Текст книги "По своим следам (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Эпилог 2

19 августа 1991 г. 12 ч.15 мин.

– Телевидения не дают, радио не дают – раздраженно говорил Ельцин – зачитаю так.

Минуту назад он вышел из Белого Дома и залез на танк. На танке его подхватили Коржаков и Золотов. Вокруг Белого дома стоят танки, БТР, и собирается толпа.

– Так, ну-ка быстро встала сюда! – я взял Ольгу за руку, и поставил так, чтобы с ней на фото попали и танк, и Ельцин, и Коржаков, и толпа.

В субботу мы вернулись с Камчатки. Подписание документов мы приурочили к возможности свозить туда девушек, и полетели всем кагалом. Неделю полюбовавшись красотами, в ночь на субботу улетели обратно.

Остаток дня и всю ночь Ольга бессовестно дрыхла, и требовала оставить её в покое. В воскресение мы ходили в гости к Наташке с Серегой. Кажется, сегодня она собиралась досыпать. Но я это пресек. Как не было жаль, я, в девять утра, вытащил её из постели и на руках отнес в душ.

– Пойми, Олик. Ты мало того что меня соблазнила. Ты лишила меня главного способа самоуважения, главного мужского кайфа – возможности выпендриваться и хвастаться достижениями перед своей девушкой. Ничем тебя не удивишь, все тебе не чересчур. Снизошла, понимаешь, в трехкомнатную конуру на Беговой. Но я дам тебе возможность защитить демократию в России! А это тебе не то…

Она отбивалась и пробовала кусаться. Орала что пусть демократия сама защищается. Чего стоит эта демократия если люди хотят спать? Ну, в общем, мы все-таки успели, хотя и впритык.

Ельцин вещал телекамерам и толпе. Я смотрел по сторонам. По набережной едут по своим делам машины. Какие то люди стоят в очереди в магазин неподалеку. Толпа интуристов у гостиницы щелкает фотоаппаратами. Погода намекает на дождь. Нет ни ощущения вселенской катастрофы, ни даже революции. Хотя толпа начала скандировать Ельцин-Ельцин.

– Вот они! Попались! – это Толик с Иркой. После энергичных созвонов мы решили сегодня сказать хунте «Нет!», утроить забастовку протеста, и встретится возле Белого Дома. Судя по всему, где то четверть Москвы решила так же. Хотя толпа у БД небольшая, но народу на улицах дофига.

– Значит фрондерствуете? – Не смолкал Толик. Ольга с Иркой немедленно зацепились языками, и напрочь забыли о демократии в опасности.

Вернувшись в Москву, мы с Ольгой решил не жить в особняке на Кропоткинской. И вообще, не интересовались имуществом её родителей. Она снова меня удивила, согласившись пока пожить на Живописной. Ничего, Андрюш, займусь квартирой на Беговой.

У меня, конечно, был запасной план снять номер в Метрополе. Но она, как то не напрягаясь, вписалась в квест «принцесса в шалаше туземного охотника». И мы откровенно там кайфовали. Правда недолго. Потому что Ольга связалась с Натальей, а потом с Иркой. Стремительно организовали банду. Толик тоже купил квартиру, где собирался прожить с Иркой до самой смерти. Эта банда занялась вопросами обстановки квартир. В неё оказались вовлечены Львович, Лахман, Директор Центрального рынка, и Директор ресторана «Бега». Все эти уважаемые люди помогали трем пигалицам доставать мебель, и ремонтировать и обставлять квартиры.

Параллельно Ольга ездила в МГИМО, договаривалась и защищала диплом. Получение диплома мы мило отпраздновали. А Наташка в это время готовила свадьбу.

Так что девушки были заняты. Это позволило решить несколько крайне важных проблем. Главную – мы наконец то встретились и договорились с комсомольцами. И Боря даже поучаствовал в легендарной комсомольской конференции, на которой отбросив все эфемизмы комсомольцы и примкнувшие, договаривались о том, кто с какой отраслью, или предприятием работает. Боре милостиво нарезали один НПЗ, и сеть заправок. Суть была в том, что остальные участники на это не претендуют. И эта договоренность продержалась почти год. Казалось бы – ну что за фигня! Но состав участников… Авен, Абрамович, Березовский, Фридман, Гусинский, Мордашов, Бунич, Потанин, Усманов, Сафин (отец Алсу), и пр. и пр.

Ну а мы с Серегой пару раз встретились с Кручиной, да слетали несколько раз в Цюрих.

Николай Ефимович были строги и раздражены. Не нами впрочем. Вызвал нас на конспиративную квартиру на Полянке, где потребовал соответствовать организации, где мы теперь работаем.

– Вы еще не поняли, но вам придется принимать по настоящему серьезных людей. И квартирка на Беговой, не говоря о Тушино – это просто неправильно. Ты, Петров, выделываешься. Я не осуждаю, но это глупо. Но пусть так. Однако – извольте заселиться.

Он протянул нам по папке. Там лежали документы на дома в Серебряном Бору. Все как положено, выписка из решения Моссовета, ордер, и пр.

Потом последовал инструктаж, суть которого – зарабатывайте. Удивите меня. И не ухмыляйся Андрей Владимирович. Ваши копейки, что вы цедите из нефтебазы – это неплохой старт, но вот вам ресурсы, покажите что можете.

Кому какой дом бросили на пальцах. Мне достался бывший дом Ворошилова. А Сереге – Ягоды. Засада была в том, что Серега мог въехать сразу. А мой дом был на ремонте. Вчера мы и ходили с Ольгой смотреть, как они там устроились. Олик задирала нос, и рассказывала, что хорошо что у нас ремонт. Сразу сделаем как нужно. И вообще, роль моей жены ей страшно нравилась. Она искренне упивалась, когда рисовала обстановку дома.

– Смотри-ка ты! – появились Серега с Наташкой, и Постников был весел – И не боятся ничего! Вдруг кровавая гэбня винтить начнет?

– Сергей! Народ смотрит видео непрерывно, а там иногда показывают секс-шопы. Народ увидел садо-мазо отделы. После них подвалы Лубянки выглядят санаториями.

Толпа у БД все прибывала. Народ подходил по одиночке и организованными колоннами. Развевались триколоры. Возраст протестантов был в основном где то наш, или немного постарше. Честно говоря, народ вокруг был приятный. Даже слегка накрапывающий дождь не портил настроение в массах. Наши девушки пользовались повышенным вниманием. Это выражалось в том, что с ними на танках уже сфотографировалось куча народу. И к нам пару раз подходили суровые парни со словами – увели бы вы их, если стрельба начнется, такой замес выйдет, жалко. Потусовались еще часа три, наслушались душераздирающих сообщений что полк десантников получил приказ штурмовать БД. Что вертолетная дивизия, из Волочка, летит полным составом, чтобы бомбить Москву вообще, и особенно Ельцина. Ну и ушли. По Калининскому, он же Новый Арбат, на Старый Арбат. У Лёни эпохальное событие. Он продал свой бизнес по продаже матрешек. Решено это отметить в ресторане Старая Арба. Бюджет мероприятия, кажется, превышает стоимость бизнеса. Но Лёню не остановить.

Мы шли вверх по Калининскому, и Серега ворчал, что ты прав Андрюха, этот цирк – это несерьезно. Лучше бы мы с Натальей на аэродром поехали. Попрыгали бы хоть.

– Сразу видно женатого человека. Сергей! Где порыв и страсть? Где желание нового? Нет, тихие семейные радости, прыжки с парашютом, пилотирование, и вот это вот все.

– Я вот не пойму твой статус Андрей, ты женат, или где?

– Все зависит от обстановки. Если ко мне пристает бомжиха из Гальянова – то да. А если Брук Шилдс – то не очень.

– Заложить тебя что ли Ольге? Что это такое? В Европе ты женат, а здесь – нет. Тебе кажется приключений маловато. Заедь к нам в Тушино, прыгни. Прочиститься.

– Я обещал милиции больше не шалить. У меня теперь другой метод. Приходишь в ресторан в Европах, и спрашиваешь хороши ли сегодня устрицы. Если официант уклончив, это то, что нужно. Ибо заказываешь дюжину. И съедаешь.

– Ну и как?

– Где ты в Европах видал настоящий экстрим? Нет там тухлых устриц.

– Жениться тебе барин нужно.

– Я согласен с Ольгой. Нельзя допустить чтоб наши свадьбы сравнивали. Так что осенью.

Мы с Оликом вернулись в Москву в апогей напряжения. Наташка не знала как организовать свадьбу. Серега сказал что финансирование неограниченное. И это все испортило. Потому что девушкам, а Ольга и Малкова естественно были соучастницами, хотелось всего и побольше. А доступно было нифига и меньше. Несмотря на финансирование. И когда речь пошла о совсем фантастике, типо арендовать Большой на три часа с полуночи до трех утра, я не выдержал. Поехал и договорился, что под съемки видеоклипа нам сдают на двое суток Юсуповский Дворец в Архангельском.

Свадьба получилась роскошная, веселая и душевная, что вместе практически не бывает. Играли Ногу Свело, Монгол Шуудан, ХЗ, пел Лаэртский. Это не считая симфонического ансамбля для первого танца. И дискотеки всю ночь. Спецом разговора не было, но я знал, что ребята мне благодарны. А Ольга заявила, что раз я такой с фантазией, то нашу свадьбу сам и придумай. Но это не всерьез. Потому что я должен был придумать место. А остальное она уж берет на себя.

В Старой Арбе все было как ожидалось. Лёня был великолепен, Адмирал пел «Боже Царя Храни», а Косичка ходил на руках. Мы страшно веселые и довольные вернулись домой в одиннадцать.

На автоответчике было сообщение от Людвига Грау.

– Шеф. Я не верил. Но вы гений. Позвоните, как сможете.

Я набрал Цюрих.

– Эндрю. Сессия еще не закрыта. Но уже двадцать пять процентов доходности.

– Людвиг, не в службу а в дружбу, транслируйте график доходности господину Медински.

– Уже. Он сказал, по-русски, вот, я записал «Сюкин сан, блият», это что значит?

– Какой высший орден в Европе?

– Я не интересовался. Наверное Орден Бани.

– Ну вот. Считайте что мы этот орден получили.

Ольга прижалась ко мне и подслушивала. В этом месте она фыркнула, и укусила меня в шею.

– Шеф, вам на месте лучше видно, наши планы не меняются? Все, согласно вашему прогнозу?

– Да-да. Все строго по плану, с выходом в кэш двадцать второго.

Эпилог 3

26 августа 1991 г. 2 ч. 10 мин.

– Слушай! Тяжелый то какой, помог бы!

– Неси свой груз с достоинством, Сергей. Потому что первое правило жизни на Земле гласит – кто то несет труп, а кто то ищет квартиру номер семь, и открывает дверь. Вуаля! – я вставил ключ в дверь, повернул два раза и открыл. Серега, с телом на плечах, прошел в кабинет, нечленораздельно бурча, что вот умеешь же ты, Андрей, увиливать. Я распахнул окно.

Пятый этаж. За окном лежат арбатские переулки, и стоит испуганная тишина. Откуда то от Белого Дома доносятся звуки музыки. Не понять, то ли новый гимн, то ли еще что. Квартира у Кручины – в обычном доме крупных чиновников. Кирпичная, одноподъездная девятиэтажка с двумя квартирами на этаже. Разве что место, выдает принадлежность жильцов к высшей номенклатуре. Плотников переулок. д.13. Рядом Арбат, МИД, Гоголевский бульвар. Специфика жильцов отражается в том, что их сейчас нет дома. Попрятались за городом. А сам Кручина убрал охрану на первом этаже. Так что мы с Серегой чувствуем себя совершенно спокойно.

Час назад, в морге Сеченовской больницы, что в Марьиной Роще, нам выдали тело. Покойный одет в домашние брюки, куртку, и рубаху. На ногах растоптанные, мягкие домашние туфли. Внешне один в один с Кручиной Н.Е.

Мы аккуратно погрузили тело на мусор, которым загружен самосвал МАЗ, и не торопясь поехали. На месте осмотрелись, и принесли покойного домой.

– Ладно, давай заканчивать. – сказал Серега. Мы подняли тело в полный рост в проеме, и толкнули на улицу. И быстро, но тихо, убрались и из дома, и из переулка. Залезли в МАЗ, запаркованный недалеко от Остоженки, и поехали, закурив по сигарете.

На Зубовской площади нас остановил гаишник. Рядом с ним стояли гаишные Жигули. Напрягло то, что он один.

Я выпрыгнул из за руля и протянул ему документы, и путевку с красной полосой.

– Мусоровоз? – отмахнувшись от документов спросил гаец.

– Ну да.

– Продай водки – огорошил мент. И заметив мой озадаченный вид, почти заорал – Давай-давай. А то я не знаю, что вы приторговываете.

Мы готовились тщательно. И было очевидно, что он принимает нас именно за тех, кем нам и хотелось выглядеть. Поэтому я залез в кабину, и с задней лежанки вытащил бутылку.

– Проблемы? – спросил Серега.

– Да вроде нет.

Я подошел к гаишнику, и протянул ему бутылку «Столичной».

– Чего у тебя стряслось, капитан?

– Бля… остановил шестерку, с грозенскими номерами. А там, чуваки с автоматом. Пошел на хуй, говорят. И уехали. Выпьешь со мной? – он полез в карман.

– Подожди. – я пошел и достал стакан, а то он из горла собрался хлестать. Протянул ему. Отмахнулся от денег.

– Я по-человечески, оставь себе.

Мент махнул стакан. Заел конфеткой. Глаза у него были злые и несчастные.

– У напарника сын заболел. Он и уехал. А что я один сделаю?

– Да ладно тебе, гаи. Им еще прилетит. Не переживай.

– А если они кого гражданского?

– Ты бы уже знал – я кивнул на рацию. Он налил стакан и протянул мне.

– Не, мне еще на полигон мусор везти. Давай, наплюй. Без ментов государства нет.

– Я предам там, чтоб тебя не трогали. Ты как поедешь?

– Через Баррикадную, на Ленинградку.

– Бывай.

Сел за руль и тронулся. Ну а что, смутные времена настают.

У Беговой эстакады, мы остановились на обочине, рядом с неприметными синими жигулями-шестеркой. Опираясь задницей на багажник, стоял тот, кто еще час назад был Кручиной Н.Е. А сейчас – Герман Олегович Сатчиков. Он же Герман Сат – глава крупного Лондонского хэдж-фонда, базирующегося в Сохо.

– Ну как все прошло? – спросил он.

– Все нормально – ответил Серега.

– Письмо оставили? – он написал письмо, где признавался в самоубийстве и трусости.

– Конечно – сказал я – во внутреннем кармане куртки.

– Гм. – сказал Серега – а я оставил на письменном столе.

– Что?! Петров, вы и вправду такие идиоты?

– А че такого? Два письма – лучше чем ни одного! Никто не усомниться. Тем более они разные. Одно короче, другое длинее. – мне было неудобно. Мог бы проверить.

Герман вздохнул. Он не знает как себя со мной вести. После того как мы показали ураганную доходность, приготовившись к московским событиям заранее, я читаю в его взгляде пристальный интерес. Хе. Он мне не поверил, и начал действовать через час после начла паники. Людвиг Грау уже считается очень авторитетным игроком, как мы не шифровались.

– Ладно. Я улетаю. Жду вас не позже чем через месяц.

– В Цюрихе?

– Нет уж. Не поленитесь в Лондон прилететь.

– До свидания, Герман Олегович.

Днем мы с Ольгой пекли пирог. В связи с ночной сменой, я потребовал выходной. И прямо с утра мы приступили. Пирог не абы какой, а из красной и белой рыбы, в смысле, решили что осетр. С яйцами. Слой красной рыбы, слой яиц, слой белой. И так три раза. Тесто на противень. Рыба сырая, мелко рубленая. Накрыть тестом. Получилось не то что вкусно, а ваще обалдеть. Тем более я такой в шортах, она в шортах вся кухня в муке… пол-дня провозились.

Наш быт вполне устоялся. Спустя месяц после возвращения в Москву, я нанял чудесную женщину Наталью Ильиничну помощницей по хозяйству. С подачи Львовича. Но это оказалось большой удачей. И квартира и дом засверкали, а из глаз Ольги пропал опасный и голодный блеск. Потому что я был безжалостен. Едим то, что сами приготовили. Правда, через неделю после приезда допустил рестораны. И походы в гости. Поэтому у нас был всплеск светской жизни. Но с Натальей Ильиничной все устроилось наилучшим образом. Голод растаял в прошлом. Грязь и пыль исчезли. И мы решил вдумчиво ознакомиться с кулинарией. После чебуреков, которые сожрали Косичка и Адмирал, забредшие ко мне по делу, нас настиг крупный успех. Мы сделали ту самую чечевичную похлебку, из за которой срались ветхозаветные братья. И Серега с Наташей, и примкнувший к ним Лёня, единогласно решили, что ну его, это первородство, налейте еще тарелочку. Ну а что? Баранина, помидоры, лук, тыква, зелень и прочее… вкусно вышло.

Так что к пирогу мы подошли со всей серьезностью. Но, когда уже включили видик, посмотреть кинцо под еще кусочек, зазвонил телефон. Что странно, все знают, что у меня выходной.

– Здравствуйте. Андрей Владимирович?

– Да.

– Вас беспокоят из секретариата Бурбулиса Геннадия Эдуардовича.

– Гм. Чем могу быть полезен?

– Не могли бы вы выбрать время и подъехать к Геннадию Эдуардовичу? Когда вам удобно? Если сегодня, было бы просто отлично!

– Через час?

– Отлично! Мы вышлем машину.

Госсекретарь Бурбулис, меньше чем через неделю после попытки ГКЧП, нашел время со мной встретиться. Меня привезли в Кремль. В кабинет, что раньше занимал Суслов. Быстро они оккупировали. Хе. Кажется я знаю что он скажет.

– Рад что вы выбрали время Андрей Владимирович.

– Ну, я был у Белого Дома, девятнадцатого. Так что сами понимаете.

– Вы знаете, что Николай Ефимович Кручина сегодня ночью покончил с собой?

– А кто это?

Он раздраженно дернул носом.

– Андрей Владимирович, я бы хотел… – закончить фразу он не успел. Открылась дверь, и вошел Ельцин. Про него много всякого говорили и говорят. Но он был трезв, собран и очевидно на кураже. Ну а что? У него все получается. И он победитель. Это не отменяло очень умного взгляда и легкой иронии в нем.

– Это кто тут? – пророкотал он своим противным, вообще то тенорком.

Я встал.

– Меня зовут Андрей Петров, Борис Николаевич. Я сотрудник швейцарского фонда «Форчайз».

– Гм. Сотрудник, понимаешь. – он протянул руку. – Будем знакомы.

Максимально почтительно пожал.

– Мы вас пригласили Андрей Владимирович – не дав открыть рта Бурбулису, сказал Ельцин. – Сообщить, что все договоренности остаются в силе. – Он очень внимательно посмотрел мне в глаза. – Ну и что там Кручина вам выделил, конечно все остается. Правда, Геннадий Эдуардович?

– Эээ…, мне тут говорили что Андрей Владимирович что то знает про партийные активы КПСС.

– Впервые слышу – посмотрев в глаза Бурбулису заявил я. – и не дай бог, услышу.

Ельцин вполне отчетливо ухмыльнулся. И я вдруг понял, что он знает все. И даже про наш разговор с Бурбулисом тогда, в Большом.

– Совсем нет времени, понимаешь. Не проводите меня, Андрей Владимирович? – Ельцин встал.

– Конечно! Всего доброго, Геннадий Эдуардович! – я пожал ему руку и подмигнул. Дескать – не дрейфь, не заложу я тебя.

В коридоре Ельцин прошел метров десять, и остановился.

– Передайте Герману Олеговичу привет. И что я рассчитываю на вашу поддержку.

– Обязательно, Борис Николаевич.

– Ну, бывай, Петров. – он неожиданно хлопнул меня по плечу, и ушел свернув немного дальше. За ним неслышной тенью скользнул Кржаков, и с десяток приближенных, что дисциплинированно стояли в стороне, пока я с ним беседовал. Словил десяток заинтересованных взглядов. Ко мне неслышно подошел порученец и сказал:

– Машина подана.

Приехав домой, я обнял Ольгу и сказал:

– Ты замуж за меня не раздумала?

– А что? Уже нашел другую?

– Не, просто ждем до весны. А весной свадьба. В Петергофе! А?

– Я всегда знала, что Наташка от зависти удавится! Какой ты у меня молодец, Андрюш.

В среду на Тушинском аэродроме состоялся градиозный концерт.

А Первого Октября мы с Ольгой улетели в Женеву. Серега с Натальей прилетели спустя пару недель.