Текст книги "Никак иначе (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
– Всё что связано с тобой, мне очень нравиться, зеленоглазая, – прохрипел он, и потянул за собой, в светлый коридор отеля, в люкс, который я сняла для нас, на целую ночь.
Только за нами закрылась дверь, я снова была прижата к горячему твёрдому телу. Мы шагали вглубь номера переплетённые телами, на ходу стягивая одежду, друг с друга.
И не нужно было ничего, не сексуального белья, не разжигающих ласк, хотелось только быстрее добраться до обнаженной кожи, потому что пальцы зудели, губы не знали усталости. Номер наполнился моими несдержанными стонами, и рыком Кирилла.
– Сейчас будет быстро зеленоглазая, я на пределе, – рычал Кир, стягивая брюки вместе с бельём, – потом поиграем.
Он завалил меня на кровать, раздвигая мои бёдра, раскрывая меня максимально, но вопреки своим словам, накрыл рукой мой лобок, сдавив его, через кружево трусов, потом задрал их так, что все складочки оказались наружу, и немного поводил, видя, как меня прошибает крупная дрожь, от этих прикосновений.
Потом содрал с обеих грудей кружево бюстгальтера, и накрыл горячими ладонями, стискивая нежную плоть, втянул по очереди соски в горячий рот, немного прикусывая и оттягивая их, снова выгибая меня в дугу.
Я вплелась пальцами в его волосы, поощряя его, притягивая к себе. Вся копившаяся жажда, всё желание выплёскивалось наружу. Хотелось пить эти ласки, большими глотками. Хотелось усмирить уже эту нарастающую судорожную боль внизу живота. Заполниться им до отказа. Моим порочным, горячим и самым любимым мужчиной. Я теснее прижималась к нему, целуя влажные губы, и колючие щёки, чувствуя совершенно отчётливо его налитый член. Ёрзала, пытаясь уже поскорее насадиться сама, просила сквозь всхлипы, чтобы он поторопился, потому что он снова включил осторожность, помня, что меня нужно хорошо распалить. Но я итак уже плавлюсь.
– Уверенна, зеленоглазая? – прохрипел Кирилл. – Я нежничать не буду, выдержишь?
– Да, давай, прошу, – задыхаясь, я подалась вперёд и ухватилась за его член, подвела к своему пульсирующему входу, и он, стараясь не торопиться, отодвинул полоску трусиков, вошёл, медленно растягивая меня. Блаженно выдохнул, и толкнулся сильнее, сжав меня в объятиях.
Мне кажется, я кончила сразу, но когда Кирилл начал двигаться, резко и быстро, как и обещал, меня, словно закоротило. Я выгнулась в мостик, под ним, сжимая его там так сильно, как могла, продолжая сама направлять на него бёдра, ухватившись за напряжённые плечи.
– Что ты творишь, зеленоглазая? – это было произнесено с таким надрывом, с такой неподдельной болью, что мне захотелось ещё этих слов, таких искренних, неподдельных.
– Бля, я же сдохну сейчас на тебе, моя погибель, – низко стонал Кирилл, вбиваясь глубже, – сдохну… сдохну от кайфа…
А я даже говорить не могла, только громко стонать, и принимать его, и гореть в очередной раз под ним.
Думала, что наша встреча будет романтичной, с долгой прелюдией, горячей и порочной. Искала подходящий комплект белья, планировала вечер. А мы как оголодавшие звери накинулись друг на друга, стремясь скорее соединиться.
Мне кажется, я умерла от разрядки, такой яркой она была, и свой громкий крик я слышала словно со стороны. Вцепилась в каменные предплечья Кирилла, и снова выгнулась, поражённая взрывом эмоций, что превращали разум в кисель, а тело в пушинку.
Я оглохла и ослепла на мгновение. Перед глазами всю плыло, а в кровь, литрами выбрасывались эндорфины, даря блаженство и чувство безмерного счастья.
Приходя в себя, первым делом почувствовала тяжесть тела Кирилла на мне, его бешеный стук сердца и рваное дыхание. Наши влажные тела были так крепко притёрты, что когда он поднялся, я почувствовала некую фантомную боль. Ухватилась за него, притянула обратно.
– Нет, не уходи, давай просто так полежим, – просипела ему на ухо.
Он поднял лицо, перенес вес тела на локти. Он всё ещё был во мне, и трепещущая плоть ещё отдавал редкой пульсацией.
Кир провел пальцами по моим скулам, искусанным губам, убрал со лба упавшие пряди.
– Не умею я быть нежным, – пробормотал он, – а с тобой иногда топит так, что хочется горы ради тебя свернуть!
– Ты итак их сворачиваешь, – улыбнулась я, и потерлась об его ладонь, поцеловала пальцы, – и ты нежный, вот сейчас…
Нас вдруг перебил нарастающий гудёж
– Что это? – удивилась я.
– Наверное, телефон, – Кирилл даже ухом не повёл, продолжил гладить мою шею, но замолчавшая на секунду вибрация, снова возобновилась.
– Может что-то серьёзное, – выдохнула я, рисуя восьмёрки на его расслабленной спине.
Он всё же отлепился от меня. Чувствовалось это уже не так болезненно, но было жаль вот этого момента единения.
– Если нет, поубиваю всех на хуй, – проворчал Кирилл, сползая с кровати.
Ему тоже жаль было этого момента.
Он склонился, ища в ворохе одежды, разбросанной по номеру телефон, а я наблюдала за ним, в сотый, в тысячный раз, любуясь этим статным мощным телом, разрисованной влажной кожей. И в сотый, в тысячный раз, я поняла, что пропала. Не просто влюбилась, а полюбила его. Что не смогу жить без него, не захочу, больше никого.
Только его.
Только он.
Мой единственный, неповторимый.
Такой несдержанный горячий, порой похож на ураган, может разметать всё вокруг, не посмотрит, что летит всё, крушится в щепу. А может быть вот таким как сейчас, сдерживающим свой крутой нрав, укрощать себя, стараться быть нежным, заботливым.
Я уже давно не жду от него каких либо признаний, по моему он достаточно доказал, мне, что я не просто для него проходящая девка. И поэтому, я не слушаю слова, я вижу его поступки. Возможно, когда он будет готов, захочет сказать это сам.
– Бля, десять пропущенных, – Кирилл, наконец, выпростал телефон из одежды. – Макс из охраны… – растерянно проговорил он, и я тут же вынырнула из своих сахарных мечтаний, понимая, что просто так охрана звонить не будет.
После резкого приветствия Кирилла, в трубке, послышался взволнованный мужской голос, и Кир нехорошо так замер, обернулся ко мне, и взгляд его совсем не жёг, он замораживал.
– Сейчас приедем, – сказал он, эти два слова, и мне стало совсем не по себе.
– Что случилось? – я соскочила с кровати.
– Только не гарцуй, ничего смертельного, – Кирилл присел рядом на кровать, и даже погладил мою лодыжку, – Ромка орёт на весь дом, тебя потерял, Андрей не может его успокоить, мужики из охраны переполошились.
Эти слова словно отрезвили меня. Схлынула одним махом вся эта расслабленность, и тело словно одеревенело. Словно и не было в нём этой чудесной сладкой неги. Не было невыносимого напряжения, сменившимся яркой вспышкой и ленивой истомой. Весь вечер мне показался какой-то чередой ошибок, потому что вот вёл к этому итогу.
Как ради банального траха можно было бросить ребёнка, ведь я чувствовала, что что-то пойдёт не так. Как я могла бросить его. Ведь он так плохо засыпает и порой видит плохие сны. Как я могла так поступить с тем, кто мне безоговорочно доверяет. Как?
Вся эта карусель вертелась у меня в голове, пока я на автомате одевалась, и шал на выход за мрачным Кириллом, который правильно оценил моё настроение, становился всё более хмурым.
Но мне сейчас было не до него. Меня просто несло домой, к моему маленькому сыну, который потерял меня.
Пришлось ждать машину, потому что Сергея мы отпустили до утра, и эти несколько минут ожидания показались мне самыми долгими. Я готова была пешком идти, так меня разрывало.
Кир стоял на улице, курил, а я попыталась набрать Андрея, но он не брал, видимо ему сейчас до телефона.
Я куталась в шубу, прятала застывшие ладони в рукавах, хотя в светлом лобби гостиницы было тепло, а меня бил озноб.
Я сейчас ощущала себя самой распущенной и порочной, и мысленно простила прощения у Ромки, и обещала, что никогда его не оставлю.
Наконец подъехала машина.
Кирилл даже не сел рядом, и я, кутаясь в шубу, осталась одна на заднем сидении, глядя на спящий город невидящим взглядом. Он короткими фразами обменивался с водителем, кем-то из нашей охраны. Я его узнала, но не могла вспомнить имя.
Они что-то говорили, но я не вслушивалась, постоянно теребя телефон, и пытаясь дозвониться до Андрея.
Как только машина въехала во двор, я, не дожидаясь, выскочила из неё и понеслась по скользкой дорожке к дому, еле удерживаясь на каблуках.
– Осторожно, блядь! – взревел Кирилл, чудом поймав меня, когда ноги в туфлях поехали в разные стороны.
– Давай на хер убейся ещё, – продолжил он и твердой рукой, прихватил меня под локоть, повёл к дому.
Я ничего не ответила, я понимала он злиться. На меня, на обстоятельства и возможно даже на Ромку. Но сейчас мне было не до него. С ним потом. Сейчас мне нужно увидеть сына и успокоить его.
Андрей сидел на последних ступеньках лестницы, и держал в руках всхлипывающего Ромку. Он был весь взъерошенный, и такой растерянный, видимо не ожидавший того, что случилось.
В доме везде ярко горел свет, небольшой беспорядок говорил о том, что Андрей пытался отвлечь брата, переключить, но ничего у него не вышло.
Услышав наши шаги, они оба встрепенулись.
Я, вырвав у Кирилла свою руку, скинула на ходу шубу и подбежала к ним, присев перед мальчишками на колени.
Ромка, увидев меня, тут же заголосил и протянул ко мне ручки. Его красное и без того заплаканное личико снова пошло пятнами.
– Ма-ма-а-а, – протянул он, и я чуть не выронила его, до этого ловко вытаскивая его из рук брата.
Сердце сделало кульбит, и вернулось на место. Кровь забила по ушам. Пульс просто оглушал, я сглотнул ком.
– Я здесь, Ромочка, – еле выговорила я, пытаясь выровнять голос. – Здесь не плачь!
Я прижала ребёнка к груди. Андрей, так и сидел на лестнице, обессилено опустив руки. Кир стоял позади. Все немного офигели от такого поворота событий.
А Ромка, затихал на глазах, прижимая свою мокрую мордашку к моей груди и теребя ткань платья.
– Всё хорошо, всё хорошо, – бормотала я, так и, оставшись сидеть на коленках, и качала его на руках. И не пыталась даже пока близко анализировать то, что произошло. Сперва нужно было успокоиться, а потом уже разбираться.
Когда Ромка затих окончательно, и я почувствовала, как его тельце тяжелеет, расслабляется, попыталась встать, но тут же была подхвачена сильными руками сзади. Кирилл быстро помог мне подняться.
– Андрюш, пойдём спать, – позвала я, загрустившего парня.
Не знаю, что он там себе напридумывал, но сегодня точно никаких разборок, может завтра, сделаю небольшое внушение, что не стоит взваливать всё на свои печи. Пусть поймет, наконец, что у него теперь есть семья.
Он поднялся и потопал наверх. Я обернулась к Кириллу.
– Ты идёшь? – спросила у него.
– Иди, скоро приду, приберу здесь всё, – отвернулся он, и я поняла, что он врёт. Он не придёт. Так и вышло.
И в моём сердце снова появился страх, что он передумает насчёт детей, наконец, окончательно оценив, что это очень хлопотно, и неудобно.
И поэтому когда, наконец, все укладываются, и затихают, я, так и не переодевшись ещё, иду искать Кирилла, который так и не пришёл.
Все его любимые места обитания пусты.
Кабинет.
Спортзал.
Гараж.
Остался бассейн. Там-то он и сидит. Вернее лежит на одном из шезлонгов, закинув ногу на ногу, и наблюдает за волнением воды, переливающейся в синей подсветке.
По периметру стоят ограничительные бортики. После того как перевезли в дом детей тут же поставили, чтобы не дай бог, Ромка один не забрёл и не свалился.
Кирилл успел скинуть пиджак, и расправил рубашку, расстегнул её почти до пояса. С ног снял носки, и сейчас красивые длинные ступни выделялись тёмным контрастом на фоне светло-синей воды.
Я подошла сзади, но так и не решилась положить свои руки к нему на плечи, почему-то, ощущая вину, за всё произошедшее. И страх никуда не ушёл. Я боялась, что он передумает, перевесит спокойная жизнь холостяка, всех этих хлопот. Поэтому я обошла лежак, и встала рядом.
Он лежал с закрытыми глазами, сложив руки на животе.
– Почему не поднимаешься? – спросила самое очевидное.
– Сейчас приду, – отозвался он, разлепив глаза, совсем не удивляясь моему присутствию.
– Это ненормально, Кирилл, что в собственном доме ты ищешь, где бы уединиться, – покачала я головой.
– Просто хотел побыть в тишине, – пожал он плечами и встал со скрипнувшего лежака, – хотел подумать…
– Кирилл, я понимаю, что тебе нелегко приходиться, – начал издалека я.
– Ты о чём?
– Да я всё о том же, – вздохнул я, и потёрла лоб. – Дети это непросто. Это много нервов и вагон терпения. Ты привык к другому. Я понимаю, но очень прошу не делай скоропалительных выводов… Не решай сгоряча… Они заслуживают шанса, и Ромка и Андрей. Они просто дети…
По мере того как я это говорила, а Кирилл всё больше хмурился и взгляд его покрывало коркой льда, я поняла что меня сносит не туда, но уже остановиться не могла, слишком я страшилась потерять мальчишек.
– Я сделаю всё, что угодно, – при эти моих словах, Кирилл стал ещё мрачнее и придавил меня просто холодной плитой, а не взглядом.
Уголок его рта дёрнулся, словно он учуял что-то плохо пахнущее, и самое паршивое, что этим чем-то была, похоже, я. Я поздно поняла, что наговорила лишнего.
– Так ты, всё же, обо мне думаешь? – горько усмехнулся он. – Тварь я, по-твоему!
И это был не вопрос, это было констатация факта.
– Нет, я просто понимаю, что тебе непривычно… – ещё пыталась я барахтаться.
Он, было, поднёс к моему лицу руку, но пальцы замерли, не коснувшись кожи, сжались в кулаки. Глаза полыхнули нехорошим огнём. Всё его лицо окаменело, губы сжались.
– Всё что угодно, говоришь? – сухо проговорил он. – Ну что же, вставай тогда на колени, зеленоглазая. Ты же знаешь, как я люблю, жёстко и глубоко, без всяких поблажек.
Я неверяще посмотрела на него, но не отыскала в этом стальном взгляде и толики сочувствия, только полную решимость. Сглотнула ком в горле, и медленно стала опускаться на колени. Что ж, если он хочет, я заплачу эту цену, только вот чувство неправильности и искажённости, замедляло меня, сбивало с толку.
Мои дрожащие пальцы, коснулись его ширинки, замерли. Я столько раз делала ему минет, и всегда это было по разному, и никогда я не чувствовала то, что чувствовала сейчас.
Унижение. Насилие над собой.
Кир стоял, возвышаясь надо мной, и не отрываясь, смотрел на мои несмелые движения. Он совсем не был возбуждён, и это тоже добавляло странности всему происходящему. Но я упорно сдвинула вниз бегунок на его брюках, и полезла глубже.
– Блядь, серьёзно? – взвыл он так, что его голос отразился эхом от кафельных стен.
Резко перехватил мои руки, отбросив их от себя, с каким-то отвращением, застегнул ширинку, а потом и вовсе больно прихватил за волосы, поднял вверх голову.
– Ты же только пару часов назад млела подо мной? Благодарила? Говорила, что любишь? – прорычал он, а я и ответить нечего не могла, потому что поняла, что совершила ошибку. Я действительно, думала, что ему все равно.
– А сейчас, что ты творишь? А? Что ты творишь?!
– Прости, Кирилл! Прости! – глаза моментом наполнились слезами.
– Вот такое я, по-твоему, дерьмо? – уже без надрыва, как-то устало произнёс он отпуская меня, и я неуклюже завалилась назад.
– Нет, ты не дерьмо, – вставила я.
– Ну как же не дерьмо, – горько усмехнулся Кирилл, – если ты мне сосать приготовилась, ради того чтобы я не вышвырнул на улицу пацанов.
– Я просто… Я хотела…
– Что, Света ты хотела?
Я всхлипнула, размазывая слёзы по щекам.
– Ты реально так думала, зеленоглазая. И вот тебе новость, получается ты любишь ублюдка, и мудака, который свою бабу детьми шантажирует! Ахуенно!
– Ну, я же не знаю ничего, – вдруг выкрикнула я, видя, что он собирается уйти. – Ты ведь ничего не говоришь…
– А тебе говорить надо, – обернулся он, – мало поступков?
Кирилл давно ушёл, а я так и сидела на полу возле светящейся воды, и ревела. Всё напряжение вечера вылилось в истерику. И если до этого мне было страшно за детей, то теперь мне стало страшно в принципе, потому что, по ходу я, по своей глупости потеряла его. Сердце сжималось так больно, что дышать было невозможно, стоило только представить, что Кир уйдёт от меня. Такого я точно не переживу.
– Ты долго тут решила свою задницу студить? – услышала я сверху. Подняла глаза. Кирилл стоял, рядом уперев руки в бока, а в меня суровый взгляд.
– Прости, меня Кирилл, – запричитала я.
– Вставай, – он потянул меня за подмышки, поставил на слабые ноги и повёл на выход.
– Кирилл прошу, я не хотела тебя обидеть…
– Свет заканчивай, – оборвал он меня, – все уже давно спят, давай не будем будить пацанов нашими разборками. Иди, умойся и ложись, тебе надо отдохнуть.
– А ты? – я остановилась на первых ступеньках лестницы.
– Иди, Света, – сказал он с нажимом, и мне ничего не оставалось, как подчиниться, надеясь, что завтра эмоции притупятся, и возможно мы поговорим уже спокойнее.
Как говориться утро, вечера мудренее.
30
– Ну, надо же, какие нежные сердца, у этих бруталов, – усмехнулась Иришка, когда я ей всё выложила.
Мне хотелось с кем-нибудь поделиться, причём рассказать всё как есть, без прикрас, и опущений, которые неминуемо бы вылезли, решив я поговорить с тётей Олей. А Иришка подруга, причем с очень широкими взглядами, уж если она спокойно отнеслась к моему сожительству с двумя мужчинами, то и к этой истории, со всеми пикантными подробностями, наверняка меня поймёт. Тем более у Иришки новый роман, с каким-то известным ресторатором, и подруга порхает на крыльях любви, и желание творить вокруг добро сейчас ей особо свойственно. Но вот, пожалуйста, не удержалась от шпильки.
– Еще, какие нежные, – поддакнула я ей, вспоминая Сашу, тоже снаружи кремень, а вот раскис, от своей Ларисы, – но это всё лирика, Ир, что делать то? Уже неделя прошла, а между нами так ничего и не поменялось, – вздохнула я. – А ещё этот благотворительный вечер, завтра, который устраивает его компания, и мне придётся оставить снова Ромку, и не пойти я не смогу, потому что Кирилл так смотрит, словно ждёт этого…
Я умолкаю, потому что подходит официант, и приносит нам заказанный к кофе десерт.
Кафе, в котором мы сидим, находится неподалёку от сада Ромки. Он там сегодня до обеда, и я решила скоротать это время с подругой, заодно и душу ей излить, пока жду сына. Ира оказалась тоже сегодня на внеплановом выходном, в общем, всё сложилось.
– Ой, знаешь, Свет, ты, по-моему, зажралась, – фыркнула Ирка, когда официант, поставив перед нами креманки с терамиссу, и ушёл.
Я взметнула на неё изумлённый взгляд.
– Ну а что? – пожала она плечами. – Ничего такого не произошло. Отойдёт твой Кирилл. За своими тревогами ты не видишь главного.
– И чего это? – буркнула я, обидевшись на неё.
– Ведь это очевидно, что он не равнодушен к тебе. Некоторые мужчины ради своих, на минуточку жён, лишний раз пошевелиться не могут, вспомни Шевелёву, которая моталась из одного конца города, на другой, это при том, что у её благоверного, машина всегда под жопой и свободный график.
– Ну и при чём здесь Шевелёва, – не поняла я, вспоминая вечно заполошную горничную, которая работала в отеле, где и я когда-то работала, и из которого благополучно ушла, благодаря Саше с Кириллом.
– Светочка, оглянись на свою жизнь, – слегка повысила голос Иришка, ковыряя нежные бока десерта, – ты живёшь в красивом загородном доме, тебя возит водитель, ты забыла, когда считала деньги, – начала перечислять подруга, вгоняя меня в краску, – у тебя исполнилась самая заветная мечта, и теперь ты мама, у тебя прекрасная работа, а ты ноешь, от того, что твой Кирилл, не так тебя понял…
– Ир… – попыталась я вставить.
– Подожди, – не дала мне она вставить слово, – раз уж, спросила совета, слушай. Да он у тебя своеобразный, и смотрит порой, словно в камень обратить хочет, но Свет, ты не можешь не признавать что он отменный самец, и то, что он делает для тебя, перевешивает, его скверный характер.
– Блин, подруга, ты завидуешь что ли? – прищурилась я.
– Да, я завидую, и так как я твоя подруга, говорю тебе об этом в открытую.
Я потупилась, честно говоря, не ожидала от Ирки такой реакции.
– Не обижайся Свет, – Ирка коснулась моей руки, – взгляни на эту ситуацию по другому, представь, что чувствует он, если он у тебя на это способен, конечно, – опять усмехнулась она, и я вскинула на неё горящий взгляд, сразу стало обидно за Кирилла, – да ладно тебе, я пошутила, – примирительно подняла она руки.
Я немного посопела, пытаясь успокоиться и проанализировать слова подруги. Да, конечно она права, сейчас моя жизнь, напоминает череду исполняющихся желаний. Это так. Но что если я всё испортила, своей дебильный выходкой. Кир теперь со мной такой холодный. Смотрит, словно я пустое место, и у меня опять в голове появляются все эти страхи, про детей, и что он разочаровался во мне окончательно.
– Самое паршивое, Ир, – наконец говорю я, – не боюсь потерять ничего из тобой перечисленного, конечно не считая мальчишек, на всё плевать, кроме него. А он… Ему всё равно по ходу… Вокруг него, знаешь, какие тёлки вьются…
– Свет, ты загоняешься, – сказала с нажимом Иришка, – если ему бы было всё равно, он бы давно послал тебя…
– А он и послал, только ментально, скорее всего, не хочет выслушивать очередную истерику в моём исполнении. А я так боюсь потерять мальчишек и его, что дышать не смею криво.
– Я тебя не узнаю, – фыркнула Ира.
– Я сама себя не узнаю, – отозвалась я, и отставила так и не попробованный десерт, и отпила глоток кофе.
– Слушай, ну найди в себе силы поговорить с ним, объясни, донеси…
– Я уже объяснила, – махнула я рукой, – ничего из этого не вышло.
– Ну, честно говоря, ты была не права!
– Офигеть! – воскликнула я, уставившись на эту заразу, – ты мне подруга, или нет?
– Подруга, – кивнула Ирка в ответ, и тоже отодвинула тирамису, – поэтому и говорю всё как есть. Надо было послать его на хер, и ещё и пощечину влепить, после того как он предложил сделать ему минет.
– Я хотела, но этот страх, потерять мальчишек… И нравиться ему доминировать, я думала, что это всё исправит…
– Мой тебе, совет подруга, объяснись с ним, наконец. Скажи что ошиблась, ничего в этом страшного нет. Тем более, он действительно не подлец. Упрямый, как баран, это да. И вообще, я так понимаю, узаконить ваши отношения он не торопится?
Я поморщилась, Ирка надавила на ещё одну болевую точку для меня.
– Скажу тебе больше, – решилась я, – дальше «сорта его персональной наркоты», я не продвинулась, хотя чего уж скрывать, когда сама призналась в любви, рассчитывала на ответ, но тут я смирилась, особенно когда появились сыновья.
– Вот здесь бы тоже могла проявить настойчивость. У вас уже давно серьёзные отношения.
– Я один раз про это пошутила, так он на меня так посмотрел, что мне совсем расхотелось затрагивать эту тему, пусть будет как раньше, меня всё устраивало, до того момента, как я всё испортила…
– Ой, да ничего ты не испортила! Задела его самолюбие, подумаешь, от этого никто ещё не умирал!
– Ира, ты не забыла, о ком ты говоришь? Кирилл может месяцами держать мину, и жечь меня холодом, как бы противоречиво это не звучало!
– Значит, выведи его из равновесия, пусть взбеситься, а там и поговорите.
– Последний раз, когда я его вывела, у меня на заднице был синяк, – сказала я на это, а ещё промолчала, что попала с внутренними разрывами в больницу.
– Ну, тогда смирись, – выдохлась Ирка.
– Ладно, – вздохнула я, – расскажи лучше про своего ресторатора.
***
На следующий день, после метаний, я всё же собираюсь на благотворительный вечер.
Для этого договариваюсь с тётей Олей, предупреждаю её, что с Ромкой могут возникнуть проблемы, потому что мы задержимся до поздна, и мальчишек я хочу оставить у неё.
Потом еду за Ромкой в сад и за Андреем в школу, отвожу их к тётушке и мчусь в салон к Надин, с которой договорилась накануне.
Платье уже готово. Поменяла его в последний момент, вдруг вспомнив слова Ирки, про позлить Кирилла, которого мельком видела только вечером, и конечно мы даже паром десятком слов не перекинулись.
Он пришёл с работы, мы поужинали, он ушел в кабинет.
Спал он в гостевой, с того самого момента, как мы поссорились. Утром его уже не было, когда мы все вместе спустились вниз.
И так неделю. Если мне было бы наплевать на него, это была бы не жизнь, а сказка. Но меня до боли задевало такое отношение, вина за случившиеся просто грызла меня. И поэтому вывести его из этой заморозки, показалась мне хорошей идеей. О том, что будет, если он не среагирует, я думать не хотела.
А реагировать было на что. Платье, которое я заменила в последний момент, было чёрным открытым, длиной до колена. Облегало мою пусть и не идеальную фигуру, но в последнее время, аппетита совсем не было, я слегка схуднула. Я его, поэтому и не носила, считала его слишком откровенным. А примерев с утра, поняла, что это то, что надо.
Конечно, к нему были ботильоны на высокой шпильке, и черные чулки, с широкой ажурной резинкой, и в надежде на удачную провокацию, кружевное боди, под ним.
У Надин, в салоне, попросила сделать образ, роковым что ли.
– Тогда, дорогая Кларин, здесь совершенно точно нужна, красная помада, – сказала мне Надя.
Ну а кто я такая, чтобы спорить.
***
– Привет! Ты заедешь за мной, или мне самой добираться? – пропела я в трубку сладким голосом, рассматривая себя в зеркало.
Образ получился даже лучше, чем я предполагала. Надин постаралась на славу. Из отражения на меня смотрела роковая красотка с сочными красными губами, и томными зелёными глазами подчеркнутыми серыми тенями, выведенными в яркие смоки.
Волосы собрали с одной стороны, вторая половина ниспадала на открытое плёчо, вьющимися локонами.
И платье всё же смотрелось очень провокационно, обтягивая мой зад, и открывая линию декольте, и скорее всего, на благотворительном вечере я буду выделяться, всё же такое мероприятие предполагает более элегантный образ, но плевать. Так и было задумано.
Я набрала Кирилла, хотя мы совершенно не обсудили детали, скорее всего он предполагал, что я не пойду.
– Э-эм, – он замялся, вот и подтверждение, – а ты где?
– Я в салоне «Me Reine», готовилась, – отвечаю, продолжая наблюдать за собой в зеркале. Разворачиваясь в разных ракурсах, проверяя, как сидит платье.
– А пацаны где?
– Отвезла к тётушке.
– Через пять минут буду, – сказал коротко и положил трубку.
За эти пять минут, нужно было успокоиться, освежить аромат духов, накинуть шубку, и ещё раз поблагодарить Надю.
За этим занятием нас и застал Кирилл.
Он распахнул двери, принося с собой морозный воздух и шум улицы. В шикарном смокинге, сидевшем на нем столь идеально, что я бы незамедлительно бы подписала с ним контракт на пожизненную рекламу этих самых смокингов.
По салону тут же пополз горький аромат его парфюма, и все женщины, находившиеся здесь, сразу же обратили на него внимание. Он был невыносимо красив, и суров. Темные вихры, усмирили в модной укладке, ровная щетина обрамляла щёки, и полные губы. Пронзительные серые глаза, под густыми бровями, безошибочно нашли меня, и лёд в них треснул. Это было так поразительно, наблюдать, как стужа меняется жарой. Медленно зрачок его затапливала темнота. Кадык под галстуком бабочкой дёрнулся. Ноздри затрепетали. Кирилл остановился, не дойдя пары шагов.
– Добрый вечер, – прощебетала рядом стоящая Надя, и он перевёл свой взгляд на неё, и я смогла перевести дыхание, хотя отчётливо чувствовала затопивший лицо румянец.
– Добрый, – ответил Кирилл, и мне показалась лёгкая хрипотца в его голосе.
– Ты готова? – он снова перевёл свой взгляд на меня, но очарование уже рассеялось.
Сейчас он смотрел твёрдо и спокойно.
– Да, можем идти, – кивнула я, и ещё раз попрощалась с Надин, и мы пошли на выход.
Шагали рядом, молча, почти касаясь ладонями друг-друг. Почти.
На улице нас ждал спортивный БМВ Кирилла.
– Сам за рулём? – спросила я, подходя к авто.
– Да, – кивнул Кирилл, помогая мне усесться в низкое сидение машины, – не предполагал, что придется даму везти.
В машине было тепло, и пахло кожей и парфюмом Кирилла. А ещё в ней было удобно, несмотря на низкие сидения. Я пристегнулась, и немного стянула подол платья вниз.
Кир сел рядом, и задержал свой взгляд на моих коленках обтянутых чёрным капроном.
– Прекрасно выглядишь, зеленоглазая, – снова хрипнул его голос, отозвавшийся в моём сердце.
– Спасибо, – я снова почувствовала румянец на своих щеках.
– Почему передумала?
– Передумала? – не поняла я.
– Поехать на вечер, – уточнил Кирилл, заводя мотор. Машина мягко заурчала, и легко вырулив на дорогу, помчалась вперед.
– А я, и собиралась.
– Ну да, – усмехнулся Кир, прекрасно разгадав видимо мой план по его соблазнению.
Больше мы не пророни ни слова.
Очень быстро добрались до шикарной гостиницы, где и проходил вечер.
Тут же были захвачены в плен прессы, стоило только выйти из машины. Кир мягко прижал меня к себе, и мы даже позировали для фото.
Потом зашли внутрь, окунулись в роскошную обстановку из позолоты и хрусталя. Всё вокруг сверкало, переливалось. Гвалт голосов, сливался с тихой музыкой.
Кирилл помог мне раздеться и повёл вглубь роскошного зала. К нам тут же подплыл официант с подносом, на которым тонким строем стояли высокие бокалы с шампанским и пузатые сниферы с виски.
Кирилл подал мне бокал с шампанским, а сам выбрал виски, и повёл меня дальше, мягко, но властно притянув к себе.
– Чему посвящён вечер? И почему твоя компания участвует? – решила немного отвлечься от бегающих по телу мурашек, от его близости.
Он смущал меня очень. Я даже сама не понимала, как так происходит. Мы уже довольно хорошо друг друга изучили. Должна же уже была привыкнуть к нему. Но меня топило смущение, и я краснела, как будто это наше первое свидание. Меня волновало буквально всё. Его властный жесты, когда он прижимал меня к себе за талию, или перехватывал под локоть, и снова прижимал к своему телу. То как бросал на меня мимолётные взгляды, задерживаясь на моих губах, и только потом скользил выше. То как хрипел его низкий голос, когда он рассказывал, что благотворительный вечер, посвящён экологии. Я была захвачена им полностью, его ароматом, его голосом, его прикосновениями. Не замечая вокруг ни шикарной обстановки, ни других людей, ничего вокруг.
Мой план позлить его, вызвать ревность, пофлиртовав с кем-нибудь, потанцевать с другим мужчиной, провалился с треском. Мне никто не нужен был кроме Кирилла. Я откровенно наслаждалась нашей близостью, видимо истосковавшись по нему за эту неделю. Всё моё существо ликовало рядом с ним, мозги плавились, я только и могла глупо улыбаться и смущаться, ловя в глазах Кирилла знакомое пламя. Всем, кого мы встречали, он неизменно представлял меня своей женщиной, не отпускал меня ни на минуту, даже когда речь шла о сугубо деловых вопросах, перехватывал меня за руку, сжимая крепко пальцы, и держал рядом. И я снова расплывалась в глупой улыбке, разглядывая его длинные пальцы, с рисунками тату, переплетенные с моими, и боролась с желанием прижаться к ним губами у всех на виду. Ведь это говорило о том, что и он тоже скучает, ему необходима моя близость, необходима я, какая бы глупая я бы не была. Жаль, что всё самой приходиться додумывать, очень хотелось бы уже конкретики, но пока приходилось довольствоваться малым. Да и не такое уж это малое, если посудить скупые на эмоции дни, проведенные рядом, но всё равно, что порознь. Это прямо пир, после затяжной диеты. Только не хочется быть умеренной, хочется больше Кирилла, объестся им, так чтобы надолго, ведь вдруг это всё ради показухи…
