Текст книги "Второй Шанс 2 (СИ)"

Автор книги: Аргус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10
Прощание и начало школьной жизни

В семь часов вечера, Саша, с готовыми препаратами и листком, где он подробно написал что нужно делать, звонил в дверь квартиры Бессоновых. Дверь открыл дедушка Кати.

– Проходи, – кивнул он в сторону гостиной, – у нас тут сущий бедлам.

Саша вошел. Посреди комнаты, на фоне разбросанных вещей, лежали раскрытые чемоданы, и, вокруг них, словно заведенные, носились женщины семейства Бессоновых. К нему подбежала Катя и возбужденно затараторила:

– Саша, ты даже не представляешь, сколько вещей нужно пересмотреть и взять с собой! С утра возимся, а воз и ныне там!

– Понимаю, путешествие будет долгим. Ты иди, не отвлекайся, я пока твоей маме объясню, что нужно делать.

– Правильно, Саша, – сказала мама Кати, – идем на кухню.

– Саша, извини, я в свою комнату, – бросила девушка, вроде как, извиняясь, – нужно успеть все сделать, – и она убежала.

Саша, мама Кати и старый академик прошли на кухню и сели за стол. Юноша поставил на стол флакон с консервированными эритроцитами и модифицированным гамма-глобулином. Потом вынул исписанный лист и прочитал вслух все, что нужно было еще сделать. После этого, уточнил, все ли понятно? Мама кивнула, и, поблагодарив Сашу, отправилась помогать дочери. Ей на смену пришел Катин отец. За столом воцарилось неловкое молчание.

– Саша, – начал первым отец, – Катя тебе рассказала о нашем отъезде и… подробности столь важного для нас решения?

– Да, Виктор Иванович, – кивнул юноша.

– Извини, все произошло так неожиданно. Нет, разговоры об этом шли давно, но какие-то не серьезно, в общих чертах. Я и подумать не мог, что однажды пустые слова станут явью. А тут раз, и все сразу решилось, – словно оправдываясь, произнес отец.

– Думаю, это заслуга тех, кто не смог помешать Вам вновь стать директором. Так мой батя говорит.

– Возможно, – задумчиво ответил отец Кати, – но я не мог отказаться. Вопрос решался не в Академии Наук, а на уровне Правительства и отдела науки Центрального Комитета партии. Я, как коммунист, не мог отказаться.

– Понимаю.

– Получается, я тебя подвел. Не знаю, кто придет на мое место, но боюсь – он тебе не будет рад.

– Я тоже так думаю. Ничего страшного. Будем с отцом работать над новым оборудованием обще-лабораторного профиля, – сказал Саша. – Я все понимаю, Вы же не виноваты. Хорошо, что мы успели подлечить Сергея Порфирьевич и препарат для Вашей маме сделать. До отъезда она успеет пройти первый курс. Если Мария Сергеевна даст поручение кому-то из своих сотрудников, то в любой момент, мы можем повторить. Но образцов донорского нерва должно хватить надолго. Если что.

– Спасибо тебе за все! – с чувством сказал отец Кати. – Наверное, вам нужно попрощаться?

– Да, это было бы неплохо, – согласился юноша.

Взрослые вышли из кухни и туда внеслась запыхавшаяся Катя. Они обнялись и молча стояли прощаясь.

– Прости меня, Саша! – наконец сказала она.

– За что?

– За то что я тебя оставляю тут одного! Но ты ведь взрослый! Ты же справишься? Правда? – словно сомневаясь в сказанном, она, отпрянув назад, заглянула ему в глаза.

– Ну конечно, Катенок! Не переживай, все будет хорошо. Береги себя там! – он улыбнулся ей в ответ.

– Спасибо! Это все так неожиданно произошло, мне все время кажется, что это происходит не со мной.

– Это жизнь, Катенок. Просто прилетел «Черный Лебедь»! Хорошо. Долгие проводы – лишние слезы! Тебе собираться нужно. Счастливого пути. Надеюсь, ты будешь там счастлива!

– Но я ведь вернусь! Ты мне веришь? – спросила она виноватым голосом.

– Конечно, я тебе верю! – он обнял и поцеловал ее. – Когда вы выезжаете?

– Завтра, в половине восьмого утра.

– Тогда, я утром тебя еще провожу, школа же в восемь начинается.

– А как ты с математикой справишься? – вновь заволновалась девушка.

– Не беспокойся, отец мне поможет. Идем, я попрощаюсь с твоими родителями, – и они направились в гостиную, где как раз собрались все члены семейства.

– Можно минутку внимания? – Саша обвел взглядом всех присутствующих. Уважаемые Екатерина Сергеевна, Мария Сергеевна, Виктор Иванович и Сергей Порфирьевич! Для меня было большой честью и удовольствием познакомиться с каждым из вас. Желаю вам счастливого путешествия и удачи на новом месте. Может быть мы еще когда-нибудь и встретимся! А теперь, позвольте попрощаться с вами. Не хочу мешать вам собираться. Дорога не близкая и покидаете вы родину не на неделю и даже не на месяц. Завтра утром, я, с позволения Кати, вас провожу. Кому мне передать деньги за покупки в спец-распределите?

– Саша! Не обижай нас. Ты помог избавить папу от таких сильных болей, помог маме Виктора Ивановича, какие деньги! – вспыхнула Мария Сергеевна.

– Тогда спасибо и до свидания! – Саша кивнул и они с Катей вышли в коридор. Там он крепко обнял девушку и прошептал ей на ушко:

– Прощай, мой Катенок, ты лучшее, что было со мной в этой новой жизни. Но я не хочу висеть гирей на твой ноге. Если, вдруг, там, далеко отсюда, ты решишь, что кто-то другой должен стать твоей судьбой – не терзай и не вини себя, а будь счастлива.

– Ты что такое говоришь, Саша! – пыталась вяло и неубедительно возражать девушка.

– Катенок, сегодня закончилась твоя юность и началась взрослая жизнь. А она совсем иная. Знаешь анекдот про не судьбу?

– Нет. Не знаю.

– По одной железнодорожной колее, навстречу друг другу, выехали одновременно два поезда!

– И что?

– Они не встретились!

– Почему?

– Потому что не судьба! – рассмеялся юноша.

– Да ну тебя, Саша, – улыбнулась девушка, – мы так надолго расстаемся, а ты все шутишь!

– Я очень давно живу и много раз – и расставался, и терял. Знаю одно, делать это, лучше всего, с улыбкой! Все! Я пошел, спокойной ночи и до завтра! – он крепко поцеловал ее в губы и вышел в коридор. Помахав стоящей на балконе девушке, он исчез в своем подъезде.

– Простились? – спросил отец сочувственно.

– Простились. Она еще, в сущности, ребенок, – машинально ответил сын. Отец в ответ только расхохотался:

– Ну ты, сынок, даешь! Вы же ровесники, а ты рассуждаешь как взрослый мужик.

– Да. Чего-то я не о том, – показательно рассмеялся сын. – Батя, пойду я лучше рюкзак собирать. Завтра же в школу.

– Сынок, ты там это… справишься? – с тревогой спросил его отец. – Когда была Катя я был спокоен, а теперь ты совсем один там будешь.

– Ничего, разберемся. Инвалида кто обидит? – пошутил Саша и ушел к себе в комнату.

Сверяясь с расписанием, которое ему принесла Катя, он побросал в рюкзак: учебники, тетрадки и новый дневник. После чего – лег спать. День – принесший ему столько неожиданностей – закончился.

Утром он встал в пять часов, надел спортивный костюм и вышел на улицу. Потрясения потрясениями, но он знал одно верное средство, способное вернуть душевное спокойствие и придать уверенности в себе – это соблюдение режима и выполнение рутинных и привычных дел. Бросив взгляд на окна квартиры Бессоновых, которые были еще темными, он сделал глубокий вдох и направился по привычному маршруту – выполнять комплекс каждодневных упражнений. Спустя час, он вернулся домой, принял душ, позавтракал с отцом, надел школьную форму и, набросив на плечо рюкзак, в половине восьмого, вышел во двор.

У подъезда уже стояла «Волга» Бессоновых, а рядом с ней служебная машина отца Кати. Возле них суетились все члены семьи. Они грузили чемоданы, перебрасываясь неопределенными фразами. Саша подошел и со всеми поздоровался. Катя бросилась к нему. Они обнялись и поцеловались. На глазах девушки блестели слезы.

– Не нужно, Катенок. Все будет хорошо! – успокаивал ее Саша.

– Они сами льются. Опять ты остаешься совсем один!

– Ничего, человек приходит в это мир один и уходит тоже один! Я справлюсь!

– Жди меня. Я обязательно вернусь! – пообещала девушка, но в голосе ее не было обычной уверенности.

– Катя! Нам пора, – сказал ее отец. Молодые люди еще раз обнялись и поцеловались, и Катя села в авто. Обе машины тронулись с места и скрылись за поворотом. Во дворе остались дедушка Кати и Саша.

– До свидания, Сергей Порфирьевич! – с грустью произнес юноша. – Мне пора в школу.

– Нужна она тебе? – не удержался от ехидства старик.

– Мне нужен аттестат о среднем образовании, – ответил машинально Саша.

– Ну да, все остальное тебе Логосфера подскажет? Ведь так? – подколол его вредный дед. – Слезинки не проронил, когда Катя уехала, – чуть ли не с упреком добавил он.

– Мужчины не плачут на людях, – печально сказал Саша, – у меня сердце плачет. Прощайте, – и он твердым шагом направился в школу. Очередной этап его новой жизни, в новом теле, завершился. Вереди снова ждала неизвестность.

Выйдя на проспект, он увидел огромное количество народу спешащего на работу и учебу. Влившись в этот поток, он продолжал думать о произошедших событиях. Что же хорошего было в отъезде Кати за границу? И он понял. Время. После ее исчезновения из его жизни, у него, вдруг, образовалось большое количество свободного времени, которое раньше было занято общением с ней. Это времяпрепровождение было очень приятным. Но!

Это время было отнято от его работы. От его дел. Именно сейчас, вспомнилась книга Ивана Ефремова «Таис Афинская», которую он прочел еще в детстве. Там описан эпизод, когда Александр Македонский, в покорённом им Вавилоне, два дня, предавался утехам с гетерой Таис. Ему было очень хорошо с ней, но после этого праздника плоти он ей сказал, что больше они встречаться не будут.

– Почему? – спросила она.

– Потому что-то время, которое я так хорошо провел с тобой, я украл у времени необходимого для управления моим царством. А это непозволительная роскошь для настоящего правителя.

Для мужчины, в этой жизни, важнее всего ни его женщина, ни семья, ни даже дети. Главное в его жизни – это его «Дело», его предназначение. То, для чего он пришел на эту землю. И речь не о банальной и затёртой фразе: построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Нет. Есть более глубинный смысл бытия. Без своего внутреннего Я, у которого есть амбиции, цели и возможности их достижения, не существует самодостаточной личности – настоящего мужчины.

Саша улыбнулся, вспомнив как перестроили эту фразу шутники. Настоящий мужчина должен: «Построить жену, посадить печень и отрастить живот». К слову сказать, именно по такому принципу многие и живут. Но не он. Алкоголь он не употребляет совсем. Даже пивом не балуется. Едой не злоупотребляет. Все в меру. Ну а женщин… женщин он уважает.

Так вот, о трудовых буднях. Если у мужчины нет такого «Дела», составляющего смысл его жизни, то и все остальное не принесет радости. Служение одной женщине – быстро превратит его в подкаблучника, которого не будет уважать даже сама эта женщина. Кроме этого, женщины часто уходят к другим мужчинам и есть риск остаться одному. Стоит ли становится их рабами?

Служение только семье – превратит членов этой семьи в иждивенцев, которые будут воспринимать все его служение, как само собой разумеющуюся данность, не испытывая в ответ, в большинстве своем – ни благодарности, ни уважения. Более того, только предъявляя все более возрастающие требования. Примеров таких миллион.

Дети, которым отдаешь все, не видя в отце творца, быстро начинают видеть в нем только источник денег и других материальных благ. Такие приспособленцы вырастают неблагодарными эгоистами. Но если даже этого не случится, они, рано или поздно, вырастут и у них будет уже своя отдельная жизнь.

И что тогда остается у мужчины? Правильно! Только его «Дело». Именно оно создает в его душе тот стрежень, который позволяет ему не прогибаться перед различными жизненными трудностями и препятствиями.

«Вот взять, к примеру, ситуацию с Катей! – продолжал он размышлять, приближаясь к школе. – Она уехала. А что, если бы вся моя жизнь заключался только в ней? Эта жизнь потеряла бы всякий смысл. Не в этом ли кроются попытки суицида у подростков от несчастной любви? В таком юном возрасте, именно любовь к лицу противоположного пола, заполняет подростка целиком. И кроме нее ничего больше нет. Уходит человек – уходит и смысл жизни. А с возрастом, начинаешь понимать, что это, хоть и очень важная часть жизни, но не единственная и не самая главная. А в чем мое „Дело“ в этой – второй жизни?»

Так он подошел к своей школе, в которой ему предстояло проучиться еще год. В воротах он столкнулся с Ниной.

– А где же твоя королева, Иванов? – ехидно спросила его бывшая подружка. – Неужели ты ее не сопровождаешь, как верный портфеленосец?

– Не знаю, – спокойно ответил Саша, не желая, чтобы информация об отъезде семьи Бессоновых за границу, исходила от него. – Может быть заболела.

– А, так ты не знаешь⁈ – театрально всплеснула руками девушка.

– Отцепись от меня и дай пройти, – отрезал юноша. – Скоро звонок, – и он, пройдя двор, вошел в школьный вестибюль. Там уже сновали ученики различных классов, сопровождаемые шумом и гомоном. Зазевавшиеся школяры с удивлением смотрели на его рюкзак.

Саша поднялся на третий этаж и нашел дверь в свой класс. В школе существовала классная система. Каждый класс, все время школьного дня, занимал одну и ту же классную комнату, куда приходили учителя по разным предметам, принося с собой различные дидактические и демонстрационные материалы.

Войдя в класс, он поздоровался со всеми. Все недружно ответили с любопытством разглядывая своего преобразившегося одноклассника.

«Катя говорила, что сидит за третьей партой в ряду у окна, и держала там место для меня», – вспомнил юноша, и, подойдя к ней, сел на стул возле окна. Поставил свой рюкзак на стул рядом и вытащил учебник с тетрадью по физике. Она была первым уроком и вела ее классная руководительница – Софья Исаковна.

В это время, к парте подошел здоровенный мордатый парень с наглой ухмылкой на лице. Саша бросил на него быстрый взгляд.

«Данилов Анатолий», – вспомнил он лицо на виньетке. Тот подошёл к столу и уставился на Сашу – бесцеремонно его разглядывая.

– Слышь, Дрыщ, – обратился он к юноше, – говорят ты башкой саданулся об столб и тебе мозги отшибло? Твоего старшего братца в школе больше нет. Теперь тебя некому защитить. И, кстати, ты мне червонец должен. Давай, гони быстро.

В классе повисла мертвая тишина. Все, с любопытством: кто открыто, а кто тайком, наблюдали за развитием ситуации. А вот Нина смотрела на все с явным злорадством.

– Ты кого, Жиробас, дрыщом назвал? – спокойно ответил юноша, понимая, что вот и начались приветы из прошлого, и киксануть сейчас никак нельзя, а главное оружие против такого быка, это смех и ирония. – Я и без брата с тобой разберусь. У меня действительно частично пропала память, но это лучше, чем вообще не иметь мозгов. Правда, Жиробас! У такого босяка как ты, больше рубля в кармане отродясь не было. Откуда у тебя взялся червонец, чтобы мне одолжить?

По классу прокатилась волна смешков и хихиканья. Даже Нина прыснула от смеха. Лицо Данилова налилось кровью, и он стал красным как рак. Было видно, что такого ответа он не ожидал. Он протянул руку к лацкану школьного пиджака Саши со словами:

– Ты кого жиробасом назвал? Ты как башкой стукнулся, так совсем страх потерял? Так я сейчас тебе память верну!

Саша перехватил его руку своей ладонью, схватив и зажав указательный и средний палец кисти бузотера. Вывернув его руку ладонью вверх и натянув, таким образом, руку противника, он стал давить его пальцы вниз, выламывая их из суставов. Тот, встав на цыпочки, заорал от боли. Слегка ослабив давление, спокойно глядя в его налитые кровью глаза, Саша твердо сказал:

– Слушай меня, ты – кусок говна. Отвянь от меня. Подобру-поздорову. Еще раз докопаешься – сломаю руку или ногу. Или руку и ногу вместе. Ясно тебе? Если я тебе что-то должен, покажи расписку, что я брал эти деньги! Есть у тебя расписка?

– Какая расписка? Отпусти меня, козел! – просипел Данилов.

– А за козла ответишь! – вспомнил фразу из мультфильма Саша, снова нажимая на пальцы, вызывая новый приступ поросячьего визга толстяка. – Нет расписки? Иди в жопу со своим червонцем. И вообще, всем кому я должен, я прощаю. Ты все понял, что я тебе сказал?

Толстяк молчал лишь жалобно постанывая. Саша снова надавил на пальцы.

– Понял, – прошептал тот.

– Не слышу! Говори громче, – и он еще усилил давление.

– Понял, понял! Ты мне пальцы сломаешь!

– Конечно сломаю, и не только пальцы, и не только тебе! Свободен! Пошел вон! – и Саша отпустил руку Данилова. Тот обхватил ее второй рукой и, что-то тихо злобно прошипев, поплелся на свою заднюю парту.

– Касается всех, – продолжил Саша, – если что, я могу и покалечить и даже убить, и мне ничего за это не будет.

– Это почему? – крикнул кто-то сзади.

– Я контуженный, у меня справка есть, – соврал юноша. – Когда меня доводят, я за себя уже не отвечаю. Последствия тяжелой травмы головного мозга с сотрясением мозжечка, гиппокампа, мозолистого тела и выпрямления поясной извилины, – врал, смеясь в душе, Саша.

– А причем тут выпрямление этой извилины? – ехидно спросила Нина. – И чего это на этом теле мозоли образовались?

– Так в этой извилине эмоции тормозились, – нес полную ахинею ее бывший ухажер. – А как она выпрямилась от удара – как при рихтовке – так они как молнии стали. Только разозлюсь, и бац, уже кто-то с поломанной рукой! Или ногой. Поэтому я за это и отвечать не могу! А мозоли от трения эмоций! Они же теперь такие быстрые, вот тело и натерли!

В классе, с новой силой, возобновилось шушуканье, и все уже с другим любопытством разглядывали, так неожиданно изменившегося, одноклассника.

От того, чтобы не рассмеяться в голос, его спасло появление классной руководительницы.

Глава 11
Благими намерениями вымощена дорога в Ад

– Садитесь ребята, – сказала она, и обратилась к старосте класса: – Доложите, пожалуйста, о присутствующих и отсутствующих.

Встала полненькая девушка с двумя косами и в очках:

– Софья Исаковна! Отсутствует только Катя Бессонова, и пришел Иванов Александр, – отчиталась она.

– Ребята! Объявление! – произнесла учительница поднимаясь со стула и подходя к окну. – Катя Бессонова больше не будет учиться в нашей школе. Она уезжает вместе с родителями, которые едут в длительную зарубежную командировку. Ее отец назначен на очень ответственный и важный пост в международной организации.

Одноклассники Кати зашумели, бурно обсуждая неожиданную новость. Потом, когда удивлённый гул в классе затих, она продолжила, переключаясь на другую тему: – Иванов, как ты себя чувствуешь? Ты можешь заниматься? И не дожидаясь ответа, обратилась уже к притихшему классу: – Ребята, Саша получил две очень серьезные травмы этим летом, и частично потерял память. Поэтому, прошу вас всех проявить комсомольскую сознательность и помочь ему справиться с адаптацией в коллективе. Данилов! Тебя это касается в первую очередь!

– А что сразу Данилов? – раздался с «камчатки» – как называли последние парты, где сидели, как правило отъявленные лодыри и бездельники – голос жердяя.

– Потому что ты его постоянно задирал! И не делай тут вид, что ты меня не понял! – грозно произнесла классная.

– Как же, задерешь его теперь, – пробурчал тот и тут же спросил: – А это правда, что у него справка есть, что он убить может кого хочет и ему за это ничего не будет?

– Данилов! Немедленно прекрати срывать урок глупыми вопросами! – раздраженно произнесла учительница и вернулась на своё рабочее место. – Саша, ты не ответил на мой вопрос. Ты готов учиться? – обратилась она вновь к объекту беседы.

Юноша встал и официально произнес:

– Уважаемая Софья Исаковна! Я не только готов учиться, но и хочу окончить школу со всеми пятерками в аттестате зрелости!

Впечатлённая ответом учительница, приспустила очки на нос, и взглянула поверх них на постройневшего ученика.

– Если ты не шутишь, то это очень похвально! Только знаешь, Саша, тебе нужно будет подтянуть математику! У нас в классе есть ребята, которые справляются с этим предметом и охотно тебе помогут. Наша староста, например, Ира Маслова.

– Конечно помогу, – закивала головой девушка, стыдливо теребя косы пухлыми пальцами.

– Вот и замечательно, – взгляд преподавательницы уже изучал школьный журнал. – Итак, с организационными вопросами закончили – начинаем урок.

МОСКВА. 1967 ГОД. КВАРТИРА БАБУШКИ КАТИ

Наступил вечер первого дня пребывания семейства Бессоновых в Москве. Позади беготня по многочисленным инстанциям и оформление бесконечного числа документов – в том числе и заграничных паспортов.

Катя подошла к телефону, и, зажав трубку между щекой и плечом, собиралась набрать знакомый номер.

– Внучка, кому ты хочешь позвонить? – спросила ее бабушка.

– Саше. У него сегодня первый день в школе. Хочу узнать – как у него дела.

– Положи, пожалуйста, трубку и давай сначала поговорим, как взрослые люди. А потом уже звони себе сколь угодно, – и на полтона ниже добавила: – Если захочешь.

– Ну хорошо, – Катя с недоумением повела плечиком, но телефонную трубку положила на место.

– Скажи мне, внученька, – голос недобитой дворянки звучал заговорщически, – ты бы согласилась быть второй у своего любимого мужчины?

– Про что ты вообще, бабуля? Я тебя не понимаю. И что значит «второй»? – хмуря брови, спросила Катя.

– Все просто. Второй – это означает быть на вторых ролях. Что у твоего мужчины будет страсть гораздо сильнее любви к тебе. И может случиться, что выбирая между этой страстью и тобой, он выберет не тебя, – вкрадчивым голосом разъяснила старая интриганка.

– Я никогда и ни у кого не буду на вторых ролях! – горделиво вскинув подбородок, ответила девушка, даже не утруждаясь глубинным анализом сути вопроса. Ну а как? Она должна быть единственной и самой любимой.

– Я и не сомневалась в том, что моя внучка ответит именно так, – удовлетворенно кивнула бабушка, с трудом сдерживая ехидную усмешку от ощущения превосходства над каким-то там неказистым пареньком. – А скажи мне, Катенька, готова ли ты, ради своего будущего мужа, стать его тенью: быть домохозяйкой, посвятить себя ему и вашим детям, отказаться от собственной карьеры. Чтобы потом – лет этак через двадцать пять – когда он достигнет всех высот, к сорока годам, он брезгливо «выплеснул» тебе в лицо: что ты обабилась, что с тобой ему скучно, что он нашел себе молодую девушку, и что он от тебя уходит. А ты, милая: без образования, без профессии, без молодости, потраченной на него – осталась одна.

– Бабушка! Что это за глупые вопросы? Я не для того буду учиться в медицинском институте, чтобы потом: стоять целыми днями у плиты, варить обеды, убираться по дому, стирать, ухаживать за всеми! Я хочу стать знаменитым врачом!

– Совершенно верно, внучка! Я с тобой полностью согласна, – воодушевленно закивала старая провокаторша, в душе лишь усмехаясь. – Вот именно поэтому и не звони больше этому Саше. Более того, постарайся поскорее его забыть, тем более, что он тебя и не любил никогда.

– Бабушка! Что ты такое говоришь? – огорчилась Катя, вспоминая все, что их связывает с молодым человеком. И пусть воспоминаний не так уж и много, но они все на столько приятные, что отказываться от парня, а уж тем более забывать его навсегда, ей вовсе не хотелось.

– Я знаю что говорю, внученька, – ее голос стал более суровым. – Теперь слушай меня внимательно. За свою долгую жизнь, я повидала множество мужчин подобных этому Иванову. Это фанатики помешанные на своей работе. Для них – изобретения, открытия, опыты, сенсация – важнее всего на свете. Они все за это отдадут, включая своих женщин. У них не бывает нормальных семей. Их единственная страсть – это работа! Они не потерпят рядом с собой никаких конкурентов! Если встанет вопрос, пойти с тобою в театр или засесть в лаборатории за очередной эксперимент, можешь не сомневаться – ни в какой театр вы не пойдете.

– Так разве это плохо, когда человек одержим наукой? Зато он на других женщин смотреть не будет! – произнесла Катя неуверенно.

– Еще как будет, – зашипела старая гадюка, переходя на таинственный шёпот. – Был у нас в Академии очень известный академик-физик, так называемый универсал, который знал и различал до совершенства все разделы физики. Так вот, второго такого бабника и распутника, еще нужно было поискать! Когда человек на столько влюблен в науку, у него на любовь к женщине эмоций уже не остается! Он холоден, расчетлив, суров и эгоистичен. Единственное, что ты приобретешь от общения с таким субъектом, так это пустота. Ну и разочарование. Больше ничего.

– Мой Саша не такой! – запальчиво воскликнула Катя. – Он нежный и заботливый!

– Ты ошибаешься! Именно такой! – уверенно произнесла бабушка. – И сейчас я тебе это докажу. Давай рассмотрим факты, а не их интерпретацию. Ты ему сказала, как я тебя учила, что только одно его слово, и ты останешься с ним?

– Конечно! А он дал мне выбор. Возможность самой решать, что для меня лучше. Он понял, что я очень хочу поехать и отпустил меня! Чтобы я была счастлива и осуществила свою мечту!

– Катя, прошу тебя, не торопись с толкованием его поступка. Главное то, что он, имея возможность тебя переубедить и остановить, этим не воспользовался. Спрашивается – почему?

– Но он же объяснил почему! Чтобы мне было хорошо! – с отчаянием произнесла Катя.

– Какая же ты, все-таки, упрямая! – негодовала старая ведьма. – Это он так сказал. А давай я тебе скажу, как я вижу это со стороны?

– Ну скажи, – пожала плечами внучка, обреченно глядя на любимую бабулю.

– Так вот, давай сначала факты. Этот Иванов хотел, с помощью твоего отца, протолкнуть свои задачи с научными изобретениями и решить вопрос с деньгами через эту хозрасчетную группу. Так?

– Ну так. Что в этом плохого?

– Ничего. К тому же, он для этого не мало постарался: помог Сергею Порфирьевичу с его невралгией тройничного нерва, помог твоему папе переизбраться на новый директорский срок, мне вот помог с этим его лекарством…

– Ну вот видишь! – обрадовалась Катя. – Ты уже успела столько всего плохого о нем подумать. А он хороший.

– Не спеши, – продолжила коварная старушенция. – С тобой роман закрутил снова. После года вашей ссоры. Зачем? Ты об этом не задумывалась?

– Мы помирились!

– Разумеется, – женщина поднялась с дивана, подошла к внучке и, склонившись к самому уху, ехидно продолжила: – И вот случилось резкое изменение ситуации. Твой папа больше не директор института и помочь ему больше ничем не сможет! А он – после этого – тебя совсем не останавливает от отъезда за границу! Как ты думаешь – почему?

– Он же сказал, чтобы не мешать моей мечте!

– А может дело совсем в другом? – иезуитским тоном спросила бабушка.

– В чем же? – чуть не плакала Катя.

– В том что ты ему, как проводник в нашу семью, больше не нужна! Потому что в его работе наша семья ему больше не может быть полезна. Папа не директор, а его дочурка, без должности отца, ему ни к чему, – твердо и жестко сказала бабушка, безжалостно глядя в – полные слез – глаза внучки.

– Ты хочешь сказать, бабушка, что он был со мной только ради своей работы⁈ – с отчаянием выкрикнула Катя.

– Это не я хочу сказать, это факты говорят. Он просил тебя телефон моей квартиры в Москве? – она продолжала заколачивать гвозди в гроб отношений Кати и Саши.

– Нет, – тихо ответила Катя.

– А ведь он знал, что мы будем тут еще целых десять дней. Он просто вычеркнул тебя из своей жизни, как только ты перестала быть ему полезной!

– Бабушка, прекрати пожалуйста, – и Катя, обливаясь слезами, убежала в другую комнату.

«Прости меня, моя девочка, за эту подлость, – вздохнула бывшая дворянка, – но я не могу допустить, чтобы первая юношеская любовь сломала всю твою жизнь, перекрыв дорогу к такому блестящему будущему. Пройдет время, все отгорит, ты встретишь мужчину, для которого ты будешь главным смыслом его жизни и будешь с ним счастлива! А потом… потом ты сама мне скажешь спасибо за этот спектакль. Этот Саша Иванов тебе не пара!»

Квартира Ивановых

Саша вернулся домой, выпил чашку горячего чая и засел за уроки, изредка бросая настороженный взгляд на телефон – одновременно желая, чтобы Катя ему позвонила, и в то же время опасаясь этого. Но телефон молчал. Тяжело вздохнув, Саша погрузился в аналитику событий прошедшего дня. Особенно того, что было в школе.

Урок физики прошел спокойно. На перемене к Саше никто не подходил, видно кроме Нины с ним никто не дружил. Может это было и к лучшему, заводить тут друзей он не собирался. Потом был урок английского языка, где юноша, к удивлению одноклассников и учительницы блеснул своими знаниями. Получил пятерку и одобрение восторженной преподавательницы. Потом были история и география, где он тоже получил пятерки. А вот урок алгебры дался ему с трудом, но четверку он все-таки получил. Последним уроком была физическая культура, или «физра», от которой он был освобожден.

Воспользовавшись моментом, он пошел в столовую и спокойно пообедал, пока все были на занятиях. Оттуда он направился домой. Первый день школы закончился относительно неплохо.

Придя домой, он лег и полчаса поспал. Эта привычка у него появилась в прошлой жизни в шестидесятилетнем возрасте, когда он стал вставать в пять часов утра.

Вернулся с работы отец, и они вместе принялись готовить ужин. Это была жареная картошка с луком. Невероятный аромат дразнящими потоками пробивался сквозь все щели и приоткрытую форточку. Мужчины пребывали в предвкушении, когда неожиданно послышался дверной звонок.

Саша открыл, на пороге стояла мама.

– Проходи, – пригласил он ее легким жестом.

– Здравствуйте, мои дорогие, – сказала мама, входя на кухню, – как у вас вкусно пахнет.

– Поужинаешь с нами? – спросил отец, не переставая помешивать зарумянившиеся картофельные ломтики и золотистый перышки лука.

– Нет, спасибо! Мне еще самой ужин готовить нужно. Я пришла сообщить, что Алексея освобождают из изолятора, и он сразу идет в военкомат. Повестку он уже получил. Завтра медкомиссия и его забирают служить на флот.

– Ну и хорошо, – сказал Саша, – удачи ему.

– Леша просил… очень просил, завтра навестить его на сборном пункте. Он хочет попросить у тебя, Саша, прощение, – умоляюще сказала мама.

– У меня школа.

– После школы. И папа, если сможет. Приходите оба.

– А что Нинка? Она будет? – спросил младший сын.

– Она сказала, что ей уголовник не нужен, и ждать его из армии она не собирается, – поджала губы мама. – Она меня сильно разочаровала. Приходите, пожалуйста, он остался совсем один. Саша, он же все-таки твой брат.

– Хорошо! Я приду после школы, – сказал сын.

– А я загляну после работы! – присоединился отец.

– Спасибо вам большое! Это так важно для него. Саша, – мама обратилась к сыну, – я слышала про Бессоновых. Катя уехала вместе с ними?

– Да, на пять лет. Но думаю, она уже не вернется.

– Сашенька, ты только не переживай! Ты у нас такой умный и красивый мальчик. Еще встретишь свою настоящую половинку, – попыталась утешить его родительница.