Текст книги "Второй Шанс 2 (СИ)"

Автор книги: Аргус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Хорошо, – сказала мама, – а как мы добьёмся стерильности этих эритроцитов?

– Мы их разольем по пенициллиновым флаконам и стерилизуем автоклавированием.

– Они выдержат такой режим? – удивилась мама Кати.

– Спокойно! – ответил юноша.

– Отлично! – потер ладонями отец Кати. – Теперь давай, Саша, конкретно. Что мы делаем?

– Вы набираете – миллилитров двадцать – крови на гепарине или цитрате у Вашей мамы так, чтобы она не свернулась. И привозите к нам. Мы ее отмоем от белков плазмы и обработаем формалином. Потом отмоем, разольем по пенициллиновым флаконам и автоклавируем. Параллельно, мы с Катей, приготовим модифицированный гамма-глобулин. И как только все будет готово, начнем лечение.

– Папа! – вмешалась Катя. – Нужно бабушку привезти к нам из Москвы. Мы ее будем тут лечить и она сможет познакомиться с Сашей. Она очень этого хочет.

– Хорошая мысль! – одобрил ее предложение отец. – Завтра и привезу.

– Дорогие мои, будущие родственники, если я могу так вас называть… – сказал Саша и сделал паузу ожидая реакции присутствующих.

– Если Катя не возражает, можешь! – сказал, на правах старшего в семье, дедушка Кати.

– Катя очень даже не возражает! – подтвердила внучка и обняла своего кавалера.

– Хорошо! Тогда я предлагаю обсудить план, как нам всем заработать много денег, – предложил юноша.

– Так и знал, что об этом зайдет речь! – торжествующе воскликнул дедушка.

– Вы это одобряете или осуждаете? – уточнил Старик-Саша.

– Это все зависит от того, как ты объяснишь, зачем тебе много денег и как ты их предлагаешь заработать! – твердо ответил старый академик.

– Согласен! Начну с того, что как сказал Франклин, который Бенджамин, деньги – это чеканная свобода. Свободу можно измерить деньгами! – начал будущий родственник.

– Вот уж не знал, что всех тех, кто пролил кровь и отдал жизнь за свободу нашей страны, можно измерить деньгами, – саркастически заметил Сергей Порфирьевич.

– Это совершенно разные вещи. Их подвиг: и бессмертен, и бесценен! Но это экстремальная ситуация. Я говорю об обыденной жизни. Согласитесь, без денег никто не может жить. И Вы свободны ровно столько, сколько у вас есть денег на жизнь. Закончатся деньги – закончится и свобода!

– Но наша семья не нуждается в дополнительных средствах, – сказала мама Кати. – Нам вполне хватает.

«Да! Это разговор не будет легким!» – подумал Старик-Саша, и продолжил: – Я хочу, чтобы все сразу поняли, я не рвач, который только о деньгах и думает, и готов ради них на все!

– Сашенька, – обняла его Катя, – никто так и не думает. Ты же сдал в милицию такие огромные деньги! А ведь мог оставить их себе! Но не сделал этого! Жадный человек так бы никогда не поступил!

– Да! – согласился ее дедушка. – Этот поступок и твои слова о деньгах меня совершенно вгоняют в тупик! Я ничего понять не могу.

– Тут не́чего и понимать! – ответил юноша. – Сразу было ясно, что это грязные деньги – на них кровь нескольких человек. Они бы принесли нам несчастья. Меня за них чуть и так не убил, причём свой собственный родной брат. А я говорю о честно заработанных деньгах, о которых знает государство.

– Саша, мы сможем вас с Катей вполне обеспечить! – сказал отец Кати.

– Большое вам спасибо, и я очень благодарен. Но вы хотите, что бы я пошел в примаки? – произнес юноша. – Что я буду за глава семьи, если буду жить на ваши деньги? Какое уважение ко мне будет у вас? У Кати?

– Правильно! Слова не мальчика, но мужа! – одобрительно сказал дедушка Кати, а она при этих словах только сильнее прижалась к своему избраннику.

– И есть еще один момент, – добавил Старик-Саша, – у вас все есть пока вы работаете. А когда выйдете на пенсию? Сто двадцать рублей? Или персональную аж двести рублей?

– Не переживай! – усмехнулся дедушка Кати. – Академики, как правило, на пенсию не уходят, но вот я по болезни вышел. И у меня, как у академика, пенсия – пятьсот рублей! Не считая массы остальных льгот.

– Все равно я не хочу сидеть на вашей шее! – настаивал юноша.

– Мы это уже поняли, и это правильно, хотя и обидно! Катя наша единственная дочь, и что, мы теперь не должны о ней заботиться? – сухо сказал отец Кати. – Нам то все это зачем? Первый раз вижу такого молодого человека. Я все время боялся, что Катя влюбится в проходимца, которому нужна будет не она, а то приданое, которое за ней будет. А оказалось, она влюбилась в парня, которому вообще от нас ничего не нужно! Даже и не знаю, какой вариант лучше.

– Папа! Никто не мешает вам это делать! И мы с удовольствием примем любую вашу помощь! Правда, Саша, – в голосе Кати, обращённому к юноше, зазвенел металл и категоричность. – Но я согласна с Сашей, мужчина должен быть добытчиком в семье! Хотя бы для того, чтобы его уважала его же жена и дети!

– Катенок! Я поражаюсь твой женской мудрости! – юноша обнял свою подружку, а она ему прошептала на ушко: – Ты хоть и умный старичок, но я вовсе не дурочка!

Глава 6
Сплошные сюрпризы

– В любом случае, я предлагаю всем подумать над тем, как мы могли бы зарабатывать сами и не зависеть от капризов начальства или руководства, – Старик-Саша был неумолим в своем желании что-либо изменить. – Вот смотрите сами! Возьмем, к примеру, переизбрание Виктора Ивановича на пост директора института! Ведь оно висело на волоске. Хотя я не думаю, что есть более достойный кандидат на это место.

– Спасибо, Саша! – улыбнулся отец Кати.

– Но в результате интриг академических бюрократов, начальствование могло сорваться. Неужели наше благополучие должно и дальше зависеть от этих закулисных игрищ? – горячился юноша.

– Что ты конкретно предлагаешь? – прямо спросил дедушка Кати.

– Раньше, я бы предложил создать научно-исследовательскую артель…

– Ха-ха-ха! Что? – дедушка Кати расхохотался так, что пришлось откинуться на спинку кресла, где сидел. – Как? Артель? Научно-исследовательская? Ой не могу, я давно так не смеялся! И название можно придумать: «Артель околовсяческих наук!» Держите меня! Ха-ха-ха!

Сергей Порфирьевич так задорно хохотал, что отец и мать Кати тоже рассмеялись. Катя с тревогой посмотрела на своего кавалера и прошептала, склонившись, ему на ухо:

– Сашенька, не обижайся пожалуйста. Я давно не видела, чтобы дедушка так смеялся. Ну прости его, пожалуйста, ради меня. Ну шутит он так.

– Я понимаю, что слово «артель», в контексте с наукой, звучит смешно. Но как говорят китайцы, неважно какого цвета кошка, главное, как она ловит мышей, – не смутился закаленный в таких словесных баталиях и ристалищах старый-юный ученый. – Тем более, что артели давно ликвидированы Хрущевым. Но у нас появился – ненадолго – новый шанс. И мы должны торопиться, так как окно возможностей скоро закроется.

– Поясни, Саша, пожалуйста, свою мысль! – успокоившись попросил отец Кати.

– Виктор Иванович, а что Вы слышали о реформе Косыгина-Либермана? – спросил юноша.

– Что слышал? Реформа это, которая направлена на стимулировании повышения производительности труда. Если я не ошибаюсь, то это касается в основном промышленности, – ответил академик.

– Правильно! Среди прочего, она предусматривает возможность самостоятельного распределения прибыли полученной предприятием, в том числе и выплат ее в виде премии.

– И что? – спросил успокоившийся и отдышавшийся дедушка Кати.

– У нас в Академии не было таких разговоров, – произнес отец Кати.

– Правильно. У вас же специфическое производство, скажем так – производство знаний. А прибыль от этих знаний получают предприятия, где эти знания внедряются, – уточнил Старик-Саша.

– Это верно, – поддержал его академик.

– А кто запрещает применить эту реформу и в Академии, – произнес юноша и задумчиво обвел взглядом всех присутствующих. – Но мы должны торопиться. Я думаю, ее скоро отменят, – с глубокой уверенностью в своей правоте произнес юноша.

– Почему отменят и что нам делать? – спросила Катя с настороженностью.

– Потому, что этот Либерман типичный гешефтмахер! Сама идея его порочна и не учитывает особенностей социалистической экономики. А приведет это к тому, что в СССР появится целая прослойка крипто-буржуазии – подпольные цеховики! – то, что они будут потом одним из ударных отрядов уничтоживших СССР, Старик-Саша говорить не стал.

– Это что же получается? В правительстве сидят вредители во главе с Косыгиным, что ли? – усмехнулся дедушка. – Будь столь любезен, объясни нам, чего они там не учли? И ты сам нам предлагаешь тоже стать этими… как это… крипто-буржуями?

– А что такое эти крипто-буржуи? – спросила Катя.

– «Крипто» – это слово обозначающее тайный, скрытый. То есть тайные, скрытые буржуи, – пояснил старый академик.

– Думаю, что сам Либерман, все прекрасно учел, и его вредительство очевидно, а вот почему этого не увидели в правительстве, тоже заставляет задуматься, – ответил Старик-Саша, хотя прекрасно знал, что все «могильщики» СССР не появились вдруг ниоткуда, а были заботливо взращены в недрах самой советской элиты. – Все дело в особенностях советской экономики.

– Саша! Ну не выпендривайся. Все уже поняли, что ты у меня очень умный, говори прямо! – голос Кати звучал укоризненно, но юноша сделал снисхождение на ее возраст и продолжил разъяснение своей позиции.

– Все дело в системе ценообразования. В отсутствии свободного рынка, который смог бы сам регулировать цены на тот или иной продукт или товар. Эти цены, скажем так, устанавливаются волевым способом. И так как рынок СССР закрытый, то это, в принципе, не имеет никакого реального значения. Наша экономика, если говорить откровенно, напоминает единую гигантскую государственную акционерную корпорацию, где все граждане являются ее акционерами. Это выражается в том, что практически вся прибыль получаемая от государственных, а других у нас и нет, средств производства поступает в государственный бюджет, откуда распределяется, в том числе и на социальную поддержку населения.

– Саша! Я согласен по существу с тем, что ты говоришь, – вмешался дедушка Кати, – но как старый лагерный сиделец, хочу тебя предостеречь от той формы, в которой ты это все излагаешь. Не нужно этих буржуазных словечек: акционеры, корпорация и подобные им. Тебя могут неправильно понять.

– Спасибо, но я же в кругу своих будущих родственников, вы же меня не сдадите, – рассмеялся юноша, – но я учту Ваше замечание Сергей Порфирьевич. Так вот я продолжаю. Не секрет, что практически все, что производится – особенно жизненно важные товары – дотируется государством. Например, хлеб.

– И это очень правильно! – уверенно сказала Катя. – Наша партия и правительство заботятся о нашем народе.

– Совершенно верно. И эти дотации, когда все деньги вращаются в одном и том же государственном контуре, не имеют никакого значения. Всё равно – все затраты и все доходы крутятся в одном кармане. Но к чему приведет реформа Либермана, когда прибыль не будет возвращаться в государственный карман, а начнет распределяться среди работников отдельного взятого предприятия?

– И к чему же? – снова спросила Катя.

– А к тому, что дотации на сырье и комплектующие, аренду помещения, электричество и отопление, останутся на балансе государства, а прибыль, которая будет формироваться, во многом и за счет этих дотаций, будет положена в карман этих работников. То есть тратить будут все жители СССР – через расходы бюджета – а прибыль получат только отдельные элементы этой сложной структуры. Иными словами, расходы лягут на государство, а доходы получат только избранные.

– Ничего себе, – удивилась Катя, – а что же делать?

– Без коренного изменения всей экономики, вводить такие изменения нельзя. Настоящую истинную прибыль можно посчитать только зная реальную себестоимость сырья. А ее может определить только свободный рынок. А его нет. И я думаю, что скоро в правительстве разберутся, кто придумал и запустил этого «троянского коня» в советскую экономику. И эту мелко гешефтную либермановскую лавочку прикроют. Не удивлюсь, если и Косыгину дадут пинка под зад. А может и нет. Вот именно поэтому нам нужно торопиться.

– То есть ты предлагаешь нам воспользоваться оплошностью государственных органов управления и тоже поучаствовать в легальном ограбление нашего государства? – спросил дедушка Кати.

– Нет, конечно. Мы будем создавать совершенно новые продукты, на мировом уровне! И будем ориентироваться на внешний рынок. И зарабатывать будем там. Нашему государству мы будем продавать собственную продукцию по установленным, соответствующими органами, ценам. Но мы можем поучаствовать и в расчете цен этих товаров.

– Это очень интересно! – вмешался отец Кати. – Я должен все узнать у Президента Академии – Мстислава Всеволодовича, можем ли мы у себя, в качестве эксперимента, все это сделать. Давайте вернемся к этому вопросу, когда я все узнаю!

– Давайте! Мария Сергеевна, я жду от вас гамма-глобулин. Виктор Иванович, а от Вас кровь Вашей мамы. А мне пора. Поздно уже. Отец будет волноваться, – и Старик-Саша поднялся с дивана.

– Я тебя провожу, – вместе с ним вскочила Катя. Все попрощались и молодые люди вышли в коридор.

– Саша! – зашептала ему девушка. – Будь осторожен! Ты такое про экономику сейчас выдал, что мои родители и дедушка еле разобрались! Ну не может школьник быть таким умным!

– Знаю! Но времени нет, Катенок, долго раскачиваться! – также шепотом ответил кавалер.

– Какие планы на завтра? – спросила девушка.

– У меня для тебя заказан сюрприз. Завтра пойдем забирать.

– Сюрприз? Какой, какой? – запрыгала на месте Катя.

– Приходи в десять утра. Сходим и заберем его вместе!

– Хорошо! Завтра в десять! – и Катя первая обняла и поцеловала своего ухажера в губы, а потом сказала: – Ну иди уже! Спокойной ночи!

Пересекая вечерний двор, юноша обернулся и помахал в ответ девушке, которая стояла на балконе и махала ему рукой.

Дома он застал отца за вечерним чаепитием. Когда сын уселся на соседнюю табуретку, водружая напротив себя на стол точно такую же чашку с дымящимся напитком, отец повертел головой, словно что-то высматривая, и, наконец, положил перед ним пачку десяти рублевых купюр.

– Это что? – удивился Саша.

– Это двести пятьдесят рублей. Половина гонорара за рационализаторское предложение по дозаторам для стеклянных пипеток.

– Отлично! Будет на что оплатить сюрприз для Кати, а то я хотел попросить тебя одолжить мне на завтра десять рублей.

– Запомни, сын, мужчина без денег – это просто самец! – авторитетно заявил отец. – Идти на свидание с пустыми карманами – это очень несолидно!

– Я это запомню, батя!

– Очень надеюсь, что хотя бы ты у меня вырастешь порядочным человеком, – вздохнул мужчина, делая несколько обжигающих горло, глотков. Саша тоже спешно отпил треть напитка, будто торопясь скорее покинуть скромную кухоньку. Диалог не клеился и, спустя ещё минуту, Саша поднялся из-за стола:

– Спасибо за чай и за деньги, пойду я спать! – дождавшись одобрительного кивка со стороны отца, он направился в ванную комнату. Умылся, почистил зубы и лег спать.

В это время, в гостиной квартиры Бессоновых, совещался семейный совет.

– Что скажете? – спросил дочь и зятя дедушка Кати. – Лично меня этот парень просто пугает. Такое ощущение, что я говорю не с ровесником своей внучки, а со своим ровесником. Причем из тех, что еще не впал в старческий маразм.

– Мне кажется, его идея с эритроцитами и гамма-глобулином выглядит вполне логичной и перспективной, – сказала мама Кати.

– А мне нравится его идея с хозрасчетным подразделением. Президент Академии постоянно требует от нас совершенствовать методы управления и работы наших институтов. А тут как раз идея в свете реформы Косыгина-Либермана. Это весьма современно, – добавил отец Кати.

– Он очень хороший и умный! – сказала Катя хвастливо. – Кстати, говорит, что меня очень любит!

– Еще бы ему тебя не любить! Такого ангела! Кстати, на счет любви! – строго сказала мама. – Мы все тебя очень просим, чтобы ты замуж вышла девушкой! Как это принято в нашей семье! Обещай нам это!

– Мама! – сердито топнула ножкой Катя. – Зачем ты говоришь такие неприличные вещи вслух и при всех!

– Чтобы больше к этому вопросу не возвращаться, – произнесла мама строго. – А сейчас давайте спать! Поздно уже.

– У нашего ангела, кажется, есть небольшие рожки маленького бесенка, – рассмеялся Порфирьевич. – Как она на него цыкнула, даже я вздрогнул.

Все члены семейства дружно подхватили шутку и весело расхохотались.

Утром, пробудившись в пять часов, Саша оделся в спортивную форму и вышел на улицу. Он пробовал бежать по своему обычному маршруту, но через – примерно сто метров – перешел на ходьбу. Перерыв в тренировках и ранение не прошли даром. Он стал задыхаться.

«Все нужно восстанавливать заново» – вздохнул он про себя и пройдя быстрым шагом всю дистанцию, вернулся к спортивной площадке. Сделав попытку подтянуться он со стоном спрыгнул с перекладины. Резкая боль под левой лопаткой напомнила ему о словах мамы Кати: «Тренировки начать не раньше чем спустя несколько недель после выписки». На брусья он даже не пошел, а вернулся домой.

Умывшись и позавтракав, он сел допечатывать заявку.

Во время утренней тренировки он продолжал размышлять на тем, чем могла бы заняться хозрасчетная группа, чтобы побыстрее начать зарабатывать деньги. Изобретение иммуноферментного метода для этого явно не годилось.

Для его внедрения в практику медицинских учреждений, требовалось создание первоначальной базы: соответствующее оборудование и приспособления. К ним относились: пластиковые девяносто шести луночные планшеты с плоским дном лунок, как цельные, так и разборные с полосками на восемь лунок; автоматические пипеточные дозаторы как с фиксированным, так и с переменным объемом; пластиковые одноразовые наконечники к ним; многоканальный фотометр с вертикальным ходом лучей, для учета результатов реакции; и еще множество более чем важных составляющих.

И это только оборудование необходимое для осуществления самой реакции. А сами реагенты: ферментные конъюгаты, специфические антитела и антигены, хромогены и субстраты. Для производства их не в лабораторных, а в промышленных объемах, требовалось соответствующее биотехнологическое оборудование.

Проблемы несоответствия между лабораторной демонстрацией опытного прототипа и его промышленным производством начали вырисовываться во всем своем объеме и сложности. Все они, конечно же, не относились к категории непреодолимых, но требовали затраты времени, средств и привлечения большого количества смежных специалистов.

Это были стратегические задачи и решать такие вопросы необходимо постепенно. Но нужны и быстрые результаты и скорая отдача, чтобы появились деньги на основные стратегические разработки, и, самое главное, мотив, чтобы не угас энтузиазм у тех, кто его сейчас поддерживает. У государственных чиновников в том числе.

У него уже была первая задумка, которую он как раз сегодня и хотел показать Кате. Только он о ней подумал, как зазвенел дверной звонок и он поспешил в коридор, чтобы не утомлять девушку ожиданием.

Катя переминалась с ноги на ногу, вроде как расправляя складочки на новеньком платье, когда Саша распахнул дверь и увидел юную прелестницу в ауре свежести и обаяния.

– Катенок! Ты такая красивая! – произнес юноша восхищенно.

– Здравствуй, Саша, – защебетала девушка кокетливо, довольная произведенным эффектом. – Зато ты совсем не готов! Почему ты до сих пор не одет?

– Сейчас! Ты проходи, – он пропустил ее в коридор и закрыл дверь. Они прошли в комнату Саши, и он замялся.

– Переодевайся. Думаешь я тебя голым не видела? – засмеялась Катя. Ее кавалер тут же обнял ее.

– Тихо, тихо! – сказала Катя, накрывая его губы ладошкой. – Ты обещал мне сюрприз! Или ты это придумал, чтобы меня к себе в комнату затащить?

– Нет конечно. Сюрприз не дома. Я сейчас. Я быстро, – вздохнул обломавшийся Саша и быстро надел костюм, который они купили в универмаге для школы. Катя просканировала его внешний вид критическим взглядом и вынесла свой безапелляционный вердикт:

– Вернемся, я его выглажу! В понедельник в школу, а он какой-то мятый весь. Ну ты готов? Идем! Саша пожал плечами и кивнул.

Когда они вышли на улицу, она взяла его за ладошку и спросила куда они идут.

– Сейчас увидишь, тут недалеко.

Они подошли к новому четырехэтажному Дому Быта.

Решение об их создании было принято еще в тысяча девятьсот шестьдесят пятом и в Академгородке он появился одним из первых. Имелись там различные мастерские и ателье в том числе. В одно из них он и привел Катю.

– Здравствуйте, – поздоровался он с мастером-армянином, – мой заказ готов?

– Готов, дорогой! Где ты так долго пропадал? Я уже волновался что ты не придешь! – мастер вышел и вернулся с двумя рюкзачками изготовленными из кожи. На один из них был приклеен розовый котенок, собранный из разноцветных кожаных кусочков. Смотрелся рюкзачок модно, а уж с таким котенком – еще и стильно.

– Это мне? – удивилась и обрадовалась девушка. – А какой котеночек милый! Мы идем в поход?

– Да, это тебе! Сейчас я рассчитаюсь, выйдем и я тебе все расскажу. А пока примерь, – ответил юноша.

Пока Катя водружала рюкзачок на спину, Саша рассчитался с мастером, и они вышли из здания на улицу.

– Ну рассказывай! – нетерпеливо попросила его подружка.

– Катенок, это рюкзачок не для походов. Точнее, для походов, но не в лес, а в школу!

– В школу? – удивлению Кати не было предела. – Кто же носит рюкзак в школу?

– Ты удивишься, но школьные ранцы носили еще в царское время. Они очень удобны, особенно для детей. Их не перекашивает в разные стороны, выпрямляют им спину и даже полезны для осанки. Но не слишком тяжелые конечно. Заметь, руки при этом остаются свободными. Правда, есть один недостаток.

– Какой?

– Я не смогу носить твой портфель в школу и из школы, – улыбнулся Старик-Саша.

– Сашенька, ты такой милый! – и растроганная, до глубины души подарком, девушка обняла своего кавалера.

– Катя, я хочу внедрить такие рюкзаки в массовое производство. Чтобы они были доступны всем школьникам! Но если ты стесняешься, то можешь с ним не ходить.

– Что-о⁈ Иванов! Вот тебе столько лет, а иногда кажется, что ума ты так и не нажил! – взорвалась его подружка. – Чтобы я – твоя подруга – бросила тебя одного в таком деле⁈ Так ты обо мне думаешь⁈ Вот умеешь ты обидеть человека ни за что ни про что! – и она обиженно отвернулась.