Текст книги "Добро пожаловать в Aurum (СИ)"

Автор книги: Aphrodyte Valentine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

В зале обстановка едва ли была лучше. Злополучного испанца увезли в гостиницу его сопроводители, убедив до этого пострадавшего Гато не писать заявление в полицию, за что пообещали денежную компенсацию в виде процентов от гонорара Факундо на фестивале. Гато согласился не заявлять на старого друга, просто потому что считал себя виноватым в случившемся – по его мнению, за то, что он сделал когда-то, он заслужил подобное отношение.

Как виновник произошедшего Гато сидел на высоком барном стуле лицом к залу, вокруг него собрались все остальные, с интересом разглядывавшие его избитое лицо – правый глаз опух, бровь над левым была рассечена, с нижней губы на подбородок стекла уже почти засохшая капля крови. Тимофей, в одних голубых джинсах, сидел прямо напротив рядом с грустной Ритой, зачем-то прижавшей к груди золочёный поднос. После ночного успеха номера с питоном Тим почти почувствовал себя звездой, поэтому драка диджеев не вызывала у него ничего, кроме удивлённого смеха.

– Это ж надо так, Гато! – воскликнул он, изучая взглядом синяки на мрачном лице музыканта. – За что он тебя? И если ты знал, что такое может произойти, зачем вообще явился к концу ночи в клуб?

– Я думал, он к этому времени уже уйдёт, – беспомощно, как скулящий щенок, промямлил Гато, не поднимая взгляда – созерцание его испачканных в уличной пыли кроссовок было, видимо, интереснее лиц и глаз его знакомых и коллег.

– Думал он, – хмыкнул Тимур и осушил стакан с виски. – Лучше бы вообще не появлялся. Если из-за тебя пострадает репутация клуба…

– Кошмарики! – закричал вошедший вслед за Сергеем Глеб, который слышал часть разговора. – Об этом ведь правда могут написать в газете.

– Напишут вряд ли, – отмахнулся Максим, присевший справа от Гато и протянувший ему стакан воды. Тот отказался, помотав головой. – Максимум – покажут по региональным новостям, в чём я сомневаюсь, минимум – отпишутся на официальном сайте фестиваля, в котором участвует этот испанец.

– Минимум? – изумился Тим, приподняв бровь. – Да я представляю, сколько комментариев соберёт запись с заголовком «Приезжий испанский диджей врезал по морде местному из известного стрип-клуба».

– Да уж… – протянул Гато и тяжело вздохнул. – Какой же я кретин.

– Никогда не поздно осознать свою истинную сущность, – философски изрёк Сергей, чем заслужил парочку одобрительных смешков окружающей публики. Лежащий в его объятиях мурлычущий кот, всё ещё обмотанный флагом России, придавал его виду ещё больше пафоса. Внезапно лицо Гато словно осветилось в прозрении, и он, соскочив со стула, подбежал к ведущему и схватил его за воротник рубашки.

– Дай мне адрес гостиницы, где он остановился.

– Чего?! – от удивления Сергей чуть не выронил кота. – Тебе мало синяков, так хочешь ещё, мазохист?

– Да ты же ничего не знаешь, я, быть может, за грехи прошлого расплачиваюсь!

Рамзес зачем-то чихнул. Сергей сощурился и внимательно посмотрел в опухшие глаза музыканта. Тот пытался сделать взгляд как у знаменитого кота из не менее знаменитого мультфильма, но из-за помятости физиономии получалось мало. Наконец, Сергей расслабился и, чувствуя власть в этой ситуации, сказал:

– Хорошо. Я дам тебе адрес, но сначала мы пойдём в мой кабинет, где ты мне расскажешь всё. Остальные могут идти по домам.

Ритка с наслаждением кинулась на мягкую и прохладную кровать. Ноги гудели так, что даже голова начинала болеть от этого вибрирующего недомогания. Потом она подумала, что голова болела вовсе не из-за этого: её разрывали мысли, куча вопросов, которые оставались без ответа. Её выводило из себя поведение Гато: она чувствовала, что диджей когда-то натворил дел и теперь в самом деле расплачивается за них, но то, как он покорно перенёс «наказание», не могло не быть странным. Что это за черта характера? Было это трусостью или же самобичеванием? Ведь Гато не нанёс ни одного удара обидчику в ответ…

Но более всего её беспокоило поведение и настроение Тима. Дело было даже не в его самоуверенности, которая грозится скоро поспорить с самолюбием Тимура, а в его непонятных посылах в словах и взглядах. Как будто он хотел что-то сказать, но никак не решался, словно думал, стоит ли и нужно ли это ей. В конце концов, Рита пришла к мысли, что с Тимом творится такое из-за его нынешнего положения в клубе – ему явно сопутствовал успех, который кружил голову. Лишь бы он не начал брать пример с Тимура, хотя, Рита в этом не сомневалась: звезда клуба вызывала у Тима негодование и презрение, несмотря на очевидные успехи в «Ауруме», но чем, как говорится, чёрт не шутит. С такими мыслями она отключилась, прижав голову к пышной подушке.

На дворе сияло чересчур жаркое солнце, а по воздуху летали многочисленные паутинки. Глеб, выйдя из «Тойоты», начал размахивать перед собой руками, стараясь не столкнуться с полупрозрачными нитями. По этой причине он и не любил «бабье лето» – уж если осень началась, то извольте прятаться по тёплым углам, а не вить свои летние гнёзда. Он упорно носил при себе утеплённую осеннюю куртку, словно представляя себя шаманом, который таким нелепым образом пытался наконец вызволить из убежища октябрьские дожди. Войдя в квартиру, он отёр пот со лба и поприветствовал своих сожителей.

– Доброе утро, сэр Ланселот, Мерлин, – крикнул он с порога, однако, названноё по кличкам зверьё звать не нужно было: они дружно и верно ждали хозяина у самой двери. Мерлин тявкнул, но тут же осел на задние лапы и принялся остервенело чесать пораненное на прошлой прогулке ухо. Победителем в сегодняшней гонке к ногам хозяина оказался сэр Ланселот – серый с чёрными полосами толстый кот, в противоположность Рамзесу, – самодовольно замурлыкал и начал тереться о тёмно-зелёные джинсы Глеба. Потрепав по очереди обоих домочадцев за ушами, Глеб прошёл вглубь квартиры с новым зовом:

– Гвиневра! Гвиневра, девочка моя! Ты где?

Краем глаза он заметил на самом верху компьютерного стола жёлтое пятно, после чего раздался писк, и через пару мгновений канарейка сидела у него на указательном пальце вытянутой руки.

– Умничка! Теперь идём домой, лапуля.

Глеб подошёл к обширной клетке и открыл дверцу. Гвиневра неохотно полезла внутрь и грустно посмотрела на хозяина, рассчитывая на то, что он передумает и даст погулять ещё пару часиков. Но он дал понять, что пора бы и честь знать, и по привычке накрыл клетку лёгким покрывалом.

Он никогда не боялся оставлять их одних на долгое время: все трое росли вместе, поэтому съедение одного другим было сродни братоубийству. К тому же, канарейка была слишком умной, чтобы гулять и летать низко, и всегда сидела на какой-нибудь высокой точке комнаты, откуда с насмешливой трелью следила за увальнями Сэром Ланселотом и Мерлином, которым было лень гоняться за давно наскучившей птицей. К тому же живая еда их нисколько не интересовала: им подавай готовый корм.

Памятуя об этом, Глеб прошёл на кухню, слишком чистую для холостяцкой, чего, конечно, нельзя было сказать о спальне, где на стульях висели толстовки и поло, а на ковре были расставлены стопки книг и дисков, в только одному хозяину известном порядке. Глеб достал из шкафа три пакетика – два с кормом для пса и кота и один с мармеладом для себя – и высыпал содержимое соответственно в каждую миску. Помня, что зверью всегда было скучно принимать пищу без музыки, он прошёл в спальню – услышав его шаги, Гвиневра жалостливо чирикнула – и включил компьютер. Машина загудела, открылось окошечко с проигрывателем. Глеб размышлял, чего бы ему сейчас хотелось послушать, и разрывался между, как это ни странно, Scorpions и Меладзе. Решив, что ему всё равно, Глеб просто нажал на воспроизведение, и из динамиков полился мощный вокал Мадонны. Глеб почему-то удивился, но переключать не стал.

Не забыв покормить ещё и черепашек в аквариуме, Глеб присел и начал задумчиво жевать мармелад. Пока он ехал домой, думал, что готов съесть целую пачку пельменей, но сейчас голод куда-то исчез, и разноцветные мягкие мишки с фруктовым вкусом были единственной желанной едой на данный момент. Он закрыл глаза и мечтательно подумал о курице в апельсиновом соусе, которую Марина часто готовила на семейные праздники – в экстравагантности кулинарных предпочтений они были как никто схожи. Глебу показалось, что с тех пор, с самого последнего семейного застолья на дне рождения матери, он больше не только не пробовал её фирменного блюда, но и не общался с ней толком – именно как близкий человек, как родственник. Они остались коллегами, потому что выше этого статуса Марина никого не поднимала со дня смерти Егора. А ведь ему, Глебу, сейчас ничего больше и не нужно было, кроме одного – снова стать тем близким другом, названным братом, которым нечаянно становятся юноши для жён их братьев.

Пока кот и пёс дружно чавкали на всю кухню под трепетные всхлипы Мадонны, ударявшиеся в стенку соседней с кухней спальни, Глеб смотрел в висящий прямо перед столом плакат его любимого фильма, не видя, собственно, картинки, потому что перед глазами мелькали кадры из прошлого. Внезапно мармелад показался противным, и он отложил пакетик в сторону, не отводя взгляда от плаката. Со стены ему ослепительно улыбался неутомимый Джим Керри, рядом с которым был напечатан красноречивый слоган фильма: «Одно слово может изменить твою жизнь».

– Ну, надо же, – изумился сам себе Глеб, до которого внезапно дошёл смысл фразы. Сколько этот плакат уже висел на его кухне, – кое-где даже были видны пятна и царапины, – а только сейчас он подумал, что всегда воспринимал фильм как фильм, совершенно не обращая внимания на посыл, который крылся в его незамысловатом сюжете. Разве сложно сказать себе «да» и пойти сделать то, чего хотелось уже давно? Лучше ведь пожалеть о том, что сделал, чем всю жизнь сокрушаться о том, что даже не попытался.

Внезапный звонок заставил его вздрогнуть. Он быстро захлопал ладонями по ногам, пытаясь понять, в каком из многочисленных карманов его необычных брюк спрятался аппарат. Выудив его, он провёл пальцем по экрану, на котором высвечивалось «Серёженька».

– Надеюсь, не спишь, – вместо ненужного приветствия сказал в трубку Сергей.

– Что-то важное? – Глеб, так же как и его друг, был слишком уставшим, поэтому общались они односложными и небольшими фразами.

– Пообщался с Багирой, ты зря ушёл.

По шуму из динамика легко было догадаться, что Сергей курил по пути куда-то. Глеб напрягся и неосознанно снова бросил взгляд на плакат.

– О чём? – сглотнув, спросил Глеб. Сергей усмехнулся.

– Не бойся, не о тебе. Она рассказала насчёт своих переговоров.

В ходе разговора Глеб узнал, что таинственный партнёр из Москвы, с которым Марина общалась накануне в зале, был вовсе не столичным, а местным хозяином ночного клуба по имени Рэм, судя по всему, египтянин. У него всё же были какие-то связи в Москве, из-за чего Багира изначально и затеяла все эти переговоры. Через несколько месяцев стартует чемпионат по мужскому стриптизу, и она пыталась выяснить, что требуется для того, чтобы вывести туда своих подопечных. Оказалось, что ничего особенного, кроме благосклонности Рэма и таланта танцоров. Египтянин оценил их способности и дал своё добро, уверив, что устроит всё сам – напишет рекомендацию и подаст заявку своему московскому другу, который и был организатором мероприятия, что гарантировало практически стопроцентное участие. Теперь дело оставалось за малым – подготовить парней к чемпионату и решить, кого туда направлять, ибо категорий было несколько.

– А что тут думать, Серёженька? – пожал плечами Глеб. – На групповой номер поставим Максимку, Дениску и Тимофейчика, а на одиночку – Тимура.

– В том-то и проблема, – вздохнул Сергей в трубку. – Багира хочет на группу поставить Макса, Дениса и Тимура, а на одиночку – Тима.

– Откуда такой странный выбор?

– От рейтингов. Ты на сайт заходил? Его номер с Фурором просто взорвал всё и всех.

– Но Тим совсем новичок! Нельзя ориентироваться на одни рейтинги! – возразил Глеб.

– Я тебе поэтому и звоню. Вечером поговори с ней, ладно? Надеюсь, у тебя получится её переубедить. Вы же типа родня, может, послушает тебя. Заодно у тебя представится прекрасный шанс, чтобы…

– Никаких прекрасных шансов, Серёжа, – удручённо покачал головой Глеб, хотя его собеседник этого видеть никак не мог. – Прошу тебя, не лезь мне в душу. Я сам разберусь.

– Хорошо, Глебушка. Только не забудь по пути разобраться, кого куда нам ставить. И да, программа с «Камелотом» прошла тоже на ура. У тебя уже есть идеи на следующую субботу?

– Я придумаю что-нибудь, – вяло ответил Глеб, и на этом разговор был завершён. Положив телефон на стол, мужчина в который раз бросил взгляд на плакат с неизменно улыбающимся и жизнерадостным Керри, который будто подначивал его и говорил:

«Самый страшный шаг – всегда первый. Главное – сделать его».

========== 13. Откуда берётся храбрость ==========

Помолчим вместе,

Наслаждаясь тишиной,

Я могу двести

Лет молчать рядом с тобой.

Но уже снова

Расставаться и бежать,

Если есть слово,

То пора его сказать.

(с) Lumen – Тишина / 4:01

Когда Гато представился на ресепшене и заявил, к кому он пришёл, его без вопросов проводили на четвёртый этаж гостиницы, где поселился Факундо вместе с сестрой. Видимо, ждали – значит, Сергей предупредил.

Музыканту было немного боязно входить в номер, возле которого его оставили, и он с минуту молча постоял перед дорогой деревянной дверью, покрытой лаком, осмотрел свои серые линялые кроссовки, которые резко контрастировали с новым зелёным ковром в коридоре отеля, а потом окинул взглядом дрожащие ладони. Собравшись с духом, быстро постучал, словно надеялся, что внутри никто не услышит, и он спокойно сможет уйти с чистой совестью, но не тут-то было: через пару секунд дверь отворилась, а на пороге Гато встречал поддатый испанец с бутылкой пива. По недовольному и небритому лицу Факундо было похоже, что он готов был огреть несчастного Гато стеклянной тарой, но неожиданно он расплылся в улыбке и запричитал на испанском:

– Дани, мой друг! Скорее же заходи ко мне! – мощная натренированная рука испанца буквально впихнула Гато в номер, и тот ошарашено осмотрелся вокруг себя, не понимая, с чего вдруг человек, который избил его этим утром, через несколько часов радушно принимает его в своём номере. – Давай отметим нашу встречу!

– Факи, я не пью, – хрипло сказал Гато и, прокашлявшись, рукой отодвинул от себя ещё пустой стакан.

– А, ну да, – буркнул Факундо и поплёлся к постели: простыни и одеяла были собраны в бесформенную кучу в углу, где по традиции величественно лежат подушки, да и вообще порядка в комнате не наблюдалось – чемодан стоял рядом со шкафом, сверху были набросаны разноцветные футболки, а на столе изумрудным блеском сверкали бутылки из-под пива.

– Факи, я пришёл извиниться.

Испанец озадаченно и серьёзно посмотрел на бывшего друга. Вкупе с перекошенным от беспробудного в течение двух дней пьянства лицом это выглядело как минимум неуместно, а оттого – комично.

– Передо мной что ли?

Гато кивнул. Он робко мялся у самого входа в комнату, сунув руки в карманы штанов и виновато озираясь по сторонам. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Где Апола?»

– Ты дурак, – торжественно изрёк Факи и допил бутылку до дна. Когда пустая тара опустилась на пол, испанец многозначительно посмотрел на Гато. – Извиняться должен я – за то, что морду тебе набил. Но я этого делать не стану, – после этих слов он отчего-то развеселился. – Потому что ты заслужил. Апола писала тебе, звонила, искала по чёртовым соцсетям, а ты как сквозь землю провалился. И всё из-за чего?

– Из-за моей трусости.

Гато показалось, что Факундо даже протрезвел, когда услышал это. Но энтузиазм быстро померк в его уставших глазах.

– Зато честно. Знаешь, я ведь зла на тебя не держу, просто хотелось сделать взбучку за сестру. Она так переживала… До сих пор переживает.

– Где она?

Факундо кивнул в сторону соседнего номера справа. Гато понял, что ему мягко намекают очистить пространство, когда испанец откинулся на спину на своей постели и помахал рукой.

Стучаться к Аполе было ещё более боязно. Но делать этого даже не пришлось: судя по всему, добрый братец отправил ей сообщение о том, что у её двери стоит долгожданный гость. Эмоциональной встречи, как с Факундо, не получилось. Апола сухо кивнула и пригласила войти и присесть в кресло. Гато не особо разбирался в жестах и языке тела, но насколько он мог судить по тому, как девушка тёрла пальцы, она волновалась.

– Зачем ты приехала?

– А зачем ты уехал?

Закономерный вопрос. Гато хмыкнул, но в этом не было и доли радости. Смех сквозь слёзы.

– Я хотел тогда, чтобы ты меня поняла: хоть я и приехал в Барселону в поисках отца, но нашёл кое-кого более важного…

– Именно поэтому ты уехал? – Апола злилась всё больше с каждым его словом. – Поэтому ты решил молча покинуть страну? Преподать мне урок, что ли? Ты только себе хуже сделал!

Апола запнулась, вспомнив, что обещала себе не выходить из себя, несмотря на то, как Гато будет оправдываться. Сделав глубокий вдох, она постаралась как можно мягче посмотреть ему в глаза. В конце концов, она прилетела сюда, чтобы поставить окончательную точку. Пусть прошёл не один год с тех событий, но ей не нравилось, когда отношения с кем-либо завершались неопределённым многоточием.

– Это очень плохое объяснение, знаешь ли… – наконец тихо сказала она.

– Всё из-за того, что я трус, – чуть громче ответил Гато. Услышав эти слова, Апола подняла голову и изумлённо посмотрела на своего собеседника. – Я мог бы прийти тогда к тебе и всё сказать, попытаться объяснить ещё раз. Я мог остаться и познакомиться с отцом. Но я решил, что он мне не нужен. А когда ты сказала, что считаешь иначе… Я просто подумал, что нет смысла тебе что-либо объяснять. Что это конец. Что всё между нами не имеет вообще никакого смысла, потому что ты в Испании, я – в России, и у нас всё равно не было бы никакого будущего. По этой причине я струсил и улетел. Я хотел лишить тебя сложного выбора.

– Сложного выбора, говоришь? – на этот раз Апола решила себя больше не сдерживать. Она резко подскочила к тумбе, вытащила толстый конверт и подала его Гато. В тёмно-карих глазах плескался гнев. – Ты решил не только за себя или меня, ты решил и за других людей тоже. Это письмо от твоего отца. Честно сказать, теперь мне уже всё равно, что ты с ним сделаешь. Можешь сжечь или выбросить в реку. Но он очень хотел, чтобы ты его прочитал. Забери его и вычеркни меня из своей жизни уже навсегда. Думаю, это наша с тобой точка.

– Х-хорошо… – только и смог вымолвить Гато и нерешительно направился в сторону двери.

Идя по Театральной площади мимо бриллиантово-прозрачных фонтанов, вокруг которых с криками и смехом резвились подростки, Гато вдруг понял, что прижимает письмо от незнакомого ему человека к животу. Он засунул его во внутренний карман джинсовой куртки и почувствовал на пальцах запах духов Аполы – свежий и лёгкий, как летний букет луговых цветов. Всё, что было между ними, завершилось три года назад, и раны, которые он нанёс себе сам, уже успели зарасти. Но внезапная встреча, наполненная обидами и упрёками, воскресила все чувства – ожидаемые и неожиданные. Они и причиняли самую резкую боль.

Гато шёл мимо фонтанов к трамваю и уговаривал себя, что мокрота в глазах появилась из-за осевших на них капель прохладной воды…

Глеб нажал кнопку квартирного звонка и с интересом принялся разглядывать входную дверь. Она была тёмно-вишнёвого цвета, блестящая и крепкая, внушала спокойствие за сохранность жильцов этой квартиры.

Когда Марина открыла дверь, она совсем не изумилась, увидев перед собой Глеба. Удивление пришло ранее, когда он позвонил в домофон и сообщил о своём приезде – такое случалось редко. Сам же Глеб и не планировал заезжать к начальству домой – как и оговаривалось с Сергеем, рабочие моменты он хотел обсудить по телефону. Но неожиданно позвонила мама: Лилия Михайловна закатывала абрикосовое варенье и, вспомнив, что «Мариночка без ума от этой прелести!», попросила Глеба завезти его невестке.

Сначала Багира увидела банку с золотистой мягкой жижей, и только потом Глеба. Тот как обычно радужно улыбался и излучал радость и тепло.

– Приветики!

– И тебе привет, варенье, – устало произнесла девушка, хватая банку и пропуская Глеба внутрь. В квартире звучали композиции Майкла Джексона (парень отметил, что вовремя зашёл), пахло свежими розами, и бегал Рамзес. Его лысое Величество одарило гостя высокомерным взглядом – он не забыл утренних издевательств с флагом – и отправилось далее по своим кошачьим делам.

– Ух ты, у тебя праздник? – живо поинтересовался Глеб, снимая ветровку и вешая её на крючок. Багира пожала плечами.

– Как сказать… Больше похоже на поминки.

Глеб вздрогнул и обернулся. Марина прошла на кухню и села за стол, взяв за хрупкую тонкую ножку высокий бокал, в котором плескалось красное вино. Парень всё ещё ничего не понимал.

– Сегодня семь лет со дня нашего знакомства с Егором.

Глеб помрачнел, насколько это вообще было возможно в его случае. Он не любил моменты, связанные с Егором, – не знал, как себя правильно вести при Марине, когда речь заходит о его покойном брате, не понимал, что надо говорить и куда смотреть. А ведь не было бы у него к ней никаких чувств, не было бы так сложно.

– Прости, что я так некстати нарисовался… Я не буду мешать! Рабочие вопросы решим завтра в обед.

– Да брось, – нахмурилась Марина и кивком пригласила сесть за стол. – Я твою любимую курицу в апельсиновом соусе приготовила.

В перерывах между пережёвываниями Глеб старался как можно выше поднять настроение Багире: рассказывал про комментарии на официальном сайте клуба, поделился ещё несколькими идеями для программы «Однажды в…», которых явно бы хватило на три месяца вперёд – Марина не успела и пятой части запомнить, и удостоверившись, что Глеб их все предварительно записал, успокоилась. Позже завёл разговор о том, что ему сообщил ранее Сергей: как новичка Тимофея можно ставить на одиночный номер вместо других танцоров? Светлые брови молодой женщины, едва заметные при тусклой настенной лампе, слегка приподнялись в удивлении.

– Сергей, должно быть, что-то напутал. На групповое выступление мы ставим Макса, Тимура и Дениса, на одиночное среди новичков – Тимофея. А вот на одиночное среди профессионалов – никого.

– Это почему так? – поинтересовался Глеб и, облизав вилку, чуть было не зажмурился от удовольствия.

– А кого из троих «старичков» предлагаешь поставить? Выберу одного, двое оставшихся раздерут ему глотку.

– Но из этой ситуации есть выход, Мариночка.

– Какой же?

– Всё просто, – воодушевился Глеб и принялся накалывать пожухлую после запекания в духовке дольку апельсина. – Ставим на одиночку Тимурчика. Дениска на это не обидится, а Максимушка если и обидится, то виду не подаст. Я ему конфеток куплю за терпение.

Багира нахмурилась. В комнату вошёл Рамзес и посмотрел на хозяйку с видом, почти ощутимо говорящим: «Почему ты сидишь за одним столом с этим холопом? Выгони его из нашего дворца немедленно!» Глубоко вздохнув, девушка взяла кота на руки.

– Я не хочу Тимура. Не вижу в нём любви к своему делу. Только любовь к себе самому.

Это было серьёзное откровение. Багира почти никогда не высказывала личное отношение к танцорам, требуя от них в первую очередь профессионализм и чары для аудитории. Глеб опустил вилку и почесал висок, дожёвывая. Короткие кудри взлохматились и смешно торчали сбоку. Марина вздрогнула.

– Можно устроить небольшое голосованьице. Выбор зрительниц всё-таки имеет большое значение. Кого выберут они, того и… Ты чего?

Болотного цвета глаза испуганно распахнулись шире, разглядывая лицо Багиры: её голубые глаза сощурились от накатившей влаги, и через несколько мгновений по щеке покатилась слеза. Глеб отодвинул тарелку подальше, размышляя, что ему делать. Марина плакала. Сильная, твёрдая и неприступная Марина, которая одним взглядом заставляла всех лентяев внутри своего клуба работать и двигаться. Марина, что никогда не позволяла эмоциям взять верх над собой. Бизнес-леди, что всегда была одета строго и элегантно, сейчас, опустив голову на колени, едва слышно плакала.

– Он всегда так делал. Как ты сейчас. Я не знаю, что хуже. Что ты похож на него, или что он был похож на тебя…

– Мариночка… – Глеб почувствовал, как в горле комом встал его ужин. Нет, он не может позволить ей сойти с ума: если оплот собранности и строгости не может найти покоя, то он обязан был его подарить. Моментально был заварен успокоительный чай с ромашкой, набрана горячая ванна с морской солью и постелен тёплый плед на кровати. Рамзес старательно мешал миссии спасения («Кто угодно, только не холоп!»), но все попытки сводились к тому, что мешок кожи и костей лишь мешался под ногами. К концу всего представления, когда от паров в ванной комнате вино немного выветрилось, и Марина осознала, как себя повела, она вновь заплакала, но теперь не сдерживаясь: в ванной она была закрыта от чужих глаз.

Когда она вышла, Глеб тут же надел пушистые тапочки на её ступни и проводил до кровати, словно медсестра пациента, но Багира не возражала. Когда девушка была укутана, а окна проверены на предмет изоляции от сквозняков (будто у неё не срыв случился, а обнаружились симптомы простуды), Глеб подошёл к кровати и наклонился, настороженно рассматривая девушку.

– Я боюсь оставлять тебя одну в таком состоянии.

От Глеба было очень странно слышать подобные слова: слишком твёрдые и мужские, сказанные тоном, не терпящим возражений. Марина нахмурилась, явно не ожидая от него, что он мог посчитать её способной на суицид или иную глупость в этом духе. Но подумав, что так в самом деле будет спокойно, она похлопала по соседней подушке и сказала:

– Ложись. – И когда Глеб плюхнулся рядом, укрывшись тонкой простынкой, добавила: – Расскажи мне ещё о своих идеях.

Под его неустанное щебетание Марина уснула буквально через пять минут. Плед согревал, вкрадчивый голос Глеба успокаивал – хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, и ничто не было способно больше вывести её из равновесия. Только сам Глеб не мог уснуть до самого утра: потревоженное вечерними событиями сознание выдавало множество вариантов, что могли означать слова Марины, сказанные в сердцах: «Я не знаю, что хуже. Что ты похож на него, или что он был похож на тебя…»

– Посмотрите, что про меня на сайте пишут! – восторгался Денис, сидя перед барной стойкой и водя пальцем по планшету. – Девчонки настолько в восторге от моего образа короля Артура, что прочат мне роль в голливудском фильме. Хочу, чтоб Гвиневрой была Анджелина Джоли.

– Денис, ты женат, – вяло отчитал коллегу Тим, тоже копошась в своём телефоне, целенаправленно ища что-то.

– И что? – искренне удивился Денис. – Это не должно мне мешать заниматься самолюбованием. К тому же, я безусловно красивей Брэда Питта – она не устоит.

Присутствующие дружно хохотнули, и Тим, найдя искомое, ткнул пальцем в экран и протянул его Рите. Она заинтересованно принялась читать, и в это время в зал расслабленной походкой вошёл Тимур, как всегда с самодовольной улыбочкой на губах. Поздоровавшись с парнями, он вперил в Риту мрачный взгляд:

– Ты что здесь делаешь?

Подняв голову, она поморгала и спросила:

– Не поняла? Я здесь работаю.

– Смена официантов начинается в десять. А сейчас здесь собрали только танцоров. Считаю, что ты лишняя.

– Тимур, придержи коней, – изумлённый от наглости своего коллеги, протянул Денис, но его оппонент не успел и слова возразить, как к тому подскочил мгновенно покрасневший Тимофей и схватил поражённого от его смелости Тимура за ворот чёрной футболки.

– Ты уже порядком достал всех вокруг своим ядом. Учись вовремя прикусывать свой язык, зазвездившийся подонок!

– А ну-ка утихомирились! – раздался на весь зал повелительный бас вовремя подоспевшего Сергея, за спиной которого уже маячил испуганный Глеб. – Последняя драка была только сегодня утром. Во вкус вошли?

Денис разнял застывших друг напротив друга стриптизёров, между которыми даже воздух трещал от напряжения. Рита сидела смущённая за высоким стулом, зажав ладони между колен. Не столько грубость Тимура её ввела в замешательство, сколько то, что Тим полез её защищать, да ещё так рьяно. Она посмотрела на его лицо, пытаясь угадать его эмоции: скулы всё ещё нервно подёргивались, губы сжались от злобы и подавляемого желания высказаться. Но когда он поднял на неё вопросительный взгляд, она, сама того не ожидая, отвернулась.

– Прекрасно, – деловито подытожил Сергей, становясь за барной стойкой. Он всё-таки не сводил подозрительного взгляда с Тимура в ожидании, что тот всё же что-нибудь выкинет, но на удивление «звезда» сидела на своём месте спокойно, изредка бросая недоброжелательные взгляды в сторону новичка. В этот момент в зал буквально вбежал Максим, запыхавшийся и раскрасневшийся, видимо, от быстрого шага. Поздоровавшись со всеми, танцор сел рядом с Тимом и Ритой. Сергей продолжил. – Итак, насколько вам неизвестно, Багира подготовила для всех вас приятный сюрприз. У нас есть замечательная возможность отправиться этой зимой на всероссийский чемпионат по стриптизу.

Парни радостно загалдели, Денис даже зааплодировал, непонятно кому: то ли Сергею и Багире за содействие, то ли самому себе в будущем. Шум остановил поднятый вверх указательный палец Сергея, засиявший под ослепительно голубым светом неоновой лампы.

– Не всё так просто. Собственно, будь всё просто, вас бы туда никто не отправил. Несмотря на то, что участие в чемпионате нам обеспечат связи Багиры и личная заинтересованность её бизнес-партнёра из Москвы, вам всё-таки придётся попотеть, чтобы его заинтересованность упрочилась. Вы должны представить себя организаторам.

– Каким образом? – озадачился Макс, но задавать вопрос было лишним – Сергей сразу же был готов ответить.

– Съёмками клипа, – беспечно сказал он, чем привлёк к себе округлившиеся от изумления взгляды сотрудников. Пожав плечами, он добавил: – А что вы так смотрите? Глебушка, скорее всего, напишет сценарий и продумает концепцию клипа, мы нанимаем оператора, снимаем и шлём файл организаторам. Часы съёмок тоже будут входить в ваш рабочий график, так что быстро воодушевились и натянули на себя самые обаятельные улыбки.

– Не надо нанимать оператора, Серёж, – донёсся робкий голос Риты.

– Что, прости?

– Я сама сниму ролик, – ответила она и прежде, чем ведущий или кто-либо ещё успел что-нибудь возразить, добавила: – У меня есть опыт любительской съёмки с полной постановкой. Я продумаю концепцию и вообще займусь всеми деталями, только дай мне помещение – и всё будет сделано до конца октября. Если ты мне не доверяешь, я могу показать тебе мои работы.