Текст книги "Никак иначе (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
– Понимаешь, я думала о себе. О том как мне больно, о том что я не полноценная… А надо было подумать о нём… И вот когда я подумала о нём, я поняла, что не он мне нужен, а я ему… Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Кирилл, – лучше, чем ты могла бы подумать.
Он крепко сжал меня, и впервые, наверное, я чувствовала в его прикосновениях не желание, и не похоть, а именно необходимость единения, и от этого по всему телу лилось горячее тепло, отогревая и затапливая меня.
– Кирилл, как ты вообще решил отдать этот особняк под детский дом? – спросила я, вдоволь намолчавшись и напитавшись нежностью.
– Михалыч, друг отца Сани, – пояснил Кир, с явной неохотой выпуская меня из рук, – через него и узнал, в каком положении, оказались дети.
– И отдал им этот особняк.
– Да.
– Но почему? Почему помог?
– Потому что, мог.
Я ещё долго лежала без сна, в ожидании Кирилла, обдумывая все его слова, и принятое мной решение, а потом когда он пришёл, уставший, и, раздевшись, повалился на кровать, сцапав и прижав меня к себе, прожужжала ему все уши, что нужно переоборудовать дом, сделать детскую, поставить везде защиту. Я бы продолжила, но поняла, что Кирилл равномерно дышит, и уже ничего не отвечает мне в ответ. Он уснул, под мой бубнёж. И тогда я склонилась, и нежно поцеловала его губы, тёплые и нежные сейчас, расслабленные, и снова призналась ему в любви. И пусть пока для него это новость, но судя по всему, он тоже меня любит, хоть и не спешит в этом признаться, а может ещё и сам не осознаёт. Потому что ради секса не делают того, что он делает для меня.
Через две недели, нам разрешили забрать Ромку, время как раз перевалило за середину декабря, и плюсом к новой детской комнате, мне ещё захотелось украсить дом к Новому году, поставить ёлку, разукрасить стёкла в снежные витражи, повесить гирлянды. Вообще это время для меня было словно предчувствие сказки.
Я порхала.
Я светилась.
Я была счастлива.
Меня вдохновляло всё подряд.
Я всё успевала, везде вникала, и мир вокруг мне тоже казался радужным, наполненным одной лишь радостью и счастьем.
За эти пару недель, к Ромке мы ездили, раз пять. Мы с ним гуляли, разговаривали, знакомились. Малыш в основном молчал, хотя Ирина Григорьевна заверила, что он здоров и развит, и это видимо стресс, да я и не настаивала. Мне нравились наши недолгие встречи. Говорила по большей части я. Сперва мне было неловко, я не знала о чём говорить. Первый раз меня и вовсе хватило только на то чтобы представить себя да Кирилла, который всегда сопровождал меня, в поездках в детский дом, и был рядом, и разговорчивостью, кстати, тоже не отличался.
Мы так и сидели, Ромка на стульчике, в той же столовой, которая сейчас была пуста, и я перед ним на коленках, и Кир позади. Мы смотрели друг на друга, я и ребёнок, и так меня тогда пробрало, от этого взгляда детского, но такого взрослого. Всё он понимал, просто не принимал ещё. Его психика огораживала его, не давала запуститься механизму разрушение, а вот понимание было.
Потом, через силу, я узнала у Кирилла подробности аварии, в которой погибли родители Ромки, и оказалось, что он нечаянно увидел репортаж по телевизору. Как раз шёл один из новостных каналов, и совсем не было цензуры, и там во всех жутких подробностях было показана спасательная операция, и Ромка узнал маму. Вот откуда в этих детских глазах, печать скорби, да только мозг ещё не может обработать столь жуткую информацию, и превращает её в дурной сон, чтобы его носитель выжил и не сошёл с ума.
Позже стало легче, я не ждала от него ответа, просто болтала, брала за ручку, и мы шли гулять, и я рассказывала про новый проект на работе, или про то, как ездила к своей тётушке, которой к слову, ничего пока не сказала, никому не сказала, пока не хотела, потом.
Рядом шёл Кирилл, и если я к нему обращалась, поддакивал, и дополнял.
За это время перелопатила столько литературы, столько детских психологов выслушала и поняла только одно, надо быть искренним, отрытым, слушать и слышать. Ребёнок сам решит, когда можно довериться.
Ирина Григорьевна попросила осторожно упоминать о совместной жизни, говорить об этом стоило издалека, и я порой рассказывала Ромке про пустующую детскую комнату, и про большую ёлку, что стояла в нашей гостиной.
Он молчал всё время, не считая коротких «да», «нет», когда требовался точный ответ, но на пятый раз, когда мы приехали, нетерпеливо схватил меня сам за руку, и потащил на прогулку, будучи совсем одетым. И это было маленькой победой в налаживании наших отношений.
В день, когда мы приехали его забирать, Кирилл сразу направился в кабинет к Ирине Григорьевне, а я пошла, искать своего мальчика.
Он был в игровой комнате, вместе с остальными детьми, но увидев меня, бросил всё и побежал навстречу. Сказать, что я была счастлива ничего не сказать. Я подхватила его на руки и обняла маленькое тельце, и втянула аромат его макушки, теперь ставший родным, примесь детского мыла, и чего-то сладкого, с горькой частицей казённого запаха, холодного и чуждого, который хотелось выдворить из этой композиции раз и навсегда.
– Привет, Ромочка, – пробормотала я, и осторожно поставила на ноги ребёнка, рассматривая, не напугал ли его мой порыв.
Нет, не напугал. Ромка, смотрел спокойно и открыто. Удивительно, как дети проникаются моментально лаской и заботой.
– Рома, хочешь поехать со мной и Кириллом, к нам? – спросила осторожно я, присев на уровень его глаз.
В них вспыхнул интерес, но он молчал, и я продолжила.
– А сюда не вернёмся, хочешь? – снова спросила, всматриваясь в голубые глаза.
Мы стояли в светлом коридоре. Детский дом тоже украсили к новому году, и теперь на стенах висели самодельные снежинки, и гирлянды.
– Дрей, – вдруг сказал Рома.
– Что? – я не поняла.
– Дрей, – уже совсем тихо и несмело, повторил он.
– Я не понимаю, прости, милый, – пожала я плечами и погладила худенькую ручку.
– Он говорит, Андрей. Это я, – вышел из игровой высокий подросток, и я уставилась на него снизу вверх, потому что так и сидела на корточках перед Ромкой.
Парень был высок, и тоже светлым, с короткой стрижкой, и голубыми глазами. И, несмотря на юность, он был, крепким, и выражение его лица было довольно таки сурово. На нем был простой спортивный костюм, и кроссовки.
– Здравствуйте, – поздоровался он, и я поднялась, озадаченно разглядывая его.
– Здравствуйте, – ответила, и совсем на инстинктах притянула Ромку к себе, но он оттолкнул меня, и наоборот спрятался за парнем, а тот по отечески потрепал его по голове, прижав к бедру.
– Вы хотите усыновить, Ромку? – спросил он.
Первым моим порывом было ответить утвердительно, но я сдержалась.
– Почему ты спрашиваешь?
– Ромка мой брат, – ответил Андрей, продолжая трепать макушку выгладывающего из-за него малыша.
– Брат? – изумилась я.
– Да, мой родной брат, мы вместе сюда попали, после смерти родителей, – ответил он ровно, и голос то у него тоже был такой не по-мальчишески низкий.
– Мне никто ничего не сказал, я не знала, – протянула я, пытаясь обуздать сумбур, творящийся в голове.
– Верю, – усмехнулся Андрей, – просто у Ромки возраст, подходящий для усыновления, а я уже не котируюсь, меня не возьмут, поэтому ничего и не сказали.
– А сколько тебе?
– Пятнадцать.
– У вас такая большая разница.
– Да, – вдруг улыбнулся Андрей и присел перед Ромкой на корточки, потрепал за щёчку, – нежданный подарочек, так мама его называла.
Я сглотнула моментально вставший в горле ком.
– Мне жаль, Андрей, прими мои соболезнования.
– Спасибо, – вздохнул он, и снова глянул строго, – прошу, заботьтесь о нём, он очень славный, даже когда истерит, всё равно славный.
– Я обещаю, – закивала я.
– И может, вы позволите его навещать, ну когда вам будет удобно, – снова голубые глаза смягчись.
И с Андреем произошло то же что и с Ромкой, только наоборот. Здесь было полное понимание и принятие трагедии, и щиты были выставлены прочные, потому что рассчитывать ему было не на кого, но они давали слабину, потому что, несмотря на то, что он был взрослым, он был ещё ребенком, по сути, у которого разом не стало родителей, и ему пришлось наращивать броню, не только для себя, но и для брата.
– Я обещаю тебе, что буду заботиться о твоём брате, и любить его, навещать ты его сможешь когда захочешь… – и по мере того как я это говорила, я понимала, что должна сделать, как поступить правильно.
Мальчишки ушли в игровую, прощаться, а я поспешила в кабинет директора.
– Какого хрена, вы скрыли, что у него есть старший брат, – рявкнула я без предисловий, влетев в кабинет.
Ирина Григорьевна вскинула на меня взгляд, Кирилл тоже повернулся, но промолчал.
– А что бы это поменяло? – спокойно спросила она, явно не впечатлённая моим гневным выпадом.
– Ничего бы не поменяло, просто нужно было быть честной, – злилась я, и на её спокойствие, и не на вмешательство Кирилла, который с интересом слушал наш диалог.
– Вот именно, ничего бы не поменяло, – продолжила Ирина Григорьевна, – Андрею пятнадцать лет, у него один путь, здесь до восемнадцатилетия, армия и большой мир, а Роман может ещё обрести семью.
Я прикрыла глаза.
Я понимала, что она права, по своему, права. Но всё это казалось скверным, искажённым каким-то. Ведь они, это всё что осталось у них в этом мире. Ведь это несправедливо разлучать их.
– Чего ты хочешь, зеленоглазая? – наконец подал голос Кирилл, и встал из-за стола.
Я прижала ладони к горящим щекам, и сделала пару вздохов. Мне нужно было собраться, потому что я уже знала, чего я хочу, мне осталось только это озвучить.
А решение зависело от Кирилла.
– Не хотите же вы сказать, что вы усыновите ещё и Андрея? – Ирина Григорьевна, смотрела пристально на меня, а я на Кирилла.
– Кирилл, мы должны их забрать, обоих.
На его лице не мелькнуло не единой эмоции, впрочем, это и не удивляло, он в этом спец. Но всё же, хотелось бы понять, о чём он думает, ведь наврядли, беря меня в любовницы, он думал, что станет отцом, да ещё и двух сыновей, и наврядли этого хотел.
– Я прошу тебя, пожалуйста! Их нельзя разлучать, Кирилл…
Но он продолжал молчать, видимо, взвешивая все за, и против, и я уже была готова пообещать ему всё что угодно, так мне хотелось сейчас, чтобы он согласился.
Кир, отмер, наконец, и подошёл ко мне, так и стоявшей у входа.
– Зеленоглазая, ты понимаешь, о чём просишь? – строго спросил он.
Я впилась в его лицо глазами, разглядывая на нём каждую чёрточку, каждую морщинку, каждую складочку. Он самый противоречивый, самый сумасбродный, самый порочный, самый красивый, и самый лучший мой мужчина.
Мужчина, который не обещает мне ничего, но делает для меня так много. Я так увязла в нём, захлебнулась, не вынырнуть. И именно с ним хочу этих детей, мальчишек, моментально запавших мне в сердце.
– Если ты меня сам не оставишь, я буду рядом всегда, не смотря не на что, обещаю, – это верно звучала как клятва, таковой она и была, и она подействовала.
Моё обещание удовлетворило его. Кирилл сморгнул, растопил лёд в глазах, и кивнул.
– Мы можем их забрать сегодня? – спросил он, не оборачиваясь к Ирине Григорьевне, смотря только на меня.
А у меня было такое чувство, что я контракт на свою душу с ним подписала. Подписала, и не жалею. Кому ещё вручать свою душу и сердце, если не тому, кого любишь.
– На Романа готовы все документы, не вижу препятствий, но на Андрея, ещё предстоит… И вы не женаты Кирилл Дмитриевич, я же уже говорила… – начал Ирина Григорьевна, но Кир перебил её.
– Иди, сообщи пацанам, пусть собираются, – и подтолкнул меня к двери.
Так в этот день мы стали родителями, пусть ещё только номинально, и нам многое предстоит узнать, многому научиться, но сжимая в объятиях улыбающегося Ромку, когда мы ехали домой, и, ловя искры надежды в голубых глазах Андрея, я знала, что сделаю всё, чтобы они были счастливы, и от них никогда не будет пахнуть этим холодным казённым, горьким ароматом.
28
– Иди сюда, зеленоглазая! – Кирилл перехватил меня в коридоре, и затащил в нашу спальню, сразу прижав спиной к двери, навалившись всем телом, я даже пискнуть не успела.
Он надавил пальцами на мой подбородок, и тут же нырнул горячим языком в мой рот, захватывая полностью всю территорию, властно и жадно.
Я протестующе застонала, и попыталась выкрутиться, особенно, когда почувствовала, его горячие ладони, заскользившие по бёдрам под подолом моего домашнего платья.
– Кирилл! Что ты делаешь? – задыхаясь, бормотала я, отвоевав немного свободы, стараясь вывернуться, из крепких объятий. – Там же мальчишки…
И в подтверждении моих слов, снизу, из гостиной раздался Ромкин смех, и бубнёж Андрея.
Они играли в приставку, вернее Андрей играл, а Ромка наблюдал, и скакал рядом, перекрывая порой обзор. Я тоже там, рядом с ними сидела, только пол мне показался холодным, и я пошла за носками для Ромки, и на обратном пути была захвачена в плен.
– Они играют, и переживут твоё десятиминутное отсутствие, – проворчал Кир, и, не подумав останавливаться, задрал платье мне до талии, впечатал в промежность мне свой стояк. – У меня скоро яйца лопнут. Ты динамишь меня, почти месяц!
И он подхватил меня на руки, и понёс к кровати.
– Кирилл, пожалуйста… – я даже не успела не о чём попросить, как мой рот тут же запечатали, накрыли губами и жадно стали целовать, путая мысли, туманя разум.
Я понимала, что такому мужчине как Кирилл, с его бешеным темпераментом, воздержание давалось очень тяжело. Понимала, но всё вышло само собой.
Пока мы все привыкали друг к другу в нашей теперь совместной жизни. Адаптировались, подстраивались. Причём детям было легче, чем нам. Они как-то гармонично приняли все правила поведения, и нормы. А вот нам пришлось эти правила устанавливать, и это нелегко, особенно когда ты всю жизнь жил для себя. Тут приходилось перекраивать свою жизнь, потому что все эти правила совместного проживания теперь в большей степени нужны были нам.
Перед новым годом, я познакомила детей с тётушкой, предварительно поговорив с ней. Но тётя Оля не нуждалась в моих внушениях, она искренне радовалась за меня, за нас с Кириллом, и мальчишек встретила как родных, особенно Ромку. Его невозможно было не полюбить с первого взгляда. Это белокурый ангелочек завоёвывал сердца сразу, устоять было невозможно. Андрей же наоборот своей серьёзностью, и неразговорчивостью, тоже сразу внушал уважение.
Потом был новый год, в кругу новой семьи.
Кирилл взял выходные, до этого почти безвылазно торчав в офисе, и мы целыми днями гуляли по городу, ездили на лыжные базы, на ёлки, представления, ходили в кино.
Это было незабываемо, и даже Кирилл, такой скупой на эмоции, улыбался, искренне радуясь детскому восторгу, который скользил даже в серьёзных глазах Андрея.
Единственное, что осталась за бортом, это наша интимная жизнь. Не хватало на неё время, потому что теперь нужно было подбирать место и время, а ещё и Ромка, просто поселился в нашей кровати. Даже если удавалось его уложить с вечера в своей комнате, он приходил спустя пару часов, забирался между нами, и, уткнувшись носом ко мне в грудь, засыпал, и тут же просыпался, стоило его только отнести назад. Не в какую не хотел спать один, плакал так жалобно, что сердце моё таяло. Кир скрипел зубами, но молчал, видя мой умоляющий взгляд. Поэтому ни о каком интиме, и речи не шло.
И вот сегодня видимо у кого-то закончилось терпение. Честно, я думала, что он уже ушёл, и вот теперь поплатилась за свою беспечность, потому что, с меня бесцеремонно срывали трусы, резко разведя бёдра, пристраиваясь к раскрытой промежности.
– Не переживай, зеленоглазая, – пыхтел Кирилл, – ты довела меня до того, что мне и пары минут не продержаться.
Он уже почти вошёл, когда внизу заверещал Ромка, и снова забубнил Андрей, и я смирившаяся и размякшая, от грубых ласк, снова вся напряглась, метнула на дверь встревоженный взгляд, и Кирилл зарычал, просто упав на меня сверху, так и не доведя до конца начатое.
– Пиздец, – выдохнул он так обречённо, и я почувствовала, как он заправил, ещё стоящий член в брюки, и застегнул молнию.
Мне стало неловко, и немного жаль его. И благодаря его этой вспышке я тоже поняла, что соскучилась по нему. Не он один, оказывается, голодал, мне тоже не хватало этой части нашей жизни. Не хватало его. А ещё мне стало страшно, что он передумает насчёт детей, поймёт, что они мешают.
– Прости, прости, – зашептала я, и погладила короткие вихры, когда он уложил своё голову мне на грудь. Я послушно лежала под его горячим тяжелым телом, и понимала, что могла бы так пролежать вечность.
– Давай завтра оставим мальчишек с няней, или тётушку мою попросим, и на всю ночь снимем номер в гостинице, чтобы никто нас не отвлекал, и я сделаю всё, что ты захочешь, тем более, завтра такой повод.
Кир поднял на меня прищуренный взгляд.
– Откуда узнала?
– Кир, – вспыхнула я, – это что секретная информация? Ты мой мужчина, мы живём вместе, и знать когда твой день рождения, вполне нормально.
Хотя на самом деле, узнала я это, к своему стыду, совершенно случайно, совершенно погрязнув в навалившемся на меня внезапном материнстве.
Для работы, мне нужны были фото Амстердама, не интернетные, а вот именно живые. А Кирилл как-то рассказал, что побывал там, и у него в инсте, их было куча. Вот и полезла, ну а там, взгляд сам зацепился за личные данные, и надо же пятнадцатого января день рождения у него, а он молчит.
Вообще я немного верю влияния знака зодиака на характер человека, поэтому, конечно же, он козерог. Вот в этом сомнения нет. Упёртый, целеустремлённый, ещё и в год Быка рождённый. А ещё они влюбчивые, козероги третьей декады, это я уже потом погуглила, отвлекшись от работы напрочь, начала искать схожие черты Кирилла, со всеми характеристиками, что давал интернет.
Встал вопрос, что дарить, и так и стоял.
У него всё есть. Это должно быть что-то личное, но не сентиментальное, а то так и вижу кривую ухмылку Кирилла, на какой-нибудь браслет или брелок.
И вот видимо я нашла, ответ на этот вопрос. Подарю себя. Ленточкой перевяжу и подарю. Хотя я итак его, полностью.
– Давай я надену красивое платье, и какое-нибудь развратное бельё, и мы сходим в ресторан, а потом…
– Если я, блядь доживу до этого, – опять заворчал Кир и поднялся с кровати.
Я тут же отдёрнула платье и тоже поднялась, поискала глазами свои трусики, отшвырнутые за километр.
– А вообще, чего бы ты хотел? Может, есть пожелания насчёт подарка? – попыталась я отвлечь его от скользкой темы, но Кирилл так тяжело смотрел на меня, когда я ловко натягивала белье, оправлял платье, что я думала, накинется снова. И вот не сказать, что была бы не рада.
– Поставить тебя раком, вывернуть так, чтобы и трахать мог, и целовать, – хрипло произнёс он, морщась, поправляя под ширинкой, вновь восставший член.
– Кирилл, ну я серьёзно, – постаралась придать своему голосу беспечности, но внизу живота всё сжалось от предвкушения, а картинки, того как это будет, поплыли перед глазами одна за другой, учащая моё дыхание, и вгоняя в румянец.
– Серьёзно, Света, – не унимался Кир, растягивая агонию, – сперва в киску твою, отымею, потом задницу натяну. Растяну жёстко и медленно, чтобы ты прочувствовала каждый сантиметр, за который ответственна, пока ты не кончишь пару раз, а потом солью всю сперму тебе в рот, разглядывая твои ошалелые глаза. И так всю ночь, учти.
– Кирилл, ты невозможный просто, – я окончательно раскраснелась, от его смелых слов.
– Не одному мне страдать, зеленоглазая, – усмехнулся он, прекрасно понимая, как действуют на меня его слова, хотя судя по глазам, он бы уже сейчас приступил к своему плану.
– Скажи ещё, что не хочешь?
– Очень хочу, – искренне призналась я и закусила губу.
– Сука, – прошипел Кир, и прикрыл глаза, сглотнул, дёрнув своим кадыком.
– Кирилл…
– Я пошёл, – он резко развернулся к выходу, – сегодня до поздна, не жди, – и вылетел из комнаты.
В голове сразу же закружили миллионы мыслей, о том, что нельзя отпускать мужнину таким взведенным. У него же вся кровь сейчас от мозга отлила, и он сейчас может совершить глупость, особенно Кирилл, он такой горячий. Но долго самобичеванием заниматься не пришлось. Мальчишки захотели есть, а потом мы собирались на прогулку, а потом ещё миллион дел, а ещё нужно продумать всё на завтра, а там и день закончился.
29
Я сидела в ресторане, за столиком который, заказала для нашего праздничного ужина, и крутила в руках коробку с галстуком Brioni, который купила в подарок Кириллу. Яркий, синий, шёлковый. Он идеально подойдёт к его холодным серым глазам, и подчёркнёт его статус. Долго думала что подарить, потому что совсем без подарка не хотелось, ведь день рождения это особый праздник, и его нужно отмечать обязательно. Вот только именинник опаздывал, задерживался на переговорах, и я, грустила за столиком одна, вот уже минут двадцать как.
Он предупредил, конечно, но всё равно, праздничное настроение и предвкушение приятного вечера, портилось с каждой уходящей минутой.
Народа вокруг было немного, всё же будний день, всего несколько столиков заняты, да шумная компания девушек, что-то отмечает, за большим столом в углу. Приятный приглушённый свет, и тихая музыка, прекрасно вписываются в модный интерьер ресторана. Он не такой пафосный, как тот, в котором мы встречались с Сашей, но не менее приятный. Пару раз подошёл официант, узнать надумала ли я сделать заказ. На третий, я всё же решилась и заказала какой-то мудрёный суп, салат и жаренее мясо. Заказала на двоих, надеясь, что когда Кир придёт, не надо будет ждать долго заказ.
Посмотрела на телефон. Время ожидания переваливало за двадцать пять минут. Телефон молчал.
Взяла, сама набрала Андрею, узнать как у них дела. Он наотрез отказался от нянек, убедив меня, что спокойно справиться сам с братом, тем белее в доме полно охраны.
Андрей уже ходил в местную школу. Ромка, с горем пополам осваивал частный детский сад.
Жизнь налаживалась.
Я не переставала удивляться всей этой гармоничности, с которой соединились наши жизни. Мы словно и были одной семьёй. Все неловкие моменты, решались легко и быстро, не было ни упрёков, не враждебности. Мои мальчишки, словно всегда были моими. И за это я была благодарна Кириллу. Безмерно, полностью. Это он, с его упертым характером, заставил меня принять такой вариант, ведь я никогда, честно, не думала об усыновлении, ещё тогда смерившись со своей ущербностью. А он смог. Действительно это был подвиг. Подвиг ради меня. Эти дети, они наполнили мою жизнь новым смыслом.
Андрей заверил меня, что у них всё хорошо, он закончил уроки, Ромка корпел за рисованием, скоро пойдут спать. Я пожелала им спокойной ночи, и отключилась. Приготовилась снова томиться в ожидании, но уже через минуту передо мной на стол, опустился букет из гипсофилы, какого-то совершенно нереального бирюзового цвета, и в ноздри тут же заполз сладкий аромат цветов. А на мои плечи, покрытые тонким шифоном платья, опустились горячие ладони, потом пришло тепло, и горький аромат парфюма, потом влажный поцелуй в основание шеи, открытой, поднятыми волосами.
– Прости, зеленоглазая, – пробормотал Кирилл, обдавая горячим дыханием мою кожу, и шумно втягивая мой аромат, – переговоры затянулись.
Снова последовал поцелуй, и я чуть ли не мурлыкала от блаженства. По телу пронеслась дрожь.
– Ничего страшного, – выдавила я из себя, чувствуя, что вся горечь от его опоздания улетучивается, расползается под наплывом горячих ладоней, и губ.
Повернула к нему голову, и, улыбнувшись, коснулась поцелуем тёплых губ.
– Ты уже заказала? – спросил Кирилл, усаживаясь напротив.
– Да, вот только не выбрала, что будем пить.
Кир кивнул, и подозвал официанта, заказал себе бокал виски, а мне шампанского, и попросил пристроить цветы.
– Ну, давай, – он поднял свой бокал навстречу моему, когда нам принесли заказ, – за тебя, зеленоглазая.
– Почему это за меня? – удивилась я. – Это у тебя по моему сегодня день рождения.
– Вот именно, и поэтому я хочу пить за тебя, – парировал он, и сделал большой глоток.
– Ну, хорошо, но вот подарок всё-таки для тебя, – я подвинула к нему коробочку с логотипом Brioni, но он, взглянув на нее, перевёл взгляд на меня.
– Я думал насчёт подарка, мы всё обсудили, – хмыкнул он, всё же открывая коробку, и вытягивая ярко-синий галстук.
– Это приложение, – смутилась я, от его горящего взгляда.
– У меня даже есть парочка идей, как это приложение использовать, – усмехнулся Кирилл, и снова сделал глоток виски.
– Лучше носить на шее, – вставила я.
– На твоей, – парировал он, растягивая узел своего галстука.
Он выглядел уставшим. Между глаз, залегли морщинки, изгиб губ был твёрдый, не намёка на улыбку. Тёмная щетина, даже на взгляд была колючей. Но смотрел Кирилл, жарко и темно, хотя может это атмосфера ресторана.
Но я всё равно таяла под этим взглядом.
Целый день провела в подготовке к этому вечеру. Выбирала платье, и обещанное развратное бельё, черное кружевное, в переплетении лент. Заказывала ресторан и бронировала номер в гостинице. Миллион разных дел, чтобы сейчас растечься лужицей от одного этого взгляда.
– Ты устал? – спросила, чтобы отвлечься, немного, потому что вот на фиг мне не нужен этот ресторан, вся это суета. Захотелось забраться к нему на колени, получить свою дозу нежности, а потом погрузиться в жаркие ласки, чтобы до боли, и кайфа.
– И не надейся, – усмехнулся Кир, и перевел тему, – как там пацаны?
И я даже возмутиться не успела, пришлось отвечать.
– Всё хорошо, они молодцы. Но я не об этом. Ты устал от такой жизни? От детей? Теперь приходиться считаться с другими людьми…
Кирилл посмотрел на меня укоризненно, так как только он умеет, с холодом и непониманием, так, что я замолчала.
– Что ты хочешь этим сказать, Света? – всё же спросил он, хотя по заигравшим на скулах желваках, он понял, куда я клоню.
– Пожалуйста, не злись, – начала я примирительно, стараясь выдержать его тяжёлый взгляд. Ну куда там, и пары секунд не продержалась, отвела глаза, опустила на белую скатерть, и, не придумав ничего лучше, чем накрыть его большую ладонь, что лежала на столешнице, своей.
– Ты жалеешь, наверное, что всё так вышло… – затараторила я, – со мной, с детьми… я же вижу, как ты недоволен порой…
– На меня посмотри Света, – прозвучал приказ, и его большая ладонь, моментально прихлопнула мою, копошившуюся на его.
Я подняла глаза.
– Ты считаешь, что я не отдавал себе отчета, когда брал этих детей? – спросил он, сжимая мою руку, и давя взглядом. – Так ты думаешь про меня?
– Нет, Кирилл, совсем нет, – поспешно добавила я.
– Тогда, к чему ты это говоришь? – Кир выпустил мою ладонь из плена и откинулся на стуле.
– Ты просто привык жить по-другому, и совсем, наверное, не предполагал, что вместе с любовницей, ещё придётся заботиться о двоих детях…
– Снова, твой комплекс неполноценности, зеленоглазая, – усмехнулся он, а потом серьёзно добавил, – я, не о чем не жалею. Не о чем!
– Даже не смотря на то, что теперь нам приходиться снимать гостиницу, чтобы переспать? – не унималась я.
– Даже, несмотря на это, – хмыкнул он, – хотя признаю, такого долгого воздержания у меня давно не было. Но мы же это сегодня исправим, – уже белее хитро улыбнулся Кирилл, – и вообще, как-нибудь привыкнем, живут же как-то люди.
А у меня от этих слов камень с души упал. Стало легко, потому что, чего скрывать, я уже успела изучить его вспыльчивый характер, и боялась какого-нибудь скоропалительного решения, боялась потерять всё, что имею. Я бы не простила его за это, никогда.
– Знаешь, я тебе очень благодарна, за всё это, Кир, – я склонилась ближе, – ты не представляешь, что ты для меня сделал…
– Прекращай, зеленоглазая, – видно было, что его смутили мои откровенные речи. – Ничего я такого не сделал. Мне просто нужно, чтобы ты была довольная.
– Я довольная, – улыбнулась я, – я очень довольная.
– А я вот не очень, – проворчал Кир, – но надеюсь, что скоро буду.
Намек не то чтобы тонкий, но понятный нам обоим.
Потом принесли заказ, но особого аппетита, ни у меня, ни у Кирилла не было.
Я вела отстранённый разговоры, чтобы отвлечься от гуляющего по телу предвкушения, и возбуждения. Кир как всегда слушал, особо не разговаривал, только поддакивал.
– Короче, зеленоглазая, – перебил он меня, когда я рассказывала ему, про новый проект на работе, – или мы сейчас валим отсюда, в твою гостиницу, или я тащу тебя в туалет. Я уже сто раз успел тебя, раздеть и трахнуть в разных позах на этом столе, да так, что нам аплодировали стоя все присутствующие.
– Надеюсь, никто из них не изъявил желания присоединиться, потому что я против оргии, – съязвила я, но всё же улыбнулась.
– Заканчивай, Света, – криво улыбнулся Кир и опрокинул бокал в себя, допивая остатки виски, – ты даёшь мне дополнительный повод для стояка, а мне ещё идти как-то надо.
– Ты извращенец, – фыркнула я.
– Ещё какой, – не оскорбился он, – но всё что напредставлял себе, с тобой, предпочитаю сделать сам.
В общем, ресторан мы покинули в приподнятом настроении.
В машине, Кирилл без зазрения совести набросился на мои губы, алчно целуя меня, бесстыже прижимая к себе, невзирая на бедного Сергея, который не знал, куда деть глаза.
Оттолкнуть, притормозить его не получалось. Он глубоко погружал в меня язык, кусал, тянул, подчинял, лишал всякого рассудка. Меня хватало только на то, чтобы окончательно не запрыгнуть на него при водителе, и одёргивать его наглые руки, потому что, вот Кир вообще не стеснялся никого.
Та же участь постигал меня и в лифте отеля.
Как мы миновали лобби, и разговор с администратором, я вообще не помню. Я что-то отвечала, улыбалась исцелованными, искусанными губами, а разум мой тонул в тумане.
В сладком мареве.
Слава богу, в лифте никого не было, вот потому что не завидую я ему.
Кирилл даже не дождался когда закроются створки, тут же прижал меня к стене, собирая в кулак, тонкий подол моего платья, оголяя бёдра в тонких телесных чулках, и чёрные трусики. Его пальцы бесцеремонно забрались под них, задвигались, размазывая горячую влагу, что уже пропитала полностью тонкое кружево.
– Такое скромное платье, зеленоглазая, – шепнул Кирилл в мои раскрытые в немом крике губы, потому что пальцы его погрузились глубже, сделав несколько ритмичных движений, – и ты под ним такая горячая. Моя персональная шлюшка.
Я всё же застонала, вцепилась в его плечи, раскрываясь сильнее, подставляясь под ритмичные удары.
– Тебе нравиться? – спросила с придыханием, расфокусированно смотря на его губы, борясь с желанием впиться в них зубами.
Кирилл выскользнул из меня, вернул на место подол платья, и за несколько секунд до открытия створок, облизал их, с нескрываемым наслаждением съедая мой вкус с них.
