Текст книги "Никак иначе (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
5
Я просыпаюсь одна. Долго лежу и слушаю звуки льющейся воды, шкварчение чего-то жареного, и тихую низкую песню. Судя по голосу, поёт Кир.
Всю ночь сквозь сон, я чувствовала их прикосновения, и поглаживания. Ощущала два крепких тела, что прижимались ко мне, а поняв, что рядом пустота, проснулась.
Разглядываю незамысловатый интерьер спальни. Огромная кровать, на которой я лежу, укутанная в тонкое покрывало. Напротив большое окно, неплотно зашторенное, и на пол падает полоска света. Высокий потолок со встроенными светильниками. Белый матовый. Рядом шкаф-купе. И пара стоек-вешалок, на которых навалены вещи. На полу мягкий ковер. Всё темное. Стены серые, постельное бельё черное, шторы тоже тёмно серые, только ковёр молочного света. Холостяцкая берлога.
Встаю, закутавшись в покрывало. Тело всё ломит. Не привыкло оно к таким физическим нагрузкам.
Тут же на полу натыкаюсь на свои остатки белья, чулки и туфли.
Как я поеду домой?
Бреду по коридору на запах пищи, и самое главное кофе. На полпути дорогу мне преграждает вышедший из ванной бодрый и свежий Саша.
– О, конфетка, с добрым утром! – он улыбается мне, обнажая ровный ряд белых зубов. На нем только брюки, и загорелая кожа на подтянутом торсе блестит капельками воды. Тут же давлю в себе желание слизнуть, их, и дотронуться до искусно вырисованного солнца. Это наваждение когда-нибудь закончится? Прямо раздражает меня такая реакция.
– Доброе, – вздыхаю я, и захожу в ванную, закрываю дверь.
Смотрю на себя в зеркало, и не узнаю эту потрепанную, но вполне счастливую женщину. Глаза блестят, искусанные губы алеют. Это что? Доза качественного секса так влияет?
Я расчесываю волосы рукой и заплетаю в косу, и бросаю взгляд на шею, и столбенею. Перевожу глаза ниже, разворачиваю покрывало, и моё изумление только крепнет. Вся моя кожа, белая нежная, во всех местах, вся в засосах, укусах, точках синяков. Звери. Мне же теперь минимум неделю, ничего открытого не надеть, пока эти следы исчезнут, и при Вове тоже надо с осторожностью ходить, а то, как закатит истерику.
Я умываюсь, чищу пальцем зубы. Оттягиваю момент когда встречусь, с ними обоими разом. Вот стесняюсь я. И по фиг, что было вчера, сегодня стесняюсь. Была бы возможность, вообще бы смылась, да только не одежды, не телефона.
– Зеленоглазая, харе плескаться, шуруй завтракать, – Кирилл заглядывает ко мне в ванную. Я прячу глаза.
Он тоже по пояс раздетый, в одних спортивных штанах, поигрывает своими бицепсами, и татуированной грудью светит, и мне тоже очень хочется его потрогать. И поэтому я не смотрю на него. Всё хватит. Вчера был предел моей толерантности, больше ничего такого. Отметим галочкой как небольшое приключение, и забудем.
– Иду, – отвечаю я и не глядя, плетусь на кухню, плотнее придерживая покрывало.
За завтраком, мужчины обсуждают какие-то свои дела, и планы на день, не вникаю. Вникаю во вкуснейший омлет. Пышный и румяный. Может я просто проголодалась, и поэтому кажется, так вкусно.
Ага, проголодалась!
И секса давно не было.
Хорошие оправдания.
– Спасибо, очень вкусно, – ограничилась я сухой благодарностью, и принимаюсь за кофе.
– Конфетка, а ты чего такая злая, вроде же наоборот должно быть, – хмыкнул Саша, видя моё подавленное настроение.
– Всё в порядке, – снова сухо отзываюсь я.
– Может развеселить? – Кирилл подаётся вперёд, и я вскакиваю.
– Нет не надо, у меня от вас и так всё болит! – восклицаю я.
– Прямо всё? – задирает бровь Саша.
– Всё, – отвечаю я, – и на этом всё, дайте, что-нибудь надеть, и я пойду.
– Угомонись, и пей кофе, – Кир уже спокойней смотрит на меня, – никто тебя не тронет, раз не захочешь, вроде понятно же уже…
Ага, понятно, только кто сказал, что я не хочу.
Я присаживаюсь за стол и даже не смотрю в их сторону, чтобы вот не представлять, как эти руки мускулистые могут обвивать и пальцы длинные проникать везде, и губы полные, терзать. Нет, нет!
Ой, ой, ой! Я что же запала на них, на обоих?
Нет, надо бежать, пока не поздно, потому что вот это, вообще за гранью. Меня хорошо оттрахали, а я как наркоманка подсела на них, как на наркоту. Я допила кофе, и вышла из кухни.
Бельё испорчено. Платья нет. Остались только чулки и туфли. Может позвонить девчонкам и попросить привезти одежду, но тогда вопросов не избежать, а я вот не настроена на допрос с пристрастием.
Пока я раздумывала, в комнату зашёл Кирилл, открыл шкаф и достал, чёрную рубашку, и, подумав, добавил косуху.
– Одевайся, мы тебя подвезём, а то в таком виде украдёт кто-нибудь, – ухмыльнулся он.
– Вообще-то это благодаря вам у меня такой вид, – фыркнула я, и стала раскручивать покрывало.
– Не бузи, в следующий раз аккуратно раздену, – снова усмехается Кир и выходит.
Что?! Никакого следующего раза! Ещё чего! Всё хватит! Я и от этого не отошла ещё.
Быстро одеваюсь, пока он вышел. Немного подумав, натягиваю чулки, потом туфли, натягиваю поверх длиной рубашки Кирилла его косуху. Выхожу в прихожую, оценить свой вид. Пожалуй, всё-таки хорошо, что они меня отвезут, потому что, вот так на улице только проститутки ходят.
Да рубашка, конечно длинная, и косуха, с одного плеча слезает, но в сочетании с чёрными чулками и туфлями на высоком каблуке, а если ещё и добавить лицо с опухшими губами, и ярко-зеленые, сейчас глаза, которые так и кричат, о сытости, то только на панель.
– Охуенно выглядишь, конфетка, – подтвердил мои догадки Саша, походя мимо, шлёпнул меня по заду, а если учесть что белья на мне нет, то получилось очень чувствительно. Я взвизгнула и потёрла ушибленное место и с досадой почувствовала жар визу живота. Я шлюха.
– Кир, я у тебя рубашку возьму, а то моя испорчена, – кричит Саша, из комнаты.
А у меня от таких замечаний щёки горят, потому что перед глазами образы живые встают, того что происходило здесь вчера.
– Бери, – проходит мимо Кирилл, а я стою пошевелиться не могу, придавленная опять стыдом.
Саша выходит из комнаты, застёгивая на ходу белую рубашку, и идёт на кухню, насвистывая что-то под нос.
Вообще у них настроение приподнятое не то, что у меня. Ну, они-то муками совести не обременены. Для них это скорее и не первое такое приключение, видно же матёрые мужики, опытные.
– Зеленоглазая, иди сюда! – зовёт Кирилл.
Я отмираю и захожу в комнату. Он как раз надевает ботинки, сидя на кровати.
– Иди ближе, – урчит его низкий голос, и когда я подхожу совсем близко, он сгребает меня в объятия и садит на свои колени.
– Ну, че гасишься? – зарывается у меня в шее, и ведёт горячими губами, а у меня сердце замирает. Потом носом в волосы, и дышит жарко, и я вся в дрожи, сжимаюсь на его руках.
– Всё же охуенно было, чего недовольная? Обидели что ли?
Вот чего не ожидала, и от кого не ожидала, так это от Кира, и то, что его будет беспокоить моё состояние.
– Всё нормально, – не совсем твёрдо произношу я.
– Ну, окей, раз нормально, то нормально, – впрочем, не настаивает он, и оглаживает мой зад, и я ёрзаю недовольно.
– На, вот возьми, – я перевожу взгляд на его руки, и замираю. Он держит распущенным веером деньги, пятитысячные купюры и протягивает мне. Я на мгновение выпадаю из реальности. Вот моё наказание за блядство. Ну а что я хотела, ведь не признания в любви и предложение руки и сердца. Вполне закономерный итог распутной ночи.
– Ты не напрягайся, и не думай там себе лишнего, – увещевает он меня, вталкивая купюры мне в ладонь, – телефон новый купишь, платьишко, бельишко.
– Оплата издержек, – скрипит мой голос.
– Свет, давай без хуйни…
– Что так мало? – перебиваю его.
– Мало? – удивляется он, и тянется к заднему карману, достаёт сложенную вдвое наличку стянутую клипсом. Я выхватываю все деньги, снимаю клипсу, здесь помимо рыжих пятитысячных купюр, есть тысячи и синие двухтысячные, также зелёные доллары.
– Сойдет, – говорю и ловко встаю с его колен, подхожу к окну распахиваю створку, и швыряю все деньги за окно.
– Пошёл ты на хрен, меценат! – показываю ему средний палец.
– Бля, ебанутая! – тянет ошарашено Кирилл, поднимаясь с кровати. Я пролетаю мимо него, сталкиваюсь в дверях с Сашей.
– И ты тоже иди на хрен! И везти меня не надо, я сама доберусь.
– Чё за кипишь? – не понимает он.
– В окно глянь, – кивает Кирилл, а я, тем временем сворачивая ногти, открываю замок, и, подхватив сумочку, несусь к лестнице, потому что не смогу все девять этажей спокойно стоять, лучше я по лестницам, и по фиг, что на каблуках.
Твари! Ненавижу! И их ненавижу, и себя дуру ненавижу! И видеть не хочу! Сука благодетели! Козлы!
Я разъяренной львицей выскакиваю из подъезда, и под всё ещё летающие купюры, лечу, словно пуля по двору. Оборачиваюсь и вижу их в окне, и показываю им фак, скрываюсь в арке. Ловлю первую попавшуюся попутку. Меня охотно подвозят, мой вид этому благоволит. Главное чтобы до дома довезли. Мужчина, что остановился, всю дорогу, косился на меня, как на ненормальную, потому что я сижу и всхлипываю и утираю злые слёзы со щёк.
Вот дура! Дура!
Он даже денег не взял, хотя на такси у меня были. Я поблагодарила его, и вывалилась неуклюже из машины, потому что запал уже пропал, и стало так муторно, от всего произошедшего, что я еле доплелась до дома. Свалилась на диван, и опять расплакалась.
6
– Светлана, подумайте ещё раз, что же вы так торопитесь? – всполошился Валентин Юрьевич, когда я не запланировано в свой выходной явилась увольняться, и прямо подскочил из-за стола, преграждая мне путь.
– Вы не имеете права меня удерживать! – разозлилась я. – В связи с переездом в другой город, я могу уйти без отработки. И вам придётся поискать другую дуру, которую вы будете подкладывать под бандитов!
Лицо Валентина Юрьевича вытянулось, он не ожидал видимо дерзости, от покладистой и исполнительной сотрудницы, коей я была, пока не попала в руки к бандитам. И после того как они мне признались, что по большому счёту это дело рук хозяина отеля, я решила уволиться. И не только поэтому, мне не хотелось больше даже невзначай встречаться не с Киром, не с Сашей, а то, что они сюда наведаются это точно.
– Светлана, поймите меня правильно…
– Совершенно нет никого желания вникать в причины ваших поступков, оставьте это для себя, – вздохнула я, мне и своих проблем хватает.
– Светлана, я настаиваю, чтобы вы остались…
– Я знаю, вы боитесь, что они спросят с вас. Ведь вы должны теперь беречь меня, как сотрудника.
На лице хозяина расплылась виноватая улыбка, но тут, же погасла, когда я резко встала.
– Но вот мне, совершенно всё равно, – отрезала я, – как вы мне тогда сказали, постарайтесь, чтобы вас не убили. До свидания, Валентин Юрьевич!
Я обошла его, и покинула кабинет. Удерживать насильно он всё равно меня не сможет, максимум не выплатит зарплату, ну что ж, буду что-то думать.
Но на следующий день, мне позвонили из бухгалтерии, и попросили придти за документами. А к вечеру, на карту пришёл расчёт. Видимо Валентин понял всю патовость ситуации, и отдал соответствующие команды. Всё я свободна! Что делать дальше?
Вова уже как два дня не появлялся дома, скорее всего, засел, у своих дружков алкашей, где они только деньги берут? Я не сильно волновалась, прошли те времена, когда я не спала ночами, дожидаясь его пьяного, с очередной гулянки. Туда же канули, все мои слёзы, и сожаления, увещевания, угрозы. Мне просто стало всё равно. Мать его самоустранилась, оставив на моих плечах заботу о её сыне. И я держалась сколько могла. И надо посмотреть правде в глаза, наверное, и не было любви между нами, если первое же препятствие так развело нас, не сплотило, а, наоборот, раскидало, словно и не были мы близки. Не было словно тех жарких ночей, и признаний, что никто, и никогда. Что единственный, что единственная, во всё мире, и только жизнь вместе имеет смысл. Это грустно. Но чем больше я об этом думала, тем больше убеждалась, что нет, не любовь. А самая большая привязанность, особенно у меня, неопытной девчонки, к высокому красивому ВДВешнику, который вскружил мне голову своим напором, и красивыми ухаживаниями. Потому что если бы эта была любовь, смог он так легко променять меня на водку, на пьяный дурман? А я? Я смогла же переспать с двумя мужиками, и не просто переспать, а ублажать их, выпрашивать ласку, и откровенно наслаждаться грязным разнузданным сексом.
Надо подать на развод. И плевать на квартиру, которую ему завещала бабка, и что после разрыва мне не останется и квадратного метра. В крайнем случае, перекантуюсь у тётки. Она у меня хорошая, как мама вторая. И поэтому неохота её обременять своими проблемами. Но если не останется выбора… А развестись надо. Потому что Вова, когда немного в себя приходит, начинает права качать, особенно после того, как я не ночевала дома, а понятное дело где, он вообще взбесился, и хорошо хоть не видел, в каком я виде явилась домой, а то точно бы прибил.
На следующий день, бродила по центру города, насилу сбежав из дома потому что, вернулся муж, и полутрезвом, в полупьяном состоянии, начал качать права, а я ляпнула, что подаю на развод, и началось. Быстро влезла в джинсы, кофту, кроссовки, и, схватив сумку, сбежала. Вдогонку мне неслись проклятия. Возвращаться даже не хотелось, и я подумывала, может снять номер на пару суток, в какой-нибудь гостинице.
Город в это время спокойный, половина населения на работе. Я врубила музыку, вставив в уши наушники, и бродила по свободным улицам, совершенно не понимая чем заняться. На задворках сознания, теплилась мысль, что пора бы и работу поискать, деньги заканчивались. Совершенно случайно набрела на музыкальный магазин. Зашла. Здесь торговали и музыкальными инструментами. В большом зале по стенам были развешаны красивые гитару, на подиуме стояла ударная установка, и много всяких приспособлений, о названия которых я могу и догадываться. Второй зал был отведён под компакт диски. Расставлены они были по тематике: классика, рок, поп, джаз.
Я прошла в пустой прохладный зал, и стащила наушники. Здесь тоже играла музыка. Фоном, что-то не навязчивое, и тихое. Пошла вдоль рядов, увидев парочку покупателей, и совершенно ни одного продавца. Странно.
Пошла по рядам, рассматривая диски. Остановилась в отделе рока, прихватив ранний альбом Перцев. Не то что бы я ценитель, но иногда очень хочется под настроение, послушать инструментальную музыку.
– Девушка, можете мне помочь? – обратился ко мне, высокий мужчина в строгом костюме. Его крючковатый нос украшали тонкие очки, а седеющие волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб.
Я кивнула.
– Вы разбираетесь в этом? – он обвёл рукой диски.
– В музыке? – уточнила я.
– Да в музыке, – он раздражённо повел плечами. – Понимаете, я совершенно, не музыкальный, а моя дочь очень любит музыку, и вот хочу её удивить, а чем, в толк не возьму.
Я улыбнулась. Так приятна забота папаши.
– Ну а какое направление?
– Наверное, всё же рок, – почему то обречённо проговорил он. – Думал, приду, и мне тут всё выложат, на блюдечке… А здесь, вообще никого, хоть бери и выноси… – он снова раздражался. – А у меня вечером самолёт, и нет совершено времени.
– М-м-м, – задумалась я, – дайте подумать, – и пошла по рядам, он за мной, – а лет сколько дочери?
– Шестнадцать, – тут же прилетел ответ.
– Шестнадцать, – повторила, я, всё ещё раздумывая, и скользя глазами по полкам, – шестнадцать.
На глаза попался новый альбом 30 Seconds to Mars, и я его прихватила, потом лиричные Muse, тоже взяла, и In Flames, очень мне нравился голос их солиста, ну и напоследок прихватила Драконов, и всё это вручила мужчине.
– Вот, это должно ей понравиться, – улыбнулась я ему, – ну, по крайней мере, я на это надеюсь.
– Спасибо, – мужчина сжал все диски, – вы не представляете, что для меня сделали, – он порылся в кармане и достал визитку, протянул мне, – вот, у меня рекламное агентство, и если вам что-нибудь понадобится, звоните на прямую.
Я посмотрела на темный пластик.
«Буровой Герман Витальевич»
Рекламное агентство «Компаньон» и телефон.
– Спасибо конечно, но в рекламе я вряд ли буду нуждаться, – но визитку спрятала.
– Послушайте, кстати, как вас зовут? – мы с ним шли по проходу, в направлении кассы.
– Светлана, – ответила я.
– Светлана, я сегодня улетаю, на пару дней, по делам, а когда вернусь, вы обязательно позвоните, я бы предложил вам работу, – увещевал он меня.
– Работу? – удивилась я. – Ну у меня совершенно нет нужного образования, я ничего не смыслю в рекламе.
– Это вы так думаете, – усмехнулся он, и от чего-то эта кривая улыбка, немного его омолодила, словно он вспомнил что-то своё, – вы креативны, и открыты, и умеете быстро принимать решения, а это уже полдела. А образование дело наживное.
– Не буду спорить, – отмахнулась я от него, – но и отказываться тоже ни стану, работа мне сейчас нужна!
– Вот и прекрасно! Через два дня жду звонка! Можете с самого утра! С девяти я уже в офисе, и мы договоримся о встрече!
На этом мы распрощались, и я довольная побрела по улице, совершенно по-другому теперь воспринимая этот день. Всё же правильно говорят, когда закрывается одна дверь, открывается десяток других.
В приподнятом настроении я пообедала в кафе, поискав в интернете информация про «Компаньон», которое оказалось одним из ведущих агентств в стране. Надо же и такие небожители как Буровой, спускаются с небес, чтобы лично купить дочери подарок. Это конечно, трогательно, и заслуживает уважения. Надо потом узнать, понравился ли его дочери подарок.
Я ещё немного пошаталась по городу, совершенно не представляя кем меня, могут взять в такое агентство, но мне, почему-то, представлялся офис с открытым пространством, без дресс-кода, и обязательно с мозговыми штурмами.
Я добралась до дома, вся в этих мыслях, совершенно, забыв, что собиралась переночевать в гостинице. Я вообще ни на что не обращала внимание, а зря.
Возле подъезда, почти полностью преграждая путь, стоял спортивный темный автомобиль, но даже он меня не насторожил, я просто вяло, и про себя отметила, что очень он уж крутой, и у нас таких жильцов не помню. Прошла мимо, направляясь к двери, когда та сама открылась мне на встречу. Просто распахнулась, и шмякнулась о стену, с такой силой, что я вздрогнула, а потом вздрогнула ещё раз, потому что, мне навстречу шел Кирилл.
Он размашисто вышагивал, и даже когда увидел меня, хмурое выражение лица не поменялось. Серые глаза только острее впились в моё лицо, а полные губы, в обрамлении темной щетины, слегка дрогнули. Он снова был в своём неряшливом стиле: чёрная футболка, с черепом на груди, синие потертые джинсы. Высокие ботинки, и джинсовая куртка. Словно, когда-то ему приходилось постоянно носить какую-то униформу, и теперь он отрывался по полной, надевая простые и свободные вещи. Сказать, что я испугалась ничего не сказать. Особенно когда эта скала патлатая нависла надо мной. Сколько там этих денег было, что я швырнула в окно. Вот сейчас он с меня спросит за каждый рубль.
– Чё шифруешься, зеленоглазая? – прорычал он, склоняясь ниже, и обдавая своим горьким ароматом. – С работы уволилась, дома нет.
– Я что в рабстве? – огрызнулась я, отодвигаясь. – Делаю, что хочу!
– Да кто ж спорит, – смягчился Кир, но взглядом давил, – чё за мужик, у тебя живёт?
– Что? – я распахнула глаза от изумления. – Ты что был у меня дома?
– Заходил – кивнул Кирилл. – А этот мудило, меня нах послал, и какую-то херню городил, что муж тебе?
Я смотрела и не верила ушам.
– Зачем? – только и вырвалось у меня. – Что тебе ещё-то надо? Вы же всё сполна получили!
– Ой, давай не бушуй! – отмахнулся Кирилл, и придвинулся ближе. – Лучше скажи, Света, это действительно муж твой, вот это мурло пьяное?
– Вова не мурло, – взыграла во мне гордость, – он просто в затруднительном положении.
– В пьяном угаре твой Вова, – ухмыльнулся Кир, и резко притянул меня, схватив за локти, так что врезалась в его твёрдое тело. – Ах, ты ж шлюшка, зеленоглазая! Мужу своему с двумя мужиками изменила! – проговорил он тихо и утробно, над самым моим ухом. – И ведь наслаждалась. Как кончала, как в рот брала!
Его тихие слова, настолько били больно, словно он орал их на весь двор, обличая меня в измене. И, наверное, я это заслужила, но вот только не ему меня обвинять. Не этому развратному и грубому бандиту.
– Пошел ты! Не трогай меня! Скотина! Козёл! – я забилась в его руках, и даже пару раз съездила по небритой роже, пока он меня не скрутил. Обхватил руки и завел назад, прижал к холодному кузову машины, и в рот своим врезался, даже зубы наши стукнулись, и так больно прихватил губы, и языком так похабно и глубоко залез, что всё дыхание напрочь, вместе с сопротивлением снёс. И я словно в угаре хмельном, отвечала на эту грубость, наплевав, что вечерний двор полон людей, что мы под окнами моего дома, и каждый меня тут знает. Я снова подчинялась силе. Покорялась грубости. И млела, как течная сучка, млела, от этого напора. И мыслей в моей голове не осталось, только эта звериная тяга, этот сумасшедший натиск.
Атака.
Ярость.
Кирилл давно отпустил мои руки, и я впилась пальцами в его волосы, притягивала его ближе, и стонала в его губы, что продолжали терзать до боли и синяков. Он же яростно водил руками по моей выгнутой спине, вдавливая меня в себя, и я чувствовала всю степень и глубину его желания. И я разделяла его. Я тоже хотела его. До ломоты в мышцах. До красных точек перед глазами. Хотела. Я и сама не осознавала, что этот аромат, этот вкус, это грубая щетина, на моём лице, эти жесткие пальцы, всё это, мой личный афродизиак. И поэтому позволяла прилюдно целовать себя и откровенно трогать.
– Блядь! – рычит он, и я открываю глаза. – Я же сейчас трахну тебя на глазах у всех!
А я не против. Я настолько поплыла, что снова ищу его губы, и он прикладывает усилия, отстраняется, выпускает меня из объятий, отходит. А я стою, покачиваясь, и никак не могу придти в себя. Вот только что смерч крутил в своей воронке, и тут, раз и всё стихло. Но только снаружи, а внутри всё ещё буря. И, меня качает, потому что вкус его во мне, и прикосновение пальцев и горячих ладоней тоже ещё ярки.
– На хуй мужа твоего, слышишь, зеленоглазая! – рычит Кирилл, но близко не подходит, боится сорваться, а я смотрю на него расфокусированным взглядом, и смысл его слов потихоньку начинают доходить до меня. – Если не смог удержать при себе, на хуй!
– Чего ты хочешь? – голос мой сипит.
– Тебя хочу! На свой хер! Буду крутить в разные стороны, пока не надоест! Только Саньку дотронуться до тебя дам! – в своей грубой манере отвечает Кир, сверкая глазами.
– А меня спросить не хочешь? – во мне просыпается гордость.
– А что тебя спрашивать? – ухмыляется Кирилл, и снова прижимает меня к машине, и своим телом загораживает, и бесцеремонно лезет в свободный пояс моих джинс, рукой, и прямиком в трусы. Я только ахнуть успеваю, и в плечи его вцепиться, да глаза закатываю, когда длинные пальцы проходятся по влажным складочкам, захватывают больше влаги. Кир достаёт руку, и проводит влажными пальцами, по моим губам размазывая мой вкус, и склоняясь, слизывает его.
– Только не говори что ты против, потому что, это будет пиздёшь, зеленоглазая, – говорит он у самых моих губ. – Только представь, как я отдеру тебя! Как натяну на свой хер! Хочешь? – и толкается в меня, и я чувствую бедром его твёрдую плоть.
– Хочу, – не решаюсь юлить, и так всё понятно.
– Тогда погнали! – и Кирилл шлёпает меня по ягодице.
– Куда? – я отступаю, совсем не готовая куда-то гнать.
– Захватим Сашку, и уединимся, хер колом, как бы тебе отсасывать не пришлось в машине, – спокойно отвечает Кир.
– Подожди Кирилл, – я вытаскиваю свою руку из его лапы, и отступаю, – я не могу вот так сразу…
– А чего, с муженьком своим простится, хочешь? – зло усмехается он, и его глаза сверкают. – Или может дать ему напоследок?
– Да пошёл ты! – снова злюсь. – Никуда я не поеду, иди на хрен!
Отталкиваю его и бегу к двери подъезда, но он ловко перехватывает меня и прижимает к той самой двери.
– Слушай сюда, Света, – рычит он, – даю тебе срок до завтра. Собирай всё что нужно, остальное если понадобится купим. Хочу чтобы при мне была, поэтому завтра переезжаешь ко мне… И рот закрой, – обрывает он меня видя, что я собираюсь перечить. – А то вставлю член туда, прямо в этом подъезде. Всё поняла?
Я поджимаю губы.
– Я спросил всё поняла?
– Ты что меня заставишь? – всё же не выдержала я.
– Ты не против, – ухмыляется он, и проводит своими пальцами, теми, что были во мне, перед своим носом, шумно вдыхая хранящийся ещё аромат, и меня снова заводят эти его варварские замашки. Снова стреляет низ живота, и дыхание ускоряется. Я злюсь на себя за это и толкаю его со всей силы, и он позволяет мне отстраниться и даже не говорит ничего на прощание, просто уходит. Садится в ту самую спортивную машину, и резко газует, уезжает. А я стою, нет сил совершенно, подняться, и встретится с Вовой.
