Текст книги "Озборн (СИ)"

Автор книги: Arbalet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Я сжал зубы, чтобы сдержать рвущиеся наружу злые слова.

Хорошо, – заставить свой голос звучать спокойно и ровно было неимоверно трудно. – Пусть так. Однако автор, якобы написавший статью, насколько мне известно, уже отказался от нее.

Это ничего не меняет, – пожал плечами мужчина, продолжая высокомерно глядеть на меня, со своего кресла. – На этот раз, под именем мисс Брант высказался кто-то другой. Но высказался же! И мы предоставили ему такую возможность.

То есть Джеймсон не так уж и глуп, и себя с этого направления прикрыл.

Значит, “Дэйли Бьюгл” из списка возможных жертв операции, направленной против меня и ОзКорп, можно вычеркивать.

Мистер Джеймсон, послушайте…

Нет, это вы меня послушайте, мистер Озборн, – Джеймсон играл на публику, явно наслаждаясь ситуацией. – Я не берусь вас судить – пусть это сделает кто-то более компетентный – но, пожалуйста, покиньте мой кабинет. Мне сложно находиться в одной комнате с человеком, которого подозревают в столь тяжком деянии…

“Подозревают”? – мои глаза расширились от удивления. – Прошу меня простить, но откуда вы это услышали? Насколько я знаю, никаких обвинений мне не предъявлено.

Пока, – хмыкнул редактор. – Но, я уверен, что материалы, предоставленные в статье, которую мы разместили сегодня, требуют тщательной проверки.

В вашей статье нет ни единого доказательства, – отмахнулся я.

Зато там есть факты, мистер Озборн, – все так же высокопарно, ответил Джеймсон. – Факты, которые, наверняка, заинтересуют следствие… А теперь, я еще раз настоятельно прошу вас покинуть мой кабинет. Мне надо работать.

Я пожал плечами и шагнул в сторону двери. Остановился у самого порога:

Значит, вы – идейный, мистер Джеймсон?

Простите?

Вы – идейный? Готовы на все, ради свободы слова?

Да, конечно…

Хорошо, сэр. Надо будет запомнить, – я улыбнулся, заметив бейджик сотрудника, что нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пытаясь попасть в кабинет редактора. На бейджике значилось имя: “Эдди Брок”.

Засыпая в собственной кровати, Джона Джеймсон считал, что прошедший день был одним из лучших в его жизни. С самого утра он получил просто невероятный материал с почты Бэтти Брант. И, хотя начинающая репортерша уже через пару часов после выхода номера отказалась от своего авторства (а нечего шляться неведомо где и не отвечать на звонки), репортаж все равно оказался настоящей бомбой.

Приход юного директора ОзКорп в его офис тоже иначе, чем подарком, не назовешь. Их разговор показывали по всем каналам, Джона Джеймсон стал героем дня. Очень неплохо для того, кто собирается баллотироваться в мэры.

А потом еще и Эдди Брок со своим репортажем о Пауке. Подумать только, Человек-Паук – убийца и грабитель. Нет, люди и раньше относились к нему с опаской, все-таки всепрощением Стенолаз не страдал. Другое дело, что раньше он никого не убивал. А вот сегодня – убил. А Эдди – молодчинка – это запечатлел на пленку.

Джемсону было невероятно сложно дождаться завтрашнего номера, который уже отправлен в печать. Там будет все. И статья про юного Гарри Озборна, который пришел в офис “Дэйли Бьюгл” качать права, и ушел, несолоно хлебавши. И про личное отношение Джеймсона к этому инциденту – конечно, смело и обличительно, как и подобает будущему мэру. И, как бонус – разоблачение Человека-Паука. Срывание масок (фигурально выражаясь). Очередное доказательство того, что Джей Джона Джеймсон – был прав, когда говорил, что Стенолаз – зло. Что любой ублюдок, нацепивший маску и считающий, что законы писаны не для него – зло.

Главный редактор “Дэйли Бьюгл” засыпал, готовясь видеть приятные сны…

...чтобы в следующее мгновение, чуть ли не подскочить на кровати. Он явственно слышал, как что-то скрипнуло на кухне. Как будто кто-то… открыл холодильник?

Джона жил один. Сын – один из лучших астронавтов США – лишь пару дней назад вернулся с орбиты, так что появиться в доме отца никак не мог. Жена – любовь всей жизни Джеймсона – давно умерла. Так что, кто бы не проник в его дом, он сделал это незаконно.

Схватив ружье, что лежало недалеко от кровати, Джона стал осторожно пробираться на кухню. Половицы скрипели под его ногами. Он слышал как судорожно стучит кровь в висках.

Через полминуты, мужчина встал перед дверью. На кухне не горел свет, но там определенно кто-то был. И этот кто-то явно возился с посудой (с его посудой!) да еще и напевая при этом какую-то простенькую мелодию!

Это привело Джеймсона в ярость. Ногой отпихнув дверь, Джона ворвался на собственную кухню… и в следующее мгновение, что-то очень сильное выкрутило ему руки, Ружье выпало из мгновенно ослабевших ладоней, но до пола не долетело, подхваченное прямо на лету.

В глазах вспыхнули яркие круги, когда грабитель с легкостью усадил немолодого уже Джеймсона на стул. Нежностей он при этом не проявил.

Ух! – раздался над ухом смутно знакомый голос. – Ружье! Заряженное! Опасная штука, между прочим.

Джоне понадобилось пара секунд, чтобы прийти в себя, а потом еще с десяток, чтобы вспомнить, где и когда он мог слышать этот голос.

Мистер Озборн?! – удивлению Джеймсона не было предела. – Как вы… Что вы… Боже, я не понимаю!

А чего тут понимать? – кажется, искренне удивился молодой человек, вновь возвращаясь к своей возне с посудой. Глаза опытного журналиста уже достаточно привыкли к темноте, чтобы рассмотреть странный темный костюм военного образца и надетую поверх него коричневую куртку. А еще пистолет. Лежащий совсем рядом с руками Гарри. Пистолет выглядел большим и очень смертоносным. – Я пришел тебя убить… Тосты с вареньем хочешь?

Мозгу Джеймсона понадобилось довольно большое количество времени, чтобы осознать то, что говорил Озборн.

Убить? – он постарался улыбнуться, все еще надеясь, что это очень плохая шутка.

Ну, да, – равнодушно отозвался Гарри. – А что мне еще делать?

Но…

Ты тосты с вареньем будешь? – директор ОзКорп уселся прямо на стол, и стал с аппетитом уминать приготовленный кусочек поджаренного хлеба.

Э.. Я… Нет, спасибо.

Как хочешь, – пожал плечами подросток, не гнушаясь говорить с набитым ртом.

Мистер Озборн, я…

М?

Вы ведь пошутили насчет убийства, да?..

Гарри изумленно воззрился на Джеймсона, словно тот выдал что-то невероятно глупое. Даже жевать перестал.

То есть ты думаешь, что я отключил твою систему безопасности, пробрался в твой дом, и разбудил тебя среди ночи – только ради глупой шутки? – уточнил он. – Знаешь, это слишком даже для меня.

Джеймсон сглотнул. Все это напоминало плохую шутку! Или сон. Если так, то Джона очень хотел бы проснуться.

Парень же продолжил жевать. Как ни в чем не бывало. Джеймсон ждал, не в силах спустить глаз с пистолета, который Озборн взял в руку.

Вкусные тосты, – произнес Гарри, смахивая налипшие крошки с перчаток. – Зря ты отказался… Ладно, пора заканчивать.

До этой секунды Джона все еще не верил. Не осознал, что все это реально, что через секунду его не станет. Однако когда на тебя смотрит дуло пистолета, осознание приходит довольно быстро. Мгновенно даже, я бы сказал.

Стойте! – судорожно проглотив ком в горле, взмолился он. – Я уверен, что мы сможем договориться!

“Договориться”? – удивился Гарри, после секунды раздумий. – Не-е-ет… С идейными бесполезно договариваться, это я по себе знаю. Они предпочтут умереть, но не предадут свои идеалы. А ты, по твоему собственному признанию – идейный. Так что…

Звук взведенного курка.

Постойте! – страх близкой смерти полностью поглотил разум Джеймсона, заставляя хвататься за соломинку. – Скажите, что вы хотите?! Опровержение? Будет вам опровержение!

Озборн заморгал, внимательно рассматривая лицо Джоны, словно пытаясь разглядеть в нем что-то, заметное лишь ему.

Я тебе не верю, – фыркнул он, после пятисекундной паузы. – Я знаю, что ты не позволишь попирать свободу слова, и, скорее всего, обманешь меня.

Нет!

Да и зачем мне весь этот геморрой? – парень пожал плечами. – Мне проще тебя пристрелить и договариваться с твоим преемником. Он-то, наверняка, будет куда менее идейным, чем ты.

Я даю вам слово! Опровержение будет уже завтра!

И снова ты врешь, – тяжело вздохнул Озборн. – Я знаю, что завтрашний номер уже ушел в печать, и изменить ты его не сможешь… Ну, и как тебе верить после такого?

Я хотел сказать, что опровержение будет готово уже завтра! – поспешил поправиться Джеймсон. – Мы выпустим его в следующем номере!

Хм… интересное предложение, – Гарри опустил пистолет. – Только, понимаешь, какая штука: простого опровержения уже недостаточно… вот если бы…

Он с сомнением глянул в сторону напряженного Джеймсона. Потом качнул головой, словно отгоняя непрошеную мысль:

Нет, на это ты точно не согласишься, – и снова направил пистолет в лоб редакторва.

Скажите, что! Что мне нужно сделать?!

Ты должен публично извиниться перед ОзКорп и дать не простое опровержение, а развернутую статью, разбивающую в пух и прах, все, так называемые, “доказательства”, предоставленные в сегодняшнем номере.

Но…

Ну, вот, я знал, что мы не договоримся…

Стойте! Я все сделаю!

Мгм, – казалось, Озборн был немало удивлен. – Ты уверен? А как же свобода слова? Писать статьи под давлением попирает один из основополагающих принципов демократии. Ты об этом подумал?

Да, – сквозь сжатые зубы произнес Джеймсон, глядя на подростка почти с ненавистью.

Хмм… хорошо, – звук щелкнувшего пистолетного предохранителя стал музыкой для ушей Джоны. – И, да… ты ведь понимаешь, что, если что – я вернусь? Да и способов достать твоего сына у меня предостаточно?

Вот это уже была прямая угроза, заставившая Джеймсона похолодеть. Ради сына Джона был готов на все.

Надеюсь только, – произнес Гарри, прежде чем его палец надавил на какую-то точку на шее редактора, – что его верность идеалам демократии и свободы окажутся столь же крепкими, как у тебя.

Через три секунды на Джеймсона навалилась темнота, погружая его сознание в спасительное забытье.

Проснувшись утром от будильника, Джона позволил себе предательскую мысль, что все произошедшее ему просто приснилось. Но мысль исчезла, стоило ему увидеть на столе небольшую записку: “Спасибо за поздний ужин. Тосты были действительно вкусные. Я забрал парочку, надеюсь, ты не в обиде?”.

День спустя.

“Недавно, в нашей газете появилась новая колонка, которая называется “Нью-Йорк – это...”. В ней мы просим наших читателей описать свой город всего парой слов. Ответы жителей самые разные. Вот некоторые из них: “Нью-Йорк – это бездонная пропасть”, “Нью-Йорк – это разлагающие останки наших мечт”, “Нью-Йорк – это монстр, медленно переваривающий своих жителей”. Не слишком оптимистично, правда? Есть, правда, и более светлые варианты, например: ““Нью-Йорк – это мой дом”, “Нью-Йорк – это то, где бы я хотел прожить всю жизнь”, “Нью-Йорк – это единственное светлое пятно на карте Америки”... и так далее.

Однако в последнее время, нам стали присылать один и тот же ответ, который меня, поначалу, удивлял: “Нью-Йорк – это Человек-Паук”. Я не понимал, почему, ведь Стенолаз, кем бы он ни был – жесток, постоянно нарушает закон и не готов встретиться с последствиями своих действий, скрываясь за маской. Однако недавно я понял: это не прославление очередного героя.

Это описание.

Нью-Йорк – такой же, как Человек-Паук. Он так же жесток, так же не следует правилам, также прячет голову в песок, когда надо оглянуться назад и признать свои ошибки. Этот город всегда готов найти виноватого, прежде чем задуматься о собственной вине. Он самовлюблен до такой степени, что легко поднимет любого на своей “паутине” выше собственных небоскребов. И так же легко сбросит его вниз. А когда тот разобьется, обвинит во всем самого упавшего! И пусть обвинения будут ложными и несостоятельными, пусть не будет представлено ни единого доказательства, но жертве все равно очень трудно удержатся на паутине, когда ее толкают вниз.

Приведем простой пример. Я о недавней статье, что вышла в нашей газете, в которой рассказывается о причастности уважаемой ОзКорп к теракту в Полицейском Департаменте. Вы ее, конечно, читали. И, конечно, как и я, удивились паутине из лжи, которую сплел автор, чтобы опорочить очередное честное имя. Я не знаю его мотивов. Не знаю личности автора. Но понимаю, что он – такой же, как Человек-Паук. А может быть, даже хуже. Так же скрывается под маской чужого имени. Так же лжет. Так же не готов предстать перед законом за свои преступления.

Чтобы не быть голословным, давайте разберем каждое, так называемое, “доказательство”, приведенное в той статье…”

Уже читаешь? – Мэри Джейн уселась напротив, кивнув в сторону газеты в моей руке.

Угу, – я приветливо улыбнулся. – Привет.

Джеймсон на этот раз превзошел сам себя, – усмехнулась она. – Меня особенно порадовало то, как он писал про ОзКорп. Как там было?... Мммм… А! “Поэтому, если кто нибудь спросит меня: “А что для тебя Нью-Йорк”, я отвечу, что “Нью-Йорк – это ОзКорп”. И это не восхваление детища Нормана Озборна. Это описание…”... Классно завернул.

Талант, – согласился я, размышляя о том, что зря вычеркнул Джеймсона из списка возможных жертв проведенной операции. Сейчас его репутация пошатнулась, и его амбиции по поводу кресла мэра стали куда призрачнее. Возможно, в этом и была цель? Заставить меня жестко воздействовать на редактора "Дэйли Бьюгл", бросить тень на его репутацию, вывести его из предвыборной гонки? Если кто-то меня хорошо изучил, предсказать мои действия было бы несложно. По крайней мере, то, что я бы это так не оставил...

Интересно, а чего он поменял свое мнение так резко и так скоро?

Понятия не имею, – я равнодушно пожал плечами. – Главное, что этот кошмар уже позади, и теперь никто не думает, будто мы причастны к тому жуткому преступлению.

Никто и не верил, – М.Джей посмотрела на меня так, что я понял – она действительно не верила.

Хочется так думать, – я улыбнулся, ощущая, как внутри поселилось приятное тепло.

Наши глаза встретились, и я вдруг понял, что краснею. Блин! Эй, она тоже краснеет под моим взглядом!

Итак, – откашлявшись, чтобы разбить некоторую неловокую паузу, произнесла М.Джей, – зачем ты меня звал?

Хотел спросить, как там Флэш, – на самом деле, мне нужна была кое-какая информация от Томпсона и я хотел через Мэри Джейн выйти на него. – Кажется, во время последней вечеринки, я немного перестарался и…

Мы расстались, – быстро произнесла девушка.

Оу…

Я не могу встречаться с человеком, друг которого изнасиловал мою подругу, – она опустила взгляд.

Понимаю, – медленно кивнул я.

Что ж. Значит, придется искать другие пути. Ну, да ладно, может, удастся и без Томпсона обойтись. В конце концов, обычную автокатастрофу никто не отменял...

Постой-ка! – преувеличенно громко воскликнул я, дабы отвлечь М.Джей от неприятных воспоминаний. – То есть, ты теперь – совершенно свободна?

Ну… э…

Тогда я могу с легким сердцем пригласить тебя на свидание!

Она моргнула. Взгляд ее на секунду стал цепким, словно лапки паука:

Гарри… твои шутки…

Это не шутка, – я вдруг понял, что и вправду, не шучу. – Я приглашаю тебя на свидание.

Она сглотнула, нервно смахнула со стола несуществующую соринку. Задумчиво закусила нижнюю губу, заставив меня мгновенно влюбиться в этот жест:

Послушай, – в натянутой улыбке Мэри Джейн была грусть и море неуверенности. – Ты мне и вправду очень нравишься, но… понимаешь, я не хочу быть девушкой “на одну ночь”.

Но…

Я знаю, как много блистательных леди крутится вокруг фактического главы ОзКорп, – не дала она мне возразить. – Я понимаю, что у меня нет шансов на их фоне. Понимаю, что тебе хочется некоего разнообразия, но, ты должен понять, что я – не такая, как они.

Настал мой черед молчать. Она не хотела смотреть мне в глаза, увлекшись изучением краешка стола.

У меня никогда не было даже мысли, что ты можешь быть одной из многих, Мэри Джейн, – произнес я, наконец, тщательно обдумывая каждое слово. – Для меня, ты всегда была особенной.

Давно не случалось такого, чтобы слов, приходящих в голову, оказывалось недостаточно, чтобы выразить, что я чувствую.

То есть ты, – когда молчание стало затягиваться, произнесла, наконец, М.Джей, силясь улыбнуться, – готов со мной встречаться, даже зная, что я буду закатывать тебе истерики, каждый раз, когда у меня возникнет даже тень сомнения, что я для тебя – не единственная?

Однозначно готов, – чувствуя, как внутри ярким пламенем разгорается какое-то безумно приятное чувство, произнес я.

А как же, та девушка, с которой ты, кажется, встретился после твоего Дня Рождения?

Откуда она знает?..

Мы расстались.

Да уж. Бэтти сама предложила закончить наши отношения, опередив меня на несколько минут. Думаю, мы оба понимали, что произошедшее не позволит нам смотреть друг на друга, как прежде. Возможно, она разочаровалась во мне, а, может, почувствовала, что я больше не могу ей доверять.

А я и правда не могу. Несмотря на то, что уверен – она не причастна к случившемуся. Несмотря на все мои теплые чувства к ней. Я все еще помню ту ненависть, которую ощущал к этой девушке, и эту ненависть, пусть и продлившуюся всего пару часов, уже не вытравить так легко. Не избавиться от нее, мгновенно смахнув с души, словно масляное пятно. Я буду ее подозревать, буду искать подвох в каждом ее слове. И это, рано или поздно, приведет к тому, что мы разрушим жизни друг друга.

Возможно, она сумела прочувствовать даже это. Может, смогла почувствовать фальшь в моих словах, когда я сказал, что не хотел бы, чтобы наши отношения испортились.

Кто поймет этих женщин?

Тем более, что Бэтти до сих пор проверяют мои люди, пытаясь отыскать нестыковки и противоречия в ее биографии. И это взаимного доверия тоже не добавляет.

То есть мы опять доверимся бабе, да? – грустно заметил мой внутренний Мэтт Мердок. – Айрис и Бэтти нам было недостаточно?

Я проигнорировал эту мысль.

Понятно… – Мэри Джейн все еще избегала смотреть мне в глаза.

Так что?

Что, “что”?

Пойдешь со мной на свидание?

Наконец, наши взгляде встретились, и в ее глазах, я увидел долгожданный ответ:

Да, – она снова мило покраснела, пряча лицо за длинными рыжими локонами. – Только… когда?

Как насчет… прямо сейчас?

Но… Мгм… Я думала, миллионеры – занятые люди.

Я ж, еще не настоящий миллионер. Я только учусь, – пожал плечами я. – К тому же, зачем вообще нужны помощники, если они не могут освободить для меня время даже для свидания?

Она засмеялась.

Я тут подумала, – произнесла она, когда стук моего сердца, кажется, могли услышать на другом конце города, – сколько же у тебя было девушек до меня?

Не так уж и много, – поморщился я, взяв ее за руку. – Но знаешь… Я только что понял: в каждой из них, я что-то искал.

И что же?

Тебя.

Щеки ее вспыхнули с новой силой. Я тоже почувствовал, что краснею.

Понимаю, что это нескромный вопрос, – если уж идти, то до конца, – но я должен спросить…

Спрашивай, – кажется, девушка была совсем не против, когда я вдруг оказался совсем рядом.

Как ты относишься к поцелуям на первом свидании?

Она моргнула, несмело улыбнулась. А потом, вместо ответа, просто притянула меня к себе.

Я хочу знать о тебе все, – прошептала она, когда наши губы разомкнулись. – Что занимает твои мысли? Каким видишь будущее?

Будущее?

Да, – глядя в эти глаза, я понял, что просто обязан буду все ей рассказать. Совсем все. За исключением, возможно, факта моего попаденства. – Будущее. Какие у тебя планы?

Планы? – я вздохнул, словно собираясь нырнуть в глубокую воду. – Я собираюсь осуществить свою мечту. Проблема только в том, что эта мечта может многим не понравиться...

Комментарий к Глава 6

Разбил главу на две части, завтра постараюсь выложить следующую.

========== Глава 7 ==========

If you think I’ve gone away,

And am never with you

I am not so far away,

Always shadowing you

На следующий день.

Для большинства обывателей, слежка – это просто. Идешь за каким-то человеком, и не отсвечиваешь. Что может быть проще-то?

На самом деле, следить за кем-то – это целое искусство. Умение, которое надо тренировать годами, чтобы отточить его, сделать острым, словно лезвие клинка. Сделать так, чтобы тебя не заметили, а лучше – чтобы ты вообще никогда не попадался на глаза объекту. Идти по соседней улице, лишь краешком взгляда отмечая промелькнувшую тень, ловить отражения в витринах магазинов, мокнуть под дождем в ожидании, пока объект соизволит купить себе сигареты.

Слежка требует терпения. Отточенных навыков. И знаний. Знаний города, знаний психологии, знания характеров конкретных людей.

Поэтому для профессионалов, слежка – это нифига не просто.

Денни Кольт был Профессионалом. Тем самым. С большой буквы. Может быть, поэтому я его столь часто и нанимал.

На этот раз Кольт снова не подвел. Он проследил за Броком, докладывая мне о каждом его шаге.

С точки зрения человека, посмотревшего фильм о Человеке-Пауке, я поступил абсолютно правильно. Зачем напрягаться, если я знаю, куда придет Паркер, чтобы снять свой костюм? В конце концов, ресурсы у меня тоже не резиновые, и устраивать гонки наперегонки со свихнувшимся супергероем, мне было совершенно не с руки.

Поэтому, как только я прочел статью за авторством некоего Эдди Брока, вышедшей на следующий день после моего посещения дома Джоны Джеймсона, я позвонил Кольту и попросил его проследить за талантливым журналистом.

А на следующий день в “Дэйли Бьюгл” вышло сразу два опровержения. Одно – уже знакомое нам, касающееся ОзКорп и небезызвестного теракта, другое – касающееся несуществующего ограбления, устроенного Человеком-Пауком.

Мда. Должно быть, это был худший день в жизни Джоны Джеймсона.

Собственно, сразу после выхода второй статьи, я велел Денни утроить усилия, и сообщать мне о каждом шаге Эдди Брока. Конечно, горе-журналист был в тот же день уволен из “Дэйли Бьюгл”.

Однако в этом в мире существовали серьезные отличия, от канона, который я знал.

Во-первых, в фильме “Враг в отражении”, Эдди – ровесник Паркера. Здесь – это уже не очень молодой человек, лет, должно быть, за тридцать. Насколько мне известно – женат, имеет дочь. Служил в армии, в одном из спецподразделений, поэтому довольно неплохо подготовлен. Бывший спортсмен – одно время плотно занимался легкой атлетикой, но потом, по причине учебы, из профессионального спорта ушел. Сейчас просто поддерживает себя в форме. В общем, это человек состоявшийся, основательный. А не то истеричное чмо, которое было показано в фильме.

Другое дело, что, в этом случае, не понятно, какого черта Эдди вообще ввязался в эту историю с поддельными фотографиями. Впрочем, я собирался это выяснить.

Прямо сейчас. Тем более, судя по ощущениям, Паркера, уже осознавшего опасность симбионта, и решившего от него избавиться, пока не видно.

Привет, – я уселся на скамейку, рядом с Эдди, что тупо смотрел на огромную статую Девы Марии, установленную в храме.

Услышав мое приветствие, мужчина моргнул, словно возвращаясь в реальный мир, вздохнул тяжело, и неприветливо покосившись на мой наряд (ХобКостюм без шлема и пояса), произнес:

Здравствуйте.

Можешь считать, что перед тобой – священник, – нагло произнес я. – Начинай исповедоваться.

Простите… что?

Зачем ты влез в эту авантюру с фотографиями, Эдди? У тебя же была стабильная работа. Неплохая (хоть и не слишком высокая) зарплата. Так почему?

Цепкий взгляд карих глаз уперся в меня, изучая каждую морщинку на моем лице.

Я вас знаю, – вдруг выдал Эдди. – Вы – Гарри Озборн.

Верно.

Мне непонятно, зачем вы лезете к незнакомому…

Мне просто хочется понять мотивы, – я пожал плечами, хмыкнул почти равнодушно. – Ты рискнул и проиграл. И что теперь? Сидишь тут и ненавидишь Паркера?

Мужчина поджал губы, увел взгляд в сторону.

Мда… действительно, ненавидишь…

Не совсем, – видимо смирившись с тем, что я осведомлен несколько лучше, чем он думал, произнес Брок. – Просто… этот Человек-Паук… кто он Паркеру? Никто. А мне так нужно было это повышение… Я мог бы… Черт... А Паркер все испортил. Разбил мою последнюю надежду… Хотя, я, конечно, сам виноват...

Зачем? Зачем ты это сделал?

Несколько секунд он молчал. Потом пожал плечами, и, понизив голос почти до шепота, произнес всего пару слов, которые все объяснили:

У меня рак.

Я закрыл глаза, мысленно выругался. Знаю, что этого нельзя делать в храме, но, надеюсь, меня простят.

А потом мой мозг пронзила одна единственная мысль:

Эдди Брок пришел сюда умирать.

Только пару дней назад диагностировали, – продолжал, меж тем мужчина, все тем же спокойным и ровным голосом. – Неоперабельно. Жить мне остается, года два. Поверьте, эти годы вовсе не будут приятными… И я подумал: какого черта? Что я теряю? Попробую сыграть на ненависти Джеймсона к Пауку. Получу повышение. Может, смогу скопить достаточно денег, чтобы хоть что-то оставить своей семье… И все получилось! За одну статью я получил такой же гонорар, как за два месяца упорной работы!.. А потом пришел Паркер, и все уничтожил… Нет, неправильно. Я сам все уничтожил. Не будь Паркера, на его месте оказался бы кто-то другой.

Я сглотнул, чувствуя, как сердце сжимается от жалости. Ведь хороший же человек! Намного сильнее того, каким был Владимир Симанович. У того была впереди вся жизнь, в которой могло случиться все. И плохое, и хорошее. Но он предпочел расстаться с ней… А вот Эдди дальше в жизни ждет только боль. Боль, которая будет усиливаться с каждым днем, боль, которая сделает его обузой для собственной семьи. Его решение свести счеты с жизнью на этом фоне выглядит вполне логичным и понятным. По крайней мере, для меня.

Чувак… Это очень плохая идея.

Простите? – Брок поднял на меня взгляд.

Твоя смерть не поможет твоей семье…

Ха-ха… – его смех, вначале тихий, становился с каждой секундой все громче, пока не заполнил весь храм, превращаясь в громогласный хохот. Отсмеявшись, мужчина с легкой иронией взглянул в мою сторону: – Моя жизнь принесет им только боль и нужду. Да и мне самому тоже.

Не обязательно, – задумчиво произнес я, после довольно длинной паузы.

В смысле? – Эдди удивленно моргнул, бросил на меня взгляд, в глубине которого мне почудилась надежда.

Мне не хватает людей, – осторожно подбирая слова, начал я, – для одного эксперимента…

Вы хотите, чтобы я стал вашим подопытным кроликом?

Именно.

Нет. Я отказыва...

Я даю тебе 100% гарантию, что мы вылечим твой рак, – перебил я бывшего журналиста.

Эдди побледнел, недоверчиво уставившись мне в глаза, и, очевидно, пытаясь разглядеть признаки лжи:

Сколько… сколько это будет стоить? – наконец, хрипло произнес он.

Я поморщился:

Нисколько. Но если эксперимент пройдет успешно, ты должен будешь отработать десять лет на ОзКорп. За зарплату, конечно.

В качестве кого?

Не знаю, – пожал я плечами. – Людей везде не хватает.

Я могу быть охранником…

Если выживешь после эксперимента, – охладил я его пыл.

Брок побледнел еще больше, но, спустя пару секунд кивнул:

Если вы поможете мне вылечить мой рак, мистер Озборн, – произнес он. – Я буду обязан вам по гроб жизни.

Я пожал плечами:

Хорошо. Подойди завтра в приемную. Скажешь, что от меня, и попросишь позвать Фелицию Харди, – странно, но на душе было светло и легко. Я даже встречи с Пауком ждал с каким-то большим спокойствием. – И не унывай, Эдди. Если эксперимент пройдет успешно, тебе еще жених твоей дочери на ее свадьбе завидовать будет.

Брок несмело улыбнулся, неуверенно кивнул:

Спасибо, мистер Озборн.

Пока не за что, – я пожал протянутую руку. – А теперь…

В это самое мгновение на крышу здания явно что-то приземлилось.

Вот и Питер пожаловал.

...А теперь, пожалуйста, посиди тут, и, что бы ни случилось, не высовывайся, – закончил я, залезая в рюкзак, за шлемом и поясом. – Понял?

Мужчина кивнул, но, очевидно, не принял слова подростка всерьез, готовясь защищать меня от любой опасности. При этом, он с известным любопытством наблюдая за моими телодвижениями.

Теперь ждем ударов колокола. Или чего там надо ждать?

Сверху слышалась возня, до меня доносилось рычание, словно там боролись два могучих зверя. До ужаса хотелось подняться и посмотреть, но я сдерживал себя. Поймать Венома – куда важней.

Первый удар колокола застал меня врасплох, хоть и был ожидаем. Сверху послышался безумный крик, в котором я без труда узнал голос Питера. Не кинуться вверх, чтобы помочь другу, было безумно сложно, но я остался на месте, повинуясь голосу здравого смысла, который говорил, что сейчас я Пауку ничем помочь не смогу. Еще один удар – еще один крик. Потом еще. И еще.

Наконец наверху все стихло. Я напряженно ждал, напрягая все свои чувства, усиленные Ци.

И дождался. Услышал, как что-то течет, перебираясь по половицам в поисках небольших щелей. Просачиваясь в них. Двигаясь на эманации эмоций, которые излучали мы с Броком.

Наконец, я увидел ее. Слизь. Мерзкую, темную, вязкую, словно черная кровь. Огромным черным пятном подтаявшего асфальта Веном перетек на громадную статую Девы Марии. Не знаю, почему, он выбрал этот маршрут, но обтекая голову изваяния сзади, он появился прямо на уровне ее глаз. И начал стекать по щеке, словно огромная темная слеза.

Символизм картины завораживал. Мне удалось прийти в себя только тогда, когда пятно достигло пола, и стало медленно ползти в мою сторону.

Ну, нет уж. Превращаться в одержимого придурка я не собираюсь, – прошептал я.

Но Веном услышал. И в следующее мгновение резко выстрелил своим телом в мою сторону, стремясь мгновенно захватить.

Хорошо, что я был готов к чему-то подобному. Пальцы сами подбросили навстречу летящей в меня слизи один из динамиков Ванко. Звуковой удар оглушил Венома, и он разлетелся на несколько крупных ошметков, которые, спустя секунду стали вновь собираться в единое целое, словно шарики ртути. Мне оставалось лишь взять специально приготовленный на этот случай прибор, который, по большому счету, был аналогом огромного вакуумного пылесоса. Несколько секунд, и инопланетный паразит оказывается в особой колбе, стенки которой было очень непросто разбить. А крышку так уж и вовсе нереально открутить изнутри

Фух. Я думал, будет сложнее.

Осмотревшись с помощью шлема, и убедившись, что вокруг не осталось ни единой капли черной слизи, я быстро зашагал в сторону припаркованного лимузина, собираясь как можно скорее отвезти свою новую находку в лабораторию.

Интересно, кому вообще можно поручить работу над симбионтом?

Для большинства обывателей, слежка – это просто. Однако, это самое большинство не способно заметить, что за ним наблюдают, ибо слишком занято своими мыслями. О козле-начальнике, о грудастой блондинке, что прошла мимо, о новых шмотках, не выплаченном кредите или о списке товаров, которые необходимо приобрести в ближайшем магазине. Но не о том, что за ним кто-то идет, отмечая каждый его шаг.

Я себя большинством не считал. Но слежку все равно заметил слишком поздно. Ощущение, даруемое Ци, постоянно зудело на самом краешке сознания, отмечая какую-то неправильность в окружающем пространстве, но вот в чем именно выражается эта неправильность, я проследить не мог. Это зудение преследовало меня, то отдаляясь, превращаясь в едва слышный шепот, то усиливаясь, начиная напоминать рой рассерженных ос.