Текст книги "Прах (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

И тогда я подумал о том, что надо взять ситуацию под контроль. Как говорится: не можешь победить, возглавь. В голове почти сразу созрел план, который показался вполне реалистичным. Разумеется, один я ничего не сделаю, но если кто-то поможет… К Николаю обращаться бессмысленно. Сил у нашего рода немного, дружина маленькая, нужных специалистов, скорее всего, нет. Значит, должен быть кто-то помогущественнее.

Я набрал номер Ростислава.

– Добрый вечер, Ростислав Васильевич, – сказал я. – Прошу прощения за поздний звонок, но у меня есть крайне важная информация. Я должен поговорить с вами глазу на глаз.

Глава 9

Ростислав не спал. Он бродил по ночному особняку среди старинных картин, гипсовых статуй и антикварной мебели. Дом буквально дышал древностью, каждая вещь хранила память предков. Помещения были довольно просторные. В восемнадцатом веке, когда построили особняк, протопить их холодными зимними месяцами стоило больших усилий. По тогдашним меркам он был просто огромным, мало кто мог возвести себе столь грандиозное жилище. Даже сейчас он поражал воображение, но с отоплением, конечно, теперь было гораздо проще.

Бродя по пустой анфиладе, Ростислав зашёл в гостиную с портретами прежних новгородских князей. С полотен смотрели величественные, порой грозные люди в старинных одеждах. Некоторые были изображены по грудь, другие – в полный рост.

Висели тут портреты и последних двух князей: деда, которые погиб во время конфликта с псковским князем, и отца, убитого молодым Востряковым. Василию Борецкому на картине было шестьдесят лет: могучий человек с широкой щетиной усов смотрел осуждающе на Ростислава, словно обещая вернуться с того света и отомстить за себя.

Ростислава глодало чувство вины. Он не желал участвовать в заговоре против отца, но глава тайного приказа убедил, что Ростиславу грозит опасность, если Василий продолжит править. Старый маразматик подозревает всех и вся, того и гляди, начнёт рубить головы приближённым. А ещё он замыслил отделиться от СРК, чем неминуемо спровоцирует войну с Москвой.

Дуплову не пришлось долго убеждать Ростислава – тот и сам прекрасно видел, что творится с отцом. И всё равно Ростислав ощущал себя убийцей, ведь свершилось это с его подачи. Самое паршивое, что смерть Василия Борецкого не уберегла от раздора с Москвой. Над Новгородом нависли тучи.

Вчерашний разговор с канцлером лишь подтвердил опасения Ростислава. Канцлер выразил недовольство по поводу присутствия в Новгороде военной техники дружины. Ростислав попытался объяснить, что это – меры предосторожности, вызванные агрессией УВР, и попросил убрать с улиц бронемашины и наёмников. Канцлер же ответил, что наёмников в городе нет, а УВР всего лишь выполняет свои обязанности, и любая попытка им помешать будет расценена, как антиправительственный мятеж.

Канцлер говорил вежливо, но фразы его звучали слишком расплывчато и формально, словно Вельяминов не вникал в проблему, а просто выдавал заученные заранее ответы. Особенно нелепо выглядели претензии к присутствию на улицах города княжеских дружинников. Запрет существовал только на тяжёлую военную технику, вроде танков и самоходок, и противотанковые системы, но никак не на лёгкие бронемашины. Ростислав был уверен, что закон не нарушает.

Новгородское княжество имело в окрестностях несколько секретных баз, где хранилась та самая тяжёлая военная техника, которой князьям и частным армиям владеть не полагалось, но её ещё не задействовали, а значит, и вопросов быть не могло.

А вот поползновение каких-то непонятных людей под видом УСФ захватить главную контору управляющей компании Борецких выглядели в глазах Ростислава, как обычный грабёж. Но все попытки обрисовать канцлеру ситуацию, успехом не увенчались. Сергей Вельяминов был глух. Ростислав прекрасно понимал, в чём причина такой глухоты: канцлер являлся всего лишь марионеткой в руках тех, кто, собственно, и спровоцировал бардак в Новгороде.

Но сейчас Ростислава мучил не только конфликт с Москвой. Покоя не давал вечерний разговор с Артёмом Востряковым.

Артём позвонил и попросил о срочной встрече. Около девяти вечера в кабинете состоялась конфиденциальная беседа, которая до сих пор не выходила из головы Ростислава.

Речь шла о научных исследованиях в серой зоне, а если точнее, о работе по созданию так называемого «вечного двигателя» – сверхъёмкого элемента питания на основе дельта-энергии. Все разработки хранились в строжайшем секрете, однако Ростислав знал, что новгородский тайный приказ шпионит за какой-то лабораторией. Даже были подозрения, что настоящая причина захвата увээровцами тайного приказа как-то касается этой деятельности. Прослушав разговор Артёма с главой МСБ, который парень предусмотрительно записал и предоставил в качестве доказательства своих слов, Ростислав только укрепился в подозрениях.

Артём предложил интересное, но в то же время рискованное предприятие. Он считал, что с научной базы во франкфуртской зоне можно проникнуть во внутреннюю сеть и вытащить оттуда все данные о новейших разработках и исследованиях. Если Новгород получит эти материалы, местные учёные смогут заняться собственными исследованиями серых песков, что позволит Новгородскому княжеству одним из первых занять нишу на будущем рынке дельта-батарей.

На землях, принадлежащих Новгороду, имелись несколько мелких пустых зон, образовавшихся в результате испытаний энергоконцентратных бомб в сороковых годах. Они-то и должны были стать основой для исследований.

Взамен Артём желал войти в число учредителей будущей компании по производству элементов питания нового типа, и лично курировать исследования. Он говорил о важности найти способ остановить расширение серых зон и о том, что этой задаче должно быть посвящено максимум усилий, с чем Ростислав был полностью согласен.

Идея выглядела заманчивой. Ростислав знал, какая борьба идёт между государствами за тайну, сокрытую в серых песках. Если Новгородское княжество одним из первых получит секретную технологию, оно не просто обогатится, но значительно повысит свой статус на мировой арене. И чем чёрт не шутит: вдруг именно Новгород станет центром Союза, а не Москва? По крайней мере, точно прекратит зависеть от Москвы, что являлось мечтой, наверное, всех великих князей с тех пор, как Новгородские земли вошли в состав Союза, подчинившись правительству, которое чаще всего формировали москвичи, владимирцы и другие представители центральной Руси.

Но какую цену надо будет заплатить за попытку влезть в дела государственные? Да и насколько успешным окажется предложенный Артёмом план? Операция должна пройти в строгой секретности, придётся задействовать наёмников или дружину, найти доверенных лиц. И что они там наделают – только серым пескам известно. А вдруг план провалится? Вдруг Голицыны и остальные семьи прознают о том, что новгородский великий князь решил всех кинуть?

Но даже если всё получится, не факт, что от добытых данных будет польза. Княжество имело собственный исследовательский институт в Двинске и отдел, занимающийся энергией дельта, но вряд ли местные учёные обладали достаточной квалификацией, чтобы работать над изобретением нового источника питания. Институты СРК имели огромные наработки в данной области, а новгородским учёным придётся начинать почти с нуля.

План выглядел какой-то сомнительной авантюрой, но мысль о том, что Новгородское княжество сможет возвыситься при его, Ростислава, правлении, а имя его прославят потомки, не давала приятно щекотала самолюбие.

Ростислав смотрел на портреты бывших великих князей и вспоминал, кто и чем был знаменит. Один в шестнадцатом веке прославился тем, что вёл активное освоение севера. Второй в семнадцатом веке объединил нескольких князей под своим началом, расширив Новгородское княжество. Третий тоже снаряжал экспедиции на север, при нём были открыты нефтяные месторождения, за счёт которых Новгородские владения из бедной малонаселённой окраины, не имевшей плодородных земель, в девятнадцатом веке превратилась в процветающее княжество, в настоящий момент занимающее третье место в Союзе по уровню жизни.

А потом что-то пошло не так. При прадеде род Борецких утратил лидерство по добыче нефти, уступив его Белозёрским, коим теперь принадлежала львиная доля нефтегазовой отрасли. Дед потерял Псков, который хоть остался в Союзе, но больше не являлся вассалом новгородского великого князя и не платил подати Борецким. Отец тоже ничем хорошим не прославился. При нём случилась война с Норвегией, по результатам которой Новгород получил шиш с маслом. К тому же Василий Борецкий запомнился в народе, как братоубийца. Не зря ему дали прозвище Лютый. Конечно, совершённого им преступления никто так и не доказал, но это дела не меняло.

Ростислав тоже опасался подобной славы, однако представившаяся возможность давала шанс стать воистину выдающейся личностью после череды не самых успешных великих князей. Как минимум, стоило обдумать предложенный Артёмом вариант. Упускать такой шанс было просто глупо.

– И чего это ты на меня так смотришь? – обратился он к отцу, что грозно таращился с портрета. – Ты ничего так и не сделал за свою жизнь, только кровь всем портил, а я сделаю, меня запомнят, моё имя останется в веках, а тебя забудут.

С этими мыслями Ростислав вернулся в спальню, где на большой кровати мирно почивала супруга, и устроился на своей половине.

Вот только выспаться сегодня оказалось не суждено. В пятом часу утра разбудил звонок воеводы.

– Ростислав Васильевич, только что в город вошла бронетехника регулярной армии, – сообщил он. – Часть в Сырково поднята по тревоге. Один отряд движется по Псковскому тракту в нашу сторону. Каковы будут указания?

* * *

Все двадцать бойцов из охраны поместья, одетые в серый камуфляж и вооружённые до зубов, собрались возле дома дружины и ждали дальнейших указаний. Я находился среди них.

Погода была холодная и ветреная, но плотную демисезонную куртку совсем не продувало, и я чувствовал себя вполне комфортно. Поверх висели разгрузочные ремни с подсумками, забитыми магазинами к карабину и батареями к подствольному энергоблоку. На животе висел карабин. На мне была каска. Гарнитура, кажется, не очень удобно крепилась, и я постоянно поправлял микрофон. Универсальных приборов наблюдения мы не имели – только противоосколочные очки.

Отряд сгрудился рядом с четырьмя «Кречетами», выстроившимися колонной перед выездом из усадьбы. Николай и начальник охраны тоже находились тут. Николай, одетый, как все, в камуфляж, сидел внутри бронемашины и переговаривался по рации с нашей городской базой.

Сегодня всю дружину как в поместье, так в городе подняли рано утром по тревоге. Поступили сведения, что в Новгород вошёл полк оперативного реагирования, дислоцирующийся в Сырково. Великий князь расценил это как акт агрессии, бросил клич всем своим подданным и приказал сопротивляться. С самого утра на улицах не прекращалась стрельба. По крайней мере, так писали в новостях. Пока было непонятно, что делать и примет ли наша группа участие в боевых действиях, но я на всякий случай присоединился.

По словам Николая, на развязке шоссе, у поворота к нашей усадьбе и поместью Борецких, стояла бронетехника. На мосту через Веряжку уже несколько часов дежурил броневик Борецких, разведчики с помощью квадрокоптеров наблюдали за местностью. То, что я видел на экране, не внушало оптимизма. Развязку блокировали два танка и три боевые машины.

Это была двухуровневая полуклеверная развязка. Один из танков оказался разведывательной гусеничной машиной с орудием среднего калибра. Он расположился на мосту, повернув пушку в нашу сторону. Второй – основной танк Т-5 с вытянутой угловатой башней прятался под мостом. Перед ним, перекрыв дорогу к поместьям, дежурил броневик БМ-85, ещё два таких же торчали на обочине главного шоссе вместе с армейскими грузовиками. Солдат я насчитал около тридцати – примерно взвод.

Дорога через микрорайон Прибрежный, ведущая от Сапунова Бора в Гончарский конец, тоже была перекрыта, но нас главным образом интересовала группа на развязке, поскольку там был танк.

С воеводой великого князя Николай тоже держал связь. Я же стоял рядом с открытой дверью броневика и слушал переговоры.

Здесь же был и начальник поместья. В руках он держал продолговатый цилиндр, с помощью которого вызывался двадцатидюймовый голографический экран. На него-то и выводилось изображение с трёх квадрокоптеров, летающих вокруг развязки. Костя и ещё один десятник стояли рядом в полном боевом облачении.

– В общем, ситуация следующая… – Николай отложил тангенту и повернулся к нам. – На базе народу мало. Из города если подкрепление и подъедет, то не скоро. Там сейчас бои идут. Ростислав высылает четыре машины из поместья. Говорит, у него есть управляемые ракеты. Так что попробуем справиться сами. Егор, у нас есть гранатомёты?

– Только ОРГ-75. Двадцать штук на складе, – ответил начальник охраны.

Наша противотанковая оборона оставляла желать лучшего. В запасах имелись ОРГ-75 – одноразовые гранатомёты калибра 75 миллиметров, которые против танков почти бесполезны. На двух «Кречетах» были установлены энергетические пушки. Эти тоже были эффективны разве что против лёгкой техники. Оставалось надеяться на Борецких и их управляемые ракеты.

– Тащи всё, – велел Николай. – Три «Кречета» поедут, один пусть остаётся. Ты, Артём, с нами, надеюсь?

– Само собой, – ответил я.

Двенадцать человек залезли в «Кречеты», загрузили гранатомёты, поехали.

Добравшись до Сапунова Бора, остановились. Впереди уже ждали четыре зелёных «Кречета» Борецких и группа бойцов, человек сорок, в зелёной однотонной форме такого же оттенка, как и броневики.

За желтыми кронами деревьев виднелись крыши коттеджей. Дорога огибала посёлок с юга, пересекала по мосту реку и затем вела через поле прямиком к развязке, где стояли танки противника.

Мы вылезли из машин, таща на себе пусковые контейнеры – у меня было два – и подошли к здоровому дружиннику с квадратной челюстью и светлой бородкой. Это был сотник Борецких. В нём я узнал парня, который в ночь убийства князя Василия вместе с вооружённой группой прибежал арестовывать Анжелику Огинскую.

– Моя фамилия Луговой, я руковожу операцией. Надо очистить мост, – решительно пробасил сотник и обернулся к нашей группе. – Кто у вас командует отрядом?

– Я командую. Николай Востряков, – сказал Коля.

– Хорошо, слушайте меня внимательно, Николай Эдуардович, – Луговой развернул бумажную карту на капоте «Кречета».

Сотник как можно подробнее описал то, что собирался делать. Он хотел отправить людей с противотанковой ракетой к реке, чтобы те нашли место на берегу, откуда будет простреливаться развязка и попытались уничтожить основной танк. Если получится, тогда броневики должны выехать в поле и начать работать по оставшейся технике противника. Пеших же дружинников намеревались бросить в атаку. Впрочем, Луговой считал, что до этого не дойдёт, и армейские отступят раньше.

Пятеро бойцов, трое из которых тащили на спине ПТРК в разобранном виде, отправились вперёд. Мы же немного подождали, а потом вместе с машинами переместились к мосту через Веряжку. Речушка, как и мост, была небольшой. Вдоль берега рос кустарник, который закрывал нас, однако за рекой уже начиналось поле, простреливаемое противником.

Было двенадцать часов дня. Мы ждали. Со стороны дороги слышались выстрелы – это солдаты палили по квадрокоптерам, которые кружили над их позицией. Однако усилия вояк оказались напрасны. Сколько не пытались, ни один сбить не смогли. Мы с Николаем, Костей и начальником охраны расположились в машине и смотрели видеосъёмку с беспилотных летающих аппаратов. Мы были в курсе каждого шага военных и даже заметили наш отряд с ПТРК, который искал на берегу подходящее место.

Часы на смарте показывали без двадцати три, когда я услышал вдалеке взрыв. На экране мы увидели, как из-под моста, где стоял основной танк, повалил дым. Солдаты на развязке тут же засуетились. Бронетехника военных поползла прятаться за земляную насыпь.

– Молодцы, – восхитился Николай. – С первого раза подбили. Как они танк под мостом достали?

– Удачно выбрали позицию, – произнёс я. – Теперь хрен кто высунется.

У парней сразу поднялось настроение, а я почему-то особой радости не испытывал. Подумал о солдатах, которые только что сгорели в танке. Это были обычные срочники – наши новгородские или из другого княжества – неважно. Ещё вчера мы не были врагами, а теперь их надо убивать, а им придётся гибнуть от моей руки. А всё почему? Потому что князья поссорились друг с другом? За что эти ребята помирают? Я убеждал себя, что мы просто защищаемся, и выхода нет. Мы ведь тоже не виноваты, что на нас напали. Но на душе кошки скреблись, и не оставляло чувство, что воюю против своих.

На экране мы увидели, как со стороны реки летит вторая ракета. Не знаю, в кого целились, но снаряд не поразил ни одной цели и взорвался в поле.

– Дружина, готовьсь! – крикнул сотник Луговой. – Николай Эдуардович, – обратился он к моему брату. – Вы сами поведёте свою дружину?

– Да, конечно, – Николай вылез из машины.

– Смотрите, – сотник продемонстрировал экран со снимком местности. – Вот тут грунтовка вдоль реки. Видите? Пусть три ваших «Кречета» поедут здесь. Мы поедем по асфальтовой дороге. Вот тут встаёте и работаете по мосту. А все энергетики пойдут через поле. Вы же пойдёте, верно?

– Само собой.

– Пойдём через поле. Самые сильные впереди, остальные – за нами. Задача – максимально сократить дистанцию, чтоб расстрелять противника в упор. Только смотрите, какое дело. На одной из боевых машин замечен автоматический гранатомёт. Пулемёты у них тоже есть. По нам будут вести огонь. Поэтому будьте осторожнее, вперёд не рвитесь раньше времени, слушайте моих команд. «Кречеты», значит, работают по насыпи, мы, значит, атакуем.

Николай глазел на экран с сосредоточенным видом и кивал.

– Да, да, конечно, всё ясно.

Для Николая эта операция была первой в жизни, но вести людей в бой полагалось ему, как самому старшему. Конечно, он мог бы остаться дома, тогда командовать пришлось бы начальнику смены, и я считал, что так было бы лучше, но Николай рвался в бой.

Объяснив задачу, Луговой приказал своим людям выдвигаться.

«Кречеты» ехали впереди, мы шли за ними. Когда выбрались в поле, опять остановились, потом наши три свернули на грунтовку и заняли позиции на большом расстоянии друг от друга, а машины Борецких рассредоточились по дороге.

Загрохотали орудия, тревожа осенний день беспорядочной перекличкой. Приглушённые хлопки энергетических пушек чередовались со звонкими ударами обычных малокалиберных, отсекающих по одному-два выстрела. Но противника я разглядеть отсюда не мог: слишком большое расстояние разделяло нас. Впереди виднелись кусты и группы деревьев посреди поля, и лишь столб густого дыма, поднимающийся к рваному осеннему небу, давал хоть какой-то ориентир.

Пока Луговой собирал энергетиков и отдавал приказы, по нам принялись вести огонь из автоматического гранатомёта. Загрохотали слабые взрывы, над полем поднялись тучки дыма, которые тут же уносились ветром. Запах тротила защекотал ноздри. До нас не долетало, гранаты падали ещё очень далеко, но дружинники, особенно те, кто не имел энергетической защиты, залегли в траве за машинами.

Энергетиков оказалось всего двенадцать человек. Этим составом и предстояло захватить развязку. Долго осматривали местность по картам и с квадрокоптеров, группа сходила на разведку, после чего сотник принял решение обогнуть развязку справа, где растительность была погуще и мы могли подобраться гораздо ближе, оставаясь вне поля зрения противника.

Шёл пятый час, когда мы выдвинулись к вражеской позиции. Вначале шли все вместе, стараясь держаться под прикрытием поросли, разбросанной по полю. Трава была невысокой, она не могла нас спрятать.

Карабин я держал в руках, за спиной болтались два одноразовых гранатомёта. Спереди и сзади шли люди Борецких, тоже таща на себе пусковые контейнеры. Рядом шагал Николай с очень серьёзным и сосредоточенным видом. Из нашей дружины были только мы с братом и ещё два парня. Остальные не являлись энергетиками и потому находились сейчас возле бронемашин.

Спокойно, без суеты миновали обстреливаемую из гранатомёта местность. Военные били наугад короткими очередями, ни одна граната даже рядом не упала.

Взрывы продолжали греметь, но уже за спиной. Мы шагали дальше. Начало темнеть.

Так прошли километр, а может, и больше, пока не оказались возле скопления берёзок. Тут сотник приказал рассредоточиться и ждать. Отсюда уже просматривались развязка и немного – трасса, значительную часть которой скрывали кусты. С высоты птичьего полёта местность выглядела более понятной, а с земли – хрен разберёшь, что где находится. Впрочем, дым сгоревшего танка виден был хорошо, а вместе с ним – насыпь и мост.

«Кречеты» тоже на месте не стояли – продвигались вперёд: вдалеке слева в сумерках можно было разглядеть четыре чёрные точки, которые то скрывались за растительностью, то опять появлялись на дороге. Со стороны развязки ухнуло орудие потяжелее – наверное, пушка второго танка. Но в основном, тарахтели автоматы и пулемёты, да и то как-то вяло, без энтузиазма.

Поговорив по рации с остальными, Луговой велел нам двигаться дальше, и мы продолжили наступление.

Когда миновали рощицу, оказались у противника, как на ладони. И тут по нам открыли более плотный огонь.

– Бегом, бегом, – подгонял нас командир, – не задерживаемся на открытой местности.

Расстояние было ещё большое, однако оно стремительно сокращалось. Рядом просвистела пуля, но для моей энергетической оболочки кусочек свинца не представлял никакой опасности.

Когда насыпь и мост были уже совсем близко, что-то ударило о мою каску. Но я продолжал бежать. Слева и справа слышались выстрелы – это палили наши. А я уже ни на что не обращал внимание. Главное – добежать.

Даже не заметил, как началась насыпь. Впереди наверху виднелся отбойник, и я полез туда. И тут прямо из-под железяки заколотил пулемёт. Бил почти в упор. По инерции я распластался на траве. Что-то рвануло под левым ухом, и оно перестало слышать. Я выпустил два луча из энергоблока. Один ударился в землю, второй прошёл выше отбойника. Пулемёт больше не строчил, а я стал карабкаться дальше, скользя ботинками по траве и цепляясь за землю свободной рукой.

Забрался наверх, перелез через отбойник и оказался на дороге. Здесь никого не было. Пару секунд я просто стоял в растерянности, не понимая, куда дальше бежать и по кому стрелять. Наших тоже не наблюдалось. Похоже, я вырвался вперёд.

Хотел уже отойти обратно и спросить, где остальные и каков план, как вдруг на дорогу перед мостом с из-за насыпи выкатила боевая машина. Она ехала ко мне боком и, повернув в мою сторону башню, стреляла. Я положил карабин на землю, снял с плеча гранатомёт. Целиться времени не было, я суетился, боясь, что машина уйдёт.

Труба в руках дёрнулась, плюнув ракетой. Красная точка с шумом полетела в направлении машины и… прошла слишком далеко от цели. Грохнул взрыв, неяркая вспышка озарила сумеречное поле. Боевая машина развернулась и с пронзительным рычанием помчала в город. Теперь её достать точно было нереально.

За насыпью послышался рёв двигателей и, не раздумывая, я бросился через дорогу. Перескочив средний отбойник, подбежал к крайнему и увидел на съезде под мост ещё одну боевую машину и разведывательный танк. Тот ехал, повернул ко мне башню. Нас разделяло метров пятьдесят, если не меньше. Я схватил второй пусковой контейнер. Целился я в танк. Это была лёгкая машина с тонкой бронёй. К тому же я собирался поразить её в заднюю часть башни, где отсутствовала динамическая защита. На этот раз промазать было нельзя.

Пушка ухнула, меня шибануло взрывной волной и градом осколков, на миг поле зрения заволокло чёрной пеленой. Но ветер быстро согнал её, и обе машины снова предстали как на ладони. Я же стоял и целился.

Взрыв. Вспышка – и танк потонул в дыму, а через секунду над его башней поднялся столб огня. Боевая машина увеличила ход, выскочила на шоссе и помчала вслед за первой, которая уже скрылась в полумраке. А танк остался стоять, и огненные всполохи плясали на его броне. Завоняло тротилом, жжёной резиной и ещё чем-то.

Стрельба стихла, и буквально через пять минут, по дороге поехали автомобили, словно ничего и не было, словно только что тут не разворачивалось сражение, вокруг до сих пор не горели три подбитые машины: танк под мостом, танк на съезде, и БМ-85 рядом с первым танком. Её продырявил наш «Кречет», когда та вылезла из укрытия.

Сражение было выиграно, мы взяли важную развязку под свой контроль. Но в Новгороде по-прежнему шли бои. Похоже, ничего хорошего нас не ждало.