Текст книги "Никак иначе (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
Ещё приехала Наташка, с ней мы давно не виделись и даже не созванивались, как-то всё закрутилось. Подробности моей жизни она знала из рассказов Иры, я так же, и оттуда же, знала о ней. Наташка безуспешно пыталась найти спутника жизни, сейчас сидела на сайте знакомств для иностранцев. Для меня, кстати, всегда было удивительно, как такая привлекательная женщина, как Наташка, остаётся одна. У неё не клеились не одни отношения. Ирка, как всегда в своей прямолинейной манере, вещала про огромных тараканов, заложенных мамой, которая воспитывала Наташу одна, и заложила той барьер, на всякие рода моветоны, поэтому Наташке нужен сразу муж, без всяких там несерьёзных приставаний, и ухаживаний.
Возможно, это и так. Скорее всего, Наташка бы пришла в ужас, узнай, как мы познакомились с Киром, и вообще все подробности моей личной жизни. Но видимо лёд тронулся, раз она решила попытать счастье на сайте знакомств.
Наташка, тоже подарила огромный букет цветов, и сертификат в люксовый магазин косметики, вот она не парилась по поводу подарков.
Она старалась сдерживать себя, когда я вела её по дому, попутно рассказывая, где что, но я отчётливо видела, как глаза её горят восхищением. Она и принарядилась, в отличие от Иришки, которая была в простом, бежевом брючном костюме. Элегантном и сдержанном.
Наташка же надела платье, яркое бордовое, и даже привезла туфли, словно на приём собралась ей богу. Густые волосы уложила в причудливую причёску, сделала яркий макияж. Определённо она сегодня самая запоминающаяся, и очень красивая, что снова во мне вызвало вопросы, почему одна.
Тётушка припоздала, долго извинялась, как всегда, в своей манере. Увидев мальчишек, которые тоже обрадовались, увидев её, тут же начала их обнимать, особенно затискала Ромку. Привезла им сладостей, как будто, им их мало, но было приятно.
Меня отвела в сторону, и сообщила, что вписала меня в завещание, причем очень давно, и её квартира достанется мне, чтобы у меня был свой, угол, у меня и сыновей. Я сперва опешила, кинулась расспрашивать про её здоровье, на что она ответила, что всё хорошо, просто, у меня должна быть уверенность в завтрашнем дне. Кирилл горячий мужчина, и может произойти всякое, и мне есть куда пойти. В общем, растрогала меня, до глубины души, напомнив, о моём неофициальном положении рядом с ним. Хотя я сильно сомневаюсь, что Кирилл когда-то меня выгонит, и сомневаюсь, что сам захочу от него уйти.
Потом спустился Кирилл, и энергетика тут же поменялась, хотя он довольно приветливо со всеми поздоровался, цепко выцепил меня взглядом, считал моё настроение, и удовлетворённо улыбнулся.
Но оживлённый разговор почему-то затих, все присутствующие инстинктивно ловили его одобрение. Наташка даже как-то немного съёжилась, она вообще не была с ним знакома, и когда я их представила друг-другу, она совсем растерялась. Кирилл-то глянул на неё мимолётно, всё больше прижимая меня к своему боку, но она стушевалась, отвела глаза, пытаясь не таращиться на его татуировки, что виднелись и в открытом вороте футболки, и на сильных руках. Меня немного позабавила её такая реакция. Кир всегда так действует на людей, и дело даже не в тату, и не в высоком росте, и ширине плеч. Хотя это тоже. Он обладал какой-то особенной энергетикой, наполняя всё пространство собой. Ароматом, низким голосом, присутствием, всем. Всё складывалось, соединялось, и всё внимание было на нём. И не всем это нравилось, особенно тем, кто с ним был не знаком, как Наташка. Хотелось поскорее избавиться от этого давления серых глаз, когда он даже мимолётно смотрел. Хотелось продышаться, от этого горького, полынного аромата, смешанного с его запахом. Хотелось даже в тени его не находиться, потому что травоядные остро чувствуют хищника.
Хотелось всем.
Кроме меня.
Меня влекло к нему всегда, даже когда я, как Наташка, смущалась его, тушевалась от откровенных разглядываний. Тем более что Кирилл никогда не стеснялся показывать своё отношение ко мне. Его никогда не устраивали полумеры, и если он обнимал меня, то обязательно крепко, за талию прижимая к себе. Если смотрел, то раздевал глазами, да и не только раздевал. Всем сразу было понятно, что я принадлежу ему. А я хоть и трепыхалась для приличия, всё равно млела. Глупая, глупая газель, сама шла в пасть тигру.
И сейчас, сидя со всеми за столом, рядом с ним, и оглядывая всё мою маленькую семью, меня распирало от счастья. Я сжимала его ладонь, и благодарно ему улыбалась, зная, что он прекрасно всё понимает, даже без слов.
Когда звучит очередной тост, меня отвлекает, пиликанье моего телефона, что лежит неподалёку. Сегодня меня поздравляли мои коллеги, и соц. сети, пестрят, виртуальными подарками, поэтому я не сразу беру трубку.
Уличаю момент, когда Кирилл выходит на перекур, а девочки затевают спор по поводу менталитета, продолжая тему с иностранными знакомствами Наташи. Тётушка, уже давно с мальчишками в гостиной.
Я подхватываю пустое блюдо, намериваясь отнести его на кухню, и заодно беру телефон.
На экране высвечивается сообщение от незнакомого номера:
«С днем рождения, Конфетка! Желаю, чтобы он никогда не разочаровал тебя, потому что ты достойна лучшего»
От кого сообщение, сомневаться не приходиться, и мне приятно, хоть и немного настораживает текст.
Я конечно, перечитав его несколько раз, отсылаю короткое спасибо, и стираю переписку. Кирилл не мониторит мой телефон, но я всё равно опасаюсь, что ненароком увидит, ведь там совершенно понятно от кого это сообщение. А они только наладили контакт, пусть так и остается, тем более я слышала, что Ларисе вот-вот рожать.
Я возвращаюсь в столовую, как раз в тот момент, когда захмелевшая Иришка, подсела к Кириллу, который уже вернулся с перекура, и видимо совсем осмелев, а может, охамев, спрашивает:
– Слушай, Кирилл Дмитрич, а тебе не стыдно! Может пора нашей подруге официальный статус присвоить? Когда в жёны её возьмешь?
– Да, – вякает, тоже осмелевшая Наташка, – когда?
Я ошалело замираю у входа. Все трое меня не замечают, а у меня от наглости подруг язык пока не поворачивается.
Вот зачем они лезут? Какое им дело-то?
Но надо отдать должное Кириллу, его мои подруги не особо напрягли. Он как сидел расслабленно за столом, так и остался, даже бровью не повёл, только криво усмехнулся.
– Не помню, чтобы Свету не устраивало её положение, – спокойно ответил он.
– Ага, так она тебе и сказала, – усмехнулась Ирка.
– Зеленоглазая, – Кирилл безошибочно вычисляет, что я рядом, поворачивается ко мне, ловит мой изумлённый взгляд, – тебя что-то не устраивает?
Я ловлю озорные искры, что притаились на дне его взгляда, и меня немного отпускает. Он не злится, это главное.
– Девочки, заканчивайте, – перевожу взгляд на подруг, – о то поговорим, о том, когда вы сподобитесь замуж выйти!
Подруг это немного остужает, хотя и ловлю в их взглядах обиду, типа мы же, как лучше хотели, а я такая неблагодарная. Но нечего лезть не в своё дело, а тем более провоцировать Кирилла. Сама порой гружусь от этого, но у меня слишком много всего, чтобы потерять это всё ради штампа в паспорте. Да и была я уже замужем, ничего там хорошего нет. Я вообще слышала, что многие пары, прожив в гражданском браке, скрепляя отношения официально, расставались. А я к этому не готова. Пусть будет, как есть
К моменту поедания праздничного торта, все обиды были забыты. Мир восстановлен. Снова все за столом, наблюдают, как я задуваю, свечи с цифрами двадцать шесть, и загадываю желание, чтобы моё счастье длилось как можно дольше.
Первым на торт набрасывается Ромка. Он весь изнемогал от желания, когда тот привезли. Два, нежно-лиловых коржа, покрытых глянцевой патокой, и украшенных розами из меренги, мармеладными сердцами, и каплями джема. Очень красивый. За него я сказала Киру отдельное спасибо, хотя и понимала, что лично он его не выбирал.
Внутри оказались красные коржи, пропитанные сливочно-сырным кремом. Очень вкусно. Даже Ирка, не любительница сладкого, глядя, как мы все с восторгом поедаем торт, отрезала себе кусочек.
А потом когда стемнело, был ещё и фейерверк в мою честь. Мы все высыпали во двор, и спустя минуту тёмное небо раскрасили яркие огни.
Это было так захватывающе, что мы, точно трехлетний Ромка, визжали и хлопали в ладоши. А Кирилл стоял рядом и довольно улыбался, наблюдая наше веселье.
Я подошла к нему, пока всё внимание гостей было переключено на небо, и обнял за торс, проникнув руками под тонкий пуховик, мгновенно пропитываясь его ароматом и теплом.
– Знаешь, я так люблю тебя… – начала я, но эмоции взяли вверх, да и выпитое вино, не способствовало концентрации, я уткнулась лбом в его грудь, жадно дыша этим родным ароматом.
Его руки тоже обвили меня, согревая в весеннем вечере. Нос уткнулся в мою макушку, по коже побежали мурашки от его близости, и я поняла, что и говорить ничего не надо, и так хорошо. Стоять, обнявшись, слушая восторженные вскрики, родных людей, под яркими огнями, что загорались в небе, и чувствовать друг друга. Хотелось одного, чтобы это никогда не кончалось.
***
Ромка, вырубился мгновенно. Вот только вертелся, ёрзая по нашей огромной кровати, и через секунду затих, засопел. Я даже не стала его укладывать в его комнату, которую он использовал, как игровую, дабы избежать слёз. Намыла, переодела в пижамку, и сразу определила к нам.
Посидела немного рядом, погладила узкие плечики, и влажные ещё волосики, и мысленно поблагодарила бога, за этих детей. Так я делала, постоянно, с того момента, как привезли мы их в дом. Во мне, почему-то жил суеверный ужас, что господь, решит, что я недостойна, слишком развратна, и накажет меня. Лишит их. И я молилась, благодарила его, за сыновей, и конечно за Кирилла.
Потом сама умылась и переоделась в тонкую пижаму, накинула сверху халат, и заглянула к Андрею. Он тоже сладко спал. Сегодня было много эмоции, и все порядком устали.
Кирилл вызвался отвезти дам по домам, и его ещё не было. К назначенному времени, приехала клининговая служба, избавив меня от уборки. Это было немного непривычно, но очень удобно, потому что к тому моменту как я спустилась вниз, уложив Ромку, и приведя себя в порядок, дом блестел. Ничего не напоминало о домашней вечеринке.
Я устроилась в гостиной, бездумно переключая каналы по ТВ, в ожидании Кирилла, вспоминая, как прощалась с девочками, которые в конце вечера совсем захмелели, и просили его найти им таких же мужчин, как он из числа его друзей.
Кир при этом предложении усмехнулся и переглянулся со мной. А я смутилась, представив те мысли, что у него в голове. Потом девчонки, дали своё благословение нам жить и без брака, мол, вы и так счастливы, в общем, развезло моих подруг, как только Кирилл решился их везти, ведь по дороге они ему съедят мозг. Благо тётушка, их немного осаживала, и они затихали на время. Но это только на время, я их знаю, неугомонные.
Я видимо задремала, потому что не слышала, как он вернулся. Почувствовала прикосновение горячих ладоней, что легли на мои плечи, и открыла глаза, запрокинула голову. Кир стоял надо мной, и смотрел так пытливо, вглядываясь, и видя что-то понятное только ему.
Я подалась вперёд, и притянул его за шею.
– От тебя пахнет ночью, – шепнула в его губы.
Они тут же дрогнули в улыбке, её я и поцеловала.
– И чем же пахнет ночь? – он опустился на колени перед диваном, притягивая меня ближе, и пряча своё лицо у меня на груди.
– Конкретно эта, пахнет прохладой и свежестью, немного табака и кожаной обивки салона твоей машины, и немного дождём почему-то, хотя для него рановато, – бормотала я, перебирая пальцами его волосы на затылке.
– Да там действительно, толи дождь, толи снег, – хрипнул его голос, а потом он отстранился, и встал.
– Я сейчас, – ответил он на мой немой вопрос, когда я растерянно посмотрела на него.
Я так и застыла, всё ещё ощущая на пальцах его тепло, и чувствуя его аромат. Смотрела невидящим взглядом на мелькание картинок на большом экране, и понимала, что всё, я не выплыву. Я полностью в нём. Он мой кислород. Моя пища. Потребность в нём ежесекундная.
Разве можно так растворяться в ком-то?
Терять себя?
Кирилл возвращается. Садиться на корточки передо мной, и снова смотрит, долго и пронзительно. А потом склоняется и целует, тоже очень нежно. Он редко так делает, и меня режет от его осторожных движений, от его ласки, желания любить, лелеять.
Его поцелуй тоже со вкусом ночи. Тонкий свежий аромат с каплей никотина, и ощущением шелкового языка, и тёплых, мягких губ. Оказывается, хищники тоже умеют быть мягкими и ласковыми, если захотят, и тем дороже их нежность, когда ты знаешь их опасную натуру.
Кирилл медленно отстраняется и вкладывает мне в руку что-то мягкое и квадратное. Я всё ещё под впечатлением от поцелуя, не сразу соображаю что это. Приходиться проморгаться.
В приглушенном свете гостиной, я смотрю на свою раскрытую ладошку, на которой лежит бирюзовая коробочка, с логотипом известного бреда. И коробка вполне определённая. Ещё не открыв её, я понимаю, что там.
– Мои подруги так тебя допекли, что ты решил сдаться, – за этой шуткой пытаюсь скрыть волнение, но не особо получается, потому что руки начинают дрожать.
Кирилл, видя это, перехватывает мои ладошки, сжимает, и я вдруг начинаю понимать все эти его проникновенные взгляды.
– Просто немного опередили, – отзывается он, и сам открывает коробочку.
На белой атласной подушке, застыло великолепное изделие искусных ювелиров. Белое золото, россыпь бриллиантов, по ободку, элегантное и тонкое кольцо.
– Оно со смыслом? – спрашиваю я, когда он достаёт кольцо и надевает на мой безымянный палец, правой руки.
– Если ты захочешь, зеленоглазая, – пожимает плечами Кирилл.
Кольцо подходит идеально, занимает своё место, словно там и было.
– А ты хочешь? – перевожу взгляд с блеска камней на него.
Он так и сидит рядом на корточках, уже положив свои руки мне на бёдра, и словно теми бриллиантами, сверкает своими глазами.
– Для меня неважно твоё официальное положение рядом со мной, – отзывается Кирилл, – ничего не важно, кроме тебя. Если ты хочешь, мы можем пожениться. Если нет, не станем. Ты всё равно моя.
В конце его голос просел до хрипа, и руки жестче сжали мои бёдра, посылая по моему телу тёплые импульсы.
– Ты знаешь, – выдохнула я, вдруг ставший вязким кислород, – для меня тоже это не важно. Я просто хочу быть рядом с тобой. Я люблю тебя и без этого кольца.
Я попыталась снять его, но Кирилл остановил меня.
– Это подарок, в любом случае.
Я остановилась, и переплела наши пальцы, дотягиваюсь, и целую их.
– Хорошо, будем считать, что сегодня состоялась помолвка.
Кирилл только хмыкает в ответ, разрывает наш контакт, но лишь для того, чтобы поменяться местами. Усаживает удобно к себе на колени, и я блаженно прикрываю глаза, зарываясь носом в его груди.
– Почему ты так не любишь рассказывать о себе? – поднимаю голову, пытливо разглядываю твердый подбородок, и дрогнувшие крылья носа. Он немного хмуриться, и видно, что тоже устал. Нам пойти бы спать, но почему-то мы продолжаем сидеть, обнявшись на диване.
– А ты неугомонная, зеленоглазая, – он опускает свои серые глаза, проходясь взглядом по моему лицу, и ожидаемо ныряет, в приоткрытую зону декольте, руки его при этом заметно твердеют, и объятия становятся ощутимее. Я невольно ёрзаю, но не сдаюсь.
– Что такого, если я немного больше узнаю о тебе? Вот, например, – я разворачиваю его правую руку, на тыльной стороне кисти, среди мелких рисунков, изображен компас, на карте. Рисунок очень искусный, красивый, выполнен в монохроме. Стрелки на нём указывают, где юг, где север, проработаны мельчайшие детали. – Этот компас, он что-то означает или это просто рисунок?
– Ты решила пройтись экскурсом по всем моим татуировкам? – усмехнулся Кирилл, впрочем, не препятствуя мне, позволяя наглаживать горячую кожу на его руке.
– Я изучила их вдоль и поперёк, и мне интересно, есть среди них действительно значимые для тебя?
– Может я, просто пройду анкетирование? Какие там у тебя были вопросы? – Кир всё же закрывался, и меня не могло это не покоробить.
– Хорошо, – оставила свои попытки, встала с его колен, – я поняла. Пойдём спать.
Да манипулировала, своей обидой, ну а что оставалась? Тем более, я действительно обиделась, и не особо рассчитывала на его раскаянье.
Это же Кирилл.
Камень.
Скала.
Продавить его у меня получалось, но не всегда.
Поэтому была слегка удивлена, когда он схватил меня за руку, и дёрнул на себя, возвращая на свои колени, потом и вовсе завалил на диван, придавив своим телом. И всё это быстро, методично, без лишних слов. Я успела только пискнуть, как очутилась погребенная под ним.
– Борзеешь? – прорычал он мне в губы.
– Это я борзею? – возмутилась я, толкнув его в грудь. – Замуж готов взять, а на элементарные вопросы ответить не можешь?
– А ты цепкая, зеленоглазая, – толи возмутился, толи похвалил Кирилл, изучая моё лицо.
– Ну, так ты подумай хорошенько, нужна ли тебе такая жена, – не осталась я в долгу, и постаралась максимально закрыться, насколько это было возможно в моём положении.
Получилось только отвернуться. Потому что всё его тело прижимало меня к дивану, а мои руки он завел мне за голову и придавил своей.
– Да нечего рассказывать, – сдался Кирилл, видя, что я действительно не настроена играть.
– Откуда я родом я тебе рассказывал. Учился в обыкновенной школе, потом физкультурное, потом армия. Переехал сюда, уже с Саней, начали здесь свои бизнес…
– Ой, какой ты неинтересный… – в тон ему фыркнула я, – прямо вот, и рассказать нечего…
Кирилл сверкнул глазами, и даже заскрипел зубами.
– Ну, давай, блядь, подрочи меня, – зарычал он.
– Серьёзно, Кирилл, неужели не было в твоей жизни ничего особенного? Того, о чём что хочется поведать близкому человеку, или я всё же не подхожу на эту роль?
– Ты блядь, на комплимент напрашиваешься, или вывести меня решила в конец? – опять заворчал он, но ответить я не успела, хотя было что сказать.
– Ты знаешь, что я не умею говорить всей этой розовой хрени, – как-то обречённо проговорил он, отпуская мои руки, и совсем освобождая от тяжести своего тела.
Кир сел рядом, и я тоже подтянулась, устроилась рядом, понимая, что таким образом он не откроется, а лишь ещё больше разозлиться.
– Когда мне было девять, я чуть не утонула, – начала я, решив поделиться с ним, и подать пример, – мы с тётей Олей пошли вместе на пляж. Она устроилась на берегу, а я плескалась рядом. Откуда-то там оказалась яма, и я пошла ко дну. Плавать не умела. Паника. Помню только пузыри и попытки всплыть… – помолчала, действительно вновь переживая тот ужас, – миг, и всё бы закончилось… тётя Оля меня спасла, вытащила на берег. Было страшно, но воду я люблю до сих пор.
– А я в семь лет, упал в открытый погреб, – вдруг подал голос Кирилл, – не увидел, что люк открыт. Гостил тогда у бабушки в деревне. Шел, секунда, и уже лежу в подполе, от изумления даже боль не почувствовала в вывихнутом плече. Глаза бабушки только перед лицом. Испуганные, ошалелый, потому что дыхание сбилось, и я вздохнуть не смог, а она от страха, сказать ничего не могла. Так и смотрели дуг на друга, пока батя не зашёл в дом… – Кирилл улыбнулся.
– И что?
– И ничего, – ответил Кир и перевёл на меня свой взгляд, ещё немного затуманенный воспоминаниями, и поэтому слегка отстранённый, – бате соврали что-то, но правду не рассказали. Бабушка боялась получить нагоняй за недогляд за внуком. Так и сохранили мы с ней секрет.
– А плечо?
– А что плечо, – Кирилл потёр глаза, – зажило, никто и не заметил. Я в то время без новой ссадины домой не возвращался.
– А бабушка давно умерла? – задала я новый вопрос, поняв по его рассказу, что её нет в живых.
– Давно, шестнадцать лет назад. Батина мать. А дед ещё раньше умер. Она молодец, держалась до последнего. Одна в деревне жила. Я очень любил бывать у неё. По большей части, конечно, потому что присмотра не было.
Он замолчал, видимо снова предаваясь воспоминаниям.
– Кирилл, – прервала я молчание, – а ты когда-нибудь познакомишь меня с родителями?
Он перевёл на меня взгляд, и смотрел снова так, словно изучая и сопоставляя все за и против.
– По одной просьбе за раз, зеленоглазая, – выдал он, наконец. – И я не помню, чтобы ты согласилась стать моей женой.
– А я не помню нормального предложения? – съязвила в ответ.
– А ты сегодня особенно дерзкая, Света, – Кирилл поддался вперёд, нависнув надо мной, опаляя горячим дыханием моё лицо, – ты вина перепила, или нарываешься на жёсткий трах?
Я отпрянула, как всегда не готовая к его откровенным заявления, и такому резкому переходу с одной темы на другую.
– А ты только об этом и думаешь, – начала защищаться, хотя жесткого траха, как выразился Кирилл, захотелось, видимо, поэтому продолжила клонить дальше свою линию.
– А ты нет? – криво усмехнулся Кир.
– Представь себе, нет, – не признаюсь ни за что.
– Да я отсюда чувствую запах твоего возбуждения, – прорычал Кирилл, резко подтягивая мои бёдра, впечатывая в себя.
Я взвизгнула, и упёрлась ладонями в его грудь, а промежностью в его стояк, под брюками.
– Давай так, если ты сейчас скажешь, что меня не хочешь, мы пойдём спать, – проговорил он, потираясь своим членом между моих ног, зажигая меня каждым этим откровенным касанием.
Я закусила от досады губу. Так далеко я не смогу зайти, а он вполне может выполнить свою угрозу, обмолвись я хоть парой слов, что не хочу его. И что делать?
– Дело не в этом, Кирилл, – решила я вырулить, – а в том, что мы ведём серьёзный разговор, а ты сводишь всё к сексу!
– Это ты сводишь всё к сексу, – парировал он, притираясь теснее, и разводя полы халатика на моей груди, касаясь её пока только взглядом, но так словно ладонями сжимал. Я явственно ощущала горячую шершавую кожу, и касания влажного языка, и это не давало мне сосредоточиться на нашем разговоре.
– Я? – только и смогла выдохнуть удивлённо.
– Ты, зеленоглазая, – подтвердил Кирилл, и оплёл длинными пальцами мой подбородок, фиксируя, и не давая отвернуться.
– Ведь это же ты возникаешь на меня. Глазами своими сверкаешь. И пахнешь так, что сожрать тебя охота. Но если ты скажешь, что я не правильно считал все эти знаки, я так и быть не стану тебя заставлять.
Вот же гад такой! Говорит всё это, смотрит в глаза, и я вижу на их дне, притаившееся искры. Ему весело, потому что загнал меня в ловушку, и он уверен, что я не откажусь, не смогу. И я не могу.
– Ну что, зеленоглазая? Не прав я? – и его губы складываются в ухмылочку.
– Ты решил меня наказать, таким способом, за откровенность? – я сопротивлялась из последних сил, вцепившись в его плечи.
Да что там сопротивлялась! Я сдавалась, просто ещё не вся кровь от мозга отлила.
– Даже и не думал, ты сама напросилась, – ответил он на это, – давай, Света, я жду, скажи мне, чего ты хочешь, спать или трахаться?
Увернуться, сжульничать у меня никак не получиться. Он крепко держал мой подбородок, вглядываясь в мои глаза, и очень тесно прижимал своим телом, и мне стоило неимоверных усилий не ёрзать под ним.
– О, боже, Кирилл, конечно, я хочу тебя, – не выдержала я, и потянулась к его губам.
– Не всё так просто, – не сдержал он торжествующую улыбку, – откровенность за откровенность, – проговорил он. – Расскажи, как сильно хочешь, а то были сомнения, что я не правильно понял твои знаки.
– Что ты хочешь услышать? – зашипела я, потому что и злилась одновременно и заводилась.
– Подробный рассказ, о том, что очень сожалеешь о своей дерзости, и готова искупить вину!
– А если я не жалею? – выпятила упрямо подбородок.
– Значит, пожалеешь, – Кирилл криво улыбнулся, и, склонившись, прикусил кожу на изгибе шеи. Я вздрогнула, и обвила его руками, притягивая ближе, почувствовав на своей коже горячий поцелуй вместо укуса.
– Ты же тоже лукавишь, Кирилл, – сказала через придыхание.
– Да, и в чём? – он поднял голову, отрываясь от сцеловывания своих же укусов с моей шеи.
– Тебе нравиться моя дерзость, – улыбнулась ему.
– Никакого лукавства, зеленоглазая, – Кирилл вернул мне улыбку, – я не отрицал этого никогда, с самой первой нашей встречи, я хотел тебя, именно за твою борзость.
– Тогда зачем, просишь, чтобы раскаивалась в этом?
– Потому что мне нравиться тебя наказывать, – Кир вдруг резко оттолкнулся от дивана, встал и потянул меня к себе.
– Пойдём нам нужно поменять дислокацию, – проговорил он, подхватывая меня на руки, – я хочу, чтобы ты полностью отпустила себя, и не боялась никого разбудить.
Я только смущённо улыбнулась. Кирилл пронёс меня мимо лестницы и кухни, спустился вниз к спортзалу. Занёс туда, и поставил на пол. Через мгновение загорелась подсветка у зеркал, немного разогнав сумрак. Здесь было прохладно, и пахло резиной, и железом. В зеркалах отражались тренажёры, и пустующий ринг. Я нечасто сюда наведывалась, в основном, побегать на дорожке, или сделать комплекс пилатеса.
Кирилл подошел сзади, положив руки на мои плечи, стягивая вниз халат и пижаму, обнажая меня полностью. Я прижалась к его груди спиной, откидывая голову на его плечо, и заводя руки за голову, обнимая, пока он жадно исследовал моё тело. А я всё это наблюдала в ближайшем зеркале. Рассматривала извивающуюся себя, с прикрытыми глазами, и закушенной губой. И его руки, беспрестанно путешествующие по моей светлой коже. Тёмные все в рисунках, сжимающие то мою грудь, то ныряющие между моих ног. Я словно искусная танцовщица выгибалась навстречу всем его ласкам. Позволяла сжимать себя, целовать и кусать, тереться, тянуть за волосы. И стонала, в такт его сбитому и шумному дыханию.
Кирилл поспешно стягивал свою одежду, между поцелуями и прикосновениями, и я с упоением, тёрлась об твердое тело, о горячую кожу, и млела ещё больше. Дрожала всем телом, снова разглядывая нас двоих в отражении в зеркале. Это картинка затягивала и возбуждала. Подстёгивала желание. Разжигала пожар. Огонь несся по венам, опаляя всё тело, заставляя выгибаться навстречу несдержанным прикосновениям, и срываться стоном со сбившимся дыханием с губ.
Я ловила алчный взгляд Кирилла, который он бросал из под бровей, когда в очередной раз, заставлял меня дрожать от вожделения, сводя с ума своими прикосновениями. Одна рука его терзала мою и без того чувствительную грудь, переходя от одного полушария к другому. Другая поглаживала низ живота, и ныряла между ног, и длинные пальцы ненадолго проникали в меня, собирали влагу, чтобы потом размазать её по складочкам и клитору. Я приседала и виляла задом, чтобы удержать его пальцы подольше. Тёрлась о твёрдый член, что упирался мне в поясницу, и стонала от нетерпения. Между ног назревала такая пустота. Хотелось заполнить её, заглушить это желание, но у Кирилла как всегда, были свои планы на моё тело, да и душу себе он тоже уже присвоил.
Не могу представить кого-то другого на его месте. Умру только от одного прикосновения другого мужчины. Точно знаю. Не смогу без него. Не смогу.
И среди всей этой какофонии обрывочных мыслей, и ярких чувств, я вдруг вычленяю для себя, самое отрезвляющее. Страх. Страх потерять его. Он всё больше разрастался во мне, убивая всю эйфорию, охлаждая пыл.
Что я буду делать? Как буду жить, если не станет Кирилла.
Кир замечет, что я напрягаюсь, бросает взгляд на наше отражение в зеркале, считывает изменения в поведении, и тоже замедляется. Мы мгновение смотрим, друг на друга, а потом он разворачивает меня к себе, и прижимает к твердой груди. Понимает на каком-то инстинктивном уровне, что сейчас мне нужно, именно почувствовать покой и защищённость, уверенность, что дарят его сильные руки.
– Прошу, не отпускай меня никогда, – бормочу ему в изгиб шеи, тоже обхватив его за талию, – держи крепче. Я так боюсь тебя потерять!
– Не потеряешь, – вибрирует его грудь, от низкого голоса, – я никогда не отпущу тебя!
Я поднимаю лицо, вдоволь надышавшись его одуряющим разгорячённым ароматом.
– Я люблю тебя, Кирилл, – говорю, заглядывая в его глаза.
– Я люблю тебя Света, – отвечает он, склонившись, целует меня в губы, пытаясь сдержать свой порыв, и действует нежно, и аккуратно. Но я сама углубляю этот поцелуй, сама, снова распаляю его.
Он успокоил меня, верно, откликнулся на мой порыв, понял меня, и я ему благодарна.
Он подхватывает меня по ягодицы, и вжимает в холодное зеркало спиной, одновременно насаживая и медленно растягивая на своём члене. Я обвиваю его шею руками и прижимаюсь раскрытыми бёдрами ещё теснее, теряя все ориентиры кроме него.
Только он сейчас в моей вселенной.
Мой маяк.
Мой столп.
И я держусь за него. Не могу отвести глаз, от тягучего тёмного пристального взгляда, когда Кирилл мягко толкается в меня, проникая полностью. Выдыхаю стон, вместе с дыханием, когда он останавливается, как всегда боясь навредить мне своим напором.
И снова это говорящее молчание между нами, когда мы словно спаяны между собой.
Не нужно слов.
Мне впервые с кем-то не нужно слов, потому что без них всё понятно. Что не только мне не жить без него, но и он не представляет свою жизнь без меня.
Я это вижу.
Понимаю.
Знаю.
Теперь знаю. Потому что вижу, ту же боль на дне его глаза, которую чувствовала мгновение назад, представив что потеряю его.
Я понимаю её. И мне хочется успокоить его так же, как и он меня. И я прижимаюсь к его губам в поцелуе, и сама двигаю бёдрами, чувствуя, как пальцы на моих ягодицах, сжимаются, и по его телу несётся дрожь.
Мы необходимы друг-другу. Мы, как бы глупо это не звучало, половинки одно целого. Мы одно. Я понимаю сейчас это так чётко, и явно, как никогда до этого.
Кирилл наращивает темп, и я не в силах больше сдерживаться запрокидываю голову, и прикрываю глаза, стону. Чувствую его в себе так остро и правильно. Чувствую всё напряжение его тела. Слышу хриплое дыхание, и грохот сердца, что стучит в унисон моему. Наши взмокшие тела соединены так тесно, и действуют, словно единый механизм.
Весь большой спортзал, наполняется пошлыми звуками и стонами, а на зеркале явно останется отпечаток моей спины и задницы. Но мне так сейчас хорошо, просто от ощущения нашего интимного единства, от болезненно-сладкого растяжения внизу, и жёстких пальцев, и сильных рук, что держат меня навису, и от этих глаз, что текут ртутью, когда он глядит на меня. И я пытаюсь держать его взгляд, но восторг затягивает меня, и глаза прикрываются сами собой. Тело трясет, словно в лихорадке, и каждый мускул напряжён до предела, пульс дробит в ушах. Ещё мгновение, и по венам течёт сладкая патока, разнося импульсы наслаждения. Между ног становиться горячо, и до меня как сквозь вату доноситься рык Кирилла, когда он финалит, вбиваясь в меня в последний раз.
– Мне никогда, и не с кем, не было так хорошо. Я словно помешан на тебе. Никогда не сомневайся в этом. Я люблю тебя, зеленоглазая, – признаётся Кирилл, когда мы растянулись на одном из матов. Я, честно говоря, даже немного ушла в астрал, прижавшись к его твёрдому телу. Может так бы и уснула, но он нарушил молчание.
