Текст книги "Жека (СИ)"

Автор книги: Arladaar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

И тут Жека пропустил. Решил атаковать – с лёгкостью сделал вертушку, но омоновец пригнулся в коленях, и тут же сделал вертушку сидя, попал Жеке в ногу, и тот грохнулся на спину. Не успел сгруппироваться – полыхнуло болью в копчике. Откатившись от тяжёлого армейского ботинка, грохнувшего с силой в пол, туда, гле он только что был, в прыжке стал на ноги, но почувствовал как болит отбитый копчик.

Тут омоновец, видя, что Жека тоже подбит, сделав сальто, вмиг очутился у него, и нанёс прямой хук. Это было рискованно – весь расчёт на силу удара. Жека не стал уходить, оставшись у канатов, пошёл ва-банк. Пригнулся, чуть присев и подавшись вбок. Тут же из низкой стойки нанеся хасами цуки – достаточно редкий и сложный удар двумя руками сбоку от соперника. Один в солнечное сплетение, другой в позвоночник. Не дожидаясь ответки, кувырками перекатился на противоположную сторону ринга, и замер в боевой стойке.

Омоновец развернулся, хотел продолжить бой, но почувствовал что не может – изо рта капнула кровь. Похоже, повредился бронх. Он не мог дышать, поэтому опустился на колени, посидел, пришёл в себя, потом встал, и поднял руки.

– Хорошо дерёшься, зараза!

– Всё! Бой закончен! – Егорыч хлопнул в ладоши, и дал знак спускаться с ринга. – Хорошо поработали. Санёк, ты в норме?

– Да. Пройдёт, – омоновец вытер лицо полотенцем.– Попался. Сам дурак. Думал, прижал уже его к канатам, деваться ему некуда.

– А я тебе сколько раз говорил – торопишься! Куда торопишься!?? Ты его вывали для атаки, подумай, что дальше делать будешь. И главное – что он делать будет. На шаг вперёд смотри! Попался тебе не стандартный боец, и ты поплыл, – наставительно сказал Егорыч, протягивая руку Жеке. – Приходи, Евгений. Я найду с кем тебе подраться.

Глава 16. Авария на фабрике

После махаловки сидел на лавочке без олимпийки, несмотря на довольно прохладную погоду, приходил в себя, незаметно подгрёб Славян. Увидел помятый облик другана и удивился.

– Ты чё, дрался что-ли с кем?

– С ОМОНом, – ухмыльнулся Жека.

– Чтоо? Да ты гонишь!

– В натуре. Отвечаю.

– И как получилось? – не поверил Славян.

– Да вон в ЖЭКе щас бойцовский клуб. Там ОМОН теперь тренируют.

– А... Слыхал чё-то. Ну и чё? Побили тебя?

– Немного, – Жека потрогал спину. – Упал неудачно. Позвоночник болит. Но и я ему зарядил зашибись. Фанеру пробил и спину. Но скажу тебе, Славян... Мужики там сильные бойцы. Десантники бывшие. С одним ещё можно, если внимательно и на измене, а с двумя – не, братан. Забьют.

– Ладно. Знаешь, братан, я чё... – Славян замялся. – Чё бы нам ещё за баблом не сходить на пустырь? У меня чё-то кончились. Вернее, есть, но... Мы же к Сахарихе на днюху пойдём. А там, братан, никак нельзя нам последними лохами выглядеть.

– А чё такое? – забеспокоился Жека. – Она дала мне пригласительный. Разрисовала фломастерами как открытку на Новый год. Молодец. Заценил. В кабаке праздовать будет. Наверное, Сахар отснял на вечерок. Одноклассники там, наша толпа, родня...

– Так она и нам с Пущей дала одну на двоих. И Митяю. Молодым не стала давать, она с ними не знается. Братану твоему, Михалычу... Но, Жека, ты чё не знаешь? Это ж вокзальный кабак. Там всю жизнь блатата и воры по ночам висли.

– И чё? – осторожно спросил Жека, натягивая олимпийку на остудившееся тело. – Сахар отснял же для своих.

– Ты так и не понял? Братан! Там вся шобла блатная будет! Он всю эту парашу устраивает не для сестры, а чтоб со своими покумарить, собрать всех на гулянку, и перетереть чё им надо! Всекаешь, братан?!!

– А Сахариха знает? – сумрачно спросил Жека, предчувствуя нечто плохое. – Откуда ты-то в курсе всего?

– Братан! Она же с Пущей как с сестрой, обо всём! Пуща мне. Она тоже на измене, уже и идти не хочет никуда. Конечно Сахариха всё знает, а если не знает, то догадывается. Она чё, Рому своего давно не вычислила? Она для него как повод всех собрать. Ещё и под пузана какого-нибудь её подложит! Только чё она сделает-то?

– Пошли, – согласился Жека. – Бабки нужны будут. Вдруг понтануться придётся. Но... Из наших-то кто будет?

– Вот нас четверо и будем, – объяснил Славян. – Типа друзья. Сахар и нас не хотел соглашаться брать, но она сказала, что с балкона вообще выбросится, а одна к этим чёрным не пойдёт. Так что... Братан...

– Ладно. Пошли за филками. По паре косарей возьмём. Но я больше из одежды ничего не буду брать, а то мамка с ума сойдёт. Я и так недавно на адьё почти пятихатку отдал. Пойду в нём. Мне похер. Нормальный прикид, пацанский. Я ж не директор кондитерской фабрики. Мне чё теперь, пинжак покупать, как фармазону какому-то? Не пойду же в шаражном костюме, я его ещё в школе таскал.

Озираясь по сторонам, чтоб не запалил кто, прошли на пустырь, достали пакет, отслюнявили себе по две тысячи. Долго смотрели на пистолеты. Хотелось взять, блатануться перед пацанвой, но всё-таки положили обратно. Паливо.

– Как вести-то себя там, Жека? – Славян удручёно покачал головой.

– Как... Следить за базаром. Говорить мало, и то если спросят. Короче, будем как лохи, посидим в сторонке, глядишь, всё и пройдёт как надо.

– Перья-то будем брать?

– Славян! – усмехнулся Жека. – Если мы там накосифорим, ни перья, ни стволы нам уже не помогут. Не отмахнёмся, если так, как ты говоришь. Ладно, братан, пошли!

На работу Жека поехал на бомбиле. Привык за короткое время. Давиться с народом уже не хотелось. Прошёл чуть дальше остановки, голоснул, тут же остановился мужик на копейке, и за рубль довёз почти до проходной. Можно было и прямо перед проходной тормазнуть, но палиться не стоило.

На фабрике с утра чувствовался какой-то кипишь. В этот день Жека впервые посмотрел, что такое работа механиком по ремонту холодильного оборудования. И эта профессия ему настолько не понравилась, что впору бежать, и из технаря на половине учёбы отчисляться. Так случилось, что он всё время был занят какими-то вспомогательными работами, а тут кирдыкнулся компрессор, качавший хладагент. В теории на уроках гидравлики и холодильного оборудования они всё это изучали. Компрессоры, трубопроводы, компенсаторы, испарители, охладители, терморегуляторы... Но здесь, вживую, всё это он увидел первый раз.

– Женька! Витька тут уже пять часов сидит. Там ночью компрессор один вышел из строя, встал аварийно,– на пятиминутке сказал механик. – Как раз по твоей практике работа. Идите с Витькой сейчас в машинный зал, разбирать начинайте. Я подойду потом.

Витька и был тот самый отдельный слесарь по ремонту холодильного оборудования. Больше он никакой другой работой не занимался – только обслуживанием холодильника, и его регулировкой. Если делать было совсем нечего, его подпрягали мести территорию, летом косить траву, а зимой кидать снег. Однако Витька, довольно ершистый мужик, живший недалеко от фабрики в частном секторе, на начальство часто забивал хрен, к дополнительной нагрузке относился тяп-ляп, часто дерзил, уверенный, что ему ничего не будет. Чувствовал он себя ценным специалистом, которых трудно найти, и это была сущая правда.

– Пошли, студент, там работы дохрена, – насмешливо сказал Витька.

– Брать из слесарки надо чё? – спросил Жека. – Чтоб не бегать потом.

– Не. У меня там всё есть. Там полдня только раскручивать будем.

Холодильник должен работать постоянно, сутками и годами, так же как и домашний. Только промышленный холодильник работает постоянно, в отличие от домашнего – объёмы холодильных помещений на фабрике гигантские, теплопотери огромные. Естественно, оборудование постоянно изнашивается. Сердце холодильника – громадный поршневой компрессор, приводимый в движение 150 киловаттным двигателем. И вот ночью произошла авария – заклинило компрессор, при этом аварийно остановился мотор. Сработала сигнализация. Завыла сирена, замигал красный свет над машинным залом. Дежурившая милиция по телефону оповестила главного инженера, потом привезли его на милицейской машине из дому, по пути съездили за Витькой. И ночью вдвоём запустили резервный холодильный агрегат. Ликвидация крупной техногенной аварии заняла 2 часа. А техногенной авария была названа потому, что если бы поршни или шатуны пробили чугунный корпус компрессора, весь хладагент попал бы в воздух. Нетрудно предположить, что было бы, если несколько тонн чистого аммиака попали в атмосферу города. Экологическая и техногенная катастрофа.

Однако, как и всегда в СССР, масштаб возможной катастрофы руководством фабрики был скрыт, и наверх, в горсовет, горисполком, и в горком партии отрапортовали, что авария была мелкой, и уже давно ликвидирована. Ликвидировать-то ликвидирована, но сейчас работал только один компрессор, и в случае любой неисправности, это грозило остановкой холодильника и порчей сырья и готовой продукции. Ситуация была нештатной, и механик сказал :

– Домой не пойдёте, пока не раскидаете весь.

– Это как не пойдём? – удивился Жека. – Тут ночевать что ли будем?

– Тут, – согласился Витька. – А ты как думал? Это авария. Больше некому делать. Я вон уже на вторую смену считай что пошёл. Сейчас до обеда поработаю, схожу пообедаю,и отдохну пару -тройку часов, потом продолжу. Такая работа, пацан, куда деваться... Привыкай к заводу, к работе.

А начали привыкать с того, что стали откручивать громадные гайки, стягивающие крышку компрессора. Сам ключ весил хрен знает сколько, да и откручивать его приходилось, насаживая на трубу. Жека открутил несколько гаек и пошёл покурить, с тоской наблюдая, что работы меньше-то почти не стало. Но всё-таки дело шло. Витька откручивал с одной стороны, Жека с другой. Однако появилась новая беда. Только открутили половину гаек, как из-под крышки пошёл аммиак. Внутри машины и трубопроводов ведь осталась какая-то часть. И запах был настолько тошнотворный, что закружилась голова и защипало глаза и нос.

– Беги, беги, студент! – крикнул Витька, и побежал к выходу.

– И как мы работать будем? – спросил Жека, перестав чихать и кашлять. – Туда же зайти нельзя.

– Вентилятор есть! – ухмыльнулся Витька и нажал кнопку на пульте управления, расположенном перед входом в машинный зал. Над ней висела надпись «Без включения вентиляции вход в машинный зал строго запрещён!». А рядом нарисован череп с перекрещёнными костями. Тут же загудел мощный вентилятор, вытягивающий ядовитый газ из помещения.

– Так а чё ты сразу его не включил? – недоумённо спросил Жека. – Тут же написано, что даже находиться там без вентиляции нельзя.

– А ты слышишь, как он грохочет? – недовольно возразил Витька. – Там все уши бы заложило. А беруши надевать —друг друга не услышим! Как ты работать будешь, если не слышишь друг друга? На улицу бегать каждые пять минут? Никогда вентилятор не включаем. Немного и поморщиться можно, не развалишься, не помрёшь.

Чуть проветрило, Витька полез в помещение работать, но находиться там было почти невозможно. Жека попробовал зайти, но не смог продержаться и пары минут. Тут же зачихал и выбежал и выбежал прочь. Витька работал, пока не началась одышка. Потом вышел, присел на лавочку. Долго чиххал, кашлял и отплёвывался. потом показал рукой на железный ящик рядом со входом в машзал.

– Там... Противогазы... Есть...

Жека открыл ящик и нашёл несколько старых шлангов. Самих противогазов не было. Наверное, украли. Впрочем, пока ходили на обед, концентрация немного упала, и работать скрепя сердце было можно, если выбегать почаще наружу, однако Витька пошёл спать, так как работал с самой ночи, и ему начальник велел выспаться.

– Откручивай пока. Пойду в слесарке подремлю. Кха... Кха... – закашлявшись, Витька пошёл помещении аппаратчика подремать. Дневным аппаратчиком работала Никифоровна, пожилая женщина, постоянно ходившая в чёрной спецовке, резиновых сапогах, и белом платке. Жила она где-то неподалёку, в частном секторе, и на работу всегда ходила в одном и том же, и работала в этом же.

Жека, естественно, на задание забил, он что, герой пятилетки что-ли работать так за копейки? Он вчера бомбиле больше отслюнявил, чем тут за два дня получил бы. Впрочем, сильно быковать не стоило. Поэтому, Жека ближе к концу смены, предвидя, что может прийти кто из начальства, пошёл, поработал ещё полчаса, потом, увидев, что идут механик с главным инженером, принялся усердно откручивать гайки.

– Он один что-ли? – недовольно буркнул главный инженер, едва заглянув в помещение.

– Да! Студент работает один! – показал механик. – Зиновьич! О чём ты? Больше поставить некого. Витька отдыхает. Мужики ленту меняют в карамельном. Некого! Ну некого мне поставить сюда ещё! Нет людей!

– Ладно. Пусть ковыряются.

– Так их что, после смены что-ли оставить? Витька уже на сутки пойдёт.

– Пусть идут домой. Нечего тут жопу рвать. Сегодня всё равно не сделаем, как и завтра.

Только начальство ушло, Жека вышел на улицу и посмотрел на время. Почти 4 часа. Пора и домой. Пришёл заспанный Витька, весь в грязи. Лежал где-то то ли на промасленных тряпках, то ли прямо на промасленном полу. Вид конечно у него был как у шахтёра, вылезшего из забоя.

После того как вышел из проходной, Жека завернул в фирменный, за сахаром. Алёнка, увидев его, чуть заметно улыбнулась, достала из-под прилавка авоську, и поставила её наверх. Жека положил пятак, и хотел взять сумку, но Алёнка, играясь, отодвинула её. Потом рассмеялась, и подала Жеке прямо в руки.

– Вот. Сберегла. С вас рубль! – в шутку сказала она.

Жека посмотрел, что продаётся в фирменном, а здесь и брать-то нечего было. Всякая дрянь. Карамельные драже, карамельные подушечки, фруктовый ирис, дешёвая карамель и газировка. Даже в подарок ничего не купить!

Жека посмотрел на белые ровные зубы, свежие ароматные губы, блестящие подкрашенные глаза, груди, по-прежнему выпирающие из халата, достал червонец и быстро сунул в нагрудный карман халата.

– Женькааа! Ты что, дурачок что-ли? – возмутилась Алёнка. – Зачем? Я же в шутку

– А затем! – уверенно сказал Жека. – Я тут продал кое-что. Деньги есть. Вот. Подарил тебе. Хочу.

По всему видно, не привыкла она к таким знакам внимания, но улыбнулась и помахала в ответ нежной розовой ладошкой. Жека пошёл ловить частника.

Мать конечно же обрадовалась. Сахар! Талонный уже успели проесть, а коммерческий рука не поднималась брать по червонцу за килограмм. Да и начала она немного запасать на лето. Там у деда виктория-смородина пойдёт, а на варенье много надо. Тут же вот – ешь не хочу! Хоть с чаем, хоть блины-оладьи пеки.

Вечером опять пошёл в бойцовский клуб. По пути увидел Славяна с Митяем на лавочке, и позвал их. Увязался конечно же, и Серый, зависнувший там. Серый был в Жекином старом спортивном костюме – отдал братану. Серый почти догнал уже Жеку по росту, лишь по телосложению был чуть потоньше. Но это пока...

Глядя на всех, почапал и Михалыч – чё сидеть-то в одиночестве. Слухи о том, что Жека накостылял омоновцу, уже успели разойтись по району. От Славяна, естественно, от кого ж ещё.

– И чё? Там настоящий тренер? Настоящий ОМОН? – не поверил Митяй. – Да я их одной левой! Только так!

Однако когда пришли, как ни странно, никаких омоновцев не было. На ринге занимались несколько совсем зелёных пацанов, и даже одна девочка в кимоно и в защите.

– Во! Синтия Ротрок будущая! – заржал Серый. – Я то-думал...

– А что ты думал? Привет, Женька! – к пацанам подошёл Егорыч. – Спортом заниматься с ранних лет надо. Чем раньше, тем лучше. привыкать к дисциплине. К мотивации. К желанию стать чемпионом. К патриотизму и желанию защищать честь нашей великой Родины, Союза Советских Социалистических Республик.

– А вы правда спортсменов-международников тренировали? – серьёзно спросил Серый. – А кого?

– Немногих. Но это были хорошие ребята-юниоры. Брал с ними и золото и серебро, и даже чемпионат мира наш был. Вот, смотрите – у меня фотоальбом есть!

Тренер сел за стол, достал из ящика большой фотоальбом, протянул и стал рассказывать.

– Вот. Это мы в Венгерской Народной Республике. В Будапеште. Это в Чехословакии. А это в Москве. Потом пошли на Красную площадь все участники. В Мавзолее Ленина были по спецпропуску. Эхх... Было же времечко...

– А потом что? – прогудел басом Митяй.

– А потом ничего, – поскучнел Егорыч. – Потом постарел, стал не нужен. а может, перегорел. Результаты ушли... Бывает и так... Да и стране не до спорта – сахара-то сейчас нет. В детях! В детях наше будущее! Они ещё поднимут страну! В вас, ребята, тоже!

– Да мы-то чё... – встрял Серый. – Мы так... Учимся ещё.

– Учитесь! От учёбы всё зависит! Ладно... Это всё лирика. Зачем пришли-то?

– Да мы это... На кикбоксинг бы записаться... – ответил Митяй. – Хороший спорт.

– Да. Сейчас кикбоксинг и тайский бокс популярность набирают. Хорошо. Но видите, мы сейчас в куче все. И милиция, и дети ходят. В Дворце Спорта ремонт идёт. После ремонта у нас будет несколько рингов, тренажёрный зал, раздевалка, и душевая. Но это когда ещё... А давайте я вас запишу. Будете по понедельникам и средам ходить. По вечерам. У вас же один уровень подготовки? Женька вот неплохо себя показал. Ладно. Приходите. Дорого не возьму.

– Ну чё? Будем ходить? – закуривая, спросил Жека, думая, что при такой толкотне много потренироваться не удастся. Да и тренажёрного зала нет. Разминаться негде.

– Сходим. Посмотрим, – осторожно сказал Славян. – Там видно будет.

На том и порешили. Жека решил не идти к Сахарихе – устал, пока гайки крутил, да и следовало отдохнуть хоть немного. Завтра предстояло заниматься тем же.

Глава 17. Мясокобинат

Однако завтра получилось совсем не таким, как Жека предполагал, и к его радости, от конченой работы в машинном зале его избавили. Механик на пятиминутке сказал, что директор договорился с директором мясокомбината о бартере, и тот решил выделить фабрике машину колбасы и ветчины в обмен на сахар, конфеты и зефир. А так как таскать и грузить надо много, а эти работы внеплановые, и местных грузчиков привлечь не получится, отдуваться придётся Жеке и Саньку, который афганец. У Жеки сразу зашевелились в голове кое-какие мысли...

Экспедитором послали Антонину Ивановну, женщину строгую и серьёзную. Когда загнали грузовик на склад готовой продукции, она тщательно проверяла по накладной всё, что таскали в кузов, а также примерно записала всё, что осталось на складе. Впрочем, за то время, что грузили, на склад из цехов на конвейере приехали ещё несколько десятков коробок, которые грузчики укладывали штабелями, так что учёт вёлся для галочки. Так... Лишь бы было.

– Езжайте и вы! Складывайте так, чтобы на скамейку одну сесть можно было, – велел директор, лично пришедший на склад посмотреть, как идёт отгрузка. – Там выгрузите и погрузите всё, что у Антонины по накладной. Проверяйте друг за другом, чтоб не ошибиться, и не оставить чего.

– Деньги давай возьмём с собой на обед! —предложил Санёк. – Я туда ездил уже за бартером, там столовая у них своя. Как будто в рай попадёшь.

Машина была новая, крытая тентом, ГАЗ-54. Стояли ещё ждали, пока мусора на проходной проверят всё, что под тентом, потом только сели в кузов и поехали. Антонина Ивановна ехала в кабине, с водителем. Время от времени Жека смотрел на дорогу, но так и не понял, куда они едут. Мясокомбинат находился на другой стороне города, и шофёр решил ехать напрямую, какими-то просёлками и закоулками. Машина то и дело качалась из стороны в сторону на колдобинах. Но всё-таки через примерно через полчаса приехали. Мясокомбинатовский мусор заглянул под тент, увидел Жеку и Санька, и тут же скомандовал:

– Выходите. Сейчас машину взвешивать будут.

– Взвешивать? Нафига? – удивился Жека, спрыгнув с борта.

– Они ж тебе не будут всю машину обыскивать, – поучительно сказал Санёк. – Шоферня тоже калымить хочет. Засунул пару палок колбасы под сидушку, и домой поехал. Или в кузове спрятал. Они ж не будут всю машину шмонать, и в каждом ящике проверять, сколько там положено. Сначала взвесят пустую машину, потом полную, разница и будет вес товара по накладной. Как видишь, всё просто, студент. Учись работать!

Однако Жека сразу понял, что легко можно и тырить. Немного конечно, но всё-таки. Привези с собой какую-нибудь железяку, где-нибудь на территории сбрось её в кусты, а на обратном пути разницу возьми колбасой. Однако... Колбаса не сахар, сбыть её просто так не получится, для её хранения нужен холодильник. Без него она за пару дней придёт в негодность. Так что Жека сразу отмёл мысль тырить колбасу и мясо. Если бы работал здесь, возможно, что-то и нашарил бы. Наверняка люди крутятся, судя по наличию мясопродуктов в коммерческих магазинах.

Как работают сами весы, видно не было. Грузовик лишь заехал на большие направляющие, перекрывающие прямоугольную яму, и тут же на циферблате появились цифры. Мусор записал их себе в журнал, и дал знак Жеке и Саньку садиться в машину.

С Антониной Ивановной в кабину села какая-то местная тётка, и показывала ей дорогу, куда ехать. Разгрузили зефир и конфеты в одно месте, потом водитель опять поехал на весы взвешиваться, а Жека с Саньком пошли на обед, в местную столовую. и была она действительно крутая. Мясокомбинат всегда был предприятием сытым и богатым. Для своих тут ничего не жалели. Хороший ремонт – везде деревянные панели, потолок с алюминиевой плиткой. Новые раздачи. И даже кассы электронные. Жека вообще впервые видел это чудо техники.

Но самое главное – блюда. Их стоимость была такой же, как и везде – госцена. Но вес и содержимое... В супе лежали большие куски мяса, такие, что даже дома не положишь. Огромный ассортимент второго. Бефстроганов, варёное мясо ломтями, биточки, бифштексы, шницели, ленивые голубцы, тефтели... Глаз разбегался, и просто не знал что брать. Многие работники завода приходили со стеклянными банками, и просили положить им на вечер или домой.

– Видал! Как я тебе говорил! – подмигнул Санёк, поглощая громадный, чуть не с тарелку размером, жаренный в панировке шницель. – Тут жить можно! Только работай!

Работай-то работай... Однако и тут Жека недоумевал, почему такой большой по виду комбинат работает круглосуточно, а ни мяса, ни колбасы, ни сосисок в магазинах нет, а если привезут, то за ними громадные очереди. Разве что везут и в другие города и деревни, но для своих-то можно постараться, тот же фирменный магазин открыть... Хотя... Фирменный на кондитерской фабрике был одно название. Вполне возможно, что и здесь в фирменном лежало бы одно и то же – кости и хвосты.

После обеда машина заехала в холодильник, и Жека с Саньком быстро погрузили алюминиевые поддоны с колбасой и сосисками в кузов. Ивановна проверила, чтоб по накладной присутствовало всё, что надо. Перед выездом снова заехали на весы. Мусор сверил вес с тем, что указан в накладной и открыл ворота.

Жека ехал, сидя на лавке и смотрел на колбасу, лежащую в ящиках на полу. В самом начале тента, у кабины, кучами лежали промасленных фуфайки, два грязных колеса, большой буксировочный трос и ещё какая-то ерунда, что шофера возят обычно с собой. Какими трудными путями попадают деликатесы на стол трудящихся...

Впрочем... Когда в карамельном цехе случался разрыв транспортёрной ленты, (а это было делом довольно частым, учитывая, что работает она непрерывно и на износ), карамель валилась кучами на пол. Оттуда недолго думая, её брали лопатами, и кидали обратно на ленту, когда опять восстанавливали. И хорошо, если она была уже в обёртке. Но бросали с пола и ещё незавёрнутую.

Приехали обратно, дело шло уже к концу смены. Остановились прямо у фирменного, со стороны улицы. Быстро натаскали туда ящики. Алёнка, ехидно сверкнув красивым глазом, и едва взглянув на Жеку, проверила по документам чтобы всё соответствовало указанному.

– После работы будем раздавать! – заявила Антонина Ивановна. – По половине палки варёной, палке копчёной, и килограмму сосисок. Передайте своим – пятнадцать рублей отоварка стоит. Пятнадцать!

– Антонина Ванна! – подобострастно сказал Санёк, сдвинув вязаную шапчонку пирожком чуть не на затылок. – Так где ж деньги брать? Получку-то потратили уже! До аванца далеко.

– Я знаю? – чуть не враждебно заявила Иванна. – Пропьёте сначала, а потом денег нет. Идите домой, у жён просите. Занимайте. Я что-ли искать тебе буду? У меня деньги всегда на продукты есть. Эх ты... Взрослый мужик... Где хотите деньги, там и берите. Если завтра не принесёте, продадим тем, у кого есть.

– У тебя есть деньги? Не займёшь? – Санёк неожиданно обратился к Жеке. – До получки займи 15 рублей. Я с аванса не смогу отдать.

В кармане у Жеки лежало две сотни рублей на всякий пожарный, но занимать он не захотел, как и вообще никому из здешних. Все они были пьющими в разной степени, и деньги им жёны выдавали только строго по рублю с хвостиком в день. На обед, проезд и сигареты.

– Не. Нету. Только на себя. Да и то случайно захватил. Откуда у меня? Я ж студент. А тут мне зарплату ещё не давали, – развёл руками Жека. – Извини, Сань... Сходи домой, спроси у жены.

– Да понятно что идти придётся. Или завтра... – упавшим голосом ответил Санёк, и Жека понял, что и дома навряд ли он деньги найдёт – или нет, иди жена не даст, памятуя разгуляйный характер мужа. Вроде и жалко мужика, и выручить хочется... Но их много, таких мужиков, а он один. Дашь одному – придут другие. А на всех денег не напасёшься... Жека привык помогать только тем, от кого была какая-то польза. Пацанам, родителям, братьям-сёстрам. А проблемы левых людей его не касались.

Тут вдруг Жека вспомнил, что сегодня начали давать стипуху за апрель. Конечно, 50 рублей сейчас были не деньги для него, с последними мутками-то, но забрать всё равно надо. Студенческий бы завтра не забыть...

– Александр Петрович, мне завтра за стипендией бы с утра, – зайдя в крошечный кабинет механика, заваленный чертежами и техдокументацией, попросил Жека. – Касса с 8 работает, но я к 10 на работу точно приеду.

– Вот вечно у вас так! – недовольно пробурчал Петрович. – То понос, то золотуха. Как смотаться по своим делам, то в первых рядах, а как работать – никого не найти. Ты знаешь, сколько работы сейчас? Воо!

Механик резанул себя по горлу ребром ладони, показывая сколько работы. Потом бросил очки на чертежи, лежащие на столе, потерев ладонями уставшие глаза.

– Компрессор аварийный ещё не запустили. Двое на больничный ушли. Один в вытрезвитель сегодня утром попал, выйдет или нет – хрен его знает! И тут ты...

– Ну мне ж надо! Когда я ещё-то получу.

– Ладно. Садись и пиши на имя директора заявление без оплаты до обеда. Дату сегодняшнюю поставь, чтоб видели, что ты не прогулял. Или лучше сам в бухгалтерию отнеси.

Жека взял лист бумаги формата А 4, положенный механиком на стол, и написал заявление, потом отнёс в контору. Бухгалтерша, дебелая дама с огромной шишкой из волос на голове, даже не посмотрев, что написано, поставила подпись, и бросила в лоток с табличкой «Директору».

Жека шёл в слесарку и думал – странное дело. Как работать бесплатно, сверх рабочего времени, так давай давай. Как тебе нужно по уважительной причине, так хрен отпросишься, сразу плохой. Витька сказал, что ему за переработку и ликвидацию аварии ночью ни копейки не заплатят. Дадут отгул и всё. Но был он мужик хоть и ершистый, но положительный и непьющий, поэтому этот отгул ему по сути-то был и не нужен.

После работы, зайдя в фирменный, сунул 15 рублей в нежную ладошку Алёнки, и залихватски подмигнул ей, пока никто не видел. Однако Алёна, надув пухлые губки, искоса посмотрела на него, и молча подала пакет с вкусностями. Народу было порядком, и флиртовать она не захотела, чтоб не пошли слухи. А Жека тут же задумался, нафиг ему это всё. Шашни на работе ни к чему хорошему не вели. К Алёнке был он абсолютно равнодушен. Нравилась лишь её свежесть, нежность и аппетитность развитого женского тела. Нравился эротизм, исходящий от неё.

Мать, увидев пакет с колбасой и сосисками, просто растаяла. В кои-то веки и по имени даже назвала, а не просто «ты». Все, кто был дома, расселись вокруг кухонного стола. Порезали хлеб, колбасу, отварили сосисок... Пир да и только.

– Жень, ты-то садись! – позвала мать. – Проголодался поди!

– Не! Я сытый! В столовой поел! – крикнул Жека, прислонясь к стене в коридоре. Был он абсолютно счастлив, как никто другой, видя радость родных людей.

Вечер провёл как всегда, с пацанами. Сахариху не видел. Скучая, хотел зайти, но тачло Сахара стояло у дома, и не рискнул. Утром поехал в технарь, за стипухой. Поехал на трамвае, чего в последнее время практически не делал. Народу навалом, в основном, студенты. А точнее, студентки. Они искоса, как будто невзначай смотрели на высокого, красивого, уверенного в себе парня, да ещё и модно одетого, что-то шептали друг другу в ухо, прикрываясь нежными ладошками, и временами прыская от смеха. Жека тоже улыбался в ответ, но тут же отворачивался. У него было кому улыбаться.

На остановке с двух трамваев вышла целая толпа, в основном девчата. Техникум-то торговый. 95 процентов студентов – девушки. Будущие бухгалтеры, товароведы, заведующие магазинами. Жека смотрел на целую толпу тёлок, и думал, какие же они все разные. Но все, несмотря на свои 15-18 лет, модно одеты. В варёнках, импортных курточках, миниюбках. В спортивных костюмах, как Сахариху, Жека никого тут не встречал.

Быстро прошёл в кассу, чуть подождал, когда она откроется, подал студенческий, получил полтинник, и хотел уже уходить, как его неожиданно выцепил директор.

– Евгений! Хорошо, что ты пришёл, и я тебя поймал!

– А что такое? – осторожно спросил Жека, вспоминая, где бы он мог прокосячиться. Вроде нигде.

– Директор кондитерской фабрики мой старый друг. И тут разговаривали как-то, он стал нахваливать прекрасного парня, что проходит практику у него. И оказалось, что это ты. По бумагам посмотрел – точно, ты ж оттуда справку принёс. В общем, отзывы о тебе самые замечательные. И я тут подумал – а почему ты у нас ещё не комсомолец?

– Я... Не знаю – растерянно промямлил Жека, раздумывая, что делать. В школе, в 8 классе, в комсомол его не приняли из-за нескольких троек по предметам, да и учился он откровенно слабовастенько. А ещё, состоя в комсомоле, нужно платить партийные взносы, а этого Жеке совсем тогда не хотелось, мать опять бы ворчала, что деньги куда попало уходят. Однако, что сейчас может дать членство в комсомоле? Настают другие времена. Однако... Неспроста ж директор всё это затевает...

– Я не знаю. Как-то замотался в учёбе, в работе. То да сё... Чертежи в свободное время изучаю.

– Пойдём ко мне в кабинет. Я напишу тебе рекомендацию и поручительство. Потом пойдёшь к комсоргу, и напишешь анкету. Но я тебе сразу говорю, Женя, как председатель партийной ячейки техникума – в ВЛКСМе тебе быть. Парень из многодетной семьи. Родители пролетарского происхождения. Учишься на хорошо. Работаешь отлично. Давай, дерзай, – непреклонно заявил директор. – Пошли ко мне в кабинет.