Текст книги "Только очень жди (СИ)"
Автор книги: Аrwen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
========== Глава 1. Тени прошлого ==========
– Гэбриел, не отставай!
Белокурая девчушка восседает на гнедой лошади, кажущейся непомерно массивной на фоне хрупкой наездницы. Но девочку это не смущает, маленькой ручкой она твердо держит поводья, не сомневаясь, что справится с животным на любых аллюрах, да еще и подзадоривает брата.
Молодой человек, недавно достигший совершеннолетия, поправляет широкополую шляпу и не спешит догонять сестру. Оседланный жеребец в нетерпении бьет копытом, руки парня держатся за луки седла. Он медлит, желая подыграть малышке, в своем детском азарте искренне верящей в то, что сумеет обогнать его на прогулке.
Она так похожа на мать… мать, скончавшуюся через год после ее рождения. Сестра не помнит, но Гэбриел хранит в сердце и материнскую ласку, и мягкость рук, и улыбку, которая теперь красуется на губах девочки. Только глаза у нее другие – глаза отца, доставшиеся и ему самому: светло-карие, уверенные, смелые. А вот в кого она уродилась характером, можно только гадать. Быть может, в него? Гэбриел почти не сомневается, сам ведь помогал воспитывать оставшуюся без женской заботы малышку, полностью осознавая ответственность старшего брата.
Она еще не догадывается, что недавно почивший дед оставил безмерные долги, для оплаты которых придется продать большую часть имения, в том числе и ее любимую лошадь. Не знает, что брат уже записался в королевский кавалерийский полк и через месяц отправится на службу, чтобы если и не помочь разорившейся семье, то хотя бы не сидеть на отцовской шее. Она радуется, как могут радоваться только дети, не обремененные взрослыми проблемами, и она имеет право на эту радость.
– Гэбриел, не отставай!
Молодая девушка в дорогой одежде гордо держится в седле на крупной крапчатой кобыле, чья стоимость могла бы покрыть половину долгов покойного деда. Нежная женская рука сжимает ремень повода, полностью контролируя лошадь. За двенадцать лет ничего не изменилось: прежняя уверенность, прежнее достоинство и неизменная теплота во взгляде, обращенном к любимому брату.
Только зовут ее теперь по-другому, и живет она не со своей семьей, а в потрясающем внутренним убранством особняке, принадлежащем ее мужу.
Но глаза… глаза остались прежними.
– Аликс, ты не меняешься, – со смехом произносит мужчина, легко запрыгивая на своего коня. Сестра приехала в гости, и он обещал ей конную прогулку.
– Стабильность – признак благополучия, не так ли? – отвечает она и высылает лошадь в галоп, заставляя брата поторопиться.
Одна из любимых фразочек ее супруга. С ним мужчина долгое время находился во вражде, не сумев поделить возлюбленную. Хотя нет, любил ее только Гэбриел, а будущий муж сестры лишь пользовался, в конце концов, погубив и тело, и душу – доведя до преждевременной смерти.
Ах ты, мелкая зараза, напомнила-таки! Всадник дает шпор ни в чем не повинному коню, пытаясь догнать ускакавшую вперед сестренку. Образ любимой почти изгладился из памяти, оставив только призрачный силуэт – сильный, стройный и изящный; очертания прекрасного тела, которое ему так и не довелось познать. Анна… Анна… Густая копна волнистых волос, касавшаяся его лица, когда он целовал ее, окутывающая ни с чем не сравнимым запахом осенних цветов… сладкое предвкушение близости, обещание бесконечного наслаждения после того, как на ее пальце заблестит обручальное кольцо. Тому не суждено было случиться.
Гэбриел встряхивает головой и подстегивает упрямое животное. Как бы там ни было, все в прошлом, и он больше не пытается мстить. Ожидание справедливого возмездия принесено в жертву сестре, которая счастлива в своем браке. И пока человек, давший ей титул и новую фамилию, будет беречь это счастье, брат ничего не станет предпринимать. Их было всего трое в его жизни, любимых женщин – мать, сестра и Анна, и он обязан сохранить хотя бы одну из них такой, какой всегда знал: веселой, радостной и полной жизни. Чем бы ни пришлось ради этого поступиться.
Весеннее мартовское солнце сияет на пронзительно синем небосводе, лаская оживающую землю. Целует каждую пробивающуюся из-под снега травинку, каждую набухшую почку деревьев и кустов, в изобилии растущих на просторах родного имения. Две лошади скачут по лугу, унося брата и сестру к горизонту. Природа расцветает, постепенно пробуждаясь от зимнего сна, и кажется, что нет ничего, что может омрачить будущее.
Никто даже не предполагает, что этим вечером Ахмед III, великий султан Османской империи, отдаст приказ своей армии постепенно сосредотачивать силы на границе с румынским королевством.
========== Глава 2. Облака на горизонте ==========
За окнами королевского дворца медленно умирал закат. Окрашенное в пастельные тона небо отчаянно рассылало последние лучи, никак не желая смиряться с неизбежным приближением вечера. Пробираясь сквозь витражные окна второго этажа, разноцветные пятна ложились на вышитые гобелены и старинные картины, раскрашивая их причудливыми оттенками. Блики играли на золотых инкрустациях, сияющими каплями стекая с канделябров. Под низкими резными креслами начинали скапливаться сумерки. Подобно пугливым зверькам они таились в ожидании захода солнца, предвкушая безраздельную власть над дворцом, которую не сможет оспорить слабое пламя факелов, пришедших на смену дневному светилу.
Сочетание света и теней, их причудливая игра создавали волшебную обстановку, способную привести в восторг благодарного ценителя или художника-созерцателя. Но таковых поблизости не нашлось, и вечернее солнце медленно истощалось, погашая лучи один за другим, будто обрывая ненужные истончившиеся нити.
Между тем коридоры дворца вовсе не пустовали. По паркету из мореного дуба торопливо и бесшумно сновали слуги, головы которых занимали отнюдь не возвышенные мысли и заботы. Возле массивных, покрытых росписью дверей скучала охрана, временами вяло переругиваясь, чтобы как-то скрасить затянувшееся дежурство. Однако перед королевской приемной стража стояла навытяжку, одной рукой придерживая мушкеты, а вторую старательно вытянув по швам. В кабинете властителя Румынии третий час шло тайное совещание, объединившее избранных министров и высшие военные чины.
Правление Константина Брынковяну разменяло четвертый десяток, а самому королю шел уже шестьдесят шестой год. Возраст наложил печать на его внешность, седыми прядями проступая в некогда темных волосах и широкой, аккуратно подстриженной бороде. Покрыл лицо паутиной морщин, особенно глубокими складками отпечатавшись на лбу, подернул проницательный взгляд легкой пеленой усталости. Однако время пощадило пытливый ум, вместо старческого маразма наградив государя опытом и мудростью. Приняв трон в непростое для страны время, Константин развернул широкую внутреннюю деятельность: строил монастыри и замки, открывал школы и типографии, всячески способствуя просвещению своих подданных. Во внешней политике король-миротворец предпочитал дипломатические рычаги, искусно лавируя между тщеславной Европой и кровожадной Османской империей. Старательно поддерживались связи и с набиравшей силу Россией, хотя выжидательная позиция в русском походе на турок несколько охладила отношения славянских народов.
Однако последняя неделя ознаменовалась обескураживающими новостями – тайные лазутчики сообщали о перегруппировке сил на румынской границе и усиливающемся военном настроении в правящих кругах Османии. Сам Константин не раз ездил на поклон в Константинополь, чтобы засвидетельствовать султану свое почтение и подчеркнуть миролюбие, и теперь до последнего надеялся, что чаша войны обойдет его стороной. Румыния не столь велика, она лояльна и не враждебна – стоит ли Османской империи размениваться на нее? Но игнорировать тревожные известия было нельзя, и король собрал спешное совещание, посвященное возможной военной угрозе.
Сидя во главе длинного, покрытого красным бархатом стола, он внимательно прислушивался к развернувшимся дебатам. Собрание длилось не первый час, присутствующие распалились и разгорячились, от спокойного обмена мнениями, подкрепленными конструктивными аргументами, перейдя к препирательствам и даже взаимным претензиям. Но Константин не спешил наводить порядок – советники знали свое дело, и в нынешнем споре должна была родиться истина. Истина, которая определит судьбу страны.
Не теряя из внимания основную нить разговора, король наклонился к сидящему по его левую руку сановнику и вполголоса поинтересовался:
– Дипломатический корпус уже обозначил свою позицию, но мне хотелось бы услышать ваше личное мнение, Влад. Что вы думаете о предложении военных?
Молодой мужчина в расшитом серебром камзоле отвлекся от переговоров и посмотрел на короля. Внешне ему нельзя было дать более тридцати лет. Черные длинные волосы, собранные в хвост, богатый, но сдержанный наряд – пожалуй, лишь очевидная молодость выделяла его среди присутствующих, людей большей частью зрелых и даже пожилых. Красивое лицо с тонкими чертами казалось непроницаемо спокойным, но темно-карие, почти черные глаза выдавали ясный ум и неплохую осведомленность в деталях сложившейся ситуации. Обменявшись с королем быстрыми взглядами, он негромко произнес:
– Полностью согласен с главой корпуса, мой государь. Война не объявлена, информация о ней исчерпывается противоречивыми донесениями и праздными разговорами в придворных кулуарах. Открытая мобилизация армии будет выглядеть подозрительно, и я опасаюсь, что это спровоцирует конфликт, к которому мы пока не готовы.
– Тем не менее, бездействие может оказаться роковым – султан просто застанет нас врасплох, – возразил король.
Было очевидно, что Константин давно склонялся к определенному решению, но сомнения все же раздирали его. Он желал подкрепить уверенность, либо наоборот, опровергнуть ее. От проницательного взгляда молодого советника не укрылась эта борьба, и он мягко ответил:
– Разумеется, государь. Однако предложение генерала Настерского о развертывании оборонительных частей на границах видится мне весьма поспешным. Достаточно обязать офицеров, прикрепленных к полкам, подготовить ополчение и расквартировать пока в своих поместьях. Таким образом мы увеличим действующую армию, не выказывая открыто враждебных намерений.
Видимо, получив желаемую поддержку, король облегченно вздохнул:
– Согласен с вами, граф, но давайте подождем, до чего договорятся наши господа министры. А пока ненадолго сменим тему. Вас уже оповестили о новой посольской миссии, которую послезавтра направляет к нам Османская империя?
– Во всех деталях, – качнул головой тот, мельком поглядывая на лысеющего пузатого генерала с увешенной орденами грудью, который в этот момент взял слово. «Очередной штабной сказочник» – подумалось ему.
– Полагаю, ваши дипломатические обязанности также разъяснили? – предпочел уточнить Константин и, получив утвердительный кивок, добавил. – Помимо них будет еще одна просьба, лично от меня.
– Весь во внимании, мой государь, – граф приготовился слушать.
– Дело тонкое и очень деликатное, – начал король, – поэтому обращаюсь именно к вам, как лицу, снискавшему мое особенное доверие. В свите главного посла ожидается женщина… ее имя и должность пока неизвестны, но последние донесения говорят о том, что она очень опасный человек. Возможно, запланированные переговоры – лишь отвлекающий маневр, а истинная цель посольства – сбор сведений о нашем королевстве и его уязвимых местах. Обозначенная женщина одна из тех, кто попытается собрать эти сведения, не вызывая подозрений.
Король помолчал, задумавшись, а затем продолжил:
– Прошу вас, мой друг, уделить повышенное внимание данной особе. Вы отлично умеете находить общий язык с прекрасным полом, и сейчас ваши таланты могут сослужить нам неплохую службу. Постарайтесь разговорить ее или, по крайней мере, помешайте ей разговорить кого-либо еще.
– Вы можете положиться на меня, – в темных глазах фаворита не промелькнуло ни тени сомнения, он покорно склонил голову, – ваша просьба будет исполнена, я приложу к этому все возможные силы.
Постепенно совещание исчерпало себя. Основные соображения были высказаны, планы действий предложены, спорные моменты обговорены и подкреплены доказательствами. Последнее слово оставалось за королем. Обер-секретарь собрал воедино всю представленную документацию и кратко подвел итоги. Выслушав его, король Константин постановил придерживаться пока дипломатического курса и вступить в переговоры с турецким посольством, а военную подготовку проводить скрытно под видом смотров и учений, не оповещая население и возможно затесавшихся в нем шпионов. Государь подписал несколько необходимых указов, раздал последние наставления и распустил совет.
Покидая королевскую приемную, министры взволнованно переглядывались и перешептывались, делая многозначительные паузы. В широкой зале, расположенной перед покоями короля, царил полумрак. Оплывшие восковые свечи в настенных канделябрах нещадно чадили, трепеща языками пламени на внезапных сквозняках. В преддверии скорой ночи факелы зажигать не стали.
Погруженный в размышления о предстоящей работе, граф замешкался и не заметил, как от группы людей в военных мундирах отделился темный силуэт. Неспешно и чуть прихрамывая, он направился в его сторону, преграждая путь к выходу из залы. Приблизившись почти вплотную, шаркнул ногой и поклонился:
– Мое почтение, граф Дракула!
Граф поднял голову. Невысокий, но статный мужчина пятидесяти лет, одетый в парадный мундир с кистями и эполетами с осуждением смотрел прямо на него. На несколько одутловатом лице в узких прорезях глаз напряженно бегали зрачки. Короткая борода и щегольски подкрученные усы растрепались и неаккуратно топорщились в стороны.
– Осмелюсь предположить, что именно благодаря вашему вмешательству идея развертывания мобилизации не получила поддержки? Я заметил, как во время обсуждения вы переговаривались с королем. Не боитесь, что своими интригами приведете нас к катастрофе? – Настерский глубоко дышал, на лбу проступили капли пота. Нижняя челюсть заметно подрагивала, когда министр делал паузы, чтобы глотнуть воздуха.
Смерив оппонента взглядом, граф улыбнулся:
– Вы ошибаетесь, достопочтенный князь. Предположение весьма лестно, но вынужден вас разочаровать: я не имею столь весомого влияния на государя, какое вы изволите мне приписывать. Мнение совета разделилось, но большинство голосов поддержало формат переговоров.
– Не знаю, чего вы добиваетесь, – возмущенно взмахнул руками генерал, – но мы упустим время. Необходимо действовать сейчас!
– Предмет спора уже решен, – трезво заметил граф. – Не вижу смысла продолжать препирательства. Разумнее будет отправиться по своим делам, чтобы достойно выполнить поручения, возложенные на нас королем. Всего доброго! – Дракула вновь широко улыбнулся и откланялся. Сделав полшага назад, он обогнул соперника и направился к выходу под пристальным взглядом последнего.
– Что, брат, не вышло беседы? – раздалось из темного угла. Пузатый генерал, последним выступавший на собрании, где-то раздобыл пару бокалов с вином и теперь протягивал один своему товарищу, жестом приглашая пройти к камину.
– Все дипломаты – заносчивые дурни, которым лишь бы языком на приемах болтать, – неприязненно откликнулся Настерский, поворачиваясь к приятелю и протягивая руку за вином. – Попомнят они мои слова, и этот их граф в первую очередь…
Ворчание постепенно захлебнулось в тихом треске каминных поленьев, и оба генерала повели долгий неспешный разговор.
Накинув предложенный лакеем плащ, Дракула вышел на террасу, огибающую дворец по периметру, и остановился в ожидании, пока подадут карету. Новорожденная ночь расправила крылья, утопив дворовые постройки и парковые деревья в молочном киселе лунного света. По угольному небу, пронзенному мириадами звезд, плыли редкие облака, старательно огибая ночное светило, будто не желая мешать ему. Но на горизонте тучи сгущались, обещая если не близкий дождь, то наверняка затяжное ненастье. Прохладный воздух пропитывала влага, поднимавшаяся с сырой весенней земли, отчего граф основательно продрог. Однако спускаться к бочке с горящими дровами, поставленной для освещения возле дворца, он не стал, занятый мыслями о прошедшем совете. Поднятые сегодня проблемы не явились откровением – о многих вещах он знал заранее благодаря приближенному положению к королю. Планировал действия, готовился к назначениям. Но теперь, когда везде были расставлены точки, планы следовало обратить в дела, причем сделать это максимально быстро и плодотворно.
– Ваше сиятельство, карета подана, – раздался голос кучера, и граф, на время откинув размышления, быстро спустился по ступеням террасы на плоские щербатые камни дворцового двора.
========== Глава 3. Временное затишье ==========
Сырой ночной ветер бесприютно блуждал по улицам Бухареста. Подобно бродячему псу он старательно обнюхивал кучки прошлогодних листьев, ворошил их и, играя, раскидывал по тротуару. Терся о дощатые и каменные заборы, невидимым хвостом смахивая с них дневную пыль. Трепал куски бумаги и старые тряпки, которые только удавалось найти в закоулках старинного города. Вдоволь натешившись на окраинах, ветер переместился в центральные кварталы, состоявшие из особняков. Отчасти похожие друг на друга здания все же отличались размерами, архитектурой и отделкой, подчеркивая достоинства владельца, которые тот желал выставить напоказ.
Описав неровный круг в попытке поймать себя за хвост, ветер покатился по мощеному проспекту, временами подскакивая на неровностях и тонко подвывая. Возле одного из домов он внезапно замедлился, закрутился небольшим вихрем. Что привлекло неразумное дитя воздуха? Оставалось только гадать. Скользнув между прутьев, ветер распластался по широкому двору, прошелся по ухоженному весеннему газону и зарылся в густые лозы винограда, увивавшие террасу.
Скрипнула входная дверь, и на крыльцо вышел лакей в парадной ливрее. Из неприкрытого проема соблазнительно и сладко потянуло домашним теплом. Ветерок протянул невидимую лапу, но вдруг отпрянул, взметнув кучу пыли, и взлетел вверх по каменной стене. Пробежав по карнизу, обвился вокруг водосточной трубы, исторгнув из нее едва слышный стон, и прислушался. Далеким эхом отозвался мерный ритмичный звук – стук копыт и деревянных колес по мостовой. Постепенно он приближался. Облизнув золоченые перила балкона, ветер нырнул в крону дерева, склонившегося к окнам, и затих в его ветвях.
Во двор особняка въехала богато украшенная карета. Кучер щелкнул бичом, и гнедая пара лошадей, заложив достаточно крутой вираж, остановилась у широкого крыльца. Ожидавший хозяина лакей-привратник бросился было к экипажу, но дверца распахнулась сама, и граф легко спрыгнул со ступенек.
– Милорд… – слуга склонился, ожидая приказаний.
Окинув взглядом окна особняка, Дракула отметил, что почти все они темны. Слабым светом отмечалось лишь правое крыло, где располагались столовая и кухня, да пара окон на втором этаже, где находилась спальня графини. На мгновение задержав на ней взгляд, граф отвел глаза – государственные дела не терпели отлагательств, и сегодня ему требовалось уединение. Стянув перчатки, он вручил их лакею и невозмутимо произнес:
– Меня не беспокоить, – после чего направился в дом.
Оставив в прихожей верхнюю одежду, граф поднялся в свой кабинет. Предусмотрительно заперев его изнутри, он поднес свечу к настенным канделябрам. Ажурные подсвечники вспыхнули золотистым огнем и осветили небольшую комнату: полки с книгами, кожаные кресла и большой письменный стол с разложенными на нем документами. Придворный совет обнаружил важные вопросы, которые требовали незамедлительного решения, и ими не стоило пренебрегать. Пройдя в дальний конец кабинета, граф отворил хрустальный шкаф и достал темно-коричневую бутылку. Сломал сургучную печать и, прихватив бокал, вернулся за стол – ночь обещала затянуться.
Работа окончилась глубоко за полночь. Когда стрелки кабинетных часов устремились ко второй четверти циферблата, Дракула вызвал дворецкого и вручил ему четыре письма, снабдив указаниями по отправке и ответным донесениям. Отпустив слугу, он собрал оставшуюся документацию в верхний письменный ящик и откинулся в кресле. Пожалуй, только сейчас он почувствовал, как сильно устал. Больше морально, нежели физически: приватная беседа с королем, прения на совещании и планы, планы… они утомили больше всего. Скинув камзол, он расстегнул верхние пуговицы рубашки и освободил волосы. Черной волной они рассыпались по плечам, крупными прядями падая на лицо. Граф прикрыл глаза и потряс пустым бокалом. Бутылка тоже опустела. «Нужно выбросить все из головы, – подумалось ему, – утро вечера мудренее». Перед глазами возникли светлые окна второго этажа, занавешенные портьерами. Она не спала. Ждала его… Граф вздохнул, тонкая игла совести кольнула сердце. «Сейчас уже поздно, но… – решение некоторое время балансировало на грани, – я лишь взгляну на нее, будить совсем не обязательно».
Войдя в полутемный будуар, Дракула невольно замедлил шаги. В покоях жены царила полная тишина, свидетельствующая о том, что графиня отпустила прислугу и легла спать, хотя полоса света, падающая через приоткрытый проем спальни, рождала невольную надежду. Последняя преграда перед самым сокровенным, покорным лишь ему одному…
Бесшумно толкнув дверь, граф переступил порог. Оплывшие свечи в серебряном подсвечнике сдержанно разгоняли полумрак. Просторная уютная комната, украшенная многочисленными занавесями и драпировками, встретила хозяина легким запахом духов, сладким и до боли знакомым – это он выбирал их. Золоченая отделка мебели мягко поблескивала, отражая беспокойное пламя, то и дело вздрагивающее от движения воздуха. Туалетный столик, комод и широкая кровать с точеными столбиками и откинутым балдахином – последняя вызвала особенный интерес графа.
На постели безмятежно спала девушка. Белокурые локоны покрывали смятые подушки, шелковые простыни легкими складками очерчивали фигуру, не скрывая, а наоборот, подчеркивая ее соблазнительные изгибы. Длинные ресницы покойно лежали на щеках, отбрасывая тонкие тени, полуоткрытые губы казались алыми. Одна рука покоилась на высокой груди, вторая придерживала раскрытую книгу. Невинная, юная и неуловимо прекрасная, будто Диана-охотница, задремавшая у пруда. Осторожно приблизившись, граф присел на край постели, любуясь своей женой.
Александре шел двадцать первый год, она была на восемь лет младше своего супруга, и особенно отчетливо эта разница ощущалась именно сейчас, в момент особой беззащитности. В блеске высшего света графиня знала себе цену, могла поддержать любой разговор и при необходимости показать острые зубки. Сейчас же она безраздельно принадлежала ему, и даже проснувшись, не стала бы возражать против такой власти.
Подняв ладонь, Дракула коснулся непослушных тугих прядей, протянул их между пальцами. Светлый локон вывернулся и упал на нежную кожу шеи. Отведя его в сторону, граф наклонился для поцелуя, но замер на полпути. Силы, потраченные в течение дня, требовали восстановления, но, пожалуй, не за ее счет. Она так долго ждала, и вправе ли он теперь нарушать ее сон? Пусть спит. Отстранившись, граф с сожалением поднялся с кровати и неловко задел книгу, которая с пустым хлопком шлепнулась о пол. Подобрав, он закрыл обложку и аккуратно положил на комод. Собравшись уходить, бросил прощальный взгляд и встретился с открытыми глазами жены.
– Ты все-таки пришел, – с улыбкой произнесла она.
– Прости, – ответил он, – вечер вышел неожиданно долгим.
По-кошачьи изогнувшись, девушка приподнялась на постели. Прозрачный пеньюар чуть соскользнул, обнажая гладкие округлые плечи, но она сделала вид, будто не заметила этого:
– Останешься?
В слегка прищуренных глазах плескался жидкий янтарь. Отблески свечей, отражаясь, соединялись с внутренним сиянием. Надежда мерцала разными гранями, заполняя собой взгляд. Лишь один ответ мог удовлетворить обоих. Поддавшись искушению, граф не стал долго раздумывать.
– Останусь, – прошептал он и подался было к ней, но девушка кокетливо отодвинулась и потянула на себя простыни, освобождая место. Усмехнувшись, Дракула принял игру и опустился на постель, закинув руки за голову. Она тут же прильнула к нему, подперев подбородок ладонью, а вторую руку положив ему на грудь. Тонкие пальчики играли кружевами рубашки, время от времени медленно расстегивая пуговицы. Граф прикрыл глаза, всем телом ощущая женское тепло и с наслаждением вдыхая аромат кожи и волос любимой.
– Целый день тебя не видела, – пожаловалась она, легко касаясь губами его щеки.
– Во дворце слишком много дел, – улыбнулся он. – Но не стоит о них. Как провела время ты? Не скучала?
– Сегодня жена русского консула устраивала прием, мы о многом говорили с ней, – принялась рассказывать Аликс. – Мари расхваливала очередного модного портного, сам консул хвастался привезенным с абхазских гор каким-то редким вином. Говорили о путешествиях, о политике… – девушка вдруг приподнялась, внимательно и немного тревожно взглянув на супруга, – ходят слухи о возможной войне с Османской империей, и некоторые из них действительно страшные. Возможно, я лезу не в свое дело, но… – она осеклась, в голосе появились робкие нотки, – ты многое знаешь… Как обстоят дела на самом деле? Чего нам ждать?
Невозмутимо посмотрев на жену, граф обнял ее и прижал к себе:
– Твои волнения напрасны. Османия всегда порождала неоднозначные разговоры – это весьма кровожадная и жестокая страна. Но принимать их слишком близко не стоит: король с султаном находятся в мирных отношениях, и вряд ли в ближайшее время что-то изменится.
– Ты уверен? – переспросила она, – в доме консула весьма обеспокоены.
Предвосхищая дальнейшие расспросы, граф перекатился, оказавшись над девушкой, и уверенно потянул на себя завязки пеньюара:
– Прости, что прерываю нашу беседу, но ты столь обворожительна, что сдерживать себя становится все труднее и труднее.
Графиня засмеялась и откинулась на подушки. Распустив пеньюар, Дракула короткими ласками поднялся по груди и шее девушки, на мгновение взглянул в подернутые поволокой глаза и приник к ее губам, погружаясь в долгий, наполненный страстью поцелуй.
========== Глава 4. Бойтесь данайцев… ==========
Следующие две недели ознаменовались подготовкой к приему османской дипломатической миссии. Новости о ней быстро просочились за пределы королевского дворца и разлетелись по округе, завладевая мыслями и умами горожан. По светским салонам бродили самые разнообразные слухи, подкрепленные «сведениями» от близких ко двору людей; на рынках шептались торговки, на всякий случай постепенно повышая цены, и даже в придорожных тавернах находились любители поспорить за кружкой дешевого пива. Повышенному вниманию способствовало одно странное и тревожное обстоятельство: правители Османской империи обычно не удостаивали визитами соседние страны, предпочитая проводить переговоры на своей территории. Послы направлялись только в исключительных случаях, и предстоящая встреча казалась особенно важной. Кто-то видел в ней благоволение султана и надежду на мирную торговлю, кто-то ожидал подвоха и предательства, но лишь некоторые догадывались об истинной цели. Догадывались, но не решались поверить в свою догадку.
Погожим апрельским днем, когда свежая городская зелень беззаботно нежилась в солнечных лучах, по городу прокатилась незримая волна. Бухарест заволновался как растревоженный улей. Нарядные жители высыпали на улицу, высунулись из окон и даже залезли на покатые крыши домов, чтобы своими глазами видеть торжественный кортеж, который проезжал по улицам столицы. Две кареты, запряженные прекрасными арабскими лошадьми, пронеслись по широкому проспекту в направлении королевской резиденции. Следом скакала верховая свита, с ног до головы закутанная в белоснежные одеяния, из-под которых виднелись широкие мечи в золоченых ножнах; замыкал процессию румынский отряд.
Остановившись на дворцовой площади, солдаты спешились и рассредоточились, очищая пространство от праздных зевак и позволяя турецким сановникам спокойно выйти из экипажей. Первым на каменную мостовую сошел высокий темноволосый мужчина в золотистой парче. Широкий пояс перетягивал халат по талии, подчеркивая стать и величие гостя. Затейливо повязанная чалма с драгоценной брошью охватывала гордо вскинутую голову; тонкие усы и короткая борода обрамляли лицо, придавая выражению оттенок легкого презрения. Однако взгляд полуприкрытых глаз казался вежливым и приветливым.
Обернувшись к карете, мужчина протянул руку даме в светлых просторных одеждах, легкой дымкой обволакивающих ее фигуру. Полупрозрачная вуаль покрывала волосы женщины, не позволяя толком ее разглядеть. Покорно склонив голову, она приняла предложенную руку и оперлась на нее. Один за другим покидали кареты и остальные послы – всего приезжих оказалось шестеро.
На ступенях парадного входа иностранную делегацию встречал губернатор столицы в окружении придворных чинов. Обменявшись с послами приветственными фразами, он повел процессию во дворец. Преодолев короткий путь по широким коридорам, делегация добралась до тронного зала, где удостоилась чести предстать перед королем Константином. Охрану, состоящую из воинов янычар, разоружили и оставили в приемном покое.
Государь Румынии восседал на высоком троне с резной позолоченной спинкой. Под ногами небрежно распласталась шкура трансильванского волка. Старинный царский наряд, отороченный соболем, ладно сидел на плечах правителя, золотая перевязь с кистями перетягивала грудь. Небрежно прислонилась к бедру шпага с рубиновым эфесом – личное оружие Константина. Шелковый шнурок соединял гарду с ножнами – король даже не думал использовать шпагу, надев ее ради соблюдения этикета. Однако семь вооруженных стражников, в молчании вытянувшихся за троном, и без того надежно охраняли владыку. Придворные советники, главные министры и ведущие дипломаты, среди которых находился и Владислав Дракула, почтительной и почетной свитой расположились вокруг престола.
Обведя взглядом тронную комнату, посол Амир аль Фарид ибн Джафар медленно поклонился, прижав правую ладонь к груди. Король сдержанно кивнул в знак уважения. Приятный бархатный баритон поплыл по залу, показавшемуся вдруг необыкновенно просторным от наступившей тишины. Мужскому голосу вторил нежный женский, переводя переливчатую турецкую речь без малейшего акцента.
– От имени пославшего меня великого султана Ахмед-хана, предводителя правоверных и властителя многих земель, приветствую тебя, король Константин, да продлит Всевышний дни твоего благоденствия…
