Текст книги "Никак иначе (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Кровь вскипает, пульс забивает дробью уши, сердце сейчас выпрыгнет из груди. С ним всегда так волшебно, и горячо.
Обжигающе.
Пьяняще.
И я не отказываю себе, сгораю снова, превращаясь в пепел, чтобы потом снова возродиться.
***
– Ты расскажешь мне про план? – спрашивает Кирилл.
Мы лежим в кровати после очередного раунда, который был в душе. Я без сил, глаза просто слипаются. Кир прижимается ко мне со спины, крепко обнимая, и поглаживая мою расслабленную грудь.
– План? – сонно тяну я.
– План, для которого понадобилось это блядское платье, благодаря которому я только и представлял, как его сниму с тебя, – слышу по голосу, что он усмехается, и даже не глядя, могу сказать, что его губы кривит улыбка.
Кирилл как всегда прямолинеен, и говорит откровенно.
– Не было никакого плана, – не сдаюсь я, и зеваю, – ты ошибаешься.
– Ну да, – снова усмешка, а потом я чувствую, как его нос зарывается у меня в волосах на макушке, горячее дыхание греет кожу.
– Не отпущу, – вдруг говорит он, после молчания, и когда я почти сплю.
Это странно, но и это я уже отмечаю заторможено, сквозь дрёму.
– Я тоже, – шепчу ему в ответ, вдруг остро ощутив потребность ответить ему, – никогда.
***
Меня будет жар, разрастающийся в низу живота.
Я выгибаюсь, от сладких импульсов, расходящихся током по крови. С губ срывается стон вперемешку с хрипом. Я разлепляю глаза, ещё не готовая принять явь, но уже чётко осознающая, что то, что происходит, не сон.
В комнате темно, и не понятно, толи ночь ещё, толи ранее утро. Ничего не видно, только ощущения, и звуки. Горячие, влажные скольжения в промежности, жёсткий хват на бёдрах, сбитое хриплое дыхание, стон, и пошлое чмоканье.
– Кирилл, – зову я, нащупываю руками его склонённую между моих ног голову.
– С добрым утром, зеленоглазая, – отрывается он от меня.
Глаза немного привыкают к темноте, и я вижу неясный, но большой силуэт Кира.
– Уже утро, – вырывается у меня.
– Уже утро, и я голоден, – и Кирилл возвращается к прерванному занятию. Проходится языком по напряженному клитору, от чего меня непроизвольно выгибает, и я чувствую жар, растекающийся между ног. Потом скользит ниже, немного снижая градус, но тут же одна его ладонь смещается ниже, и в меня входит сразу два пальца.
Тело потряхивает в преддверии разрядки. Я впиваюсь руками в подушку, становлюсь, чуть ли не в мостик, раскрываясь ещё шире, для желанных проникновений, и хрипло стону.
Кирилл наращивает темп, двигаясь всё быстрее, резче. Язык вырисовывает влажные линии на моей трепещущей плоти, а лоно сжимается вокруг длинных пальцев. Всё тело замирает перед оргазмом, который обрушивается как лавина. Пульсации бегут по телу, и на несколько мгновений я выпадаю из реальности, паря от блаженства.
Кирилл пережидает мою разрядку, продлевая её, нежными дуновениями и касаниями к чувствительному клитору. Потом поднимается выше, трётся щетиной о кожу живота, разгоняя рой мурашек по коже, потом прикусывает кожу, между грудей, тут же сцеловывает боль.
Я вплетаю пальцы в его волосы, нежно и благодарно поглаживаю кожу, когда он останавливается чтобы всосать в рот каждый сосок по очереди. Жадно облизывая и прикусывая, снова зарождая в моём разнеженном теле огонь желания. Я чувствую, как в промежность упирается его горячий член, и даже виляю бёдрами, но он придерживает меня, и без слов, поднимается выше, целует губы. На нежность его уже не хватает. Поцелуй жёсткий и подчиняющий, да и прикосновения становятся твёрдыми, руководящими.
Кирилл отстраняется, и резко разворачивает меня на живот, ложиться сверху, почти прижимая собой полностью, пальцы больно сжимают мои волосы у корней и тянут, вынуждая выгнуть шею. Он тут же вгрызается полупоцелуем, полуукусом в изгиб, раня нежную кожу, ошпаривая горячим дыхание, и хрипом.
Это жёсткое доминирование, после нежных ласк, вскрывает, словно новый уровень моей чувствительности. Боль смешивается с трепетным дрожанием тела ещё не остывшего от оргазма, и уже зарождается новая волна, более жаркая и тёмная.
Я выстанываю его имя, ёрзаю под ним, выгибаюсь, под тяжёлым телом, которое стремиться, кажется, закрыть собой полностью. Горячий контакт влажной кожи, чувство пустоты между ног, звериный рык сверху, когда я крупно вздрагиваю от укусов, у основания шеи.
Сейчас я сделаю все, чтобы насытить этого зверя.
Я так плотно вжата в матрас, что дышать тяжело, и голова идёт кругом, добавляя фантомность горячему контакту наших тел. Мои ладони сверху накрыты ладонями Кира, и наши пальцы крепко переплетены. Перед зажмуренными глазами то и дело расцветают белые цветы, вспыхивая алым на каждыё его укус-поцелуй.
Он, наконец, немного отстраняется, давая мне вздохнуть полной грудью, разлепляет, затёкшие пальцы, и тянет на себя мои бёдра вынуждая встать на четвереньки. Но когда я уже готовая к проникновению, покорно замираю, опустив голову вниз, Кир шлёпает меня по ягодице, и кожу тут же обжигает боль.
Я вскрикиваю и неконтролируемо дрожу, от разливающегося по венам жара, и тут же выгибаюсь, словно выпрашиваю новую порцию. И она не заставляет себя ждать. Другую ягодицу тоже жжет, и так же ярко и остро проникает в кровь возбуждение.
– Блядь, обожаю, твой вид сзади, – хрипит голос Кира, и я чувству, как он жёстко до боли, разводит мои ягодицы в стороны, максимально раскрывая меня. Горячую плоть холодит воздух, а потом тут же обжигает прикосновение твердого члена. Жилистая плоть скользит вдоль, не проникая, трётся о сжимающаяся анус и раскрытое лоно, растирая вязкую смазку, и, заставляя меня скулить в нетерпении. Напряжение внизу живота нарастает, и пустота между ног становиться нестерпимой. Грудь, тяжелеет, и мимолётное трение сосков о простынь при покачивании тела, отдаётся дрожью во всём теле.
– Кирилл, прошу, – я сворачиваю шею, чтобы разглядеть его, но в комнате темно, и я могу только скулить и выгибаться под сильными пальцами.
– Хочешь мой член? – издевается этот гад.
– Хочу, – поддаюсь бёдрами назад, но он толкает меня так сильно вперёд, что я падаю на живот, но тут же вдруг ощущаю, под ним подушку. Когда он успел её пристроить туда, я не отследила. Эта мимолётная мысль затухает почти мгновенно, когда меня снова накрывает его тело, а зудящую пустоту, наконец, заполняют.
Кир входит резко, и сразу же задаёт дикий темп, просто втрамбовывая меня в матрас. Его глубокие толчки отдаются во всём теле, и я плавлюсь, растекаюсь под ним, наслаждаясь той мощью, что наполняет меня.
Он снова переплёл свои пальцы с моими, сжал их, уткнулся в изгиб моей шеи, целуя и кусая нежную кожу, и двигается без остановки и передышки.
Из моего горла рвались уже не стоны, а хрипы. Мне было горячо и тесно, сладко и остро. Кожа на ягодицах горела от ударов, на шее тянуло от засосов, пальцы были переплетены до боли, и всё тело было охвачено напряжением, натянуто в ожидании разрядки. А лоно становилось всё влажнее и влажнее, от растягивающего его члена. Он проникал до упора, вышибая из моих лёгких весь воздух, откатывал назад, и на секунду, всё сжималось от потери, но тут же ликовало, когда плоть снова натягивалась на твердом стволе.
Я уже теряла грань реальности, меня сносило в сладкую муть, где не было контроля, не было даже моего тела, было только наслаждение. Сердце казалось, пробьёт сейчас грудную клетку, а сбитое, хриплое дыхание над ухом, соединялось, и становилось моим. Мы были единым целом. Снова было такое ощущение единения, что сплетались не только наши тела, но и наши души. Спаивались, плавясь в очередной раз, и становились единым.
И я сдалась, наконец, скинув нарастающее напряжение, и услышала сверху, как Кирилл хрипло стонет, тоже окунаясь в наслаждение. Тела вибрировали от накатывающих волн блаженства, и хотелось делиться ими, раздавать этот солнечный свет, это тепло. Дарить, и благодарить за этот миг счастья.
– Я люблю тебя, – шепчу я, замершему Кириллу, который слегка съехал в бок, чтобы не раздавить меня, – боже, как я люблю тебя!
На глаза наворачиваются слёзы, от переизбытка эмоций, и я стыжусь, их, стесняюсь, зарываюсь лицом в подушку, чтобы он не понял. Не увидит, темно, а вот если захочет прикоснуться, то почувствует влагу. А меня сейчас может ранить любя мелочь, я обнажена полностью, после этого выжигающего всё на своём пути оргазма. И даже то, что он так и не отвечает. Снова не отвечает на моё признание.
***
Меня будит будильник на телефоне, и пока он пищит, моё сознание потихоньку вползает в тело, а тело реагирует на раздражение. Слегка саднит между ног, и болезненно отзывается кожа на шее, и этот противный писк будильника.
Я разлепляю глаза, понимая, наконец, что я уснула, после нашего секса. Отрубилась задавленная напрочь шквалом эмоций. Сейчас острота ушла, осталось только сладкое послевкусие, с горьковатым привкусом, осевшей на дне, каплей разочарования. Сумасшедший, просто нереальный секс, даже не секс, а какой-то акт любви, от которого бросает в жар, и смазанный финал. Неприятно, но не смертельно. Я знаю, что он такой. Не способный на все эти разговоры, и нежности. Просто тогда мне было необходимо услышать хотя бы короткое «я тоже».
Отгоняю эти бесполезные мысли. Чего уж.
В комнате уже светло, и вообще как-то подозрительно тихо вокруг. Кирилла рядом нет, только смятая простынь и подушка.
Снова запищал будильник, так и не выключенный, а проигнорированный мной, и поэтому программа пошла по кругу.
Я дотягиваюсь до телефона, вдруг осознав, что я очень старательно укрыта одеялом, прямо завёрнута в него.
Щурюсь на яркий экран, на котором горит время. Восемь утра. Я отключаю будильник, и как только он вырубается, на экране появляется набранное сообщение в месенджере, не отправленное, просто как записка.
«Зеленоглазая, будильник я поставил на восемь, решил дать тебе немного поспать, раз ночью и утром не срослось. Пацанов сам раскидаю по школам и садам. На кухне завтрак. Соберёшься, вызови Серёгу, по такси в этом платье не шастай. Если срастется, вечером заеду за тобой на работу. И я тоже тебя люблю»
Перечитала раз десять, наверное, улыбаясь, как дура.
Откинулась на подушку, и прикрыла глаза, ощущая себя сейчас полностью счастливой. Разочарование, которого было всего капля, растворилось во всеобщем ликовании. Как же мало надо, чтобы засветиться от счастья. Взаимность любимого человека, забота, и даже эта ревность по поводу платья. Всё это настолько дорого для меня.
Я снова потянулась, тело опять отозвалось приятной негой. Для полного комплекта, мне бы сейчас не на работу, а под тёплый бок Кирилла, и чтобы мальчишки рядом, и мы все дома.
Вспомнив про сыновей, набрала тётушку.
– Привет, тёть Оля, Кирилл был? – первым делом поинтересовалась я, когда тётя Оля ответила.
– Был Светланушка, только что всех собрала и все отчалили. Ромка раскапризничался, тебя потерял, Кирилл что-то ему пообещал, вроде бы договорились, – доложила тётушка.
– Спасибо, прости, что меня не было…
– Ой, да что ты, – рассмеялась тётя Оля, – Светочка, всё нормально. Мне не тяжело, тем более Кирилл с утра мне цветов купил, розы мои любимые красные, и сладостей нанёс, мы как раз завтракали.
Я заулыбалась. Да, Кирилл обещал поблагодарить тётушку, а слово он держит.
Я ещё раз поблагодарила тётю, и мы попрощались.
Нужно было написать Кириллу, поблагодарить, но вместо сообщения, в голову пришла другая мысль. Ему понравиться.
Я встала и голая и босая прошла по коридору в ванную. И опять меня не настигло не одного воспоминания. Сейчас из моего нынешнего положения, всё воспринималось по-другому. Здесь, в этой квартире не жили призраки прошлого. Это просто была квартира, причем не особо жилая.
Я залезла в душевую кабину, с удовольствием намылилась, смывая остатки сна.
Для меня было приготовлено стопка новых полотенец, и зубная щётка. Я вышла, и, не вытираясь, встала перед зеркалом, разглядывая своё тело в каплях воды, ища, подходящий ракурс. Найти оный мне, конечно, составило труда. В любой позе я казалась себе, то толстой, то развратной, то некрасивой. Потом вспомнила, как утром Кир признался, что любит мой вид сзади.
Встала перед зеркалом вполоборота, чтобы было видно повернутое лицо, с влажными волосами, в профиль, искусанную шею, и плечо, одну грудь, что топорщилась острым соском. Талия сейчас казалась тоньше. Я положила раскрытую ладонь на ещё мокрую ягодицу. Задницу было видно полностью, и надо сказать смотрелась она соблазнительно, особенно когда я немного прогнулась в пояснице. Округлые половинки, с просветом между ног. Мокрая кожа, изогнутая спина, призывный взгляд. И всё это в запотевшем зеркале. Я щёлкнула пару раз, чтобы выбрать более удачный кадр. Получилось очень даже художественно, я бы сказала.
И пока меня не одолели сомнения, отправила Кириллу, с подписью «Спасибо, я выспалась»
Уже на кухне, когда я пила кофе и поедала бутерброды, пришёл ответ.
«Бля, зеленоглазая, ты издеваешься! Я на совещание, мне выступать через минуту, а у меня колом от твоей фотки!»
Я рассмеялась, представляя и угрожающую интонацию Кирилла, и кол, тоже.
«О, прости!» – решила повеселиться я. – «Твой кол, конечно больше бы пригодился здесь»
«Заканчивай, Света! Я ни хера не понимаю, что мне говорят, только ты перед глазами»
Это признание меня согрело, и заставило пойти дальше.
«Я надеюсь, в твоём видении я на коленях?»
«Я накажу тебя!» – обещает Кир.
«На это и расчёт» – отсылаю в ответ.
Но переписка затихает, видимо, у него действительно важные дела, и мне стоит только догадываться, как он справился со своим «стоячим» состоянием. И надеяться, что к вечеру его пыл не утихнет, потому что я уже предвкушаю наказание.
31
В доме на удивление тихо, хотя сегодня выходной, и как положено в выходной я выспалась, так что у меня немного шумит в голове, и болят бока. Но мне нужен был этот сон. Последний месяц был как тяжелым, так и плодотворным. Я дистанционно закончила семестр, сдала все экзамены, теперь у меня официально каникулы, ещё год и я буду дипломированный специалист. Не перестану благодарить Бурового, за то, что затащил меня в свою компанию. Только сейчас отчётливо понимаю, что если чего-то хочешь, можешь этого добиться, несомненно.
Умывшись, и приведя себя в порядок, спускаюсь вниз. В гостиной тихо, хотя это самое популярное место в доме, потому что здесь и телевизор, и с некоторых пор, приставка, и настольные игры, и столик Ромки, заваленный раскрасками и улепленный пластилином. Правда, в последнее время Кирилл переманил мальчишек в гараж, но это по большей части Андрея интересует, чем Ромку, но до гаража я не дохожу, а тихо замираю у входа в кухню.
Все трое порхают возле плиты. Стол накрыт к завтраку. Посредине стоит большая ваза с гортензиями.
Кирилл тихо раздаёт команды, а мальчишки послушно выполняют.
И Андрей и Рома, зовут Кирилла по имени, и только я для Ромки «мама», Андрей тоже обращается ко мне по имени. Но то, что происходит сейчас, не может не определять нас как семью. Потому что они все вместе готовят мне завтрак, пекут блины.
Я стою тихо у входа, никак себя не выдавая, наблюдая, как Кир учит крутить сковороду Андрея, раскатывая на ней налитое тесто, и как Ромка с любопытством заглядывает туда.
– Это что бин? – коверкает он слово.
– Ага, – кивает Кирилл, – смотри, видишь, края уже темнеют, скоро будем переворачивать.
Они такие милые, домашние, мои.
Кирилл, как гора возвышается над мальчишками. Ромка стоит на небольшой стремянке, чтобы ему было удобно, Андрей рядом. Он очень рослый, в свои пятнадцать лет он Кириллу по плечо. А если учесть, что Андрей занимается плаваньем и таеквон-до, и плюс к этому блондин с голубыми глазами, в общем, не ровен час скоро пойдут девчонки, если уже не пошли.
За последний месяц, Кирилл каким-то образом наладил контакт с обоими сыновьями, и если Ромку, он банально подкупал, и задабривал подарками, то вот с Андреем у них действительно установилась связь. Они могли оба пропадать в спортзале, или в том же гараже. Находили общие темы для разговоров, в которые не посвящали даже меня. А Ромка не осознанно тянулся к ним, потому что ему было интересно. Единственное что оставалось неизменным, это то, что Ромка спал с нами, тут не действовали ни какие уговоры, и подарки. Ну, мы уже не настаивали, понимая, что возможно ребёнок так защищается. Так ему комфортнее. Привыкли, приноровились.
– Мама, – первым меня заметил Ромка, и неуклюже слез с приставки, помчался ко мне.
– Привет, – улыбаюсь я ему и подхватываю на руки, обнимаю.
– О, зеленоглазая, давно там стоишь? – спрашивает Кирилл, кинув на меня взгляд и ловко подкинув блин со сковороды.
– Не очень, – я прохожу с Ромкой на руках, и целую его в щёку, и нежно ворошу волосы Андрея.
Он позволяет мне вот такие шалости, хотя конечно уже взрослый, но сейчас его глаза горят радостью, и видно, что ему приятно моё внимание.
– В честь чего, блины? – сажусь за стол, пристроив удобно Ромку на коленях.
– А что поводов нет, – Кирилл задирает бровь, и наливает новую порцию теста на сковороду.
Вообще он готовит не часто, Очень редко. Признался однажды, что готовить его учила мама. Сейчас ему этот навык почти не нужен. Его статус позволяет не готовить, и поэтому сегодняшний завтрак очень ценен для меня.
– А как ты узнал? – понимаю, о чем он говорит.
– Как ты мне ответила, когда я задал тебе тот же вопрос, – усмехается Кирилл, и снова ловко переворачивает блин.
Ну да, если он узнал про мой день рождения, как и я, случайно, то понятно, почему подсуетился. Вот такая у нас семья. Детей уже завели, а маленькие подробности из своих жизней так и не удосужились узнать, потому что, всё очень быстро, как лавина.
– Напомни мне, чтобы я провела анкетирование между нами, – усмехаюсь я.
Кирилл только хмыкает, прекрасно понимает, о чём я. Ставит перед нами с Ромкой, тарелку со стопкой блинов.
– Ромка, ты чего уселся, ты же рисунок рисовал, – обратился он к сыну, и тот резво соскочил с моих колен, помчался в гостиную.
– У меня, зеленоглазая, есть такая анкета, – говорит Кирилл, склоняясь ко мне, и втягивая мой запах, – с самого начала, Саня же безопасник.
Я изумлённо открываю рот. Меня немого коробит от этой информации.
– И насколько она подробная? – сверкаю глазами.
Кир видит мою реакцию, и выражение его лица меняется, с добродушного, на более хищное. Он тонко чувствует перемены в моём настроение, и даже небольшие колебания от покорности, его сразу же раздражают. Он как будто скидывает личину добродушного парня, мигом готовиться к прыжку, как хищник. Это всегда меня напрягает, и честно говоря, заводит.
– Э-э-э… Кирилл, блин горит, – вмешивается в наше противостояние взглядами Андрей.
Кир отворачивается, спешит к плите. В кухню возвращается Ромка, с красочным рисунком на котором нарисована я. Приходиться отвлечься от разбушевавшихся мыслей, и приструнить приступы гордости. Потом мы завтракаем, и неприятный момент почти сглаживается, забывается. Настолько тепло, и комфортно, нам сидеть на кухне.
Кирилл вдруг разоткровенничался, рассказал о своих родителях, о том, что его мама работала долгое время поваром, и поэтому с ранних лет учила его готовить. И что этот навык очень пригодился ему в армии, и потом когда он жил один.
Он говорил. А во мне опять нарастало неприятное чувство. Мы же по сути ничего не знаем… Хотя нет, как оказалось, я ничего не знаю о нём. Ничего. Он очень закрытый человек, и как бы это сказать конкретный, живущий здесь и сейчас. Это он сейчас с мальчишками разошелся, а мне вообще достаются крупицы от его прошлой жизни, от будущих планов. О чём он говорит охотно, так это о том, что происходит сейчас.
– Чего, загрустила, зеленоглазая? – спросил Кирилл, видя, что я снова немного скисла, когда мальчишки, наевшись, отпросились выйти из-за стола, и пошли в гостиную.
Я встала, чтобы прибрать со стола, но он мягко отстранил меня, снова подтолкнув к стулу, и сам стал собирать посуду в мойку.
– А мне можно такую же анкету на тебя, – не стала, ходит вокруг, да около.
– Нет, нельзя, – отозвался Кирилл, и развернулся ко мне.
Он был в простой домашней одежде. Хлопковый лонгслив, и тонкие спортивки. Но вот домашним он всё равно не выглядел. Взъерошенные темные вихры, щетина на щеках и подбородке. В треугольном вырезе лонгслива видны крылья татуировки, застывшие на ключицах. Тонкая ткань, вроде бы и свободна, но при движениях натягивается на широких плечах. Сейчас он вообще закатал рукав, собираясь мыть посуду, открывая жилистые кисти и запястья, разрисованные, как и пол его тела. Он большой и мощный, и совсем не домашний, особенно когда смотрит вот так сейчас, строго и хищно, снова видя моё неповиновение.
– Почему нельзя, – не сдаюсь я, уже научилась выдерживать эти тяжёлые гляделки, – я тоже хочу знать о тебе всё.
– Ты итак знаешь обо мне всё что надо, – отрезает он, и снова отворачивается, включает воду.
– Что всё? Мизер!
– Вполне достаточно.
– Мне недостаточно, – начинаю злиться, буравя его широкую спину взглядом.
Но Кирилл скала, его не прошибить нечем. Он спокойно заканчивает мыть посуду, вытирает руки полотенцем, и снова поворачивается ко мне.
– Света, заканчивай бузить, – говорит он, сложив руки на груди, и оперевшись бёдрами о мойку. – От того что ты узнаешь в какой детский сад я ходил, и как учился в школе, положение дел не измениться.
– Да причем здесь детский сад… – начала я и осеклась.
– Это что же такая анкета на меня, что там про детский сад даже?
– Да успокойся, зеленоглазая, – усмехнулся Кирилл и двинулся ко мне, и теперь уже я сложила руки на груди, – голые цифры. Мы должны были тебя проверить, без этого никак.
– Никак, – передразнила я, всё же чувствуя уязвлённость.
Нет мне, конечно, скрывать нечего. Было пара моментов в моей молодости, за которые не то что стыдно, но неприятно.
В седьмом классе с подружками зачем-то отправились бить окна в школе, нас поймали и даже в отделение, тогда ещё милиции, доставили. Скандал, родителей вызвали в школу, хорошо, хоть на учёт не поставили.
В девятом ходила на стрелку, и даже дралась, здесь правда обошлось без привлечения властей. Тоже неприятно сейчас вспоминать, и вообще мало ли что ещё.
Но это всё моё, захочу, расскажу сама.
– Свет, – Кирилл уже подошёл вплотную, нависнув надо мной, уперев руки по бокам в столешницу, – харе злиться. Захочешь, спросишь, я всё тебе расскажу.
– Вот именно, Кирилл, расскажу, – повела я плечами, не подаваясь, хотя тепло его тела, аромат уже накрыли меня, – а не вероломно возьму что, и когда захочу.
Кирилл вдруг, посмотрел поверх меня, прислушиваясь к звукам из гостиной, потом резко склонился, и, притянув меня к себе за талию, поднял, и прижал ещё сильнее, так что я в полной мере ощутила его твердое тело.
– Что ты делаешь? – я уперлась в его грудь, пытаясь оттолкнуть его.
– Усмирю тебя немного, а то ты чего-то разошлась, – хмыкнул он, криво улыбнувшись, и крепко сжал мой подбородок, попутно зажимая меня между столешницей и собой.
– Ты что… Ты… Что… – растерялась я, и растеряла все слова.
Хотела сказать про мальчишек, хотела вообще послать его с его методами усмирения, но его натиск, смёл всё на своём пути. У меня не было выхода, как только подчинится его силе. Как и всегда впрочем.
Горячий язык тут же ворвался в мой рот, как только тёплые губы коснулись моих губ. Я только и успела, моргнуть и выдохнуть, а дальше, уже ничего не контролировала, только поддаваться жёсткому напору его рта. Глаза закатились сами собой, и голова поплыла, тело стало мягким расслабленным. Я вцепилась в ткань его футболки, и потянула на себя, как будто мы итак не прижаты друг к другу теснее некуда.
Кирилл теперь держал меня за затылок, немного натягивая волосы, и вталкивал свой язык в мой рот, съедая все мои стоны, и дыхание.
Никаких мыслей в голове, естественно не осталось. Это был действительно верный способ меня усмирить. И даже когда он оторвался от меня, и прижал к своей груди, я ещё долго не могла успокоить дыхание, нежась в кольце сильных рук.
– Ну, вот так-то лучше, – раздался его низкий голос, – тебе сегодня ещё гостей встречать.
– Каких гостей? – я вынырнула из его объятий, подняла голову.
– Твоих гостей, у тебя же день рождения двадцатого марта, – снова усмехается он.
– Кирилл, да ты… – я опять начинаю закипать, и опять начинаю толкать его в грудь, вся чудодейственная сила поцелуя слетает мигом.
– Я же не собиралась совсем… Ничего не готовила…
– Всё стопори, зеленоглазая, – прерывает он поток моих слов, и я обиженно замолкаю.
– Если не хочешь никого видеть это один момент. А если переживаешь по поводу приготовлений, то расслабься, я всё устрою.
Я обдумываю его слова.
– И кто будет?
– Самый близкий круг, – отвечает Кирилл, – к трём будь готова, – и наконец, ослабляет хватку, отстраняется.
– Спасибо, – совсем не благодарно бурчу я, честно говоря, больше удивлённая новостями, – но по поводу анкеты мы ещё поговорим.
– Поговорили уже, – Кир режет недовольным взглядом.
– Кирилл…
– Закрыли тему.
***
К трем часам, в столовой накрыт стол, заполненный различной снедью. Гостиная украшена шарами и цветами. Пока я готовилась встречать гостей, внизу трудилась клиниговая служба, эвент– агентство, и повара.
Мне оставалось только иногда подглядывать и успеть привести в порядок себя и мальчишек.
Сильно не заморачивалась, если Кирилл говорит что будет близкий круг, то наверняка это будет тётушка и подруги. С работы навряд ли Кирилл позвал кого-то. Из всех сослуживцев я близка только с Петей, а его Кир терпеть не может, каждый раз ворчит, что тот пускает на меня слюни. Да и на работе я планировала проставиться завтра, купить пирожных и торт.
Простое синие платье, в мелкий горох, с глухим воротом, с прямой юбкой, длиной ниже колена показалось мне вполне достойным для скромного домашнего праздника. Небрежно уложила волосы, нюдовый макияж, удобные балетки. Я справилась за час, потом занялась мальчишками. Там тоже немного заняло по времени, остальное время мы с ними увлечённо наблюдали, как наша столовая превращается в залу ресторана.
Бойкая девушка Стелла, руководила всеми процессами, и уборкой и готовкой, и украшением. Она словно волшебница, чётко координировала все процессы, и надо сказать результаты поражали.
Наша столовая преображалась на глазах. На большом овальном столе, словно на скатерти-самобранке, появлялись различные закуски, искусно разложенные и завёрнутые. Ромка пару раз даже пытался стащить с тарелки, что-то очень яркое, похожее на бутон цветка.
Пришлось занять ребёнка надуванием шариков.
За всей этой суетой вдруг пришла мысль, что стоит поблагодарить Кирилла, которого я не видела с завтрака, и расстались мы на не очень хорошей ноте.
Он был в кабинете, сидел перед включённым ноутбуком. Здесь царила тишина и полумрак
– Я не помешаю, – стукнула пару раз в дверь, и зашла.
– Что уже, время? – отвлёкся он от чтения, и посмотрел на настенные часы.
– Нет, ещё есть полчаса, – ответила ему и подошла ближе.
– Я приготовила тебе чистую футболку, и брюки, – начала издалека, дабы прощупать почву.
– Спасибо, – он закрыл крышку ноутбука, и посмотрел на меня.
Как-то устало, но в то же время пытливо. Неужели переживает?
Не могу никак привыкнуть, что он начал потихоньку проявлять чувства, потому что раньше, этого никогда не было. А сейчас, очень часто, видны проявление его эмоции, во взглядах, в словах, и жестах. И мне в новинку, я привыкла считать его скалой, и вот такие моменты, как сейчас, они ранят своей уникальностью, и мне вдруг становиться стыдно, что я раскапризничалась утром.
– Кирилл, я хотела сказать спасибо, – начала я, но он подтянул меня ближе и усадил на свои колени.
– Хотела, скажи, – хрипнул его голос, а одна рука бесцеремонно забралась по подол моего скромного платья, начал там поглаживать бедро, разнося импульсы тепла по всему телу.
– Спасибо, – вздрогнула я, когда он очень чувствительно меня щипнул, – ай!
– Это тебе за мой полусъеденный мозг, – как ни в чём не бывало, улыбнулся Кирилл и потерся своей щетиной о мою шею.
Я сжалась от щекотки, но сама же прижала его голову ближе, обняла за шею.
– Ну, прости, – выдохнула вместе с дрожью, – можешь мне ничего не дарить, мне итак всё нравиться.
– Можно подумать, – фыркнул он, прошелся губами по моей шее, втягивая аромат, – захочу и подарю.
Это заявление меня развеселило, и я рассмеялась.
– Нет, ну, конечно, если ты настаиваешь…
– Настаиваю, – кивнул он, и открыл верхний ящик стола, вручил мне какую-то папку.
– Что это? Контракт на твою душу? – совсем развеселилась я.
– Будто тебе нужен для этого контракт, она уже итак давно твоя, – сказал это так легко, что у меня даже дыхание перехватило, словно прыгнула со скалы в холодную воду.
– Кирилл…
– Ты так всегда удивляешься, Света, словно поверить не можешь, – недовольно заворчал он.
– Ну что ты, – смутилась я, как он ловко разгадал мои мысли, – я верю.
Я снова перевела взгляд на бумаги в своих руках.
– Так что это?
– Это документы на пацанов. Теперь ты являешься их единственным и полным опекуном. Никто не сможет у тебя отнять их, даже я, можешь не опасаться этого.
Я ошарашено посмотрела на папку в своих руках, потом на Кирилла, потом снова на папку.
– О, боже, Кирилл, я даже не знаю, что и сказать, – слова и вправду не шли, кроме банального «спасибо», и желания зацеловать его, не было никаких мыслей.
– Ничего не говори, – Кир как-то грустно улыбается, – просто помни, что обещала мне однажды, Света.
Про обещание, данное три месяца назад, в кабинете директора детского дома, я и не забывала. Я тогда говорила искренне, и выполнять его мне не составляло никакого труда.
– Ты даже не представляешь, какой счастливой ты меня делаешь, – я прижалась губами к его губам, – я так люблю тебя! Спасибо.
Кирилл охотно ответил на мой скромный поцелуй, и даже углубил его, разливая по моим венам огонь желания. Умом я понимала, что надо бы остановиться, но не было никаких сил оттолкнуть его. Нас прерывает шум разъезжающихся ворот.
– Гости приехали, – хрипит Кирилл, и переводит дыхание.
Я неохотно отлепляюсь от него, и встаю с колен, прижимаю к себе папку.
– Иди, встречай, я пока переоденусь, – он тоже встаёт следом, и мы спешим на выход.
Если с утра, я ещё сомневалась, по поводу празднования и гостей, то сейчас сидя за столом, рядом с самыми близкими людьми, чувствовала, как разливается внутри тепло, от счастья и радости. Ведь, по сути, у меня не так много тех с кем я близка, и нужно ценит вот такие моменты, когда мы можем собраться все вместе за одним столом, и тем более повод радостный.
Кир, помимо тётушки, пригласил ещё и Иришку, причём звал, вместе со спутником, но она пришла одна, вручила мне цветы и дизайнерский шёлковый шарф. Она всегда умела делать подарки, был у неё такой талант, дарила именно то, что пригодиться и порадует только тебя. На вопрос где её ресторатор, отмахнулась, что он занят, и дальше можно было не продолжать, всё равно ничего бы не сказала. Она, уже бывавшая в этом доме по свойски прошла в гостиную, и расположилась на диване, поздоровавшись с мальчишками, которые были оторваны от приставки, чтобы встречать гостей.
