Текст книги "По своим следам (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава 47

Все воскресение я ругался с Ольгой. Она позвонила часов в одиннадцать, и заявила:

– Я все продумала. Возглавлю представительство вашей фирмы в Швейцарии.

– Ты еще не на лыжах? Не мчишься по склону белозубо хахача?

– Не сбивай меня с толку!

– Нет, Олечка. Скажи ка мне, как зовут этого инструктора по горным лыжам?

– Пффф. Ну у тебя и фантазия!

– Значит это был не горнлыжник… Ходишь ли ты в бассейн?

– Так, Андрюшечка. Кто у вас работает в представительстве? Как её зовут?

Вот пусть мне кто-нибудь потом скажет, что у женщин плохо с чутьем!

– Эээээ… Анжела Арнольдовна Аусбургер. Немка.

– Что у тебя с ней?

– Вот уж у кого фантазия!

– Немедленно рассказывай.

Ну а что? Рассказал, ибо в этой истории мне предъявить нечего.

– Дело не в том, о чем ты себе нафантазировала. Дело в том, что Анжелка закончила Воронежский Политех. А это не четыре курса Амхерста. Это не полкурса МГИМО. Это – фирма. Недоучку возьмет только уборщицей. А вот этого ты мне никогда не простишь.

– Петров, папа настаивает чтобы я ходила в тир. Освоила пистолет. Кажется он прав. Освою. Потом вышибу тебе мозги, придурок!

– Хе-хе! Руки коротки! Я под защитой Карацупы. Он для того и существует, чтобы мелкие террористки плевались ядом в бессильной злобе.

Бросила трубку. Я бы и позвонил, чтоб еще подразнить. Но связь со всем миром сейчас односторонняя. Оттуда – запросто. От нас пердячим паром.

Успел попить кофе, и сварганить омлет, как телефон снова зазвонил.

– Андрюююш! Ну когда ты приедешь. Мне так хочется тебя стукнуть чем-нибудь тяжелым.

Рассказал ей как вчера праздновали Серёгино возвращение. Не стал только рассказывать, что мы с ним, в какой-то момент всех оставили, и пришли в дальнюю комнату. И не сговариваясь достали парашюты. Но прыгнуть не вышло. Наталья нас промела, и устроила интеллигентный скандал. На тему – что скажет милиция? Вы же ей обещали больше ни-ни. Вернулись к народу. Серега встал, и сказал что у них с Натальей в мае свадьбы. Все приглашены. Сценарий торжества обсуждается. Лучшее предложение будет осуществлено. Потом, когда дым уже стоял коромыслом, Сергей мне сказал, что нужно подумать про дельтапланы. На крыше будет удобно собирать. Это я конечно погорячился. На женщин слово свадьба оказывает магическое влияние. И она вредничала изо всех сил. Рассказывала, что я прав, и нужно конечно покататься с горок. Там столько лыжников. Потом, подуспокоившись, рассказала как наши пилоты, ошалев от «все включено», почти поселились в публичном доме. И персонал их не мог выгнать, пришлось звать полицию. А они, решили что это провокация империалистических разведок, сбежали и заблудились. И их разыскивали опять же с полицией.

Обсуждали, что поедем в Венецию, как только я выберусь. Она еще там не была. Давай же быстрей, сижу тут, тоскую, а тебе и дела нет. Судя по тому, как ты замяла разговор про пловцов, там все нечисто. И что там с нашим женихом? Он уже летит?

– Знаешь, Петров, в следующий раз, когда ты почувствуешь себя ненужным, некрасивым и брошенным, вспомни, что ты еще и тупой!

Опустив трубку с удивлением понял, что давно стемнело. Собрал барахло и побежал в бассейн. Виза будет оформляться пару недель. Хотя, попробуем ускорить.

Утро понедельника порадовало возвращением к устоям. В нашем кабинете сидел Серега.

– Андрей!

– Сергей!

И без раскачки начали обсуждать дела. Что-то мы размахнулись. В моем любимом романе главный герой, если дел набиралось больше чем на пол-часа с утра, закрывал контору и шел играть в бильярд. У нас и часа не хватило. Хотя пришел Адмирал. Рассказали ему что усиленный режим отменяется. Все в исходную. И вообще, Адмирал, я тут побывал в Швейцарии, у вас там с Косичкой открыты счета. Вот реквизиты и сумма.

Адмирал глянув острым глазком на сумму, проронил что может уже купить корабль, и начать плавать?

Но я пресек. И сказал:

– Пацаны! Я вам благодарен за помощь и поддержку. Но я изо всех сил буду бороться против того, чтобы вы похоронили себя в унылой авиации или судоходстве. Шире нужно смотреть на жизнь. Я все продумал. Мы купим тебе, Андрюха, настоящий парусник, как минимум стофутовый, а лучше – двухсотфутовый кетч. Будем, если че, на нем скрываться от нападок. Назовем яхту – «Похуй». Потому что нам ведь вправду похуй на все, кроме наших подружек. И не делай Адмирал отстраненное лицо. А то я не знаю как ты к Светке относишься.

– А самолет как назовем? – закурил Серега.

– Я предлагаю – «Бешеный огурец». – заявил Адмирал. Потому что твое, Пит, предложение мне нравится. Это – свежо! А буржуям скажем, что мы – математики! И название – ось координат по икс и игрек.

– На старославянском – вставил Серега.

– Да! Не все же арабам считаться математиками!

С тем я и отбыл в посольство Швейцарии. Хотя Серега обещал попробовать организовать туда коммерческий рейс. Но надежд мало. Это из Германии возят насадки к буровым. И доплачивают за срочность. И из Голландии специальные краски, жутко востребованные в оборонке. Решили, что если че, полечу как член экипажа в Германию, а там пойду тропой контрабандистов.

Но в Союзе ничего не делается быстро. На Чистых Прудах, в Посольстве, принимают граждан по средам и пятницам. Да еще и мент на входе пытался меня не пускать. Тем не менее, ехать еще раз за списком документов, мне не хотелось. И я поругался с ментом, а потом и с какой то сотрудницей. Хотя с ней старался быть вежливым. И всего лишь посоветовал размножить список на ксероксе, и сунуть в карман на двери. Чтоб народ не толпился из за ерунды.

Потом дел снова стало более чем много. Как я не орал, что герой, я скала, выстоявшая, когда предприятие бросило высшее руководство! Когда все разбрелись по заграницам, я один грудью встал на защиту завоеваний!

Не помогло. Я съездил в Нск. Где был принят как уже практически свой. Председатель Исполкома утащил меня в баню. И я завис у них на два дня. Потому что баня без водки – дрова впустую. За что был удостоен новых подозрений Мединской, которые горячо поддержал. Ты же понимаешь, Олик. Одинокий я, в дикой Москве. А тут еще Леня проник за кулисы Большого! Это же кордебалет! Она рассказывала про прекрасных горнолыжников, что штабелями лежат у входа на виллу «Селина». И вообще мы много ржали. Я попросил её не напрягать отца, по поводу моей визы. Ну его нафик, кто его знает, что там за ним за слежка. Сам. Ну, Андрюшииик, ну шевелись уже. Скоро весна. Не дерйфь. У нас в запасе цыганский план. Только Париж отменяется. Суть плана в спасении кордебалета Большого. Берем Леню, и увозим в Белиз. Ну, по старой схеме. Сначала в Польшу, а там, табором до Шербура, и на пароход. А в Белизе натравливаем Леню на вдову известного наркобарона, с целью овладеть координатами места, где спрятаны наркоденьги. Он соблазняет вдову. Деньги делим на всех поровну. Там миллиард. Ты будешь исполнять роль домогательницы к Лене. Чтоб вдова ревновала. Так что ты тоже в доле. А если она не клюнет на Леню? Как?! Он же знает тайное шумерское заклятие, лишающее воли всех женщин! Ой! Такое существует? Ты его знаешь? Конечно! Расскажиииии. Ты что собралась соблазнять женщин? Ольга! Что подумают люди? Ну раскажиииии. Все просто, приглашаешь женщину танцевать. Прижимаешь к себе поплотнее. Заглядываешь в глаза. И говоришь глубоким голосом – «Переспим?». Идиот! Я почти поверила! Что ты понимаешь! Зато балет Большого по прежнему будет радовать зрителей. Ибо Ухтомский отвлечется!

Для встречи с господином Сюлле мы нашли славного мужика – перводчика. Он настолько поднаторел в переговорах, что мы с Борей в какой то момент с изумлением поняли что он за нас нагибает финна, и вообще выбивает вкусные условия.

– Ничего что я влез, ребята? А то он мог подумать что мы тут совсем придурки.

Это настолько потрясло Борю, что он начал договариваться с мужиком о приеме на работу.

Приехав в среду к посольству Швеции, я с ужасом узнал, что существует очередь, в которую нужно записываться. Записался, чего уж. Но решил, как вернусь домой начать искать другие способы получения визы. А пока заехать на Беговую. Михаил Исакович очень просил быть в десять утра, чтобы наконец окончательно все оформить. Приходи вовремя Андрей. Сам знаешь сколько народу. Приехав, и запарковавшись у дома, я одобрительно подумал, что Лахман крут. Работает поточным методом не собирая толпы. Уже подойдя к двери был вежливо остановлен каким то мужчиной.

– Андрей Владимирович?

– Да! Здравствуйте.

– Здравствуйте. С вами хотел побеседовать Николай Ефимович Кручина. Сейчас. – он показал на черную Волгу, стоящую поодаль.

Я оглянулся. Вроде бы не захват. Кивнул, и пошел к Волге. Открыл заднюю дверь и сказал:

– Здравствуйте. Вы хотели со мной поговорить.

Глава 48

Человек в глубине автомобильного салона был плохо различим. Сзади стоял мужик, что пригласил меня к машине.

– Да, хотелось бы обсудить несколько вопросов. Садись.

– Простите, не очень хочется в машину. Лучше давайте пройдемся.

Щас! Не буду я сидеть в его машине. Эдак, в зависимости от разговора, и на Лубянку завезут. Он удивил меня. Вылез из машины и встал рядом.

Я с интересом уставился на него. Николай Ефимович Кручина, управделами ЦК КПСС, член ЦК, депутат, и прочая и прочая. Крайне не публичный персонаж нынешнего политического олимпа. Человек, влиянием не ниже чем нынешний ПредСовмина, а то и повыше.

Хотя формально его должность считается чем то типа завхоза партии, он курирует множество крайне любопытный вещей, о которых и спустя почти пол-века не принято распространяться. И если я правильно помню, именно он покончил с собой одним из первых, после провала переворота в девяносто первом. Хотя, казалось бы, какое отношение имеет путч к санаторно-курортному обслуживанию номенклатуры?

Ну что сказать? Приятный дядя лет шестидесяти, располагающая улыбка, холеное лицо, чуть полноват. Правда, был в его облике какой-то неуловимый диссонанс. Что-то не давало в полной мере поверить, что рядом крупный чиновник, хозяйственник, бюрократ сотого левела. Он тоже внимательно меня разглядывал.

– Володя Мединский передает тебе привет. Так что давай поговорим.

– Ну, пойдемте, прогуляемся по Беговой. Заодно обсудим.

Он огляделся вокруг. Глянув его взглядом, я вынужден был согласиться. Мы стояли рядом со строительной площадкой, от которой как раз отъезжал самосвал, груженый строительным мусором. Даже дойти до Беговой не запачкавшись – проблематично.

– Давайте на моей машине доедем до парка, и погуляем?

– Не доверяешь? – спросил он, вполне, впрочем, добродушно.

– Да как то все странно. Кто вас знает?

– Что ж, поехали. Куда повезешь?

– Пусть ваша машина едет следом.

Он спокойно подошел к Вольве, и уселся на переднее сидение.

– А ваша машина? – я завел двигатель.

– Поедет за нами.

– Значит едем в Серебряный Бор – он неизвестно чему усмехнулся и кивнул.

Ну а что? Погода хорошая, дорожки от снега расчищены. Народу мало. То что нужно. Парк Березовая роща, Щукинский, или на Динамо ближе. Но там сейчас полно народу.

В машине мы с ним говорили о перспективах городского трафика. И развитии московской дорожной сети. То есть ни о чем. Он тоже не хочет, чтоб его голос оказался на качественной записи.

Когда я запарковал машину на троллейбусном круге в СерБору, то понял, что дело плохо. Сзади меня заперла машина Кручины. Поодаль стояли две черные Волги. На тропинке, ведущей к Глубокому озеру топтался мужик, одного взгляда на которого было достаточно, чтоб понять – охрана. Мы вылезли из машины и не торопясь пошли по тропинке, в сопровождении охранника. Перешли по мостику через незамерзающую протоку. Потом еще мостик. На нем стоял и кормил уток батоном за тринадцать копеек еще один охранник. На островке мы приняли влево. Под вековой сосной стоял походный столик и два складных кресла. На столике стоял термос и бутылка армянского коньяка пять звездочек. Курчина не торопясь уселся и кивнул мне на второе кресло. Я сел и огляделся.

– Слушай, а дело то к весне? Не находишь? – Кручина достал из кармана лесной орех и положил на открытую ладонь, лежащую на столе. Секунд через тридцать по сосне спустилась белка. Еще с минуту оглядывалась, сверкая бусинками глаз, потом решилась, в два скачка запрыгнула на стол. Схватила орех и мгновенно исчезла. Светило полуденное солнце. Погода и вправду намекала на скорую весну.

– Меня так просто просчитать? – все мы мним себя уникальными и непредсказуемыми. Но столкнувшись с серьезными людьми, часто испытываем острое унижение. Как я сейчас. Сидящий напротив мужик видит меня насквозь.

– Не очень сложно. Да и сам подумай. Куда ты меня мог позвать?

Я хмыкнул. Хотелось как-нибудь нахамить, но это то уж точно были бы комплексы. И я не стал его радовать. А достал сигарету и с вопросом на него уставился.

Тут к нам подошел водитель Кручины, с сумкой, быстро и профессионально накрыл стол. Не успел я оглянуться, как на столе стояло блюдо с бутерами, блюдо с фруктами, два бокала для коньяка, и две чашки для кофе. У моей левой руки лежала салфетка. В торце стола появился радиоприемник, включенный на Европу плюс, повернутый в сторону леса. Однако! Сам водитель как то незаметно исчез.

– Выпьешь? – спросил Кручина.

– Рановато, да и за рулем я. – он пожал плечами, налил себе в бокал, и стал греть его ладонью, гоняя маслянистую жидкость по дну. Потом поднял на меня взгляд, и я подобрался.

– Итак. Андрей Владимирович Петров. Родился второго июня шестьдесят четвертого года. Хорошая успеваемость в школе. Занятия дзю-до, первый разряд, чемпион области среди юношей среднего школьного возраста в своем весе. Поступил в институт в Москве. После первого курса призван в армию. Служил в разведвзводе армейской Группы Регламента Смоленской армии РВСН. После армии вернулся на второй курс. В июне закончил Институт Управления с приличными оценками. Устроиться на двадцать второй атокомбинат не получилось. Не растерялся, и вдвоем с другом, в Июле, открыл кооператив. Несмотря на высокие доходы, согласился участвовать в поставках нефтепродуктов под эгидой Калининской Нефтебазы. Специально для этого открыл еще один кооператив.

Он наконец отпил коньяк. Покатал во рту, кивнул и проглотил.

– По результатам реализации опциона у Акопова на счету в банке ИндоСуэц, в Швейцарии, три с половиной миллиона долларов. У тебя с Постниковым по два с половиной миллиона в Валаритс банке, Лихтенштейн. У Зотова, Ухтомского по миллиону, в Пост банке. И по пол миллиона у Аристова и Карченкова, в Креди Свис, Берн. Очень неплохо за пол-года! С учетом того, что вы показали еще и рублевую прибыль в семьсот тысяч.

Сижу, курю. Поискал глазами, куда выкинуть окурок. Из за спины появился водитель Кручины, поставил на стол пепельницу, и положил перед Кручиной кисет.

– Министерство объявило о проведении новых торгов по опционам, вы участвуете?

Кивнул и достал еще одну сигарету. Не очень понятно, зачем он показывает свою осведомленность. Ну, то есть ясно, что демонстрируется немыслимая крутизна в плане добычи информации. Имена клиентов швейцарских банков, до нулевых – высшая тайна, охраняемая всей мощью мировой финансовой системы. Это потом американцы уберут конкурентов, заставив раскрыть эти имена. А сейчас я даже не знаю, что нужно сделать, чтоб это узнать. Если только… не быть совладельцем этих банков, к примеру.

– Как думаешь, Андрей Петров, что будет, если это все узнают, ну, хоть в КГБ?

Я пожал плечами. Но он смотрел и ждал ответа.

– Как узнают, там и посмотрим. Какой смысл сейчас обсуждать? Вы всерьез намерены с ними поделиться знанием?

– Я думаю, этого хватит, чтоб они вцепились в тебя мертвой хваткой.

– И что? Это будет красиво, в Советской прессе расскажут, что каким то образом, кто то, слил имена клиентов швейцарских банков в КГБ. – я не выдержал и хихикнул. – не считая того, что в рамках УК РФ, нам предъявить в общем то нечего. В конце-концов валютные средства можно объявить транзитными. По результатам поставок на Камчатку. Конвертировать в рубли, и заплатить налоги. И получится, что вы зря меня пугали. Останется только вопрос, кто же тот козел, что сливает имена клиентов банков в КГБ?

– Почему ты решил, что можешь мне хамить? – Николай Ефимович нахмурились.

– Да как то так не специально получается. Просто вы передали мне привет от Мединского. Которого просто бросили в тяжелой ситуации выкручиваться. Сделав вид что сами – не причем. И когда я за вас решил проблему, вы пригласили меня на беседу, и принялись пугать. Я насчет советских чиновников давно не заблуждаюсь. Но все же удивлен. Я думал, что в качестве благодарности вы высочайше сделаете вид, что я вам ничего не должен. Но у вас видимо другие планы.

– И какие же, как ты думаешь? – он не смотрел на меня, а раскуривал трубку. Табак был какой то вкусный. Ветерок донес запах.

– Да кто же вас знает? Может у вас кассовый разрыв, и не хватает как раз нашей десятки миллионов. Может вы Питовранову решили меня сдать, на расправу. А может вашей любовнице моя квартира на Беговой понравилась. В зависимости от варианта будет и противодействие.

– То есть ты не боишься, что тебя сейчас возьмут под белы руки и потащат в узилище?

Я открыто засмеялся.

– Вы же сами сказали, что меня легко просчитать. А здесь не подумали. Все ваши люди, что мы видели, в легких ботинках. Они меня по этим сугробам – я кивнул головой на лес – просто не догонят.

– Думаешь, тебе удастся скрыться? – он снова отпил из бокала, и с любопытством на меня уставился.

– Уверен.

– И что дальше?

– Опять же по обстановке. Переждать, может и объявиться, и доказать что не верблюд, а можно и заграницу сбежать.

Мне как то надоел это разговор.

– Знаете, Николай Ефимович, куда то нас не туда занесло. Если вас интересуют пятнадцать цифр, что мне сказал Мединский, я готов вам их назвать. Да и пойдем уже? Готовы? Или запишите?

– Ну и куда ты торопишься? Когда еще так посидеть получится?

– Хм. Вот теперь я ничего не понимаю.

– Лучше скажи мне Петров, чтобы ты сделал, если бы у тебя оказалось десять миллиардов долларов?

– Не смешно.

– И тем не менее.

– Куплю остров. Корабль. Самолет. Поместье, рядом с поместьем Мика Джагера, в Эскоте. Въеду в Москву на тройке с бубенцами в сопровождении цыган, медведей и тысячи охранников. По Тверской, в красной рубахе. Ну, там, еще дом в Париже, наверное в Лондоне. Нью-Йорке. Тачки, ясное дело, и кордебалет Мулен Руж в полном составе.

– Это ты пока даже на двести миллионов не потратился. А еще?

– Кэш или активы?

– Чистый кэш на счету.

– Ну, – я почувствовал себя неуверенно – можно ярд в Сбербанк подбросить. Для покрытия счетов населения.

– И дальше? – Кручина серьезно смотрел на меня – договаривай до конца результаты этого действия.

– Хм. Вы правы. Население в лучшем случае получит по пятьдесят долларов. Которые потратит за месяц. Еще миллионов сто сопрут управленцы. Ничего не измениться.

– Ну и зачем тратить деньги?

– Вложить в сельское хозяйство?

– Как ты это видишь? Да и вложили уже. Горбачову дали двадцать миллиардов на сельское хозяйство. И что с результатом?

– Значит остается играть на биржах, в ожидании структурных реформ в Союзе.

– А ты намерен вкладываться именно в Союз?

– Ну, я вообще то местный. Если кому и помогать, то своим.

– Ну, послушай тогда одну историю. – Кручина налил себе еще коньяку, и опять принялся его греть в ладонях. Солнце грело почти по-весеннему, ослепительно сверкая на изломах льда в воде.

– В двадцать третьем году, на одном из последних заседаний политбюро, где был Ленин, обсуждался вопрос использования внебюджетных финансовых активов, скопившихся в распоряжении партии. Туда входили и золото, и драг металлы, и алмазы, и деньги на доступных счетах семьи Романовыхи других богачей царских времен. Сумма была изрядная, и мнения не то что разделились. А каждый из членов политбюро настаивал на своем варианте использования этих средств. Согласовать удалось только денежную реформу, и выделение на неё части обсуждаемых активов. А остальное, по предложению Ленина, было решено вывести за рубеж и конвертировать. В расчете на то, что последующее техническое развитие Республики будет осуществляться капиталистами, при содействии финансовых институтов, которые будут созданы на выведенные средства. На том заседании шла речь о покупке нескольких формально не причастных к России банков. И такое решение было принято. Протокол этого заседания есть в «Особой папке». Я ходил, смотрел. Последний, кто его изучал, кстати, судя по записям учета, был Бухарин, в тридцать первом году. Вывод и аккумулирование средств продолжалось вплоть до двадцать шестого года. Пока не начали выкидывать из политбюро по одному всех участников того самого заседания. Каждый из них, в той или иной мере, несколько раз пробовали получить к этим средствам доступ. Но в доступе им было отказано. Потому что решение должно быть коллегиальным и единогласным. Принятым политбюро, которое избрали демократическим путем.

Я хмыкнул. С ленинских времен прямых демократических выборов не было. А уж в политбюро…

– Так в Европе и Штатах появились финансы формально ничьи, но на самом деле принадлежащие России.

– А кто ими управлял?

– Имена тебе вряд ли что то скажут. Возглавлял этот пул финансовых институтов Генрих Штиглиц. Поставленный по рекомендации Зиновьева, кстати. Но суть не в этом. Дело в том, что благодаря ему утвердились правила работы этого пула, и кадровые критерии для отбора людей, что будут работать с этими финансами. Первое и основное – они должны быть советскими гражданами. Там еще масса критериев, но суть их сводится к тому, что эти люди должны быть независимы в принимаемых решениях.

– То есть, благодаря стечению обстоятельств, появился некий орден, типо Розенкрейцеров или Храмовников, занятый поддержкой страны, не вмешиваясь ни во внутреннюю, ни во внешнюю политику?

– Ну, с внутренней политикой ты прав. А вот с внешней… Ко многим решениям в пользу России или СССР, эти финансовые активы так или иначе подталкивали. Ну, самый яркий пример – голосование по ленд-лизу в конгрессе США. Никто не совал взяток. Просто обозначили спрос на акции компаний, предполагаемых к поставкам в Россию. Но там и без этого было много успехов. Категорически отказавшись сотрудничать со Сталиным, Штиглиц тем не менее сделал для страны чудовищно много. Вплоть до исчерпывающей информации по атомному оружию.

– Да ладно!

– Гм. И тогда и сейчас есть масса серьезных людей считающих что атомное оружие не должно быть монополией.

– А вторая мировая?

– Не выдумывай всемогущества, тем более что Гитлер во многом стал канцлером, благодаря тому, что из Москвы немецким коммунистам запретили блокироваться с кем бы то ни было.

– А предложение в Бреттон Вуде к СССР, сделать рубль резервной валютой?

– Это да. Это была хорошая идея. Но Сталин как всегда не стал даже думать. Подозревал подвох.

– А как зарабатывали то? Революционеры, и на биржах…

– Штиглиц был финансист. Да и коминтерновские контакты, на первых порах, очень пригодились. А потом мы вполне неплохо зарабатывали на политической нестабильности.

– То есть, организация революционной ситуации, закупка на снижении при волнениях и выход в кэш на подавлении? Не боитесь, что разведки просекут?

– Мы из этого бизнеса вышли. Продали как раз Ми-пять.

Я вспомнил, что с середины девяностых и вправду, заказ на политические волнения шел по сути к англичанам. Все, кому нужно, знали что постучавшись в неприметный особняк в Софии, в Болгарии, ты по факту обращаешься к ми-пять. А там, в зависимости от твоих финансовых возможностей, у тебя брали заказ или на демонстрации, или на волнения с погромами. Ну, или революцию. Вот прайс-лист, ознакомьтесь. Бггг…оказывается это не их изобретение.

– Кредиты Горбачеву ваша работа?

– Да, это согласованные действия финансовых элит. Впрочем, это все ты потом можешь выяснить сам.

– Даааа? И как же?

– Ты помнишь цифры, что тебе сказал Мединский?

– Ну да.

– Вот поезжай и займись. Фондовый дом «Форчайз». Активы десять миллиардов.

– Дык я же сразу красную рубаху, медведей, и Мулен Руж включая оркестр…

– Посерьезнее. Если ты понял, что я сказал, расскажи что намерен делать.

– Гм. Я ещё не решил, буду ли за это браться. Но считаю что вам обязательно нужно будет работать с долгами СССР.

– Подробнее.

– Осенью по обязательствам СССР будет дефолт. С учетом того, что они перейдут к РФ, выкупить процентов тридцать. И соглашение с правительством о благоприятных условиях обслуживания. Через десять лет – пятнадцать концов, даже если мы ниже номинала гасить будем.

– Володя мне говорил. Ты настаиваешь что путч будет?

Я подумал, налил коньяку на два пальца, и не аристократично махнул. Потом закурил и рассказал, как это будет. Кручина, как ни странно, оживился.

– Отлично! Ты меня и убьешь! Два раза помрет Николай Ефимович.

– Эээээ…

– Ну чего смотришь? Никакой я не Кручина. Очень похож. Ну, меня Горбачев в Лондоне, в восемьдесят четвертом и уговорил на подмену. Нужно все ресурсы концентрировать, с должностью ты активней действовать сможешь! Хлебнули горячего… Тот Кручина помер за месяц до этого. Ты все организуешь, как будто самоубийство. Труп тебе дадут, загримированный.

– А что же с Мединским то вы так?

– А нам хотелось посмотреть, как ты выкрутишься. Он тебя рекомендовал на должность управляющего.

– Вообще то, где то бродит стрелок…

– Не бродит, – он прямо посмотрел на меня – эта история закончена.

– Вы в курсе что я и Ольга…

– Не дай тебе бог её обидеть!

– Боюсь-боюсь.

– Слушай, я вот спросить хочу. Ты вполне нормальный парень. Что же ты все время … гарцуешь? Не можешь без подъебки?

– А вы как в этот колхоз имени Штиглица попали?

– Хех… я и говорю. – он вздохнул и посмотрел мне за спину. – пойду, времени и так много потратил.

Водитель передал ему папку. И начал быстро собирать со стола. Остался только коньяк и два бокала.

– Ты там по посольствам бегаешь, за визами. Прекращай. Вот документы. Служебные паспорта. И швейцарские паспорта и удостоверения. На тебя и Постникова. Нужно еще на кого оформить, звони, пока я живой, сделаю. Работай. В банк, к ячейке, сам сходишь, потом нотариус тебя в курс введет. Все.

Он встал и пошел в сторону остановки. Я пронаблюдал как его сопровождает водитель, потом к ним присоединились два мужика в зимнем комуфляже, что вышли из леса. И снова почувствовал острый стыд. Когда они скрылись из виду, я налил себе еще коньяку и закурил. Минут еще через пять из лесу вышел Адмирал. И сел за столик.

– Отличная вещь! – Он пощупал кресло.

Я налил ему.

– Чего молчишь? Даже если ты поимел всего лишь этот стол и кресла – уже не зря.

– Эх, Андрюха. Что то нет радости. Кажется, вместе с этим столом нам впарили грандиозную жопу. Давай выпьем.