Текст книги "По своим следам (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 37

– Во попал, – только и смог сказать я. Ольга накинула на голову одеяло как платок, не скрывающий ничего, особенно ноги, и захихикала.

– Ты это специально устроила?

Она гибко потянулась, встала и прижалась ко мне.

– Когда возвращались, я вправду подумала, что надо бы тебя с мамой уже познакомить. А что папа прилетел, я не знала. Вчера вечером его еще не было. Андрюш, пойдем, я тебе зубную щетку приготовила. Ты же у себя для меня щетку завел. Я решила, что здесь у тебя будет своя.

– О мой бог! С кем я связался, интриганка мелкая.

После процедур, пока она была в ванной, огляделся. Комната на втором этаже. Своя ванная. Комната уютная. Такая, девочковая. Телефон. Телевизор, магнитола. Отдельное, и неслабое помещение – гардероб. Какие то куклы на полке. Фоты с красивой женщиной и тем самым мужчиной. В разных местах планеты, в разные годы. Ольга смешно менялась. Из ребенка в подростка и обворожительную девушку. Насколько я узнал, фоты сделаны в Лондоне, Париже, Риме, Вене и Рио. Остальные не очень узнал. Фото развеселой группы молодежи на берегу океана, судя по всему, американской. Рядом с Мединской какой-то блондин с белозубой челюстью. Рабочий стол – рабочий. Куча каких то языковых и юридических книжек на разных языках. Пишущая машинка с латинской раскладкой. Все аккуратно, и опрятно. Хотя, может ей прислуга убирает.

Когда она появилась, и как то робко сказала – «Пошли?», я вдруг понял, что она в панике. И ничего она не планировала. То есть, скорее всего, думала подстроить, что-нибудь подобное, но как-нибудь потом. А сейчас дрейфит. Легкое платье, домашние туфельки. По её лицу совершенно не видно вчерашних злоупотреблений. Я, впрочем, тоже чувствую себя отлично.

В гостиной накрыт стол на четыре персоны.

– Доброе утро! – сказал я. Ольга показала где сеть. Напротив меня её отец. Справа её мама. Очень и очень красивая женщина. Слева Ольга. Поближе к сердцу. За спиной, между мной и Ольгой возникла женщина-прислуга. Застыла немым вопросом.

– Стакан яблочного сока и американо – обратился я к ней.

– Молодой человек – открыл рот Ольгин папа – вас представляться не учили? – Он намазывал джемом тост и не смотрел на меня.

– Прошу прощения. Андрей Петров.

– Светлана Анатольевна – мягко улыбнулась мне Олина мама. Может быть у неё дипломатический навык, но не было ощущения, что я ей не нравлюсь. Ольга между тем, попросила тоже кофе и апельсинового сока.

– И кто же вы такой, Андрей Петров? Чем занимаетесь? Как познакомились с моей дочерью? – он по-прежнему на меня не смотрел. Я пожал плечами.

– Двадцать пять лет, экономист, предприниматель. Познакомились случайно.

– А подробнее?

– Ээээ… Я не очень понимаю, почему должен отвечать человеку, который даже не представился. Это новый дипломатический протокол такой?

Он поднял на меня глаза, и я напрягся. Мужчина, хоть раз в жизни ставивший жизнь на кон, рисковавший по-крупному, имеет в острых ситуациях специфический взгляд. Больше всего этот взгляд напоминает ствол пистолета, упертый тебе в лицо. И его ни с чем не спутаешь. Олин папа смотрел на меня именно так. А я, неожиданно даже для себя, дико разозлился. Что-то у меня не в порядке. Стрельба, разборки. Этот еще… Если этот мудак, будет продолжать наезжать, решил я, встану и выкину его из за стола. И уйду. Ольга взрослая. Сама пусть решает, как жить. И я посмотрел ему в глаза. И мне кажется, он что такое почувствовал. Потому что прикрутил взгляд и буркнул:

– Владимир Александрович.

– Очень приятно.

– Андрей, я рекомендую омлет с грибами и сырной коркой. Попробуй, он у нас очень вкусный. – вступила в разговор Олина мама.

– Спасибо, Светлана Анатольевна. Конечно, раз вы советуете.

Я мельком глянул на неё, благодарно улыбнувшись. Потом на Ольгу. И слегка завис. Да они в восторге! Что происходит то?

– Ну и что же у вас за бизнес, предприниматель Андрей Петров? – не отставал Ольгин отец.

– Развивающийся, но вполне устойчивый.

– Гм. Все вы устойчивые. А подробней?

– Ах, Владимир Александрович! Сейчас такие перспективы открываются. Я работаю над получением в аренду котельной в Выдропужске. Буду отапливать жилые дома на коммерческой основе. Разгоню кочегаров, стану сам работать. Там заодно квартира при котельной. Золотое дно! Куплю Москвич нестарый…

Рядом фыркнула Мединская. Её мама быстро отвернулась.

– И к чему, Петров эта клоунада?

– Я не давал вам повода сомневаться в моих словах. – холодно ответил я. – мой бизнес развивается. И вполне устойчив. Это все, что я считаю нужным сообщить.

– Володя, – вмещалась Светлана Анатольевна – ты надолго прилетел?

Когда он перевел взгляд на жену, его лицо изменилось. Стало грустным и чуть виноватым.

– Завтра вечером, или, рано утром послезавтра, улетаю.

– Папа! Ты обещал зимой неделю отпуска!

– Да надо бы. А то вернусь, а у меня уже внуки.

– Ну папа!

– Что папа? Ладно, – он посмотрел на часы – я на Старую Площадь, оттуда позвоню. Может пообедаем в городе.

Проверил взглядом, проникся ли я. Я ничего не понял лицом. Он встал и пошел на выход. Кивнув мне на прощание. Руки не пожал. Ну что же.

Проводив его, Ольга с мамой вернулись за стол, и мы еще с пол-часа завтракали. Мединская рассказывала про вчерашнее мероприятие. А Светлана Анатольевна как бы невзначай, меня расспрашивала. Не о биографии или заработках. А, такое ощущение, чтоб составить себе обо мне впечатление. И, кажется, вполне удовлетворилась. Потому что, одеваясь в прихожей, был удостоен предложения уже перестать стесняться, и заходить запросто в дом. А не ждать на улице. Заверив в совершеннейшем почтении, вышел во двор. Оля накинула шубку и вышла со мной.

– Андрюшечка, ты такой классный! Ты мне позвонишь вечером?

– Тебя не репрессируют?

– Нет, что ты. И не волнуйся, папа добрый. А маме ты понравился. И давно нравишься.

– То есть ты все ей рассказываешь?

– Конечно!

– Оль. Как бы там ни было. До такого состояния как вчера, я больше никогда. Прости.

– Господи, какой же ты дурак! – И она прижалась и поцеловала.

Щелкнув электрозамком, калитка выпустила меня в переулок. Я закурил и пошел к метро. Как все интересно! По Ольгиным оговоркам, я решил, что её папа работает в отделе международной пропаганды ЦК. Ну, такой, выражаясь языком будущего, пиарщик, продвигающий за рубежом идеи коммунизма. И, заодно, налаживающий неформальные контакты с высшей бюрократией. А что, получалось логично. Но теперь я посмотрел на него живьем и меня одолели сомнения. Он кто хочешь, но не пропагандист. И не пиарщик. Скорее такой, настоящий революционер. Со стволом, на открытом джипе, с верными барбудос вокруг. Так что, нужно бы мне подстраховаться. Я оглянулся, слежки вроде бы нет. Но не буду успокаиваться. Потому что никому не стоит знать, куда я сейчас поеду.

Пересев несколько раз с ветки на ветку, сменив метро на трамвай, а потом снова на метро, я наконец оказался на Войковской. Точнее, на ж/д остановке «Стрешнево». Купил билет на Иерусалимскую электричку до Истры и обратно. Через час я вышел в Дедовске, и сойдя с платформы пошел к автомобильным гаражам вдалеке. Остановился возле ворот с номером 36, и постучал. Спустя пару минут они распахнулись и на меня уставился мужчина в самом расцвете лет, неуловимо похожий на мультяшного Карлсона.

– Саша из Текстильщиков передает привет – сказал я и протянул монету пятьдесят копеек. Это такой пароль. Причем я точно знаю, что есть еще Вова из Новогиреево, и приходя от него нужно давать пятнадцатикопеечную монету. И еще наверняка есть, какие-нибудь Васи.

Я решил прибегнуть к воспоминаниям прошлой жизни. В девяносто пятом мне понадобился ствол. И меня познакомили с Петром Сергеевичем из Дедовска. Он черный копатель. Занимается и будет заниматься раскопками на местах боев. И, в процессе этих раскопок, у него скопился нехилый склад оружия. На любой вкус. Говорят, именно он был прототипом Фашиста из фильма «Брат-2». Найденное оружие нужно было обслуживать. Так он стал совершенно уникальным специалистом по вооружениям. Способным не только обслужить, но и починить, и проконсультировать, и много чего еще. Приторговывал, ясное дело. Но очень скупо, и крайне разборчиво. В нулевые его слили в МВД горцы, с которыми он отказался иметь дело. Он им не продал оружие, они его вломили именно в Министерство. Местные менты, да и областные, как я понял, про него знали, и не трогали. Но с министерством не забалуешь. И его закрыли. Дали срок ниже нижнего. И сидел он в Зеленограде, расконвоированым. И все менты обслуживали у него свои стволы. Насколько я знаю, по похожей схеме сидел парень-фальшивомонетчик, делающий деньги лучше фабричных.

– Как там, у Саши? Шрам на лысине зарос? – поинтересовался Петр Сергеевич.

– У него нет лысины. Длинная чёлка.

– На всякий случай. Проходи.

– Да я понимаю.

У него два гаража в разных секциях, примыкающие торцом друг к другу. И мы, пройдя мимо Жигулей, и открыв скрытую дверь, вошли во второй гараж.

И первое что я увидел, это ярко освещенный верстак по центру. На нем лежали человеческие кости и череп.

– Красноармеец – поняв мой вопрос во взгляде пояснил оружейник – в сорок втором. Под Мясным Бором. Там в овраге место взрывом привалило. Раскопали – интересно выходит. Он с трехлинейкой троих немцев завалил, и его в затылок исполнили. Сзади зашли. Парню двадцать пять было. Конаков Михаил Федорович. Из Ухты. У него рост был, около метр шестидесяти. Крутой был мужик. Так чем обязан?

– Мне, Петр Сергеевич, нужно оружие сдерживания.

– Разборка? Или сам кому предъявить хочешь?

– С отцом девушки нужно побеседовать спокойно, чтоб не дергался. А то у него желание мне ноги вырвать, в глазах прям светится.

Уходя, я протянул ему пачку денег.

– Вы Конакова по-людски похороните. А то мне как то …

– Хм. Я как раз сейчас гроб жду. Отвезем родственникам, в Ухту.

– Ну и бери. Там, глядишь, вояк наймешь. Чтоб с троекратным…

– Заходи, как нужда будет.

Возле дома меня уже совершенно точно выпасали. Возле детской площадки слонялся унылый субъект, сделавший вид, что совершенно не обратил на меня внимания. А я что? Я ничего, иду из магазина, все руки в пакетах и свертках.

До ночи я шуршал по хозяйству изредка поглядывая за окно. Включил наконец автоответчик, подаренный Олей. Потрепался с Толиком.

– Пит, Ирка со мной не разговаривает, что делать?

– Ты спал с её сестрой?

– У неё нет сестры.

– Ты спал с её матерью?

– Дебил что ли?

– Тогда мне не интересно это обсуждать!

В остальном, домашний уход и птичье молоко ведрами, творят чудеса и Толян уже ходит с палочкой. И я набрал Ирку.

– Вот бросит он тебя, и что?

– Так значит?

– Я-то уже занят. С Постниковым у тебя нет шансов Значит Леня? Но он же тоже уже оккупирован!

– Какой же ты урод Петров.

– А мне ты нравишься. Просто глупишь иногда. Чего ты на него собак спустила?

– Андрюш, я так испугалась…

– Давай так. Ты вылечись, а потом пугайся, расставайся, и вообще. А сейчас не порти психологический климат. Попей ему еще немного крови и снизойди. Договорились?

В одиннадцать я выключил свет. Если отец Ольги тот, кто я думаю, он будет решать вопрос со мной сегодня. Завтра у него дела, и отлет. И приказать оставить его дочь в покое у него есть время только сейчас. Основной вопрос – позвонят, или откроют?

Дверь бесшумно открылась в пять минут первого. Две едва видимые в темноте фигуры неслышно подошли к кровати и на мгновение замерли.

– Не двигайтесь. – я включил свет. Они обернулись Мединский собственной персоной и капитан Кандрашов.

Я сижу в кресле за столом, спиной к окну. На столе лежит мой рука с гранатой Ф-1. Я выдернул чеку. Он слегка дернулись.

– Ты, Кандрашов, иди. А мы, с Владимиром Александровичем побеседуем. Правда, Владимир Александрович?

– Ты уверен, что её бросишь? – спросил отец Ольги.

– Более чем. Ты пришел сюда меня ломать. А этого не будет. И не дай тебе бог дернутся. Кандрашов, я сказал – иди.

Мединский дернул головой, и тот ушел. Судя по всему за дверь. Но замок щелкнул.

– Теперь, Владимир Александрович, двумя пальцами достаешь ствол, что у тебя сзади за поясом. И кладешь вот сюда – я похлопал второй рукой по столу, за которым сидел.

Он молча принес и положил ствол. Я вставил кольцо.

– Уверен, что со мной справишься? – спросил он с любопытством.

– Абсолютно. Я слушаю.

– Оставь её.

– Нет.

– И никаких вариантов? У тебя бизнес. Я многое могу.

– Не прикидывайся мудаком. Если бы ты хотя бы секунду думал, что меня можно купить, мне бы уже сделали предложение. Но ты, блять, пришел меня ЗАСТАВИТЬ. И теперь должен очень хорошо подумать, что мне сказать, чтобы я не очень обиделся.

– А то что?

– Вариантов много. Можно сломать тебе ногу. Можно начисть рожу и спустить с лестницы.

– Думаешь, тебе за это ничего не будет?

– Хм, дело ведь не во мне. А она будет точно знать, из за кого мы расстались и почему у меня неприятности. А что она узнает, что и как ты сделал, – будь уверен.

Он встал и прошел к столу.

– Не дергайся. Давай тогда поговорим.

– Ну давай.

– Мы уедем летом. Она будет учится в Сорбонне.

– Не в КалТехе? Не в Гарварде?

– Ты понимаешь, что ей не подходишь?

– По моему – вполне. Уж учебу то я ей оплачу запросто. В Сорбонне то. Пхе…

– Ты так хорошо зарабатываешь?

– Владимир Александрович! Вы не о том думаете. Сейчас решается не вопрос буду ли я с Ольгой. Это может решить только она. И на такое решение нужно время. И я его вам дам. Я вовсе не жиголо и не горю желанием немедленно жениться. По большому счету вы сейчас должны мне доказать, что вашим внукам стоит видится с дедом. Или я им расскажу что его просто нет.

– А что, с внуками – он слегка смутился. – уже ждать?

– Нет, успокойтесь. Давайте договоримся.

– О чем?

– Все идет как идет. И вы не лезете ко мне.

– А что, – он грустно усмехнулся – ты оставил мне варианты? Какой ты решительный и быстрый. Не ожидал.

– Да я, Владимир Александрович, тоже от спеца по дипломатии проникновения в квартиру не ожидал, хотя не исключал конечно. Но не вас ждал.

– Я больше по финансам, а не дипломатии – сказал он о чем то задумавшись.

А я понял что мне пиздец. И все странности и непонятности получили свое объяснение. Товарищ Мединский работает с так называемым Золотом Партии. Крайне закрытая и не обсуждаемая тема. Даже после августа девяносто первого, эти вопросы затрагивались глухо и сквозь зубы. А средства там были гигантские. И по некоторым признакам, люди занятые этим вопросам были вне чьего то руководства. Совершенно автономны. Под общим патронажем Управ Делами ЦК. Причем влияние их было огромно, и не столько в стране но и в мире. По большому счету, они были крупными финансистами, занятыми приумножением денег и обеспечением поддержки интересов государства. Что вовсе не идеология. Техас!!! Твою в бога душу. Это что, Мединский обезналичивал бабки наркокартелям? То-то Эскобар решил сдаться. Лавочку свернули. С приходом Горбачева, КПСС начала отказываться от поддержки коммунистических партий и движений. Я так понимаю, это выразилось в прекращении финансирования в основном. Компартия Италии недавно объявила о своем роспуске. То-то Ольга с охраной ходила. Владимир Александрович сообщал партнерам, что сотрудничество прекращается. А ррреволюционеры народ горячий. Я лихорадочно вспоминал что я еще помню.

А Мединский внимательно посмотрел на меня, нахмурился и угрожающе произнес:

– Если хоть кто-нибудь…

Я закурил. И ответно посмотрел на него.

– Знаете, я неплохой аналитик, и мои прогнозы сбываются на сто процентов. Хотите?

Он иронично задрал бровь.

– Туровер – мудак и уголовник.

– Откуда ты о нем знаешь? – он очень сильно удивился.

– Это чтоб вы серьезно отнеслись к тому, что я скажу. А скажу я следующее. В КГБ готовится путч. На август этого года. После его провала Кручина выбросится из окна.

– Чушь!

– Я думаю, вам не трудно будет увидеть признаки. И принять меры. Их собственно можно принять даже сейчас, на такой, в том числе, случай.

– Кто ты такой, Петров?

– Я парень вашей дочери. И не намерен с ней расставаться.

– Пойду я. И где она тебя только нашла.

– У меня личная просьба. Если вы дали команду по мне и бизнесу моему, отзовите. И вот вам сувенир.

Я протянул ему гранату.

– Это муляж. Но сработало ведь, а?

– Знаешь, Петров, мудак ты.

Глава 38

Первым, кого я утром увидел на работе, был, как не странно, Лёня. Когда я вошел, он разговаривал по телефону.

– А ты что здесь делаешь? – спросил его, когда он закончил разговор.

– Я, в отличие от этих бездельников, Постникова и Петрова, – Леня перешел к факсу, нажал кнопку, из него полезла бумажка – зарабатываю предприятию деньги. И днем и ночью.

– Торгуешь телом? Велик ли спрос?

– Язвишь? А что тебе, Пит, остается? Героизьм и преодоление? А вот когда делом занимается гений…

Вошел Серега. Мы с Лёней не сговариваясь, одновременно, склонились в поясном поклоне.

Серега повесил куртку, пригладил волосы, барственно расселся за столом, и окинул нас взглядом.

– Судя по всему все плохо, с тенденцией к ухудшению?

– Хозяин! – верноподданнически промычал Леня – может быть, деньги тебя немного успокоят? Вот копия платежки. Миллион сто тридцать тысяч девяносто восемь рублей семнадцать копеек.

Он протянул полученный факс.

– А ты хоть название корабля знаешь? Что поплывет в Петропавловск?

– Зачем эти глупости? На Камчатке боятся, что деньги растащат. И отправили вторую предоплату. Вова Евсиков собирается прилететь на следующей неделе за своей долей.

Я вспомнил, что на следующей неделе Павлов устроит обмен денег.

– Лень. Задержи его там на месяц. Есть инсайд, что в следующий понедельник будет денежная реформа. И наличные будет не скинуть. Беда в том, что говорить об этом нельзя.

– Это точно?

– Точнее некуда. Будут менять сотки и полтинники на новые. Требовать объяснить происхождение денег. Ну, все как всегда у нас. Дадут пару дней на обмен. Не подготовятся. Очереди, скандалы. Криминал. Лучше переждать.

Невольно вспомнилось. Борис Березовский не появлялся из ниоткуда. Не считая того, что он крупный ученый, без всяких шуток. Он тот самый человек, который на павловской реформе сделал себе имя. В мемуарах его партнеров упоминалось, что одно крыло арендованного Березовским детского сада, было полностью забито мешками с деньгами. Во втором крыле жила охрана этих мешков. Поскольку владельцев денег было много, то и охраны было пол-детсада. И дело не в том что он на этом заработал. А в том, что он это провернул. Обезналичил. Когда никто не верил.

– А откуда инсайд, Андрей?

– А мне отец Ольги шепнул. По тихому.

Ничего он мне не шептал, но у меня теперь железная отмазка, если что. Теперь буду ссылаться на него. Хотя …

– Судя по твоему лицу, Андрюха, знакомство не только состоялось. Но и прошло не самым лучшим образом.

– Все то ты, Сергей, замечаешь!

Поколебавшись, я им рассказал. И про ночной визит тоже. Слегка подредактировал о том, что мы в конце-концов поладили и он поделился информацией. Изложил свои наблюдения и выводы о его работе.

– Такие дела, пацаны. Я не знаю, может мне стоит уволиться и формально порвать с вами отношения? Во избежание? Хер знает, что ему в голову взбредет.

И Сергей Постников, эта ледяная глыба сдержанно-ироничного спокойствия, вышел из себя.

– Ебаный ты пиздец, Андрюха! Ну что с тобой вечно за хуйня? Хули у тебя постоянно не просто гавно, а оглушительный ебалайтунг? Ну что тебе не спалось с этой, блять, Шуриковой порноактрисой? Ну лепота же. Красотка, все умеет, к тебе с обожанием, и из неприятностей – простые бандюганы. Пара стрелок, пара сломанных челюстей, и живи себе с твердой уверенностью в завтрешнем дне! Но нет, Петров не из таких, блять…

Когда я заселился на Живописную, Шуриковы девчонки, бывало, ночевали у меня. Это потом я узнал, что они еще и снимались в порно. Говорю же, Шурик на БМВ копит. А так, преувеличивает Серега, наговаривает в досаде.

– Постой. Андрюха, ты что, бросил порнозвезду?!!! – вскочил Ухтомский.

– Ну да, в общем, но Серега несколько…

– Ты её из-за Ольги бросил? – с надеждой спросил Леня.

– Не, я с ней тогда еще не познакомился.

– Наша дружба окончена!!! – хлопнул рукой по столу Леонид. – Это переходит все границы! Это немыслимо! Тут у людей на ладонях мозоли до плеч, а он… Какая аморальность!

– Ну, я и говорю, давайте я отползу, чтоб хоть вам не досталось.

– Ну что ты хуйню несешь, Андрей? – Серега закурил – тебя же только оставь одного, как ты встрянешь, и в газетах напишут про смерть Пьера де Кубертена.

– Ты злишься, Сергей. Кубертен умер.

– Это ты его?

– Он давно умер. Ты, наверное, имел ввиду Переса де Куэльяра, но по злобе перепутал.

– Какая разница, Андрей! Ему рано умирать. А ты, блять, без моего мудрого руководства точно меньше чем его, уже никого бить то и не будешь. А у него наверняка сердце слабенькое. Жалко.

– Да чего ты Серега так всполошился то? – закурил и Леня. Встал и открыл окно проветриваться. – При самом поганом раскладе, у нас остается мощнейший бизнес по торговле матрешками. Я тебе, Пит, с Ольгой, дам лучший лоток на Арбате. А тебе с Наташкой, Серега, и вовсе на Красной Площади.

– Вот Ольга то обрадуется, вот как пить-дать.

– Ну а так, я не пойму, мужики, чего нам бояться? Серега, Андрюха. Ну хули нам могут сделать? Мы что денег не заработаем? Да и я, весной, из дедовой вертикалки двенадцатого калибра сделал обрез. Пострелял. Площадь выстрела один метр, сносит дробью мешок с песком. С пяти метров.

– А патроны? – мне и вправду стало интересно.

– Да сколько хочешь! Так что, пусть только сунуться. А стреляем мы, ваше благородие, без промаха!

– Андрей, постарайся больше никуда не влезть. Ладно?

– Кончай, Серега, из меня монстра делать. Просто так совпало. И вообще, вечером нас с тобой ждут Адмирал с Косичкой.

– Я тоже приду – сказал Леня.

– Вот и подумаем.

– Пиво или водка?

– Я за рулем.

– Кто ты, человек, прикинувшийся моим другом Петровым? Где тело?

– Водка.

– А то смотри. Бросать пить в такой тяжелый для страны момент глупо и подло.

Вошла Наташа. Окинула нас взглядом.

– Смотреть противно, какие вы довольные и бодрые.

– Да, Наташ. Трудно быть счастливым человеком, и женщиной одновременно – посочувствовал ей Ухтомский.

Наташка повесила куртку. Уселась за стол, зашуршала бумажками, собрала их, положила перед Серегой.

– Подписывай.

– Что это? Где сопроводиловка? Где заключение референтов? Где виза Петрова?

– Как дам в глаз! – любезно сказала Наташка – обсуждали же. Ирке нужно денег передать. Чтоб наняла массажистов. Ей Толик массаж делал, а сейчас ему самому уход нужен. Чего вы ржоте, дебилы? Ирке ежедневно нужно два часа ногами махать, чтобы мышцы не атрофировались. И Толик без звука её на себе таскал.

– Можно я попробую себя в массаже? – сказал Леня – Ирке массаж готов делать бесплатно!

– Прав Адмирал. Тебе бы, Леня, отрезать – разозлилась Наташка – Ты же в субботу с девушкой ушел, как её, Лена. Чего тебе не нравится?

– Как ты, Наташа, не понимаешь! Сейчас полдевятого утра, а она не плачет у меня под дверью! Она не оборвала все телефоны, чтобы сказать, как обо мне тоскует! Она еще не готова к большому, серьезному чувству ко мне.

– Ничего, Лёнечка. Даже на Петрова нашлась управа. И ты будешь как шелковый.

– Сергей. На авторитет высшего руководства нашей фирмы напали и топчут. Ты должен пресечь! Строго, но больно!

Дальше начался рабочий день. Серега разбирался с водилами. Константиныч, ну ступица же греется, там же на пол дня возни. Леня висел на телефоне, кокетничая с Петропавловском. Я не покладая рук читал прессу.

Спустя часа полтора Серега собрался отвезти Наташу в банк. Сделал себе кофе, закурил, и обратился к Лене:

– Слушай, тебе не кажется, что Петров как то подозрительно таинственно молчит?

– Думаешь у него гарем?

– Ну-ка, ну-ка! – Наташка отвлеклась от чековой книжки

– Чего пристали, сижу, никого не трогаю…

– Армия – школа жизни, Андрей. Если боец бездельничает, он творит паганку командованию. И не по злобе, а от резвости. Это про тебя.

– Сергей. Понедельник, я не хочу работать от слова совсем.

– Вот телефоны, вот адрес. Договаривайся, и езжай на Шелепиху. Купи две скорых помощи. И если через неделю их не будет…

– Тебя отдадут мне – влез Леня. – будешь носить мой портфель, искать мне женщин на ночь. Возить меня пьяного на свидания…

На Шелепихе все оказалось предсказуемо. Гараж Московской Скорой Помощи. Укомплектован до недавнего времени РАФиками. Но поступил десяток Мерседесов и гараж объявил распродажу. Ну это в будущем так бы сказали. Понедельник не самый удачный день, но начальник гаража согласился выделить мне пять минут для разговора. Отработанным движением поставил перед ним трехлитровую банку красной икры. И сказал что понимаю, что отдавать авто по остаточной цене – варварство. Особенно если они почти новые. И намек, и посыл были восприняты правильно, и уже спустя какой то час у меня на руках был счет на три авто. Третьим я взял Москвич ИЖ-пикап. Известный в народе как «каблук». Вроде как в нагрузку.

– Владимирыч, – мы с начальником гаража обедали в гаражной столовой – если еще что нужно, только скажи. Эти машины я сегодня на ТО загоню. Только ты меня не подведи. Я ж не один в доле.

– Послезавтра парень приедет. Ухтомский фамилия. Он тебе все предаст.

– Вперед что ли?

– Ну ты же, Василичь, меня не обманешь?

– Да я и еще готов тебе продать чего. Может Мерседес возьмешь?

– Не, нам обоим по шапке дадут. Давай не наглеть.

– Но ты имей ввиду. С серьезными людьми работать лучше. А то тут покупатели набежали, хотят за рупь двадцать, и претензий выше крыши.

Рассчитываясь за обед, обнаружил у себя шесть сторублевок. Плюнул на все, и позвонил Ольге.

– Ты обещал вчера вечером позвонить!

– Я хотел попозже, чтоб не отрывать тебя от общения с отцом. Но задрых. Прости.

– Папа заполночь вернулся. А я ждала-ждала.

– У меня есть три часа и немного денег. Я тебя приглашаю погулять в ГуМе. Купим тебе платье. Чтоб у меня дома лежало, а то на тебя футболок не напасешься.

– Ой какой ты коварный! И ругаться расхотелось. Только, что в этом ГуМе купишь?

– Тогда поехали в Березку на Первомайской. Спортивный костюм тож ничего.

– И спортивный костюм тоже. В этой, как ее… двухсотой секции.

– Так её же закрыли. Борьба с привилегиями, то-се.

– В ГуМе закрыли. А на Ордынке открыли. И называется теперь по другому. Но суть та же. Так смешно, я тебе рассказываю про Москву. Поедем?

– Хе. Действительно, не подумал. Ходит же анекдот. Станция метро Ждановская переименована в Выхино! Почему? Ну дык Жданов это псевдоним. А фамилия то у него – Выхин. Еду к тебе. Если не будешь готова через полчаса – уеду.

– Наглец!

Когда я подъехал она уже ждала у калитки. Ты, Андрюш, прямо западный мужчина. Чуть провинился перед девушкой, сразу на шопинг. Кто тебя этому учил? И почему ты не хвастаешься своей машиной? Ты знаешь, где это, Ордынка? Я отшучивался, мы смеялись. И я опять совершенно забыл, что у меня к ней миллион вопросов. Да и какая в сущности разница, где она провела свое детство, и как долго жила в Техасе? Расскажет как-нибудь потом. А пока она наезжала. Петров, ты почему мне гад комплиментов не говоришь? И где цветы? Мужлан. Я вообще не понимаю, на что ты рассчитываешь?

– Ну, Ооооль, – отбивался я – ну все же предопределено Мирозданием. К примеру, закрой глаза. Закрыла?

– Закрыла.

– Что видишь?

– Ничего!

– Вот! Я тоже ничего не вижу. Чувствуешь, как много у нас общего? Да мы же созданы друг для друга!

Между Ордынкой и Пятницкой, в переулке, неприметные ворота. Мы запарковались неподалеку, и прошли в калитку. Милиционер на входе в здание попросил документы.

Ольга протянула паспорт и сказала:

– Мединская плюс один.

Мент сверился со списком, строго посмотрел на меня, и мы были допущены. Во вполне респектабельном помещении, больше всего напоминающем тот же ГуМ, нас встретила нестарая еще, красивая женщина. Поздоровавшись как старые знакомые, они с Ольгой немедленно начали трещать о нарядах и что завезли, и что нужно обязательно посмотреть. Меня деликатно усадили в кресла в углу, и мне принесли кофе! Так что магазин напоминал скорее Милан. Какой-нибудь бутик Армани Лакшери, или Зенья. Потом мы выбирали ей платье, Олик выступала моделью. Я всячески пытался проникнуть в примерочную. Ну Оль, дорогая же вещь, дай помогу снять то, вдруг порвешь? Мужчины, которые не дарят цветов, в примерочные не допускаются! То же самое со спортивным костюмом. А потом они внезапно взялись за меня. И я не успел оглянуться, как на меня примеряли костюмы, ботинки и рубашки. И даже собрался было рявкнут негламурно и для этого места нехарактерно. Но увидел вдруг бирку Brioni. И не устоял. Через еще полчаса все было кончено. И я стал обладателем костюма от Бриони. Плаща от Бруксов, и ботинок о Ллойда. Обескуражили две вещи. Я не заметил как меня в это втянули. И окончательная стоимость двух платьев из Милана, пары комплектов нижнего белья от Виктория Сикрет, мужского костюма, плаща, и ботинок. Триста семьдесят шесть рублей.

– Записать на ваш счет Ольга? – спросила женщина, что нас обслуживала.

– Нет, я рассчитаюсь. – я достал бумажник.

– Ой, простите, у меня нет сдачи на такие крупные купюры.

– Ничего, остаток запишите на счет Ольги Владимировны.

Всю обратную дорогу я бурчал, что вот так и бывает. Родилась она, и давай в куклы играть. Одевать, придумывать комбинации одежды. А потом взрослеет, уже неудобно куклы наряжать. И она себе находит парня, над которым глумится как над тряпичным Петрушкой. Она смеялась, и говорила, что жаль не успеем в Шоколадницу. Будешь должен за то, что не позвонил. Максимум пирожковая на Савеловском вокзале, орал я. Один пирожок с луком и яйцом и какао, не больше. Потом мы целовались у калитки пока я не заметил, как в переулок свернула черная Волга. И с криком «Атас!» не запрыгнул в свою тачку, и не умчался. Нет у меня желания с её отцом встречаться. Гранаты под рукой нет. Ствола нет. Нафиг надо, еще подумает, что можно передоговриться…

Машину я оставил у дома, и приехал на комбинат с опозданием. Адмирал как всегда курил трубку, Леня рассеянно играл на пианино регтайм. Серега с Косичкой что то обсуждали.

– Ага! – зловеще сказал Адмирал – он все таки пришел.

– Чур мне печень! – развернулся Леня.

– Вот мы, Андрюха, думаем, что делать с возможными нападениями. Как в Н-ске? – повернулся ко мне Олег.

Дальше мы сели за стол и меня допросил, по другому не скажешь, Косичка. Крайне въедливо и дотошно. На листке я ему нарисовал схему размещения действующих лиц и движения.

– На троечку – вынес вердикт моим эскападам Косичка – неправильная оценка обстановки. и топорные действия. Извиняет только что совсем без подготовки. Но думать-то нужно! Тебе нужно было сокращать дистанцию с группой. Так ты выключал снайпера. И фигачить вооруженного чувака. И ситуация стала бы качественно другой. Ну да ладно.