старые катакомбы с голыми руками было бы самоубийством. Пусть там нет ни гномов, ни их склада – значит, есть какая-нибудь фауна, причем хищная. Ножи были у всех, пару тяжелых боевых тесаков, еще с гражданской оставшихся, выкупили у кузнеца местного, а вместо дальнобойного оружия зарядили магией с четверть ведра речной гальки с ноготь, из рогаток бить.

Я попытался себе представить мага с рогаткой, но ничего в голову не пришло. А Скоур тем временем продолжал:

– Через день мы снова собрались вместе и начали готовить взрывчатку. Обращению с ней учился только один из нас, Ирнас, мой сосед по комнате, и именно меня он взял в помощники. До сих пор не могу понять, как мы умудрились не взорвать себя и не оставить яму несколько шагов глубиной на месте сарая, в котором смешивали химикаты. В общем, через три часа медленных телодвижений у нас были восемь небольших бутылочек с жидкой взрывчаткой. Мы пристроили их прямо под створки, снизу, подготовили все оружие, фонари и завалились спать. Двигать решили утром.

Наутро мы кинули жребий – кто будет подрывать дверь? Естественно, выпал жребий мне. Я, прикинув, что и как, скомандовал спрятаться, взял один из заряженных камешков, бросил его в сторону двери и сам тоже метнулся в укрытие – естественно, прятались мы вдоль склонов горы, в которой обнаружилась дверь. Грохнуло первоклассно. Что-то свистнуло возле головы, но нырнуть в сторону я все-таки успел. Когда звон в ушах стих, мы запалили рудничные лампы и двинули в сторону склада.

Створки лежали на земле. Рама подпирала свод, и дальше свод был укреплен уже стальными листами. Коридор тянулся еще шагов сто, потом мы оказались в большой пещере – тоже укрепленной стальными колоннами и листами. В ней стояли длинные, высокие стеллажи. Пыльные до невозможности. А на них – ящики. Для нас, в том возрасте – неподъемные даже с применением телекинеза. Но сбить замки тесаком сил у нас хватало. И тут выясняется, что в ящиках – инструмент. Сверла, какие-то твердые пластинки, ключи, что-то механическое. Конечно, ценная вещь, но это если знать, кому продавать, а откуда такие знания у молодого студента? Тут Ирнас обнаруживает на нашем стеллаже выбитую надпись – опять на гномьем, и зовет Криса. Тот расшифровал надпись – и скомандовал не замки сбивать (за такую находку нам награда так и так полагалась, а хотелось еще и чего-нибудь сверху), а искать другие надписи. И мы начали искать. И все-таки нашли – там, где уже и не ждали, у самого входа. Два ящика – размером как натуральные гробы, только формой попроще, с серебряной проволокой. Замки мы аккуратно вскрыли, и проволоку унесли – запрятали в десятке схронов в лесу. И с десяток катушек в мешке сдали на хранение местному знахарю – он только-только закончил учебу, и в наше положение вошел, ибо сам таким же был.

Так же через знахаря отправили в Университет весть о найденном складе. Группа старших наставников прибыла практически моментально – не поскупились на портал. После двух дней непрерывной работы старший группы нас собрал и сказал примерно следующее – хоть мы и унесли часть запасов – не могли не унести – награда нам все равно будет выплачена в полном объеме. Но только в начале нового учебного года, пока что нам предлагалось перебиваться собственными накоплениями. Мы, в принципе, были не против, тем более, одну катушку проволоки мы знахарю в обмен на бесплатную еду в местной харчевне (уж не знаю, как он договаривался – факт, что сам предложил) отдали. С той проволоки мы еще два года безбедно существовали, и еще на полгода награды хватило. Но то уже в другой местности было.

– Вот это да…– уважительно кивнул Илаф,– Мы в четырнадцать только-только начинали учиться специальности, ни о какой самостоятельности и речи не было.

– Согласен,– подтвердил я.

– Ладно, пойдемте наверх. Сейчас я покажу один прием – не столько магический, сколько технический.

– Что за прием? – удивился Илаф.

– Будем пасьянсы раскладывать,– усмехнулся старый маг, одним стремительным движением поднимаясь на ноги.

В нашем номере тихо тлела лампа. Маг прибавил света и выложил на стол вещмешок. Из мешка была извлечена толстенная свеча, несколько листов бумаги, карандаш и колода карт. Свечу Скоур зажег от лампы, поставил на стол. Карты несколько раз пронес над пламенем свечи, каждый раз что-то бормоча под нос, после чего дал колоду мне.