сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Он уже был навеселе, но говорил серьёзно.
— Спасибо, папа. Для меня тоже много значит это, - я позвенел ключами. Папа все еще был против, но он принимал меня.
Патрик сказал мне, что они пойдут в ночной клуб в городе. Так что я положил подарки для всех в багажник и уехал.
Есть что-то особенное в тоннеле, ведущем в город. Ночью он восхитителен. Просто восхитителен. Это начинается, когда едешь вдоль гор, вокруг темно, громко играет радио. Когда въезжаешь в тоннель, ветер пропадает, и ты щуришься от света огней у себя над головой. Привыкнув к огням, вдалеке ты можешь различить другую сторону, в то время как магнитофон перестаёт играть, потому что радиоволны сюда не достают. Ты уже в середине тоннеля, и всё превращается в мирный сон. Ты видишь, как приближается выход из тоннеля, но не можешь добраться до него. И наконец, когда ты уже думаешь, что никогда до туда не доберёшься, выход предстаёт прямо перед тобой. Звуки радио возвращаются ещё более громкими, чем какими ты их запомнил. Тебя ждёт ветер. Ты вылетаешь из тоннеля прямо на мост. И вот он. Город. Миллионы огней и зданий выглядят такими же волнующими, как в первый раз. Это твой по-настоящему большой выход.
Я где-то полчаса ходил по клубу, пока, наконец, не увидел Мэри Элизабет с Питером. Они пили скотч с содовой, которые взял Питер, ведь он старше, и у него есть на руке пропускной штамп. Я поздравил Мэри Элизабет и спросил, где все. Она сказала, что Элис в дамской комнате принимает наркотики, а Сэм с Патриком на танцполе. Она посоветовала мне посидеть и подождать их, потому что не знала точно, где они. Я сел и стал слушать, как Питер и Мэри Элизабет спорят о кандидатах Демократической партии. Мне опять показалось, что время остановилось. Я так хотел увидеть Патрика.
Где-то через три песни Патрик и Сэм вернулись все мокрые.
— Чарли!
Я не успел даже встать, как Патрик почти влетел в мои руки. Мы обнялись, как будто не виделись несколько месяцев. Кажется, такое ощущение было у нас обоих. Патрик поцеловал меня коротко и лег на мои колени. Потом он взял бокал со стола и отпил. Я поздоровался с Сэм, она наклонилась, обняла меня, улыбнулась Патрику.
Патрик проказливо улыбался, лежа на моих коленях. Думаю, он был навеселе. Но Патрик и на трезвую голову может выкинуть что угодно, так что сложно сказать.
Внезапно он вскочил, хватая меня за руку.
— Чарли, слышишь, какая песня!
Он повел меня к танцполу. И начал танцевать. Я тоже стал танцевать. Играла быстрая песня, так что у меня не очень хорошо получалось, но Патрик только посмеивался. Мы просто танцевали, и этого было достаточно. Песня закончилась, и заиграла медленная. Он посмотрела на меня. Я — на него. Присутствие людей вокруг все также не беспокоило меня. Я взял Патрика за руки и потянул к себе. Он обнял меня за шею, снова прижимаясь очень близко.
Он тихо говорил мне в ухо, и я чувствовал запах клюквенного сока и водки.
— Я искал тебя на парковке сегодня.
— Я тебя тоже.
Больше до конца песни мы не разговаривали. Он прижал меня еще ближе к себе. Теперь мы были невозможно близко, я чувствовал, как у него горит все тело. И мы танцевали. Впервые за весь день я на самом деле захотел остановить время. И просто долго отсюда не уходить.
После клуба мы вернулись к Питеру, и я подарил всем выпускные подарки. Для Элис я приготовил книгу о фильме «Ночь живых мертвецов», которая ей понравилась; для Мэри Элизабет — видеокассету с фильмом «Моя собачья жизнь» с субтитрами, и она тоже оценила мой подарок.
Потом я достал подарки для Патрика и Сэм. Я даже по-особенному их завернул. Страницами из воскресных комиксов, потому что они цветные. Сэм содрала скотч. Патрик весело разорвал обертку, в детском стремлении быстрее увидеть подарок. И они посмотрели, что было внутри коробок.
Для Сэм я приготовил «Убить пересмешника», «Над пропастью во ржи», «Великого Гэтсби», «Гамлета» и «Уолдена».
А для Патрика — «На дороге», «Голый завтрак», «Постороннего», «По эту сторону рая», «Сепаратный мир» и «Источник».
Под книгами лежали записки, которые я напечатал на машинке, подаренной Сэм. Они гласили, что это экземпляры всех моих любимых книг, и я хотел, чтобы они были у Патрика и Сэм, моих самых любимых на свете людей.
Прочитав это, они сидели тихо. Никто не улыбнулся, не заплакал, ничего не сделал. Мы просто в открытую смотрели друг на друга. Они знали, что я действительно имел в виду то, что написал. И я знал, что много значу для них.
— Что там написано? — спросила Мэри Элизабет.
— Не возражаешь, Чарли? — спросил у меня Патрик.
Я покачал головой, и они начали вслух читать свои записки, пока я пошёл налить красного вина в свою кофейную чашку.
Когда я вернулся, они все посмотрели на меня, и я сказал:
— Я буду очень сильно по вам скучать. Надеюсь, вы отлично проведёте время в колледже.
И тогда я заплакал, потому что до меня вдруг дошло, что они все уезжают. Патрик встал и отвел меня на кухню, по дороге говоря, что «всё будет хорошо». Когда мы добрались до кухни, я немного успокоился.
Патрик спросил:
— Ты же помнишь, что я буду с тобой почти все каникулы, Чарли?
— Да. Знаю.
— Я отвезу Сэм в колледж и вернусь. Ты помнишь об этом?
— Да.
— Тогда почему ты плачешь?
Я стал успокаиваться.
— Я поддался чувствам. Прости.
— Ничего, Чарли. Люди для того и нужны друг другу. Чтобы поддерживать.
— Да.
Я помнил, что должен поддерживать Патрика. Оберегать его. Ему тоже плохо.
— Я знаю, как ты боишься остаться здесь один. Но это случится еще не скоро. Я тоже боюсь ехать в университет в одиночестве, Чарли. Поэтому, у меня к тебе предложение. Когда мне станет слишком тяжело в колледже, я позвоню тебе, а ты звони мне, когда тебе будет тяжело.
— А мы будем переписываться?
— Конечно, — рассмеялся он. И я тоже.
— Чарли, день расставания все равно придет. Но до этого еще много времени. Давайте просто наслаждаться этим временем вместе. Хорошо?
Я кивнул и успокоился.
— Вот и замечательно! – он обхватил меня рукой за шею и потянул на себя. Я поцеловал его, успокаиваясь окончательно и понимая, что отведенное нам время, действительно, не стоит омрачать. Мы можем просто быть вместе.
Остаток вечера мы провели, выпивая и слушая музыку, как и обычно, но в этот раз мы были у Питера, и тут мне очень понравилось, потому что у Питера была отличная музыкальная коллекция. Был где-то час ночи, когда меня вдруг осенило.
— О Боже! — сказал я.
— Что такое, Чарли?
— Завтра же в школу!
Вряд ли я мог сказать что-то, что заставило бы их смеяться сильнее.
Питер отвёл меня на кухню и сделал мне кофе, чтобы я смог протрезветь, прежде чем поехать домой. Я выпил около восьми чашек подряд и где-то через двадцать минут был готов сесть за руль. Но проблема была в том, что, добравшись до дома, я не мог заснуть из-за кофе. Когда я пришёл в школу, то чувствовал себя так, словно был при смерти. К счастью, все итоговые контрольные закончились, и мы весь день смотрели фильмы на плёнке. Думаю, раньше я никогда так хорошо не высыпался. Это было здорово, ведь без друзей в школе очень одиноко.
Сегодняшний день был другим, ведь я не спал и прошлым вечером не виделся с Патриком и Сэм, потому что у них с родителями был особенный ужин. А брат был на свидании с одной из девушек, которые «классно выглядели» на вручении аттестатов. У сестры были дела со своим парнем. А мама с папой устали после выпускной вечеринки.
Сегодня почти каждый учитель разрешал нам просто сидеть и болтать, ведь мы уже сдали учебники. Но я, если честно, никого не знал, кроме Сьюзен, но после той встречи в коридоре она избегает меня даже больше, чем раньше. Так что я особо не разговаривал. Единственным нормальным уроком был урок Билла, потому что там я мог поговорить с ним. Тяжело было с ним прощаться, когда урок закончился, но он сказал, что это не прощание. Летом я могу позвонить ему в любое время, если захочу поговорить или взять книги, и я немного повеселел.
После урока Билла один парень с кривыми зубами по имени Леонард назвал меня в коридоре «педиком». Это было уже не в первый раз, поэтому я ничего не ответил. Кто-нибудь постоянно говорил мне подобные вещи теперь.
Ел я на улице, на скамейке, где раньше мы обычно курили. Я закурил сигарету и понадеялся, что кто-нибудь попросит у меня ещё одну, но никто не попросил.
Последний урок закончился, и все радовались и вместе строили планы на лето. И чистили свои шкафчики, выбрасывая на пол коридора старые тетради, записки и книги. Дойдя до своего шкафчика, я увидел худенького парня, шкафчик которого весь год был рядом с моим. Мы с ним никогда особо не разговаривали. Я прочистил горло и сказал:
— Привет. Меня зовут Чарли.
Он ответил только:
— Я знаю.
Потом он закрыл дверцу шкафчика и ушёл.
Я открыл свой шкафчик, положил все свои старые тетради и вещи в рюкзак и начал пробираться через коридорные дебри книг, тетрадей и записок к парковке. Потом я сел в автобус. И стал писать тебе это письмо.
В общем-то, я рад, что учебный год закончился. Я хочу провести с друзьями как можно больше времени, пока они не уехали.
Кстати говоря, этот год я закончил на «отлично». Мама очень гордится мной и повесила мой табель на холодильник.
С любовью, Чарли.
22 июня 1992
Дорогой друг,
Из-за вечера перед отъездом Сэм вся неделя прошла как в тумане. Сэм была вне себя, ведь вместо общения со всеми нами ей пришлось готовиться к поездке. Покупать вещи. Собирать их. Что-то вроде этого.
Каждый вечер мы с Патриком проводили вместе с Сэм, а днём она прощалась со своими двоюродными родственниками, обедала с мамой, в очередной раз ходила за покупками к колледжу. Она боялась, и ей не помогали ни алкоголь, который мы пили, ни травка, которую мы курили; она всё никак не становилась обычной, спокойной Сэм.
Единственным, что помогло ей спустя неделю, стал обед с Крейгом. Он все время был занят, а она часто повторяла, что ей нужно было повидаться с ним, чтобы понять, что все хорошо. И, кажется, он смог ее успокоить.
В ночь перед её отъездом мы все собрались доме Патрика и Сэм. Боб, Элис, Мэри Элизабет, я. Мы сидели на ковре в игровой комнате и просто делились воспоминаниями.
А помните, как на шоу Патрик сделал то-то… или как Боб сделал вот это… или Чарли… или Мэри Элизабет… или Элис… или Сэм…
Шутки, понятные только нам, перестали быть просто шутками. Они стали историями. Никто не говорил о плохих временах и нехороших людях. И никто не грустил, ведь мы могли отсрочить завтрашний день, предаваясь ностальгии.
Через некоторое время Мэри Элизабет, Боб и Элис ушли, пообещав, что вернутся утром проводить Сэм. Так что в комнате остались только я, Патрик и Сэм. Мы просто сидели. Мы не говорили много. А потом стали вспоминать о наших общих моментах.
Помните, как Чарли впервые пришёл на футбольный матч… а помните, как Чарли спустил воздух у колёс машины Дэйва после вечеринки… а то стихотворение… и самодельный музыкальный альбом… «Рокки Панк» в цвете… как мы чувствовали себя бесконечными…
После того как я вспомнил об этом, мы притихли и загрустили. В тишине я вспомнил ещё кое-что, о чём не рассказывал тебе. Мы гуляли. Просто мы втроём. И я шёл посередине. Я не помню, где именно мы прогуливались и куда направлялись. Я даже не помню времени года. Я просто помню, как шёл между ними и впервые почувствовал, что кому-то нужен.
Наконец, Сэм поднялась.
— Я устала. Завтра рано вставать. Спокойной ночи.
Потом поцеловала нас в щеки по очереди и ушла в свою спальню. Патрик повернулся ко мне.
— Чарли… ты сегодня уйдешь или останешься со мной?
Его лицо было таким, как тогда, когда его бросил Брэд и мы сидели с ним рядом, и он смотрел на меня. Смотрел так же, как сейчас. И мне показалось, что это очень важно.
— Я останусь.
Когда мы вошли в его комнату, я увидел постеры и фотографии на стенах. Патрик вздохнул:
— Потом это все придется снимать.
Постеров было очень много, они покрывали стены, как обои.
— Я не представляю, как все это можно увезти, - рассмеялся Патрик.
Я просто посмотрел на него и видел сейчас столько мелочей, на которые раньше не обращал внимания. Его длинные кудрявые волосы, похожие на гнездо, и длинные пальцы, и темные глаза странной формы, и высокие скулы. Я хотел запомнить всё. Особенно этот счастливый смех.
Смех становился всё грустнее и грустнее. Наконец, Патрик повернулся ко мне.
— Почему ты решил остаться, Чарли?
Я пожал плечами. Я не знал, что сказать. Он говорил тихо.
— Чарли… ты же понимаешь все? Не говори, что не понимаешь, это будет ужасно.
Я не знал, что сказать. Правда, я совершенно растерялся.
— Ладно, Чарли. Давай проще.
Он подошел и поцеловал меня. Это было уже привычно. Я поцеловал его в ответ. Потом начал подталкивать его к кровати. Целоваться стоя было не очень удобно, ведь мне приходилось постоянно задирать голову. Но когда я уронил Патрика на кровать, он стал протестовать.
— Чарли… Чарли!
— Что?
— Чарли, то, что ты делаешь… Это серьезно, и я хочу быть уверен, что ты не передумаешь, что ты хочешь этого так же, как я.
— Я хочу.
Во рту у меня пересохло. Я говорил хрипло. Патрик посмотрел на меня внимательно, а потом подался вверх и стал целовать. Это было агрессивно. Из его рук невозможно было бы вырваться даже при желании. Все-таки Патрик сильный.
— Чарли, - сказал он, тяжело дыша. – Это все требует подготовки. Мы не можем просто так…
Я напрягся немного, я помнил, что Брэд, встречаясь с Патриком, был на месте девушки. Я не был уверен, что хочу этого.
— О чем ты подумал, Чарли? – Патрик ласково улыбнулся. – Подожди немного, я сейчас вернусь.
— Куда ты?
— В душ. Жди меня здесь.
Я кивнул. В душе зашумела вода. Патрика не было достаточно долго, возможно, он специально задержался там, чтобы я мог все обдумать. Но я не собирался отказываться. Я не Брэд, я не стану делать вид, что между нами никогда ничего не происходило.
Патрик вернулся в одном полотенце. Он сел рядом со мной и сказал:
— Итак, Чарли, думаю, мои намерения выражены яснее некуда. Теперь я снимаю с себя ответственность. Я собираюсь делать то, что мне хочется. Сейчас, здесь, с тобой. И я хочу знать, чего хочешь ты.
Он терпеливо ждал моего ответа. Наверное, он был уверен, что я передумал.
Тогда я поцеловал его, и он ответил на мой поцелуй. Мы легли на кровать и продолжили целоваться. Он издавал тихие звуки, похожие на стоны. Это было так нежно. Мы молчали. Тихонько лежали. А потом он стал дотрагиваться до моего тела через одежду. А потом под одеждой. А потом без одежды. Он стягивал ее с меня в спешке, и был таким красивым в этот момент. Потом он замер неловко, взял мою руку осторожно, и повел ею по своему бедру к краю полотенца. И скользнул ею под полотенце. Он смотрел на меня затравленно, и в его глазах стояли слезы. Тогда я сам повел рукой дальше и дотронулся до него. Патрик застонал гортанно, зажмуривая глаза. И это наполнило всё смыслом. Я понял, что так и должно быть. Потом он сунул руку мне в боксеры и дотронулся до меня. И я издал тот же звук, что и Патрик секунды назад. Он улыбнулся довольно.
Дальше я не смогу рассказать, потому что это слишком личное. Я и так говорю многое, надеюсь, ты не обижаешься на меня, ведь ты старше и можешь понять такие вещи.
Я скажу только, что у нас с Патриком все было иначе, чем у него с Брэдом. В роли девушки был Патрик. Я не знаю, почему он решил сделать все именно так, но не стал с ним спорить.
Я боялся, что сделаю что-то неправильно, но Патрик сказал, что будет объяснять в процессе все, что я должен делать.
И, кажется, я доставил ему удовольствие. Он раскидывал ноги так же широко, как моя сестра тогда или Сэм из сна. Но у Патрика ноги не были тонкими и изящными, они были худыми и сильными. И он выгибался очень сильно, и был очень громким. Таким громким, что мне даже стыдно перед Сэм. И он повторял мое имя много-много раз. Еще никогда я не слышал свое имя так часто. Еще никогда оно не звучало так, будто в нем нуждаются больше, чем в воздухе. Это сделало меня счастливым.
И Патрика тоже. И Патрик был прекрасен
Когда я засыпал, он обнимал меня со спины. Он не признавался мне в любви, не делал что-то подобное. Он по-прежнему повторял мое имя иногда. Он улыбнулся, когда я чмокнул его в щеку.
Но, когда я уснул, мне приснился сон. Мой брат, сестра и я смотрели телевизор с тётей Хелен. Всё было словно в замедленной съёмке. Звук был глухим. И она делала почти то же самое, что делал Патрик. Тогда я проснулся. И не мог понять, что, чёрт возьми, происходит. Патрик еще лежал рядом со мной. Он спросил, буду ли я завтракать. Наверное, я кивнул. Он спросил, все ли со мной в порядке. Я еще раз кивнул. Мы пошли есть. Мы поели яичницу с беконом. Не знаю, зачем я рассказываю тебе о яичнице с беконом. Это неважно. Это совсем не важно. Пришли Мэри Элизабет и остальные, и, пока мама Сэм уже во второй раз перепроверяла чемоданы, мы пошли к дороге.
