Текст книги "По своим следам (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Олег служил во внутренних войсках. Не в Балашихе. И не в конвое заключенных. А что то связанное с обеспечением охраны. Не рассказывал, ибо подписка. Сейчас это серьезно. По крайне мере боец он крутой. Я льстил себе что я не хуже, но чего греха таить. На спаррингах, он проигрывая мне в технике, вчистую обыгрывал тактически. То есть он оказывался от меня всегда точно в том месте, где мне его неудобнее всего работать. И счет у нас был пять-ноль в его пользу.

И мы обсудили, как будем поступать впредь в подобных случаях. Потому что это ты Серега не подумал. И отправил Толяна в ебеня одного. А повернись по-другому? В общем идея на поверхности. Олег и Адмирал создают структуру по охране на концертах и вообще шоу-бизнес. Обслуживая нас по мере необходимости. Хирург одобряет. Я подумал что до сих пор не встретился и не познакомился с Хирургом.

Дело в том что я – антибайкер. Эпизод с утопленным мотоциклом не единичный в моей биографии. Я и мотоциклы не дружим от слова абсолютно. Насколько я неплохой водила, настолько я никакущий байкер И поэтому всегда несколько отстраненно смотрел на байкерскую жизнь. Это не мешало мне дружить с ребятами. Но – не мое. А так… я помню, что примерно в это же время байкеры начали создавать подобные структуры.

– Адмирал у нас в доле, по Камчатке. – сказал Серега – Не бог весть, но офис с телефоном, и зарплату на год-два, заработал.

– Ну и прекрасно, – заключил Олег – и переживать будет не о чем. А мы уж вопрос решим.

Мы разъехались сравнительно рано. Да и трезвые, по сути. Я поймал тачку, и поехал на Ленинградский рынок. Этот рынок, недалеко от метро Аэропорт, считается элитным. Рядом писательское гетто. То есть Жилищные Кооперативы писателей и артистов. Для звезд, типа Катаева и прочих Чуковских, существует Переделкино. А здесь компактно кучкуется писательская пехота. Я ни про кого из них ни разу не слышал. Но люди не бедные, и рынок процветает.

За рубль был допущен внутрь закрытого павильона. Долго стучал в цветочный киоск. Пока мне не открыл дверь пожилой грузин. Желание орать на меня у него мгновенно пропало, как только я сунул ему сто пятьдесят оставшихся рублей.

– Куда. Кому? – деловито спросил он, узнав что я хочу.

Дал адрес и имя. Предупредил про охрану. Сел в такси и поехал домой.

Дома принял душ, заточил бутер уселся в кресло, закурил и набрал номер.

– Андрюшечка! Мне никогда не дарили столько цветов!

Глава 39

Ольга Мединская лежала на своей кровати прижав к груди телефонную трубку и мечтательно смотрела в потолок.

За почти двадцать три года жизни, она не раз влюблялась. Первым её мужчиной был красавец Джейкоб Страйтон, капитан футбольной команды Beverly Hills High School. Ей было страшно интересно, что же это, про что написано столько книг и песен. Легкое разочарование некоторое время искупала зависть школьных подружек, считавших Джейкоба идеалом. А у неё не проходило недоумение. Терпеть ради этого рядом с собой туповатого красавца не хотелось.

К счастью, с окончанием школы завершились и отношения. Снова она всерьез увлеклась только через два года. Познакомилась на студенческой вечеринке в Амхерсте с Тэдом Болтоном. Красивым, высоким, уверенным в себе сыном сенатора Болтона. Решившим вместо Лиги Плюща, изучать Европу в независимом университете. Соседка по комнате, в кампусе, уверяла, что даже если не нравится, такой парень даст положение в обществе. Но и без этого Ольга была настроена серьезно. Решение о свадьбе и дальнейшей жизни они решили отложить на будущее. Оба много учились.

Она по легкомыслию взяла два курса. Частное и Корпоративное Право. И Романская Филология. И упрямо не признавалась, что нагрузка велика. Поэтому на отношения времени было совсем мало. Но зато это было удобно. Наличие бойфренда-красавца избавляло от назойливых ухаживаний развеселых студентов. А от статуса заучки и синего чулка её спасал титул Вице-Мисс колледж 89.

Все было ясно и понятно, пока весной девяностого они всей семьей не поехали отдохнуть в Париж. У отца что то произошло на работе, и он сказал, что придется вернутся в Москву, и пожить там.

До шести лет Ольга жила у бабушки и дедушки в Звенигороде. Потом умер дедушка. И Ольга стала жить с папой и мамой в Рио. Когда ей исполнилось двенадцать, отец по работе перебрался в Даллас. А чуть попозже они перебрались в Калифорнию. Но каждое лето она летала в Москву. И русский язык был для неё родной. Впрочем и на американском (именно американском), как и португальском, и испанском, она говорила совершенно свободно. Она не думала, что жить в Москве будет трудно. Но действительность удивила.

Отцу, для проживания, выделили дом недалеко от метро Кропоткинская. Пока там шел ремонт, они жили в совминовском пансионате в Красновидово. И именно там Ольга увидела, что советское общество не в порядке. Как всякий человек, бывающий в Москве изредка, она была склонна идеализировать Родину. Но действительность неприятно поразила.

На следующий день после заселения в пансионат их с мамой вежливо, но строго пригласили на беседу с Людмилой Сергеевной Рыжковой. Женой Премьер-министра СССР. Где им был учинен форменный допрос. Больше всего присутствующих в номере Рыжковой дам интересовало, кто же муж и отец этих двух. И на каком основании они попали в НАШЕ общество. Ответы мамы их не удовлетворили, и они пообещали РАЗОБРАТЬСЯ, как никому не понятные люди попадают в люкс в министерском корпусе. На следующий день они видимо разобрались. И на завтраке, проходя мимо их столика Людмила Сергеевна во всеуслышание заявила, что, к сожалению, в наш тесный кружок принять вас мы не сможем. Хотя вы, слава богу, люди не случайные.

Веселая и выпивающая жена зам-министра строительства, делившая с ними один столик в ресторане пансионата, просветила. Здесь все строго. С мадам премьер-министр общаться могут только жены глав республик, и глав союзных министерств. А остальные обязаны с ней разговаривать только если к ним обращаются. И беспрекословно выполнять ПОЖЕЛАНИЯ мадам премьер-министр.

Ольга с мамой долго веселились этой архаикой. Играли в большой теннис, охотно танцевали вечерами в ресторане с мужчинами, приглашающими их. Гуляли вдоль берегов Истры. И позировали местному художнику. А через пару недель уехали.

Мама устроилась работать в Фонд Мира, к Раисе Максимовне, замглавой отдела по связям с общественностью. А Ольгу взяли на пятый курс МГИМО, зачтя тесты Амхерста.

Но студенческая жизнь тоже неприятно поразила. Клановое разделение было еще ярче и откровеннее. Парнишка, внук отставленного союзного министра был полным изгоем, которого топили и товарищи и преподаватели. Непонятный статус Ольги многих раздражал. А импортные дорогие шмотки бесили детей элиты. Сходив на дискотеку в честь дня первокурсника, она зареклась иметь дело с однокашниками по институту. Как говорит Петров – понты и высокомерие.

Папа на все эти ситуации смялся и советовал больше общаться. Приезжая больше чем на пару дней, таскал на всякие вечеринки и ужины. Где знакомил с разными людьми. К которым, они с мамой потом ездили в гости и просто так. Так у мамы появился хоть какой-то круг общения. А Ольга маялась.

Вдобавок ко всему, Ольге вдруг стало понятно, что родителям зачем то нужно выдать её замуж. На прямые вопросы мама отшучивалась, но не отвечала и не отрицала. И это Ольгу злило. Но каждый раз, когда они теперь ездили в гости, там оказывались один-два молодых человека, как принято говорить, из хороших семей.

И однажды, на даче Евгения Примакова, с женой которого приятельствовала мама, её познакомили с таким скользким типом, что она пришла в отчаяние. И придумала попросить проститутку о встрече. Как будто та старая подруга. Лишь бы уехать. Но все оказалось еще лучше.

Парень, которого она решила выдать за своего друга, её удивил. Сначала тем, что орал на охрану. Обычно москвичи тушевались, и старались не связываться. А этот, похоже, всерьез собирался их спустить с лестницы. Во-вторых, в его квартире играл джаз, и пахло яблоками и хорошими сигаретами. А в третьих в его глазах мелькнуло привычное Ольге восхищение. Но всего на миг. Она привыкла что мужчины, глядя на неё начинают пускать слюну. А тут, глянув ему в глаза второй раз, она подумала, что его и не было, восхищения. Равнодушная, снисходительная ирония. Она весь вечер сама не осознавая, старалась его спровоцировать. Но он не велся, отшучивался и высмеивал. Её! Хам.

Конечно же она специально оставила ему деньги. И номер телефона. Он не сможет не позвонить. И специально договорилась встретится с Брежневым в Клубе. Брежнев подумывал писать докторскую диссертацию. И ему требовались аспиранты. Вот обсудить её аспирантуру они и договорились. Но пришел Петров, и чуть не убил обоих.

– Нет, Ольга. Не нужна мне такая аспирантка. Он же будет раз в неделю приходить и руки ломать!

Потом он несколько раз созванивались, и она все ждала, когда же он пригласит на свидание? А он попросил о помощи. В переговорах. И снова при встрече она увидела во взгляде сначала восхищение, а потом иронию. Друг Петрова, Сережа Постников, хмурый спортивный брюнет с неожиданно приятной улыбкой. Когда он улыбался, было видно что он молодой еще человек, и нравится девушкам.

Обычные переговоры среднего уровня удивили её тем, что совсем молодые и неопытные парни вполне успешно загнали в угол прожженного международного спекулянта. И договорились, в общем то, на своих условиях. А потом Андрей её провожал. Показывал Москву, смешил, и читал стихи. А она, Ольга Мединская, млела и боялась, что он её так и не поцелует.

Она не знала, что он улетел на Камчатку. И очень обиделась. Мог бы хотя бы позвонить… Но на сердце сделалось очень тревожно. А Новый Год они с мамой отмечали в Петрово-Дальнем. И когда на танцах какой то Николай, с которым она танцевала пару раз, прижал её к стене, и попробовал целовать, она вырвалась, села в машину и попросила отвезти на Живописную. Ключ она оставила себе, даже не понимая почему. Но теперь решила там побыть в одиночестве. И пусть этот бурбон только что-нибудь скажет.

Но он не стал ничего говорить. Он просто её зацеловал. Она кричала, плакала и стонала. Она говорила, что даже не думала, что так может быть. Он отвечал, что суетливая возня, что вы все считаете сексом, ничего с ним общего не имеет. Потому что тебя нужно обожать, тобой нужно дышать, и даже питаться… ай, Андрюша, перестань же, ну пожаааалуйста….

Вечер что она провела с его друзьями первого января, был лучшим что у неё бывал в Москве. Очаровательная и милая Наташа. Красавчик Леонид. Петров рядом. Уже потом, болтая с Наташкой по телефону, та ей сказала, что по ней видно было, что они трахались всю ночь. Если даже Леня растекся, ты, Ольга, всех победила. И на концерте в МДМе это еще раз подтвердилось. Огромный и удивительно добрый Косичка. Смешной Адмирал. И все эти ребята больше всего напомнили ей что она студентка, девушка, и вообще жизнь прекрасна. А уж когда Андрей познакомился с папой.

Ольга перевернулась на живот и хихикнула. Папа обязательно знакомился с её парнями. Еще с детского сада в Звенигороде. И всегда парни пугались. Отношения с Джейкобом прекратились в том числе и из-за этого. Папа их морально уничтожал. Он так психологически давил, что Тэд, в сердцах сказал как то, что не знай он Ольгу, решил бы что её папа крупный мафиозо.

Но с её Петровым, у папы вышел сбой. Они скалили друга на друга зубы как два льва. Мама сказала, что она давно не помнит папу таким. Она очень не хотела, чтобы папа его унизил. А теперь поняла, что у него не получится. И что папа не пострадал, только потому, что он ЕЁ папа.

Когда Андрюшка сегодня днем сбежал, завидев папину машину, это было что угодно, но не испуг. Скорее всего он не хотел создавать ей неприятности. А папа, глядя вслед отъезжающей Вольво, проворчал только что много в Москве наглецов, но ты, дочь, нашла самого-самого.

А когда около одиннадцати пришла охрана с огромной охапкой белых роз, и рассказала, что приехала белая волга, и два грузина предали цветы для Ольги. Она знает от кого.

Папа, одеваясь в дорогу, сказал:

– Он ничего парень. Придурковат. Но, может, пройдет.

А мама, глядя в сторону, сказала, что знает мужчину, что в Помплоне полез с Питером в загон для быков, чтоб проверить, можно ли убить быка ударом кулаком в нос.

– Папа! Как же ты выжил?

А мама засмеялась.

А потом позвонил Андрюша и она вредничала, а он терпеливо слушал, что столько цветов дарить – моветон. И придется Петров заняться твоим воспитанием. Потому что даже папа сказал, что с мозгами плохо. А в остальном Петров ничего.

Глава 40

Жизнь устаканилась. Неспешная череда дней только укрепила меня в простой мысли. Если я и растоптал бабочку, то последствия настанут когда-нибудь сильно потом. Главные события в стране происходят так же, как и в прошлой жизни.

Во вторник, двадцать второго января, начался обмен крупных купюр на новые. Забавного в этом то, что за неделю до этого премьер-министр уверял, что никакого обмена не будет. Клялся, что отрежет себе правую руку, если врет.

Условия обмена были драконовскими, организовано все было ужасно, и сроку на все про все три дня. Любому внимательному наблюдателю было очевидно, что, так или иначе, этим властям конец. Потому что недовольны были все. Менты, бандиты, домохозяйки, работяги, исполкомовские чиновники, и журналисты. Бурление говн вышло на новый уровень. Было очевидно, что теперь-то Ельцин станет как минимум президентом РФ. Тем более что он отжигал не по-детски. На одном из митингов Ельцина спросили из толпы:

– Когда водка будет?

– Ее держит в руках центр. Надо забрать у него водку и Кремль, – сходу рубанул Ельцин.

А уж после этого унизительного обмена…

Заявление Павлова про отрезанные руки мы смотрели в Доме Отдыха Первого автокомбината, в Отрадном. Серега с Наташкой пригласили нас с Ольгой приятно отдохнуть. Хотя все было банально. Неженатых в один номер не селят. Поэтому, формально, в одном номере жили Ольга с Натальей. В другом, мы с Серегой. А я подумал, что будет клево покататься на лыжах, потому что Мединская требовала сводить её в Третьяковку, чего я старательно избегал. Ну её. Врубель никуда не денется.

Олик продемонстрировала неплохую лыжную подготовку. И совершенно провальную конькобежную. – Мы летали кататься на горных лыжах в Аспен. А на коньках мне было не интересно. Полчаса на коньках, и она совершенно потеряла волю. Залезла мне на закорки, и потребовала переобувания, массажа ног, и горячего глинтвейна. Все усугублялось тем, что Наташка демонстративно, хоть и грязновато с точки зрения больших фигуристов, рассекала мимо. То на одной ноге, то на другой. То пролетала в исполнении полутулупа или как там это называется.

– Ты понимаешь, Оля, почему рабовладельческий юг штатов проиграл? У северян на знаменах были коньки! Вот как ты себя поведешь, если я теперь приглашу тебя на каток?

– Я буду плакать, это пытки.

– Ну вот. Загадка разгадана. Генералы Южан, увидев знамена с коньками, начинали плакать. Понимали, что их ждет.

Во время лыжной прогулки Ольга многозначительно сообщила, что у неё, вообще то, есть жених в штатах. И с интересом стала ожидать моей реакции.

– Слава богу! Я боялся, Оль. Ты так умело соблазнила и растлила меня, что я задумался. А кто был до меня? Где эти парни? Наверное она, насладившись их невинностью, и пресытившись, убивает надоевших мужчин, решил я. Но наличие бывшего жениха меняет дело. Поживу еще!

– Какой же ты гад, Петров! Немедленно ползи и плачь. Рыдай, и проси тебя не оставлять!

Потом неожиданно толкнула сбоку. И я, на лыжах то, естественно завалился в сугроб. А сверху уселась Мединская и начала меня безжалостно избивать. А меня пробило на ржачь. Особенно когда подошедший по лыжне следом Серега, сказал Наталье:

– Вот, Нат, смотри, как современные европейские девушки мужчин добиваются. Это я тюфяк, цветы ношу, конфеты…

Вечером во вторник Ольга приехала и попросила её не трогать, она просто в гости. Если я правильно понимаю, у молодых девушек, есть такой бзик. Приехать в месячные к парню, и посмотреть на его реакцию. Ну, не знаю, но я отнесся к барышне с пониманием. Собственноручно переодел в купленное недавно платье, натянул ей на ноги свои шерстяные носки, завернул в одеяло и усадил в кресло. Принес чаю и коробку шоколадных конфет. Включил на видео «Красотку». Правда, потом позорно задрых. Как то она на меня успокаивающе действует.

Она не видела «Красотку»! Я спецом для неё прикупил кучу мелодрам, всяких «За Бортом», «Коктейль» и прочие романы с камнем и она их смотрела до поздней ночи.

Утром я был безжалостен. Тем более она проговорилась, что у неё с утра досдача зачета в институте. Вставай, бестолочь, я конечно патентованный злодей, но никто не скажет, что из за меня девушки не сдают зачетов. Ну, Андроююшааа, ну потом сдам, как я поеду, пока еще машину вызову… Я тебя сам отвезу. Правда не на Вольво а на МаЗе. У меня вон он, под окнами стоит. Я не понял, почему, но она пришла в восторг. А у нас вчера заболел водитель, Коля Полушкин, и я решил с утра сам отвезти мусор в Икшу.

Явление МаЗа к главному входу в МГИМО было эпичным. Я тихо радовался, что закрыл мусор брезентом. Без проблем заехал на территорию. И мы встали в очередь черных Волг и Чаек к парадному подъезду. Если исходить из того, что женщины хотят чтобы их замечали, то Мединская смогла.

Подрулил после Чайки, высадившей прилично одетых юношу и девушку. Пшыкнул тормозами, протрещал ручником, вылез и открыл дверь Их Высочеству. С императорским изяществом сиганула из кабины, поцеловала и пошла, провожаемая взглядами всех без исключения находящихся поблизости. Королева, блин, эпатажа. Ну а я, обдал всю округу дизелным выхлопом груженого авто, и поехал. Трешку построят в нулевые. Поэтому по Вернадского до Садового, по Садовому на Бутырскую, и по Дмитровскому в Икшу.

Вернувшись, я застал нездоровое оживление. Груженый танкер «GLOBAL THEMIS» отвалил из Южной Кореи, и вот-вот будет в Петропавловске. Господин Сюлле крут, чего тут скажешь! В связи с этим весь персонал присутствовал, даже раненый Толик объявился. Народ энергично делал документы, трещал по телефонам, и пил кофе ведрами. За Серегиным столом сидел Адмирал, и общался с Камчаткой по телефону. Я договорился с вояками, и танкер разгрузится в их емкости. Как?! Пустят врага в самое сердце? Да там уже японцы слоняются где хотят, так что чего уж. Перестройка! Зато в порту начали бы воровать мазут еще во время разгрузки. А у вояк не забалуешь. Опять же на входе в порт не станут вредничать. И мы с Серегой пошли курить.

Пришли к выводу, что раз такая история можно арендовать в длинную, с прицелом на выкуп, ТУ 134. Два ИЛа, что мы арендовали, регулярно гоняют в Норильск, Уренгой, и прочие Салехарды. И спрос не падает. Но просят пассажирский. Есть у меня Андрей классный вариант. Самолет – салон. Часть переделана под кабинет. Давай возьмем, а? Такая вещь! Раньше в Омске принадлежал заводу. Он продает. Договоримся на лизинг.

За время, что мы арендуем самолеты, я понял одну, в сущности, простую вещь. Иметь самолет – ерунда. Но вот содержать его – тот еще гимор. Дороже всего самолет обходится, когда стоит на земле. Но у нас пока простоя не наблюдается. Так что, давай конечно.

И со следующей недели мы начнем грузовые полеты ив Европу. Там, Андрюха нужно будет кучу документов делать и визировать. Но, заодно и себе паспорта на выезд сделаем. Только, ты не поверишь, нужно организовать на нашем предприятии комсомольскую ячейку. И профсоюзную.

Вернувшись, мы застали оживленную дискуссию, народ размышлял, что богатство практически в руках, а счастья нет.

– Да, конечно не в деньгах счастье! – вещал Леня – Но с деньгами я могу быть несчастным где угодно, с кем угодно и когда угодно! А без денег? Я несчастен в компании с тобой, Толик!

– Я бы попросил уточнить насчет где угодно, – бурчал Толян – ну есть у тебя деньги. А что с Парижем? Как ты, Ухта, попадешь в Лондон? А?

– Это Толян хвастается, что у него есть заграничный паспорт. – влез в разговор я – Да только обломись, Толик! Мудрое руководство нашего предприятия решило сделать загранпаспорта централизовано. В связи с этим, ты Толик будешь у нас секретарем Комсомольской организации. А ты Леня, Председателем Профокома. Будете писать характеристики, и рекомендации.

– Перестань, Пит, позориться! Не нужны уже ни характеристики, ни рекомендации. Все стало проще.

– Значит ты, Толик, этим и займешься. – вступил Серега – Побудешь на легком труде. Задача – сделать паспорта нам всем. Включая Адмирала и Косичку.

– Ухтомскому паспорт не нужен! – Зотыч встал и оперся о стол. – Его нельзя выпускать из страны. Он как туда попадет, сразу начнет попирать величие Родины. Цинично, с размахом и привлечением стриптизерш!

Наташка как всегда хихикала, а Адмирал курил трубку и размышлял непонятно о чем.

* * *

От дальнейшей дискуссии я уклонился и поехал к Боре в Тверь. Куча вопросов, что появились, требует обсуждения. Забрал сумку с документами и отбыл.

Всю дорогу постоянно возвращался мыслями к Золоту Партии. Раз уж довелось столкнуться, почему не поразмышлять?

За аксиому возьмем то, что некие средства вне бюджета официальных госструктур, за рубежом есть. Упоминаний о вывозе ценностей после революции – огромное количество. Но этот поток я бы разделил на три части. Средства на поддержку революционных движений в мире. На обеспечение доступа к рынку капиталов. И на доступ к кругам, формирующим текущую повестку.

Очевидно, что поддержка коммунистического движения не основная задача. Да и вообще, впервые о том, что же такое партийные активы за рубежом, я задумался случайно. Однажды прочитал где то пассаж, что Политбюро рассматривало вопрос поддержки Ирландской Республиканской Армии. Но специалисты НЕ РЕКОМЕНДОВАЛИ политбюро это делать. Я тогда почесал затылок, и подумал, что ж это за люди, которые говорят политбюро – нефиг фигней маятся, есть дела поважней, чем насрать в карман англичанке.

Нет, так то, есть обширные мемуары разного рода деятелей, рассказывающие о том, что большевики не скупились на поддержку. Кажется, товарищ Димитров писал, как его заводили в обширное помещение, забитое драгоценностями, давали портфель и просили не стеснятся. Когда кончатся, придете снова. Уморительно на этом фоне выглядит бестселлер Юлиана Семенова «Бриллианты для диктатуры пролетариата». Как была пресечена утечка драгоценностей из Гохрана. Никакого учета, как подчеркивали большинство получавших ценности, не велось.

Но по любому, все эти драгоценности и прочие подачки широко известны, и, с точки зрения серьезных финансов, не очень значительны.

А вот деньги, занятые двумя другими направлениями – это очень серьезно. Хотя бы по размеру. Дело в том, что на сегодняшний, девяносто первый год, среди больших финансистов всерьез воспринимается человек, оперирующий не меньше чем десятком ярдов. И такой человек явно есть! Горбачеву дали сумасшедшие кредиты. А мировым финансовым воротилам плевать на политиков. Они воспримут только кого – то своего, кто разъяснит, что, как, и какой профит. И эти люди, кстати, вовсе не одержимы прибылью как таковой. Гораздо важнее, например, снижение противостояния, и возможность перспективных долгоиграющих действий. И к предложениям серьезного человека, это пообещавшего, прислушаются. «В конце-концов это всего лишь семьдесят миллиардов»(с), – так, по слухам, сказал один деятель с Уолл-Стрит, на предложение кредитов для СССР.

То есть, можно с уверенностью предполагать, что некие очень большие средства аффилированные с моей страной существуют, и даже работают.

Источник формирования – скорее всего тоже в послереволюционных годах. Почти точным можно считать два эшелона с золотом, в Германию. Про них упоминается повсюду, вплоть до кинофильмов и романов. Какие то невнятные слухи, про пароход в Балтиморе, забитый ценностями.

Я хмыкнул. Речь идет о середине двадцатых годов. Есть ощущение, что крушение Троцкого, и воцарение Сталина, тоже с этим связаны. Видимо Троцкий счел вывод средств зарубеж более правильным. В то время как Сталин это поставил ему в вину. И собрал весомую поддержку и в политбюро и на съезде. Чего скрывать, аппаратчик лишенный ресурса – существо мстительное. И мне кажется, что до этих денег ни Троцкий ни Сталин так и не добрались.

Можно сколько угодно гадать, что да как, но после гибели Кручины, управ делами ЦК, осенью девяносто первого, в прессе мелькала как раз цифра в десять миллиардов долларов. Пропавших с его гибелью.

В принципе, ясно как это делалось. Приходит эшелон золота. Тупо продать? Дык как минимум обрушится цена. Скорее всего, золото попало к каким-нибудь Тиссенам. Или в И.Г Фарбениндастри. В обмен как раз на акции. Котирующиеся на Нью Йоркской бирже. Потом сброс этих акций, и у вас чистый, красивый и не криминалный кэш. А что, может и «черный вторник» в США – тоже оттуда. Пацаны разом сбросили акций на ярд. И пошел обвал.

Нет интернета, и мне остается только вспоминать то, что я и не знал толком. И злится, что моя девушка замешана, похоже, в этой истории. И становится понятно желание родителей выдать её побыстрее замуж. Им нужно чтоб она сменила фамилию и получила дислокацию вне семьи. Чтоб дистанцировать от отца, который, кажется, крупно засветился, и где то накосячил. Но, я думаю, там и другие варианты рассматривались. Просто этот – самый простой. Потому что заставить Мединскую быть не Ольгой, а, к примеру, Таней – та еще задачка.

Уже въезжая в Тверь по неведомой ассоциации подумал, что видимо про Авеля Енукидзе все врали. Кажется, Коба не простил ему отсутствия доступа к золоту партии. А оно, скорее всего, существовало автономно. С основной задачей не растрачиваться на сиюминутную ерунду. А быть инструментом влияния.

Боря меня ждал. Мы с ним встретились, в основном, из-за одного главного вопроса. Продолжаем сотрудничество или сворачиваем? Разговор занял часа два. Звонили Сереге, и в Мюнхен. Чесали репу, думали. В конце концов решили оставить тот же формат сотрудничества с постепенным взаимопоглощением.

Боря стал первым, кто сказал, что автотранспортный кооператив мы переросли. Завязывайте, Андрюха, только силы и время отнимает. Авиация – понятно, и прибыльно, и интересно. Да и Серега скорее уйдет, чем бросит. Но этот шараж-монтаж сворачивайте. Ты, Борь, просто завидуешь моему мастерству водителя большегрузов, тебе недоступному. Ну что ты, Пит, за пиздобол, а?

Под конец он меня озадачил поиском здания в Москве, где разместится наша фирма. Ты сам видишь, что неудобно в два офиса работать. Я засмеялся. Тот самый вариант, что был в прошлой жизни, мы осуществим на год раньше. Заставлю Борю купить дом на Таганской.

До середины февраля так и шло, какая то невнятица и сумбур. У нас теперь есть собственная скорая помощь. Точнее авто под нее раскрашенный. Второй, к сожалению в бело-красных цветах сохранить не удалось. Но одна машина – как положено. Возят заводу всякую фигню, и товарищ замдиреткора Куденко часто использует их как персональный транспорт.

Я много ездил туда и сюда. Серега много ездил тула-сюда. Все что то делали, но внятно сказать чем мы занимались не получалось. Тем не менее арендованный нами самолет слетал в Германию. Во второй полет с ним улетели Толик и Ирка. Через неделю её прооперировали. Она позвонила мне как то и плакала автоответчику. От счастья надо полагать. Толик сказал что ходит. Но еще месяц занятий, не меньше. Я побуду с ней, ладно, пацаны?

Я с Ольгой все же сходил в Третьяковку. И чего ты Андрюш ломался? Не так все ужасно!

В понедельник, одиннадцатого февраля мне неожиданно позвонил Геша Бульба. Школьный приятель из моего родного города. Работает зам директором крупного комбината. Давай, Пит встретимся, может сможешь помочь. Мы в Измайловской остановились. Приезжай.