Текст книги "Жека (СИ)"

Автор книги: Arladaar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– А ты, Станислав, учишься? Работаешь? – Николаич доколупался до Славяна, сидевшего тихо-мирно и ковыряющего вилкой солёные огурцы. – Когда закончишь? Когда в армию?

– Да я через год в армию, – степенно ответил Славян. – Я в ПТУ учусь на слесаря. Сейчас второй курс. Еще полгода отучусь, получу диплом, и следующей весной пойду. Косить не буду, дядь Кость...

– Ну, хорошо, коль так... А вот и девочки! Давайте, давайте, красавицы наши!

Сахариха и Пуща натаскали еды, расставили тарелки. Картофельное пюре, тефтели с подливкой, винегрет, тонюсенькими ломтиками копчёная колбаса, сыр, порезанные яблоки. Сами уселись, весёлые и довольные, раздали вафельные полотенца, чтоб накрыли колени. Последней пришла мать Клауса с бутылкой шампанского и несколькими фужерами.

– Дамам шампанское! – довольно заявил Николаич. – Давайте, открою! По мастерски! Каплю не пролью!

– А девочкам сколько лет? – опять спросила мать Вальки. – Может, им компот, сок или газировку налить?

– Зинка, перестань! – Николаич стукнул кулаком по столу, и недовольно покосился на неё. – Им не по 10 лет! Я им что, стакан водки наливаю?

– Костя, Костя! Спокойно! – мать Клауса вскочила, обняла мужа за плечи, и что-то прошептала ему на ухо. Николаич покраснел, и открыл шампанское. Разлил по фужерам. Девчонкам совсем по чуть-чуть. Сахариха тут же одним глотком выпила, и с недовольным видом поставила фужер. Жека сразу понял, что бунтует.

– Ребята, это моя старая школьная подруга Зинаида Евгеньевна, а это её дочь Валентина с женихом, с Сергеем.

– О... Очень приятно... – кент хотел привстать из-за стола, чтобы поклониться, но задел коленями за столешницу, и чуть не смахнул всё на пол. Звякнула посуда, заколыхались напитки в стаканах, рюмках и бокалах. – Ой... Извините!

– Серёжа! Ну ты что такой неаккуратный! – недовольно внушила Валька. – Чуть мне колготки не залил!

Сахариха из последних сил сдерживалась, чтоб не заржать, отвернув голову к Жеке, и чуть не уткнувшись ему в плечо набитым едой ртом.

Посидели неплохо. Пацаны пошли покурить с качающимся Николаичем на балкон, и там уже вовсю и братались и обнимались. Особенно с захмелевшим и расчувствовавшимся Митяем. Тот датый, был по-русски всем рад, и ко всем добродушен. Разгулялись. Под конец захмелевший Клаус притащил магнитолу Вегу-328, включил Газманова «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня!». Петрович пустился в пляс, чуть не сметая посуду со стола. Валька с матерью и кентом, глядя на такое простое русское веселье, по-быстрому распрощались, и ушли, пожелав Клаусу отлично выполнить свой воинский долг. А Жеке даже уходить как-то неохота было. В их семье никогда ничего подобного не водилось. Мать никого не звала в гости, опасаясь, что отец напьётся до чёртиков и начнёт чудить.

Сахариха, стоя у двери в зал, надменно наблюдала за Валькой, а потом вдруг спросила у её жениха невинным елейным голоском:

– Серёжа, а тебе сколько лет?

Жека чуть не сматерился. Вот какого хрена лезет к ним?

– Мне 25, – неловко улыбнулся кент. – Но мы с Валей любим друг друга. Поженимся.

– А ей 18 лет есть уже? – тут же спросила Сахариха, нагло глядя на обоих.

Валька глянула на Сахариху уничтожающим взглядом, и ни слова не говоря, вышла в подъезд. Серёжа поспешил за ней. Мать Вальки вышла следом. Потом девчонки помогли матери Клауса убрать со стола. Пацаны, взяв под мышки, положили тяжёлого батю на диван, распрощались с матерью, и тоже стали собираться. Жека взял свой пакет, а там уже не одна, а две бутылки водки лежало, одна неполная. Пока пацаны укладывали батю, а мать убирала со стола, Клаус сунул в пакет Жеки начатую и недопитую бутылку водки.

– Бате бы оставил на опохмел, – негромко предложил Жека, но Клаус махнул рукой.

– У него ещё есть. Хватит и столько. Неплохо подтарился. Стоху на проводы потратили.

– Саша, а ты куда? – неожиданно обеспокоенно спросила мать, видя одевающегося Клауса. – Время уже 9 часов. Темно... Не забывай, куда тебе завтра.

– Да я щас. Пацанов и девчонок провожу.

В подъезде накатили ещё прямо из горла. Постояли, покурили. Потом Клаус пожал всем руки, в шутку козырнул и пошёл домой.

– В военкомат-то проводить тебя? – крикнул Жека с площадки.

– Да не! Мамка с папкой проводят! Пацанам привет передавайте! И ждите! Я приду!

Пока прощались, туда да сюда, поставили открытую бутылку на подоконник, а там уже Сахариха с Пущей тут как тут. Отхлебнули последнее, и сейчас кашляли стояли. Походу первый раз водку попробовали.

– Ладно. Пошли на пятак. Ещё немного повиснем, – Жека махнул рукой и вся компания вышла из подъезда.

Глава 11. Залётные бандиты на рынке

Сахариха вроде и выпила-то малость из горла, а штормило её прилично. А может, втихоря накидались с Пущей, пока посуду таскали. А тут ещё темнотища, да корявый асфальт. Жека как мог, поддерживал её, чуть ли не тащил. Оглянувшись, увидел, как Пуща точно так же повисла на Славяне, да ещё и с сигаретой в руке. Только Митяй шёл в гордом одиночестве, засунув руки в карманы олимпийки, но видать, нисколько не тяготился этим, с насмешкой поглядывая на пацанов.

– Водяру хоть возьми! – крикнул Жека, протягивая пакет.

Так и притащились на пятак. Пятаком в последнее время звали беседку в детском саду, где обычно зависали, чтоб узнать новости, или позвать куда-то. Ходить на пятак считала для себя делом чести вся местная шпана, относившая себя к центровым. Своими вечными воплями они постоянно доводили местных пенсионеров. Но недовольные боялись связываться с шантрапой, справедливо рассуждая, что лучше сидеть здоровыми, и слушать вопли, чем сидеть побитыми, и слушать те же вопли. Вот и сейчас, пацанва, прознавшая, что Клауса сегодня провожают в армию, собралась в беседке, громко перетирая, кто, куда и с кем! Увидев бухих Сахариху и Пущу, которых тащили Жека со Славяном, пацаны засвистели, расхохотались, но место на лавках освободили, подчинившись небрежному жесту Митяя. Много тут было новых пацанов, которых и Жека-то с трудом знал – район постоянно строился и расширялся, приток к центровым шёл постоянно. Но верховодил молодыми пацанами уже брат Жеки, Серый, и его корифан Миха. Вот и сейчас Серый стоял, и насмешливо смотрел, как Жека усаживает свою любимицу на лавку, спиной к металлической спинке.

– Нихрена Сахариха накидалась. Чё с ней? Она ж не пьёт вроде. И Пуща бухая.

– Да... Там Валька была.

– А чё обижаться-то? Светке рассказывал, что с Валькой зависал? – удивился Серый, стряхивая пепел.

– Серый, ничё я не рассказывал, – Жека сел рядом с Сахарихой, которая явно собиралась поспать здесь, и завалилась Жеке на бок. – Короче, вон вам пузырь, у Митяя. Выпейте за Клауса.

– Ты не будешь? – удивился Серый. – Догнаться не хочешь?

– Не буду. Пойду Сахариху домой провожу. Поздно уже. Но я ещё прийду, побазарить надо. Славян, ты эту интердевочку потащишь домой?

– Не. Подожду тебя. Она чё-то уснула совсем.

– Жеееняяя! – промычала Сахариха и полезла целоваться, но Жека основательно встряхнул её.

– Светик! Ну возьми себя в руки! Пошли домой!

– Если ты меня только дотащишь! – засмеялась Сахариха, но всё-таки встала, сняла туфли, бросила на пол беседки, и пошла босиком, слегка покачиваясь. Потом оглянулась, и рассмеялась.

– Жекич! Ну ты где?

– Сахара не боишься? – спокойно спросил Серый, глядя на Жеку. – Может, с тобой пойти?

– Не. Чё его бояться, – махнул рукой Жека. – Заедет по бороде, да и всё. Привыкать, что ли?

Взяв светкины туфли, Жека догнал её, обхватил за талию, и так дотащил до подъезда, помог подняться на этаж, позвонил в дверь. Слышно как кто-то подошёл, открыл глазок, потом щёлкнули два замка на железной двери.

– Опа-на! Это чё такое? – в проёме двери стоял Сахар, могучий, как шкаф, в спортивных шортах, и с удивлением смотрел на сестру. – Это где так посидели?

– Да... Клауса в армию провожали. Слыш, Сахар, я даже не заметил, как она накидалась. Ну чё сказать ещё... Вроде нормальная была.

– Я и сейчас нормальная! – обиделась Сахариха, оттолкнула Жеку, и уже отошла, как вдруг на цыпочках подбежала, обняла за шею, и прям при брате засосала в губы. Жека от стыда не знал куда деваться.

– Чао какао! – Сахариха помахала рукой, и пошла к себе в комнату, пьяно хихикая.

Жека посмотрел Сахару в глаза. В них ни веселья, ни смеха не было. Глаза как тёмные колодцы, а широкое лицо как гипсовая маска. Чем от него веяло сейчас? Да ничем хорошим. Сахар положил здоровенную руку на стену, закрывая выход, и опустил голову, как будто задумавшись. Потом снова поднял, искоса глянув на Жеку.

– Ты знаешь, сколько ей лет?

– Да.

– Ты вроде правильный пацан, и я хочу спросить тебя – ты не кинешь её?

– Я не могу сказать, как будет и что, – твёрдо ответил Жека, глядя Сахару в глаза. – Не хочу проотвечаться. Если она не кинет меня, то и я не кину её.

– Молодец, – одобрил Сахари, и убрал руку с прохода. – Иди.

Жека собрался выходить, как Сахар сделал неуловимое движение правой рукой, собираясь пробить фанеру, но Жека блокировал удар, потом второй, и хотел уже ногой заехать Сахару в ответ, как тот рассмеялся, и поднял руки, показывая что это всего лишь шутка.

– Молодец. Фанеру держишь. Намаса ты опрокинул? Там Добей кипит, что к нему в район пацаны от меня ходят, и бьют его шестёрок.

– Я опрокинул, – спокойно ответил Жека, и потом добавил. – Они первые наехали по гоп-стопу. Я жил там раньше. Больше я туда не пойду. Мне там больше не к кому ходить.

Вернувшись на пятак, помог Славяну дотащить до дома Пущу, выслушать нотации от её родаков. Потом вчетвером посидели в беседке, побазарили.

– Чё там Сахар? – спросил Серый. – Не побил тебя?

– Не, – отмахнулся Жека и рассмеялся. – Хотел, но не смог. Да шучу я, шучу. Нормально всё. Сказал, Добей меня ищет.

– А чё он тебя ищет? – спросил Славян. – Это же другой район, у музея.

– Да зимой было. Ходил к друганам старым, потом вечером его шестак, Намас, наехал с каким-то фраером. Финка у них была. Ну я и поправил им здоровье обоим. Вот. Добей кипит щас, кто его шестёрок побил.

– Намас это не цыган такой наезжий там был? – прогудел Митяй. – Такого низкого роста, метр в кепке, но накачанный?

– Он, – согласился Жека. – У него ещё причёска как у Брюса Ли.

– Хахаха! – рассмеялся Митяй. – Круто ты его опрокинул. Он сейчас слепой, сидит на картонке у колбасного, копейки сшибает. А я-то думаю, кто его так здорово прибил. Ну ладно. О чём побазарить-то хотел?

Ну, Жека и обсказал им ситуацию с сахаром. Надо сказать, пацанам сначала не понравилось.

– Да ну, Жек. Ты чё... Ну стащишь ты его, а куда девать потом? Грузинам? На толчок? – возразил Митяй. – Там всё забито уже своими. Не... Там крутые мутят-крутят. А мы кто? Прибьют только так.

– Может, Сахару продать? – осторожно заметил Серый. – А так да. Опасно встревать во всё это.

– Да чё вы ссыте-то? – разозлился Жека. – Не хочу я к Сахару идти. На него шестерить что ли? Нам свои дела надо начинать мутить потихоньку. Вы чё, не видите, какое время настаёт? Все крутятся, как могут. Я там всё прочухал, дело – верняк. Сначала съездим на толчок, побазарим с чёрными, потом, как я мешок надыбаю, возьмём такси, заберём мешок с места, и всё.

– Может, в кафе сдать? Около вокзала чёрные кафе открыли кооперативное, «Арарат»– предложил Митяй. – Может, с хозяином перетереть?

– Не... Паливо. Ну как ты это видишь? Приезжаешь такой на такси, и на виду у всех мешок к ним тягаешь? Да ну... Стрём это.Только на барахолку. Я знаю к кому там подойти.

Жека вспомнил, как таскался с грузинами по рынкам, и помнил многих, кто там скупал всё подряд из дефицита. Тимур! Точняк! Сначала надо сгонять к нему!

– Ладно... Я знаю барыгу одного с толкучки. Завтра схожу к нему.

– Ну чё, по домам? – предложил Славян. – Давай я завтра с тобой схожу.

– Я зайду за тобой часов в 9.

– Утра? Чё так рано? – удивился Славян.

– Все дела с утра делаются.

Жека помнил, как Георгий поучал:

– Всэ дыла с утар дэлат надо. До обэд. Обэд рысторан. Потом лубовныц квартира. Жына вечыр, опать рысторан.

Жека с Серым тащились домой как на Голгофу, уже представляя, что будет. Оба хоть и немного, но датые. Да и время уже чуть не двенадцать. Но обошлось. Мать только постояла в прихожей, укоризненно глядя на братьев, потом махнула рукой и пошла спать. Жека с Серым поотжимались, потягали гантели, и завалились спать.

Суббота. Охота полежать немного, но надо вставать, Славяну обещал... Облом дружбана – последнее дело.

– Может, с вами сходить? – предложил Серый.

– Не. Не надо, – возразил Жека, одеваясь в спортивку, и натягивая спортивную шапку почти на глаза. – Нам всем палиться не надо перед ними. Лишнее это. Сами сходим.

Жека взял финку, которую отобрал у добеевских, и положил в носок. Вроде нормально. Попрыгал – не выпадает.

Поехали в субботу. Народу на барахолке навалом. Бесконечная толпа входит, и выходит. Музыка играет, «Фристайл» надсажается «Жёлтые розы, символ печали, красные розы, символ любви!» Перед входом несколько мангалов, кавказцы шашлыки жарят, пиво продают к нему – ящики стоят прямо на земле. Пахнет аппетитно.

– Чё, может похаваем? – предложил Славян. – Жрать охота.

– Пошли.

Пацаны взяли по шашлыку и по бутылке пива. Пиво полтора рубля, пиво полтинник. Стояли, поедая горячий шашлык, и зорко наблюдали за окрестностями. Уже высматривая свой интерес. Уже не просто как лохи, а как деловые, уже по делу притащились.

А время такое было, что массово открывались кооперативы, малые предприятия, всякого рода артели. В стране не было вещей и продовольствия, и любой деловой, проявлявший активность, не встречал вообще никаких преград. Ещё недавно барахолка была простой площадкой на окраине района, на пустыре, а сейчас уже появились прилавки, киоски, и даже кирпичные здания кафе, забегаловок, складов, кооперативных магазинчиков. Где тут искать Тимура?

– Может, у этих спросить? – Славян кивнул головой на шашлычников. – Поди знают.

– Не, Славян. В свои дела левых не надо втягивать. Сами найдём. Он всегда вон там зависал, у склада.

Не заходя на барахолку, пацаны пошли вдоль новых кирпичных зданий, и тут Жека в большом окне нового кооперативного кафе увидел Тимура. Тот сидел за столиком, развалившись, и о чём-то разговаривал с ещё одним таким же, чёрным и пузатым. Поодаль сидели двое накачанных кавказцев в кожанках, походу, охрана.

– Ну чё, Жек, обратно дороги нет, – Славян зорко посмотрел на чёрных. – Их там четверо. Эти и завалить могут, как сока попьют. Как к ним подъехать-то?

– Да вижу... – Жека закурил сигарету, и тут увидел, как сидевший перед Тимуром чёрный вытащил пачку денег, и положил на стол, а тот принялся пересчитывать. – Смотри, смотри! Сколько у него бабла! Там тыща точно. Или две!Блин... чё делать-то?

Жека посмотрел в глаза другану, и увидел в них ответ на свой вопрос. Только сейчас. Вот он. Шанс. Есть два варианта. Или стоять, ждать пока эти пузаны закончат свои тёрки, и потом подобострастно подкатить к ним, со сраным мешком сахара, которого те воруют вагонами, либо взять своё здесь и сейчас.

– Бери на себя этих качков, а я пузатых сделаю, – тихо сказал Славян, и оглянулся, нет ли кого поблизости. Но никого не было. Сюда не ходили случайные люди.

– Пошли! – мотнул головой Жека, вытащил финку, и надвинув шапку на глаза, вошёл в кафе. Вошёл и чуть не остановился. Справа от прохода к кассе сидели две тёлки. И это явно были проститутки, судя по чрезмерно накрашенным лицам, тщательно завитым волосам, миниюбкам, и чёрным лосинам.

Однако заминка длилась долю секунды. Жека мигом очутился у телохранителей, пробил сонную артерию одному, потом другому. Следом быстро искромсал горло каждому. Славян ногой заехал в ухо тому, что выкладывал деньги, и жирный, как мешок с говном, свалился со стула. Тёлки завизжали, понятное дело, так же как и Тимур, раскрывший полный золотых фикс рот. Кассир, переворачивавший на плите беляши и чебуреки, что-то заорал по своему, и упал под прилавок.

– Ти чо а? Ти знаш кто я? Я вор законы! Я тибя мама силоват буду!

Жека подошёл к орущему Тимуру, и заехал ему финкой в глаз. Потом вытащил, и воткнул несколько раз в сердце – резать горло жирному не имело смысла, там хрен прорежешь его жирную шею.

– Давай, давай, быстрее! – скомандовал Жека, бросаясь обыскивать убитых качков. У каждого в карманах были пистолеты, короткие кривые кавказские ножи в кожаных узорчатых ножнах. Побросав оружие в пакет, забрал деньги, сорвал массивные золотые цепи, стянул печатки. Потом по быстрому порылись, обобрали трупы Тимура, и его жирного фраера. Деньги едва влезли в пакет.

– Всё! Валим!

Пацаны выбежали из кафе, и глянули на себя. Кровь есть, но не сильно. В основном, на Жеке. Да и то, спортивка тёмная, и особо не заметно.

– Всё, всё, Славян! Пошли спокойно! Куда ломиться-то! Заметят!

Пошли спокойно, стараясь прийти в себя. Но ещё тяжело дышали от волнения, полные азарта. Потом чуть устаканились. Пошли вправо, где народа не было совсем. Эта дорога вела в строящиеся кооперативные гаражи. Рядом, за полосой деревьев шумели машины на объездной.

В выходной никого в гаражах не было – строительство лишь началось, и на отсыпанной площадке выложили только длинную стену с поперечными перегородками. Можно хотя бы тут остановиться, посмотреть, чего у чёрных надыбали.

– Ну ты Жека крут, сразу троих вальнул, – тихо рассмеялся Славян. – Я только того, жирного.

– Да ты его не насмерть же, – возразил Жека. – Он только со стула навернулся.

– Не... Я слышал как у него кости в черепушке хрустнули, и глаза потом закатил. Откинулся, стопудово.

– Ладно... Давай глянем, чё там у них.

Положили рваный мешок от цемента на землю, и вытряхнули на него поживу, тут же тихо присвистнув.

– Нифига себе!

Пересчитали деньги – тридцать с лишним тысяч. Парни недоумённо глянули друг на друга. Куда девать-то? Тут на две машины хватит! Два Макарова с коробкой патронов. Два кривых ножа в красивых ножнах. Выкидуха. Несколько золотых печаток и цепей.

– Да тут на всю жизнь хватит! – изумлённо сказал Славян, держа в руках пачки сотенных.

– Хватит-то хватит, – задумчиво ответил Жека, осторожно разглядывая пистолет. – Ещё немного, и вальнули бы нас. Сейчас залечь на дно надо. Конкретно. Чтоб даже мыши не шуршали. А то найдут нас и придавят. С такими филками куда ты сунешься? Выцепят сразу. Нас ещё и тёлки те в кабаке видели.

– А чё делать-то? Дома же всё это барахло хранить не будешь. Мамка найдёт и капец. И заныкать куда-то... вдруг найдут?

– Бабло крутиться должно, – уверенно сказал Жека. – Давай короче так... Возьмём по паре стох на туда-сюда. Завтра съездим на базар в любой соседний городишко, сдадим рыжьё грузинам. Прибарахлимся там же. Потом притухнем до лета. У меня есть пара мыслишек, как подняться, там видать будет.

– На гоп-стопе много не поднимешься, – заметил Славян. – Или вальнут, или мусора загребут. И хорошо, если в зону рукавицы шить, а то и девять граммов в лобешник.

– Не... Не гоп-стоп. Крутанём чё-нибудь. Я тут подумал... На права бы сдать.

– Тачло брать собрался?

– Если мутки мутить, своё тачло нужно будет. На такси не наездишь. Ладно посмотрим... Завтра зайду к тебе так же, к 9. Поедем, прокатимся. Щас пошли на пустырь, там всё это заныкаем. Потом по домам – мне ещё олимпийку постирать бы.

На пустыре, там, где только начинали рыть котлованы, и вбивать сваи под новые дома, было много укромных мест. Когда ещё строили тот микрорайон, где пацаны жили сейчас, туда свозили грузовиками всякую дрянь – строительный мусор, куски бетона, ломанные и бракованные бетонные плиты. Самое главное, чтоб не нашёл никто.

Доехали на трамвае до района, прошли до места. Старых прошлогодних репьёв правда, нацепляли. Нашли в укромном закутке, прямо посреди этого хаоса, хорошее место – бетонная панель лежала лежала под углом, а так как опиралась на другую, то упасть, по идее, не должна.

– Стволы, перья брать не будем? – спросил Славян, запихивая свёрнутый пакет вглубь щели. – Вдруг пригодятся?

– Не... Это вообще паливо, если мусора заметут. Мне пока финкарь намасовский пойдёт. Рыжьё ты возьмёшь или я?

– Бери ты. У меня мамка шерстит постоянно по хате. То сигареты, то водяру всё ищет. Пацанве-то говорить будем?

– Славян! – Жека настолько удивлённо посмотрел на кореша, что весь ответ читался на его лицо. – Это только наши мутки. Скажешь одному – там и десять потом по всему району разнесут. Скажем что с сахаром не фортануло. Хотя... Ещё можно провернуть. Я посмотрю, может там стырить побольше получится. Короче глянем...